Эсминцы и сражение на Балтике. Том 3

Глава 17

Финский «москитный флот» к началу новой большой войны выглядел весьма скромно. Финляндия не могла выделить достаточные средства для оснащения флота современными торпедными катерами, потому первые финские деревянные торпедники «Хуръя» («Hurja») и «Сису» («Sisu»), купленные у Италии еще в 1920-м и получившие бортовые номера MTV-1 и MTV-2, к 1941-му году представляли собой довольно обветшалые суденышки шестнадцати метров длинной и водоизмещением тринадцать тонн с экипажами по семь человек. Из вооружения имелись две торпеды калибром 450-мм в бугельных аппаратах и четыре глубинные бомбы, вместо которых могли при необходимости устанавливаться две морские мины. Пулемет винтовочного калибра не мог обеспечить сколько-нибудь серьезное противодействие вражеским боевым кораблям. Да и скорость этих катеров была очень низкой, всего 25 узлов.

В 1926-м году финны построили на верфи «Порвоо» («Porvoo») на основе того же итальянского проекта деревянный катер «Иску» («Isku»), получивший бортовой номер MTV-3. Размерами он не превышал «Хуръя» и «Сису», но имел уже два пулемета винтовочного калибра, а за счет применения двух более мощных бензиновых двигателей суммарной мощностью в 600 л. с., при идентичном торпедном вооружении, достигал скорости в 31 узел.

Развитием «москитных сил» Финляндии стала покупка у Великобритании двух 55-футовых катеров в 1928-м году и постройка по лицензии еще двух идентичных в 1929-м. При, примерно, тех же размерах, что и «Хуръя», за счет применения более мощной двигательной установки, они могли разгоняться до сорока узлов. Вооружение их тоже усилили, установив 20-мм автоматическую пушку вместо пулемета. Эти торпедные катера получили бортовые номера от четвертого до седьмого и вошли в состав флота с названиями «Суксы», что означало бубновый туз, «Винья», что означало туз треф, «Нуоли», что значило червовый туз и «Раджу» — туз пик. Должно быть, кто-то в руководстве финского ВМФ очень любил перекинуться в картишки. Как бы то ни было, но кроме этих семи ТКА, никаких других торпедных катеров в распоряжении финнов к лету 1941-го года не имелось.

Финские торпедные катера базировались неподалеку от Хельсинки и вышли навстречу советским торпедным катерам в сторону острова Куйвасаари. Но, финны прекрасно понимали, что их семь старых и не слишком скоростных катеров мало что могли сделать против одиннадцати туполевских «Г-5» и командирского «Д-3». И потому они вряд ли пустились в атаку, если бы их не поддержали немцы на «шнельботах», кинув в бой все свои четыре катера, которые в этот момент стояли возле Хельсинки. Таким образом, силы сторон сразу уравнялись. Вражеские катера представляли серьезную угрозу, в первую очередь, для неподвижных катеров третьего отряда с которых как раз шла высадка водолазов-десантников на Куйвасаари. И соединение под командованием Александра Лебедева немедленно выдвинулось наперерез.

Саша никогда раньше не командовал торпедными катерами, но из наставления по тактике помнил, что корабли огневой группы при ведении огня должны маневрировать в едином строю и, как правило, применялся строй «в кильватер». А, в процессе выполнения огневых задач, ударным группам, по мере подавления ими огневых средств противника, необходимо сокращать дистанцию для повышения эффективности стрельбы и добивания неприятеля. Этому наставлению он и решил последовать, дав команду выстроить каждый из отрядов в отдельную кильватерную колонну.

Враги выскочили из-за острова Валлисааре и тоже шли навстречу двумя отрядами, построенными в две кильватерные колонны, расходясь для атаки. Семь финских катеров сближались со вторым катерным отрядом, которым командовал старший лейтенант Владимир Гуманенко, а четыре «шнельбота» пошли против первого отряда, возглавляемого катером «Д-3», на котором находился Лебедев в компании каплея Андрея Дубилова. Расстояния между отрядами составляли два десятка кабельтовых. Отряд Гуманенко обошел Куйвасаари с востока, а отряд Дубилова обогнул островок с запада.

