Фрилансер. Повелитель ареала

Глава 1 Старый ученый

ЗОЛОТАЯ ПЛАНЕТА

Сверххищники рвут Венеру на части. Мощное объединение агрессивных сил с Земли, поставивших целью прибрать к рукам ленивую планету. Предатели в армии, в правительстве и в администрации столицы, жаждущие встать у кормушки. Иностранные государства, решившие вовремя пнуть споткнувшегося венерианского льва. И беззубый королевский клан, потерявший остатки воли на организацию сопротивления.

Но надежда не потеряна, пока на планете есть суперсверх, рождённый стать повелителем этого ареала. Супера не играют по чужим правилам — им вообще не знакомо слово «правила». Супера не знают, что существует невозможное. Но ареал привык к безвластию, и очень непросто доказать ему своё право быть вершиной пищевой цепи.

Хуан продолжает сражаться за Венеру против внешних и внутренних врагов, и над ним более нет опытных могущих прикрыть наставников и королевы. Теперь он — тот, кто наставляет и прикрывает, повелитель ареала.

ФРИЛАНСЕР-4. ПОВЕЛИТЕЛЬ АРЕАЛА

Глава 1. Старый учёный

Июнь 2449 г. Сиэтл, Северный Орегон, Республика Канада, Земля

С утра в городе творилась чертовщина. В их тихом мирном, пусть и немаленьком Сиэтле, где мало что происходит, ходили жуткие слухи о начале войны. Ага, с Венерой. Смешно, но это так. Вчера и позавчера все ждали реакции Венеры на сбитие истребителя с ядерным оружием — «венерианские шлюхи» должны были хоть как-то отреагировать на пощёчину. Ибо кто бы ни победил там, в их столице, армия по прежнему подчиняется главе государства, а руководитель Земного корпуса, и адмирал, командующий соединением первой и третьей эскадр, это открыто на брифинге подтвердили. Но Венера слишком поглощена своими проблемами — кажется, наследница даже частичную мобилизацию объявила. И местные успокоились — венерианский лев слаб, и пинок ему под зад останется безнаказанным. А в местной вырожденческой протестантской морали любой поступок, за который тебе «не прилетело», одобрен богом, каким бы гадким и неблаговидным ни казался. Канада расслабилась, воодушевилась… И к базе Принца Чарльза, главному форпосту космического королевства в Квебеке, с утра вышла на демонстрацию протеста более чем двухтысячная толпа протестующих. И как понял дон Мигель по кадрам с места, далеко не все из них были «привозными». Многие канадцы искренне ненавидели инопланетян и желали им «убраться подальше», на свою планету, что в грубой форме спешили высказать.

…Но час назад с базы неожиданно, без ультиматуов и предупреждений, стартовали беспилотники, и ракетным залпом накрыли всю эту протестующую, давящую на ворота КПП толпу. После чего выживших срезали очередями из опорных башен того же КПП и выехавшей с территории базы техники. И всё это происходило в прямом эфире — наверное его земляки специально так подгадали с нанесением удара. Это стало неожиданным, и он трижды пожалел, что попёрся в Сиэтл именно в этот день.

Но в группе ожидающих у кабинета заказчика его не тронули — пока ещё не поняли, что можно. Хотя все коллеги по ожиданию сидели в новостях. А вскоре заказчик освободился, принял работу, выдал своё привычное «сенкью» и подписал акт, почти не глядя на содержание отчёта. Зато с опаской поглядывая за окно, а там было на что смотреть: к югу от города поднимался чёрный дым. С того места, где располагалась военная база республиканских сил быстрого реагирования. Она определённо не могла загореться сама по себе, да ещё чёрным дымом… Да ещё когда с неба вниз периодически спускались столбы света. А может поднимались в небо с земли — сам чёрт разберётся в современном оружии. Но пока сверкало беззвучно, значит, вольфрамовыми болванками базу с орбиты пока не бомбили, а точечные взрывы отсюда слишком далеко.

Дон Мигель выскочил из офисного здания, как ошпаренный, торопясь уйти туда, где будет поменьше людей. Здесь он фрилансил на одного местного разработчика вакцин, делая на заказ генетические расчёты — как бы его официальный заработок. Ага, человек, сделавший главное открытие двадцать пятого века программирует мух-дрозофил на старость лет, какая ирония! Но даже такой заработок был в тему, ибо назначенного королевой пенсиона, разумеется, не хватало. И к моменту, когда включил новости, активируя личный браслет, на улице, без косых взглядов окружающих в твой визор, искин сообщил о потере сигнала. Потере любых сигналов в принципе: связь, медиапрограммы, особенно новостные, сети… Лежало всё! Такое могло случиться только в одном случае — кто-то заблокировал ВСЕ висящие наверху над страной спутники. Или сбил. Местные о таком думать пока не хотели — не были готовы, но Мигель видел поднимающиеся на юге в небо «чернильницы» — ракеты, взрывающиеся в стратосфере, создающие плотную завесу, чтобы тебя не было видно из космоса. Это поможет мало, так как сверху просто будут бить по давно известным координатам — база не может сдвинуться с места, хоть тресни. Но кому-то из личного состава шанс на выживание этот способ давал.

Он — венерианин, и его будут бить первого, за латинское лицо и акцент, а потому нужно было срочно ехать домой. И Мигелю повезло — вызвал роботакси за пару минут до отключения сетей, и машина приехала к нужному месту в назначенное время без задержек (задержки будут, тут много кто ломанётся из города прочь, но он едет за город в числе первых). Он сиганул в неё, опережая вдруг появившихся конкурентов, кто вызвать такси уже не мог, и перед чьим-то наглым носом опустил люк. И запустил программу пилота — с этих гринго станется напасть на мобиль. Конечно, ему не дадут погибнуть под ударами камней и палок местных, более того, сопровождающие девчонки его просто заберут на своём транспорте в случае чего. На котором «пасут» его при каждом выходе в город. Но тогда к чёрту может полететь вся маскировка, а она была пока ещё нужна — на новое место переезжать не охота.

Сети всё ещё не было. Пилот ехал в автономном режиме, по сути по загруженным в память координатам, но на то оно и такси — чтобы мочь приехать куда угодно без спутников. Так и выехали за город. Кажется, над ними пролетело звено истребителей. Канадские или венерианские он не понял, да и вряд ли бы понять смог — он не военный, определять по мелькающим над головой силуэтам. Просто они летели низко, почти над домами, а это был уже пригород, а не сияющий иглами-высотками полис. От звукового удара летательных машин людей прибило к земле, закачались рекламные плакаты и щиты, в воздух взлетел разный мусор, и от осознания увиденного через стекло салона такси ему стало не по себе.

