Жатва душ 2. Несущий свет

Глава 13 Деда-расиста будем перевоспитывать

Сообщество без лидера — странное образование. По идее — анархия и бардак. Но нет. Община «Калигайахана» живет, дышит, работает. Почему? Потому что каждый здесь понимает: если все рухнет — рухнешь и ты. А если процветает, то вместе с тобой.

Таких, кто осознает эту нехитрую идею… ну, от силы процентов десять от всего человечества. Было бы наоборот, Союз бы не развалился. Никогда.

И вот местная община с ее организацией без лидера, где все работает, как часы. Как лучших представителей человечества, которые очень немногочисленны, угораздило собраться в одном месте? Загадка. Феномен.

Но все же, если хорошо подумать — лидеры были. Тот же Семеныч. Или Рамиз. Только не пихались в начальники. Не толкали свою правду в массы. Может, все дело в этих самых правилах, что выполнялись беспрекословно, как в армии, без нытья и философии?

Вот и со сбором общины все прошло гладко. Я зашел к бородачу Семенычу и объяснил ему ситуацию. Он заглянул к доктору Рихтеру, тот — к Лизе. Десять минут — и все оповещены, и согласны экстренно собраться в столовой через десять минут.

К Рамизу и Анри послали ассистента Бобби, чтобы сказать, что совет имеет место быть, и они должны присутствовать, когда кто-то их сменит, чтобы при необходимости держать оборону и приглядывать за незваными гостями — Максом и Сергеичем, коим строго-настрого запрещалось присутствовать на собрании.

Я уселся в столовой и наблюдал, как Вика и Настя устанавливают фонарики на столах, меня будто бы не замечая, а Лиза что-то втолковывает индуске. Никто не расспрашивал меня, даже Яна, которая утром проявляла явную заинтересованность. Похожая на Машу, оставленную во вражеском лагере, она служила немым укором, и я старался на нее не смотреть.

Со мной за столик уселся Семеныч, он ерзал, дергал себя за бороду — нервничал и изнывал от любопытства, но вопросов не задавал. Чего нервничал только — непонятно.

Спустились Киндерманны. Дитрих на ногу еще не наступал, его под руки вели жена Керстин и немка Ингрид Вебер, с которой они прилетели на остров.

Увидев меня, Дитрих помахал рукой, заулыбался и немцы устремились к нам. Я сфокусировался на профиле его жены…

Керстин Киндерманн, 80 лет

Активная одушевленная оболочка: 100%.

…и мысленно выругался: обнулили, демоны! Немка больше не претендент 2-го уровня!

Черт-черт-черт! Твою мать, значит здесь явно нечисто! Похоже это же грозило моим друзьям, если они не будут осторожными… Или и осторожность не убережет, достаточно касания или даже близкого присутствия того, кто это с ними делает?

Идея тащить Макса сюда уже не казалась хорошей. Я совершенно не расстроюсь, если нас не пустят дальше коридора, целее будем.

Немцы расселись вокруг меня. Керстин скривилась и прощебетала:

— Ден, что с тобой случилось? Запах от тебя… Это ужасно.

— Долго рассказывать, — отмахнулся я.

— Ты помог друзьям? — спросил Дитрих.

— Да, и это главное. Все живы. Сейчас обо всем расскажу.

Я поставил галочку, что нужно поговорить с немцами. Мало ли, вдруг произошло нечто подозрительное, на что они не обратили внимания? С кем встречались, с кем общались, как долго, какие были при этом ощущения… А мне это поможет понять, что с ними произошло.

Последними, но минута в минуту пришли модельки, шатенка Вика и остроносая брюнеточка Настя, на меня они демонстративно не посмотрели. Яна же, заметив конкуренток, уселась за соседний столик и кивнула мне. В ее глазах плескался ужас. Неужели я и правда так ужасно выгляжу? Я попытался посмотреть на себя со стороны и передернул плечами: прожженные кожаные штаны и подранная косуха, и лицо, и одежда в прикипевших ошметках горелой плоти и гнилой крови.

«Настоящий жених». Вот только кто невеста?

