Фрейлина. Предотвратить

Глава 20

«Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь».

Пряники, вдруг просыпавшиеся на нас, напрягали. И, судя по настроению мужа, не нравилось это не только мне.

Дом, пожалованный нам, находился в пригороде Штутгарта. Мощеная камнем дорога поднималась в гору и привела нас на холм на самом краю поселения. С одной стороны и неплохо – меньше суеты и тихо, с другой же… я смотрела на балкон второго этажа, деревянные столбики перил и представляла не то, как классно там будет пить чай или встречать рассвет. Память подкинула другую картинку – беснующаяся толпа, прорывающаяся в запертую дверь и Ольга, «спокойно» вышедшая на балкон и громко заявившая:

- Я – дочь русского царя. И я никого не боюсь!

Смогу я так? Когда одна в доме, а на руках ребенок. Или сюда не сунутся, потому что в доме будет жить не семья кронпринца, а просто принца? ХЗ, как говорится…

Через два года… Картофельный бунт следующего станет своеобразной подготовкой к подобию революции год спустя. Недовольство местного пролетариата растет уже сейчас, это процесс накопительный. Крестьяне более инертны, привязаны к земле и благам, которые от нее получают. Они более стабильны, надежны, спокойны… более оптимисты. Умеют вырастить еду и грамотно распределить ее посезонно благодаря даже не личному, а опыту поколений. Но мы сейчас в городе.

Дом был немаленьким, каменным и очень живописным, конечно. Смотреть на него - большое удовольствие, но вот жить… здесь я сильно сомневалась.

Вопрос не в том, чтобы выжить… выживали и в промерзших этажах Ленинграда, и в пещерах, и в землянках. Речь о том, чтобы жить здор о во и комфортно. Каменный дом холодный и сырой. Протопить такие полностью даже не пытались, согреваясь точечно – у комнатных печей или каминов, под задернутыми балдахинами и теплой одеждой.

- Фредерик?.. – решилась я, рассматривая крутой склон за домом, поросший травой двор безо всякого ограждения и город, раскинувшийся внизу.

- Здесь красиво, но насколько обязательно наше проживание в этом месте?

- Оно не подлежит обсуждению, - буркнул муж, проходя в дверь. Узкая и тяжелая, она и правда могла задержать на какое-то время. Но через балкон в дом можно было попасть на раз-два, так что Ольга похоже вынужденно бросилась на самую амбразуру…

Я просто не могла не думать об этом месте в другом ключе! И никогда не буду чувствовать себя здесь в безопасности. К тому же, это всё опять не наше, оно чужое. И какая блажь или моча ударит Вильгельму в голову следующий раз, кто знает? У него семь пятниц на неделе – то он давит своим вниманием, то демонстрирует полный игнор и что?.. Вдруг опять немилость, а я тут с гигантским пузом или уже с лялькой на руках. Гадство!

Недаром умные люди пуще всего ценят стабильность. В моей жизни ее пока не просматривалось.

Большой снаружи, внутри дом оказался тесноват. Колотые куски бутового камня были большими, стены мощными. И не то, чтобы места внутри было мало… но на это все я невольно уже смотрела глазами Ольги.

После просторной девичьей светелки в Коттедже, анфилад и покоев Зимнего и Большого, Екатерининского… после роскоши царских бань и близости православного храма, что для человека верующего важно… Мда.

Карл не ладил с отцом… Или отец с ним? И не удивлюсь, если строительство виллы Берг для молодой четы сознательно затягивалось по приказу короля. Уж гадить, так гадить со вкусом! А дядька он своенравный и хар а ктерный, каким королю и положено быть.

Вопрос жилья стоял для меня на первом месте - пока еще я относительно мобильна и в силах благоустроить и приспособить его под себя. А ведь это вопрос не дня и даже не недели и решить его нужно быстрее, потому что были и другие планы.

Меня заинтересовал врач-акушер Земмельвейс.

Судя по всему, ему приходится вести маленькую войну, раз дело дошло до прямых оскорблений с обеих сторон. Он «закончит в психиатрической клинике» и «смешон», а его антагонисты даже «убийцы»? Судя по всему, там всё на грани и даже выстоять, а не то, что победить, в этой битве ему не светит.

