Жасмин

Глава 15 Татуировка «Лебедь»

Той ночью мне приснилась маленькая черная лошадка. Она ожила, спрыгнула со столика на кровать и поскакала ко мне. Она наступила мне на руку одним холодным копытом, потом другим, в общем, пока вся не оказалась на моей ладони. А потом лошадка легла на бок и прижалась головой к моей коже, словно к чему-то прислушивалась.

Но потом лошадку сменил другой образ — волшебный лес под темным небом, заполненным мерцающими звездами.

На снегу лежали черепа и черные розы, здесь же была и та лошадка. Она проскакала между костями и цветами, найдя дорогу ко мне, и снова оказалась у меня в руке.

Я проснулась. Пальцы жгло от ощущения, что конь сидел у меня на ладони. Но нет. Когда я включила свет, то увидела, что фигурка стояла на столе, рядом с рыцарем, там же, где я их и оставила. Я оглядела комнату, как будто бы ничего не изменилось, все было в порядке, единственный звук исходил от Бена, который храпел на диване. Я выключила свет и легла, странный сон все не покидал моего сознания.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы вновь уснуть, храп Бена мешал. Но в то же время, мне показалось неразумным идти и толкать его, когда он был столь великодушен и уступил мне кровать. Наконец я уснула и проснулась, когда в окно проник солнечный свет. Диван пустовал, а в ванной лилась вода. Я повернула голову, чтобы взглянуть на прикроватный столик. Рыцарь с фотографией стояли на месте, а вот фигурка коня отсутствовала.

Я откинула одеяло, чтобы проверить, вдруг она упала на пол. Потом я пошарила под кроватью и на кровати, но нигде не смогла её найти. В приступе паники, я уж было подумала, что её кто-то украл, и практически бросилась к двери ванной, чтобы позвать Бена.

Но шум воды прекратился и Бен, мокрый и взволнованный, вышел из ванной, в одном полотенце, обернутом вокруг бедер.

— Лошадь пропала! — выпалила я, не дав ему открыть рта. — Или она у тебя? — Я поднялась на цыпочки и вытянула шею, чтобы заглянуть ему через плечо, надеясь увидеть её на раковине рядом с нашими зубными щетками.

— Ну, разумеется, её там нет! — Старый добрый раздраженный Бен — будто и не было ничего вчера вечером. — Она на кофейном столике, — сказал он. — Когда я проснулся, то видел её там.

Я обернулась, и действительно, как он и сказал, лошадка стояла на столике, в целости и сохранности.

— Извини, — сказала я, поворачиваясь. — Я думала... её кто-то украл.

— Никто не знает, что она здесь, у нас, — заметил Бен.

Он хотел было вернуться в ванную, но я вцепилась в дверную ручку и не дала двери закрыться.

— Постой! А что у тебя на плече?

Когда он развернулся, я заметила на плече какой-то подозрительно знакомый силуэт...

— Ах, это — всего лишь татуировка, — небрежно сказал Бен.

Он все еще пытался закрыть дверь, но я просунула ногу в щель, тем самым не давая ему этого сделать.

— Дай, посмотреть, — настаивала я.

Он нехотя повернулся так, чтобы я смогла разглядеть татуировку как следует. Это был черный лебедь — прямо на его плече!

— Где ты её набил? — спросила я тихо. При виде неё, у меня мурашки по коже забегали.

— Да я просто... проснулся с ней, — ответил Бен, после недолгого раздумья. — Где-то полгода назад. Понятия не имею, как она там оказалась.

— То есть, ты говоришь, что она просто... появилась?

— Ну да, просто появилась.

— Болит? — спросила я, вспоминая, что он то и дело массировал себе плечо.

— Иногда.

— И что бы это значило?

— Просто не представляю, — сказал он.

— Слушай, ну не может быть, чтобы тебе ничего не пришло в голову? Чем ты занимался в тот день?

— Да ничем. Ничем особенным. Я просто с ней проснулся.

— Но, Бен...

— Слушай, татуировка у меня уже не один месяц, и кроме того, что она время от времени болит, больше ничего, так может, мы закроем эту тему?

— Ладно, как скажешь, — сказала я, поднимая руки, дескать, сдаюсь, испугавшись его агрессивного тона.

К концу дня у меня будут другие заботы, о которых стоит волноваться и татуировка Бена в них не входила. Но все же тот факт, что она вот так запросто появилась, не позволял мне отмахнуться от него.

— Я хочу одеться, — сообщил Бен и скрылся за дверью.

Я подошла к дивану и села. Руки автоматически подобрали лошадку со столика.

И она вновь ожила в моих руках.