Но машина неспешно, но упорно двигалась к цели. Покинула окраины этого не очень большого по местным меркам, но огромного в масштабах Венеры города. Выехала в пригороды. Начался бесконечный частный сектор, и тут, судя по картинке за окном, совершенно ничего не происходило. Если где-то в Онтарио, Квебеке или Новой Англии рвались ядерные бомбы, если по Монреалю, Торонто и Нью-Йорку отрабатывали вольфрамовые болванки, тут это ровным счётом никого не волновало. В пригородах своя жизнь и свои ценности. Наверное, потому девчонки, королева и ближницы, и решили его прятать здесь, у чёрта на куличках, в этих краях. Ибо они его на самом деле спрятали.

Что ж, к войне с Венерой тут шло давно. И морально аборигены были к конфликту готовы — пришедшие после последних выборов либералы во главе с Андерсеном только подлили масло в огонь, заговорив не об абстрактной возможности, а о НЕОБХОДИМОСТИ «ставить в стойло» должных им по гроб жизни инопланетян. Мигель понимал, что, скорее всего, ему придётся эвакуироваться отсюда — девочки найдут более спокойное место. А значит нужно, вернувшись, собрать вещи и сидеть на чемоданах. Ему-то собирать нечего, но вот у дочери с зятем проблем может быть куча.

Вид мирной пасторали вокруг успокоил, провёл в состояние лирической созерцательности, и Мигель невольно подумал о самом главном для любого человека — о жизни. Как она сложилась и сложилась ли — какой мерой мерить? Ибо он не считал себя счастливым человеком. Что это за жизнь: никто, в чужой стране, да ещё под круглосуточной охраной? Разве к такому стремятся молодые учёные, мечтающие сделать важное открытие на благо человечества?

О чём мечтал он тогда? О достатке. О мировом признании. Просто о признании. Хотел иметь свой домик в Авроре, но именно СВОЙ, пусть даже в нём будет охрана… Личная охрана! Если позволят доходы и положение, конечно. А не тюремщики. Мечтал иметь доходы с патентов, позволяющие безбедно жить не только ему, но и внукам. Хотел, чтобы всегда была любимая работа, возможность для самореализации… А получил шпионские страсти размером со всю оставшуюся жизнь.

О том, как сильно просчитался, изобретая именно то, что изобрёл, открывая то, что открыл, он понял, когда его чуть не грохнула та сучка с ликом принцессы… Теперь уже королевы, разумеется. А после и сама будущая королева нажала на спуск, не стесняясь никого и ничего. И только ещё большая сучка Гарсия — его ангел-хранитель… Только эта чёрная пантера стояла за тем, что он жив. Перефразируя рекламу, можно констатировать: «Не все изобретения одинаково полезны, сеньоры!» Mierda, не все изобретения вообще полезны! Кроме как для сильных мира сего, имеющих выгоды от любой вундервафли. С годами он пришёл к тем же выводам, какие не хотел осознавать до своего эпического фейла — ЭТО изобретение опасно. Очень опасно! Да, это не уровень быстро действующей очень мощной бомбы, но в том и «привет» — бомба действует сразу, и сразу убивает какое-то количество недругов. А тут игра идёт в масштабах десятилетий, и на длинной дистанции его открытие куда страшнее жалкого взрывающегося механизма, какой бы мощи тот ни был. Его открытие при должном вливании ресурсов и сопровождении может много чего натворить в этом мире. Конечно, он вычислил объект, результат применения своих исследований — его просто невозможно было не заметить на небосводе Венеры, хотя, разумеется, охранявшие его девчонки, с которыми у них тёплые взаимоотношения, ни разу даже намёком не проговорились, что это он. Милый мальчик, и по срокам соответствует. Мигель внимательно за ним следил, подписавшись на все его группы и медийные порталы, скачав все доступные записи проделок и выступлений — что можно было достать с другой планеты. Пока этот потенциальный великий человек не достиг высот, но дон Мигель не сомневался, обязательно станет тем, кому не зазорно находиться в одном списке с Хуаном Четвёртым и Филиппом Веласкесом.

Но это объект исследований, опытный образец. Он обречён на известность. Однако лично он, маленький никому не известный профессор, создавший такого монстра, перманентно постоянно в бегах, прячется, живёт под личиной. Не имеет ни работы, ни карьеры, ни даже собственного жилья, не говоря о репутации и славе. Но что страшнее — так живёт и его семья, дочка с мужем и внуками. Дочку люди королевы вроде не особо трогают, да и замуж она вышла второй раз за местного, канадца, неплохого парня, клерка в спиртоперерабатывающей компании. И он не оставил жену, поняв, что они под колпаком спецуры, что им нельзя высовываться. Принял такую жизнь — любовь способна на чудеса. Хотя какой мужчина не мечтает о самореализации? Мигелю было плевать на себя, но никакой человек и никакой отец никогда бы не пожелали подобного чаду.

…Но несчастным он был именно что человеком. В смысле, не считал себя счастливым только как человек. А вот как учёный наоборот, был небывало счастлив. Ибо совершил открытие, какое, возможно, никто не совершит в ближайшие полтысячи лет, если в принципе кто-то совершит. Его открытие, пусть и с боями, пусть с ущербом лично для него, а ещё для сорока несчастных, таки разработали, довели до ума, и даже создали два жизнеспособных прототипа — номер двадцать и номер двадцать один. И судя по жизненному пути двадцать первого, открытие не подвело, работают гены! И то ли ещё будет. А жертвы… Да, сорок несчастных душ. Но иные куда более безобидные открытия собирали куда более кровавую жатву, сколько таких было за историю человечества? К сожалению, за всё нужно платить, и человечество регулярно платит за научные открытия. Сорок убиенных в том бункере, да какое-то количество уродов, кому подмешивали экспериментальных генов, кого потом пришлось усыпить… Не такая и великая цена за прогресс.

Так что нет, не чувствовал себя дон Мигель несчастной разбитой калошей. Да, вечная жизнь под личиной, с охраной, буквально растворённой вокруг, да, постоянные оглядки на куратора и королеву — чтобы последняя его не вспомнила, а первая наоборот, помнила как можно чаще… Но никто не говорил, что будет легко. Великие вещи на то и великие — их нужно выстрадать.

