Эсминцы и сражение на Балтике. Том 3

Глава 23

Беседу Игоря Добрынина с племянником прервал телефонный звонок аппарата правительственной высокочастотной связи. Испытали подобную аппаратуру еще в 1926-м году в Ленинграде, проведя первую линию в сторону Бологого. Такая система проводной связи использовала высокую несущую частоту и огибающий сигнал, что делало невозможным подключившемуся к линии постороннему услышать разговор без специальной дешифрующей аппаратуры. В начале 1930-х годов систему связи ВЧ внедрили в органах ОГПУ. Но, постепенно, такой связью оснащали важнейшие гражданские и военные учреждения. В мае 41-го вышло распоряжение Совнаркома СССР, в котором эту связь уже определили именно, как «Правительственную ВЧ связь». К началу войны с Германией в Советском Союзе уже сложилась развитая сеть этой закрытой связи. Линиями ВЧ перед войной были оснащены важнейшие командные пункты РККА и ВМФ Советского Союза.

А поскольку разведывательный отдел штаба флота теперь располагался в Таллине, то и линию ВЧ в дядин кабинет провели. Сейчас по этой закрытой линии связи звонил из Ленинграда Евгений Лебедев. Поговорив с ним с полминуты, Игорь Добрынин передал трубку племяннику. Шифрованная связь еще оставалась несовершенной. И Саше казалось, что голос отца в трубке дрожал:

— Сын, поздравляю! Горжусь тобой! Ты справился на «пятерку». Я очень рад, что в тебе не ошибся. Трибуц с Пантелеевым до последнего не верили и боялись, что ничего у нас с десантом на Хельсинки не выйдет. Тряслись даже от страха. Но, все вышло! Вот я с ними обоими и поспорил на твое звание. Они убеждали меня, что ты, почти наверняка, не справишься, провалишь дело, а потому грозились приказом тебя обратно в лейтенанты понизить. А сейчас тоже очень радуются, конечно, что все получилось у тебя. И сразу приказ подписали. Так что приказ о присвоении тебе по итогам операции «Морж» внеочередного звания капитана-лейтенанта в штабе флота уже лежит. На орден тоже представление написали. А потому получишь ты скоро и «Красную Звезду». Я слов на ветер не бросаю. Обещал и сделал.

— Спасибо! — только и пробормотал Александр. А его отец продолжал говорить:

— Теперь о делах. Ты же знаешь, что я участвовал в обороне Моонзунда. И я считаю, что этот архипелаг имеет огромное стратегическое значение. И там наши моряки славно сражались. Хотя, конечно, немцы тогда нанесли нам поражение. Но, все-таки мы в тот раз противостояли очень сильному врагу. Флот у них тогда огромный имелся, не чета нашему. Но, и своими малыми силами мы в тот раз нанесли существенный урон немчуре. Российский флот не мог биться осенью семнадцатого в полную силу из-за начинающихся революционных событий. Потому и не вводились в бой главные наши резервы. А ведь была у нас тогда линейная бригада мощных кораблей-дредноутов, которую так и не задействовали!

А теперь положение совсем другое. У немцев нет подавляющего преимущества в кораблях, как в прошлый раз. Потому мы можем их встретить получше. Навалимся всем нашим флотом. Да и береговой артиллерией разнесем. Я сам укрепление Моонзунда весь последний месяц курировал. Как только ты сказал мне, когда война начнется, так я все работы на архипелаге сразу активизировал. Помимо наших флотских военных специалистов, двадцать тысяч заключенных мы привлекли к строительству. Договорились с Главным Управлением лагерей. И нам немало удалось сделать за месяц.

Но, не все, конечно, доделали. Хотя, ждут там немцев интересные сюрпризы, если сунутся. Три четырнадцатидюймовых пушки одиннадцатой железнодорожной батареи мы туда перевезли на острова из-под Ленинграда. И еще всякое разное вооружение. Ну, и мины тоже не забыли выставить. А еще береговые торпедные аппараты в проливах поставили. Фарватер, опять же, углубили, чтобы наши линкоры могли свободно подходить с востока. А немецкие, если сунутся, то торпеды под борта получат. Аэродромы оборудовали. Много чего сделали. Из Либавы почти все полезное на острова перетащили. И бойцов там достаточно, чтобы отбиваться. И вот сейчас этот комплекс срочно нужно приводить в боевую готовность. Так что ты вылетай туда. Игорь все необходимые бумаги тебе выдаст. Ознакомишься и посмотришь на месте сооружения береговой обороны. Может, совет еще какой-нибудь дельный вспомнишь из будущего.

