Эрбат. Пленники судьбы

Глава 25

Бал в королевском дворце Харнлонгра был в самом разгаре. Утонченные женщины, элегантные мужчины, восхитительные драгоценности, прекрасные одежды, бесконечные вереницы богато накрытых столов, сияние множества свечей… Фонтанчики с вином, горы фруктов, сладостей, бессчетное количество удивительных цветов… Сотни гостей, музыканты, слуги, стражники, беспрестанный гул голосов… Запах цветов, духов, притираний…В небо то и дело взлетали яркие огни фейерверков, сопровождаемые музыкой, восхищенными голосами зрителей и веселыми криками…

Ну как тут люди могут общаться меж собой — не понимаю! Хотя, конечно, на все это любопытно посмотреть со стороны. Да и чужие разговоры послушать тоже небезынтересно, тем более что некоторые из присутствующих здесь иноземцев твердо уверены в том, что среди тех, кто присутствует в этом зале, их родной язык вряд ли кто понимает.

Торжества по случаю памятной даты — пятисотлетия воцарения династии Диртере на престоле, проходили с размахом. Ничего не скажешь — красивый праздник! Вечер уже опустился на землю Харнлонгра, но в роскошно убранном королевском дворце было светло, как днем, да и веселье там царило немалое. Как видно, власти решили показать, что после неудавшегося заговора в стране воцарились мир, покой и благополучие. Так сказать, демонстрация полной незыблемости основ.

Все так, но, на мой взгляд, для того, чтоб в этой стране, и верно, был покой и порядок — для того прежде всего требуется, чтоб Харнлонгр находился где-то очень далеко, едва ли не за морями, а уж никак не имел бы такое несчастье — общую границу с Нергом. Ведь именно для того, чтоб защититься от этого слишком наглого и жестокого соседа здесь вынуждены были держать очень большую армию. Увы, но это не каприз и не пустое бряцанье оружием, а насущная необходимость: Нерг — страна, ненасытным аппетитам которой нужен не только Харнлонгр, но и Переход, а за ним и весь Север… Так что с малочисленной и плохо вооруженной армией Харнлонгру долго не прожить — колдуны враз сожрут, да при этом еще и скажут, что именно так все и должно быть…

Но сейчас, глядя на веселье и праздник вокруг нас, о плохом думать не хотелось. Будь моя воля, я бы сейчас сказала Дану только одно: династия Диртере находилась у власти в Харнлонгре пятьсот лет, и пусть еще столько же просидит на троне, не меньше…

Мы с Киссом находились в большом зале дворца, где, в основном, и собирались приглашенные. Марида пока не показывалась — было решено, что она ее появлениеится в зале состоится немного позже. Кстати, вскоре тут должен появиться и Дан со своей молодой женой, а пока, в отсутствие короля, здесь, в этом огромном зале вовсю шло веселье, музыка, танцы, раздавался смех…

А еще здесь была духота, которая выводила меня из себя. Сейчас бы куда-нибудь на простор, под высокое небо, туда, где можно дышать полной грудью… А еще лучше — оказаться на какой-то из дорог, и идти куда глаза глядят… Ну, на крайний случай я даже согласна вновь оказаться в той комнатке, где мы с Маридой обитали все эти последние дни — лишь бы убраться подальше от этого людского муравейника. Но все же лучше уйти на бесконечный простор дорог…

К сожалению, я и сама чувствовала, что постепенно начинаю задыхаться в четырех стенах, и мне все чаще снится по ночам бесконечная лента дорог, влекущая и зачаровывающая… Ну что тут скажешь? Только одно — эрбат, пленник дорог…

Сейчас ни у меня, ни у Кисса — у нас обоих не было особого желания общаться с незнакомыми людьми, так что мы с ним на пару стояли у дальней стены зала, надеясь, что нас в том месте особо не заметят. К сожалению, эти надежды не оправдались. Кисс потрясающе выглядел со своими распущенными волосами и в новом темном костюме с золотой отделкой — недаром проходящие мимо дамы то и дело бросали на парня весьма заинтересованный и призывный взгляд, а несколько нахалок даже уронили возле нас на пол свои веера, справедливо считая, что так понравившийся им молодой человек проявит галантность и поднимет оброненную вещь.

Как мне говорила Марида, в Харнлонгре подобный жест в завуалированной форме выражает желание познакомиться. Что ж, Кисс с удивительно грацией и неотразимой улыбкой поднимал с пола оброненные веера, и с изящным поклоном протягивал их хозяйкам, в то же время чуть искоса поглядывая на меня, и как бы говоря при этом — дескать, милые дамы, я счастлив оказать вам эту пустяковую услугу, и в другое время считал бы за честь знакомство со столь прекрасными особами, но сейчас я не один, а со спутницей, так что… Каждая из красоток, забрав назад свой веер, расплывалась в ответной улыбке, и неохотно отходила прочь, бросив на меня крайне недовольный взгляд, в котором ясно читалось — понаехали тут, дескать, всякие, невесть кто и неизвестно откуда, и теперь у крайне достойных дам кавалеров уводят, нахалки!..

Поток девиц, в руках у которых не держится веер, никак не уменьшался, и некоторые из наиболее настырных особ роняли перед Киссом свой веер уже по второму разу. И с чего это, интересно, у здешних баб руки такие дырявые, что в них ничего удержаться не может? Легкий веер — и тот валится на пол… Руки бы хоть одной из вас обломать, и вот тогда все остальные за свои дурацкие веера стали б держаться мертвой хваткой!

Хочется надеяться, что и я сейчас выгляжу неплохо, пусть и не под стать Киссу. Дело в том, что за пару седмиц до этого праздника несколько портных сняли с нашей троицы мерки, так что сейчас, смею надеяться, я тоже выгляжу немногим хуже роскошных дам, одетых по самой последней моде — на плечах почти ничего нет, но вот внизу столько ткани, красиво лежащей крупными складками, что я поневоле прикинула: того количества дорогущего шелка, что пошло на одно мое платье, в Большом Дворе с лихвой хватило бы на наряды пятерым невестам. Честно признаюсь: я не привыкла к столь непривычной роскошной и дорогой одежде, а уж этот тончайший кхитайский шелк мне было и вовсе страшно надевать на себя. Слишком непривычно, хотя и красиво, да и сшито неплохо — портные во дворце Дана хорошо знали свое дело. Я же раньше и сама занималась шитьем (Высокое Небо, ведь это было совсем недавно!), так что имею представление, сколько труда уходит на то, чтоб сшить такое вот изящное платье, хотя на первый взгляд и довольно простое. Не одна швея, наверное, сидела за шитьем дни и ночи, не разгибаясь над этой кропотливой работой.

Придворные портные — они, конечно, молодцы, только вот я куда лучше чувствую себя в простых одеждах, куда более подходящих для дороги… Однако сейчас, как сказал Вен, нам всем надо «соответствовать». Вот сейчас и стою у стенки, изо всех сил пытаюсь, как и было велено, соответствовать, и не выделяться из толпы.

Дотронулась рукой до своей тщательно причесанной головы. Красивая прическа, хотя тоже без особых сложностей. Когда утром к нам пришел цирюльник, я ему сразу сказала: никаких громоздких сооружений на голове иметь не желаю, мне бы что попроще… Цирюльник (как позже выяснилось, это был знаменитый мастер) вначале был недоволен — как видно, не привык, чтоб ему указывали, но потом согласился. Позже, посмотрев на результат своих усилий, он признал — пожалуй, и без особых изысков получилось очень неплохо.

Мариде понравились обе прически — и моя, и ее собственная, а вот Кисс, глянув на меня, отчего-то нахмурился: тебе, мол, и так было хорошо, незачем усложнять очевидное… Но Марида лишь усмехнулась, и шутливо потрепала Кисса по его чудным волосам: не ревнуй, Лия у нас девка красивая, но ты и сам красавчик писаный, не налюбуешься… Я же, смотря на себя в зеркало, осмелилась надеяться в глубине души, что я выгляжу ничуть не хуже Эри, своей двоюродной сестры, а та считалась чуть ли не первой красавицей Стольграда. Хотя вполне может оказаться, что внешнее сходство насчет себя и Эри — все это мне только кажется…

Вдобавок ко всему, когда еще с нас только-только снимали мерки, Мариде пришла в голову, как ей показалось, прекрасная мысль — научить меня двигаться и разговаривать так, как принято вести себя настоящим аристократкам, и как их учат с детства, притом никаких возражений с моей стороны она слушать не желала. Оттого и получилось, что последние две седмицы Марида безо всякой жалости гоняла меня со своей (лично мне никоим образом не нужной) учебой, вдалбливая в несчастную крестьянку основы хороших манер, обучая этикету и мечтая лишь о том, чтоб я не опозорилась на этом приеме перед высокородными.

А уж когда дело дошло до танцев… Кисс, который двигался с природной грацией, в танце был бесподобен, а вот я со стороны сама себе казалась топчущейся на месте коровой. Ну не умею я танцевать, что хотите со мной делайте, а никаких способностей к этому у меня нет и не было! С молодости не научилась, и сейчас все эти движения кажутся мне невероятно сложными. И Койен в этом вопросе мне был не помощник. Единственное, что я от него услышала — так это смешки, а еще сочувственно-ехидные замечания о том, что в своей прошлой жизни он вращался в несколько иных кругах, а там танцы были куда проще, веселей и без особых церемоний и расшаркиваний… И этот паразит туда же!

И хотя к концу обучения у меня что-то стало получаться, я все равно чувствовала себя не в своей тарелке. Ну не мое это! Учиться танцам надо с детства, а не тогда, когда годы твоей жизни начинают приближаться к третьему десятку. Еще вчера вечером Вен, посмотрев на мои мучения, только что не рассмеялся, и сказал с подтруниванием в голосе — я, мол, делаю несомненные успехи: два раза повернулась в танце — и ни разу не упала!.. По-моему, затрещину по затылку от меня он получил вполне обосновано, после чего Вен, потерев шею и шутливо разведя руки в стороны, каялся: приношу свои извинения, был неправ, обещаю стать хорошим мальчиком в самой ближайшее время, и вообще в танце ты порхаешь как бабочка над клумбой с цветами! Уж лучше бы честно сказал — как бегемот над той же клумбой…

Вот теперь стою у стенки и не подпираю ее только оттого, что этого делать нельзя — дурной тон… А на каблуках ходить — это вообще смерть! Ну не привыкла я такой обуви, хоть тресни! Что ни говори, но в простых сапогах куда удобней, но в таком платье, какое сейчас надето на мне, без изящных туфелек на каблуке никак нельзя обойтись! Так и подумаешь: ну как все эти женщины в зале так легко ходят на этих шпильках, да при том еще и умудряются танцевать?! Позавидуешь… Я, например, училась ходить в такой крайне неудобной обуви чуть ли не седмицу, и все еще считаю для себя успехом уже то, что не спотыкаюсь уж очень заметно.

Правда, в таком платье спотыкаться стыдно — почти невесомый кхитайский шелк изумительного голубого цвета. И само платье сшито неплохо, правда, фасон несколько необычный, но, положа руку на сердце, надо признать — платье очень красивое, и ткань удивительно приятная на ощупь. Еще мне принесли украшения — небольшое серебряное ожерелье, можно сказать, просто цепочку с сапфирами, и в тон ему серьги, но все вместе смотрелось на удивление изысканно…

Все хорошо, можно сказать — замечательно, беда только в том, что я за последнее время так привыкла иметь под рукой хоть какое-то оружие, что сейчас без него чувствую себя несколько неуютно. Согласна даже на небольшой нож под руками — очень, кстати, удобная и надежная вещь… Возможно, это просто мнение Койена, которое я постепенно уже начинаю считать своим.

А уж если говорить совсем честно, то перед началом этого праздника я прикидывала, как бы мне взять с собой хотя бы совсем небольшой ножкинжал, но в конце концов вынуждена была оставить эту мысль — парни меня едва ли не подняли на смех! Какая, мол, может быть опасность на празднике во дворце короля, среди самого изысканного общества?!

Правда, чуть позже Вен со вздохом признал: вот именно в королевском дворце, в том крайне престижном и уважаемом месте, голову с плеч можно потерять безо всякого труда! Террариум там еще тот, каких только тварей под блестящими личинами не водится среди придворной роскоши, и почти каждый из обитателей стремиться оказаться поближе к королю! В борьбе за место под солнцем и за влиятельный пост могут укусить так, что мало не покажется… Ладно, Вен, обобщать не стоит, я уже и так поняла, что в случае опасности мне следует полагаться прежде всего на себя.

Сейчас мы с Киссом постоянно ловим на себе любопытные взгляды. В большинстве они не выражают настороженности, скорее, нас рассматривают как диковинки — пока еще не определилось общее мнение, как к нам следует относиться. Вон как присутствующие то и дело косятся в нашу сторону, глядят, будто на непонятных зверей из дальних стран, при виде которых то ли следует удивляться и восхищаться, то ли морщиться…

Н-да, хотя мы и находились безвылазно во дворце Вена, какие-то известия о нас, о неизвестных затворниках, сидящих в доме ближайшего друга короля, все же просочилось наружу, и вызвали немалый интерес. Хотя новостей в столице всегда хватает, но от еще одной сплетни никто не откажется. Лично меня это не удивляло — слухи и новости разносятся по воздуху едва ли не со скоростью урагана, а чем еще интересоваться придворным, как не тем интригующим, что носится по ветру? Так что сейчас нам с Киссом волей-неволей надо изображать из себя равнодушие и невозмутимость.

