Факультет Романтики. Ромфак

Глава 13. Шоу начинается

— Коста, я все понимаю, но…я…я не готов! Я никогда раньше… не пробовал… ни-ни… — в панике бормотал себе под нос Доминик, послушно расстегивая ворот дизайнерской светлой с темными узорами рубашки. Его руки дрожали от волнения, а пальцы спотыкались о пуговицы. — Я, конечно, понимаю, что мой отец постоянно должен твоему, но я не могу! Я не готов расплачиваться так своей…

— Да заткнись ты! И раздевайся! Я не могу больше ждать! — кричал я, совершенно не понимая его намеков. Тогда мне и в голову не приходило, что мой гнев можно было перепутать… со страстью. Я опустился перед Домиником на корточки и принялся энергично расстегивать ремень на его темных брюках. — Скорее! Блин!

— Что-о-о? Ты совсем спятил? Ты хоть умеешь делать… это?! — обалдел Доминик, он инстинктивно попятился назад и, споткнувшись о край, плюхнулся прямо на кровать. Поскольку ремень его штанов в это время был крепко зажат в моих руках, то брюки слетели с его стройных загорелых ног так резко, что разорвались прямо на заднице. Но это было еще не самое страшное! Голые худые лодыжки Доминика оказались запрокинутыми мне на плечи в лучших традициях современной манги. И это тоже оказалось еще не самым ужасным, потому что…

— Парни?! Чем это вы тут занимаетесь? — раздался шокированный голос Дилана — приятеля Доминика, который только что вошел в раскрытую дверь моего номера. Да лысый тролль! Кажется, автоматическое захлопывание двери не сработало! И теперь парень созерцал округлившимся от шока глазами беспрецедентную картину в моей спальне. М-да! Неудобно-то как вышло!

— А-ну вернись! — скомандовал я, сбрасывая со своих плеч стройные загорелые ноги Доминика и резко вставая с колен. — Иди сюда, Дилан! Кому сказал!

Темноволосый парень трусливо попятился к двери, но сбежать так и не успел, потому что я его опередил, подбежал, крепко схватил за руку и потащил в спальню прямо к кровати, на которой в это время валялся ошарашенный Доминик со спущенными рваными штанами. Надо признаться, что оба парня сейчас выглядели замечательно, прямо, как до того момента, как я побил их симпатичные лица. Ни распухших губ, ни фингалов под глазами. Вот что значит иметь доступ к дорогой эффективной медицине и лучшим целительным зельям гоблинов.

— Чего смотришь, снимай джинсы! — скомандовал я Дилану, который выглядел так, будто был готов расплакаться. А между тем на нем была хоть и дорогая, но уже помятая и вся в пятнах от коктейлей светлая рубашка, и отличные удобные черные зауженные джинсы, стилизованные под брюки. Прямо то, что нужно для меня сейчас! Они будут идеально сочетаться с пестрой черно-белой рубашкой Доминика. Самое ложное сейчас — это снять штаны с длинных ног парня и не порвать!

— К-коста… а Д-дони на это согласился? — промямлил, заикаясь, Дилан. Он, почувствовав неладное, почему-то взялся обеими руками за собственную задницу. Видимо его очень напугала огромная дыра на разорванных штанах его приятеля. — Мой отец… может он лучше заплатит долги твоему? А не вот это вот все!

— Ну конечно же Доминик согласен! — твердо и уверенно подтвердил я. — Рубашку можешь не снимать, только джинсы! Ой, хватит ныть! Давай быстрее! Нежнее с джинсами!

— Ты… вы, парни… хоть бы музыку включили…что ли… — сдавленно прохрипел Дилан, густо краснея, как помидор, и неохотно расстегивая красивый кожаный ремень на джинсах. — Трусы тоже …эм… снимать? Или ты сам…? А можно помягче что ли как-то…?

— Идиот! — прохрипел я, — давай быстрее! Меня ждет отец!

— Воу-воу-воу! Полегче! — простонал с кровати Доминик и с надеждой в голосе спросил. — Может, я уже все…? Больше вам не нужен?

— Куда? Лежать, я сказал! — крикнул я, оборачиваясь в его сторону. — Ты что, еще в рубашке?! Быстро ее снял! Ой! Нет! Ты же все испортишь!

В этот момент я заметил краем глаза, как Дилан скачет на одной ножке, пытаясь снять с другой штанину. Но от волнения и дурости у него не получалось, и красивые наглаженные джинсы не только нещадно мялись, но и таскались по полу. Убегали драгоценные секунды, умирали мои последние нервные клетки!