Сети так и не было, а путь предстоял неблизкий, потому Мигель выбрал из памяти браслета одну из последних скачанных записей, пересмотренную до дыр. На ней с «двадцать первым экспериментом» разговаривал один из его лучших в прошлом учеников, которым Мигель по праву гордился. Он был его научруком на защите кандидатской, и судя по тому, как взлетел парнишка, с задачей справился. Окошко визора заслонило переднее сидение, и появился вид с камеры внутреннего наблюдения типичной средней школы, показывающий экзаменационный стол с четырьмя принимающими, и стоящего перед ними с коконами визоров перед лицом молодого парнишку в типовой школьной деловой форме. Диалог был интересным, и явно не школьного уровня:

— Сеньор, гены — слишком опасный инструмент, - говорил мальчишка, и говорил искренне, был готов подписаться под каждым словом. — Одна ошибка в кодировке одного единственного белка приводит к тому, что кровь не сворачивается. Нарушения одного единственного гена из миллионов — и человек с такими патологиями, что гуманнее пристрелить, пока ребёнок! Единственный наш метод — это практика. И она упирается в морально-этические нормы создания нежизнеспособных и жизнеспособных уродов. Это… Жестоко, сеньор. Лучше уж пересыпать песчинки.

— Хуан, я соглашусь с тобой, мы упираемся в морально-этическую сторону вопроса, - парировал его лучший ученик. — Но позволь задать вопрос под другим углом. Возьми для примера войну. Любую войну. И на любой войне перед армией стоит цель — выполнить боевую задачу. И в ходе её выполнения армия несёт потери — гибнет такое-то количество личного состава и техники, на которую потрачены немалые ресурсы общества. Однако если цель достигнута, армия победила, никто не осуждает генералов за них! Без потерь не бывает войн. Главное — достижение цели.

Так и здесь. Наша цель — понять. Но не для галочки в таблице, а чтобы сделать человека, то есть нас с вами, лучше. Так может быть потери на этой войне стоят достижения поставленной задачи? Я не призываю удариться во все тяжкие, но осторожные исследования, с минимизацией потерь, с минимизацией ущерба для общества — почему нет? Может быть пора начать в обществе дискуссию по данному вопросу?

— Я думаю, дискуссия возможна, если общество начнёт понимать, ради чего это всё, — парировал мальчишка. — У нас есть «Рука надежды» и ей подобные фонды. У нас есть миллионы операций, дотированных для простых нуждающихся в помощи людей. Этого достаточно, сеньор. Для чего плодить уродов — народу нужно сначала объяснить. А потом ещё и попытаться убедить. Я… Не вижу перспектив, если честно.

— Хуан, мой наставник в аспирантуре, профессор Мигель де ла Росса, царствие ему небесное, был одержим идеей, которую было невозможно воплотить. Невозможно воплотить ЕМУ. Он выделил группу неких генов, по одному ему известному признаку, и считал, что часть из них отвечает… Не смейся, за лидерские качества. Понимаю, понятие «лидерские качества» довольно обтекаемое, но я и говорю, для уточнения нужны были исследования. Но для исследований…

— Нужны были гены лидеров?

— Именно, Хуан. И он всем жаловался, что их… Невозможно достать. Кто ж ему позволит! Пусть даже, перелопачивая историю, мы сможем назвать тех, кто явно подпадает под эту категорию. Но провести подобные исследования может только сильное государство с поддержкой на самом верху и хорошим финансированием. И игра по его мнению стоила свеч — ибо ведь человечество может получить на выходе не дохлых мажориков, за вечер проигрывающих в карты миллиард, а целенаправленное, пусть и немного искусственное создание человека, который может возглавить планету, страну, континент… Да что там говорить, всё человечество! Мы можем как минимум создать вместо отмороженных, думающих только о себе представителей элиты — мудрых людей, заботящихся о благе остальных.

А что, если мы найдём гены, отвечающие за художественное искусство? За математические способности? За… Ну, пусть будет творчество в принципе? Какую пользу это принесёт глобально?

— Вашими устами, сеньор, шоколад пить, - улыбнулся мальчишка . — Но, к вашему сожалению, считаю, что прежде чем выпускать из бутылки джина, нужно слишком многое взять в расчёт. Это… Слишком опасно. Но я вас услышал. Возможно, в будущем в стране и развернётся такая дискуссия. Хотя лично я — против.

Да уж, интересный диалог. Из него вывод — его идеи живы. Да, исследований в этой области нет, либо нет практических результатов, но подобные мысли всё ещё будоражат многих, в том числе его учеников. А значит, тема будет развиваться, вопрос лишь в скорости. И второй момент — сам продукт революционных исследований не горит желанием проводить подобные исследования. Ирония через край, вызывала в доне Мигеле улыбку… Но тут уж что есть — то есть.

Из такси он вышел в хорошем настроении. Оглянулся. Дом на их земельном участке находился в маленькой дубовой роще — вокруг на сотни метров и в ту и в ту сторону ни души. Чёрного дыма над базой южнее города отсюда не видно — далеко. Кураторы специально подбирали такое тихое безлюдное место. А какая здесь красота! Птицы поют — дай боже! А вдалеке в реке отличная рыба! И её даже можно ловить. Но главное, какой же обалденный запах у этого места! Местный воздух, чистый, наполненный всеми ароматами североамериканского лета, пьянил даже спустя два десятилетия на этой планете. Вздохнув полной грудью, дон Мигель уверенно пошёл к белому заборчику своего дома в пятидесяти метрах вглубь рощи.

Калитка была открыта — но она всегда открыта, в тишине и безлюдье запирать её нет смысла даже, если бы не было охраны. Затворив оную за собой, прошёл через двор. Сейчас его видно на всех мониторах, а охрана тут серьёзная. Дом только с виду беззащитен — на самом деле это неприступная крепость. Непосредственно в доме его охраняет дежурная пара ангелов, а недалеко, метров через пятьсот, через два домовладения, окопался взвод клановой пехоты Веласкесов. Оттуда руководят всеми камерами в доме и если что вышлют подкрепление. И роботакси он вызывает все эти годы только чтобы не привлекать внимание — за ним всегда, держа паузу, едет дежурная машина с опергруппой. Сейчас группа где-то в радиусе километра, но ближе и не надо — тут полно микродронов, его прекрасно видно.

Отворил дверь, зашёл внутрь. Деловито скинул с себя пиджак и положил на стоящий почти у входа комод — потом Марта уберёт, даже если он забудет. И двинулся в сторону кухни…

…Где и встал столбом, поняв, что его жизнь закончилась. Не жизнь здесь, под Сиэтлом, или в Северной Америке, а жизнь в принципе. Одна из его ангелов лежала у входа в кухню, смотря вверх немигающим взглядом. Крови вокруг не было — значит, работали иглами.

Что ж, к этому он был морально готов. В общем, после выстрела королевы, отбитого той черноволосой радостью, к смерти он готов всегда. Но что за ним придут, причём в обозримом будущем, понял совсем недавно, пару лет назад, когда ему проболтались, что выжил один из его бывших сотрудников, сумевший сбежать из обречённой лаборатории. Девочки пытались выяснить, что ему про того известно, где тот может скрываться, и что тот сеньор в принципе знал об эксперименте. Дон Мигель не мог им помочь — Красуцкий знал мало, работал над периферией, вспомогалкой, а где могут быть его лёжки, и вообще откуда он родом — не имел понятия и никогда во время эксперимента не интересовался. Все его знания ограничивались тем, что этот ловкий перец укротил-таки их Анхелику, шалаву из шалав, под его чуткими руками остепенившуюся и решившую уйти в нормальную жизнь. И что Анхелика выжила, ангелы не сказали.