Мрамор треснул и раскололся пополам, как яичная скорлупа, явив крошечную черную лошадку, настоящую во всех смыслах. Лошадка-Дюймовочка. Я вскрикнула, мои руки дернулись, и я неумышленно выронила её. Лошадка-Дюймовочка приземлилась на ковер с глухим стуком, и на краткий миг я испугалась, что из-за моей неуклюжести она могла пострадать. Но через секунду она уже поднялась на копыта и отряхнулась, здоровая и невредимая, а потом помчалась мимо дивана.

Она двигалась как настоящая, да она и была настоящей... шерсть на ощупь приятная, шелковистые грива и хвост. Она подбежала к моему футляру со скрипкой, заскочила на него и принялась вышагивать по крышке, стуча копытами по поверхности.

Наполовину одетый Бен услышал мой крик и открыл дверь ванной.

— Что случилось?

Не смея произнести ни слова, я ткнула пальцем на прохаживающуюся по моему футляру лошадку. Бен посмотрел в направлении, которое я указала, и я заметила, как он разволновался, когда увидел лошадку. Мы оба, молча, таращились на неё. Сначала я думала, что она просто так ходит там, дергая головой и фыркая крошечными ноздрями. Но потом я обратила внимание на крошечные следы, оставляемые ею на костяной пыли, которой после вчерашнего был покрыт мой футляр.

Удивительными были не столько следы, сколько слова, которые они образовали, вернее имя: Анри Роль-Танги.

А потом лошадка спрыгнула и поскакала обратно к дивану. Прискакала и уткнулась мне в лодыжку. Я взяла её в ладони, стараясь держать, как можно аккуратнее.

Несмотря на обстоятельства, я не могла отделаться от чувства восторга, наблюдая за этой лошадкой у себя на ладони. Она прошагала до кончиков пальцев, заглянула через край, а потом, развернувшись, вернулась на середину ладони и посмотрела на меня. Если бы не её размеры, то она была бы вылитым Кини. Те же прекрасные черты, лоснящаяся шерсть и карие глаза — крошечная, идеальная сказочная лошадка. Она целиком и полностью пленила меня.

Бена же, похоже, больше заинтересовало имя на футляре.

— Анри Роль-Танги, — взволнованно пробормотал он. — Знаешь его?

— Нет, — ответила я. — А ты?

Он не ответил, развернулся к футляру, и еще раз произнес про себя имя, словно сам мог вот-вот вспомнить — кто это. Но потом тряхнул головой и сказал:

— Не помню, чтобы вообще слышал это имя.

А следом он вскинул голову, взглянул на лошадь и сказал:

— Нам пора идти. Бери её с собой.

— Зачем?

— Затем, что снежно, — сказал он, натягивая рубашку и торопливо застегивая пуговицы. – Может, она на снегу еще какую-нибудь подсказку копытами вытопчет.

Я бросила взгляд на футляр и заметила, что это имя занимало почти всю его поверхность, так что возможно, ей и правда не хватало места, чтобы «написать» что-то еще.

— Дай её мне, — приказал Бен, поднимаясь на ноги и протягивая руку.

— Мы же не можем вот так запросто разгуливать с ней по гостинице, — возразила я. — Кто-то может заметить.

Бен оглядел комнату и его взгляд упал на коробку с дорожными шахматами. Он взял её и вынул все фигуры, а потом протянул её мне.

— Вот, возьми.

Я аккуратно поместила туда лошадку, а потом мы вышли из гостиницы на улицу. Вокруг не было ни души, поэтому мы присели за нашей машиной, чтобы нас не было видно из окон ресторана, и выпустили «Дюймовочку». Похоже, лошадку нисколько не смутило путешествие, и когда Бен протянул руку и поставил ее на снег, она осталась невозмутимой, а мы, затаив дыхание, уставились на неё. Она подняла голову и огляделась, принюхиваясь, а потом восторженно поскакала по снегу. Еще немного погодя, она повалилась на спину, и каталась по земле, задрав копыта. Я не смогла сдержать улыбки, наблюдая, как же она радуется, но с другой стороны, похоже, она больше не собиралась нам помогать.

— Не думаю, что она еще что-нибудь «напишет», — высказал вслух мои подозрения Бен и убрал лошадку обратно в коробку. — Так что давай сосредоточимся на том, что у нас уже есть.

Мы пропустили завтрак и отправились прямиком в комнату Бена, вбили в поисковик Google имя, но без особого успеха. Был такой известный французский коммунист по имени Анри Роль-Танги, и хотя мы много чего о нем прочли, так и не нашли связи между ним, Лиамом или Нойшванштайном. Кроме того, оказалось, что он уже умер. Несколько лет назад.

Мы блуждали с сайта на сайт, и чем дальше, тем недовольнее Бен поглядывал на лошадку, которая, не обращая на него внимания, радостно скакала по комнате.

— Может быть, мы зря теряем время, — сказал Бен наконец. — Может, эта лошадь вытоптала свое чертово имя.

Мысль была настолько глупой, что я не смогла удержаться от смеха — однако, быстро превратила его в кашель, взглянув на лицо Бена.

