Герои млечного пути

Глава 26

В западном полушарии Зети наступило утро. Именно там находились все города и поселения планеты. Народ просыпался, готовясь к новому рабочему дню. Включив телевизоры, жители Зети не увидели привычных утренних телепрограмм. Все планетарное телевещание было перехвачено, и с экранов взирали хмурые лица Линга, Рейнхарда, спасенного Ди Рэйвом профессора Джонатана Либерта. Жители Зети с интересом и удивлением смотрели на этих людей и слушали официальное обращение к населению планеты.

— Дорогие граждане свободной планеты Зети, — заговорил Линг. — Мы решили обратиться к вам в этот трудный для всех жителей планеты час. Многие из вас знают стоящего рядом со мной Рейнхарда Биста. Многим известен авторитетный ученый Джонатан Либерт, который чудом остался в живых. Мы трое в этот час представляем десятки тысяч мирных жителей независимых общин, загнанных в угол деспотизмом и лживой пропагандой кровавого канцлера. В последнее время в ваше сознание вдалбливалась мысль об угрозе со стороны каких-то террористов. О том, что независимые общины, которые все эти годы мирно сосуществовали с вами, поставляя на ваши обеденные столы выращенные ими продукты, таят в себе угрозу обществу и выступают пособниками несуществующих злодеев. Мы понимаем, что вы далеки от наших чаяний и бед, но взываем к вашему благоразумию. Силами канцлера Зоренсона и его кровавой клики планета превращается в полигон зла. Они устанавливают на Зети абсолютную власть, превращая вас в рабов. Но ваша участь более завидна, так как нам уготована смерть. Канцлер понимает, что полиция не пойдет против своих братьев и сограждан, и поэтому он привлек к своим злодеяниям силы извне. Это фенфирийские агрессоры, стремящиеся заполучить значительные территории Зети для создания своих баз, а также две тысячи пиратов, которых лживая власть облачила в форму служителей законности. Вчера силами наймитов Зоренсона были нанесены подлые удары по мирным труженикам независимых общин. Погибли сотни ни в чем не повинных земледельцев и их семей. Среди жертв этого неслыханного зверства — жена нашего уважаемого профессора Либерта. Тысячи людей и наших космических братьев по разуму, живших с нами бок о бок в этих общинах, вынуждены скрываться от безжалостных палачей канцлера. Вам, конечно, захочется фактов, и мы вам их предоставим после обращения. Мы покажем вам видеосъемки авианалетов на некоторые независимые колонии — с последствиями. Мы явим эксклюзивные съемки переговоров Зоренсона с неким представителем тайных сил на Земле, которые хотят опутать Зети темными сетями своей власти, но это через минуту. А сейчас мы обращаемся к вам, дорогие братья и сестры. Мы не призываем вас к мятежу против Зоренсона или иным актам гражданского неповиновения. Мы просим вас об одном. Приютите в ваших городах самых беззащитных. Впустите женщин, детей и стариков, а также их немногочисленную охрану. Вы знаете, какие опасности таит в себе дикая природа Зети, и понимаете, что скрываться от очередных актов геноцида в лесах они не смогут. Возьмите их под свою защиту. А мы — те, кто способен держать в руках оружие, — не будем тревожить вас. Мы объявим власти, где мы находимся, и примем бой. И пусть Провидение решит, кто достоин жить, а кому суждено проиграть. Мы понимаем, что наше оружие бессильно против бомб и авиации, но знаем, что на нашей стороне справедливость и честь. А значит, мы не страшимся смерти, если примем ее не на коленях, подобно рабам, а сражаясь за нашу свободу! Теперь вы узрите неопровержимые свидетельства зверств порочной власти канцлера Зоренсона!..