Итак, Красуцкий не погиб тогда, сбежал. И они это поняли спустя ВОСЕМНАДЦАТЬ лет. А значит и ангелы, и Лея не всемогущи, это во-первых, а во-вторых, и это его приговор, в игре теперь некая сторонняя и очень могущественная сила, способная умыкнуть человека из под носа королевского клана со всеми его ресурсами. Лично Войцеху профессор желал только хорошего, здоровья и удачи. Как иначе? Но таинственная сила, вцепившись в тему создания генетически идеальных правителей, не сойдёт с дистанции никогда, и их удар по нему, единственному во вселенной, обладающему знаниями, вопрос лишь времени, ибо возможности по определению есть. А время сейчас самое что ни на есть подходящее — Веласкесы защищают собственный дворец от мятежников, никому нет дела до ссыльного в канадский Сиэтл опального профессора. Когда новости с Венеры стали похожи на военные сводки, он понял, что время пришло, скоро что-то будет. Либо его уберут ангелы, «не доставайся ты никому», либо выкрадут и начнут пытать неизвестные — без вариантов. Оставалась надежда, что всё же удастся этого избежать, что проект потерял для третьей силы интерес… Но он на то и учёный, прагматик, чтобы оперировать не категориями веры, а исполнимого возможного. А потому не был даже удивлён трупу одной из двух защищавших его девочек.

Вторая, скорее всего, тоже мертва, где-то в доме. И жать тревожные кнопки бесполезно — люди, способные бросить Веласкесам вызов, наверняка уже давно всё держат под контролем — и дом, из которого за ним следят, зачищен, и опергруппу в едущей сзади машины, кокнули. Связь и так не работает, а дом наверняка ещё и под колпаком подавителей, выключающих «нулевой» сигнал девочек корпуса. Мысленно Мигель попрощался с дочкой, зятем и внуками и вошёл на пресловутую кухню, незамысловато переступив через тело женщины. Открыл фростер, вытащил пакет молока и щедро плеснул в стакан. Поставил в микроволновый подогреватель, и через пять секунд приложился к тёплому с пенкой напитку. Может, стоило выпить чего покрепче, напоследок? Канадский виски, например — он неплох. Но ему хотелось именно молока. На Венере тоже есть молоко, там тоже есть фермы с коровами, но такого вкуса, как здесь, и близко не могут получить. Наконец, отставил недопитый стакан назад на стол, пошёл в комнату. Главную в доме, дочка называет её «гостиная». Второго трупа не встретил, но дом большой — где-то да лежит.

— А у тебя крепкие нервы, профессор, — улыбнулся сидящий в кресле у окна незнакомый ему человек, которого он сразу не заметил, но в общем от голоса не вздрогнул и не испугался. Лицо было незнакомое, да, и голос тоже какой-то чужой… Но дон Мигель тем не менее смог уловить в интонации известные по той жизни нотки. Именно интонационные — голосовые связки человеку, как и внешность, и отпечатки с сетчаткой, наверняка давным-давно изменили.

— Поживи в таких условиях с моё, Войцех, и не на такое будешь способен. — Дон Мигель картинно вздохнул, прошёл к своему любимому креслу-качалке, развалился в нём, пару раз оттолкнувшись ногами от пола.

Бежать? Бесполезно. Это только в дешевых фильмах можно убежать из дома, захваченного бандитами. Грохнуть Войцеха? Шанс есть. Но нет смысла — те, кто здесь отсутствует, ворвутся в дом и всё равно сделают чёрное дело. И самое скверное, дети и внуки при любом раскладе будут уничтожены. Он был обречён, как только вышел из роботакси. А скорее всего, его бы и в роботакси достали. Аккуратный подрыв машины, затем его тушку увозят в освинцованном контейнере в неизвестном направлении для опытов. Нет, лучше не дёргаться — с ним решили поговорить, и это хороший знак. Насчёт результата беседы сомнений почти не было, но хотя бы поговорят они как люди, без крови и угроз. Лёгкая смерть лучше, чем мучительная.

— Кто ж вам мешал жить как все? Как нормальные люди? — оскалился незнакомец. Хотя, почему незнакомец? Просто лицо чужое, а так парня профессор знал, и неплохо. Давно это было, но как будто вчера.

— С моими знаниями в принципе не живут, — покачал Мигель головой, отгоняя ненужные воспоминания. — Сам был в шоке, что пощадили. Её высочество оказалось такой сентиментальной. Ещё когда была всего лишь наследницей — пощадила меня она именно тогда. А когда стала королевой — не захотела менять своего решения. Вдруг ещё раз пригожусь!

— Припасла твоё открытие для дочери. Точнее внучки, — хмыкнул Красуцкий. — Или внука — кого они там запрограммируют следующего.

— Всё возможно. Я могу лишь предполагать. — Дон Мигель пожал плечами. — Но если честно, всё же думаю, они больше не станут делать подобный эксперимент. Все мои работы уничтожены, Войцех, а я правильно понимаю, ты за ними?

Человек в кресле с пистолетом не стал ломать комедию и открещиваться, хотя и вслух подтверждать не стал.

— Да, конечно, вы думаете пытать меня, — продолжил профессор. — Ломать дочерью и внуками, убивая их, разрезая на кусочки. Или хакнете меня ментально… — Из его груди вырвался тяжёлый вздох. — Сочувствую, Войцех, но ничего не выйдет. У меня гипноблок. Как только я начну колоться — превращусь в растение.

— Любой гипноблок можно обойти, — самодовольно усмехнулся человек с игольником.

— Возможно. Но только я не буду рисковать своими внуками.

— А если им НИЧЕГО не будет? Впился Войцех в него глазами. — Мы не звери, дон Мигель. А лично меня вы прекрасно знаете — я тем более не скот и не животное, как Веласкесы. Я видел ваши глаза, профессор. Вы не хотели покидать бункер. Не хотели этой зачистки. Вы глазами, но пытались предупредить, надеясь, что кто-то да поймёт. Просто не могли ни на что повлиять. Конечно, у вас наверху осталась заложница, пикни вы — никого бы не спасли, но дочь при этом те стервы того… — Войцех сделал жест, означающий отрезание головы. — Просто нас зачистили бы раньше, и вся разница.

— Отомстить Веласкесам? — грустно усмехнулся профессор.

— Почему нет? Мы не чудовища, повторюсь.