— Давай помогу! — тяжело вздохнул я, кидаясь к Дилану и толкая его на кровать, где все это время беспомощно барахтался Доминик без штанов и рубашки, визжащий, как поросенок, от страха и еще неизвестно чего.

Мы все трое скатались в крепкий клубок, как котята, пища, шипя, ругаясь и царапаясь. Только вот я не совсем понял, почему это Доминик попытался схватить меня за шею, а Дилан пару раз ущипнул меня за задницу. Я думал лишь о том, как бы не порвать такие необходимые для меня рубашку и джинсы, совершенно не замечая ничего вокруг, как…

— Мальчики! А чем это вы занимаетесь? А почему вы такие… голые? — раздался над нашими головами знакомый сладковатый сюсюкающий голос. Дверь в номер снова осталась открытой, и враг номер один проник на мою территорию. Сногсшибательная блондинка Стейси стояла в моей спальне и уже пару минут наблюдала, как мы все трое полуголые барахтаемся на кровати. — Значит, вам тут хорошо без девочек, да?

— Нет, блин! Это не то, что ты подумала! — закричал я, наконец-то осознав весь ужас происходящего. Какой позор! Я моментально принялся оправдываться, правда, кажется, стало только еще хуже. — Это не я! Они сами пришли и согласились раздеться… блин!

— Ой, а что это правда? — понимающе захихикала Стейси, хитро подмигивая. С быстротой гепарда она вытащила из полы своего платья дорогой телефон и наставила камеру на полуголых раскрасневшихся от своего стыдливого положения Доминика и Дилана. Спальню озарила череда ярких вспышек, мгновенно было сделано около дюжины кадров. — Ой, как интересно! Это вы сами придумали, да?

— Нет! Ничего мы не придумали! Мне нужно только снять с них одежду и… Да, блин! А чего ты сюда приперлась-то? Ты же должна сейчас развлекать моего отца, пока я занят!

— Я твоя девушка, але! Котик! — завизжала Стейси так, что я думал, полопаются не только мои барабанные перепонки, но и треснут оконные стекла. — И где же ты, мой принц на белом коне, который встречает меня с цветами и везет в ресторан? Почему я должна терпеть истерику твоего отца и выслушивать, как он «сдерет с тебя кожу живьем» и «пустит на корм троллям»? Почему ты в одних трусах резвишься в спальне с двумя полуголыми парнями?

Я с шумом проглотил ком, виновато отводя глаза в сторону. Только бы она сейчас не слышала, как внутри я буквально вою и плачу от досады, обиды и злости из-за того, что оказался в таком дурацком положении! Да я же не специально! Я сейчас был готов отдать полжизни за то, лишь бы стать кем-то другим, а точнее — прежним уверенным и беззаботным Костой, которым я был буквально пару дней назад. Ведь все мои проблемы сейчас заключались в единственном чувстве, в одном простом слове — любовь.

Если, вдруг, вам стало скучно от того, как все вокруг стабильно, до тошноты монотонно и предсказуемо — влюбитесь, и вы забудете, что такое покой! Если же наоборот, вы погрязли в делах, вертитесь, как белка в колесе, и все вокруг катится в пропасть — влюбитесь! И все ваши проблемы мигом превратятся в пустяки! На сто бед — один ответ. Любовь — это и яд, и противоядие, и болезнь, и лекарство, и вопрос, и ответ!

Вот сейчас я смотрел на эту шикарную длинноногую блондинку Стейси в красном вечернем платье от кутюр под цвет ее дорогой яркой помады, и пытался понять, почему же о ней мечтают все, кроме меня? Это было бы очень удобно — потерять голову от ее больших карих глаз цвета свежего эспрессо, длинных густых ресниц и губ, слишком уж идеальных, чтобы быть настоящими. Мой статус «золотого мальчика» засиял бы еще ярче, если бы со мной рядом оказалась такая «золотая девочка», а мой отец был бы просто счастлив. Ведь, судя по активам ее семьи в далекой Австралии, Стейси была даже не золотой, а бриллиантовой девочкой! И почему же я, единственный дурак из всего города, влюбился в другую? Стоп, погодите, кажется, Стейси сейчас пытается мне что-то сказать…

— Ты что, совсем оглох? — вопила Анастейша с такой с неистовостью, будто бы она уже была не моей новоиспеченной девушкой, а пилящей женой с десятилетним стажем и со сковородкой в руке. Она взяла меня за плечи и толкнула на кровать под недвусмысленные вздохи пялившихся на нас округлившимися глазами Дони и Дилана, но вопреки всем ожиданиям сцена получилась совсем не из фильма для взрослых, а из серии Ералаша, потому что красивая девушка принялась яростно и быстро напяливать на меня джинсы, приговаривая сквозь крепко стиснутые белые зубы. — Живее! Тебе нужно оказаться через пять минут там, где ты будешь только через час!

