Эрбат. Пленники судьбы

Глава 22

К'Рен, надо отдать ему должное, коротко, но четко пояснил нам подробности того пути, по которому надо было идти, чтоб добраться до указанного им места. К сожалению, дорога до границы заняла у нас куда больше времени, чем мы рассчитывали. Если судить по той карте, что нам дал К'Рен, то, направляясь к границе по-прямой, без всяких отклонений от маршрута, мы бы к ночи добрались до нужного нам места.

Однако в жизни все далеко не так просто. Естественно, сейчас ни о какой езде по дорогам не могло быть и речи — вполне может оказаться так, что нас уже ищут и здесь. Прежде всего, нам надо было таким образом умудриться пробраться к указанному на карте месту, не попадаясь при том на чужие глаза. Этого можно достичь только одним образом: ехать не по дорогам, а по самым безлюдным местам: именно оттого все попадающиеся на нашем пути селения мы заранее старались объезжать как можно дальше.

Местность вокруг была такой, что далеко не везде можно проехать по сухим каменистым полям, или же по холмам, чуть ли не сплошь поросшим густым кустарником с длинными и острыми шипами… На нашем пути попадались и редкие рощицы, иногда мы проезжали мимо селян, работающих на своих клочках земли. Каждый раз люди разгибались и смотрели на нас — очевидно, проезжающие в этих местах были нечастыми гостями. Но если принять во внимание, что на всех нас была форма стражников (пусть даже у Оди за спиной и висел плащ, прикрывающий лохмотья от разодранного мундира), то вряд ли мы хоть у кого-то вызывали подозрения — мало ли куда и по какой надобности могут ехать стражники…

К сожалению, дело осложнялось еще и тем, что по дороге к границе нам надо было пересечь две довольно оживленные дороги. С первой дорогой нам повезло — мы подъехали к ней в то время, когда на землю обрушился полуденный зной, и в пределах видимости никого не было. Так что через эту дорогу мы перебрались довольно удачно.

А вот с другой дорогой вышла заминка. Дорога, хотя и считалась проселочной, но, тем не менее, движение по ней было очень оживленным. Мы, затаившись за находящейся вдали огромной грудой камней, наблюдали за теми, кто движется по этой дороге. Каждую четверть часа там проезжали по двое верховых стражников, и в пределах видимости постоянно кто-то находился: пешие, конные, или же куда-то ехали селяне на телегах. Конечно, эти люди обратили бы внимание на то, что четверка стражников движется не по дороге, как это положено, а пересекает дорогу несколько иным образом — поперек… Что ни говори, а это примета, которую ни в коем случае не стоит оставлять за собой. Кроме того, почти за те три часа, что мы здесь прятались, по дороге дважды проезжали небольшие военные отряды. Ну да, все верно: здесь, ближе к границе, находятся поенные гарнизоны. Понятно, что в этом случае нам следует быть вдвойне, а то и втройне осторожными. К тому же местность по обоим сторонам дороги была открытой, хорошо просматривалась, так что нам пришлось долго ждать подходящего момента. Лишь только когда мы поняли, что вблизи никого нет — вот тогда решились пересечь дорогу. Это довольно большое расстояние мы буквально пролетели, не останавливаясь, и подгоняя лошадей так, как только могли. Кажется, проскочили удачно, в тот короткий промежуток времени, когда дорога была пустынна…

К ночи мы успели дойти до большого поля, сплошь покрытого хаотично нагроможденными камнями — это тоже было одним из мест, указанных на карте К'Рена. Продвигаться дальше не было никакой возможности — лошади просто-напросто переломали в темноте свои ноги. Именно здесь, среди этого нагромождения камней, мы и решили остановиться на ночь. Пока на землю окончательно не упала ночь, мы сумели пробраться пот узкой дорожке среди валунов к одному из каменных завалов. То, что издали казалось едва ли не сплошной стеной камней, вблизи выглядело как место, укрытое от чужих взоров, и там вполне можно переночевать, причем сравнительно безопасно.