— Да, конечно, не чудовища, — согласно кивнул дон Мигель. — Организовать нападение на беременную на последних сроках, чтобы забрать её чадо для исследований — это отнюдь не чудовищный поступок… — иронично потянул он.

Войцех нахмурился, но ничего не сказал. Он не участвовал в той операции, и даже не знал о ней. Но краем уха слышал — нельзя было не услышать то, что гремит на всю Альфу. А после сложить два и два, зная, кто была та девочка объекту исследований. И парировать профессору ему было нечем.

— Мир жесток. И насколько я знаю, там все в итоге остались живы, — попробовал «разрулить» он, понимая фальшь аргументов. — А негодяи-исполнители даже покараны.

— Не буду спорить, — примирительно покачал головой дон Мигель. — И ты прав, я не мог повлиять на вашу гибель. Но знаешь, я долго думал, и пришёл к парадоксальной мысли. — Лицо старого профессора посветлело. — Я не одобряю её методов — она тварь, сука из сук, жестокая стерва. Но вот её решение ПОНИМАЮ!!!

Последнее слово он воодушевляюще воскликнул.

Лицо Войцеха изменилось, по нему прошла рябь, а глаза налились злостью.

— Значит, понимаете?

— Понимаю. Это бомба, историческая бомба, если может быть научно такое определение. Она может рвануть будущее под твоим контролем, изменив реальность, поведя естественную историю не по тому пути, что предрешён. Но при малейшем недочёте с твоей стороны, натворит таких бед, что рад не будешь, что подписался на эксперимент. Лея рискует, и серьёзно, но по внутренним ощущениям, пусть не без огрехов, с задачей справляется. Сильных огрехов — и за это в будущем заплатит, но по крайней мере из объекта исследований вырастает государственник, а это немало. Правда, будущее их клана и монархии под вопросом, но это и будет её платой за малодушие и трусость.

— А в неумелых руках, значит…

Профессор пожал плечами.

— Я не гений педагогики. И не вижу таковых среди правящей элиты. Там мрак, Войцех, порок, разврат и вседозволенность. Ты работаешь на опасного человека, человека мудрого и умного, могущественного, но его собственный сын и наследник, кто станет таким же сильным и могущественным после него… Разве может такой недоносок править страной? Недоносок, вываливающий миллиард перед всей планетой в карточной игре? Заказывающий наёмных убийц из-за мальчишеской ссоры за девочку? А теперь дай ему в гены продукт нашего эксперимента — и мы увидим Венеру, залитую кровью! Нет, Войцех, чем дальше — тем больше я согласен, мои работы должны быть уничтожены. Хуан ходит по краю, и еле-еле справляется, не иначе божественное вмешательство. Но мы не знаем, какого монстра создадим завтра с другими входными данными. Да, отвечу на твой незаданный пока вопрос, это правда. ВСЕ-ВСЕ мои исследования и записи уничтожены. Остался всего один экземпляр, один единственный носитель знаний. — Он постучал себя по виску. — И я не передам вам эту информационную капсулу.

Знакомый незнакомец в кресле какое-то время молчал, переваривал. Попробовал пободаться:

— А если всё не так? И следующий испытуемый будет окружён лучшими педагогами, работающими по утверждённому заранее на годы плану? Если не как она, если вырастить на самом деле умного и развитого человека?

Профессор усмехнулся:

— А кто задаст критерии программирования? Сейчас они хотя бы желают блага моей стране. Целой стране. И у них получается. А ОН будет хотеть блага только себе и своей, программирующей его, корпорации! Нет, Войцех, не убедил.

— А если не добровольно, по-плохому? — выдавил незнакомец кривую насквозь фальшивую усмешку, ибо понимал её глупость.

— Боже, какие же вы предсказуемые! — В голосе старика проступила насмешка. — Войцех, разреши я тебе кое-что поставлю. Убери пистолет, я старый больной человек, ты — молодой полный сил кабан, не успею я подать сигнала тревоги. Да и, как подозреваю, никакой сигнал сейчас за пределы дома не уйдёт.

Судя по лицу Войцеха, да, это так. Не успеет и не уйдёт. Профессор поднялся, вручную включил настенный терминал и открыл свою папку со скачанными медиа.

— По-плохому… Не пугай, сынок. Я ничего не боюсь. Но хочу, чтобы перед моей смертью ты ПОНЯЛ. И ты, как понял я — одному мне тяжко нести бремя такого знания. — Обернулся, пронзил собеседника взглядом, и тому от этого колючих глаз щуплого профессора стало не по себе. — Я готовился к вашей акции последние два года, — признался он. — И знаю — не жилец. И ОНИ, — абстрактный кивок в сторону, — наверняка не поймут. Но ты — должен!

И включил… Музыку. Запись. С концерта.

— Это «Атлетико», три месяца назад, — пояснил для знающего про объект собеседника, но явно не следящего за его жизненным путём так подробно, как он сам. — Знаковый концерт! Ибо первый. Семьдесят тысяч человек, собранных за три дня, и журналисты посчитали это провалом. Как тебе музыка, нравится?

Войцех скривился.

— Дрянь, если честно. Слишком скрипучая и… Громкая.

— Согласен, на любителя, — кивнул дедушка. — А если так? — Он выключил звук. Вернулся, сел в кресло. — Смотри, Войцех. Не слушай, а именно смотри. За лицом, за подачей. Сколько экспрессии! Сколько эмоций! Никто из тех, кто находился в тот вечер на стадионе, не написал негативной рецензии. И дело вовсе не в покровителях –с Сантана и Феррейра никто не захочет конфликтовать серьёзно, да, но даже эти имена не спасут от вала недовольных, если такие будут. Но нет, отзывы только положительные! И для семидесяти тысяч очень много, как будто после дерби «Реал» — «Атлетико» на полумиллионном «Насионале». Хотя знаешь, я слушал внимательно. Я ещё кое что понимаю в музыке — дочь училась в музыкальной школе, так вот, ни черта нет в этой группе! Ни особых талантов в исполнении. Ни годного сопровождения — то есть они не композиторы, не юные Моцарты. И даже слова… Так себе. А тут вообще каверы. И при этом их вокалист умудряется безбожно фальшивить. «Безбожно», Войцех, это когда даже я, не обладатель музыкального слуха, различаю сие без прекрас, находясь на другой планете. Но зал в экстазе! Почему так?

— То есть он — оратор, от которого зритель на подсознательном уровне получает экстаз, — перевёл на понятный язык собеседник. — Гипнотизирует, чтобы всем нравиться. И по его слову, сказанному без музыки и иначе, народ пойдёт на баррикады? Смешно, профессор! Очень смешно! В истории куча ораторов, за которыми шли миллионы. И большинство из них плохо кончили. В чём величие?

— Сколько из них, перечисли, в девятнадцать-двадцать лет руководили боевыми действиями, защищая Золотой дворец, королевскую цитадель?