Хрупкая девушка обращалась со мной с такой легкостью, словно я был плюшевой игрушкой, и вертела меня, как пластиковую куклу Барби. И откуда у этой блондинки столько силы?

В течение следующей минуты мне удалось не только выслушать кучу ругательств и получить психологическую травму на всю жизнь, но и одеться — в черно-белую пеструю рубашку Доминика и темные, но пока еще не порванные джинсы Дилана. Может быть, эта сногсшибательная блонда окажется не только сильной, но и хитрожопой? Может быть, у нее уже реально придумана отличная отмазка для моего отца с объяснением, почему я сегодня опоздал в ресторан? Что ж, тогда мне действительно придется жениться на тебе, Анастейша Грин! Я был уже всего в шаге от свадьбы, как, вдруг, услышал душераздирающее и все заглушающее…

— Вау! Это мне?! — дальше восторженные писки и визги девушки оказались прерваны громкими хлопками в ладоши. — Какая красоточка! Просто пушка! Когда я звонила в бутик, то мне сказали, что оно продано! Это же то самое дорогое платье, что было в единственном экземпляре на витрине, да?

Я кивнул, глядя на разложенное на кресле темно-фиолетовое облегающее платье, ни в силах что-либо произнести. Я, вдруг, вспомнил, что Антонина уже как пятнадцать минут одна на вечеринке в компании неизвестно кого. Мне нужно срочно бежать к ней!

— Котик, ты хотел сделать для меня сюрприз? — взвизгнула Стейси, наклоняясь к платью. — И тайно купил его мне, да?

— Нет…ой, то есть да, но… как бы… не совсем, — пробормотал я, стараясь не смотреть в ее огромные от удивления и потемневшие от подозрения карие глаза. Мне очень не хотелось, чтобы наряд Антонины заграбастала себе эта Стейси, у которой, вероятно, в Австралии тысячи таких дизайнерских шмоток. — Платье оно для… меня… то есть… моей… блин!

— Ах, значит так, да? — закричала Стейси, откинув назад свои роскошные пряди золотых волос. И в тот же миг ее глаза превратились в пару узких длинных щелок от притворной ревности и реального гнева. — Где она? Кто она?! Пока я успокаиваю его отца в ресторане, он тут устраивает оргии со всякими подстилками! Да?!

В этот момент мы с ней синхронно посмотрели на Доминика и Дилана, которые все еще сидели в одних труселях на расправленной кровати. Парни так и не успели одеться, замерев и не дыша, все это время они пристально следили за нами со Стейси.

— Мы не подстилки!! — в один голос заорали они громко и возмущенно.

— Так, где она, а? — повторила Стейси, она подняла верх правую руку и… отвесила мне звонкую оплеуху. Пока я стоял ошарашенный, растерянно моргая глазами и слушая нарастающий звон в ушах, эта длинноногая истеричка, кажется, совсем обозрела и потеряла страх. Ехидно хихикая, девица пробормотала себе под нос. — Слепая Горгулья, как же давно хотелось ему влепить! Может еще раз, а?

Но я вовремя почуял неладное и отпрыгнул назад с воплями:

— Она — в ванной! Моя эм… подстилка в ванной!

— О! Да неужели? — холодно процедила сквозь белоснежные зубы Стейси, круто развернулась к выходу из спальни и бойко по-военному зашагала по коридору в ванную, громко цокая по паркету своими высоченными каблуками. Я обреченно и послушно засеменил за ней, как провинившийся кот, которого идут тыкать носом в изгаженные тапки.

— Где она?! Куда она делась? — вопила Стейси прямо в унитаз, приподняв крышку. Незадолго перед этим она рывком отдернула в сторону шторку для душа, едва не порвав ее длинными ногтями с идеальным маникюром. — Я все-равно найду ее и…

Я не стал дослушивать угрозу, брошенную ледяным тоном, а выскочил из ванной комнаты, словно из парной бани, и с бешенной скоростью, словно от этого зависела моя жизнь, захлопнул за собой дверь — новенькую, прочную, из лучших пород дерева и самое главное — без стекольной вставки. Такая выдержит истерику и побои любых масштабов!