Что ж, не мы одни такие сообразительные. Похоже, в этом месте частенько останавливались на ночевку те, кто не стремился попадать на чужие глаза. Кто? Да хоть те же контрабандисты. Вон, под несколькими огромными валунами, соприкасающимися верхушками, имеется даже старое кострище. Удивительно, но уже за несколько шагов от этого места огонь костра совсем не виден — камни расположены так плотно, что закрывают свет со всех сторон. Повезло — мы могли безбоязненно разжечь костер, не опасаясь того, что его кто-то увидит со стороны.

У костра управлялся Оди. Парню доставляло огромное удовольствие не только смотреть на веселые язычки огня, но и готовить на том огне еду, причем этим делом он просто-таки наслаждался, и не хотел, чтоб мы ему помогали — сам, дескать, справлюсь, без вас. Самая простая работа доставляла парнишке истинную радость. Вот и сейчас Оди деловито поджаривал на огне хлеб и колбасу, которые мы купили еще в Траб'бане е. К этому времени нам всем уже было хорошо известно, что горячий хлеб, поджаренный на огне, Оди считал самой вкусной едой на свете. Ну, если учесть, чем его кормили раньше…

Тем временем Кисс, достав карту, вновь внимательно изучал ее.

— Ну, что скажешь? — присела я возле него.

— Пока что мы вот здесь — ткнул парень пальцем в точку на карте. — К сожалению, за день смогли пройти меньше, чем я рассчитывал. А это плохо, очень плохо! Время работает на них, а не на нас… Сейчас вроде и до границы осталось не так далеко, но до нее еще дойти надо…

Недосказанное повисло в воздухе. И так было понятно: завтра мы или сумеем перейти границу и окажемся в Харнлонгре, или… Ну, о втором «или» лучше не думать.

Не знаю, как другим, а мне совершенно не хотелось есть. Кажется, и всем остальным, кроме Оди, тоже кусок не лез в горло. Возможно, за эти дни мы просто устали. Поэтому Оди пришлось доедать за нами большую часть ужина (что, кстати, парнишка делал с большим удовольствием), а мы… У всех было желание хоть немного забыться и беспрестанно смотреть на танцующие язычки огня, один только вид которых успокаивал и давал обманчивое ощущение безопасности.

Сна тоже не было. Зато был свет костра среди стоящими сплошняком огромных камней, за которыми стояла непроглядная темнота, и здесь, среди укрывающих нас камней было так хорошо, что хотелось продлить это ощущение покоя.

Наверное, от этого чувства временной безопасности Марида внезапно спросила Кисса о том, о чем не решалась заговорить раньше:

— Молодой человек, я все хочу вас спросить: к семье герцогов Белунг вы имеете какое-то отношение?

Я, если честно, от такого вопроса даже растерялась, но пока решила промолчать — все же вопрос был задан не мне.

— Какое отношение к семье сиятельного аристократа может иметь обычный голодранец? — голос Кисса нисколько не изменился. — Ровным счетом никакого.

— Я понимаю… — закивала головой Марида, — я понимаю… Только, знаете, когда я смотрю на вас, то будто вижу перед собой другого человека, ныне покойного, благослови Небеса его несгибаемую душу! Он был моим добрым другом, к которому я испытывала искреннее уважение, хотя (надо признать со стыдом!), я перед ним в некотором роде очень и очень виновата. Вы, молодой человек, похожи на него. Я бы даже сказала, удивительно похожи…

— Польщен — меж тем в голосе Кисса ясно были слышны нотки раздражения.

— Может, мне это просто кажется… — вздохнула Марида. — С течением времени воспоминания сглаживаются из нашей памяти…

— Не все — жестко сказал Кисс.

— Верно — в голосе Мариды была усталость., — Некоторые остаются с нами на всю жизнь, как бы мы не пытались выбросить их из памяти… А герцог Белунг… Если бы не он, не его вмешательство, то я не знаю, что тогда, много лет назад, было бы со мной. Возможно, я взошла бы на костер…

— Дело зашло так далеко? — непонятно о чем спросил Кисс.

— И даже более того… — эхом ответила Марида.