Войцех скривился.

— Мимо, профессор. Они делают вид, что «рулит» мальчишка. Вы очень информированный, и раз так, говорю сокровенную информацию — сучка Морган выжила. Жива. А она талантливая дрянь, признаю её заслуги, как бы «тепло» к ней ни относился.

— Она в коме. — Губы профессора тронула еле-еле заметная покровительственная улыбка. — Под аппаратами искусственного жизнеобеспечения. Меня охраняют ангелы, не забывай, и я слышу, о чём они говорят. Особенно когда это напрямую касается жизни моей семьи.

Лоб Войцеха снова тронули морщины. Он не был птицей высокого полёта, перед ним никто не собирался отчитываться. Скорее наоборот, его держали «на всякий случай», используя в своей игре, без возможности «соскочить». А кто в здравом уме будет позволять болванчикам иметь информацию, мнение и право голоса сверх необходимых для задания?

— Всё равно. Стечение обстоятельств, и… Везение. Случайности. Он оказался в нужное время в нужном месте, трахая нужного человека, — парировал он.

— Результат одного эксперимента — случайность, — покачал головой профессор. — Везение. Десяток опытов — уже погрешность, на которую можно сослаться. Но статистика — истина, даже если она тебе не по душе. Кидая монетку один раз, случайно получаешь решку вместо орла — смело можешь говорить о везении. Из десяти опытов шесть решек на четыре орла — погрешность. Слишком большая, чтобы быть объективными, но истина уже где-то рядом, около, просто пока ещё слишком сильны «шумы» вероятности. Но имея десять тысяч подкидываний, даже разница между результатами в сто показаний даст тебе лишь один процент отклонения, Войцех.

Да, ему повезло. Встретил нужных людей. Попал в нужное место, где прошёл нестандартное нетиповое обучение. Согласен, случайность. Месть за девочку, которую вы украли — кстати, только благодаря этому я знаю, на кого ты работаешь, и кто копает под проект. Несколько районов Альфы утоплены в крови, власть молчит — это поддержка сверху. Это шумы, мешающие идентификации способностей. Вот только никогда никто нигде подобную поддержку не оказывал, я учил историю своей страны! А тут — «выстрелило». Затем демонстрации, бои с футбольными фанатами и драки с республиканцами. С эпической битвой возле Золотого дворца и после. Всё медиапространство Венеры обсуждает не скандалы звёзд, не политику на Земле, не законопроекты Сената, не преступления парней в погонах — обычный букет, на который всегда ведётся массовый зритель. Нет, Венера обсуждает паренька, вокалиста никому не известной широко группы, поющей на языке национального меньшинства! Обсуждает тайно — в официальных СМИ табу на упоминание этого имени. И отсюда баталии в чатах, в комментариях и на форумах отдают изюминкой! Запретный плод сладок,Войцех.

Ты скажешь — ему помогали. Ни один юноша в нежном возрасте, без поддержки, не может поставить планету на уши. И я соглашусь. Вот только назови мне юношей, способных на такое, даже если дать им ресурсы и власть и прикрыть «сверху»? И тем более, юношей, которые по твоему мнению СПРАВЯТСЯ?

Молчишь? И правильно делаешь.

А ещё знаешь, мне кажется, что последние события — проект не нашей милой королевы. Я про расстрел террористов и их членов семей у захваченной школы. Все медиа едины — это она отдала приказ, а здесь, на Земле, СМИ добавляют, что за это и покарали её высшие силы в момент брифинга… Вот только почерк не её! И не этой паршивки Морган, чтоб ей долго жилось.

— Он? — Войцех вяло усмехнулся. Профессор заставлял задуматься. Очень крепко задуматься! Перевернув стройную чёткую картину, сложившуюся в его голове до этого момента.

— Я не знаю наверняка, но очень похоже, — покачал дон Мигель головой. — Как раз в духе того, кто лично штурмовал высотку Абанкуэйро, пусть его имя там официально нигде не засветилось.

— Вы тут не скучаете на Земле, профессор, — заметил человек с пистолетом. — Знаете поболее многих, кто сидит на Венере и имеет собственную СБ с многоопытными аналитическими отделами.

— Этот эксперимент — моя жизнь, юноша. — Профессор устало улыбнулся — видимо подумав о том, что оная жизнь продлится недолго. — Я не могу иначе. И девочки помогают… Помогали, — нахмурился он, поглядев на дверь, где остался труп первой из ангелов. — Им разрешили, именно с целью анализа за ходом. Эксперимент только-только подошёл к самому интересному — я не знаю, чем всё закончится. Данных для статистики слишком мало, пусть их скопилось уже на целую папку. Это десять бросков, шумы ещё слишком сильны, но даже сквозь шумы я вижу, что всё не зря, и у нас получилось.

— И поэтому результат исследований должен быть уничтожен. Чтобы невозможно было повторить эксперимент, — сухо констатировал выводимую профессором мысль Войцех.

— Точно!

— И ради этого тридцать девять человек в подземной лаборатории должны были умереть. — В нём снова проснулась здоровая злость, и это отразилось на посуровевшем голосе.

— Нет, я не сказал этого. — Профессор отрицательно покачал головой. — Я был против, и не изменил мнения. И мне жаль, что вышло так, как вышло. Ты можешь убить меня в качестве мести, как косвенного виновного — пойму. Но… Пощади мою семью. Дочь и внуки, они не при чём.

— Это так не работает, профессор, — теперь Войцех покачал головой. — И вы это знаете. Я не всё решаю.

— Но попытаться-то был должен! — поднял он вверх руки в жесте «сдаюсь».

Войцех сидел, силясь понять, как реагировать, какие будут последствия. Он уже понял, что проиграл. И захват дома профессора, такой сладкий, такой желанный, к которому готовились более полугода… Как и захват семьи его дочери, который провели одновременно… Эти захваты ничего не дали. Они не контролируют ситуацию — профессор полностью «рулит» здесь, держа их за яйки, а не наоборот. И ничего ему, действительно, не сделаешь — что в принципе можно сделать человеку, приговорившему самого себя? Однако заказчику, то бишь покровителю, была нужна информация. Но как её добыть Войцех, к сожалению, не понимал.

— Цель проекта — рождение ВЕЗУЧИХ харизматичных лидеров. Вот ради чего умерла Анхелика!.. — потянул он, пытаясь хоть как-то пробить старикана. — Да, сильно, ничего не скажешь — запрограммировать везение.

— Частично — да, юноша, — согласился профессор. — Лидеров. Харизматичных. Но вот насчёт везения — это твои мысли. Я хотел сказать другое.

— Что же? — напрягся Войцех.

— Смотри. Просто смотри. Ты поймёшь, ты должен!