Вот я и подумала…

Поскольку визит вчерашнего студента Рудольфа Шлёсса ярко продемонстрировал перспективу и примерно обрисовал последствия посягательств на авторитет местных эскулапов, то… напрашивалось только одно. Собственно, это неоспоримая классика – хочешь, чтобы было сделано хорошо, сделай это сам.

Что мы сейчас имеем? Земмельвейс на грани и мы с ним единомышленники.

Разбрасываться такими ресурсами глупо. Тем более, что мне необходим правильный результат.

И не то, чтобы я закусила… но сделать в этом направлении хоть что-нибудь просто обязана была. Если не получается предотвратить Крымскую войну, а уже понятно, что я была слишком самонадеянна в этом плане и получится вряд ли... В этом случае совсем избежать жертв убитыми и ранеными не выйдет, но спасти больше ста тысяч солдат, умерших от болезней – того же тифа, я могла бы.

Семь лет огромный срок на самом деле.

И с этой Крымской… там ведь дело не только в отставании вооружений. Нивелировать, мягко говоря… не совсем грамотную политику Нессельроде и императора я никак не смогла бы, и даже Костя не смог бы. Между тем, благодаря популярной тогда политике по поддержке «русского мира» на Балканах, всё пришло к предсказуемому результату — полнейшей дипломатической изоляции России накануне Крымской войны. В страхе и панике от нас отвернулась даже немецкая родня.

Я почти смирилась и теперь только надеялась…

Возможно, Костя хоть что-то предпримет в отношении вооружения. Или даже не он – плоды даст резонанс от игры, придуманной Сережей Загорянским. И тогда наши потери будут не так значительны, может Севастополь даже выстоит. Совсем избежать войны вряд ли получится, нужно это признать.

Но семи лет точно хватит, чтобы наглядно доказать королю, Вюртембергу, Германскому союзу и всему миру, что антисептика, как система мероприятий, направленных на уничтожение заразы в ране, да и в организме больного в целом… она творит чудеса!

Нужны не просто голые цифры положительной статистики - трясти ими, но наглядный пример грамотной помощи беременным женщинам. И неплохие и постоянные результаты этой помощи, чтобы стукнуть ими по тупой башке местного медицинского инстеблишмента.

Их авторитет и возможности позволяют формировать общественное мнение и устанавливать свои правила. Добровольно, о чем наивно мечтала я раньше, порушить свой авторитет они не дадут.

Что здесь могла сделать я? Да кучу всего!

Идеальным было бы получить разрешение короля на эксперимент, получив помощь в открытии небольшой акушерской клиники и руководить процессом, если разрешение будет получено. То есть… стать идейным вдохновителем и поддержкой Земмельвейсу. Хорошо бы иметь еще и гособеспечение, но это уже из области фантастики.

То есть… действовать с одобрения и с поддержкой короля - самый легкий и быстрый способ. Второй вариант – воспользоваться личным капиталом, размеров которого, к слову, я до сих пор не знала.

Маменька правда предупреждала… советовала тратить деньги разумно и только на себя, тогда глядишь за умную здесь и сойду. Немцы практичны и прижимисты и уважают это качество в других.

Но у меня исключительные обстоятельства!

Кроме желания подарить этому времени не только практическую антисептику, но и антибиотик в перспективе, хотелось еще и обезопасить себя и своего ребенка. Здесь куча болезней и если тиф, к примеру, косит в основном бедняков, то чахотка в это время считалась болезнью аристократии. Не спрятаться от этих чертовых болячек ни в низах, ни в верхах!

Кстати, о чахотке… Холодный каменный дом самое то для этой дряни.

Даже сейчас, по сути, летом еще здесь было прохладно и даже зябко – ступив за порог, я сразу укуталась в палантин. Привычный уже способ прикрыть голые плечи от чужих взглядов сейчас спасал и от холода.

Высокий мужчина лет сорока в штатском – фогт (*управитель) представил нам остальных слуг: мужчину постарше и попроще, и трех женщин разного возраста - кухарку, рабочую и горничную. Я пока не уточняла их обязанности и даже всех имен не запомнила, чувствуя в себе какую-то… отстраненность что ли? Будто и согласилась уже, что жить придется здесь, но внутренне еще не смирилась, не приняла для себя.

Задумавшись, не сразу поняла, что Фредерик обращается уже ко мне.

