Эсминцы и сражение на Балтике. Том 3

Глава 8

Александру Лебедеву было странно снова увидеть Таллин без объемных спальных районов, предприятий и спортивных объектов, построенных в советское время. И без тех заметных высоких зданий из стекла и бетона, в которых размещались торговые центры и гостиницы в начале двадцать первого века. В июне 41-го панорама города имела гораздо меньший объем. В сущности, если смотреть с моря, то доминировал старый центр, расположенный на холмах и украшенный старинными башнями, древними стенами и высокими колокольнями, окруженный жиденьким поясом предместий.

Когда-то Таллин немцы называли Реваль. Но самое древнее название Калеван, родина Калева, мифологического предка всех эстов. Поселение на этом месте возникло очень давно. Когда арабский географ Ал-Идриси впервые упомянул о нем в 1154 году, город уже существовал. Таллин за многие века видел разное. Город пережил чуму и многие войны. Он побывал под властью датчан, сменившейся в 1227-м году нашествием немецких рыцарей ордена Меченосцев. Впрочем, в 1238-м датчане вернули себе эти земли Эстляндии еще на сотню лет, а потом продали их Тевтонскому ордену. До середины шестнадцатого века город входил в Ганзейский торговый союз. А в 1561-м году перешел под власть шведской короны. После победы в Северной войне Петр Первый присоединил прибалтийские территории к своей империи. Городу дали имя Ревель, а в 1719-м образовалась Ревельская губерния. Только в 1919-м город получил эстонское наименование Таллин. Эстонская Советская Социалистическая Республика вошла в состав Союза 6-го августа 40-го года.

Когда в сентябре 1939-го с нападения Германии на Польшу и последовавшего быстрого разгрома поляков началась Вторая мировая, правительство Советского Союза срочно озаботилось принятием мер для обеспечения безопасности на Западном направлении. Разумеется, сразу же вспомнили о создании буферных зон вдоль границ. А поскольку Эстония, Латвия и Литва географически располагались между Восточной Пруссией и СССР, то на них внимание обратили в первую очередь.

Даже подписав акт о ненападении с Германией, разграничивший сферы влияния, Сталин не собирался безучастно наблюдать, как немецкая военная машина подползает все ближе и ближе к границам Союза. А в Прибалтике, в том числе и в Эстонии, имелось немало политиков, которые выступали за скорейшее сближение с Третьим Рейхом, хотя формально прибалты провозглашали свои страны нейтральными. Под давлением советской стороны, осенью 39-го года правительства Эстонии и Латвии подписали с Советским Союзом пакт о взаимопомощи на десятилетие, в котором обязались поддерживать друг друга в случае военного нападения. В приложениях к этим договорам значилось, что Эстония разрешает СССР арендовать территории для военных баз на островах Моонзунда Эзель и Даго, а также в городе Палдиски, а Латвия не будет возражать против размещения баз в Лиепае, Вентспилсе, а также вдоль Ирбенского пролива для его защиты.

И дипломаты ведущих стран тогда признали эти договора. Даже Великобритания не оспаривала тогда того факта, что наличие военных баз в Прибалтике стратегически очень важно для безопасности СССР. Это только в двадцать первом веке англосаксы настолько обнаглели, что перестали признавать, что у России могут быть какие-то свои стратегические интересы и под предлогом защиты прибалтов от русских сами разместили там военные базы, а тогда в 1939-м даже Черчилль вполне признавал интересы Советского Союза, и это Александр Лебедев хорошо помнил.

Помнил он и о том, что базы на территории Эстонии и Латвии начали оборудовать именно согласно договорам осени 39-го, еще до так называемой «советской оккупации Прибалтики», начавшейся только летом 40-го. Но, где же ужасы такой оккупации, если вместо аграрных территорий в итоге создали развитые промышленные центры, а производство возросло многократно? Советские власти полностью реконструировали порты, построили многочисленные больницы и школы, вложили огромное количество народных денег в ту же Эстонию. Прибалты после войны жили намного лучше, чем другие народы Союза. Да, была депортация недовольных приходом советской власти, но в то время неблагонадежных депортировали по всему СССР, а не только из Прибалтики.