И все же, знает большинство из присутствующих здесь кто мы такие, или нет? Ну, если не знают, то догадываются, а кто не знает — тот скоро сообразит. Или мне эти любопытные взгляды со всех сторон только кажутся? Койен, я права?

— Ну, и что тебе сказал Койен? — поинтересовался Кисс.

— А откуда ты…

— Радость моя, должен тебе сказать: мы с тобой слишком давно общаемся, вернее, так много времени проводим наедине друг с другом, так что я уже давненько могу только по одному выражению твоего лица понять, о чем ты думаешь в данный момент. Например, сейчас общаешься с предком… Так?

— Ну…

— Не «ну», а так оно и есть. И что же тебе предок сказал? Случайно не о том, что мы с тобой внешне очень даже ничего? Можешь признать, что я имею особый успех. Надеюсь, тебе приятно находится с таким кавалером?

— С самомнением у тебя, кот драный… — отчего-то меня немного вывели из себя эти чуть насмешливые слова парня.

— Ну, дорогая, что ж вы так меня не цените? Я вот насчет моего самомнения… Пожалуй, оно у меня даже несколько занижено. Счастье мое, положи руку на сердце и признай очевидное — я нравлюсь очень многим, в том числе и тебе..

— Кисс, ну какая же ты все-таки…

— Ах, моя дорогая, вам стоит принять во внимание, что в отличие от вас, особы с совершенно испорченным вкусом, многие дамы находят меня весьма…

— Кисс, по-моему, до окончания этого праздника ты не доживешь! Просто не знаю, что я с тобой сделаю!

— Звучит весьма интригующе… Так вот, у некоторых из присутствующих крайне изящных и утонченных дам я пользуюсь немалым успехом. Кстати, сейчас сюда направляется наглядный пример…

В голосе парня я уловила легкие нотки раздражения, и было из-за чего: не прошло и нескольких секунд, как к нашим ногам снова упал веер. Подошедшая к нам особа лет тридцати пяти роняла перед Киссом свой дорогущий веер уже в третий раз.

Вот наглая баба! Не столь красива, насколько самоуверенна, и, похоже, она живет весьма бурной жизнью: такие мешки под глазами бывают или от проблем с почками, или от неуемного употребления горячительных напитков и крайне невоздержанного образа жизни. Однако женщина держит себя так, что понятно: выше себя в этом зале она не видит ни одной особы женского пола. Как видно, эта настырная дама привыкла добиваться всего, чего пожелает, и это в равной степени относилось как к новому украшению, так и к новому кавалеру.

Сейчас на ней было невероятно дорогое атласное платье, сплошь расшитое золотом и жемчугом, на фоне которого мой наряд смотрелся едва ли не линялой тряпкой. А уж драгоценностей на этой особе было столько, что я бы посоветовала ей ходить только с охранниками, причем этих крепких парней при ней постоянно должно быть не менее полудюжины. Она что, решила вызвать зависть всех присутствующих дам? Если так, то ей это вполне удалось — я то и дело ловила устремленные на нее весьма неприязненные взгляды, а то и просто завистливые. Хм, честно говоря, было из-за чего…

Даже при беглом взгляде на эту женщину бросалось в глаза тяжелое бриллиантовое ожерелье, переливающееся всеми цветами радуги, в центре которого особо выделялся огромный бриллиант величиной с лесной орех. Да и в ушах у дамы сверкали бриллианты немногим меньшего размера… Впрочем, и остальные драгоценности им не уступали ни в цене, ни в количестве, ни в размерегромоздкости. Я бы на ее месте сняла с себя несколько браслетов, и из десятка перстней на пальцах оставила бы один-два… И золотой пояс, усыпанный драгоценностями, явно был лишним… С этим дама явно перехватила — она ж не сорока, чтоб бросаться на все блестящее! Не стоит так наглядно показывать свое богатство: мало того, что подобное злит окружающих, так это еще просто-напросто безвкусно, и говорит как о плохом вкусе хозяйки украшений, так и об отсутствии у нее должного воспитания. Естественно, что у большинства из присутствующих здесь аристократок такое демонстративное выпячивание собственного богатства не могло вызвать ничего, кроме зависти и глухого раздражения — даже в хвастовстве своим богатством надо знать меру.

Судя по внешнему виду, в деньгах у этой особы недостатка не было. Как, впрочем и в излишней дерзости… Глядя на ее бесстыжее и уверенное выражение лица, можно было не сомневаться: женщина полностью уверена в собственной неотразимости. А может она просто считает, что все сможет купить…

Сейчас эта наглая баба явно нацелилась на то, чтоб наложить на Кисса свою лапу — вон, сейчас женщина смотрит на парня с такой призывно-порочной улыбкой на своей холеной морде, что даже окружающим стало неудобно. Стоящие рядом мужчины — и те отводят в сторону свои глаза. Демонстративно не замечая меня, дама чуть ли не бросила свой веер нам под ноги…

От этого показного жеста я в первый момент даже растерялась, но в следующий миг на смену растерянности пришла злость. Все, хватит, это дело надо прекращать! Надоело! Сейчас же сделаю так, чтоб и эта особа больше не подходила к нам, и остальные дамы остерегались соваться к парню лишний раз… И еще эта нахальная баба чем-то напомнила мне Гури, только вот в бывшей подружке Кисса через край просто-таки била ощутимая чувственность, а из этой девки лезли обычная наглость и беспардонность…

— Милый, я хочу танцевать — повернулась я к Киссу, и шагнула вперед. Что ж, все было рассчитано верно — под моей ногой что-то хрустнуло… Очень надеюсь, что вееру хорошо досталось. Так, еще разок ступим на него, причем именно острым каблуком…

— О, простите! — я с обезоруживающим видом захлопала глазами. — Я такая неловкая…

Когда же Кисс поднял с пола то, что осталось от дорогого веера, то я поняла: это изделие, конечно, можно починить, но куда легче купить новый. Тоненькие костяные пластинки кое-где хрустнули, превратились едва ли не в крошево, да и вышитый шелк был порван в двух местах — зря я, что-ли, на него острым каблуком изо всех своих сил наступала? Сейчас, глядя на растерянное лицо женщины (как видно, она давно должного отпора не получала), мне оставалось только недоуменно разводить руками:

— Ах, как жаль — это такая дорогая вещь! Ну да неудивительно: когда такой изящный веер то и дело падает на пол, то он почти наверняка сломается. Так и вышло…

Впрочем, эту бабу так легко было не смутить — как видно, в этом деле у нее был немалый опыт. Оторопь почти мгновенно сошла с ее лица, и женщина усмехнулась:

— Теперь вы мои должники… — голос у нее был с той легкой хрипотцой, какая частенько встречается у любителей горячительных напитков. — Как расплачиваться будем?

— Увы, никак. Извините, но, похоже, у нас разные вкусы, и тот веер, что я могу предложить взамен утраченного, вас вряд ли устроит.

— Я бы не сказала, что наши вкусы очень разняться. Кое-что нравится нам обоим одинаково… — и баба без стеснения уставилась на Кисса. — Думаю, что за нанесенный мне ущерб ваш спутник не откажется стать моим кавалером на пару-тройку танцев? И очень надеюсь, что после окончания праздника он согласится проводить меня до дома. Я женщина одинокая, и вы понимаете, что без сопровождающего ночью на улицах находиться небезопасно.

Ага, размечталась! Найми себе охранников, благо деньги позволяют тебе ходить чуть ли не в сопровождении взвода молодых кобелей…

— Очень жаль, но молодой человек уже пообещал все без исключения танцы именно мне, а не кому-то другому — с любезной улыбкой сообщила я нахальной особе. — И обычно он провожает до дома меня, а не каких-то незнакомых дам. Я, знаете ли, тоже одинока… Хотя нет — у меня, по счастью, есть тот, кто провожает после праздника до дома по темным улицам.

— Это довольно дерзко — такого кавалера оставлять для одной себя! — бесстыжая баба сделала вид, что пропустила мои слова мимо ушей. — Присутствующим здесь женщинам подобное может не понравиться…

— Я тут почти никого не знаю, так что сомневаюсь, будто чье-то недовольство может хоть немного меня задеть. Хотите, скажу правду? Мне, знаете ли, нет никакого дела до чужого мнения, и уж тем более, если этот кто-то собирается брать в сопровождающие моего жениха… Милый, я жду приглашения на танцы!

Кисс, сохраняя на лице невозмутимость, отвесил даме изысканный поклон, и мы пошли в толпу танцующих. Краем глаза я успела заметить выражение крайнего неудовольствия и раздражения на лице женщины. Еще увидела и то, как стоявшие неподалеку от нас люди потихоньку начитают улыбаться — похоже, они слышали наш разговор, и, как то ни странно, он им понравился. Думаю, не особо погрешу против истины, если предположу, что эту чересчур богато одетую женщину здесь особо не любят.

На наше счастье, танец был медленным, так что я особо не волновалась, что могу сбиться. Достаточно было просто положить руки на плечи Кисса, он обнял меня, и мы медленно закружились. Наверное, оттого, что я все еще злилась на эту наглую особу, мне даже не пришло в голову задуматься над тем, правильно я танцую, или нет…

— Должен сказать вам, моя дорогая, что вы весьма ревнивы — зашептал мне в ухо Кисс. Кажется, все происходящее его немало веселило. — Причем я замечаю подобное далеко не впервые… У меня сложилось впечатление, что ты, счастье мое ненаглядное, этой несчастной была готова глаза выцарапать! Или же своим каблуком на ее туфли наступить с такой силой, чтоб она охромела надолго… Я тут недавно видел, как две кошки друг на друга шипели, аж шерсть дыбом встала — один в один как ты с этой крайне милой дамой!..

— А нечего тебе посылать свои улыбки направо и налево! — зашипела я в ответ не хуже той кошки, о которой только что говорил Кисс. — И мурлыкать без остановки тоже не следует! Лучше бы о деле думал!..

— Свет сердца моего, стоит ли так демонстрировать свое раздражение увидев, что я пользуюсь немалым успехом у женского пола? Ну, смотрят на меня очаровательные дамы — и что с того? Вон, ты даже о деле вспомнила… Похоже, что ничего более умного тебе в голову не пришло. Да выкинь ты все глупости из головы! Давай просто потанцуем… При этом можешь гордиться, что такой востребованный кавалер, как я, находится только с тобой, а не с кем-то иным…

— Кисс, ну какая же ты зараза!

— А уж как я-то тебя люблю!..

Ну что тут скажешь?! Мне одновременно хотелось и злиться и смеяться. А может, Кисс прав, и нам стоит просто потанцевать, не обращая ни на кого внимания? Почему бы и нет…

Меня будто подхватила невесомая волна, только вот состоящая не из темной воды, а из светлого воздуха, и при этом я чувствовала себя так, будто и создана именно для того, чтоб так легко и непринужденно скользить по залу, и подобное не составляло мне никакого труда. Я и сама не ожидала того, что в моей душе на несколько минут воцарится чувство полного и всепоглощающего счастья, удивительной отрешенности от мира… Вот так бы вечно кружиться в танце по залу, и забыть обо всем плохом… Все же хорошо, что в жизни есть короткие минуты счастья, пусть и короткие, но такие, когда ты чувствуешь себя безраздельно счастливым, и эти мгновения светлого счастья остаются с тобой навек…

Музыка закончилась, как мне показалось, слишком рано и внезапно, но мы с Киссом еще какое-то время еще стояли напротив друг друга посреди зала, держась за руки, как дети, и просто молча смотрели друг на друга. Волшебство танца закончилось, и надо было возвращаться в привычный нам мир, но как же не хотелось этого делать! Смотреть бы в глаза парня, чистые, как ключевая вода, и больше ни о чем не думать… Но время идет, и нам пора возвращаться с небес на землю.

Стряхивая с себя наваждение, оглянулась по сторонам. Оказывается, мы в одиночестве стояли чуть ли не в середине огромного зала, и подле нас никого не было — народ отодвинулся, давая нам место, а может, просто не желая беспокоить парочку, которым сейчас ни до кого не было никакого дела, то есть нам… Люди вокруг нас о чем-то беседовали меж собой, или же делали вид, что заняты разговорами, но на самом деле почти все, присутствующие здесь, то и дело поглядывали в нашу сторону. Похоже, что в эти недолгие минуты мы, сами того не желая, оказались в центре всеобщего внимания, но, что удивительно, люди не сердились, а отчего-то улыбались, глядя на нас, причем улыбались не насмешливо, а с доброй и понимающей улыбкой, хотя у некоторых и проглядывала легкая зависть… Судя по всему, наши объятия посреди зала произвели должное впечатление на здешнее общество.