Столики окружали пустое пространство. Когда туда вышла филиппинка Эстер и начала речь, я понял, что это место для выступающего. Лучи фонариков светили на нее с разных сторон, и она отбрасывала сразу три тени.

— Дорогие друзья! — проговорила она по-английски. — Это второе собрание за сегодняшний день, и оно снова касается человеческих жизней. От нас будут зависеть два человека.

К ней вышла Лиза и перевела на русский.

Собравшиеся загудели. Эстер посмотрела на меня и проговорила, будто бы обращаясь только ко мне:

— Все мы помним Эндрюса и его команду, как он пытался заполучить власть и заставить работать на него. Поэтому с тех пор мы принимаем решения сообща. Денис, слово тебе.

Эстер указала на место между собой и Лизой.

Я поднялся, громыхнув стулом, и прошел на пятачок оратора. Подумав, что и о чем говорить, решил продать им сначала не то, какие Макс и Сергеич все из себя незаменимые, а безопасность, надавив на страх.

— Спасибо, что собрались в поздний час и дали мне слово, — искренне поблагодарил я. — Сегодня я в одиночку ездил на байке к маяку, и мне очень не понравилось то, что я увидел. Пока вы живете здесь, притворяясь, что все хорошо, и боясь высунуть нос наружу, над общиной нависла угроза, и она растет! Там, за пределами здания, зомби развиваются с каждым часом. Они делаются сильнее…

Я рассказал про орды и нюхачей, про щелкунов, тошноплюев и амбалов небывалой мощи. Потом рассказал о своем давнишнем знакомстве с Папашей, задрал футболку, демонстрируя шрам на животе.

Меня слушали не перебивая, затаив дыхание. Те, кто не знал английского, прислушивались к тем, кто тихо переводил для них смысл сказанного. Кто-то же использовал встроенный в смартфон переводчик.

— Вы живете иллюзией безопасности. Рано или поздно сюда придет или орда и сметет вас, потому что пока вы строите цивилизацию, враг развивается и становится сильнее. Либо придут люди Папаши и превратят вас в рабов. Счет пошел на дни. Именно поэтому я рискнул жизнью и отправился спасать двух друзей. Впрочем, это слишком громкое слово, с Максом и Михаилом нас свели обстоятельства в первые дни апокалипсиса. И парни доказали, что на них можно положиться.

— Что ты хочешь сказать, Денис? — крикнул Семеныч. — Где гарантия, что они не убийцы и насильники? У нас тут дети, женщины!

— Дети и женщины, вот именно, — заметила Ингрид. — Нам нужны мужчины! Защитники!

— Собственно, это я и предлагаю, — сказал я. — Предлагаю принять в наши ряды двух сильных и ответственных мужчин.

И снова гул. Вика встала и сказала, обведя взглядом собравшихся:

— Кого вы слушаете? Он сам только появился, втерся в доверие! Этот человек с нами сутки, а уже бродит ночами по отелю, пропадает днями снаружи, что-то вынюхивает. Вспомните утро, когда он хотел использовать вас в своих целях… И вы доверяете ему? Доверяете непонятным людям, которых он привел? Не напоминает ли это вам Эндрюса?

Ее слова перевела Лиза, и делала так же все время совета. Общение здесь было отработано, этого не отнять.

— Не напоминает, — возразил доктор Рихтер, не вставая. — Каждый случай уникален. И каждый человек. И каждая группа.

— А то, что он ночью вынюхивал, это нормально?

Меня удивила ее агрессия. Ничего ведь ей не сделал, мирно выпивали, потом разошлись. Или она и есть тот самый серый кардинал? Почуяв во мне опасность, пытается меня изгнать?

— Ничего я не вынюхивал. С вами общался… — попытался оправдаться я, но Вика слова сказать не дала.

— Вот скажи, — обратилась к шведке она, — что этот человек шастает ночами и был удивлен, увидев нас, так?

— Так и было, — легко согласилась шведка.

— И ребенка напугал! — подтвердила индуска.

Вика смотрела на меня с вызовом и ненавистью.

