Фельдагент. Порох, шляпа, сапоги

Глава 20

— Да чтоб тебя, Тимон! — рассечение на левом бедре орка нещадно кровило. — Ну как так-то?!

Мимо нас, громко пыхтя, промчался капрал Варгонсо. За ним в сторону улицы, равнодушно огибая скулящего на снегу Вдырко, грузно протопали и остальные наши «ловчие». Бег по сугробам — то ещё удовольствие, а эльфийка умудрилась здорово оторваться от погони, вот парни и выкладывались по-полной.

— Быстрая какая, зараза, — в голосе Тимона, кроме удивления, отчётливо улавливались нотки восхищения. — Ишь, как она меня. Да ты, братец, не суетись. Видишь, жилы целы, лишь мясо пострадало, хватит и простой повязки. Я сам справлюсь. Иди, вон, лучше, утырка этого попользуй.

Орк указал на тайногвардейца.

— Да пошёл он, — отмахнулся я. — Подохнет, жалеть не буду.

— Даже не надейся, — кисло усмехнулся орк. — Разве что уродом станет. Девка-то ему физиономию лишь чутка подправила. Чтобы от такого подохнуть, ещё постараться нужно. А вот кровь нам попортить, если ты сей же час не подсуетишься, он запросто сможет.

— Ладно, — нехотя согласился я, извлекая из сумки перевязочный материал, — пойду гляну. Держи бинты да мотай потуже.

— Не учи учёного, — оскалился Тимон. Этому дуболому вечно всё, как с гуся вода.

А вот бородатый коротышка, в отличие от моего братца, казалось, упивался болью, скрючившись в позе эмбриона на залитом кровью снегу и подвывая не хуже собаки Баскервилей.

С трудом заставив гнома перевернуться на спину и хотя бы ненадолго отнять руки от лица, я быстро промокнул рану скомканным бинтом и бегло осмотрел повреждения. М-да уж, в том, что Вдырко не помрёт, Тимон был абсолютно прав. Но и «чутком» такую рану не назовёшь. Глубокий порез прошёл от переносицы почти до уха, ровнёхонько через правый глаз, безвозвратно теперь потерянный. И без зашивания не обойтись — местами, вон, даже кость видна. Шрам после заживления останется знатный.

— Что тут у вас? — подошёл к нам Киян Бережко. — Помощь не нужна ли?

С остальными господин купец не побежал. То ли решил, что не по силам ему такие забеги, то ли посчитал, что не по чину. Всё же уважаемый коммерсант, а не служилый рядовой какой-нибудь.

— Да не лезь ты опять руками-то! — прикрикнул я на Вдырко. — Занесёшь заразу, считай кранты тебе. Вот, прижми пока покрепче, — подсунул ему наспех сварганенный из бинтов тампон. Поднял взгляд на Кияна: — Помоги, уважаемый, довести комиссар-поручика до бронехода. Там я ему и рану получше обработаю, и швы наложу. Тимон, ты как, доковыляешь без меня?

Тимон, естественно, кивнул и самостоятельно отправился к «Каракурту». Зато пузана-тайногвардейца мы с Кияном еле оторвали от земли. Ноги едва держали гнома, пришлось практически волочь болезного до бронехода навесу, ухватив с двух сторон под мышки. Ну а чтобы поднять непрестанно скулящее тело на борт, понадобилось ещё и нашего мехвода Златопупа подключать к процессу. Еле управились.

Внутри «Каракурта», к немалому моему удивлению, обнаружился поручик Скряжко. Причём в ошалелом и изрядно помятом состоянии: лицо превратилось в сплошную отёчную гематому, нос и губы разбиты, одежда растрёпана и забрызгана кровью. Сбежавший каптенармус, где-то всё же найденный, отловленный, уже явно подвергся активному допросу и сидел теперь на полу, пристёгнутый наручниками к стальной опоре кресла зенитчика.

— Ты нахрена его сюда припёр? — возмутился я. — И так места мало.

— Давай-ка повежливее, поручик, — недобро зыркнул на меня уцелевшим глазом Вдырко. — Не твоё, значится, дело, на кого я какие виды имею.