— Как же вы до всего этого допустили, уважаемая атта? — в голосе парня были сочувствие и досада. — Хотя зная его, я могу предположить все, что угодно.

— Вот с тех пор я и плачу за свою ошибку… И ведь знала же я, что ему нельзя доверять, но, тем не менее… Прямо как нашло на меня непонятно что, и противиться этому я не могла, да, честно говоря, и не хотела…

Так, этот разговор пора прекращать, а не то он их обоих явно тяготит. О чем они говорят — об этом я, конечно, не знаю, но могу догадаться…

— Кисс, — вмешалась я, — Кисс, мне вот что непонятно: ведь К'Рену было по силам просто отобрать у нас шкатулку, а нам самим перерезать горло… Во всяком случае, он мог попытаться это сделать. А что: свидетелей нет, и шкатулку он может спокойно забрать себе! Но вместо этого он решил помочь нам убраться из города… Отчего?

— Надо же, как тебя любопытство гложет! Разве не понятно, в чем дело? Нет? Поясняю: прежде всего у него завелась крыса, и он нам об этом сказал без утайки… Не открывай недоуменно рот, крыса — это тот, кого стража подослала к нему, или же просто так хорошо повязала, что он вынужден сообщать им обо всех действиях своего хозяина. В нашем случае этот кто-то во всех подробностях стучит на К'Рена, и докладывает страже о всех его действиях, так что уважаемому торговцу надо быть вдвойне осторожным. Убить нас, конечно, можно, только вот потом придется возиться с телами, а это, скажу я вам, большая проблема: — незаметно спрятать и вывезти трупы сделать так, чтоб в городе, где объявлено особое положение, совершенно невозможно, незаметно спрятать и вывезти трупы, а закапывать их в городе весьма рискованно. Кроме того, мы просили его раздобыть нам форму стражников на четверых человек, а это значит, что кое-кто из нас остался на свободе, а это уже серьезно…

— Вряд ли это могло остановить К'Рена.

— Далее, — продолжал Кисс. — Дело еще и в той шкатулке, что мы ему принесли, вернее, в содержимом этой шкатулки. То, что хозяин этого добра поднимет шум до небес, желая вернуть похищенное — это даже не обсуждается, все так и будет, причем будет обязательно. Гал'ян не дурак, сразу поймет, чьих рук это дело. Если мы исчезнем незаметно, то вскоре начнут трясти всех скупщиков краденого, и в первую очередь самого К'Рена, а вот если мы сумеем сделать ноги из Траб'бана, то, скорей всего, решат, что беглецы шкатулку унесли с собой. Ну, а так как нам живым сдаваться нет смысла, то К'Рен вполне обоснованно рассчитывает на то, что с нашей гибелью все концы уйдут в воду. Знала бы ты, сколько стоит содержимое шкатулки Гал'яна, то поняла бы расчет К'Рена. Столь ценный товар, да еще в таком количестве, не часто попадает в руки…

— Опять непонятные сложности!

— Ошибаешься, в этом вопросе как раз все очень просто. Для К'Рена было куда удобней и выгодней спровадить нас за пределы города. Плодить трупы — далеко не всегда самое лучшее решение проблем. Частенько куда выгоднее и удобнее оставить кого-то в живых… К тому же он не так дорого и заплатил за эту шкатулку — отдал нам маршрут, которым его люди уже не могут пользоваться. А, да, там была еще форма стражников и карта Нерга… По сравнению со стоимостью содержимого шкатулки это такая мелочь, что ее можно не брать в расчет.

— Кисс, — задала я давно интересовавший меня вопрос, — Кисс, а где ты так хорошо научился открывать замки?

— Все там же…

— Расскажи, если тебе не трудно!

— Зачем?

— А если и я вас об этом же попрошу? — вновь подала голос Марида.

— И для чего вам это надо знать?

— Знаете, молодой человек, вы так ловко управляетесь с замками!.. Удивительно!