Дедуля снова встал, снова подошёл к терминалу и через меню вызвал следующую картинку.

— А это из выпуска новостей. Нарезка. Совсем недавно. И наши, и венерианские, и имперские — я не поленился сделать солянку-попури.

На картинке был и так знакомый Войцеху кадр. Вид купола с дрона из атмосферы Венеры. Немного подсвеченный в инфракрасном диапазоне, так как в реале небо слишком тёмное для видимого глазу спектра. Фоном этой картинке служил вид шпиля Золотого дворца. Мирная почти пастораль… Вдруг разлетающаяся в стороны вырванными с мясом кусками купольного покрытия, и яркий свет, идущий следом. После чего картинка схлопнулась — волна от ядерного взрыва дошла до камеры.

— Ты знаешь эти кадры. Весь мир позавчера от них был в шоке, — прокомментировал дон Мигель. — Дальше.

А вот наоборот, картинка, где обшивка кусками проваливается внутрь, а крыша купола схлопывается. И ещё одного на фоне этого. В инфракрасном диапазоне видны следы летящих в купола ракет, но к сожалению не сами ракеты. А вот ещё один схлопывающийся купол — другая запись, с другого ракурса. Кажется, пресловутый океанариум. И с десяток воздушных целей в инфракрасном — следы улетающих беспилотных истребителей.

Новая картинка. Снова шпиль Золотого дворца. И трассирующий след в небо от зенитных автоматов. Вьющиеся словно мухи над куполом и вокруг шпиля лёгкие атмосферные беспилотники и тяжёлые монстры конвертопланы. Следы старта ракет из дворцовых шахт. Тоже картинка, распространяемая по Венере, но не в официальных СМИ. Но он видел, скачал.

— Скажи, Войцех, можно ли добиться этого ВЕЗЕНИЕМ? — Глаза профессора смеялись. — Нет? Вот и я так думаю. Я думаю, что в этих пресловутых генах всё же было нечто, что делает людей харизматичными сукиными сынами. Но есть ещё куча факторов, каждый из которых — просто «решка», случайный бросок. И только когда смотришь на это великолепие в полной картине, во всех цветах… Только тогда понимаешь, какого монстра мы создали.

— Двадцатый. Вы знаете, кто двадцатый? Он тоже чего-то достиг? — осенило Красуцкого.

— Да. — Профессор самодовольно кивнул. Ибо собеседник наконец начал раскрывать глаза, раз задаёт правильные вопросы. — Он «подмял» под себя школу в своей провинции. Сдал на грант класса «А», досрочно, поступил в столичный крутой ВУЗ. Где в данный момент также достиг успехов и входит в студенческий совет. Будучи из семьи алкоголиков, которым операцию по получению ребёнка сделали на благотворительные деньги. Член студенческого совета это непростая должность, между прочим, как бы иронично ни казалось нам издалека! Об этом мальчике ты тоже услышишь, но позднее. Просто не каждого берут в разработку Веласкесы, не всем так повезло родиться.

— Вот видите, они не монстры! — перешёл в последнее наступление Красуцкий, ибо понимал, если сейчас не додавит — ничего не выйдет. — Зачем губить величайшее открытие, знание, способное помочь людям! Человечеству!..

— Против него было возбуждено уголовное дело. Обвинение в убийстве, — припечатал дон Мигель. — Обвинения сняты за недоказанностью, но ты сам должен понять, почему.

— Слишком умный, замёл следы?

Пожатие плеч.

— Я не оперативник и не следователь. Я оперирую только статистикой, но она вопиит, что да. Слишком умный и грамотный, а ещё хладнокровный. И прекрасный оратор, ведущий за собой. И переступать через людей — тоже в психотипе лидеров, Красуцкий…

— Но это не значит, что все они вырастут таким монстрами! — Войцех на эмоциях даже подскочил.

— Ты так за себя боишься? — понимающе хмыкнул профессор, оглядев его с ног до головы. — А ты не пробовал подумать о человечестве, а не о себе? — Из старикана так и пёрло иронией.

— Вы не правы, дон Мигель. Очень сильно не правы! Просто я пока не могу найти аргументов, чтоб вас убедить, — пытался успокоиться Войцех — старикан таки вывел его из себя. — Я не держу на вас зла, моя месть направлена не на вас, и люди, на которых работаю, отнюдь не так плохи. Поедемте с нами, продолжим исследования, принесём пользу человечеству. Ваша семья не просто не пострадает — с неё будут сдувать пылинки! Не упрямьтесь, сеньор. Вы же понимаете, насколько это важно.

— Если у тебя нет претензий, если не месть… — Профессор нахмурился, замялся. Но собрался с мыслью и решился, выдав вслух просьбу, как приговор. — Пусть они умрут быстро, Войцех. Они ничего не знают. Правда не знают.

— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! Ты не сделаешь это, сукин сын! — заорал Красуцкий, отшвырнул мешающий игольник и кинулся к дедуле, ибо он начал бормотать под нос кажущиеся бессвязными слова. Речевой код активации чего-то зловещего, оружия последней надежды. Он знал о таком — просветили при подготовке, но не думал, что всё настолько серьёзно.

Опоздал! Месть всей его жизни, два года планирования и поисков, полгода подготовки здесь, в Орегоне… И всё насмарку! Глаза профессора тухли, а рот расплылся в блаженной улыбке. Войцех затряс его, крича в лицо угрозы сквозь наворачивающиеся слёзы — всё бесполезно! Старый маразматик кодовым словом запустил бомбу у себя в голове. Маленькую, чтобы мочь пройти контроль в аэропортах и в космопорту, чтобы голова не разлетелась в разные стороны, но достаточную для наступления смерти.

— Как он поёт! Войцех, как он поёт!.. Всё не зря… — прошептал старик. Это были последние слова, которые услышал от врага бывший учёный и десантник.

От злости он швырнул тело этого неудачника на пол, заходил по помещению, воя и крича от бессилия. Слёзы таки брызнули из глаз. И ничего, совершенно ничего нельзя было поделать!

А может не такой уж старик и неудачник? Как раз поэтому?

Посмотрел на изображение юноши, латиноса с брутальной чёлкой, что-то беззвучно орущего со сцены стадиона на их родной планете. Глаза его сверкнули.

— Ты за всё ответишь, старая сука! Ты всё равно за всё ответишь!

Ему нельзя убивать этого мелкого недоноска. Он пытался взбрыкивать поначалу, отстаивать мнение и не слушаться, но ему быстро объяснили, что сеньор Красуцкий теперь не одиночка мститель-неудачник, а «одиночка» всегда синоним слова «неудачник». Теперь он работает в команде. И будет делать только то, что выгодно команде. И малейший повод просто подумать, как не выполнить прямо отданный приказ лидера команды — и превратится не просто в труп: всё будет гораздо хуже и болезненней. Ему сохранили жизнь после того взбрыкивания и попытки побега, пощадили, но этот урок Войцех вынес на всю оставшуюся жизнь: слово сеньора Феррейра выше любого закона, как бы лично он к этому ни относился. И они не Веласкесы, уйти через атмосферу, «кинув» всех, не получится.