Из раны на лице, как гном ни старался прижимать бинты, кровь продолжала сочиться, стекая по рыжей бороде, закапывая кожаный плащ говнюка. Видок он сейчас имел ничуть не лучше, чем каптенармус.

— Так и помощь тебе оказывать не моё дело, — огрызнулся я. — Мне ж велено шпионку отлавливать. А тобой пусть уж тогда кто другой занимается. Вон, Златопуп, к примеру.

— Ты, брат, это, вон, брось, — тут же переобулся гном, сменив интонацию и вернув мне статус родственника, — не дело товарищей в беде бросать. На то ты и военмед, значится. Давай, вон, спасай мне глаз и от боли уже что-нибудь дай. Терзает она меня нещадно.

— Помощь я тебе окажу, но с глазом, увы, можешь попрощаться, — обломал я коротышку. — Лучше скажи, какого лешего ты сюда приехал и облаву нам сорвал?

— Это как, значится, попрощаться?! — возмутился Вдырко, пропустив мой вопрос мимо ушей.

— Так и значится, что вытек он, — я залез в свой медицинский чемоданчик и зашарил в поисках маленького стерильного бокса с иглами и шовным материалом. — Да где же он? Недавно ведь видел. Златопуп, добавь хоть света, что ли. Не вижу ничего. Кто рылся в моём чемодане? Что за беспорядок такой?

— Как же я, вон, без глаза-то? — Вдырко всё никак не желал принимать свою потерю как данность. — Как же я, значится, с одним-то? Ты это брось, брат, мне с одним никак нельзя!

— Да хоть бросай, хоть нет. Ага, вот он, — я радостно выудил из бардака в чемодане искомый бокс. — У меня тут не клиника и не склад. Где я тебе запасной глаз найду?

— Так, может, взять у кого? — воодушевился вдруг Вдырко и заозирался. — Да хоть, вон, у этого. Всё одно ему недолго осталось.

Он ткнул пальцем в сторону Скряжко. Даже сильно набухшие на лице синяки не смогли скрыть испуганно вытаращенных глаз каптенармуса. Тот, похоже, решил, что я действительно сейчас сделаю его глазным донором и займусь трансплантацией. Заскрёб по полу ногами, пытаясь забиться в щель между остовом кресла и силовым агрегатом бронехода.

— Придумал тоже, — я снял пальто и, вывернув его наизнанку, накинул на одно из сидений. Поверх расстелил чистую салфетку и принялся выкладывать на неё всё необходимое. — Да будь я даже офтальмологом и светилом хирургии, не взялся бы за такую операцию, да ещё в подобных условиях. Это ж всё-таки глаз, а не… — я прикинул, с чем можно было бы сравнить сложность такой операции, но так ничего и не придумал. — В общем, забудь. У нас тут и без глаза есть, чем заняться. На вот, обезболивающую пилюлю проглоти. Сейчас я тебе рану заштопаю. Если будешь её после правильно обрабатывать, заживёт, как на собаке. Станешь с повязкой ходить, как предбригадир Перегода. И шрамом перед барышнями столичными хвастать. Все красотки твоими будут.

— Да к троглу пусть катятся твои красотки! — вспыхнул Вдырко. — И не смей, значится, меня с собакой ровнять!

— Да я и не ровняю. Как можно? — пожал я плечами, а про себя подумал, что нельзя собаку таким сравнением оскорблять. — Давай, садись поровнее и так, чтоб мне свету побольше было. Да не вертись.

— Ещё мне пилюлю дай. А лучше, вон, две, — протянул ко мне руку гном.

— Достаточно одной таблетки, — мотнул я головой. — Она и без того вроде как сильная.

— Давай, значится, говорю!

Каюсь, грешен, у меня и тут мысль мелькнула, что не огорчусь, если Вдырко вдруг, таблетками обожравшись, отрубится и заткнётся. Да и спорить с ним особо не хотелось, ибо себе дороже. Дал ему проглотить ещё пару таблеток.

