Жатва душ 2. Несущий свет

Глава 11 Не бойся, они не кусаются

Гудение достигло пика, а затем Волошин плавно провел рукой в воздухе. За этим простым движением не последовало ни вспышки, ни звука — только тихий свист рассекаемого воздуха и противное чавканье.

Я вжался в пол, зажмурившись, моля всех богов, чтобы его невидимое лезвие прошло выше. Через полсекунды я понял, что все еще жив. Интересно, остальные как? Ни Макса, ни Сергеича я не видел. Мысль о том, что они погибли, я старательно гнал.

Все в порядке…

Все в порядке.

Все в порядке!

— Твою мать, — присвистнул кто-то из подручных Волошина. — Как скальпелем!

Я приоткрыл один глаз и едва сдержал рвотный позыв. Трупы над нами были разрезаны, и их внутренности медленно сползали вниз. Даже если они дергаются в агонии, этого не видно под расползающимися телами. Шевельнулся котенок за пазухой, я чуть сжал пальцы, давая понять, что мы вместе.

Потерпи, малыш, немного осталось.

Интересно, почему Волошин не прошелся по всей куче трупов? Только один удар и все? Скорее всего, у этой способности есть какой-то откат или ограничение — иначе он просто нашинковал бы горелые тела.

Волошин сплюнул, поморщился и ответил на мой мысленный вопрос:

— Только зря «Секатор» на откат посадил, нет тут никого, бля.

— Ну а я че говорил? — в голосе подчиненного читалось торжество.

— Валим отсюда, от вони скоро блевать начну.

Его голос донесся уже из-за двери:

— Так что идем в «Эвелин», проверим там и прокачаемся заодно.

— Там кадавры слабые, — возразил кто-то, но командир группы его не услышал, а может, просто не захотел.

— Что расселись? Ходу! Живо!

Шаги стихли вдали, но я все равно не решался пошевелиться. Вдруг кто-то остался? Вдруг это ловушка? От страха все тело покрылось липким потом. Уж лучше лежать в разлагающейся плоти, чем быть разрезанным пополам невидимым оружием Волошина.

Еще и друзья молчат. Почему? Мертвы, или Сергеич просто осторожничает, как и я?

Время тянулось, и тянулось, и тянулось, и я все больше уверялся, Сергеич не подавал признаков жизни, и я все больше убеждался, что с ним все кончено. А значит, когда я вылезу из-под трупов, найду его разрезанное тело, что тоже не добавляло желания действовать.

Только когда прошло минут пять тишины, я осторожно отодвинул тело зомби, чтобы поступал кислород, провел по лицу, желая стереть гниль, но лишь размазал ее. Я весь был в разлагающейся плоти.

Крош вылез из-за пазухи, спрыгнул с меня и рванул на улицу.

Только теперь я увидел во всей красе последствия удара Волошина, все тела зомби были разрезаны с хирургической точностью.

— Сергеич? Эдрик? Живы? — прошептал я. — А ю окей?

Рядом заворочался электрик. Его лицо, и без того напоминавшее подсохшую котлету, сейчас было щедро покрыто гнилыми ошметками плоти. Но это были мелочи в сравнении с тем, чего он избежал: его шевелюра на макушке была под корень срезана «Секатором». Грубо говоря, он стал очень похож на своего тезку. Сантиметром ниже — получилась бы трепанация черепа, и хоть мозги вынимай.

Осталось выяснить, цел ли Макс.

— Давай откопаем стюардессу, — предложил я и принялся растаскивать тела, под которыми прятался Макс.

— Меня ща вывернет! — жаловался Сергеич. — В жизни бы не догадался в такое дерьмо закопаться.

На расчлененные тела я старался не смотреть, но все равно приходилось. Их словно рассекли исполинским скальпелем или лазерным мечом джедая, я видел внутренности, ребра, срезы органов, словно препарированных в морге. Несколько зомби были рассечены почти идеально пополам, и от этого зрелища тошнота подкатывала к горлу волнами.

— Эдрик? — позвал я, не отрываясь от дела. — Сергеич, где пацан?

— Я здесь, — отозвался паренек, выскальзывая из-за лестницы.

— Познакомьтесь, что ли? Сергеич, это Эдрик. — Дальше я говорил по-английски: — Эдрик, это Сергеич.

— Сэр Гейч, — уважительно сказал паренек и пожал руку электрику. После чего то ли сделал комплимент, то ли пошутил: — У вас интересная прическа.

— Эдиком будешь, — приговорил его Сергеич.

Макс лежал без сознания, его бледное лицо блестело от пота. Перед глазами высветилась его статистика — 38,82% активности. Неожиданно число дрогнуло и изменилось на 38,87%. Регенерация работала, хоть и медленно.

— Ушли эти гады? — с надеждой осмотрелся Сергеич.