Все так, но что нам сейчас делать? Стоять здесь и дальше не стоит, а назад к стенке, где мы находились ранее, тоже идти не хочется — там все еще находится та нахальная особа, с головы до ног усыпанная драгоценностями, и чуть ли не волком смотрит на нас…

На счастье, в этот момент возле нас появился Вен. Красавец сразу понял, в чем дело, и пришел к нам на выручку, весело заговорив:

— О, рад, что вы хорошо проводите время! Ну да не вам скучать в тоске и одиночестве, друзья мои!

Эти слова Вена разу разрядили обстановку, и окружающие, поняв, что парочка пока что не собирается продолжать обниматься друг с другом на виду у всего зала, стали расходиться.

— Венциан, дорогой мой, кто эти очаровательные молодые люди? — раздался рядом чуть надтреснутый женский голос.

Я оглянулась. Подле нас стояла старая женщина, годы жизни которой явно перевалили на девятый десяток. Ее лицо куда больше напоминало сморщенное печеное яблоко, но зато осанке старушки могли позавидовать многие молодые девушки. Простое темное платье, сшитое прекрасным портным, лишь подчеркивало красоту и уникальность старинных украшений, находящихся на женщине. Даже я поняла, что этим простым с виду драгоценностям не одна сотня лет. Все выглядело чуть старомодно, изящно, и очень, очень дорого…

— О, милая герцогиня, я бесконечно рад видеть вас! — согнулся в изысканном поклоне Вен. — Разрешите вам представить моих хороших друзей, Лиану и Дариана. Впрочем, это не просто друзья, а нечто большее… Но об этом, если позволите, я расскажу чуть позже…

— Знаете, молодые люди — старушка едва ли не смахнула платочком слезу, — знаете, я давно так не умилялась, глядя на современную молодежь. Как мило вы танцевали, и с каким трепетом смотрите друг на друга!.. Это так очаровательно… Мне поневоле вспомнился мой покойный муж, этот крайне достойный человек!.. Мы с ним тоже так любили друг друга!..

— Я, разумеется, наслышан о вашем с герцогом удивительном единении душ! — почтительно произнес Вен. — Насколько мне известно, ваш союз до сих пор для очень многих является как примером для подражания, так и недостижимым совершенством в гармонии семейных отношений. Мои родители частенько говорили об этом…

— Это очень мило со стороны ваших достойных родителей… Ах, Венциан, вы можете одновременно и порадовать, и огорчить!.. И все же прошу простить мой любопытство, но я бы хотела знать, кто эти крайне приятные молодые люди? Они молодожены?

— Нет — Вен обезоруживающе развел руками. — Это пока что жених и невеста…

— Мило, очень мило… Ах, молодые люди, только что вы как собой, так и своим поведением заставили меня вспомнить прошлое время, когда и люди были несколько иными, и отношения между ними складывались другими, несколько непохожими на те, что царят сейчас…

— Я, право, рад, что мы доставили вам несколько минут трогательных воспоминаний — склонил голову в изысканном поклоне Кисс.

— Ах, молодой человек, вы чем-то так напоминаете мне покойного супруга, что на глаза невольно наворачиваются слезы!

— Нет, милая герцогиня — чуть улыбнулся Вен. — Я бы сказал, что по невероятному стечению обстоятельств, скорее, эта молодая женщина несколько похожа на нас, какой вы были в ту пору, когда выходили замуж за своего супруга.

— Льстец! — старушка шутливо погрозила пальцем Вену. — Вы всегда умудрялись сказать даме что-то приятное! Но все же, кто они такие, эти очаровательные молодые люди?

— Герцогиня, прошу меня простить, но, тем не менее, с вашего позволения я все же промолчу. Чуть позже вы все узнаете.

— Нас ожидает сюрприз? Очаровательно. Я люблю сюрпризы. Многие из ваших… приятных новостей остаются на слуху долгое время. Надеюсь, Венциан, вы не разочаруете меня и на этот раз.

— Буду счастлив доставить вам несколько приятных минут, милая герцогиня.

— Ах, Венциан, какой вы проказник! Что ж, не буду и далее обременять вас своим обществом, но хочу сказать вам, молодые люди — женщина посмотрела на нас с Киссом. — Вы такая красивая пара! Совсем как мы с мужем в свое время! Верите, или нет, но отчего-то, глядя на вас, я вспоминаю свои молодые годы и своего супруга, да будет вечно свято его имя…

Женщина отошла, и я повернулась к Вену:

— Кто это?

— Ну, ребята, вы даете! — красавец покачал головой. Мы отошли в сторону, где было поменьше людей и чужих ушей, а Вен негромко продолжал:

— Такого даже я не ожидал! Это — герцогиня Ниоле, оплот нравственности и моральных устоев в нашем обществе. Ее похвалу или расположение заслужить крайне сложно, некоторым этого не удается никогда, а тут она сама подошла к вам!.. Удивительно! Но даже не это главное. Она — мать лорд-канцлера, одного из самых могущественных и богатых людей в нашей стране, и эта дама имеет немалое влияние на сына. Так что не советую легкомысленно относиться к ее милому облику и кроткому виду. У этой старушки, несмотря на возраст и милое обращение с людьми, на самом деле твердый характер, острый ум и прекрасная память, и ее слово имеет авторитет не только для сына, но и для многих значимых людей. Не удивлюсь, если старушка поняла, кто на самом деле Дариан, тем более что она хорошо знала твоего деда, Тьерна Белунг, а ты на него очень похож внешне… Понравится ей — дело сложное, но вам это, кажется, удалось. Дорогуши, ваши акции растут, как на дрожжах!

— Да что мы такого сделали? — не поняла я.

— То-то и оно, что почти ничего! Когда я вошел в зал, вы так самозабвенно кружились в танце, что я даже растерялся. Впервые понял, что это такое — только двое людей в огромном шумном зале, которые забыли о посторонних… Потом музыка смолкла, а вы стояли и смотрели друг на друга так, что… Знаете, есть очень тонкая грань между вызовом обществу, непосредственностью и чем-то личным, что не желательно показывать никому другому. Так вот, сами того не ведая, вы так хорошо проскользнули по этой почти незаметной линии, что я вам обоим мысленно аплодирую. Специально так не получится — влюбленная пара, которой нет дела ни до чего другого на свете. И ни до кого… Такие вещи общество любит, если, конечно, этим вы не переходите дорогу никому другому. Не знаю, что будет дальше, но сейчас вы заинтересовали большинство людей в этом зале, причем заинтересовали в хорошем смысле этого слова.

— Думаю, не всех — чуть усмехнулась я, глядя перед собой. Надо же, эта наглая особа, обвешанная драгоценностями, опять находится неподалеку от нас. — Вен, что это за женщина?

— Кто? А… Хм, не знаю, что и сказать! Ну, если коротко… Кузен, не исключено, что это твоя новая родственница.

— Извини, не понял…

— Чего тут непонятного? Эту женщину зовут Алиберта, и именно с ней твой брат Кастан вчера обручился.

— Теперь понятно.

Нам было известно, что граф Д'Диаманте и его сын Кастан уже третий день находятся в Нарджале. Семейство появилось в столице с большой пышностью. Теперь я понимаю, отчего Вен говорил о том, что ему заранее страшно увидеть итоговую сумму дорожных расходов семейства Д'Диаманте, которую им пообещали оплатить из казны. Если учесть, что отец и сын для путешествия в Харнлонгр приобрели себе новую карету сумасшедшей стоимости, купили шестерку прекрасных лошадей и заимели целую гору новой одежды от лучших портных, то можно представить, во что обошлосьась стоимость приглашения приглашение в гости сиятельного графа в гости. Но это еще далеко не все: по дороге отец и сын останавливались в лучших гостиницах, занимали самые дорогие номера, требовали изысканную еду и тонкое вино…

Говорят, когда казначей Харнлонгра увидел, в какую сумму казне обошлось путешествие семейства Д'Диаманте в столицу, то бедного мужика едва не хватил удар. Потом этот человек долго пил валерьяновую настойку и твердил всем и каждому: с такими гостями врагов не надо — десяток подобных посещений — и любая, даже самая большая казна будет пущена по ветру…

Нужно признать правоту казначея: цифра дорожных расходов графа Д'Диаманте, и в самом деле, зашкаливала за все допустимые пределы, особенно если учесть, что Кастан в пути пару раз крупно проигрался, и, естественно, включил проигрыш в свои дорожные расходы — мол, это пошло на развлечения и отдых в тоскливой дороге… Остается только удивляться, как он не включил в счет посещение борделей, до которых, по слухам, сын графа Д'Диаманте был весьма охоч… Очевидно, даже Кастан понимал, что всему есть свой предел, который не стоит переступать.

Буквально на следующий день после приезда семейства графа стало известно, что Кастан, будущий граф Д'Диаманте, обручился с Алибертой, дочерью фантастически богатого торговца с Юга. Ранее женщина уже трижды была замужем, однако все три ее мужа, увы, умерли, и сейчас дама находилась в поисках нового избранника, которого она могла осчастливить своей благосклонностью. Однако сейчас и сам торговец, и его дочь — оба хотели присоединить к своему имени знатный титул, и чтоб это был не какой-то безвестный аристократ, а настоящий носитель древнего имени, тот, кого относят к самой элите аристократии. Конечно, титул можно купить, но это несколько не отвечало высоким требованиям безродных торговцев, желающих стать вровень с подлинными аристократами — куда значимее и солиднее заполучить имя, отмеченное во всех древних историях и рукописях…

Следует признать: охотников за деньгами и состоянием невесты было в избытке, но дама была весьма разборчива, и за свои денежки хотела приобрести себе качественный товар, самое лучшее из того, что ей можно было предложить. Так что все кандидаты в мужья ею отвергались по тем или иным причинам, как-то: один уже немолод, другой недостаточно красив, или же не так высок ростом, как бы того желала невеста, третий не столь знатен, как бы того хотела избранница, четвертый слишком толстый, пятый слишком худой, и так далее…

Дело кончилось тем, что ее окончательный выбор пал на Кастана — красавец, молод, и его происхождение вполне устраивало даму. Проще говоря, женщина надеялась, что за свои деньги сделала выгодное приобретение. Переговоры между представителями семейств невесты и предполагаемого жениха длились долго, и, наконец, обе стороны пришли к взаимному соглашению: невеста оплачивает все долги жениха, а тот женится на ней.

Именно оттого вчера, уже на следующий день после приезда семейства Д'Диаманте в Нарджаль, состоялось торжественное обручение. Как известно, жених и невеста на той церемонии впервые воочию увидели друг друга (до того каждый из них видел лишь портрет своего избранника), но это не имело никакого значения: одной из сторон нужды были деньги, а другой — древний титул. Взаимные интересы, желание создать семью и личные симпатии тут не имели никакого значения — это был взаимовыгодный договор, к которому, однако, следовало относиться с должной серьезностью: семейство невесты за свои денежки наняло целую армию стряпчих, которые должны были оградить интересы будущей графини в семейной жизни…

Конечно, подобный брак — это личное дело каждого человека, но, на мой взгляд, о семейном счастье, взаимопонимании, или общности интересов в данном случае не может быть и речи: перед нами обычная торговая сделка, не включающая в себя какие-то там чувства…

Интересно, подумалось мне, а с чего это новоявленная невеста явилась сюда, на праздник, в гордом одиночестве? Где же ее жених? Вообще-то подобное выглядит весьма странно: только что обручились — и каждый сам по себе… Непорядок. Следует соблюдать хотя бы внешние приличия: первое время жениху и невесте всюду следует показываться вместе… Впрочем, этого пункта в соглашении о браке, кажется, не было…

И вообще, с чего это невеста уже на следующий день после помолвки начинает смотреть на других мужиков, словно кошка на сметану? Я, разумеется, и раньше слышала о том, что счастье в браке по расчету бывает лишь у тех, кто сделал верный расчет, но в данном случае, как мне кажется, этот самый расчет был невереенн с самого начала…

— Я тоже заметил: эта свежеиспеченная невеста все время крутится неподалеку от нас — хмыкнул Вен. — Я не завидую Кастану: женщина трижды была замужем, и, похоже, не вынесла оттуда ничего хорошего. Впервые она выскочила замуж в пятнадцать лент за шулера и пройдоху, но его вскоре прибили в пьяной драке дружки-приятели, когда поймали того за руку при мухлеже с картами. Второй раз ее выдал замуж отец за своего торгового партнера, однако тот умер через несколько лет — говорят, нежная супруга так врезала по голове любимому муженьку при выяснении семейных отношений, что тот сразу слег, и больше не встал… А вот третьего мужа она, можно сказать, купила — парнишка был совсем молоденький, и по словам тех, кто его видел, красоты тот мальчик был просто неописуемой. Дело кончилось тем, что меньше чем через год после начала семейной жизни парень просто-таки удрал из дома на войну, и вскоре погиб там в одной из схваток — все же солдат из него был никакой… Его сослуживцы долго передавали всем и каждому те слова бедняги, что он произнес перед смертью: чтобы избавиться от такой жены, как у него, имеет смысл даже умереть…

— Похоже, что Кастану крупно повезло — развела я руками.

— Еще как повезло! — согласился со мной Вен. — Аж оторопь берет, и мороз по коже идет от какого везенья…

— Кстати, Вен, а почему ты здесь один? Где твоя жена?