В подноготную местной фармации я так до сих пор и не вник, не до того было. С фармакокинетикой и динамикой имеющихся у меня в аптечке препаратов толком знаком не был. Как там передоз подействует на гнома, лишь предположить мог. Но не стал, ибо он сам хозяин-барин своей судьбы и сам напросился. Достал уже гадёныш. Если даже загнётся напрочь — туда ему и дорога. Спишем всё на полевые условия и спешку.

— Ну что, господин комиссар-поручик, терпи, — наконец вооружился я иглой и нитью. — Буду сейчас твоё комиссарское тело заштопывать.

Минуты не прошло, а взор Вдырко словно остекленел и затуманился.

— Слыхал я, вон, — сильно растягивая слова, расслабленно произнёс он, — у эльфов такие мази есть, что, значится, любые шрамы разглаживаться заставляют. Вот победим их, и я этот шрам залечу к трогловой матери. Чтобы, вон, и следа не осталось. А глаз, вон, хрустальный вставлю. У эльфов такие тоже делают. От настоящего, говорят, и не отличить.

— Победим мы их, как же, — где-то за моей спиной пробурчал Златопуп. — Как рекламации нашего штаба послушаешь, мы ушастых на фронте пачками крошим и раз за разом одну доблестную победу за другой одерживаем. А как на карту глянешь, так эти победы всё дальше и дальше на запад уползают, вглубь страны. Того и гляди до столицы доползут темпами такими.

— Ты что это, троглова отрыжка, в победу нашу, значится, не веришь? — услыхал Вдырко нашего мехвода, но спросил без какой-то злобы и без особого энтузиазма. Явно поплыл уже от таблеток. Даже на мои манипуляции почти не реагировал, лишь слегка морщил нос, когда я пронзал кривой хирургической иглой края раны и натуго стягивал их нитью.

— Никак нет, твоё высокочинство, — поспешил ответить Златопуп. — Как можно? Обязательно верю.

Не очень-то, на мой взгляд, и убедительно ответил.

— Смотри у меня, — погрозил ему пальцем тайногвардеец. — Я, значится, за такие уничижительные об армии речи и под приговор тебя могу. Мигом, вон, именем альянса к праотцам в пределы отправишься.

— Кто ж тебя потом дальше повезёт? — решил я вступиться за мехвода. — Сам за рычаги сядешь?

— А и сяду, — самоуверенно протянул Вдырко. — Не велико, значится, умение. Справлюсь, не тупее, вон, всяких Златопупов буду.

— Сиди уже спокойно, не дёргайся, — оборвал я этого деятеля.

Такому волю дай, всех к стенке поставит.

Что делать с опустевшей глазницей, я понятия не имел. Поэтому слегка присыпал её антисептическим порошком да, накрыв свежим марлевым тампоном, принялся накладывать повязку.

Пока возился, вернулся Варгонсо с ребятами. Прогрохотав по стальным ступеням трапа, поднялись всей толпой на борт.

— Поймали? — покосился на них единственным глазом Вдырко.

— Никак нет, не догнали, — сокрушённо выдохнул капрал. — Домчалась эта шустряка до амбара какого-то, а оттуда уже на санях своих выметнулась. Промчалась мимо нас, только ветер да вихри снежные подняла.

— Ничего, значится, толком сделать не можете. Застрелить не пробовали? — попытался съязвить комиссар, но заторможенность его речи свела глумливость тона на нет.

— Так мы ж и стреляли, — развёл руками Варгонсо. — И навстречь ей, стало быть, и после вдогонку. В девку, не скажу, попали иль нет. Но двигатель, стало быть, вроде как повредили. По-иному он заработал, дымно и как бы чихаючи, а сани куда медленнее поехали. Да только пешими даже за таким ходом не угнаться.

— Эй, Златопуп, — чуть повёл Вдырко головой в сторону мехвода, — поднимай трап, заводи свой паршивый бронеход и давай, вон значится, в погоню. Ну что, военмед, — искоса зыркнул он на меня, — долго ты ещё измываться надо мной собираешься?

— Сейчас только узелок завяжу и закончу, — успокоил я комиссара. — Ещё немного потерпи, не шевелись.