Зоренсон, как и подавляющее большинство населения планеты, смотрел телевизор и видел выступление Линга, ставшее для него полной неожиданностью, подобной грому среди ясного неба. Теперь его взору предстали ужасающие кадры авианалетов фенфирийцев и черных рейнджеров. Зоренсон сидел в кресле, крепко вцепившись в подлокотники. Увидев воочию то, что сам спланировал и приказал совершить, он испытал абсолютно иные чувства, нежели те, что возникали при подготовке. Зоренсону стало страшно. Он видел, как пикируют бурые штурмовики фенфирийцев, изрыгая на головы мечущихся людей и представителей иных рас энергетические разряды, испаряющие живых существ. Вот молодая женщина, охваченная ужасом, показалась на переднем плане; она из сотен мечущихся в пыли, огне и дыму, но ближе всех к зрителю. Похоже, она бежит к оператору, снимавшему все это. В ее руках младенец, которого она крепко прижала к груди, словно это могло защитить его от любой опасности. Но тут очередной разряд энергии ударил ей в ноги, которые мгновенно испарились. Осталась только верхняя часть туловища, которая от ударной волны пролетела несколько метров и свалилась на грунт. Женщина — вернее, то, что от нее осталось, уже была мертва, но продолжала держать в объятиях младенца. Несколько мужчин бросились к ней в попытке спасти хотя бы ребенка, но следующий разряд испепелил одного, разорвал пополам второго. Кто-то отлетел в сторону. Прямо перед объективом упала оторванная рука… Двое объятых пламенем детей вылетели из окна дома, где прогремел взрыв от прямого попадания луча с пиратского корабля… Обезумевшая мать брела среди взрывов, держа оторванную голову дочери… Потом смерть настигла и ее…

Кто бы ни снимал эти кадры, если только не робот, а живое существо, был созданием либо безумным, либо необычайно циничным… Как можно было сохранять хладнокровие, глядя на творившееся? Но эти кадры необходимо было снять и сохранить… Это неопровержимое свидетельство неслыханной жестокости…

После каждой серии пикирующих атак вопли ужаса сменялись возгласами выживших, окликавших друг друга. Все пытались найти в этом аду родных и близких. Затем — очередная атака, и снова вопли ужаса, безнадежная агония…

Зоренсона охватила лихорадка. Он трясся, сидя в кресле, глядя на то, к чему имел прямое отношение. Он не мог поверить в увиденное. Он знал, что обрекал этих людей на смерть, но не подозревал, что та НАСТОЛЬКО УЖАСНА! Ведь до сего момента его указания были всего лишь холодными словами. А что там происходило в итоге — то была лишь абстракция. Условность. Но теперь это все сделалось для него реальным. Он видел последствия своих распоряжений. Глаза его готовы были вылезти из орбит, и он, хоть и желал сейчас больше всего на свете не видеть этого, не мог отвести взгляд…

После атаки кто-то ходил по руинам общины и снимал последствия. Вот дымящаяся воронка от взрыва рядом со зданием. Стена забрызгана фрагментами внутренних органов. Рядом лежит оторванная конечность заурианца, которая все еще дергается. Дальше — пожилой мужчина, чье тело перебито рухнувшей балкой какой-то конструкции. Вот лежит мертвый дружинник. Он все еще сжимает в руках оружие. Очевидно, в его голову через затылок на большой скорости влетел раскаленный осколок, потому что голова его будто взорвалась изнутри, став похожей на распустившийся цветок. Ужасный цветок смерти… Где-то в луже крови лежала чья-то нижняя челюсть и язык. Вот детская рука, сжимающая обгоревшую куклу, которую, похоже, ребенок пытался спасти. Трупы разумных существ, принявших ужасную смерть, были видны повсюду…

В следующем видеоряде голос оператора комментировал, что общине Сидония удалось взять в плен фенфирийского летчика. Все вокруг скандировали призывы к расправе, но Рейнхард и Линг предложили решить его судьбу его же соплеменникам — фенфирийцам, которые жили в этой общине. Те без колебания отрубили пилоту голову…

Зоренсон вжал голову в плечи. У него заболел кадык. Он четко осознал, что когда до него доберутся общинники, то обезглавят и его. И это, вероятно, окажется легкой смертью после всего, что он натворил.

— Господи, нет… Это все не со мной… Не может этого быть… — бормотал канцлер, как заклинание.