— С королевой… — вздохнул парень. — Сейчас появятся их величества, и моя дорогая, конечно, будет с ними. Пока что молодая королева никак не хочет без нее обходиться, вот и приходиться мне тосковать в тоске и одиночестве!..

Не знаю, как насчет одиночества, но что-то мне плохо верится, что наш шустрый красавец так быстро стал примерным семьянином. Вон как глазами по сторонами стреляет, и, не удивлюсь, если его пламенные взгляды уже попали в чье-то сердце, да и кое-кто из присутствующих здесь дам явно не против закрутить с другом короля легкий, ни к чему не обязывающий романчик…

Я ничего не успела сказать Вену по этому поводу — у входа раздался небольшой шум, да и по залу будто прокатилась волна воздуха, а большинство голов повернулось в сторону входа… Все ясно — на празднество прибыло семейство Д'Диаманте.

Кисс, увидев отца, снова отступил к стене, но его глаза неотступно следили за прибывшими. Я тоже смотрела на человека, который походя ломал чужие жизни, был источником бед и неприятностей для множества людей.

Сейчас прекрасный граф сидел в кресле на колесиках, которое вез его слуга, здоровый крепкий парень с тяжелыми кулаками. Глядя на графа, я вынуждена была признать: несмотря на свой возраст, граф Д'Диаманте все еще был красив. Даже очень красив. Не знаю, каким он был в молодости (без сомнений, ослепительно хорош!), но сейчас его внешность приобрела оттенок того изысканного благородства, которое можно встретить лишь в мечтах или в самых прекрасных скульптурах. Чистое лицо, бездонные темные глаза, роскошные волосы, тронутые сединой… Благородный герой наяву. А кресло с колесиками, на котором он сидел, придавало прекрасному облику графа чуть трагическую нотку невинного страдальца. Воплощенная красота и благородство… Глядя на этого красавца казалась странной и нелепой одна только мысль о том, что этот удивительный мужчина может быть жестоким или корыстным. Недаром почти во всех взглядах женщин, устремленных на него, помимо всего прочего читались восхищение и заинтересованность…

Рядом с графом находился еще один слуга, высокий крепкий парень, держащий в руках шкатулку — как я понимаю, именно в ней находятся поддельные камни Светлого бога, которые граф выдает за подлинные. Ну да, конечно, надо поддерживать свой образ…

А вот в молодом человеке, шедшим рядом с креслом графа, я сразу узнала того молодого человека, которого однажды ночью увидела на улицах Сет'тана. На первый взгляд — прекрасный принц из девичьих снов, воплощенная наяву мечта множества женщин… Изумительные по красоте черты лица, очень похожие на отца, стройная фигура, бездонные темные глаза… Казалось бы, даже мужчины должны с завистью поглядывать в сторону этого красавца, ан нет! Не могу понять, в чем тут дело, только вот этот совершенно неотразимый молодой человек отчего-то про изводил неприятное впечатление, словно от него заметно веяло чем-то злым, недобрым. Будто удивительное по красоте наливное яблоко, в котором уже видна червоточина…

Снова посмотрела на Кисса, который только что едва не вжался в стену. Будь его воля, он, кажется, был готов даже провалиться сквозь землю, и я его понимаю: все же именно из-за нанесенного Киссом удара его отец потерял способность самостоятельно ходить. Это не просто горько и стыдно — тут еще и непередаваемо тяжело на душе. Все же тех, кто поднимает руку а своих родителей, справедливо обвиняют в жестокости и бессердечии.

Вновь и вновь я смотрела на графа, оказавшегося едва ли не в центре внимания всех присутствующих в зале. Благородный красавец, стоически переносящий свалившееся на него страдание — именно такое впечатление производил граф Д'Диаманте на окружающих. При взгляде на него не хотелось думать о грязных слухах, всюду сопровождающих имя этого человека. Скорее, в сердце появлялась печаль и жалость к этому немыслимому красавцу, мужественно выносящему тяготы жизни…

Кто знает, а вдруг ему можно помочь? Что ж, надо попробовать сделать все, что в моих силах. Ведь если граф вновь сумеет самостоятельно ходить, то и Киссу станет полегче на душе.

Быстро просмотрела организм графа… Ничего не понимаю! Попробуем снова! Так, камень в почке, начинающийся радикулит, несколько сломанных с молодости костей, одна из них плохо срослась, сейчас должна побаливать при изменении погоды… Больше ничего не нахожу… Здоровый, крепкий организм, особенно если учесть возраст папаши Кисса. Я что, утратила способность видеть заболевания? Плохо, если действительно так… Попробуем еще раз! Все то же самое… Неужели разучилась лечить? Этого еще не хватало! А если… если предположить, что все куда проще?..

Просмотрела графа еще раз. Не надо себя обманывать — ответ на этот вопрос напрашивался сразу же, сам собой, а мне все не верилось. Койен, я права? Все так и есть? Что ж, чего-то подобного и следовало ожидать. Ну, граф, ты и жук! Теперь и я полностью согласна с общим мнением насчет писаного красавца из Таристана — это еще то дерьмо!

— Кисс… — повернулась я к бледному парню, неотрывно смотревшему на отца, который неподвижно сидел в кресле на колесиках.

— Что такое? — чуть устало спросил меня Кисс, не оборачиваясь. Судя по всему, вид человека, сидящего в инвалидном кресле, едва ли не подкосил его. Кажется, если бы Кисс мог, то сейчас же побежал бы к графу, изображающему из себя терпимость и всепрощение, и упал бы перед ним на колени, вымаливая прощение.

— Кисс, — повторила я, не зная, как сказать. — Кисс, это все неправда!..

— Ты о чем? Что именно ты называешь неправдой? — повернулся ко мне парень, думая о своем. — Не понимаю…

— Это… — кивнула я в сторону прекрасного страдальца. — Это все ложь, причем ложь от начала и до конца.

Кисс перевел взгляд на отца, потом снова на меня, вновь уставился на прекрасного графа, и тут до него стало доходить, что я хотела сказать. Мы с ним чуть ли не минуту смотрели друг на друга, пока парень растерянно не произнес:

— Нет… Не может быть…

— Еще как может! Твой папаша способен на многое.

— Но…но… — Кисс выглядел не просто удивленным, а потрясенным. — Но как же так…

— Ребята, в чем дело? — Вен, как обычно, был наблюдателен.

— Вен, дело в том, что граф и тут всех обвел вокруг пальца — сказала я. — С ногами у него полный порядок, не сомневайся. Бегать может… И со здоровьем у этого красавца проблем нет. Ни малейших. Все в норме. При желании он в состоянии даже скакать, словно молодой козлик. Вернее, этот старый козел может передвигаться на своих двоих не хуже любого из нас, совсем как вы или я…

— Уж не хочешь ли ты сказать… — Вен был искренне удивлен. — Это что — все ложь? Ну там кресло с колесиками, ноги, которые не ходят…

— Говорю, как есть: у графа Д'Диаманте с ногами полный порядок. Он может не только холить, но и бегать. Только вот мне непонятно, для чего он изображает из себя почти полного инвалида?

— Кузен — вздохнул Вен, обращаясь к Киссу. — Кузен, ты меня, конечно, извини, но я тебе скажу честно: лишний раз убеждаюсь — на твоем папаше пробы поставить негде…

— Погоди, погоди… — Кисс все еще не мог придти в себя от услышанного. — Тогда для чего это многолетнее представление?

— Тут много чего… — вздохнула я. — Прежде всего это связано с деньгами. Вен, Правитель Славии платит графу за будто бы полученное увечье?

— Еще как платит! — помотал головой Вен. — Говорят, Правитель считает чуть ли не делом чести поддерживать аристократа, пострадавшего от руки человека, служившего у него. Именно оттого каждый месяц посланники из-за Перехода доставляют в замок графа немалые суммы, и это не считая постоянных подарков и извинений Правителя Славии… И все же я не понял: граф… Он что — поправился?

— Да граф Д'Диаманте особо и не болел — хмыкнула я. — Кисс, конечно, врезал ему от души (хотя этот удар предназначался Кастану), но все обошлось. Голова у господина Д'Диаманте крепкая, и в тот раз, получив удар по касательной, он куда больше испугался, чем в действительности пострадал. Первый день от перепуга он боялся встать на ноги, но очень быстро сообразил, что из своего, будто бы весьма серьезного увечья, можно извлечь неплохую выгоду, а позже решил просто сделать ее источником своего дохода — а что, лишнее золотишко придется весьма кстати! Вот граф и разыграл невесть какую трагедию со страданием и бесконечным горем, на что этот красавец великий мастак. Все вышло так, как он и рассчитывал: Правитель не только оплатил все долги сиятельного графа, скопившиеся у него к тому моменту, но еще и отныне, в качестве извинения, постоянно снабжает безвинно пострадавшего аристократа полновесным золотом, и деньги в карман графа идут весьма немалые. Так что у твоего папаши, Кисс, все идет по заранее просчитанному плану.

— А если…

— Если граф встанет на ноги, то золотой поток иссякнет. Граф прекрасно это понимает, и оттого тщательно скрывает, что может самостоятельно ходить. Кроме того, он не теряет надежды, что за будто бы нанесенное ему увечье Кисса все же поймают — все же приказ о его поимке ни кто не отменял. А если Дариан попадет в руки стражи, то граф сумеет раз и навсегда избавиться от своего старшего сына — все же высокородный получил тяжелую травму от какого-то безродного самозванца!.. В Таристане за подобное положена смертная казнь… Кисс, тебе все это не страшно слышать?

— Не знаю. Мне горько, и в то же время я почти счастлив — такое впечатление, будто с души свалился не просто камень, а целая могильная плита… — Кисс повернулся к нам. — Знаешь, если бы я смог, то закричал бы сейчас во весь голос, только не от горя, а от радости — я ведь все эти годы был уверен, что отец обезножел из-за меня!.. А он, оказывается, разыгрывал перед всеми очередное представление в каких-то своих целях…

— Ну, его цели всем известны. К тому же в этом кресле на колесиках он выглядит столь трагически-благородным страдальцем, что мало у кого из увидевших его дам не дрогнет сердце от жалости и сострадания. Что ни говори, но твой папаша, Кисс, потрясающе красив даже в свои годы, и он весьма умело этим пользуется…

И верно. Сейчас граф сидел в своем кресле, чуть ли не в кольце женщин, окруживших его кресло. Нет сомнений, что каждая из них уже достаточно наслышана о графе, но, тем не менее, не поддаться волшебным чарам этого человека было совершенно невозможно.

В мире есть гении, одаренные свыше каким-то особым даром Богов: кто-то беспредельно талантлив в науке, искусстве, воинской славе или же в чем-либо ином. Что ни говори, а милость Богов удивительно многогранна, и часто именно такие люди, осененные благодатью великого таланта, творят историю… А вот граф Д'Диаманте был гением в ином смысле — сила его обаяния также была не похожа ни на что иное, громе гениальности в своем роде, а уж если прибавить к этому потрясающей красоты внешность и умение находить общий язык едва ли не с каждым… Тогда становится понятным, каким образом граф Д'Диаманте умудрялся пленять людей, даже наслышавшихся ранее о его грязной славе.

В этот момент Кастан обернулся в нашу сторону. Уж не знаю, почувствовал он наш взгляд, или ему кто-то сказал, но холодные черные глаза молодого человека безошибочно отыскали нас среди толпы. Красавец писаный, внешне — почти точная копия своего отца, все те же прекрасные черты… Но и только. Кастан не унаследовал от графа ни волшебных по красоте волос, ни его сказочного обаяния. Более того: молодой человек уже заметно облысел. Вновь невольно отмечаю про себя: несмотря на подтянутую фигуру, изумительную красоту, дорогую одежду и безупречный внешний вид, на Кастана отчего-то неприятно смотреть, будто в этом удивительно красивом человеке уже роилось нечто недоброе, такое, с чем обычному человеку ни в коем случае не стоит иметь никакихого дела.