— Ну чушь же ведь собачья, — сказал я. — Вика, у тебя белая горячка? Надо меньше пить.

Лиза едва успевала переводить нашу перепалку. Дитрих слушал ее, замерев и не мигая. Стоило ей смолкнуть, он встал на мою защиту, рассказал, какой я отличный товарищ и как им с Керстин помог. И ничего я не вынюхивал, а пришел навестить его, а в номере их окна увидел сигнал…

Но Вика нашла, как наехать, воздела перст.

— Вот! Ему нужен был свидетель. Он понимал, что не протащит своих подельников всех сразу, втерся в доверие и вдруг — спасите моих друзей! А сам с ними заранее сговорился.

Семеныч внимательно слушал и Вику, и всех, кто был с ней не согласен, а я осматривал лица и жалел, что не умею читать мысли и не могу вычислить нашего общего врага. Больше всех меня изгнать хочет Вика, это странно и нелогично. Да и вообще, претензии ее какие-то… нелепые.

А может… враг вовсе меня не боится, а заинтересован, чтобы я остался, и он забрал бы мои достижения? Уровни, уники, что еще? Может, он и таланты умеет отбирать?

Кто он? Я всматривался в лица, подсвеченные голубоватым светом, силясь считать заинтересованность, но не мог выделить никого конкретного.

Когда спор утих, слово взял я:

— Спасибо за то, что приютили чету Киндерманнов и спасли их. Еще спасибо, что позволили принять душ и провести ночь в постели, не вздрагивая от каждого шороха и не опасаясь за свою жизнь. Если вы откажете в этом моим друзьям, утром я уйду с ними и поблагодарю за то, что позволили переночевать в коридоре. Уверен, мы не пропадем и при возможности поможем вам, если вы попадете в беду… — Сделав паузу, я посмотрел в глаза каждому. Умышленно говорил высокопарно, чтобы ненароком не задеть кого-либо. Все-таки тут представлено как минимум с десяток культур и стран. — А вот в вас я сомневаюсь, ну, что сможете за себя постоять. Подумайте о себе! Единственная возможность выжить, нравится она вам или нет — убивать зомби и становиться сильнее, принимая к себе выживших. Тогда, рано или поздно, остров будет зачищен. На нем можно будет начать строить мирное сообщество. Да, у вас уже есть крепкая команда, но без свежей крови она обречена. Хищники придут со дня на день. А мы, я о себе и своих друзьях, знаем, как выживать и побеждать. Теперь слово за вами.

Мнения присутствующих разделились. Самое идиотское, что прозвучало, ляпнула Вика:

— Подумайте, что случится с общиной, когда число русских станет еще больше!

Шведка, до этого не знавшая чью сторону принять, аж побледнела. Пугалка сработала! Ведь весь цивилизованный мир давно пугают русской мафией, а тут зарождалось ее подобие — в глазах иностранцев, разумеется. Так что, когда началось голосование, почти все они, включая Эстер, проголосовали против. И Вика с ними. Зато трое немцев, которые лично убедились в моей порядочности, были за.

Наши и филиппинцы, которым не разъела мозги многолетняя пропаганда — тоже за.

Я пересчитал поднятые руки. За нас было четырнадцать человек. Пятнадцать против, в их числе подросток, сын шведки. Результат странный, но неудивительный. Я погладил котенка, сидящего на коленях. Ни возмущения, ни злости я не испытывал, принял коллективное решение как свершившийся факт.

Эдрик возмущенно воскликнул:

— Если он уйти, то и я уйти! Деннис дрался — бог войны! Капре! Надо драться! Так победить! Убить всех зомби!

Рихтер посмотрел на Лизу и сказал:

— Дорогая, пойдем сменим Анри и Рамиза, они должны проголосовать.

Точно! Еще эти двое. Если они оба будут за — нас приняли в семью. Но после выходки Сергеича с сурком я очень сомневался, что будет так.

Через пару минут в столовую вошли Рамиз и Анри. Чернокожий мужчина окинул взглядом присутствующих и молча занял свободное место. Рамиз же непринужденно помахал всем рукой и широко улыбнулся, будто явился на дружескую вечеринку, а не на решение потенциально смертельного вопроса.