Но следующие кадры вогнали его в ступор. На экране возникли Дэвид и он, Зоренсон, собственной персоной. Они обсуждали планы и говорили о применении ядерного оружия. Весь разговор стал достоянием общественности. Зети услышала ВСЕ!

— КТО!!! — Канцлер вскочил с кресла. — КТО!!! — вопил он. — КТО ПОСМЕЛ!!! КТО ПОСМЕЛ ЭТО СНИМАТЬ!!! КТО, ВАШУ МАТЬ!!!

Внезапно объятый дикой яростью, Зоренсон замер. Его взор устремился на двух роботов, стоявших в углу. Тех самых, которых зачем-то подарил ему Ди Рэйв. Тот самый Ди Рэйв, который прилетел на русском лайнере «Николай Черкасов». А каким образом Линг сумел захватить эфир спутникового телевидения Зети? Только используя орбитальный комплекс, оснащенный мощнейшими средствами связи. Теперь было очевидно, что вещание шло через русский лайнер. Иной возможности у мятежников не было. И самое главное: в конце беседы Дэвид подмигнул роботу. ОН ПОДМИГНУЛ ЕМУ! ДЭВИД ЗНАЛ, ЧТО РАЗГОВОР ПИШЕТСЯ!

— Это ты… — прошипел Зоренсон Сайлеру. — Ты, кусок металлического дерьма! Ты все это время шпионил за мной! Тварь!

Канцлер схватил со стола графин и, подбежав к роботу, ударил по голове. Осколки стекла разлетелись в разные стороны, и в тот же миг пальцы левой руки кибернетического убийцы схватили Зоренсона за горло. Робот повалил канцлера на пол и, склонившись над ним, попутно все усиливая хватку, зловещим, не похожим на свой обычный, голосом громко проговорил:

— Давление, которое я могу создать усилием руки, достигает пяти тонн на квадратный сантиметр. В одну секунду я развиваю до четырехсот пятидесяти вариантов гибельной расправы над вами. Какую смерть вы выберете, а, кусок белкового дерьма?

— Человеческая подлость не знает границ, — прохрипел, отойдя от минутного шока, Саидбей Махмутдин Али.

Пираты все еще смотрели на потухший экран видеостены в брифинг-зале своего лагеря. Они видели все. И обращение Линга. И жуткие кадры. Но больше всего их поразила беседа Дэвида и Зоренсона. Особенно слова Дэймонда:

— …некие диверсанты нанесут удар по базе пиратов, которых вы переодели в полицию. Вы должны понимать, что это своеобразная публика и рано или поздно может стать известно, кого вы наняли для борьбы с оппозицией. От этих бандитов все равно придется избавиться как от нежелательных свидетелей. Взорвана будет одна бомба. Ну, может, две…

— Каков ублюдок, а! — негодовал Али. — Как он нас развел, парни! Как лохов последних! Они всех нас подставили! Честное слово, чем больше узнаю людей, тем сильнее мне нравятся собаки! Какая подлость! Взорвать нас атомной бомбой! Избавиться от нежелательных свидетелей! Выродок!

— Али! Да нам нужно просто найти эти заряды! Его пленники бежали вместе с грузом! — крикнул кто-то из пиратов, и его слова тут же подхватили остальные.

— Да! — воскликнул главарь. — Мы разнесем эту планету в клочья! Но нам нужно пробиться на космодром, где наши корабли! К оружию, братья!

— Что фзе это зззначит! — шипел Зузалляк, находившийся в кабинете Эрвина Валдиса.

Сам Валдис ходил из угла в угол, как зверь по клетке. То, что транслировалось утром по планетарному телевидению, было полной неожиданностью.

— Черт возьми, — бормотал он.

— Думайте бызззтрее!

— Думаю, думаю… Где пираты… Надо убедить их начать операцию «Курятник» до того, как беженцы прибудут в города. Тогда вся их пропаганда провалится… — вслух думал Эрвин.

— Они не пойдут на это позззле того, что узззслышали о ядерных бомбзах! Зыз! Они ужже нам нет доверия!