— Мне бы дивизион такой катерный, с которым на Хельсинки сейчас ходил. Так я бы смог, если что, на «Тирпиц» атаку провести с архипелага, — вставил Александр.

— А это хорошая мысль, Сашка! Сейчас тут в штабе подумаем и над таким вариантом. В любом случае, ты пока на острова собирайся. Все. Дай мне Игоря.

— Маме и жене моей приветы передавай! — сказал Саша напоследок отцу и отдал телефонную трубку дяде.

Добрынин со старшим Лебедевым еще какое-то время решали что-то по телефону, а Александр в это время переваривал новую ситуацию с собственным назначением. Он, конечно, радовался, что отец уже организовал ему и повышение в звании, и даже награждение орденом. Но, с другой стороны, он не очень понимал пока ту роль, которую предложил ему отец в предстоящей обороне архипелага Моонзунд.

Должность штабного инспектора, которую Александру навязали родственники, предполагала какую-то неопределенность. Рассуждая, он ловил себя на мысли, что такая его роль будет просто бесполезна для обороны. Ну, что там инспектировать и какие советы давать, когда, во-первых, времени совсем не осталось? Ночью немецкая эскадра уже подойдет к архипелагу. И хорошо еще, если до подхода вражеских кораблей удастся рассмотреть собственные позиции и разобраться в них. Не доверяет отец этому генерал-майору Елисееву, что ли? А, если даже и так, что сможет сделать он, пусть даже теперь и капитан-лейтенант, инспектор от штаба флота, против мнения целого генерала? А во-вторых, отец уже и сам все продумал и организовал береговую оборону. Причем, он же не понаслышке позиции на островах знает, раз сам принимал участие в оборонительных боях осени семнадцатого года против немецкой операции «Альбион».

А сам Александр на Моонзунде, хоть и бывал, но, конечно, никогда там не воевал. Знал, разумеется, много чего про оборону островов осенью 41-го в прошлый раз. Да, что толку сейчас с этого знания, раз система обороны архипелага значительно усилилась? Вот, если бы торпедные катера ему под командование снова выдали, то можно было бы попробовать изменить хоть что-то еще, неожиданно атаковав немецкие корабли из-за островов. А так остается только уповать на военную удачу, причем, на коллективную, поскольку лично от Александра дальнейшее развитие событий почти никак не зависело. Так он считал.

Впрочем, перемены вокруг, обусловленные его вмешательством в ход истории и изменившие картину боевых действий, и без того происходили очень значительные. Одна только внезапная победа над Финляндией меняла весь стратегический расклад сил на северном фланге театра военных действий. Теперь блокада вряд ли будет грозить Ленинграду. А вот остатки немецких и финских войск, не сложивших оружие, вполне реально уничтожить и выйти в Норвегию. Тогда и северным конвоям из Англии немцы не смогут помешать, да и без руды останутся. И это Саша Лебедев как раз понимал.

Переговорив со старшим Лебедевым, Игорь Добрынин сказал:

— Вот что, племяш, иди пока полежи в комнате отдыха. Ты же не спал всю ночь. Можешь подремать немного. Самолет на Моонзунд только через час. А я пока быстренько все бумаги для тебя оформлю.

С этими словами дядя встал из-за стола и отпер дверь в соседнее помещение, смежное с его кабинетом, где стоял приличный кожаный диван, имелось одеяло и даже подушка.

— Я сам тут частенько подремываю, не получается бодрствовать сутки напролет, — поведал дядя. И добавил:

— Давай, ложись и устраивайся поудобнее. Минут сорок поспи. Я разбужу.

Каперанг закрыл плотную плющевую штору на единственном узком окне небольшой комнаты и вышел обратно в собственный кабинет. Александр только тут понял, что на самом деле очень хочет спать. Прошедшие сутки прошли в сплошном напряжении, и о сне ему некогда было даже подумать. Еще вчера он обнимал Наташу в Ленинграде и уверял ее, что на фронт больше не поедет, но, уже через несколько часов участвовал в сражении торпедных катеров, где запросто мог бы погибнуть. А теперь он полетит на Моонзунд, еще дальше от своей любимой, чтобы встречать там вражескую эскадру. Но, ничего не поделаешь, такова его служба. Раз может он помочь родной стране, значит, будет помогать, пока может. Так он решил для себя.