— Ну что, какие новости? — спросил он, потирая ладони. — Вижу, собрание в самом разгаре.

Лиза быстро ввела их в курс обсуждаемого вопроса, но больше для проформы, потому что Рамиз и Анри точно знали цель совета.

Я внимательно наблюдал за азербайджанцем, ожидая, что после хамского поведения Сергеича он проголосует против нас. А если Анри присоединится к нему, то дело точно дрянь. Лишь бы дали хотя бы ночь провести в отеле, а утром… Ладно, не пропадем!

— Итак, — подвела итог Эстер, — голоса разделились. Пятнадцать за то, чтобы принять новых людей, шестнадцать против. Ваше мнение может решить исход. Анри?

Чернокожий охранник медленно поднялся. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах читалась внутренняя борьба.

— Я… — он прочистил горло. — Я голосую за то, чтобы они остались.

По залу пронесся удивленный шепот. Я не верил своим ушам, но быстро взял себя в руки. Нам еще нужен голос Рамиза, а он, судя по всему, был настроен против нас.

— Рамиз? — обратилась к нему Эстер.

Азербайджанец встал и выдержал долгую паузу, во время которой, казалось, наслаждался всеобщим вниманием.

— Знаешь, Денис, — начал он, качая головой, — твой друг назвал меня сурком. Нерусским сурком.

Я мысленно выругался. Вот и все, Сергеич своим длинным языком похоронил наши шансы.

— Он эмоциональный человек и не подумал, — начал было я, но Рамиз поднял руку, останавливая меня.

— Я в своей жизни слышал вещи и похуже, — усмехнулся он. — В Баку из-за матери меня звали «русской собакой», а здесь я, получается, «нерусский сурок». При том, что, откровенно говоря, тут весь остров и весь отель — не очень русские люди. Забавно, да?

Он обвел взглядом притихший зал.

— Мой отец всегда говорил: «Рамиз, встречай человека не по словам его, а по делам». Я видел, как этот человек, — он кивнул в мою сторону, — рисковал собой, чтобы спасти друзей. И предлагал помощь нам всем. А мы, спрятавшись в этом отеле, думаем, что переждем бурю?

Рамиз покачал головой и неожиданно улыбнулся:

— Я голосую за. Пусть остаются. А деда-расиста будем перевоспитывать.

Семнадцать против шестнадцати. Мы победили. Я с трудом сдерживал облегчение, которое волной прокатилось по телу.

Вика вскочила со своего места, сверкая глазами:

— Это ошибка! Рамиз! Анри! Вы с ума сошли! Идиоты! Вы пожалеете об этом решении!

Перевод не понадобился, Эстер ее поняла по интонациям и твердо объявила:

— Решение принято, Виктория. Новички остаются с нами. Им будут предоставлены комнаты на пятом этаже, рядом с номером Дениса. На этом собрание окончено.

Пока все расходились, Лиза подошла ко мне и пожала руку.

— Я рада, что вы остаетесь, Денис. Правда. Ты прав, нам нужны люди, желательно сильные. Люди просто боятся снять с себя розовые очки.

— Спасибо за поддержку, — искренне поблагодарил я. — Только не всем это по нраву.

— Не обращай внимания на Вику… — Лиза понизила голос. — Она всегда была… сложным человеком. Даже до всего этого. И поверь мне, она тут еще не самая склочная.

Я кивнул, мысленно отметив, что Викина необоснованная агрессия должна иметь какие-то причины. Нужно в них разобраться. Вряд ли виной тому, как сказал бы Сергеич, «хронический недотрах». Это у фотомодели-то? Нет, тут дело в другом…

На пятый этаж пришлось подниматься пешком. Макса подняли с трудом, он едва держался на ногах, но вцепился в контейнер, словно тот был его единственным шансом на спасение. Что, вероятно, так и было. Кстати, помочь нам никто не вызвался, сразу после совета народ разбежался досыпать. Люди жили не по старым нормам цивилизации, а следуя природному ритму — от рассвета до заката.

