Жатва душ 2. Несущий свет

Глава 26 Краб, курва!

На разведку меня провожали, как на войну. Кроша я оставил в лагере Эдрику, велев за ним присматривать, потому что он мог меня выдать как людям, так и бездушным. Ну а котенку поручил присматривать за Эдриком.

С собой я взял тесак «Клык Рыси», флягу с водой и рацию. Попросил меня не тревожить без крайней нужды, но быть всегда на связи.

Обитатели электростанции проводили меня до ворот, кроме Рамиза, который последовал совету и вырубился, чтобы побыстрее восстановиться.

Сергеич обнял и похлопал по спине. Макс пожал руку, пожелав удачи. Эдрик пожалел, что я его с собой не беру и пообещал не идти за мной. Вика поцеловала в щеку и подняла вверх сжатый кулак. Люди для меня, по сути, едва знакомые, и в той, дожатвенной жизни, я бы с такими, скорее всего, и общаться бы не стал. Ну, может по работе только с тем же Рамизом, а так… И вот теперь получается, что ближе их у меня никого не осталось… по крайней мере из известных мне выживших.

Хуже того, я сам себя не узнавал. Старый Рокот стремился к позиции «Не кантовать!» и ценил ее больше всего. А тут — и не гонит же меня никто! Спрячься, свали, уплыви на лодке вокруг острова, глядишь и до города доберешься! Но нет, сам собрался, сам пошел — может, на смерть, — и никто ведь не гнал!

«Короче, ну вот и прощай, безопасность», — грустно подумал, но не я, а спрятавшийся где-то на задворках сознания старый Рокот. Нашептывал, что к чему это все? Зачем рисковать? Можно же просто лечь, пустить пузыри и не думать ни о чем! Но нет. И дело не только в ответственности за доверившихся людей.

Дело в том, что этот мир конечен, ему осталось недолго. Большие дяди, заправляющие галактикой, решили, что человечество созрело, можно собрать урожай. Наивно и преступно думать, что вот я, такой молодец, создам свою собственную общину, с блэк-джеком и шлюхами, стану в ней уважаемым и справедливым лидером, и будем мы жить долго и счастливо, а наши потомки восстановят цивилизацию… Хрена с два, Рокот. Жнецы дали четко понять, что Вторая волна Жатвы скоро закончится, а чтобы пережить ее и попасть в Третью, нужно изрядно пошевелить жопой. Такая вот простая логика, и сидеть в теплой уютной норке, доедая консервы — путь в никуда. Не Папаша кончит, так жнецы.

Но ни об этом, ни про зомби, которые скоро закончатся, и не на ком будет качаться, ни про вторую волну Жатвы я им не сказал. Людям и так несладко, а если они узнают, что все их усилия наладить жизнь напрасны, то просто опустят руки.

С этими мыслями я покидал базу, а отбросив их, начал думать о предстоящем.

Сейчас половина пятого. Отсюда до базы Папаши километров шесть-семь. Пешком туда пилить часа три. Так что придется рисковать и ехать на электросамокате — он идет тихо, не ревет, а шепчет, так что я должен услышать рев моторов издали и успеть спрятаться.

У меня осталось сорок пять минут действия «Сокрытия души». Если понадобится, активирую способность возле лагеря Папаши. Вполне может и не понадобиться, учитывая, что сейчас люди Волошина или Тетыщи, а может, и те, и другие потрошат «Калигайахан». Вот такое время бы подгадать, чтобы напасть на лагерь: когда Волошин и Тетыща уедут и останется Папаша. Да, у него силовой отражающий щит, но он ведь рано или поздно истощится? Был бы его щит безоткатным, Папаша в одиночку мог бы фармить уники, плюя на всех с самой высокой колокольни.

Когда я уже отошел от ворот, меня догнал Макс — все же не сдержался. Шепотом, краснея, попросил:

— Если получится, спаси… девочек.

Я внимательно всмотрелся в его глаза, он нервно сглотнул.

— Ты как себе это представляешь, Тернер? Зашел, всех раскидал, забрал девчонок?

Он помотал головой.

— Короче, Макс, — как можно убедительнее проговорил я, — сегодня я не драться иду, а наблюдать. Спасать будем вместе. Учись не быть героем за чужой счет. Понял?

Парень шмыгнул носом и потух.

— Понял.

— Ну и молодец. Не кисни! Все будет хорошо!

Приободрив его, медленно поехал на самокате, огибая завалы из сломанных веток.