Не знаю для чего, но дверь в ванную комнату можно было запереть не только изнутри, но и снаружи. Недолго думая, я навалился на дверь плечом и повернул замок аж на три оборота до упора. Короче, хана мне, но зато как же весело будет!

— Котик? Ко-о-о-тик! Что происходит? Ты решил поиграть со мной? — вкрадчиво спросила Стейси, осторожно нажимая на ручку с той стороны и пытаясь открыть дверь. — Ты… ты меня запер, да? Мне не нравится такая игра! Плохой котик!

В заднем кармане моих джинсов громко и зловеще запиликал телефон, знакомая мелодия «Реквием» Моцарта стоял на звонке только у единственного моего контакта, вызов которого я не мог ни отклонить, ни сбросить — моего отца. Этого лысого черта еще тут не хватало! Ну что ж, сейчас придется сильно и нагло врать.

— Котик! Открой! Живо! — раздалось с той стороны, с каждым словом Стейси ударяла чем-то по двери, судя по стуку — туалетным ершиком, и скребла по дереву, как в фильмах ужасов, своими длинным когтями. — Иначе ты очень очень… ну просто очень сильно пожалеешь! Котяра!

— Эм, кыска моя хорошая, я тебя не запирал, — нагло соврал я, сочиняя отговорку прямо на ходу. — Проклятый замок… он сам защелкнулся… ауч! Блин! Не открывается! Ты там посиди тихонечко… не истери… я сейчас сбегаю за слесарем!

— Что?! Куда?! — завыла Стейси. — Ты реально меня тут оставишь одну? Я боюсь темноты!

— Ой, блин, совсем забыл. Свет сам автоматически вырубается, когда дверь закрывается с этой стороны, — объяснил я своим самым виноватым тоном. Хорошо, что сейчас девушка не видела с каким трудом я сдерживаю свой подленький смех. — Это сделано, видимо, для экономии электроэнергии. Ты там присядь эм… на белый трон. Кыска, я скоро вернусь! Не переживай!

— Да как ты так можешь!? — визжала Стейси и снова неистово заколотила туалетным ершиком по двери. — А ну открой меня! Вылезу — кастрирую!

Я отбежал от двери на безопасное расстояние, как от тикающей бомбы, и снял трубку телефона, не включая видео. Сейчас придется тоже слегка приврать.

— Коста, где тебя тролли носят? Мешок с дерьмом! Позор нашего рода! — раздался на весь коридор свирепый бас моего отца, такой отчетливый и яростный, будто бы батя стоял рядом. Мне даже показалось, как из динамика телефона вылетали капли его пенной слюны. — Я еду к тебе в академию! Везу люлей! Ты где?!

Я выдохнул практически весь воздух из своих легких, чтобы мой голос звучал гораздо слабее, тише и болезненней.

— Папа… у меня жар! — прохрипел я, имитируя полудохлую курицу. — Сопли, рвота и п-понос!

— Откуда? — донеслось удивленное из трубки.

— Отовсюду! — буркнул я и притворно закашлялся.

— Сейчас же вызывай лекарей… то есть скорую! Мы уже близко! Вижу главный корпус твоей академии!

И вот теперь я реально подавился и раскашлялся так, что едва не выплюнул свои легкие наружу. Проклятье! Через пятнадцать минут мой батя со своим медведеобразным водителем-телохранителем Владом, который таскался за моим отцом везде и даже, кажется, в туалет, будут в моем номере! Этого никак нельзя допустить!

— Пап… это не инфекция… это… — я заговорчески понизил голос, словно собираясь выдать свою самую большую несуществующую тайну. — Это любовное зелье старого гоблина… Я весь день готовил его для этой блондинки… Оно получилось знатным, очень крепким и дало сильный побочный эффект. Я отвлекся и нечаянно его хлебнул… Ты же знаешь, что бывает с тем, кто выпьет любовное зелье, приготовленное на него самого…

— Балбесина! Как же ты мог? — зарычал из динамика мой отец. Я прямо-таки представлял его блестящее от пота и красное от злости узкое лицо и серые колкие глаза, холодные и острые, как лед. — Смотри, не испорть свою помолвку с моим главным австралийским активом!