— Вот и славно, — обрадовался гном. — Скоро мы эту подлюку ушастую изловим. И уж тогда-то я с ней за глаз поквитаюсь. Златопуп, ты чего, троглов дрын, медлишь? Упустить ушастую хочешь?

— Мне бы ещё Тимона осмотреть, — вместо мехвода ответил я. — Его рану тоже обработать нужно.

— На ходу, вон, обработаешь, — вяло махнул рукой Вдырко, — не рассыплитесь поди оба.

— Да ладно, братец, — видя, как я закипаю от негодования, поспешил вмешаться Тимон, — обождёт моя царапина. Девку и впрямь неплохо было бы изловить, пока она новых бед не натворила. Златопуп, уважаемый, поддай-ка пару да выжимай сразу полный ход. Варгонсо, показывай ему, куда двигать.

Долго упрашивать мехвода не потребовалось. «Каракурт» сорвался с места взбесившимся гиппопотамом. Понёсся по нешироким улочкам Непрухина, распинывая мощными опорами высокие сугробы, вздымая за собой снежно-облачный шлейф, распугивая ворон и приводя в неистовое бешенство заходящихся лаем дворовых псов.

Выскочили из поселения, как пробка из бутылки игристого.

— Вижу след! — Варгонсо, высунувшись из люка зенитчика, руководил «полётом». — К лесу уходит. Правее давай, вон к той прогалине.

— Сам вижу, — огрызнулся Златопуп, ворочая рычагами.

Подпортил ему, похоже, Вдырко настроение. С самого начала, непонятно за что, взъелся на мехвода нашего. С орками тайногвардеец, конечно, тоже лаялся постоянно, но на сородича своего словно зуб какой имел. При каждом удобном случае и по каждому поводу шпынял его, норовя принизить, а то и оскорбить. Как только терпения у Златопупа хватало на всё это не реагировать?

Лесная прогалина оказалась уходящей в даль неширокой и почти ровной просекой. Возможно даже, какая-то грунтовка под сугробами имелась. Где-то ведь в том направлении как раз Себар-озёрск должен был находиться. Местные наверняка туда по делам периодически мотались. Хотя сейчас, как поведал наш капрал, впереди виднелись одни лишь следы от аэросаней. Шли они ровнёхонько по центру просеки, почти не заметённые снегом и от того хорошо заметные.

Однако саму беглянку Варгонсо пока не наблюдал. Повреждены сани или нет, но Вратка успела значительно от нас оторваться.

Время шло, «Каракрт» усердно пыхтел котлами, лигу за лигой шагая по сугробам. По сторонам от нас густые кущи сменялись то редколесьем, то обширными и ровными, явно пахотными полями. То вновь начинались непролазные дебри, то попадались замёрзшие болотины с торчащими из снега высокими камышинами.

— Направо след поворачивает, — сообщил Варгонсо.

Он по-прежнему высовывался из люка, стойко вглядываясь вдаль. Физиономия капрала от мороза стала краснее помидора, а на бровях и ресницах настыл иней. Как Варгонсо не задубел там, на ледяном ветру, было не понятно. Мне показалось, что даже прикованный снизу к его креслу каптенармус подмёрз. Впрочем, господин Скряжко мог трястись от страха, а вовсе не от холода.

«Каракурт» свернул, выскочив на широкое поле. Прорысил по самому краю, вдоль негустого смешенного леска, плавно завернул за него, повернув обратно, в сторону Непрухина. Потом мы вновь свернули направо, на узкую прогалину и, спустя какое-то время, оказались на поляне, где Вратка, похоже, делала остановку.

Мы тоже остановились. Варгонсо первым выбрался из бронехода, чтоб изучить следы, оставленные диверсанткой. Я спустился по трапу вслед за ним, остальные парни остались внутри. Чего зря на мороз-то носы высовывать? Тем более, Вдырко, слава богу, уснул и выказывать рьяный энтузиазм было не перед кем.

— Надо понимать, не просто так она здесь стояла, — осмотревшись, поделился со мной соображениями капрал. — Сразу двух зайцев убила, лиса этакая. Видишь, вокруг саней топталась. Видать, повреждения машины осматривала. А они явно есть. Вон, смазки сколько накапало, снег протопило. Скоро, надо понимать, заклинят механизмы, без смазки-то. Встрянет девка.