— Пока да. Но вернутся перепроверить, — ответил я. — Как только поймут, что нас не догнать в других местах.

— Давай уже на воздух, а? — взмолился Сергеич.

Мы вынесли Макса, положили на песок рядом, я вытащил бутылку воды из рюкзака, бросив его на землю, потому что контейнер, за которым охотился Папаша, был тяжелым и оттягивал плечи.

Раз Шапошников гоняется за этой штукой, значит, там что-то крайне важное. Макс чертовски удачно ее стащил, вот только… нам теперь с ней мотаться, как с чемоданом без ручки, и польза пока сомнительна. Посетила малодушная мысль как-то подбросить контейнер Волошину, чтобы он от нас отстал, но я отмахнулся от нее.

Вернемся в «Калигайахан», заберем немцев и улетим отсюда к чертям! Кошка бросила котят, пусть резвятся, как хотят. Я прокачаюсь и вскрою контейнер.

Вспомнил Машу и как Тетыща волок ее в свое логово. Нет, не улетим, Машу надо как-то вытащить…

— Смотри, — прошептал Сергеич, касаясь моего плеча. — Максимка-то наш порозовел…

Я глянул на Макса и удивленно моргнул. Активность — 39,92%. Нет, уже 39,97%!

— Что за хрень чудесная? — пробормотал я.

— Может, это контейнер? — предположил Сергеич, кивая на рюкзак, куда я положил загадочную находку. — Он теплый был.

То, что контейнер лечит, конечно, отлично, но даже при таком темпе на полное восстановление уйдут часы, а у нас их не было. А если нести Макса или волочь по земле прямо сейчас, тряска наверняка повредит начавшие срастаться тазовые кости. И так Тернер наш на ладан дышит.

Я задумался. Даже не покормить его для лучшего восстановления.

— Так, — хлопнул я в ладоши. — Надо двигать отсюда. Можно сделать носилки и волочь Макса, но…

Я оглянулся на вход в маяк и замолчал, пораженный внезапной идеей.

— А что, если… — начал я медленно, когда меня посетила настолько безумная идея, что она могла сработать только в мире, где большинство людей превратились в зомби. — Если не тащить Макса, а… транспортировать?

— На чем? — нахмурился Сергеич, его единственный видимый глаз сузился. — Тачки здесь нет.

— Пойдем покажу. — Я приобнял Сергеича и повел в маяк, чувствуя, как в голове оформляется план, до того отвратительный, что должен был сработать.

Эдрик, который ничего не понимал, а спрашивать стеснялся, проводил нас вопросительным взглядом. На его смуглом лице отразилось беспокойство. Крош тем временем взобрался Максу на грудь и свернулся там клубком, словно крошечный пушистый охранник.

Я завел Сергеича в здание.

— На нем. — Я кивнул на одного из дохлых зомби, которого Секатор Волошина каким-то чудом оставил почти целым. — Вот на этом.

Сергеич уставился на меня как на психа:

— Ты че, сбрендил? На трупе?

— Слушай внимательно. — Я понизил голос. — Сделаем из здоровенного бездушного сани. Уложим Макса сверху и потащим. А если нападут, спрячем его под зомбяка.

— Мерзость какая, — пробормотал Сергеич, но я видел, что идея ему понравилась.

— Это не просто санки, — продолжил я. — Это маскировка. Вдруг на патруль Папаши нарвемся? Мы-то уйдем, а Макс? А так спрячем, и кто будет искать живого под мертвым?

— Двойная маскировка, мать ее ети! — Сергеич ударил кулаком по ладони. — Зомби отпугивает эта вонь. Двери-то нет, думал, сожрут нас. Они ночью вокруг бродили, но так и не зашли.

Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но спорить я не стал. Проверим опытным путем.

— Фу! Капре! — скривился Эдрик, когда я перевел ему суть плана. Он отступил на шаг, но в его взгляде читалось понимание необходимости.

— Фу-фу, а жить хочется, — передразнил я его, вытаскивая тесак. — Не бойся, они не кусаются. Уже точно. Давай помогай!

Мы выбрали самого огромного бездушного — мужика, похожего на борца сумо, с необъятным торсом и плотной жировой подушкой, идеальной для наших целей. Обрубили ему руки и ноги, чтобы не мешались, превратив в подобие снежного тюбинга из кошмарного сна. Сергеич сдержанно матерился, Эдрик отворачивался, но работал. Мы положили Макса сверху и крепко привязали к импровизированным саням обрывками одежды.

Я отпил воды и посмотрел на Макса. Регенерация работала, но слишком медленно — всего 40,41% активности.

— Опять помирать собрался, — сказал я ему, хотя он все еще не приходил в сознание. — Но ты не помер, Максим.