Сейчас Кастан смотрел на нас с таким видом, словно увидел перед собой пару мерзких тварей, по чьему-то недогляду заползших в этот большой зал. В ледяном взгляде молодого мужчины удивительным образом сочетались брезгливость, ненависть, желание раздавить нас, и в то же время там была настоящая злая радость… Видимо, красавцу уже заранее было известно о нашем появлении здесь, и он готовился дать нам что-то вроде боя, жаждал избавиться от брата… Ну, да это и так понятно: ведь не просто же так семейство Д'Диаманте привезло сюда камни Светлого бога. Или Вернее, то, что их заменяет…

О, а вот и Алиберта подходит к своему жениху, чуть ли не по-хозяйски беря его под руку. Со стороны это выглядело как жест собственника: я тебя купила, и теперь показываю всем свое приобретение. Кажется, мнение по этому поводу самого товара (то есть Кастана) на этот счет ее совершенно не интересовало. А напрасно: вон, надменного сына графа едва не передернуло от прикосновения к нему этой разряженной женщины. Ох, Алиберта, ну неужели сама не понимаешь: и в этом браке, уже четвертом по счету, счастья в семейной жизни тебе опять не видать! Если бы за деньги можно было купить крепкую и дружную семью, любящего и верного супруга, а вместе с тем благополучие и душевный покой, то богачи были бы самыми счастливыми людьми на свете. Деньгами измеряется очень многое, но далеко не все… Твой жених, Алиберта, с трудом переносит тебя уже сейчас, а что будет дальше? Жить-то ведь надо не с титулом, а с человеком! Неужели такие простые истины до самой не доходят?.. Впрочем, ты уже давным-давно большая девочка, и должна понимать своей головой, что делаешь…

Кстати, и аристократы, стоящие рядом с сияющей Алибертой, довольно неприязненно поглядывают на нее. Н-да, заметно, что невеста Кастана не пользуется симпатией окружающих: мало того, что она простолюдинка (подобное, на крайний случай, можно и перетерпеть — браки бывают разные, в том числе и вот такие, вынужденные), так еще так демонстративно выпячивает свое богатство, и довольно беспардонно ведет себя… Вот это, и верно, выводит из себя почти каждого. К тому же невеста от радости предстоящего замужества и для поддержания сил, уже влила в себя, самое меньшее, пару стаканов крепкого вина, разносимого по залу многочисленными слугами, и сейчас ее поведение было несколько более вольным, чем позволялось даже самыми либеральными правилами приличия. Понятно, что излишняя развязность ее никак не красила. Чувствую, Кастан уже стыдится своей невесты и начинает тихо ее ненавидеть… Плохо дело. Говорят, дети в браке часто повторяют судьбу своих родителей, и если это так… Надеюсь, Алиберта не будет похожа на Гарлу.

А вот и торжественное появление короля. Дан и его молодая жена — оба смотрелись просто замечательно — два красивых юных государя, с ранних лет облеченных властью… Не знаю, какой король получается из Дана (хотя, судя по услышанным мной отзывам — парень делает все, чтоб укрепиться на престоле, и проявить несгибаемые характер и волю), но, во всяком случае, внешне, все выглядит, как положено: на престоле, в сиянии золота и драгоценностей, сидит холодный сильный человек, понимающий, что от его решений зависят судьбы целого государства.

Мне же невольно вспомнился тот мальчишка, которого мы с Маридой вытащили из каравана рабов… Стоп, сейчас не стоит вспоминать о прошлом!

С приходом короля праздник немного изменился, стал чуть более официальным. Вен, извинившись, также ушел от нас — теперь он постоянно находился возле своей жены, стоявшей прямо за креслом юной королевы.

Мы с Киссом тоже старались не отходить друг от друга, но нас постоянно преследовал тяжелый взгляд Кастана. Если бы это было в его власти, то младший брат Кисса давно бы прибил нас, но сейчас ему надо соблюдать правила приличия и демонстрировать презрение к какой-то приблудной парочке невесть каких людишек. Сам граф Д'Диаманте нас тоже заметил, и, спорить готова, сейчас чувствовал себя несколько неуютно, хотя внешне этого не показывал. Он даже не поворачивал голову в нашу сторону. Все понятно: надеется на то, что и в этот раз кто-то другой сделает за него всю грязную работу, а милый граф в очередной раз подтвердит, что не имеет к происходящему никакого отношения…

Впрочем, в нашу сторону поглядывали многие — все же внешнее сходство между тремя этими мужчинами не заметить было просто невозможно. Пусть у Кисса не было удивительной красоты Эдварда Д'Диаманте или Кастана, но нечто общее все же объединяло всю эту троицу, и трудно сказать, где было больше сходства — в чертах лица, в фигуре, в разрезе глаз, или же в чем-то неуловимом, что обычно пробивается лишь в облике самых близких родственников. А уж про удивительные волосы отца и сына вовсе можно было не упоминать — почти точная копия, и единственная разница была только в цвете этих самых волос — светлые у одного, и черные с сединой у другого… Вон, даже Алиберта, находясь под хмельком, с интересом всматривается в лица Кисса и своего жениха, и о чем-то спрашивает Кастана. Ой, как парень злится — это я замечаю, даже находясь вдалеке от них!

Сходство заметила не только Алиберта. Не прошло и четверти часа, как на подобное обратили внимание большинство гостей, а те, кто сам не заметил этого — тем подсказали другие. Вновь подумаешь о том, что в здешних местах новости разносятся куда быстрее ветра!

Не скажу, что прошло много времени, и вскоре Кисс и граф Д'Диаманте со своим сыном вновь оказались в центре внимания. Я заметила, что от постоянных взглядов со всех сторон Кастан все больше и больше выходил из себя, да и Кисс постепенно стал нервничать… Даже прекрасный граф Д'Диаманте — и тот, похоже, забывал иногда о том, что на своем красивом лице следует сохранять невозмутимость и беспрестанное обаяние — он то и дело отвлекался, и бросал взгляды в нашу сторону.

Я знала, что эту неопределенность надо протянуть как можно дольше, чтоб еще больше вывести из себя семейство Д'Диаманте — так было решено действовать с самого начала; только вот мы отчего-то не взяли в расчет то простое обстоятельство, что и сами можем здорово нервничать, тем более что подобному очень способствовала обстановка вокруг.

Торжественные поздравления, многословные речи… Не понимаю, как бедный Дан все это выдерживает! Мне от этих многословных долгих и высокопарных речей уже становится тошно, но кое-кто из присутствующих, судя по их довольным лицам, от всего происходящего получают немалое удовольствие.

В этот момент я прочувствовала, что рядом с нами появилась… ну, не сказать, что смертельная опасность, но нечто знакомое, содержащее много неприятных эмоций… Резко обернувшись, посмотрела на подошедшего к нам невысокого человека. Да это же тот, кто совсем недавно, во время нашего перехода через границу, стоял на каменном карнизе рядом с Адж-Гру Д'Жоором! Что этому колдуну здесь надо?! Может, стоит кликнуть охрану?

Однако, увидев, что я в растерянности смотрю на него, мужчина чуть поклонился и его губы тронула улыбка. Это еще что такое? Что он задумал?

— Очень рад видеть вас, молодые люди — мужчина без всякого стеснения подошел к нам. — Должен сказать, что сейчас вы выглядите куда лучше чем тогда, при нашей недавней встрече. Признаю: просто не ожидал встретить столь приятную для глаза пару. Да, сон, хорошая еда и полноценный отдых вкупе с красивой одеждой значат много, если не все…

— Что вы здесь делаете? — резче, чем хотела бы, спросила я. Меня можно понять — никак не ожидала вновь увидеть этого типа.

— Здесь все делают одно и то же: находятся на празднике в честь некой круглой даты — мужчина был безукоризненно вежлив. — Вы тоже считаете, что пятьсот — это впечатляющая цифра? Всегда есть возможность поспорить, особенно в разрезе математических величин… На мой взгляд, сегодня в этом зале чуть скучноватый прием. Вы так не считаете?

— Как вы здесь оказались? — это уже спросил Кисс, более чем неприязненно глядя на мужчину.

— Довольно невежливый вопрос, хотя ответ на него понятен любому. Я получил приглашение. Чтоб вы знали: человек я довольно высокопоставленный, и приехал по делам из Нерга к нашему послу в этой стране. Даипломатическая работа — весьма серьезное дело, так что нравится это кому, или нет, но даже короли, стоящие над толпой, должны соблюдать некие условности. Вас что-то смущает?

— Ваше присутствие! — скрипнул зубами Кисс. — Жаль, что я не могу вытряхнуть из вас душу!

— Ну, стоит ли расстраиваться из-за таких пустяков? Я — обычный служащий, что бы вы обо мне не думали.

— Это наглость — колдун на приеме в королевском дворце… Не боитесь, что я сейчас позову стражу?

— И что вы мне можете предъявить, милые мои, кроме пустых слов? Ровным счетом ничего. Ваше слово против моего… Ну, уйду я с этого помпезного праздника — все одно меня, как дипломата, не тронут… Одним гостем больше, одним меньше — для здешнего приема подобное ровным счетом ничего не значит.

— Кстати, а где ваш черный плащ? — влезла я в разговор. — Вы изволили заявить, что мы выглядим несколько по-иному, но, надо сказать, что ваш внешний вид тоже не очень напоминает нашу прошлую встречу…

— К моему великому сожалению, в глазах общественного мнения этой страны черный плащ — это, скажем так, несколько не та одежда, которая радует душу, глаз и сердце обывателя. Именно оттого, как бы я не был привязан к своему любимому плащу, но… Следует придерживаться общепринятых правил в одежде, принятых в этом грешном и несколько ханжеском мире.

— Интересно: вы изволили сюда заявиться в гордом одиночестве, или со своим одноглазым приятелем?

— Кого конкретно вы имеете в виду? Если Адж-Гру Д'Жоора, то своим другом я его назвать не могу: у нас с ним слишком разные интересы, но вот как э-э-э… коллега… В этом смысле я с вами согласен: считаю Адж-Гру Д'Жоора весьма толковым человеком, хотя и несколько, скажем так, поверхностным… К сожалению, он никак не может появиться здесь: говорят, юный король Домнион имеет на моего коллегу здоровенный зуб за какие-то неприятности в прошлом. Так, сущие мелочи, что-то вроде прогулки нынешнего короля по Славии в караване рабов… Именно оттого вы не сможете воочию увидеть здесь своего давнего приятеля. Или неприятеля… Надо признать, что это именно вы, прелестная парочка, нанесли такой урон его внешности, какой вряд ли сумеет простить хоть один из живущих на этой земле… С вашей стороны, молодые люди, это несколько жестоко. Вы так не считаете? Напрасно… Но, тем не менее, коллега просил меня передать вам при встрече, что обо все помнит, ничего не забыл…

— И что произошедшее в Сером Доле никогда не сотрется из его памяти? — горько усмехнулась я. — Предсказуемо… Надо же такому случиться — мы о нем тоже помним. И крепко…

— Ну вот, вы все понимаете. У каждого их нас за душой есть что-то из того, что никогда не забывается. Например, с вашей стороны было довольно бездушно лишить заядлого коллекционера того, что он собирал всю свою жизнь.

— Не понимаю, о чем идет речь — развела я руками.

— А я и не ожидал, что вы сразу поймете, в чем дело — тонко усмехнулся мужчина. — Но несчастный собиратель раритетов находится в глубочайшем отчаянии!

— И все же зачем вы здесь? — вмешался в разговор Кисс.

— У короля Харнлонгра замечательные придворные повара. Прекрасно готовят…

— Так вы подошли к нам лишь для того, чтоб сообщить об этом? Интересно… И что же вы хотите попробовать на этот раз?

— Еще не решил. Посмотрим…

— Кто из вас двоих выпустил птиц вслед за нами?

— Вы о чем?

— Выражаясь вашим языком, о прогулке через горы.

— Должен сказать — не могу назвать ее приятной. Вы очень рисковые и смелые люди, и оттого нравитесь мне, несмотря на то, что успели натворить в Нерге за довольно короткий срок. Что же касается птиц, которые, судя по вашему вопросу, произвели на вас определенное впечатление… Не понимаю вашего возмущения. Ничего особенного, обычная мера предосторожности, и не более того. И потом, чем вы недовольны? Все живы и здоровы, прекрасно выглядите, чего нельзя сказать о моем э-э-э… коллеге. Что касается того урода… Дорогие мои, это просто смешно! Это не вы нам, а мы вам должны предъявлять претензии за то, что погубили такой ценный экземпляр, из-за чего весь более чем перспективный проект пошел прахом! А ведь в него было вбухано столько денег, сил и стараний… По счастью, от того существа уже наверняка ничего не осталось — яд должен сделать свое дело… Так что, мои дорогие, вы и здесь ничего не докажете.

— И все же, что вам от нас надо?

— В отличие от вашего приятеля Адж-Гру Д'Жоора я предпочитаю не плодить врагов, а договариваться с возможными союзниками. Каждому есть своя цена. Не желаете узнать свою? Извольте, отвечу, хотя вы оба не отвечаете на мой вопрос и предпочитаете хранить гордое молчание. Так вот, ваша цена — снятие эценбата с одной, и дать наследное имя другому. Жизнь бастарда и эрбата тяжела и непредсказуема, и вряд ли будет долгой в этом жестоком мире… Однако, пока мы живы, достижимо очень многое, и это многое может решиться быстро и легко. Пока не поздно, мы с вами можем придти к определенному соглашению. Однако не советую долго раздумывать над моим предложением.

— А вы не боитесь, что я с вами за подобное предложение…

— Нет, не боюсь. Вы ничего не сможете сделать мне сейчас, в этом зале, когда на нас смотрят очень многие. Более того, молодой человек, вы должны быть мне благодарны за столь щедрое предложение: я даю вам ощутимый шанс не отправиться в Таристан с цепями на руках и ногах, да еще и в позорной клетке, на чем настаивает граф Д'Диаманте. Чтоб вы знали: он уже запросил дополнительную охрану для вашей доставки в тюрьму Таристана… Как, вы этого не знали? Жаль… Да и эта очаровательная девушка, оставшись в одиночестве, вряд ли сможет дожить даже пару оставшихся ей недолгих лет жизни… Так что со своим будущем вам надо срочно определиться.

— У меня складывается такое впечатление, будто вы что-то слишком долго задерживаетесь подле нас.