Впрочем, для воплощения всех планов глубокой модернизации старых прибалтийских баз, оставшихся еще с периода Российской Империи, уже не хватало времени. Это объяснялось тем, что базы пришли в полный упадок и, фактически, оказались заброшенными, потому что у прибалтов просто не имелось денег, чтобы их содержать. Для восстановления и реконструкции их требовался огромный объем работ и финансовых затрат. Потому перед войной с Третьим Рейхом базы в Прибалтике оказались подготовленными не полностью. В том числе, база в Таллине.

Кое-что, конечно, удалось сделать в Прибалтике за полтора года. Построили посты наблюдения, вышки радиостанций, создали службу охраны водных районов, возвели береговые батареи на Моонзунде и в Палдиски, организовали места для стоянки кораблей в Таллине в гавани Уус Кауба и Каравани, а также отвели якорный рейд недалеко от створа Екатеринентальских маяков. Построили портовые молы, новые причалы, здания служб обеспечения флота и казарм личного состава, судоремонтные мастерские, склады и железнодорожные пути к ним. Провели доноуглубительные работы на фарватерах. Разместили зенитные дивизионы, прожекторные станции, звукоулавливающее и даже радиолокационное оборудование.

Уже в октябре 39-го флотскому руководству поступил отчет главного специалиста Военно-морской комиссии, флагмана первого ранга Ставицкого о создании системы артиллерийской и противодесантной обороны побережья Прибалтики. Причем, в выводах этой комиссии особо указывалось, что основную сухопутную оборону должны взять на себя части РККА, а не флота. Отмечалась и важнейшая роль архипелага Моонзунд в обороне Прибалтики. Острова предлагалось защищать не только береговыми орудиями, но и силами морской пехоты, которые собирались удваивать в военное время.

Предлагалось построить пять новых укрепрайонов для обороны Рижского и Финского заливов. На Моонзунде планировалось разместить островной укрепленный район для защиты полуострова Сворбе и порта Куресааре, бывшего Аренсбурга. Также УРы должны были разместить в Хаапсалу, в Вентспилсе, в Палдиски и в Лиепае. И эти укрепленные районы к войне удалось построить. Только вот оборонительные сооружения, которые должны были прикрывать морские крепости с суши, оказались не готовы. Да и всю ту артиллерию, сто пятьдесят тяжелых орудий и двести легких, которой предполагалось оснастить укрепленные районы, изготовить и смонтировать не успели. Потому и оборону от немцев, наступающих по суше, хорошо организовать не смогли.

«Эмка» проехала по брусчатке городского района Кесклинни и остановилась возле одного из старых трехэтажных домов. Никакой таблички при входе не висело, но будка поста охраны и краснофлотец с СВТ, несший караульную службу у парадной, указывали на то, что в здании размещается нечто важное. Собственно, так и оказалось. Тут находился флотский разведывательный отдел.

Лебедев следом за Игорем Добрыниным поднялся на второй этаж. В просторной приемной Александр, к своему удивлению, увидел все ту же секретаршу своего дяди, молодую шатенку Любочку, которая занимала эту должность в Ленинграде. Люба, разумеется, сразу узнала Сашу. Она тут же широко улыбнулась и поздоровалась. Несмотря на начавшуюся войну, выглядела девушка вполне жизнерадостной. Получалось, что дядя потащил ее вместе с собой в командировку. Похоже, это означало, что в их отношениях вполне могла присутствовать любовная интрижка. Впрочем, какое ему дело до личной жизни своего дяди?

Здешний кабинет начальника разведки флота выглядел несколько меньшим, чем в Ленинграде. Но, зато отделка была заметно богаче. Стены украшали панели из красного дерева, на окнах висели роскошные бордовые атласные шторы с ламбрекенами, а с потолка свисала большая хрустальная люстра. Похоже, раньше в здании жил какой-то богач, который смылся подальше от советской власти в Англию или Америку. Или же размещалось какое-то важное правительственное учреждение.