Доехав до участка, перекрытого поваленным деревом, я спешился и услышал треск в кустах — оттуда ко мне пробирался голый бездушный. Точнее, бездушная 3-го уровня. Девушка, огромная и мышечная — похоже, эволюционирующая в амбала.

Мне с нее толку будет мало, а вот Вика вполне может поднять уровень. Потому я развернулся и повел бездушную за собой. Постучал в ворота с криком:

— Первый пришел! Принимайте!

Зомби настигла меня, и в этот момент я активировал «Сокрытие души». Потеряв ко мне интерес, бездушная замерла напротив ворот, за которыми послышались крики. Я заглянул в остекленевшие глаза, лишенные осмысленности. Под ее скулой что-то пошевелилось — будто червь прополз под кожей и нырнул в глазницу.

Передернув плечами, я зашагал прочь, встал на самокат и поехал к трассе.

Позади заскрежетали ворота, донеслись крики.

— Мать моя женщина! — радостно заорал Сергеич. — Ну и страхолюдина!

— Лихо накачалась фитоняша! — оценила Вика.

Хорошо! Друзья оценили подарок и начали его разделывать. Надеюсь, они будут осторожными. Последнее, что я услышал — возглас Макса:

— Тащи пилу! Дай ей пилу!

Дорога к электростанции и так была незаметной, сейчас же ее полностью скрыли палые листья и ветки. Если у Папаши нет карты и местные ему не скажут, то он не догадается, что тут в джунглях — настоящая крепость. Если так, то у нас есть больше, чем два дня. Да, мы немного прокачаемся за это время, но и враги не будут стоять на месте. Чем они больше заматереют, тем сложнее будет пробить их защиту. Так что затягивать с нападением на лагерь не стоит.

Ветер почти стих. Лишь изредка проносились ощутимые порывы, и казалось, что деревья не сами качаются, а их поглаживает невидимая рука.

Я не ошибся: зомби заканчивались. Лишь единожды мне наперерез вышла неодушевленная оболочка. Судя по гипертрофированной нижней части лица и выдающимся подбородком — будущий щелкун. Трогать его я не стал, объехал. Зомби потрусил за мной, но вскоре отстал. А я услышал вдалеке рокот мотора. Остановился и рванул в джунгли. Только залег в засаде, как по дороге проехал джип. Кто за рулем, я не разглядел сквозь листья. Понял только, что в салоне то ли три, то ли четыре человека.

Выходит, они только сейчас поехали в «Кали»? Я надеялся, что туда ломанется вся толпа, как вчера, тогда мне будет проще, и просидел в засаде еще пару минут, но больше никто в сторону «Кали» не поехал, и я покинул убежище.

По мере приближения к месту, где находится админкорпус, который оккупировал Папаша, становилось все тревожнее, и я сбрасывал скорость. Обычно электросамоката хватало на тридцать километров. Я проехал пять, и цифровой индикатор показал, что осталось 65% заряда. Что-то быстро разряжается — наверное, аккумулятор уставший.

Когда я миновал поворот на «Маглаяг», на индикаторе отобразилось ровно 50% заряда. Здесь же, на повороте, я свернул в джунгли, где спрятал самокат, оставив метку — привязал к побегу бамбука оранжевый целлофановый пакет.

Так, теперь надо напрячь память и вспомнить. База Папаши находилась недалеко от маяка, между «Эвелин» и «Маглаягом», ближе к первому. Отсюда километра два-три. Можно идти прямо по дороге, но есть шанс нарваться на засаду. Наверняка она есть, ведь на острове орудует еще одна банда, и Папаше надо обезопаситься. Можно двинуться через лес… теоретически. Практически же ломиться через джунгли, обходить заросли долго и нерационально. Есть еще одна дорога, самая, на мой взгляд, безопасная — вдоль моря.

Оно еще волнуется, и вряд ли кто-то вышел рыбачить, так что можно спокойно по песочку добраться до места, а дальше…

А дальше смотреть по обстоятельствам.

Однако все оказалось немного сложнее. Джунгли тут были непролазными, и пришлось долго искать тропу, которую пробили то ли местные, то ли кабаны, которые тут вроде как водились в количестве, но и она была точно рассчитана на кабанов, и кое-где мне пришлось ползти по-пластунски под переплетенными ветвями и лианами.