— Жизнь на улице многому учит… — Кисс пошевелил палочкой в костре. — В том мире пропитание добывается как праведными путями, так и теми, что весьма далеки от праведности. Когда бездомные дети еще малы — тогда они еще представляют из себя однородную массу, а когда становятся старше — вот тогда и начинается расслоение. Кто оказывается ни на что не годен, в том числе и к борьбе за выживание, тот обычно пропадает, а более толковые приноравливаются, как могут, в силу тех способностей, которыми их одарил при рождении Всеблагой. Я учился воровать, но подобное у меня выходило не очень хорошо. Это — не мое, тем более что для этого надо иметь особую ловкость, которой у меня не было. Потом попрошайничал у храмов, но и с этим пришлось быстро завязывать, хотя денег оттуда я приносил немало. Пожалуй, куда больше всех остальных пацанов, просивших милостыню рядом со мной. Но это дело опасное…

— Почему?

— Отчего я не хотел стоять с протянутой рукой возле храма? Прежде всего опасался, что меня кто-то может узнать, хотя шанс встретить кого-то из тех, кто знал меня раньше, был крайне невелик. Но главное в другом… Боги одарили меня красивыми волосами — тут Кисс непроизвольно провел рукой по своей голове, хотя сейчас его удивительные волосы были собраны в уже привычный мне хвост. — Я с раннего детства понимал, как меняется мое лицо, если волосы распущены… Сразу получается очаровательный малыш, которого многих из числа жалостливых людей так и тянет погладить по кудрявой головке и сунуть конфетку. Ну, с поправкой на драную одежду и несчастный вид конфетку обычно заменяли на монетку, причем не на одну…

— Так это же хорошо!

— Беда в том, — не обратил внимания на мои слова Кисс, — беда в том, что милый ребенок на ступенях храма привлекал внимание не только жалеющих людей и сочувствующих дам, но и кое-кого из числа тех извращенцев, от которых надо держаться как можно дальше, и с кем лучше никогда не иметь никаких дел. В общем, пацаны меня с самого начала просветили, что к чему… Я, конечно, от таких мудаков шарахался, да только тот народ весьма наглый и бесцеремонный, и на них не действует никакая грубость. К тому же они привыкли добиваться своего. Особенно это относится к тем пресыщенным козлам, у которых полно денег, и кто уже перепробовал многое… Такие извращенцы частенько крутятся возле храмов, выискивая себе среди обездоленных детишек из числа тех, кто посмазливей… Короче, после того, как меня однажды попытались украсть, я понял: чтоб подобное не повторилось, я должен или стричься наголо, или убирать свои волосы в тугой хвост. Первое для себя я полностью исключил, так что с той поры и стягиваю свои волосы крепким ремешком. Кстати, это довольно удобно… Хм, что-то я отвлекся от основной темы. Мы ведь говорили о замках?

— Не совсем. Мы спрашивали тебя, где ты научился их так ловко открывать?

— Верно… Так вот, меня всегда интересовало, как сделана та или иная вещь, и особенно это относится к самым разным механизмам… Однажды туда, где мы с пацанами обитали, ввалился сбежавший из тюрьмы мужик, у которого руки были скованы за спиной. Помнится, я тогда долго ковырялся, но все же сумел щепкой открыть замок у наручников — сообразил, что к чему… Позже выяснилось, что замок был не простой, а особо сложный, с секретом. Ну, та тот мужчина… Позже он рассказал обо мне своему приятелю, который как раз и занимался тем, что… Ну, скажем так — приятель ковырялся в самых разных замках, и в этом деле был великий дока. Так вот, тот приятель забрал меня к себе из ватаги, и несколько лет я у него был кем-то вроде подмастерья. За это время я понял многое, но главное заключалось в одном: при должной сноровке и сообразительности открыть можно практически любой замок.

— А потом?