— Садись, — предложил Игорь, заняв огромное кожаное коричневое кресло во главе массивного письменного стола, который переходил в длинный стол для совещаний с многочисленными старинными тяжелыми стульями по обе стороны. И Александр, поставив свой чемоданчик рядом на пол, устроился на одном из раритетов.

— Первым делом, я выпишу тебе специальный пропуск. Его нужно будет показывать вместе с удостоверением, чтобы пройти на объекты базы. А то время военное, и разные шпионы просочиться норовят. Поймали недавно здесь одного эстонца, который с поддельным удостоверением везде проходил и все вынюхивал. А качество подделки документа оказалось таким высоким, что и не распознать на глаз. Шпионом он оказался немецким. Потому теперь особые пропуска ввели. Вот, распишись за получение.

Игорь протянул Александру номерной пропуск из картона, выполненный без фотографии, а имеющий только ссылку на номер удостоверения Лебедева и печать начальника с подписью и каким-то цифровым кодом.

— Вот, это я сам придумал, и контрразведка тоже одобрила. Убедил и их. Будем менять код в пропусках комсостава каждую неделю. Шпионы о таком нововведении пока не знают. Значит, у нас есть какое-то время для спокойной службы, — сказал дядя. Потом поведал:

— Знаешь, я получил твой рапорт о десантных баржах с реактивными минометами. Леша как раз такие штуки изготовил. Их уже устанавливают на новые баржи, которые построили для десанта на Хельсинки. Отсюда десант и пойдет. Сам понимаешь, от Таллина идти через Финский залив совсем недолго. Хельсинки же прямо напротив. Потому и половину главных сил флота сюда отозвали. Скоро начнется операция «Северный песец».

Лебедев выслушал Добрынина и высказал то, что собирался:

— Меня другое смущает. Прослушивая радиоэфир на эсминце, я обнаружил, что обмен шифровками на частотах немецкого флота заметно усилился. Этого, вроде бы, не должно быть, потому что флот противника на Балтике, как я это помню, оставался в это время довольно пассивным. Тем более, сейчас немцы понесли значительные потери. Десяток потопленных минзагов и десяток катеров — это уже существенно, даже без учета потопленных подлодок и тральщиков. Значит, радиопереговоры, наоборот, должны идти гораздо менее интенсивно. А тут просто какие-то почти непрерывные потоки сообщений. Потому, есть у меня подозрение, что немцы готовят какую-нибудь военно-морскую операцию.

Дядя кивнул и проговорил:

— Мне вся эта активность тоже не нравится. Подводники сообщили, что видели на горизонте крупные немецкие военные корабли, идущие курсом на Гданьский залив. Вполне возможно, что они собирают где-то там свою эскадру.

— Так нужно послать разведывательный самолет, — предложил Саша.

— Посылал уже два. Так, оба сбили, гады, — сказал начальник РОШ.

— Значит, подлодку надо туда поближе подвести для наблюдения, — посоветовал Лебедев.

Дядя сказал ему:

— Там водный район хорошо охраняется. Вход в Гданьский залив постоянно патрулируют вражеская авиация и торпедные катера, так что подводники боятся близко лезть. Шифровки немцев прочитать невозможно. А никакой агентуры у нас там нет. Потому точно понять, что там кригсмарине готовят, пока не получается. Я только надеюсь на то, что ты рассказывал о слабости их флота на Балтике в прошлый раз.

— Так это в прошлый раз они флот на Балтике не наращивали, потому что и угрозы для них не было. Она почти исчезла, когда немцы вместе с финнами успешно наш флот минными заграждениями в Финском заливе заперли. А сейчас у них акваторию заминировать не получилось, и ситуация резко поменялась. Наш флот вышел на оперативный простор и представляет серьезную угрозу для коммуникаций, да и для их сухопутного фланга. Немцы это четко понимают, раз даже торпедоносцы с Крита перебросили сюда, — объяснил Александр.