Перемазавшись грязью, я потратил около часа на преодоление этих двухсот метров. И вот впереди блеснуло белое пенное море. О, как я ему обрадовался! Но перед тем, как ступить на песок, я зачерпнул грязь в луже, кишащей какой-то живностью, и размазал по лицу — на случай, если столкнусь с кем-то знакомым.

Вспомнилось, как герой Шварценеггера маскировался от Хищника. В детстве все мы мечтали стать героями боевиков. Мечты сбываются, мать их так! Но что-то нерадостно от этого…

Море было не синим и не лазурным — оно пенилось волнами. Сплошное белое полотно до горизонта обрушивалось на берег с шипением и грохотом. Однако отлив сильнее урагана, и, как бы ветер ни толкал его вперед, море отступило, обнажив метров тридцать песчаного берега.

Ну и хорошо. Хлебнув воды, я побрел дальше, а потом побежал, думая о том, что физические упражнения должны стать ежедневными и обязательными, а не как в прошлой жизни, когда, женившись на Карине, понял, что не соответствую ее свежести и молодости и пошел в спортзал. Ну да, схуднул, окреп, дыхалку восстановил, но потом успокоился и вскоре вернулся к прежней жироформе. Нет, отныне движение — жизнь!

Ветер возле моря был сильнее, трепал одежду, бросал в лицо соленую морскую пыль. Зато я спокойно шел, не надо было вслушиваться в звуки, вычленяя рокот мотора. Зомби тоже не досаждали. Меня сопровождали лишь многочисленные крабы и прочая морская живность. После дождя песок был влажным, и крабы забегали аж в джунгли.

На часах было начало шестого. Два часа до темноты. Похоже, придется мне возвращаться ночью, когда все бездушные выходят на промысел, становятся сильнее и смекалистее. Но ничего, «Сокрытие души» мне поможет… если останется время.

Интересно, почему зомби активнее ночью? Не вампиры же, в конце концов, а просто… Ну да, оболочки. Животные. Животные странные, быстро изменяющиеся. Эволюционирующие.

Эти два факта показались важными: то, что ночью они активнее, и то, что они эволюционируют. Ни то, ни другое никак не вытекало из факта, что люди просто потеряли душу. Нет, что-то в них изменилось еще. В них? Или в воздухе? В атмосфере?

С мыслей сбил мужской возмущенный возглас — громкий, но все же еле различимый в реве стихии.

Я метнулся к джунглям и засел в корнях — ну точно, как герой Арни в «Хищнике». Я был в темно-зеленом, весь перепачканный грязью, и рассчитывал, что они меня не заметят, и я пойду себе мирно дальше.

Вскоре из-за песчаного мысика появились люди, трое филиппинцев с ведрами, цепью растянувшиеся по берегу возле самого моря. Филиппинское развлечение: собирать дары моря в прибое. Местные знают, что можно брать, что нельзя.

Странно, что филиппинцы не вооружены, как будто зомби им не страшны…

Вскоре стало ясно почему. Следом шагала… меня будто окатило жаром. Вихляя бедрами, вслед за троицей филиппинцев шагала моя пока еще жена (черт, и ведь развести нас теперь некому!) Карина в коротких шортах, с хлыстом в одной руке и ведром в другой.

Но она была не одна. Я так сосредоточился на бывшей, что не сразу заметил Лизу, волокущую по песку таз. Она-то что здесь делает? Уже припрягли, или выбилась в администрацию при Папаше?

Последним, будто сторожевой пес, гордо шествовал… помолодевший Еремей Кукушкин с дробовиком, без поклажи. Он же гуру, в прошлом лидер группы саморазвития личности «Восхождение», космоэнергет и магистр всяческих энергоинформационных воздействий, а сейчас… Сейчас, судя по оказанному доверию в виде дробовика, Папашин жополиз.

Ну надо же… Выслужились-таки перед Папашей. Впрочем, у того выхода не было, состав господ я им все же на треть выкосил. Хотя карьеру сделал «гуру», а Карина просто выросла вместе с хозяином. Универсальный паразит этот Кукушкин! Когда меня чуть не убили, это был опущенный всеми презираемый потрепанный мужчина. Теперь же прям орел! Задницу вовремя подлизал кому надо и выслужился. Видимо у него талант делать массаж простаты языком.

Никогда в жизни я, избегавший конфликтов, не испытывал такого жгучего желания убивать и такой всепоглощающей ненависти!