- Что, простите?

- Фогт Отто интересуется, что из еды мы предпочитаем, что готовить кухарке?

- А… если о моих предпочтениях, то я всеядна. Но… если речь о выборе, то хотелось бы блюда швабской кухни, только не один картофель, - чуть растерялась я вначале, - а вы решайте для себя сами, муж мой.

И – о, счастье! Фредерик скупо улыбнулся. Надо же…

- Швабская кухня очень разнообразна, Ваша светлость, - обиделся похоже фогт, - в ней множество блюд из муки и мяса, из рыбы и овощей.

- Не хотела обидеть вас, но в Оуэн… кажется так, Фредерик? В Оуэн больше налегают на картофель.

- Селяне… С вашего позволения, Ваша светлость, сегодня Верена приготовит ужин на свой вкус – она чистая швабка.

Женщина постарше присела в книксене, не вынимая при этом рук из-под фартука. Тоже, наверное, швабская привычка, Эльза делала так же... да, собственно, многие.

Мы поднялись на второй этаж. Муж придерживал меня под локоть и пока никто не слышал, я поинтересовалась:

- Ваша светлость? Это обращение к вам, как к принцу? И я действительно имею на него право?

Я как-то путалась в этом. Считала раньше, он сиятельство... оказалось - светлость. А титулование это важно, путаться в нем - выглядеть безграмотной.

Он задумчиво кивнул.

- История титулования в наших землях довольно запутана. Раньше сыновья князей могли носить титулы принцев в независимых княжествах или графов - в зависимых. Сейчас все проще - мы с вами принц и принцесса. К вам повсеместно будут обращаться или «фрау Гогенлоэ-Ингельфинген», или «Ваша светлость», вы имеете полное право на подобное титулование, Таис…

Он выбрал себе покои на втором этаже: спальня, кабинет и что-то наподобие хоз. комнаты. Мне достались апартаменты в противоположной стороне дома. Муж демонстративно дистанцировался от меня. Можно было расположиться ближе, но нет…

- Даша, ты будешь жить здесь, со мной, - решила я, осмотревшись в комнате с кроватью. Спальня, будуар? Все вместе?

Вторая была меньше и, как кабинет, меня не интересовала. Как Дашина комната – да. Поскольку та храпела во сне, лучше было разместить ее за закрытой дверью, но все-таки рядом. Совместить комнату горничной с гардеробной, как в замке Людвига, кстати…

Захотелось осмотреться снаружи, подняться на склон – вид оттуда должен был быть шикарным.

Попросив прислугу поднять и разобрать мои вещи, я потащила за собой и Дашу – сейчас она казалась единственной близкой душой здесь. Замороженная физиономия Фредерика считать его таковым почему-то уже не располагала. Придется перетерпеть пока у него что-то там перекипит и уляжется после разговора с родственником – расспрашивать бесполезно, это понятно. А дальше или он разморозится, или придется мне наводить мосты заново.

- Присядьте, барышня, что ж ноги-то трудить? И так еле выползли, - не особо радовалась Даша красотам Неметчины.

Я послушно села на узкую скамью и принялась зачарованно рассматривать окрестности Штутгарта.

Город расположился у реки на холмах. Застроены они были не все, некоторые укрывали виноградники - будто зеленое полосатое одеяло. Цент города был ближе к реке - совсем в долине и, по прошлым ощущениям, там было гораздо жарче. На возвышении же, где мы сейчас находились, приятно гулял ветерок.

Вдали горный массив Швабский Альб резко обрывался к долине. Но горы не закончились так просто, не сдались – в долине виднелось множество скальных выходов, впечатляли часто разбросанные природой валуны разного размера и яркая зелень, досыта напоенная влагой речной долины. Крыши города выглядели или веселыми из-за красного цвета черепицы, или строгими – крытые темной фигурной дранкой.

В общем и целом… красиво это было до одурения! Тот случай, когда слова слабы, разве что матюгнуться от избытка чувств, как в том анекдоте? Жаль, не мой стиль.

А если серьезно? Побывать бы там, в этих горах… сладко заныло что-то внутри.