Если у финских катерников имелось численное преимущество в один старый деревянный тихоходный катер над отрядом Гуманенко, то немцы в количественном отношении уступали первому отряду, имея четыре катера против шести. Но только каждый стотонный «шнельбот» был гораздо крупнее даже «Д-3», самого большого из катеров советского соединения. Впрочем, тот, кто имел большие размеры, в этом бою на спокойной воде представлял собой и более заметную мишень.

Едва завидев неприятеля, Лебедев дал указание по радио катерам третьего отряда, которые выгружали водолазов на Куйвасаари, готовиться применить ракетное оружие по вражеским катерам в случае, если они прорвутся к острову. На встречных курсах, разбрасывая фонтаны брызг, маленькие кораблики стремительно сближались. Бой обещал быть скоротечным. Командирский катер увеличил ход до самого полного и летел на форсаже в фонтанах пены. Но, молчаливый каплей Дубилов выглядел хладнокровным и собранным, крепко сжимая штурвал. Его команда стояла по местам у машин и оружия, готовая умереть, если потребуется за Сталина, маленький портрет которого висел в рубке.

Командирский торпедный катер шел в реве моторов, словно самолет, вставая на дыбы в вихре пены, а водная гладь летела навстречу, кидая в плексигласовые окошки маленькой ходовой рубки не только брызги, но и пули. Потому что немецкие катера открыли огонь с пятнадцати кабельтовых, и первые попадания не заставили себя ждать. К тому же, боцман мельтешил перед носом у командиров, тоже стреляя в ответ по противнику из пушки, закрепленной на носовой турели.

«Шнельботы» совсем не были быстроходнее, но, кроме того, что они выглядели значительно длиннее, чем советские катера, немецкие ТКА имели на вооружении, помимо двух пулеметов винтовочного калибра, по двадцатимиллиметровой автоматической пушке. Правда, огонь четырех пушек и восьми пулеметов немецкого отряда катерников, как и огонь 20-мм пушки и ДШК с «Д-3», и пяти ДШК с катеров «Г-5» первого отряда, при больших скоростях мало что значил и не давал немедленной победы, несмотря, даже, на попадания, которые получались у обеих сторон. Они дырявили обшивку друг другу, но, пока что не попадали в жизненно важные узлы оборудования.

У немецких катеров торпеды выпускались из аппаратов по курсу. Потому советским катерам нужно было четко маневрировать, чтобы не попасть под возможный торпедный залп. Вообще-то торпеды предназначались для стрельбы по крупным плавающим целям. Против торпедных катеров их, обычно, не применяли. Но, как известно, лучшая атака всегда совершается неожиданно, когда ее меньше всего ожидает противник. Потому Лебедев, который руководил боем, приказал дать торпедный залп по «шнельботам» на сходящихся под шестьдесят градусов курсах и сразу уходить влево, резким поворотом «все вдруг».

Устройства ввода глубины на торпедах торпедисты установили на минимум и дали залп менее, чем с семи кабельтовых. Немцы удивились и тоже произвели ответный торпедный залп, только немного запоздали, потому что советские катера уже успели не только выпустить свои торпеды по противнику, но и отвернуть с курса немцев и их торпед. Да и осадка у «шнельботов» была побольше. Если у гораздо более легких «Д-3» и «Г-5» она едва ли дотягивала до метра, то у немецких торпедных катеров осадка доходила до полутора метров. Наверное, потому торпеды немцев прошли мимо, а одна из торпед первого отряда советских катерников подняла на воздух второй «шнельбот», идущий за головным, который наскочил на торпеду и исчез в облаке разрыва, мгновенно разлетевшись в щепки.