Несколько секунд я задыхался, поле зрения застилала багровая муть, внутренности будто скрутило в узел. Видимо, накипело и взорвалось сразу все: и извечная ненависть всех нормальных мужиков к изменницам, и выгоревшая ревность, и злость на самого себя, и праведный гнев к прихвостням моих врагов. Прихвостням, которых я своими руками, по сути, спас.

Я попробовал успокоиться и посмотрел на Карину сквозь прицел зрачков. Стоп, Рокот, тпр-р! Твоя цель — не они! Тебе нужно не геройски подохнуть, а разведать, что и как в лагере Папаши. Месть — блюдо, которое подают холодным…

Хотя… А почему бы и не грохнуть «господ», а из остальных выбить инфу?

Я сфокусировался на них. Карина стала претендентом 8-го уровня, Кукушкин — 10-го. Филиппинцы были 4-го уровня. Лиза осталась простой одушевленной оболочкой, нулевкой. На ее скуле я заметил кровоподтек. Понятно, что новых рабов из «Кали» привезли утром и еще не успели прокачать, но почему из всех них здесь только она?

Погасив гнев, я холодно подмечал детали, прикидывал, как прикончить врагов и полутать дробовик, который нам точно пригодится, оценивал филиппинцев — какие они бойцы, вступятся ли за господ или разбегутся, а может и вовсе начнут мне помогать? Пришел к выводу, что не бойцы. Скорее, просто разбегутся, если дать шанс.

Сейчас Кукушкин с ленивым любопытством наблюдал, как Карина и Лиза то и дело наклонялись, ковыряя бамбуковой палкой песок. Лиза отстала, начав что-то собирать, и Кукушкин притормозил возле нее.

Ближе всего ко мне Карина. Если активировать «Ярость», я легко ее положу. До Кукушкина, когда он поравняется с моим убежищем, будет метров десять-двенадцать. Он вполне может успеть пристрелить меня. Нет, он точно меня пристрелит, потому что не успею до него добраться — на дражайшую супругу уйдет время.

Единственный мой шанс выжить — быстро перемещаться и уповать на то, что Кукушкин промажет дважды. Потом ему надо будет переломить затвор, сунуть два патрона… Как запрокидывание головы у тошноплюя перед тем, как извергнуться. Мне нужно будет уложиться в эти несколько секунд и прикончить его.

Черт, шансы пятьдесят на пятьдесят. Либо подстрелит меня Еремей, либо нет. Будь у него не дробовик, мои шансы были бы выше, но тут и не уклониться никак, потому что картечь разлетается широким веером. Даже если я прыгну в сторону, что-то да попадет. А в упор — тем более. Остается только надеяться, что он не решится выстрелить. Или промедлит хоть на долю секунды. Этого мне может хватить… может.

Джокером в этом раскладе была Карина. Да, она нашла себе нового добытчика, если так можно сказать о Еремее, скорее, хозяина. Но будет ли она защищать его? Скорее, просто выждет, чья возьмет. А может и нет. Может, она его возненавидела хотя бы за то, что ее величество носит тяжести, а он шагает налегке? Ладно, гадать смысла нет, просто учту.

Тем временем процессия подходила все ближе к моему убежищу. До Карины оставалось метров пять, я видел, как от идущих разбегаются крабы.

Еремей дал пинок Лизе — та чуть таз не выронила, потом толкнул мою бывшую прикладом и указал на крабов. Девушки бросились за ними.

Поглядывая на филиппинцев, которые отошли аж к полосе, где пенились волны, Еремей открывал рот да кривил губы — отчитывал девушек за недостаточное рвение. Все было бы хорошо, но бестолковые крабы рванули к моему убежищу, а Карина побежала за самым огромным.

Время будто замедлилось, я вжался в корни, мысленно повторяя: «Краб, курва, я пердоле! Куда ты? Назад! Назад, мать твою!» Краб, сука, побежал в мою сторону еще быстрее.

Понимая, что сейчас будет, я сгруппировался, чтобы броситься на Карину и все еще надеясь, что она меня не заметит…

Но она заметила.

Причем заметила меня издали. Остановилась как вкопанная, побледнела, шагнула назад. Наши глаза встретились. Краб — курва! — деловито пытался закопаться в песок под моей ногой.

— Что там? — спросил Еремей.

— Ничего, — ответил Карина. — Змея. Я боюсь змей.

Искоса поглядывая на меня, она погналась за мелким крабиком, но от волнения схватила его неправильно, и он ущипнул ее за палец.

Еремей не поверил ей, повернул голову, сделал шаг в мою сторону. Еще шаг. «Ярость» была наготове, но много ли ее там?