— Не верю, что это её имя, — сказала я, стараясь придать своему голосу серьезности.

— Хочу сходить в твой номер и прибраться там, — сообщил Бен. — Мы же не хотим, чтобы горничная увидела тот бардак. А ты продолжай искать, пока я не приду. Это имя должно что-то означать. Возможно, оно относится к другому человеку — еще живому — и он знает о том, где Лиам спрятал лебединую песню.

— Хорошо, — сказала я.

Лошадка перестала скакать по комнате и остановилась возле дивана, рядом с моими ногами. Вряд ли она собиралась куда-то убегать, но я все равно подняла её, когда Бен пошел к двери. Последнее, что нам было нужно — это скачущий по коридору конек с ноготок, где его мог увидеть кто-то из гостей и впасть в панику, со всеми вытекающими последствиями.

Когда я поднялась с дивана, мои глаза автоматически посмотрели в сторону окна, на парковку за ним, и я застыла, как вкопанная.

— Бен! — выкрикнула я.

— Что? — спросил он, оборачиваясь.

— Там кровь на снегу! Следы ведут к нашей машине, а потом обрываются.

Мы немедленно вышли на парковку, оставив лошадку наверху в номере. На улице никого не было, но мы прекрасно понимали, что не застрахованы от того, что в любую секунду это может измениться. След тянулся от машины, но начинался где-то ниже по дороге. Брызги так контрастировали с белым снегом, что меня аж пробрала дрожь.

Естественно было предположить, что эти следы оставило какое-нибудь израненное животное, но почему-то мне казалось, что это не так. Поэтому я почти удивилась, когда опустилась на колени рядом с Беном и увидела черного лебедя под нашей машиной.

Сначала я подумала, что птица мертва. Клюв покрыла изморозь, а перья на раненом крыле склеились от крови, да и лежал он на снегу неподвижно. Мы находились недалеко от дороги, может, его сбила машина — обычный несчастный случай... Но мне все равно было неприятно на него смотреть, последний раз я видела мертвых лебедей на похоронах Лиама. И вот теперь, видеть еще одного... Это вызвало во мне почти рефлекс Павлова — грусть и брезгливый ужас. И я не могла отделаться от ощущения, что его появление должно было что-то означать — и скорее всего, ничего хорошего. Но продолжала твердить себе — это мертвая птица, мертвая птица, только и всего...

Уже через секунду Бен выругался и полез под машину, доставать лебедя.

Когда он поднял его с земли, некоторые перья остались на снегу, примороженные к земле кровью. В объятьях Бена, с локтя которого свисала безжизненно болтающаяся, длинная лебединая шея, птица казалась невероятно большой.

— Э... что ты делаешь? — спросила я, когда Бен встал.

— Дай мне свой жакет, — велел он тоном, не терпящим возражений.

— Зачем?

— Чтобы спрятать его. Не хочу рисковать, когда внесу его в гостиницу, вдруг кто-то увидит.

— В гостиницу? Бен, нельзя тащить мертвую птицу туда!

— Он еще жив!

Я была поражена тоном его голоса и тем, что Бен сказал «он». Как будто, как бы смешно это не звучало, он лично был знаком с этим лебедем...

Бен встретился со мной взглядом и понял, что выдал себя.

— Это не просто лебедь, — признал он неохотно. — Теперь дай мне свой жакет.

Все еще сомневаясь в правдивости слов Бена, я, тем не менее, сорвала с себя жакет. Его размера не хватило, чтобы прикрыть такую здоровую птицу, но как бы там ни было, я набросила его сверху, и Бен помчался к себе в номер. Поднявшись, он сразу же бросился в ванную и велел мне включить воду.

— Что ты хочешь делать? — спросила я, выполняя то, что он велел.

— Он замерзает. Я хочу его согреть.

— Но это же черный лебедь! — возразила я.

— Черный лебедь рядом с Нойшванштайном, — прорычал он.

Когда ванна заполнилась горячей водой уже наполовину, Бен опустился на колени, все еще держа лебедя на руках.

Потом он повернул ко мне голову.

— Отойди, — велел он. — На всякий случай. На самом деле, может, тебе вообще лучше выйти из ванной.

Я сделала шаг назад и встала в узком проеме. Но не собиралась покидать ванную. Я смотрела, как Бен развел руки, и птица с плеском упала в воду. Мне сложно сказать наверняка, что произошло дальше, так как с моего места не все было видно, да и Бен загораживал обзор. Но было много брызг, а потом из ванной показалась человеческая рука, которая схватилась за её край, и все это сопровождалось звуками, как будто кого-то душили. Через секунду я уже стояла возле Бена и заглядывала ему через плечо. От черного лебедя осталось только несколько черных перьев, плавающих на поверхности воды, а на его месте появился мужчина, которого я сразу узнала.

Высокий, обнаженный, грязный, в синяках и крови — это был Лукас.