Враги проскочили мимо, но сближение с катерами противника не прошло даром. В этот момент «Д-3» сразу попал под огонь немцев. В его рубку угодили одновременно несколько очередей. И одна из них убила радиста, совсем молодого паренька. Кровь из его пробитой шеи брызнула по всей рубке, испачкав приборы. Но, рация пока работала. И Александр Лебедев приказал пяти скоростным «Г-5» первого отряда преследовать три оставшихся немецких катера, которые прорывались к Куйвасааре, параллельным курсом. Не давая противнику подходить к острову. При этом, огонь всего отряда Лебедев распорядился сосредоточить по головному катеру противника.

Как выяснилось, боцман суетился перед рубкой не зря, он стрелял из двадцатимиллиметровой авиационной пушки «ШВАК», точно такой же, как на штурмовике Ил-2, только с удлиненным стволом, установленной ради эксперимента на катер «Д-3» впереди рубки, совсем неплохо. Во всяком случае, при сближении боцману удалось подавить стрельбу вражеского катера, убив или ранив немецких стрелков на головном «шнельботе». К тому же, он, похоже, попал и в рулевого, потому что немецкий командирский кораблик резко вильнул в сторону и неожиданно начал описывать циркуляцию. И остальные два немецких катера, идущие за головным в кильватер, были вынуждены нарушить строй и сбавить скорость. Но, если катер, идущий за первым, проскочил вперед, то замыкающий «шнельбот» сходу врезался в головной на циркуляции, не успев вовремя отвернуть и протаранив его. В этот момент на каком-то из этих двух катеров сдетонировали запасные торпеды. И, после мощного взрыва, от отряда из четырех «шнельботов» остался только один.

Но и два туполевских катера, простреленные ниже ватерлинии огнем немецких автоматических пушек, тоже уже тонули. Лебедев приказал еще одному из катеров, простреленный двигатель которого уже не выдавал полную скорость, остаться и эвакуировать экипажи двух тонущих катеров на Куйвасаари. А еще два туполевских катера и «Д-3», уже простреленный во многих местах, но все еще не получивший никаких критических повреждений, продолжили преследование противника.

Последний немецкий катер все еще пытался оторваться и уже выходил к Куйвасаари, когда навстречу ему со стороны острова вылетели еще два «Г-5» из третьего отряда, вооруженные ракетами. Но, немцы про ракеты на катерах ничего не знали, начав сближение, в надежде прострелить дюралевые корпуса советских катеров из своей автоматической пушки ниже ватерлинии, чтобы отправить их на дно. Потому «шнельбот» сблизился слишком сильно для того, чтобы катерники старшего лейтенанта Сергея Градусова могли бы промазать. С расстояния меньше трех кабельтовых они запустили ракеты. Экспериментальные «РД-2», действительно, вращались в полете и оказались довольно точными. Через мгновение огненный шар накрыл последний немецкий торпедный катер. «Шнельбот» вспыхнул и взорвался. И никто из моряков кригсмарине даже не успел выскочить с него в воду. Экипаж погиб в полном составе.

У второго отряда, которым командовал старший лейтенант Владимир Гуманенко, бой с финнами шел по-другому. Финские катерки выглядели никак не больше советских. Да и осадка их была гораздо меньшей, чем у «шнельботов». Потому атаковать их торпедами Гуманенко даже не собирался. Он решил использовать преимущество в скорости, маневрируя и не давая финнам прицельно стрелять. И маневрировать получалось хорошо, а вот точно стрелять, при этом, не удавалось. Впрочем, финны тоже стреляли не прицельно. Хотя против шести ДШК, установленных на катерах советского отряда, у них имелись четыре пулемета на трех стареньких катерах и четыре 20-мм автоматических пушки на четырех более новых катерах «карточной серии».