— Ерема, мать твою! — заорала Карина. — Козел ты! Муфлон старый! Мне тяжело нести ведро! Помоги!

Она точно пыталась его отвлечь от меня. Когда наши глаза снова встретились, Карина, оставшаяся за спиной Еремея, положила руку на хлыст и едва заметно кивнула.

Я сжал рукоять тесака и приготовился к прыжку. Еремей навел ствол на дерево, под которым я сидел. Карина уверенным движением размотала хлыст. Присевшая возле своей ноши Лиза замерла, поняв, что происходит что-то интересное.

— Кто там прячется? — осторожно поинтересовался Еремей. — Выходи, не то буду стрелять!

Карина шагнула к Еремею, и тут он резко развернулся.

— Кто там, дура? — рявкнул он на нее.

Моя бывшая отвела руку для удара…

В ту же секунду, активировав «Ярость» и выхватив тесак, я бросился к гуру. Взметнулся хлыст, грянул выстрел. Мне все виделось чуть замедленно.

В момент моего удара Еремей развернулся и выставил приклад. Лезвие чиркнуло по дереву, и мой удар был такой силы, что запястье хрустнуло, но я не выронил тесак — попытался сделать подсечку, ударил Еремея по лодыжке…

Он качнулся, на мгновение потеряв равновесие, но устоял.

Хрена се он прокачался! Покруче амбала!

Усмехнувшись, Еремей навел на меня ствол. Если бы не «Ярость», хана мне. Но я был чуть быстрее — успел его перехватить и отвести в сторону.

Прогремел выстрел. Меня трепануло отдачей, я дернул дробовик на себя, и тут с Еремеем произошло странное: его лицо перекосило от боли, глаза потухли, хлынули слезы, рот раскрылся в беззвучном крике. По нему будто бы прокатилась багряная световая волна. Ноги его подкосились, и он рухнул на колени — я опустил тесак на его шею, подставленную будто бы для этого.

Н-на!

Хрустнули позвонки. Брызнула кровь. Хотелось увидеть, как покатится его отсеченная башка, и я опустил тесак еще раз на шею тела, дергающегося в агонии. Скр-р-р!

Да что такое⁈ Пронзительный крик заставил меня перевести взгляд на Карину, зажимающую рану сбоку на животе — Еремей невольно подстрелил свою подстилку.

От моего былого хладнокровия и следа не осталось. Вид ее крови распалил мою «Ярость» еще больше — еще одна тварь! Шалава! Изменница! Такое нельзя прощать!

— Сдохни! — прорычал я и направился к ней.

О, как сладок был ужас, плескающийся в ее расширенных зрачках! Бойся меня, я твоя смерть!

— Не надо, Денис! — провизжала Лиза.

Она кинулась ко мне, чтобы остановить, но я легким движением отбросил ее.

Схватил Карину за волосы, вздернул на ноги. Ее страх перетекал в меня, питал силой. Хотелось больше и больше страха.

И тут действие «Ярости» закончилось, и я осознал, что Карина что-то говорит.

— Денис… Понимаю, что прощения мне нет, — дрожащими губами пролопотала она. — Я все поняла. Я ошиблась! О, как же я ошиблась! Ну прости меня. Прости, прости! Делай со мной, что хочешь, только прости. Хочешь — убей!

— Бог простит… — мрачно проговорил я. — Неинтересно.

«Ярость» вся вышла, и я будто выгорел изнутри, лишившись эмоций. Сейчас меня больше интересовало, что именно произошло с Еремеем, что позволило мне нанести решающий удар.

Я отшвырнул Карину и повернулся к Кукушкину. «Гуру» затих, но продолжал функционировать. Правда, судя по активности, оставалось ему недолго.

— Денис, послушай, — продолжала умолять Карина. — Я знаю, ты считаешь меня мразью. Я мразь, да. Гнусная мразь! Променяла тебя на эту гниду. И если я сдохну… А я по-любому сдохну, так лучше от тебя, чем от пули… Это справедливо. Так и знай.

— Да заткнись уже… — пробормотал я, не слушая, потому что увидел системку Кукушкина:

Еремей Иванович Кукушкин, 59 лет

Активная одушевленная оболочка: 2,23%… 1,12%… 0,01%…

Что-о? Сдох «гуру» у меня на глазах, даже не дернувшись напоследок в агонии. Просто угас, когда жизнь из него вытекла, но шокировало меня другое!