— Сергеич, ты здесь, — указал я на соседнюю дверь. — Макс через стенку.

— Не, нельзя разделяться, — отмахнулся Сергеич. — Да и за Максимкой присмотр нужен.

Резонно, учитывая ситуацию с «обнулением», держаться вместе.

— Ладно, — согласился я. — Тогда сегодня ночуем в одном номере. Втроем веселее и безопаснее.

— Логично, — пробормотал измученный Макс. — А то как-то стремно стало после того, что ты рассказал про обнуление.

Пока Сергеич помогал ему добраться до кровати, я подпер дверь креслом, чтобы никто не смог войти, электронные замки-то не запирались, а потом раздвинул кровати, создавая два отдельных спальных места.

Мои мысли прервал Сергеич.

— Дежурить будем по очереди, — озвучил я план. — Сергеич, ты первый, потом я, потом Макс, если сможет.

— Епта, почему это я первый? — возмутился электрик. — Думаешь, я бодрее вас?

— Потому что я выгляжу, как будто меня только что выкопали из могилы, а Макс едва ходит, — резонно заметил я. — К тому же, ты самый старший и крепкий.

Сергеич приосанился, польщенный, и согласился взять первую смену. Я сразу рухнул на кровать и провалился в беспокойный, но глубокий сон.

Только закрыл глаза, как смерть в белом склонилась надо мной. Заорав, я почему-то не ударил, а лягнул эту смерть, вскочил и… проснулся. Смертью был Сергеич, принявший душ и одевший белый халат. Повертев пальцем у виска, он плюхнулся на мое же место, гад!

Походив по номеру туда-сюда, я окончательно проснулся, почесал шрамы на животе и не просто понял — каждой клеточкой тела ощутил, что ежику надо помыться. Открыл дверь в душ, чтобы мыться, не покидая поста, и включил воду.

В лицо, покрытое засохшей коркой, ударили теплые струи воды. Я намылил волосы, растер пену по телу. А-а-а, какой же кайф! Это лучше, чем оргазм! Сказал бы мне кто месяц назад, что скоро я буду радоваться душу, консерве тунца, банке меда — рассмеялся бы в лицо.

И вот как повернулась жизнь. На ум пришла старая-старая песня «Крематория»: «И незначительным стало то, что было когда-то главнее всего». Дорогие тачки, пентхаусы, яхты, самолеты, бриллианты, сисясто-губастые телки — все это стало хламом, памятником нашим заблуждениям.

Хотелось плескаться и плескаться, но я помнил, что ресурсы ограничены, и заставил себя выключить воду. Накинув такой же, как у Сергеича, халат, вышел на балкон, подышал свежим воздухом.

Возвращаться в номер не хотелось, там, чего и следовало ожидать от трех загулявших по джунглям мужиков, нырявших в трупы, ароматы стояли такие, что я аж заколдобился от контраста после улицы. Шумный веселый пердеж Михаила Сергеича воздуха тоже не озонировал.

Внимание привлекло сообщение об обновившемся ассортименте в магазине.

Магазин чистильщика 1-го уровня

Доступные усиления (3)

— «2-й уровень»: 20 универсальных кредитов.

— «Стойкость» 9-го ранга: 27 универсальных кредитов.

— «Мощь» 6-го ранга: 18 универсальных кредитов.

Доступная экипировка (1)

— браслет «Сокрытие души» (скрывает наличие души в течение 1 часа): 10 000 универсальных кредитов.

Нет доступного оружия.

Нет доступных предметов.

Нет доступных талантов.

Нет доступных модификаций.

«Сокрытие души»… Сначала я подумал, что браслет ерундовый — ну да, сокроет душу, и зомбаки перестанут обращать на меня внимание. Ну так? Мы когда Макса на зомби-санках тащили, это отпугивало слабых бездушных.

Но потом я осознал, что сокрытие души сделает меня бездушным не только для зомби, но и для живых.

И тогда…

Черт, как бы нафармить десять косарей уников за сутки?