— Блин, папа! Я умею обращаться с девушками! Я перьями не покрылся, рога не выросли! — возмущенно запротестовал я, невольно оборачиваясь на дверь в ванную комнату. Пусть не так интенсивно, но Стейси все еще атаковала ее туалетным ершиком и выкрикивала проклятия в мой адрес. В общем, она времени не теряла и уже готовила страшную подлую месть, а именно…

— Котик? Милый! Угадай, что я сейчас делаю, сладкий? — пропела Стейси подленьким приторным тоном. — А я сейчас чищу унитаз твоей зубной щеткой! Хи-хи!

Про себя я сделал ментальную заметку о том, что нужно будет срочно купить новую зубную щетку, а лучше — две.

— И чтобы до свадьбы никаких муры-шуры! Ясно?! — рявкнул отец так, что я едва не выронил свой телефон. — Мне не нужны наследники вне брака! Предохраняйся!

— Папа, да ты что… да мы… — снова закашлялся я, представляя, что если сейчас у меня произойдет какая-нибудь «близость» со Стейси, то я непременно окажусь в больнице с туалетным ершиком, весело торчащим из моей задницы.

— Зачем ты опять спутался с этим старым зеленым пердуном-гоблином? — возмущался отец, мне казалось, что от ярости он вот-вот покусает свой телефон. Я прямо представлял, как он упирается в него своим крючковатым носом, острым и хищным, как у орла, хмурит густые темные брови так, что они налезают на половину его серых блестящих глаз. — Зачем тебе вообще понадобилось это любовное пойло? Девка что, тебя не любит?

— Любит-любит! И еще как! — заверил я без капли совести. Разговор нужно было срочно закончить, и потому я спешно добавил. — Пап, мне надо бежать и…

— Куда? Стоять! Я тебя никуда не отпускал! — рявкнул по-военному батя, громко клацая зубами по корпусу телефона. — Включи камеру, олух! Как ты с отцом разговариваешь! Страх потерял?

— Папа, камеру не могу…потому что, ну сам понимаешь… — тут я громко со смаком чмокнул себя в ладонь свободной от телефона руки и громко прошептал, как можно более сюсюкающим и слащавым тоном, чтобы вышло максимально похоже на Стейси. — Котик, милый, ты уже так утомился. Выключай телефон, тебе нужен покой…

Для убедительности я снова смачно чмокнул себя в ладонь. О, небо, какой же я классный! Получилось нереально реалистично. Я потому и выбрал именно шепот — ведь так не слышно тембра голоса — бас это или же писклявый верхний сопрано.

— Тьфу! Современная молодежь! — выкрикнул мой отец, очевидно, скорчив самую страшную недовольную рожу. — Подожди, пока ей кольцо на палец оденешь! Ясно?

— Так точно, пап, — прохрипел я, и задал следующий вопрос, со всей силы стараясь убрать из своего голоса весь интерес и волнение. — Кольцо… с камешком… бриллиантом, кажется, пяти морей, да?

— Сапфиром, болван! Это самый дорогой сапфир в мире! И не пяти, а семи морей! — пробасил отец. — Чему тебя только учат в твоей академии Зазеркалья?

— Семи так семи, — пожал я плечами, меня сейчас интересовало совсем другое, а именно, — где это кольцо? В нашем главном ювелирном бутике?

На что батя лишь рассмеялся, и ответил тихо-тихо шепотом, словно сообщал секретный пин-код от карточки:

— О, нет, в ювелирном это дубликат для смертных идиотов. Настоящее кольцо сейчас у моего телохранителя Влада на мизинце…

— Папа! — обалдел я, краснея за родного отца до кончиков ушей. — Но ведь легенда гласит, что тот, кто наденет кольцо, без оглядки влюбится в подарившего?!

— Идиот! Такое правило распространяется лишь на противоположный пол! Кольцо отлично сработало на твоей матери. Но как только ее не стало, я решил не наступать на те же грабли дважды, и подарил кольцо полу-орку Владу! И тем убил двух троллей сразу. Влад теперь бесконечно предан мне, он бережет и кольцо, и нас обоих.

— А я-то тут при чем? — прошептал я.

На что отец ответил, словно бы увидел, как я удивленно нахмурился:

— Да-да, поскольку в твоих жилах течет моя кровь, то он предан и тебе тоже!