— А второй заяц какой? — следы озабоченной суеты и беготни Вратки вокруг собственных саней я и сам неплохо различал на снегу. Тут и следопытом не нужно быть, всё понятно.

— Так ведь нас она ждала, — охотно пояснил Варгонсо. — Проверяла, едет кто за ней или нет. Вон, глянь, впереди за кустами та самая просека, что нас сюда привела. Следы саней дальше идут, надо понимать, через просеку на ту сторону перебираясь. Нас девка переждала, да дальше потом рванула.

— А мы, — поморщился я, — получается, мимо неё проехали и не заметили.

— Моё упущение, не углядел, — кивнул капрал.

— Да ладно, — махнул я рукой. — Я же тоже в окошко пялился, как раз в эту сторону. Но не увидел ничего. Уж больно кусты густые. Даже без листвы ничего за ними мельком не разглядишь.

Вернулись в бронеход. Златопуп, подняв за нами трап, вновь припустил в погоню по следам беглянки и, как предсказал Варгонсо, пересёк вскоре просеку со здорово изрытым опорами нашего же «Каракурта» снегом. Да так, что старой колеи от аэросаней и видно не было. Лишь новая, что шла поперёк дороги.

С другой её стороны прочерченные полозьями параллельные полоски следов протянулись наискосок через огромное болото. Переть по нему напрямик Златопуп не решился и повёл бронеход в обход, по самому краю, через ломкие заросли зачахшего от сырости трухлявого березняка. Но даже там, чувствовалось, как тяжёлые опоры, проламывая подмёрзшую верхнюю корку, вязли в оставшемся топким на глубине грунте.

Проскочили, продрались через кустарник и тонкую молодую осиновую поросль, пока что выигрывающую здесь у сосен и берёз в борьбе за место под солнцем. Выбрались на очередное поле, на миг показавшееся бескрайним, и припустили по нему вдаль, разбрызгивая во все стороны ошмётки налипшей на опоры бронехода болотной грязи.

— Вижу её! — радостно заорал вскоре Варгонсо, склонившись к нам. — По дальнему краю катится!

— Чего голосишь? — проснувшись и всё так же растягивая слова, недовольно проскрипел тихо закопошившийся на своём месте Вдырко. — Кто там куда катится?

— Вратку заметили, — пояснил я вместо капрала, поскольку тот вновь уже высунулся из люка наружу.

— Ещё не изловили, что ли? — от долгого сидения в одной позе, руки-ноги тайногвардейца затекли, и теперь он с хрустом в суставах неуклюже пытался выпрямить конечности, чудом не валясь при этом с кресла. — Златопуп, троглов зад, почему так медленно едем?

— Нормально мы идём, а не едем, — не оборачиваясь, огрызнулся мехвод. — Скоро нагоним.

— Слышь, недостойный, — Вдырко, проигнорировав ворчание мехвода и вытянув ноги в проход, подопнул притихшего на полу Скряжко, — скоро компания у тебя появится. Это же как, вон, повезло мне: шпионка и вор-вредитель за одну вылазку. Да за такую парочку меня наградами завалят и в капитаны произведут. А то, вон, и комиссар-майора дадут за двоих-то.

От радостных мечтаний у него даже речь малость ускорилась, почти вернувшись в норму.

— Троглов дрын! — скатился вниз Варгонсо. — Воздух! Шайсов крейсер слева по борту! Идёт почти что нашим курсом. Надо понимать, туда же, куда и девка торопится.

— Думаешь, её подобрать хочет? — опередив меня, спросил Тимон.

— Не удивлюсь, — кивнул капрал. — Такие шпионки, как она, товар штучный. От неё вреда не меньше, чем от шайсовой бомбардировки. Что делать-то будем?

— Догонять! — взвизгнул почти очнувшийся от дурмана Вдырко. — Открывай, дурень, огонь по воздухоплаву! А ты, Златопуп, сдохни, но выродков ушастых опереди! Иначе, вон, троглова сыть, я тебя в карцере сгною!