Засыпая, Александр вспоминал подробности сражения за Моонзунд в котором участвовал его отец. И он, как сын своего отца, разумеется, в свое время интересовался ходом того сражения. Сейчас ему казалось особенно важным вспомнить ход той битвы за архипелаг, проигранной русскими, чтобы извлечь уроки и не наделать ошибок на этот раз. Да, Лебедев-старший был прав, осенью 1917-го флот немцев, брошенный против архипелага, был мощен, состоял из трех с половиной сотен кораблей, вспомогательных и транспортных судов, и представлял собой настоящую армаду. А еще и воздушные силы у немчуры имелись уже тогда: сотня самолетов и даже шесть боевых дирижаблей. Кроме того, на архипелаг высадились двадцать четыре тысячи десантников.

Им противостояли сто шестнадцать русских кораблей императорского Балтфлота, двадцать четыре самолета, пятнадцать батальонов пехоты и пять эскадронов кавалерии, а также береговые орудия. Тогда командование русских сил видело основную задачу в недопущении прорыва немцев в сторону Кронштадта. Потому основной считали Поркалаудско-Наргенскую позицию. А Аландская позиция и позиция Моонзундская играли роль передовых форпостов обороны. Моонзундская позиция защищала побережье Балтики от Палдиски на севере и до Ирбенского пролива на юге, как и прикрывала Рижский залив. Но, для ее обороны в тот раз не были задействованы все силы флота.

Артиллерийское вооружение распределялось на островах архипелага неравномерно. Главная роль в обороне отводилась двенадцатидюймовой четырехпушечной батарее на мысе Церель, он же Сырве, защищающей Ирбенский пролив. Тяжелая батарея состояла из двух двуствольных бронебашенных установок. Кроме того, на острове Даго, он же Хийумаа, имелись шестнадцать пушек средних калибров. А на острове Эзель, он же Сааремаа — двадцать. Еще шесть орудий прикрывали подход к архипелагу с севера. А с юга орудий установили два десятка.

Закончить инженерное оборудование оборонительных позиций не успевали. На Даго к началу боевых действий подготовили только окопы на берегу. На Эзеле тоже вырыли окопы. У Оррисарской дамбы на острове Моон, он же Муху, оборудовали огневые точки пулеметчиков. Результаты оборонительных работ оказались неудовлетворительными. Вырытые траншеи годились только для стрельбы с колена. В акватории, прилегающей к архипелагу, произвели минные постановки. Заминировали Ирбенский пролив, а потом производили минирования в Тагалахтской бухте, на северо-западной оконечности Эзеля, в Соэлозунде и у северного мыса. Но, передовая минная позиция оказалась оборудованной не полностью по причине нехватки мин.

Силы русского флота, собранные для защиты Рижского залива и Моонзундской позиции, состояли из двух броненосцев и двух броненосных крейсеров. Кроме того, имелись крейсер, три канонерских лодки и двадцать шесть эсминцев. Еще в оборонительной операции участвовали семь миноносцев, три подлодки, минные заградители, а также другие более мелкие военные корабли и суда обеспечения. Они занимали позиции на рейдах Кувайст у острова Моон и Рогекюль у Даго.

Еще в ночь на 25-е сентября три дирижабля сбросили почти шесть тонн бомб на бронебашенные батареи на Цереле. А с первого по десятое октября бомбежки продолжались. Десятого октября из Либавы вышла первая группа вторжения. Операция «Альбион» начиналась. Двенадцатого октября немецкий флот под командованием вице-адмирала Эрхарда Шмидта подошел к острову Эзель в три часа утра. Пять линкоров-дредноутов, пять броненосцев и линейный крейсер «Мольтке» открыли огонь по русским укреплениям. Основные силы эскадры поддерживали девять легких крейсеров и шесть десятков эсминцев. Мины тралили почти три десятка полноценных тральщиков и еще шестьдесят катерных. Водный район патрулировали семь миноносцев, шесть подлодок и четыре специальных прорывателя минных заграждений. Кроме того, в операции немцы задействовали шесть десятков патрульных судов, десяток кораблей поддержки и больше трех десятков транспортов.