Любовь и верность бывает разная. Влад, преданный, как пес, убьет и умрет за семью Блэкстоунов…

— Я сейчас сама убью Блэкстоуна младшего! — взревела из ванной Стейси и с новой силой яростно заколотила туалетным ершиком по двери. Вызывайте экзорциста!

Я встрепенулся, но с облегчением выдохнул. Мой отец ее явно не слышал, продолжая что-то рассказывать. Уж слишком хороший был у моего телефона глушитель посторонних шумов. Фу-х, в этот раз меня пронесло!

О, как же мне хотелось сейчас расспросить отца про мою мать. Кто она была и куда пропала? Что с ней случилось? Но мне нужно было срочно закончить этот телефонный разговор и бежать на вечеринку искать Антонину. Уж слишком долго она была там совсем одна. И потому я снова громко и смачно поцеловал свою ладошку с таким настроением, будто задницу, и попрощался:

— Отец, мне пора! Прошу, не заходите в мой номер — дайте пройти побочным эффектам этого проклятого любовного зелья! — снова повторил я главную мысль, чтобы батя уж точно сюда не сунулся. — Считай, что австралийские активы уже твои… то есть наши. Пусть Влад бережет кольцо! До связи!

И, дождавшись в динамике смирившегося баса отца «Смотри не испорть все, сын!», я моментально повесил трубку. Ну, наконец-то, я свободен.

В спальне на кровати по-прежнему сидели полуголые Дони и Дилан, правда сейчас они были гораздо более ошарашенные и обалдевшие. Неужели, оба подслушали только что произошедший разговор. Интересно, что они теперь знают? Эти два «хорька» могут неслабо испортить мне жизнь! Придется проявить максимум тактичности.

— Одевайтесь, джентльмены! — щедро и громко произнес я, гостеприимно распахивая перед ними свой гардероб. Вышло не слишком эффектно, потому что первое, что попалось нам на глаза — это невысокая куча из моих трусов-боксеров, в центре которой стоял огарок гоблинской свечи.

— А-а-а! Это секта! — в один голос заорали и без того напуганные Доминик и Дилан.

— Эм… это от моли…, — пробормотал я, краснея и быстро открывая другие дверцы гардероба. — Вот, тут мои черные куртки и джинсы. Прошу ни в чем себе не отказывайте, господа!

***

Как только за спиной Константина захлопнулась входная дверь, в номере на пару минут наступила абсолютная тишина. Даже Стейси притихла и с презрением отбросила в сторону туалетный ершик. Вдруг, неожиданно, раздался негромкий глухой удар, и дверь в ванную, соскочив с петель, плашмя шлепнулась на пол. Раздался бы ужасный грохот на весь корпус, но, к счастью, грандиозное падение смягчил толстый добротный персидский ковер на полу. Девушка вальяжно, широко распрямив плечи и гордо подняв голову, вышла из ванной, наклонилась, подняла дверь, словно это была невесомая картонка, и повесила ее обратно на петли.

— Кто… что ты такое? — пробормотал Доминик, прячась за спиной полусогнутого Дилана. Парни выглядели, как близнецы, стоя в дверях в одинаковых черных кожаных куртках и темных джинсах.

Круглыми от шока глазами они наблюдали за происходящим. Анастейша, высокая красивая блондинка, элегантно отряхнула ладошки своих рук с идеальным маникюром и, как ни в чем небывало, взглянула на застывших от изумления парней.

— Ну что, так и будете пялиться, мальчики? Никто не поможет одинокой простой девушке? — спросила она с притворной жалостью в голосе и подмигнула жгучим карим глазом с длиннющими ресницами.

Парни не сдвинулись с места и не издали ни звука, продолжая пятиться, затаив дыхание, на эту сногсшибательную блондинку с вечерним макияжем и в красном облегающем платье от кутюр. Она ловко достала откуда-то из складок платья уже знакомый дорогой телефон, подошла вплотную к парням и повернула так, что экран оказался прямо перед их любопытными носами. От ужаса увиденного и Доминик, и Дилан разом побледнели.

— Что ж, мальчики мои дорогие, слушайте внимательно, что вам нужно будет сделать, — произнесла девушка своим фирменным слащаво-приторным тоном, — если вы, конечно, не хотите, чтобы эти сегодняшние фото… вот прямо из этой спальни… где вы резвитесь голиком вот на этой самой… узнали? Короче, это будет первое, что увидят завтра утром ваши отцы в интернете, если вы не сделаете то, что я сейчас вам скажу! Ясненько?