— А мне кажется, дорогие мои хулиганы, что это именно вам надо надеяться лишь на себя и на нас, а не на возможную милость короля Харнлонгра…

— И уж тем более не на вашу! — отрезал Кисс. — Слово «милость» в Нерге имеет жутковатое содержание.

— Сейчас нет времени на дискуссии. Меня интересуют только два слова — да или нет.

— А не пошел бы ты, друг, на тот самый карниз? — вежливо поинтересовался Кисс.

— Увы, но его больше нет. Обрушился… Что ж, мне искренне жаль… — и чуть склонив голову в безукоризненном поклоне, мужчина отошел в сторону.

— Это что было? — спросила я Кисса. — Объявление войны?

— Вместе с сообщением о начале открытия боевых действий…

Меж тем прием шел своим ходом, веселье, смех, вскоре снова должны были объявить танцы, временно прекращенные из-за появления короля и многочисленных поздравлений правящей чете. Однако я чувствовала: что-то должно произойти.

Пока что к королю с поздравлениями подходили послы разных стран, и Дан с улыбкой выслушивал этих людей. Хм, только сейчас заметила: при разговоре с каждым их этих людей улыбка у Дана чуть иная… Раньше я бы никогда не обратила внимания на подобное, но сейчас помимо своей воли замечаю и такие подробности — да, нахождение при королевском дворце и общение с придворными накладывает свой отпечаток…

Сейчас от короля только что отошел невысокий толстяк, одетый во что-то, напоминающее яркий расписной халат — посол одной из южных стран, а его место занял невысокий смуглый человек, и я почувствовала, как Кисс сжал мою ладонь. Понятно, это посол Таристана…

Новое приветствие, ответная любезность — и мужчина уже собрался было отойти в сторону, и тут к послу шагнул Кастан…

Судя по всему, излишним терпением Кастан не обладал, а то, которое у него имелось, уже подходило к концу. А может, ему просто хотелось как можно скорей покончить с той неопределенностью, которая овладела им с того момента, как только он, войдя в зал, увидел Кисса, присутствие которого сразу стало раздражать и отца и сына… И потом (хотя не могу утверждать это точно) мне показалось, что, отойдя от нас, колдун чуть кивнул Кастану, а тот в ответ немного склонил голову, и на его губах мелькнула довольная улыбка, будто он получил давно ожидаемое известие… Ох, не нравятся мне эти мимолетные взгляды, совсем не нравятся! Чего уж там скрывать очевидное — похоже, у Кастана есть какие-то общие дела с колдунами, что, по большому счету, меня ничуть не удивляет.

— Ваше Величество! — громкий голос Кастана разнесся по всему большому залу. Не скажу, что до того в огромном зале было тихо, но после слов сводного брата Кисса сразу же воцарилось тишина. Все правильно: люди при королевском дворе хорошо умеют держать нос по ветру. — Ваше Величество, я хочу выразить свое возмущение, и спросить у ваших подчиненных: что здесь делает этот человек? — и Кастан кивнул в сторону Кисса. — Почему тот простолюдин, что покушался на жизнь моего отца, почему он находится здесь, среди блестящего общества, а не сидит в позорной клетке?

Перебивать посла, обращающегося к королю (пусть это даже посланник твоей страны) — это даже не назвать дурнымой тоном. Подобное является нарушением всех правил дворцового этикета, и вряд ли придется по вкусу королю. Вон, недаром даже посол Таристана с едва скрываемым раздражением покосился на Кастана, но, будучи опытным дипломатом, сразу решил сгладить произошедшее и повернуть неприятную ситуацию в свою сторону.

— Ваше Величество, прошу простить молодого человека, — поднял он руку, останавливая Кастана, который рвался сказать еще что-то. — Но можно понять его чувства — здесь присутствует человек, едва не убивший его отца, графа Д'Диаманте. Мне кажется, что этот неприятный инцидент будет исчерпан сразу же после задержания преступника…

Хм, все началось несколько раньше того момента, на который мы рассчитывали. Ну да не страшно… Вен, кажется, придерживался того же мнения.

— Ваше Величество, позвольте ответить мне — он чуть шагнул вперед. — Я предлагаю отложить этот разговор на более поздний срок, скажем…

— Нет! — Кастан был настроен весьма решительно. — Мне бы хотелось раз и навсегда поставить точку в этой крайне неприятной истории.

— Это ваше право, и я не могу вам в нем отказать — Вен чуть клонил голову. — Тем более, если я правильно понят, и сам граф Д'Диаманте поддерживает ваши требования.

— Разумеется, я полностью согласен со своим сыном — слуга подвез кресло графа к Кастану. Ох, а голос-то у графа какой! Такое впечатление, словно шелк перемешан с бархатом, звуки ласкают слух, причем сам голос звучит так проникновенно, что просто за душу берет! И вот ведь что получается: ты прекрасно знаешь и хорошо понимаешь, что граф — полное дерьмо, а устоять перед этим человеком совершенно невозможно! Боги щедро одарили графа Д'Диаманте: при столь дивной внешности и умелом обхождении иметь еще и такой волшебный голос!.. Понимаю теперь и Кристелин, и Мариду, и даже Гарлу, а вместе с ними и еще великое множество женщин, помимо своей воли попавшие в сети к этому человеку…

— Итак, — продолжал Вен, — итак, вы желаете решить этот вопрос сейчас, на виду у…

— Да! Я хочу, чтоб это увидели все! Мне скрывать нечего! — чуть раздраженно перебил его Кастан. А у братца Кисса плохо с выдержкой — судя по всему, он не умеет и не желает сдерживать свои эмоции. И потом, это просто грубо — перебивать лучшего друга короля, хотя Кастану до этого нет никакого дела. А может, ему просто не терпится как можно скорей избавиться от своего сводного брата, от Дариана — ведь в свое время настоящие камни Светлого бога ясно дали понять, кто в этой семье должен принять на себя титул графа, а кто им совсем не нравится…

— Более того — я на этом настаиваю — тем временем вызывающе продолжал Кастан. — И чем быстрее мы покончим с этим грязным авантюристом, которого непонятно почему в Харнлонгре взяли под свое покровительство, тем быстрее и с большим спокойствием будем продолжать праздник — всем станет легче дышать, когда здесь не будет лгуна и убийцы! Надеюсь, вы не будете пристрастны из-за той очень неприятной истории, что произошла в этой стране много лет назад. Тогда мой отец проявил должную принципиальность и твердость убеждений, которая достойна всяческого уважения!

Дорогой мой, а вот это уже просто хамство! Ты в открытую намекаешь на то, что когда-то твой папаша выдвинул обвинение против бывшей королевы этой страны, и теперь из-за этого вам пытаются мстить… Это уже вызов и откровенный намек на возможность пристрастного судейства.

— Не могу с вами не согласиться — кивнул головой Вен, белая вид, что не замечает дерзкого тона Кастана и скрытого в его словах подтекста. — Можете не сомневаться — обманщика (или же обманщиков) мы изобличим и накажем…

— Я требую подтверждения этим словам! — Кастан вновь перебил Вена. — Для этого вам достаточно сейчас же арестовать этого человека и отправить его в Таристан! Не понимаю, чего вы ждете?

— Что ж, если вы настаиваете… — Вен повернулся к нам. — Будьте любезны, подойдите сюда.

Отпустив мою руку, Кисс направился по направлению к трону под пристальными взглядами сотен глаз. Мне очень хотелось пойти вместе с ним, но я знала — не стоит вмешиваться в разговоры мужчин, сами разберутся между собой, а присутствие женщины рядом с ними может все только усложнить…

Трое мужчин, находящиеся в центре внимания всего зала… Что бы там ни говорил Кастан, как бы не кривил свои губы, с презрением поглядывая на Кисса, но внешнее сходство между отцом и обоими его сыновьями нем вызывает ни малейших сомнений.

— Назовите ваше имя — продолжал Вен.

— Дариан Эдвард Тьерн Д'Диаманте…

— Бред! — процедил Кастан. — И я не понимаю вашего попустительства этому самозванцу! Не могу говорить за своего отца, но лично я расцениваю подобное отношение к своей семье как недружественное и неприязненное. Объясните, отчего этот человек до сих пор не арестован и не отправлен в Таристан, хотя об этом не раз настойчиво просили из правящего дома моей страны?! И не просто просили, а требовали…

— Дело в том, — Вен старался не обращать внимания на постоянные выпады Кастана, — дело в том, что этот молодой человек в подтверждение своих слов предоставил нам достаточно убедительные доказательства того, что именно он является старшим сыном…

— Что он вам мог предоставить? Выложил перед всеми на стол камни Светлого бога? Ну и как они вам показались? — съязвил Кастан. Нет, если судить но тому, как он себя ведет, то любому понятно — этот парень получил отвратительное воспитание, если его воспитанием, конечно, хоть кто-то занимался. — Доказательства… Это одни только голословные утверждения, которые вы, непонятно по какой причине, вздумали поддержать!

— Возможно, ваш отец…

— Должен заявить — я не знаю этого молодого человека — в голосе графа была истинная печаль. — Вернее, я его однажды видел, но это была ужасная встреча, сломавшая всю мою жизнь. Тогда, при нашей первой и единственной встрече в Славии он, зайдя в нашу с сыном комнату, вместо приветствия заявил о своем желании войти в мою семью. Я не спорю, в нем есть какое-то отдаленное внешнее сходство со мной. Но похожих людей на свете немало, однако этот дерзкий человек решил, что и имеющегося вполне достаточно для осуществления каких-то своих, лично мне непонятных целей… Сейчас, по прошествии времени, я склонен считать, что у молодого человека серьезные нелады с головой! Ах, все остальное было так страшно, что даже сейчас мне больно думать о прошлом! За свой отказ признать в дерзком безумце своего несчастного сына, который еще в детстве пропал неизвестно куда… Достаточно сказать, что этот неразумный молодой человек совершил страшный по своей жестокости поступок… Если можно, то я бы не хотел вспоминать об этих крайне горестных минутах своей жизни! И вот сейчас я вновь вижу этого несчастного безумца перед своими глазами… Все это вновь и вновь рвет на части мое сердце, и я опять вспоминаю своего несчастного мальчика, пропавшего много лет назад неизвестно куда по дороге домой…

Граф говорил настолько убедительно и проникновенно, что даже мне стало его жаль. Ну и талантливый же актер! Недаром по залу кое-где раздалось всхлипывание растроганных дам…

— Какие вам еще нужны доказательства? — вновь влез в разговор Кастан. — Всем известно, что безумцы могут быть очень убедительны в разговоре… И что-то северные родственники тоже не желают признавать в нем своего невесть куда пропавшего племянника! Мне интересно: а к ним вы обращались за подтверждением слов этого самозванца?

— Ну, раз вы упорно не желаете меня слушать… Тогда предлагаю поступить просто: давайте сейчас проведем испытан с камнями Светлого бога. По-моему, другого доказательства принадлежности этого молодого человека к вашей семье…

— Наконец-то я слышу разумные речи… — довольно ухмыльнулся Кастан. — Давайте побыстрей покончим с этим никому не нужным фарсом.

— Попрошу вас строго придерживаться всей установленной процедуры — теперь и в голосе Вена появились ледяные колючки. — И вместе с тем мне бы хотелось в дальнейшем избежать ваших постоянных комментариев. Я не желаю, чтоб позже кто-то обвинил нас в нарушении или несоблюдении тех или иных правил.

Вместо ответа Кастан чуть поднял вверх свои руки — мол, подчиняюсь и не возражаю. На его лице вновь появилась довольная, и в то же время презрительная улыбка, которую он даже не пытался скрыть — все идет как надо! Ну, а граф Д'Диаманте продолжал сидеть в своем кресле с видом невинного страдальца. Я невольно отметила про себя: все понимаю, и знаю, что этот мужик — сволочь первостатейная, но до чего же красив, скотина! И бесконечно обаятелен…

А вот Кисс… Стоит, молчит, не говорит ни слова, но зато держится с достоинством настоящего аристократа. Это у него врожденное, передалось по крови от многих поколений предков, и на его фоне наглый Кастан, сам не понимая того, здорово проигрывает. По-моему, Кисс ведет себя правильно, и поступает верно, не пытаясь сейчас ничего доказать: Кастана ему не перекричать, и что бы Кисс сейчас ни сказал — все могут повернуть против него, или же не поверят ничему из сказанного. Как бы мне сейчас хотелось оказаться возле него, но нельзя…

И все же он бросил короткий взгляд в мою сторону — и я постаралась улыбнуться ему в ответ как можно веселей: не расстраивайся, я с тобой… Пусть Кисс сразу же отвел взгляд, но я-то чувствую: эта поддержка, пусть и мгновенная, была ему необходима…

— Итак, — продолжал Вен, — итак, камни Светлого бога с вами?

— Да — вздохнул граф.

— Будьте любезны, покажите их мне.

По знаку графа слуга подошел к Вену и открыл крышку шкатулки, которую он все это время крепко держал в руках. Заглянув в шкатулку, Вен кивнул головой:

— Все в порядке. Теперь покажите эти камни графу Д'Диаманте и его сыну Кастану.

— Зачем? — вновь раздался недовольный голос Кастана.

— Затем что я не желаю, чтоб позже вы сказали, что это не ваши камни!