Первой боевой задачей немецких кораблей являлось подавление русских береговых батарей. Затем миноносцы должны были пройти проливом Соэлозунд и овладеть Кассарским плесом для обеспечения высадки десанта на Моон. Линкоры «Кайзер», «Принц-регент Луитпольд» и «Кайзерин» открыли огонь по русским батареям, подавив огнем тяжелых орудий главного калибра русскую оборону на Эзель. А в пять утра немцы начали высаживать десант. Более тысячи десантников пошли к берегу на моторных лодках. Следом, не дожидаясь подхода тральщиков, продвигались вглубь бухты Тага транспорты с двумя тысячами десантников. Один из транспортов, «Корсика», подорвался на мине. Но эсминцы, находящиеся поблизости, быстро сняли солдат с тонущего судна. В половину шестого десантники вышли на берег. Десант сходу захватил две русские батареи и начал продвигаться к Ориссарской дамбе, соединяющей острова Эзель и Муху, он же Моон.

Линкор «Гросс Курфюрст», ведя огонь, подорвался на мине, но не получил достаточно серьезных повреждений и из боя не выходил. Около семи утра на транспортах подошла вторая волна немецкого десанта. Линкоры «Фридрих дер Гросс» и «Кениг Альберт» при поддержке эсминцев и тральщиков начали отвлекающую операцию, демонстрируя активность в направлении полуострова Сворбе. Немецкие эсминцы обстреливали аэродромы в Папенсхольме и Кильконде. Разбитые русские батареи уже не могли противодействовать высадке второй волны немецких десантников.

За это время на Кассарский плес с востока, из залива Соэлозунд, проникли немецкий миноносец и три тральщика. В половину двенадцатого по ним открыли огонь российские эсминцы «Генерал Кондратенко» и «Пограничник». Немцы поспешно отступили под прикрытием дымовых завес и огня с крейсера «Эмден» и с линкора «Байерн», который, подорвавшись на мине, принял тысячу тонн воды, но остался на плаву, выправив дифферент на нос затоплением отсеков в корме.

В половину четвертого пять немецких эсминцев и миноносец атаковали канонерку «Грозящий» и эсминец «Разящий», которые отстреливались от неприятеля из кормовых орудий, пытаясь оторваться и часто меняя курс. Продержавшись в бою почти час, «Грозящий» получил три попадания четырехдюймовых снарядов. В половину шестого на помощь подошел эсминец «Десна» под флагом контр-адмирала Георгия Старка, двумя залпами ему удалось отогнать немецкий миноносец А-32. После чего продолжил обстрел эсминцев противника. На помощь прибыли эсминцы «Изяслав», «Гром», «Забияка», «Самсон» и «Новик». Когда удалось достичь попаданий, немецкие эсминцы отступили.

12-го октября пал Аренсбург, где русские взорвали все важные объекты и склады. 13-го октября произошла перестрелка из корабельных орудий у западного входа в Соэлозунд. Крейсер «Эмден» и линкор «Байерн» обстреляли русские эсминцы и вынудили их отойти. Утром 14-го октября линкор «Кайзер» повредил российский эсминец «Гром», который лишился хода. Канонерская лодка «Храбрый» пыталась помочь эсминцу, но не смогла. Немцы тоже не смогли забрать трофей, потому что «Гром» затонул. Русские корабли отступили, а немцы заняли Соэлозунд и Кассарский плес, прикрыв левый фланг своего десанта. Немцы потеряли в Соэлозунде четыре эсминца, один из которых сел на мель, а три других сломали гребные винты о грунт.

Для обстрела тяжелых береговых батарей на мысе Церель, немцы направили линкоры «Кениг Альберт», «Кайзерин» и «Фридрих дер Гросс» с эсминцами. При поддержке огня линкоров, немецкие тральщики постепенно расчищали фарватер в Ирбенском проливе. Одновременно русские позиции на полуострове атаковали немецкие десантники. К 15-му октября немцы взяли полуостров. Батареи 305-мм орудий русским удалось вывести из строя. Но, батареи 120-мм и 130-мм орудий стали немецкими трофеями. К этому моменту исход сражения уже был ясен. И героическая попытка броненосцев «Слава» и «Гражданин» вместе с броненосным крейсером «Баян», запоздало посланным 17-го октября по приказу вице-адмирала Михаила Бахирева противостоять неприятелю, уже ничего не могла изменить в той битве.