— Так что «Да и хер с ним» говорить не будем, — сказал Сергеич и задумался — наверное, сочинял частушку. А потом вдруг спросил: — У тебя бывало такое, что и жрать страшно хочется, и тошнит?

Мы потащили эти жуткие сани за импровизированные ручки по песчаному склону. Я и Сергеич шли впереди, Эдрик — сзади, поддерживая голову Макса, чтобы та не тряслась на кочках. Тащить было тяжело и омерзительно, но эффект превзошел все ожидания — даже встречные бездушные, которых мы заметили у кромки леса, обходили нашу компанию стороной, чуя смрад своего разлагающегося собрата.

— Куда теперь? — спросил Сергеич, когда мы отошли на приличное расстояние. Он тяжело дышал, но не жаловался.

Я задумался, просчитывая варианты. В отель «Калигайахан» с таким грузом засветло не попасть, да и встречать нас там будут не фанфарами. К лагерю Папаши тоже нельзя приближаться — разорвут на части сразу, как увидят контейнер.

И тут меня осенило. Я вспомнил то место, которое мы с Эдриком проезжали по пути сюда.

— Кажется, я кое-что придумал! — Лицо мое расплылось в улыбке.

— И что же? — спросил Сергеич, вытирая пот со лба. — Только давай без извращений. У меня и так мозг не варит.

— Это лучше показывать, но сначала нужно уйти с дороги подальше в джунгли, — объяснил я, направив палец на зеленую стену тропического леса. — Там Волошин нас искать не будет.

Сергеич скептически покачал головой, но спорить не стал. Мы потащились через заросли, продираясь сквозь цепкие лианы и густой подлесок, пока не нашли небольшую прогалину, скрытую от посторонних глаз. Листья хлестали по лицу, как мокрые полотенца в бане, а запах гниющей растительности забивал ноздри.

— Здесь, — скомандовал я, опуская нашу драгоценную ношу — сибирский тюбинг из тела мертвеца.

Мы отвязали Макса от импровизированных саней, и я вложил в его безвольную руку свой тесак. Хотелось бы верить, что внутри своего бессознательного кокона он нас слышит.

— Ты чего? — нахмурился Сергеич.

— А вдруг очнется и захочет отбиваться? — пожал я плечами. — Если вокруг зомби, а у него только зубы?

Сергеич покосился на Макса, потом на тесак, и вдруг его осенило. Я почти увидел, как в глазах электрика загорелась лампочка идеи — тусклая, ватт на сорок, но все же.

— Слышь, Ден, а что если нам… — Он сделал странный жест, будто дергая за невидимые ниточки. — Как куклой? Как Буратино?

Я ухмыльнулся:

— Допер? В том и идея, Сергеич. Максимка сам очухаться нескоро сможет, а контейнер его медленно лечит. Для ускорения процесса нам нужно поднять ему уровень.

— И что, мы будем приводить к нему зомби и убивать их его рукой?

— Именно! — воскликнул я. — Я буду держать правую, ты — левую, Эдрик под жопу его подсунет контейнер, для плотного контакта. Спа-салон и прокачка — два в одном!

— Деннис? — насторожился Эдрик, услышав что-то про себя. Его глаза расширились, как у кота при виде включенного пылесоса. — Спа? Массаж?

— Не-а, Эдрик, будем лечить Макса. Подложи рюкзак с контейнером под него.

Мы усадили Макса, прислонив к дереву, под задницу сунули рюкзак. Активность: 40,71%. Пока мы обсуждали, она еще немного подросла. Система «нипель» работала, пусть и черепашьим темпом.

Вложив тесак в правую руку Макса, а нож — в левую, мы заняли позиции. Я встал справа, Сергеич слева, и мы ухватились за его запястья. Кукольный театр начал представление.

— Эдрик, тащи сюда зомби, — скомандовал я, чувствуя себя режиссером в дурдоме.

Тот посмотрел на нас с Сергеичем, как на идиотов, но кивнул:

— О-о, Деннис!

Он убежал и вскоре вернулся, а за ним, шаркая, плелся бездушный 4-го уровня — тощий мужик в изорванной рубашке с галстуком. При жизни, наверное, был каким-нибудь офисным планктоном, а теперь — добро пожаловать к нам в театр!

— Вот так, хорошо, — подбадривал я Эдрика. — Веди его прямо к нам.

Когда зомби приблизился, Сергеич заорал:

— Н-на! — И дернул руку Макса вперед, как дергают стоп-кран в поезде.

Лезвие кухонного ножа вошло бездушному в живот, но не глубоко. Тот зашипел и потянулся к нам скрюченными пальцами. Я отчетливо увидел, как в его мутных глазах промелькнуло что-то вроде: «Что за хрень тут происходит?»

— О-о, сэр Гейч! Еще! Еще! — крикнул Эдрик.