— Это Зоренсону нет доверия! Но мы сейчас же его арестуем и дальше в любом случае останемся хорошими парнями. И вы отмоетесь в глазах общественности. Выделите охрану, я отправлю к пиратам своих людей, чтоб они убедили тех ускорить операцию. Все складывается удачно именно для нас!

Валдиса вдруг охватил восторг. Он видел безупречность своего плана, рожденного импровизацией.

Симон Ди Рэйв стоял на высоком обломке скалы и наблюдал, как вереница беженцев с вещами спускалась в пещеру. Все в округе было заполнено вооруженными людьми, заурианцами, вульфами и небольшим количеством фенфирийцев из независимых общин. Киномагнат был доволен своей работой. Он чувствовал, что приносит значительную пользу, и это его радовало. Один за другим на поляну садились причудливые летательные аппараты, которые выгружали очередную группу беженцев и снова уносились в общины. «Альтаир», пилотируемый своим экипажем и находившимся там Романом, тоже без дела не стоял. Он также участвовал в перевозке беженцев.

Снова зазвонил телефон. На этот раз Симон не стал доставать его из кармана, а соединился через коммутатор своего скафандра.

— Слушаю…

— Здравствуйте, хозяин! — Голос Сайлера невозможно было спутать ни с чем.

— Что новенького?

— Тут один человек хочет с вами поговорить.

— Кто такой?

— Это канцлер Лейба Зоренсон, — ответил робот.

— Чего? Как это? — Симон был крайне удивлен.

— Я думаю, он лучше все объяснит сам, хозяин.

— Погоди-ка! Но получается, ты нас рассекретил! Правильно?!

— Хозяин, сейчас все обернулось так, что и скрывать невозможно…

— Это не тебе решать, черт побери! — разозлился Ди Рэйв.

— Простите, хозяин, но вы очень многого не знаете, — виновато проговорил Сайлер. — Вам надо потолковать с ним.

— Ладно. Соединяй. — Киномагнат поморщился, так как говорить с человеком, отдавшим приказ на его ликвидацию, ничуть не хотелось.

— Алло. Господин Ди Рэйв? Вы слышите меня? — послышался слегка подавленный голос Зоренсона.

— Я слышу, — демонстративно усмехнулся Симон. — А кому, интересно, вы стали бы звонить, если бы ваш помощник меня устранил, как вы ему приказали?

— Вообще-то, я вовсе не планировал с вами общаться. Это была не моя идея — позвонить вам.

— Да? А чья, интересно? — Ди Рэйв говорил грубо и враждебно.

— Вашим роботом с повадками маньяка, — ответил канцлер.

— Вот как? — удивился киномагнат.

— Совершенно точно. Он мне чуть шею не сломал. А его маленький напарник теперь роется в моих вещах. Я в жизни не видел ничего подобного в поведении роботов. Текнас еще и отобрал у меня золотой «Ролекс». Зачем он ему — я не понимаю. Но не скрою, что я отчасти рад возможности пообщаться. Мне есть о чем с вами поговорить.

— Если есть о чем, то выкладывайте. А если решили попусту отнять у меня время, то я вам гарантирую неприятности.

— У меня к вам предложение, господин Ди Рэйв. Ваш робот, которого вы мне так любезно подарили, заставил меня выйти с вами на связь. Конечно, я и так собирался отмежеваться от своих хозяев, особенно после тех ужасных кадров, которые транслировались по телевидению. Но я не знал, с кем мне выйти на связь. А тут выясняется, что вы секретный агент, который представляет силы, каковые борются против моих покровителей и их тайного общества. Это большая удача для меня, поскольку мне и искать никого не пришлось. Я предлагаю вам мое сотрудничество. Конечно, никакой властью я сейчас не обладаю, но могу выступить с официальным заявлением, где подтвержу истинность слов Линга, с которыми он обратился сегодня к населению планеты. Это смертный приговор мне как политику и, вероятно, как человеку… Но… Я сделаю это. Я выступлю с обличительным заявлением, где поведаю людям о «Золотой элите» и их планах. Официально сниму с себя полномочия канцлера и передам бразды правления на Зети чрезвычайному комитету, который вы и ваши союзники из общин организуете сами.