— Феникс, что теперь? — спросил его старший группы после краткого доклада.

— Ничего. У меня не было шансов. Делаем обыск, вдруг есть тайники, хотя я уверен, что нету. И валим отсюда. И это… Девчонку и мелких убейте быстро. Мы и правда не звери какие-то. Они ничего не знают, и мы изначально понимали это.

— Хорошо, Феникс, — хмуро ответил глава группы. — Ты прав, не звери. — Связь была хорошей, и до Войцеха донеслось «у-у-у-и-и-и-и» активации игольника. — Посылаю к тебе вторую группу, начинайте осмотр. У вас полчаса.

— Отдельно прошу выделить в отчёте «наверх» информацию по Сирене. Из всего, что получилось узнать, она, к сожалению, самая ценная.

— Сделаем, Феникс. Не учи учёных.

Полчаса! Войцех саданул кулаком по дверному косяку. Легче не стало. Сел в стоящее рядом кресло, в котором восседал минуту назад профессор. Посмотрел на лицо поющего паренька.

— Этого не может быть. Так не бывает. Это совпадения!

В этот момент неожиданно активировалась планетарная сеть. Они контролировали все исходящие и входящие сигналы, но этот пришёл по кабельной линии, которая последние два часа, с началом заварухи на планете, в которой он ни черта не понимал, «лежала».

— Добрый день! — Опачки! Войцех аж подскочил от неожиданности. На вихревом экране во всей красе перед ним предстала её высочество инфанта, принцесса Фрейя. Собственной персоной. Говорила по-английски, с лёгким акцентом, но он знал английский — один из языков главного научного партнёра, учёные не могут его не знать. Акцент был и правда еле уловимый. — Добрый день, граждане Республики. — Взгляд и принцессы твёрдый — такая готова крушить и ломать. Жёсткий и колючий. — Меня зовут Фрейя Веласкес, я — наследница престола королевства Венера, для тех, кто меня пока не знает. Если вы меня видите, значит, наши военные подключились к вашим линиям гражданской обороны, и сразу плохая новость — другие линии для вашего государства ближайшие дни будут недоступны, вся ваша спутниковая и космическая группировка уничтожена.

Наверняка вы все находитесь в прострации, не понимая, что происходит. И именно это я хочу сделать — объясниться. Дело в том, что на нашу планету была осуществлена террористическая атака. Осуществлена фанатиками Европейской конфедерации, под руководством и при координации спецслужб Восточного Союза. Вначале на планете была захвачена младшая школа, а после были атакованы посёлки на территории Конфедерации, где жили и работали наши сограждане. Европа объявила нам войну, войну террористическую, выйдя из правового поля, приравняв себя к террористической организации в масштабах целого государства. И при попытке наказать данное государство, ваша страна сбила четыре наших бомбардировщика, после чего изолировала все наши войска на территории военных баз с запретом их покидать. Всё это мотивировано тем, что вы не желаете становиться участником конфликта, но это отговорка. Причина же ваших действий — попытка захвата наших предприятий и нашего бизнеса на вашей территории, попытка вышвырнуть нас, забрав себе все активы. И здесь у вас снова неопровержимый аргумент — ваш суверенитет: это ваша страна, ваша земля, и только вы решаете, как вам быть и как жить. Но есть одно маленькое, но очень важное «но», о котором забывают сообщать ваши пропагандисты…

Войцех слушал. Внимательно. Всматривался в лицо Фрейи. Пытался анализировать. А после того, как она закончила, и запись пошла по второму кругу, выключил звук и думал. Ибо похоже старый маразматик, чёрт возьми, был прав. Это не почерк Веласкесов! Это однозначно нечто новое, невероятное, ещё вчера казавшееся не просто невозможным, но невозможным даже мысленно. Но сегодня оное невозможное наступило — флот Венеры громит союзную, почти дружественную Республику, и уже уничтожил львиную долю её боеспособных войск.

Вчера бы он сказал, что так это не работает. В принципе не работает! Такие подходы к проблеме, полностью лишённые логики. Логика есть, но она слишком… Одарённая, альтернативная. Дело не в морально-этических предрассудках, что нехорошо бомбить ничего тебе напрямую не сделавших людей, а в том, что есть ещё понятие «дипломатии», «союзничества», «мирового баланса сил». Нельзя всё это порушить одним махом! Но Веласкесы только что разрушили, и, похоже, им за это не будет НИ-ЧЕ-ГО!!! Венера за жалкие полчаса подавила все очаги сопротивления на планете, и сидя на вершине, спокойно ставит дьявольские условия. Кто в здравом уме захочет бросить таким вызов? А кто такую схему может придумать? Больной разум, больное воображение? Да. Но ещё важнее, как такой разум смог протащить решение «вверх», минуя «вето» стоящих у руля планетарных сильных мира сего. Для этого определённо недостаточно просто трахать главу государства.

«Против него было возбуждено уголовное дело. Обвинение в убийстве. Обвинения сняты за недоказанностью» — всплыло в голове.

«Это шумы. Это всё ещё шумы…» «Но против статистики не попрёшь, как бы тебе ни не нравились её результаты»… — продолжало издеваться подсознание. И:

«Я думаю, что в этих пресловутых генах всё же было нечто, что делает людей харизматичными сукиными сынами…»

«Частично — да, юноша. Лидеров. Харизматичных. Но вот насчёт везения — это твои мысли. Я хотел сказать другое…»

— Что же ты натворил, старый маразматик? — тяжело вздохнул Войцех и покачал головой. — Что же за хрень ты открыл и выпустил в мир? И главное, КАК, мать его за ногу, это работает, и как ЭТО можно остановить?

«Я хочу, чтобы ты ПОНЯЛ, — появилась в голове итоговая мысль. — Мне одному тяжело с этим знанием…»

Правильно, они не поймут, дон Мигель. Всё верно… Но…

Раздался шум из коридора — до домика добралась группа зачистки. Он поднялся и пошёл встречать, задвигая самые важные мысли в своей жизни на потом. Текучка важнее. И дело не только в обыске — если Фрейя права, а она сто процентов права и вряд ли пытается выдать желаемое за действительное, им нужно поскорее делать ноги из страны, и небо, к сожалению, для этого будет закрыто. Только по земле, на юг, через границу, на которой будут жестить — с оружием вряд ли пройдёшь, затем через грёбанные Estados Unidos, в Империю… Тот ещё квест учитывая начинающуюся войну и истерию местных.