Я рванул руку с тесаком вверх, целя в шею зомби, но движение вышло слишком резким — Макс завалился набок, как кукурузное чучело, а тесак выскользнул и отлетел в траву.

— Твою мать! — выругался Сергеич. — Максимка, помогать надо! Ну хоть пальцем пошевели, епта!

Макс что-то пробормотал, не приходя в сознание. Я едва сдерживал истерический смех, хотя ситуация была откровенно опасной. Бездушный навис над нами, а безвольное тело нашего друга валялось рядом, как мешок картошки.

— Ну его на хер, — выдохнул я, отпуская руку Макса и вскакивая быстрее, чем кот с горячей сковородки. — Я сам!

Подхватив тесак, я снес бездушному голову одним ударом. Черепушка отлетела, как футбольный мяч, и покатилась в кусты. Перед глазами мелькнуло системное сообщение о начислении восьми кредитов. Крош догнал голову, понюхал и вернулся.

— Фигня какая-то, — вздохнул я. — Слишком сложно им управлять. Если бы Макс хотя бы держать мог сам, а так…

— Ага, дохлый номер, — кивнул Сергеич, но тут же воодушевился, словно алкаш, нашедший заначку. — Епта, у меня идея получше! На Руси так на медведя ходили! Максимку можно усадить задницей на контейнер, в руки дать кол и гнать на него зомбарей!

В голове пронеслась мысль: «А не слишком ли долго мы пробыли на солнце?» Чтобы получить трезвый взгляд, пересказал идею Сергеича Эдрику, и тот радостно закивал, как китайский болванчик:

— Деннис! У нас тоже такое! Калавит! Очень хорошо! Мой прадедушка так кабана убивать!

Я посмотрел на Макса, потом оглядел джунгли вокруг. Сумасшедший план, но… нам нужно было вылечить Макса, и быстро. Иначе… «врач сказал в морг, значит, в морг!».

— Ладно, — сдался я, чувствуя, как последние остатки здравого смысла покидают мой мозг. Впрочем, моя идея с кукловодством была не лучше. — Давайте попробуем.

Сергеич метнулся к зарослям, нашел бамбук, срезал, заострил тесаком и воткнул в землю под углом. Мы снова усадили Макса к дереву, подложив под него контейнер для контакта, и установили заостренный кол между его ног так, чтобы зомби, идущий прямо на приманку, напоролся на него.

— Ну что, Эдрик, — усмехнулся я. — Тащи зомби.

— О-о, Деннис! — крикнул Эдрик и убежал искать бездушных.

Вскоре он вернулся, а за ним, спотыкаясь, как пьяная после корпоратива, развратно брела женщина в разорванном пляжном костюме. При жизни, наверное, была фотомоделью — даже мертвая сохранила гордую осанку.

— Деннис! — радостно сообщил парнишка, изображая жестами огромные сиськи. — Туриста! Свежая! Недавно утонула!

Мы с Сергеичем заняли позиции по бокам от Макса. Эдрик ловко маневрировал, заводя бездушную прямо на импровизированный кол, словно парковал автомобиль на тесной стоянке.

— Давай, еще немного! — подбадривал Сергеич, а когда зомби оказалась совсем близко, выскочил на нее, оббежал и с криком: — Банзай! Камикадзе! Гитлер капут! — толкнул ее со спины прямо на заостренный кол.

Раздался отвратительный хруст. Кол вошел зомби в грудь и застрял, как нож в замороженном масле. Она дергалась, пытаясь дотянуться до нас, но постепенно затихла, словно игрушка, в которой кончился завод.

— Сработало! — обрадовался Сергеич и спел частушку: — Как вонючая параша, ходит по лесу Папаша. Хоть он гад и черта злей, ему вломим звездюлей! Эдик, поддай жару! Неси еще зомби!

— О-о, сэр Гейч! — обрадовался парнишка, подпрыгивая, как ребенок, получивший новую игрушку. — Я принесу! Много принесу!

— Много не надо! — испугался Сергеич.

Эдрик умчался в джунгли, а Макс вдруг застонал и приоткрыл один глаз, мутный и непонимающий:

— Что… что за хрень? Где я?

— На дискотеке, — усмехнулся Сергеич. — Отдыхаешь активно. Как это называется? — Он посмотрел на меня, вертя пальцами не в силах подобрать нужное слово.

— Спа, — сказал я.

Сергеич залился смехом — больше радуясь, что Максу лучше.

А тот с трудом сфокусировал взгляд на насаженном на кол зомби, как пьяный — на светофоре, потом снова посмотрел на нас.

— Почему я… — Он выпучил глаза, мгновенно прозрев, заколотил ногами, рывком оттолкнулся и припечатал себя к дереву. — Е-ма, дебилы, вы чо творите?