— Бред! — скривился Кастан. — Но если вы того желаете…

— Того желаете вы, если хотите, чтоб все процедура прошла без возможных претензий в будущем! — отчеканил Вен. — Оттого прошу вас посмотреть в шкатулку, и сказать: те бриллианты, что там находятся — это камни Светлого бога, или нет?

— Они самые — чуть скосил глаза внутрь шкатулки Кастан. — Подтверждаю.

— А вы, граф?

— Я эти камни знаю с детства — граф Д'Диаманте проникновенным взором смотрел в шкатулку, которую слуга поставил ему на колени. — Помню в них каждую грань… Можно сказать, они навек отпечатались в моем сердце… Подтверждаю: это действительно камни Светлого бога, передающиеся в нашей семье по наследству к тому, кого они считают наиболее достойным принять этот титул.

— Прекрасно, с одним покончено. Вы подтверждаете подлинность камней Светлого бога. Теперь мне бы хотелось представить вам нескольких достойных людей из числа тех, кто присутствовал на том празднике в вашем замке, который состоялся много лет тому назад, а именно когда вы впервые давали своим сыновьям в руки камни Светлого бога. Граф, вы их должны знать… Господа — обратился Вен к нескольким людям весьма представительного вида, стоявшими чуть в стороне, — господа, прошу вас подойти сюда.

— О, мои старые добрые друзья! — по лицу графа разлилась улыбка. — Как же я рад вновь видеть вас!

Судя по лицам подошедших, далеко не каждый из них был так же счастлив увидеть графа, как он их, но вслух никто ничего не сказал. Хватило сухих кивков.

— Так вот, — продолжал Вен. — Эти люди своими глазами видели сияние камней в детских руках, запомнили это необычное зрелище, и могут подтвердить, тот ли свет шел от этих камней, какой мы увидим сейчас. Граф, вы не возражаете против подобного?

— Что вы! Как можно!

— А вы? — обернулся Вен к Кастану.

— Не возражаю. Пусть этот авантюрист посмотрит, и поймет разницу между им и нами! А заодно пускай на сияние камней Светлого бога полюбуются все. Зрелище незабываемое.

— Что ж… Граф, окажите нам честь, пусть камни в ваших руках покажут подлинную древность вашего рода.

Граф Д'Диаманте улыбнулся чистой улыбкой человека, которому совершенно нечего скрывать от посторонних, и достал из шкатулки камни. И тут я впервые увидела, какое это незабываемое зрелище — струящийся золотой свет с рук человека… Восхитительно! И хотя я прекрасно знала, что это не настоящие камни Светлого бога, и этот удивительный золотой свет — дело колдунов Нерга, но, тем не менее, надо признать — зрелище впечатляющее. А вот сияние из рук Кастана выходило несколько иным, не таким чистым и светлым, какое лилось из рук его отца. Впрочем, подобная разница, похоже, не очень волновала сына графа.

— Теперь вы… — обратился Вен к Киссу, но тот лишь отрицательно покачал головой.

— Брать эти камни в руки мне не имеет смысла. Они не будут светиться. К сожалению, это подделка, хотя и довольно точная.

— Ну, все ясно! — расхохотался Кастан. — Чего-то подобного я и ожидал! Значит, ненастоящие… Ну-ну! Думаю, уже можно звать стражу и подгонять к крыльцу позорную клетку! Надеюсь, ваши покровители не будут возражать против подобного?

Судя по реакции окружающий, все были согласны со словами Кастана. Но Кисс продолжал, не обращая внимания на шум.

— Дело в том, что моя мать, принцесса Кристелин, за день до своей гибели спрятала настоящие камни Светлого бога. Я не буду раскрывать причину ее поступка, скажу лишь, что у нее для этого были все основания.

— Хватит молоть вздор! — скривился Кастан, да и граф смотрел на Кисса с видом оскорбленной добродетели. — Умнее ничего придумать не мог?

— Это не вздор, а чистая правда. Могу лишь догадываться, чего вам стоило приобретение почти точной копии утерянного…

— Ну и где же они, эти камни? — уже откровенно насмехался Кастан. — Ну, те, которые, по твоим словам, настоящие? Для достоверности всего сказанного надо только выложить перед нами будто бы подлинные камни Светлого бога! Итак, и за чем дело встало? Где они? Я жду, причем с нетерпением!

— Они со мной…

Кисс снял с шеи мешочек с оберегом, и вытряхнул на ладонь две старенькие деревянные фигурки. С усилием раскрутил одну из них — и на его ладони оказалось что-то серое, которое тут же осыпалось, и оказалось, что на ладони парня лежит большой сверкающий камень. Точно так же Кисс раскрыл и вторую деревянную фигурку, и все увидели второй камень, сиявший ничуть не слабее первого. И тут сверкнула яркая искра, за иней вторая, а в следующее мгновение с ладоней Кисса полилось не просто сияние, а нечто сказочное, то, что можно увидеть лишь в мечтах — буйство золотого света, волшебного сияния груды драгоценностей, пронзенной солнечным лучом и вобравшей в себя все великолепие мира… Невозможно было оторвать взгляд от этой потрясающей игры восхитительного света, притягивающего глаз и заставляющего замереть дыхание от этой немыслимой красоты…

Не только я, но и все находящиеся в огромном зале затаили дыхание, зачарованные удивительным зрелищем, одним из самых необычных, какие только можно себе представить. Казалось, этими волшебными переливами золота и сиянием сказочных драгоценностей можно любоваться бесконечно…

И тут произошло то, на что я не смела и надеяться: граф Д'Диаманте, вскочив со своего кресла, кинулся к Киссу. Грохот упавшего на пол кресла быстро отрезвил всех присутствующих в зале, которые до того не могли (да и не хотели) шевелиться, и стояли, словно околдованные увиденным…

— Отдай! — граф даже не кричал, а визжал, пытаясь вырвать из рук сына камни Светлого бога. — Отдай, я сказал! Это мое! Пока я ношу титул — это все мое! Мое! Отдай!..

Как видно, увидев свое, казалось бы, навек утраченное сокровище, граф позабыл обо все на свете, в том числе и о том, что должен изображать из себя беспомощного инвалида. У него сейчас одна цель — заполучить камни, и для графа это стало самым важным. Его прыжкам и скачкам вокруг Кисса могли позавидовать и здоровые люди — любому понятно, что в этом случае о мгновенном исцелении не может быть речи. То, что граф куда здоровее многих из присутствующих здесь — это всем стало ясно сразу и без слов. И еще в тот же мгновение куда-то пропало необычное обаяние и очарование графа, а его лицо стало не просто неприятным, а даже отвратительным. Такое впечатление, будто кто-то сдернул со стены на редкость красивый ковер, и выяснилось, что он прикрывал отвратительную грязь, размазанную по той стене…

Что же касается Кастана, то он молчал и лишь ненавидящим взглядом смотрел на отца и на Кисса. Судя по бледному лицу, где стали появляться лихорадочные красные пятна, младший сын графа Д'Диаманте хорошо понял, что оказался свидетелем крушения всех своих надежд. Камни ясно дали понять, кого из них считают наиболее достойным древнего титула, и проигравшим оказывается именно он… Парень не просто в ярости, он — в бешенстве, которое ему вряд ли удастся долго скрывать…

— Граф! — в это раз заговорил Дан, и в его безукоризненно-вежливом голосе отчетливо были слышны нотки насмешливого презрения. — Граф, я потрясен вашим мгновенным исцелением. Надо же — вы провели столько лет в инвалидном кресле, но, похоже, на вашем здоровье эта долгая неподвижность ничуть не отразилась. Не научите моих врачей, каким необычным образом вы сумели достичь подобных успехов?

— Я требую вернуть мне мои камни! — граф все еще не мог придти в себя, и, казалось, пропустил мимо ушей слова короля.

— Позвольте, — в разговор вновь вступил Вен, — позвольте, но разве вы только что не признали публично, что вам принадлежат другие камни? И именно их вы и называли настоящими камнями Светлого бога?

— Судя по всему, мои камни кто-то недавно подменил…

Слова графа не имели успеха. Есть вещи, которые спутать невозможно, в том числе и такие вот удивительные драгоценности.

— Вот как? Кстати, тут присутствует мой ювелир…

Больше Дану ничего говорить не пришлось. Оказывается, волшебный мастер Тайсс-Лен уже несколько минут как находился в зале, и сейчас безо всяких просьб со стороны короля оказался возле трона. Буквально выхватив из рук Кисса камни, он впился в них взглядом, и я увидела, как привычное недовольство и раздражение на его лице сменяется почти что блаженством. Великий мастер несколько долгих мгновений вглядывался в камни Светлого бога, а потом поднял чуть затуманенный взгляд на короля:

— Да, это они… Я всегда мечтал их увидеть, и вот сбылось… Какое чудо! Удивительное совершенство! Без сомнений — это те самые волшебные камни, о которых я читал и которые ранее видел лишь на рисунках!

— Вы не можете ошибиться? — спросил Вен. Ох, лучше бы он этого не говорил…

— Кто?! Я?! — в этот раз мастер взвизгнул от возмущения ничуть не слабее папаши Кисса. — Ошибся?! Это вы, ослы безголовые, можете девку с девкой перепутать, а каждый камень неповторим! Чтоб вы знали — у него есть душа, и он говорит с нами! Прекрасный камень индивидуален! Это всем ясно, или мне каждому надутому придурку надо пояснить, что означает это слово?! Идиоты! Кретины! Олухи! Да как такие камни можно спутать с какими-то иными?! К вашему сведению, описание и рисунки этих камней имеется во многих книгах! И как после этого их можно не узнать?! Глаза протрите, если дружно ослепли! Да эти камни на расстоянии узнает даже слепой крот!.. И легко отличит их от всех остальных!

Я чуть не фыркнула. Мастер ничуть не изменился за то время, что я его не видела. И его лексикон тоже нисколько не поменялся… Самое интересное в том, что этого человека все, даже короли, принимают таким, как он есть, со всем его невыносимым характером, и вынуждены мириться с особенностями этого на редкость талантливого человека. Гению дозволено многое, да к тому же столь необычные люди и не умеют себя ломать, или же прилаживать свой характер под кого-то другого, будь тот другой хоть трижды король… И еще мне стало понятно другое — этот волшебный мастер вряд ли сумел бы выжить в Нерге…

— А что вы скажете насчет этой пары камней? — Вен кивнул на шкатулку, в которой находились подделки под камни Светлого бога.

— Этих? — мастер шагнул к слуге, который все еще растерянно топтался неподалеку, держа в руках раскрытую шкатулку. Тайсс-Лен выхватил оттуда бриллианты, и поднес их к своим чуть подслеповатым глазам. — Что тут можно сказать? Неплохие копии, но не более того. Хорошая работа, довольно скрупулезное следование оригиналам… Но, без сомнений, у исполнителей перед глазами были только рисунки, а не подлинники — оттого я нахожу мелкие огрехи… Еще копии чуть меньше подлинников, хотя слово «чуть» в этом случае недопустимо: один меньше оригинала на полтора карата, а второй аж на два с половиной! Это уже безобразие! Не понимаю, как можно перепутать настоящие камни Светлого бога с этими копиями?! Какой ишак утверждает, что он обознался?! Да любой недоучка в состоянии различить настоящие и поддельные камни! Это все равно что спутать рубин и серую речную гальку!..

— Так вы уверены, что те камни, что лежат в шкатулке — подделка? — вновь спросил Вен.

Вместо ответа Тайсс-Лен побагровел, не находя слов для достойного ответа, а затем бросил поддельные камни в открытую шкатулку и резко захлопнул резную крышку. Жест мастера был более чем красноречив, но Тайсс-Лен все одно не мог так быстро успокоиться:

— И у вас хватает наглости вновь и вновь задавать мне подобный вопрос?! Или вы все враз не только ослепли, но и оглохли?! Так вот, отвечаю: уверен! Надеюсь, вы все уже прочистили уши! То, что лежит в шкатулке — это только копии, и не более того! Повторяю: копии! Это мог подтвердить любой недоучка, хоть раз внимательно глянувший на камни! Даже самый никудышный подмастерье начинающего ювелира, если у него глаза находятся не в заднице, скажет вам, какие из этих камней подлинные, а какие — копия с них! Кстати, все же стоит признать, что копии довольно точные. Я бы оценил их как хорошие изделия, но ни в коем случае не более того — все же сделать практически неотличимую копию настоящих камней Светлого бога крайне сложно именно из-за необычной формы этих самых камней…

— Я благодарю вас, мастер…

— Я требую назад свои камни! — граф Д'Диаманте стал приходить в себя и понял, что ему надо каким-то образом выкручиваться из того крайне неприятного положения, в котором он оказался. К этому времени папаша Кисса уже немного успокоился, лицо приобрело нормальное выражение, и визгливые нотки исчезли из его голоса. Сейчас перед всеми вновь появился сказочный красавец с чудным голосом. — Прошу вернуть их! Немедленно!

— Господа — обратился Вен к тем стоящим неподалеку мужчинам, которые много лет назад находились в замке графа в то время, когда там происходили первые испытания с камнями светлого бога, стороне, наблюдая за произошедшим. — Что вы скажете?