— Интересно было бы узнать причины столь резкой метаморфозы, — усмехнулся Симон.

— Послушайте, я действительно раскаиваюсь и не разделяю идеологию моих хозяев. Я хочу выйти из этого. Понимаете?

— Вы, очевидно, надеетесь, что сказанного вами достаточно, чтобы я вам поверил?

— Но почему бы не поверить?! Что вы теряете? Мое выступление вам поможет. Ведь не считаете же вы, что вашему видеоролику с речью Линга безоговорочно поверило все население планеты? Благодаря нашей пропаганде многие жители считают, что власть на Зети намерены захватить колонисты из независимых общин, и рейнхардисты, и бандиты. Так что мое сотрудничество сэкономит вам и время, и силы. Единственное, что мне нужно от вас, так это чтобы вы помогли мне выбраться из города — и гарантии безопасности, разумеется. И я хочу поскорее оказаться подальше от ваших роботов…

— А вы сами не можете уйти из правительственного здания и покинуть город?

— Нет. Мой помощник, Валдис, с минуты на минуту явится ко мне с ультиматумом. Тут готовится дворцовый переворот. Меня не выпустят из здания. Вы должны опередить его. Если он выступит с обращением к населению раньше меня, то последствия непредсказуемы. Понимаете?

— А у вас там весело, я погляжу. Я подумаю над вашей участью и, если что, свяжусь с вами через роботов. А пока конец связи…

— Послушайте! — Канцлер впал в отчаяние. — Нельзя терять ни минуты! Даже каждая секунда сейчас на счету! Как вы не понимаете! Действовать нужно немедленно! Слышите?!

— Не орите, Лейба. Я здесь решаю, как действовать. И как решу, так и будет. Так что извольте мне не мешать. Если я сочту нужным воспользоваться вашим предложением, я это сделаю. А если нет, то и разговора больше не будет. Все! — Симон выключил связь.

Конечно, он понимал, что такой возможностью не мешало бы воспользоваться. В предложениях Зоренсона был свой резон. Также Ди Рэйв отдавал себе отчет в том, что возможна уловка, но участие робота наводило на мысль о правдоподобии. В любом случае киномагнат решил оборвать разговор, тем самым продемонстрировав канцлеру свои значимость, компетентность и возможности. Он просто указал Зоренсону его место, которое находилось далеко внизу.

— Алло, Рома, — произнес Симон в трубку.

— Я слушаю, — ответил находившийся на «Альтаире» Ермак.

— Срочно свяжись с «Октавой». Есть информация. Медлить нельзя.

Командир спецгруппы «Октава» майор Вдовченков был у себя в квартире, когда ему позвонил капитан Ермак и соединил с Ди Рэйвом.

— Неужели сам киногерой, собственной персоной? — усмехнулся Владимир.

— Не язвите. Я к вам по делу, — отрезал Симон.

— И что это за дело, которое заставило вас снизойти до того, чтобы дать наконец о себе знать, заодно заставив выйти на связь с нами пропавшего сотрудника?

— Я чувствую, что зря позвонил вам. Вы слишком до хрена болтаете для офицера КГБ, — «одобрил» его речи Ди Рэйв.

— А о чем вы собирались мне поведать? Уж не о том ли, что только что говорили с канцлером Зоренсоном?

— Что? Откуда вы об этом знаете?

— Знаю, представьте.

— Понимаю. Это вам Текнас доложил? Недаром ведь ваши люди копошились в его операционной системе.

— Вы быстро соображаете, — улыбнулся Вдовченков. — Но вот ваш Сайлер отличается неким своенравием. То, что он там устроил, это уже ваша вина. Или следствие объединения нашей программы и вашего драйвера, который вы установили в полете…

— Вам и это известно?

— Разумеется. Так вот, второй робот держал прямую связь, заблокировавшись от Текнаса, поэтому о содержании вашего с канцлером разговора нам остается только догадываться. Но раз уж вы позвонили, то я осмелюсь предположить, что вы хотите меня просветить. Не так ли?

— Вы тоже быстро соображаете. Все верно.

— Ну, я весь внимание…