Финские моряки делали все возможное. Они даже произвели залп торпедами, которые, впрочем, прошли мимо советских катеров. Но, финские моряки мало что могли противопоставить высокой скорости туполевских изделий. «Г-5» кружились вокруг, стреляя из ДШК по небольшим деревянным скорлупкам до тех пор, пока «Хуръя» не загорелся. «Сису» начал медленно погружаться, потому что его корпус оказался прострелен ниже ватерлинии. А на «Иску» удалось перестрелять весь экипаж.

Четыре оставшихся финских катера «карточной серии» в сгустившихся сумерках пытались прорваться к Куйвасаари. Но, советские катерники не давали противнику подойти к острову, постоянно преследуя и обстреливая. Финны огрызались из своих пушек. В пылу боя катерники обеих сторон не замечали ни пробоины, ни даже собственные раны. Когда один из «Г-5» начал тонуть, Гуманенко приказал таранить оставшиеся вражеские катера. Он принял такое решение, исходя из того, что на двух из пяти катеров его отряда заклинили крупнокалиберные пулеметы, а на других трех финны уже вывели из строя своей стрельбой половину экипажа. Потому первым на таран пошел он сам, протаранив головной финский катер «Раджу». Его примеру последовали еще два экипажа, протаранив «Нуоли» и «Суксы». Увидев, что советские моряки не остановятся ни перед чем, оставшаяся «Винья» застопорила машины и сдалась на траверзе Куйвасаари, тем более, что пушку этого торпедного катера заклинило от перегрева. Сам Владимир Гуманенко не погиб. При столкновении катеров его выбросило в воду, откуда старшего лейтенанта вскоре вытащили краснофлотцы. Два катера из его отряда остались в строю.

Когда бой уже закончился, Александр Лебедев внезапно заметил, как побледнел капитан-лейтенант Дубилов. Он все еще вел катер, вцепившись в штурвал, но ему явно становилось как-то нехорошо. Лебедев обратился к нему, приказав стопорить машины, но он, как будто, не слышал. Тогда Александр случайно посмотрел вниз и увидел там, под ногами каплея кровавую лужу. Быстро выяснилось, что одна из пулеметных пуль попала в каплея, но в угаре боя этого никто не заметил. И Андрей Дубилов держал штурвал до последнего. Старшина, который все это время стоял слева от своего командира, управляя акселераторами газа, помог положить Дубилова на пол рубки и снять с него кожаную катерную куртку. Приподняв на нем белье, Александр и старшина увидели входное отверстие от пули в районе желудка. Они попробовали его перевязать, используя индивидуальные пакеты. Но, он неожиданно пришел в себя и пробормотал:

— Не надо. Я умираю уже. Прости, Саша. Я думал, что ты ничего не понимаешь в нашем деле. Думал, что ты папенькин сынок и не понимаешь ничерта в катерах. Считал, что зря тебя к нам назначили. Потому не хотел с тобой говорить. Но, я в этом бою все увидел и понял… Что не зря…

Недоговорив, капитан-лейтенант умер. Глаза его остановились и больше не двигались, а дыхание прекратилось. Сам Александр в этот момент внезапно заметил, что тоже был весь в крови. Но Лебедеву повезло, его даже не ранило. Только его белая летняя форма, в которой он прибыл на торпедный катер из штаба флота, оказалась безнадежно испорченной, потому что кровь убитого радиста забрызгала весь белый китель и фуражку. Теперь в ходовой рубке командирского катера находились два мертвеца. Радист с перебитой шеей полулежал возле комингса, а командир катера распростерся посередине.

Как выяснилось чуть позже, погиб еще и моторист, когда снаряд, выпущенный из немецкой 20-мм пушки влетел в машинное отделение, а всего катер «Д-3» получил почти двести пробоин, но сохранил мореходность. Потери соединения в ходе боя с вражескими торпедными катерами оказались немаленькими. Первый отряд особого дивизиона потерял два катера, а второй лишился четырех. Треть личного состава экипажей оказалась раненой, а почти четверть погибла. Но, тем не менее, это, конечно, была уверенная победа. Вражеские торпедные катера высадке водолазов-десантников на Куйвасааре помешать так и не смогли.