— Только то, что ни у кого из нас нет ни малейших сомнений в том, что то сияние от камней, которое мы только что наблюдали в руках у этого молодого человека, один в один сходно с тем, какое было у Дариана, сына принцессы Кристелин Белунг. Знаете, есть воспоминания, которые не забываются…

— То есть, если я вас правильно понял, вы утверждаете, что именно такое сияние камней Светлого бога было у Дариана, сына принцессы Кристелин, во время того испытания в замке графа Д'Диаманте?

— Утверждаю.

— Благодарю вас… Итак, граф Д'Диаманте, что вы на это скажете?

— Только одно: мои камни были украдены, и сейчас я требую их возвращения! — продолжал твердить на повышенных тонах граф Д'Диаманте. Будь его воля, он выдрал бы камни из рук Кисса, но пока что так поступать ни в коем случае не стоило.

— И когда же произошло похищение?

— Какое это имеет значение? Я требую…

— Это я требую, чтоб вы нам сию же секунду сказали правду! — в этот раз голос Дана был холоден. — Иначе вы покинете мой дворец вместе со своими поддельными камнями, которые вы столько лет перед всеми выдавали за подлинники.

— Какая жестокость! — вновь стал изображать святую невинность граф. — Этот ужасный удар судьбы…

— Прекратите, граф! — чуть поморщился Дан. — Но раз вы ничего не желаете объяснять, то и я вас больше не смею задерживать. Мне достаточно знать, что этот молодой человек — действительно ваш старший сын Дариан, пропавший много лет тому назад. Ваш семейный конфликт вы немного позже разрешите сами, наедине, так сказать, по-семейному, так что в данный момент выдавать будущего графа Д'Диаманте властям Таристана по ложному обвинению я не желаю — аристократия подобного поступка просто не поймет. К тому же, многоуважаемый граф, вы, как выясняется, уже вылечились от будто бы нанесенных вам побоев. А камни Светлого бога… Раз они все эти годы были с вашим сыном Дарианом, то пусть с ним и остаются. Вы же долгое время выдавали подделку за настоящие камни, так что будет справедливо, если и вы останетесь при своем… вернее, при этих копиях.

— И все же я осмеливаюсь…

— Я даю вам пять минут на раздумье, после чего вы или говорите мне правду, или же покидаете мой дворец… А теперь, дамы и господа — голос Дана приобрел удивительную силу, и был слышен во всех углах огромного зала, — а сейчас я хочу вам сказать, что на этом празднике присутствует моя бабушка, королевам Мейлиандер.

Казалось, по залу вновь пронесся порыв ветра. Распахнулись двери, находящиеся неподалеку от трона, и вошла Марида. Конечно, сейчас это была уже не та изнеможенная старуха, которую нам с Киссом удалось вытащить из тюрьмы в Нерге. В тронный зал вступала пусть и очень немолодая, но все еще сильная и властная женщина, одетая в роскошное платье, настоящая королева, при виде которой у простого обывателя сама собой гнется спина, да и потомственному аристократу не стыдно склонить голову.

Как того и следовало ожидать, появление Мариды, то бишь бывшей королевы Мейлиандер, произвело должное впечатление. Понятно, что изгнанная королева не просто так осчастливила своим появлением этот прием — следовало ожидать очередных новостей…

Искоса наблюдая за графом Д'Диаманте, я поняла — он, и без того чувствующий себя весьма неуютно, при появлении Мариды едва ли не окончательно упал духом. Будь на то воля графа — его бы сейчас тут и близко не было, но покинуть дворец с пустыми руками, без камней… Не сомневаюсь, что у графа в голове сейчас лихорадочно прокручиваются самые разные варианты возможных действий. Ничего, папаша Кисса — мужик тертый, что-нибудь придумает, в этом можно не сомневаться!

Вновь приветствия, торжественные слова… Кто из придворных почтительно разговаривает с бывшей королевой, а кто и настороженно коситься. Но я-то вижу, что все замерли, ждут развития событий — что ни говори, а обвинение в страшных занятиях черной магией с королевы пока что никто не снял. Что ни говори, но подобное — позор династии, от которого не помешало бы избавиться раз и навсегда…

Как видно, именно это и пришло в голову хитроумного графа. Почему бы не заключить взаимовыгодную сделку?.. Одной больше, одной меньше… Сколько их было в его жизни, и сколько их еще будет!.. Сейчас главное — вновь получить в свои руки камни, казалось бы, давно и безвозвратно утраченные! Эх, была — не была…

— Ваше Величество — я вновь услышала пленительный голос прекрасного графа. Судя по всему, он уже пришел в себя, и вновь готов взять инициативу в свои руки — вон как мило замурлыкал, аж слушать приятно… — Ваше Величество, я бы хотел обратиться к своему старшему сыну… Прости, сынок, что не узнал тебя сразу — ты так изменился за все эти годы! Но меня можно понять — помню тебя совсем маленьким ребенком, а с тех пор…

— Если можно, то прошу сделать вашу проникновенную речь как можно короче — оборвал словоизлияния графа Вен. — Все же сейчас проходит прием, и Его Величество приветствует свою бабушку, которую он не видел долгие годы, а выяснение ваших семейных проблем несколько затянулось, причем инициатором всего этого разбирательства явились не мы, а ваш младший сын…

— Разумеется, разумеется… — закивал головой красавец. — Я бы хотел попросить своего сына Дариана вернуть мне камни Светлого бога — все же они должны находиться в нашем замке… Мы все же одна семья

Граф, конечно, наглец первостепенный, и до Кисса ему нет никакого дела — вон, даже объясняться с вновь найденным сыном не захотел, сразу решил давить на жалость и пробуждение родственных чувств, а о прошлом лучше вообще не упоминать — там по отношению к старшему сыну у красавца-папаши не отыщется ничего достойного. Как раз наоборот… Да и стоит ли вспоминать о прошлом?! Что ни говори, а для графа главное — заполучить назад свои камни, и ради этого он пойдет на многое… Но окончательное решение все же должен принять Кисс. Все идет несколько не так, как мы предполагали, более смешанно и сумбурно, хотя и близко к тому, как первоначально рассчитывал Вен, опытный царедворец…

Кисс несколько мгновений молчал, а потом чуть устало сказал:

— Хорошо. Я верну тебе камни, но только лишь в том случае, если ты сейчас расскажешь правду о смерти моей матери и о том, как у тебя появились копии пропавших камней Светлого бога…

Не могу судить, о чем в тот момент подумал прекрасный граф, но он не колебался ни секунды. Красавец, как обычно, думал только о себе и о том, как получить желаемое… Из его завораживающей речи стало известно, что его кошмарная и злая плебейка-жена сделала все, чтоб погубить милую северную принцессу и ее сына, и о том, что Кристелин, догадываясь о том, спрятала камни Светлого бога — как видно, этим своим поступком молодая женщина старалась выторговать жизнь себе и своему сыну, но ее надежды не оправдались… Говорил о том, как его заставили сделать все для того, чтоб оболгать королеву Харнлонгра, и он был вынужден подчиниться… А поддельные камни… Его просто вынудили их взять, и не мог не подчиниться из опасений как за собственную жизнь, так и за жизнь своего младшего сына, оставшегося без матери…

Из слов прекрасного лгуна вырисовывалась такая трагическая история мятущейся и страдающей души, вынужденной подчиняться воле жестоких обстоятельств и губить прекрасных женщин, что у многих из слышавших на глаза невольно наворачивались слезы, и они были готовы простить бедному страдальцу все обманы, все, до единого…

А ведь милый граф и тут может вывернуться! — невольно подумалось мне. Даже наверняка вывернется. Он постарается не только выйти сухим из воды, но еще и обелить себя перед всеми… Шустер, ничего не скажешь! Но с его многолетним опытом в обмане и жизни за чужой счет подобное не должно удивлять. Чуть позже этот ловкач еще и гордиться собой начнет, а может, и сам поверит во все то, что только что сказал… Вот-вот граф протянет руку к Киссу, вновь ожидая ощутить в своей ладони столь привычную ему тяжесть древних камней… Что ж, будем радоваться хотя бы тому, что с Кисса снято звание бастарда, а с королевы Мейлиандер — обвинение в черном колдовстве: граф настолько убедителен и точен в мелочах насчет тех посланцев Нерга, которые вынудили его пойти на преступный оговор, что я могу только развести руками…

Наверное, все произошло бы так, как и рассчитывал граф Д'Диаманте, если бы не Алиберта. Едва прекрасный граф закончил свое долгое и печальное повествование, как она оказалась возле неподвижно стоящего Кастана. Очевидно, в другое время эта женщина и близко бы не подошла к трону короля, но сейчас, после всего услышанного, да еще и подогретая вином (похоже, Алиберта, выслушивая речь графа, приняла еще стаканчик, а то и два), она, на правах невесты, решила, что ей все позволено. А может, от излишне выпитого она потеряла чувство меры… Подойдя к Кастану, Алиберта громко спросила:

— Если я правильно поняла, то титула графа у тебя уже не будет?

— Увы, деточка! — в печальном голосе папаши Кисса была, кажется, собрана вся вселенская скорбь. — Я понимаю ваши чувства, но, согласно правилам и традициям, титул по наследству должен будет перейти к тому, у кого в руках наиболее ярко светятся камни Светлого бога, то есть к моему старшему сыну Дариану…

— Так на кой ляд ты мне в этом случае нужен? — обращаясь к Кастану, пьяно икнула Алиберта. Да, она явно хватила лишку. Ой, бестолковая, ты что, совсем не соображаешь, где находишься!?. Хоть бы остановил ее кто! Или оттащил подальше от этого места… — По-твоему, я должна платить такие огромные деньги за сомнительное удовольствие видеть своим мужем голоштанного дворянина без титула?! Еще чего! Нищих аристократов на мой век хватит, тем более что твоя вечно недовольная морда мне успела надоесть до тошноты уже за эти два дня! Те долги, что накопились, оплачивай сам, голодранец! Все, наша помолвка расторгнута, ищи себе какую другую дуру, у которой в кошельке водятся деньги, и я тоже отыщу себе кого получше! Тем более что для меня это не составит никакого труда…

Слова Алиберты явились той последней каплей, что переполняет чашу. Кастан, и без того доведенный до белого каления всем происходящим, едва ли не взорвался от ярости. Люди, находящиеся в таком состоянии, опасны, и Кастан это доказал в полной мере.

— Вы все еще не раз пожалеете о случившемся — даже не сказал, а прошипел он, почти не владея собой. — Все без исключения… А для начала знайте: ты, потасканная старая дура, никогда и никому из мужчин не была нужна — всех привлекали только твои деньги! Ни одному уважающему себя человеку не нужна хамка-простолюдинка, ведущая себя, словно грязная свинья! Появиться на людях с такой шлюхой, как ты — это публичное унижение!.. А тебя, белобрысый ублюдок, я ненавидел с детства и жалею о лишь о том, что хотя моя мамаша и успела прибить твою мать, но не смогла вовремя стереть в порошок такую дрянь, как ты!.. Что касается тебя, папаша, козел ты блудливый…

Кастан не договорил, потому что Алиберта, до предела возмущенная словами бывшего жениха, отвесила ему хлесткую пощечину. Рука у несостоявшейся невесты была тяжелая, да и обида придала ей немало дополнительных сил — вон, Кастан от полученной оплеухи едва сумел удержаться на ногах…

Да, голова под изрядным хмельком вместе с вкупе с отсутствием элементарного воспитания и умением себя вести должным образом заставили неумную бабу совершить роковой поступок, жуткие последствия которого она себе не могла представить.

Я в первое мгновение даже не поняла, что случилось, когда Кастан дважды взмахнул рукой, после чего прекрасный граф и Алиберта, каждый схватившись за свою шею, стали падать на пол, а Кастан, в два прыжка оказавшийся у высокого окна, вышиб цветные витражи и выпрыгнул наружу…

Под шум и испуганные крики людей в зале я подбежала к упавшим, то поняла, что им уже ничем не поможешь: очевидно, в рукаве Кастана заранее был спрятан длинный узкий кинжал, наточенный до немыслимой остроты… Как же я не заметила ножен, прикрепленных к руке брата Кисса?! Хотя его не заметили и те, кто был обязан следить за порядком на этом приеме… И вот результат — одним взмахом Кастан едва ли не подчистую снес голову с плеч Алиберте, а другим — отцу… Помочь тут невозможно, как ни старайся — смерть у обоих была почти мгновенная…

Я смотрела на Кисса, стоявшего на коленях возле графа, неподвижно лежащего на мозаичном полу, и видела, что по лицу парня катятся слезы, причем не притворные, а искренние — какой бы скотиной в жизни граф не был, что бы не произошло в прошлом и сколько бы этот человек не принес горя окружающим, но, тем не менее, в глубине души Кисс по-прежнему и искренне любил своего отца.

Что это блестит на полу? Наклонившись, подняла упавшие камни Светлого бога. Очевидно, увидев, что сотворил Кастан, Кисс выронил камни, и даже не вспомнил о них…

Не знаю, что тут можно сказать… Единственное, что сейчас приходит на ум — подобного продолжения праздника в королевском дворце Харнлонгра никто не ожидал…