Игорь проговорил:

— А что они могут выставить? Насколько я знаю, все основные надводные силы флота они задействовали против англичан. Перед самой войной я получил сообщение от своего агента в Польше, что у них в Гдыне только два старых броненосца стоят. Да и ты сказал то же самое. Конечно, я согласен, что, наблюдая нашу активность на воде, они могут пытаться менять ситуацию. Не удивлюсь, конечно, если и правда эскадру собирают против нас. Так что вспоминай, племяш, что там старина Редер может поближе к нам перебросить?

— Так, во-первых, новейший линкор Тирпиц у Редера есть. Линейный крейсер Шарнхорст, вроде бы, чинился во французском Бресте в это время, но немцы могут и ускорить завершение работ, ради такого случая, как подготовка к сражению на Балтике. Еще у них три или четыре относительно свободных крейсера, которые легко могут использовать. Ну, и несколько эсминцев. Например, те, которые в Норвегию предполагали отправить на помощь Бему, чтобы немного компенсировать разгром при Нарвике. Еще все те же два старых броненосца имеются. Вот и получается сильная эскадра. Их Тирпиц с Шарнхорстом легко могут потопить наши старые линкоры. Да и броненосцы все еще опасны. А по остальным силам, вроде подлодок и эсминцев, наверное, будет наше преимущество. Но, немцы, как всегда, будут надеяться победить за счет технического превосходства, — высказался Лебедев.

— И где по-твоему они могут ударить? — спросил Добрынин.

— Логично для них попробовать сходу захватить Моонзунд. Думаю, вполне могут попытаться. Тем более, что вся наша оборона Риги на этот раз, похоже, будет опираться на силы флота, базирующиеся на этих островах. Опять же, от немецких территорий недалеко. Кригсмарине вполне смогут обеспечить охрану коммуникаций своей эскадры, базируясь в Либаве, — высказал свое мнение Лебедев.

— А почему ты не думаешь, что они могут и на Кронштадт пойти? — спросил Игорь.

Александр продолжил:

— Мне кажется, что эскадра кригсмарине так далеко не пойдет, потому что, во-первых, чем ближе к Ленинграду, тем больше шансов у них нарваться на мины, а во-вторых, они наверняка учитывают наше преимущество в подводных лодках. А на узких фарватерах их большие корабли станут отличными мишенями не только для торпед, но и для снарядов береговых батарей, а также для авиабомб нашей авиации. А возле Моонзунда немцы, наоборот, вполне могут организовать эффективное авиационное прикрытие своей эскадры.

— Значит, снова будет битва за Моонзунд, как и в Империалистическую, — задумчиво протянул дядя.

— Но, все это пока на уровне гадания на кофейной гуще, — возразил Лебедев.

— А что ты предлагаешь? — спросил Игорь.

Александр ответил:

— Предлагаю задействовать боевых пловцов, чтобы точно выяснить, что готовят немцы в Гданьском заливе.

— И как ты себе такое представляешь? — удивился начальник РОШ.

Саша не смутился, развив мысль:

— Очень просто представляю. Нужна подводная лодка. Желательно, небольшая и малошумная. На нее погрузим боевых пловцов со снаряжением из Выборгской водолазной школы, которая подчиняется РОШ. Ночью лодка всплывет в заливе и выпустит пловцов. Они проникнут во вражеские гавани и визуально определят, что там находится. Им даже близко подплывать не нужно, а только на расстояние визуального контакта определения кораблей в бинокль. Светлое время пловцы переждут, сидя под каким-нибудь мостом, или внутри любой береговой сточной трубы, а в темноте выйдут в заданную точку, где их заберет подлодка. После чего мы сразу будем знать состав флота противника.

Дядя посмотрел на него скептически. Потом сказал:

— Да, есть у нас такая школа водолазная в Выборге. И она, действительно, подчиняется разведке флота. Но только готовят там именно водолазов, а не пловцов. Как они по-твоему будут плавать на километры от подлодки, если обучены только ходить по дну в тяжелом водолазном снаряжении?

— Не беда! — возразил Александр. Потом добавил:

— Мы выдадим им акваланги, ласты и управляемые торпеды.