Это плато потом будет объявлено наследием ЮНЕСКО – скалы, уникальные леса, горные озера, карстовые провалы, пещеры… Но не только природные красоты стали тому причиной – пещеры эти служили убежищем для древних людей, после которых на стенах остались интересные фрагменты наскальной живописи. Как искусствовед, я помнила, что именно где-то там – в глубинах Швабского Альба, найдена была женская фигурка, названная Швабской Венерой – одна из многих подобных ей «Венер». Но это произведение искусства верхнего палеолита признано самым древним образчиком доисторического фигуративного искусства – ее возраст оценили почти в 40 тысяч лет.

Как и все фигурки, символизирующие плодородие, она изображает женщину с гипертрофированными половыми признаками. Вместо головы (не самой важной части тела в этом случае) у нее петелька. Очевидно, владелец носил ее на шее.

И вот что странно… глядя туда и представляя все красоты и тайны Швабского Альба, я поняла, что именно больше всего щекочет воображение - пока еще ненайденность этой штуки. Лежит она сейчас в пещере спокойненько и лежать так будет до 2008 года… Того – моего года. Это странным образом роднило меня с фигуркой – наша общая будущая история, то мое знание о ней.

Беда, да и только… неужели очередной виток ностальгии? Учитывая, как складывается все остальное, не первый ли шажок к депрессии?

Когда мы вернулись, довольно долго просидев на вершине холма, вещи были уже разложены и постели застелены. Выпив горячего молока, я сняла уличную одежду и набросила на нижнюю рубашку капот… Что-то нужно было делать с одеждой и срочно – животик потихоньку рос. Я не так, чтобы поправилась, хотя уже и посвежела после дороги, а вот он рос…

Фредерик как-то обещал помочь мне с одеждой здесь. Понятно, что удовольствие дорогое… да и в любом случае, мне пора было узнать размер денежной части моего приданого. Кажется, Хофбанк?

Я успела подремать, не засыпая полностью. Слух улавливал незнакомые посторонние звуки, адаптируясь к ним и потихоньку привыкая. Прилегла у себя и Даша. Наконец в дверь постучали и пригласили Ее светлость откушать.

Я объелась, всерьез опасаясь, что желудок не справится и я опозорюсь, но было так вкусно!

Оказалось, что одним из самых знаменитых блюд швабской кухни были маульташены. По внешнему виду почти точь-в-точь русские пельмени. Вкусное блюдо еще и со своей историей - согласно легенде, их рецепт изобрёл один монах, который хотел обойти запрет на употребление в пищу мяса во время Великого поста. Он завернул мясо в тесто, чтобы скрыть его от Бога. Поэтому маульташены называли еще – нerrgottsbscheißerle. Слово переводится как «способ обмануть Отца небесного».

Другое традиционное блюдо, которым нас кормили - шупфнудель, плотная такая лапша с хрустящими шкварками, приготовленная из теста на картофеле с яйцом. К ней подали чечевицу, сваренную в бульоне и слабо заправленную уксусом.

- Кто оплачивает жилье и еду? – всерьез запереживала я, - у нас достаточно средств? Если что, давайте наведаемся в банк…

- Ваше приданое по контракту, подписанному мною и вашей матерью, принадлежит исключительно вам, - ровно отметил Фредерик.

- Хорошо бы ознакомиться со всеми бумагами, которые есть у вас на руках и относятся к Моей светлости, - процедила я.

Что там еще за сюрпризы могут всплыть?

- Контракт не означает, что их не могу тратить я. Мне нужна одежда, эту уже некуда расставлять, - попыталась я оттянуть на талии платье, но сидело оно плотненько.

- У меня достаточно средств…

- Да я просто хочу знать, насколько достаточно их у меня, – возмутилась я, - в конце то концов! Я понятия не имею о сумме.

- Пятнадцать тысяч русских рублей серебром, но наличность в империалах, - увидев выражение моего лица, чуть помолчав, муж осторожно объяснил: - Золотой империал, это десять рублей серебром.

- А в… здешней валюте? – пыталась я вникнуть.

- Один вюртембергский гульден это шестьдесят крейцеров или сорок семь российских копеек. В банке для вас все сосчитают и поменяют сумму по вашему желанию.

Кивнув, я сломала веточку, расчистила туфелькой место на дорожке и записала курс. Отступив, принялась рисовать цифры, умножая и деля в столбик. Колонка цифр на дорожке все росла… закусив губу, я старательно выясняла свою платежеспособность здесь.