— Увы, но мой наставник однажды совершил роковую ошибку, нарушил свой собственный закон, которому, кстати, раньше следовал неукоснительно: нельзя идти на дело под хмельком. Есть правило: голова должна быть ясной, пальцы — ловкими, а ноги — быстрыми. К сожалению, он сам же это правило и нарушил, за что, собственно, и поплатился… Искали и меня, как его сообщника, так что я вынужден был унести ноги как можно быстрей, а заодно и как можно дальше. С тех пор я стал вольной птицей, куда хотел — туда и летел… Все, обо мне мы больше не говорим. И вообще, господа хорошие, нам всем надо ложиться спать — завтра опять тяжелый день. Я буду дежурить первым, потом меня сменит Оди, а наутро — Лиа…

Как только рассвело, мы покинули место ночлега. С вечера мы не заметили, и лишь с восходом солнца увидели вдали размытые очертания гор. Невольно вспомнилось, как совсем недавно мы уже пересекали границу между Нергом и Харнлонгром. Тогда едва ли не вдоль всей линии границы были стянуты серьезные силы, а вот что творится на границе сейчас? Скорей всего, нас ожидают на всех переходах, причем везде выставлены усиленные отряды. И хотя тот переход, к которому направляемся мы, давно считается заброшенным и забытым, все же… Не исключаю, что мы идем в очередную ловушку… Что ж, будем надеяться на лучшее, все одно нам ничего иного не остается…

И еще я поняла, отчего здесь раньше частенько ходили контрабандисты. Неровная холмистая местность, множество оврагов, беспорядочные нагромождения камней — все это, конечно, сдерживало продвижение людей, и в то же самое время давало возможность в случае опасности или надежно припрятать груз, или же спрятаться самим. Да и стражников в этих местах мы не заметили, что и понятно: передвигаться здесь — это почти наверняка ломать ноги себе или лошадям. Недаром К'Рен советовал нам передвигаться по этим местам с особой осторожностью, и в этом он был совершенно прав. Но все равно контрабандисты находили лазейки даже в горах, хотя я далеко не уверена, что об этих лазейках не было известно таможенникам или страже.

То место, к которому мы направлялись, и было одной из таких лазеек, и тоже располагалось на горной гряде, пусть та гряда была не такая большая и длинная, как у Перехода. Скорее, это была неширокая линия скал, надежно разделявшая две страны. Вернее, то, что часть границы между Харнлонгром и Нергом проходила по горной гряде — о том нам было хорошо известно: разок мы ее уже переходили… Тем не менее сейчас со стороны эта гряда выглядела как острые, обрывистые скалы, состоящие, казалось, из одних прямых стен, неприступных и непроходимых.

Итак, нас ждал очень опасный переход среди скал и обрывов, но беда и в том, что этим переходом не пользовались уже несколько лет. Почему? На это имелась достаточно серьезная причина, и, если честно, то я сомневалась, что нам удастся осуществить задуманное. Ну, это мои мысли, и вслух я их не распространяла — не стоит сеять панику и уныние раньше времени.

По словам все того же К'Рена все дело было в том, что землетрясение, произошедшее несколько лет назад в здешних местах, разрушило часть тропы, по которой передвигались его люди. Беда в том, что тропа проходила по самому краю скалы, над глубоким обрывом. Пусть землетрясение не было сильным, но вот та дорога в горах пострадала достаточно серьезно. Ее пытались было наладить, но вскоре на это дело махнули рукой — бесполезно, надо положить слишком много труда и сил, да и уцелевшие при землетрясении части тропы стали не такими надежными… Куда проще придумать что-то иное, или же проложить дорогу в другом месте. Именно с той поры в здешних местах и нет той лазейки, которая давала возможность заработка (пусть и не очень праведного) очень многим из местных жителей.

Где-то после полудня мы подъехали к небольшому селению, стоявшему неподалеку от начинающейся линии скал. Даже не знаю, можно ли это назвать селением: всего лишь несколько жалких глинобитных домишек, стоявших на солнцепеке, да еще и с потрескавшимися от времени стенами. Похоже, что хозяевам во этого нет никакого дела, и им даже лень лишний раз пошевелиться, чтоб привести свои дома в порядок. Тощие куры лениво барахтались в сухой пыли, а несколько худосочных коз, привязанных к длинным веревкам, уныло жевали давным-давно высохшую на солнце траву. Тишина, не видно никого из людей… Казалось, что время здесь остановилось еще в незапамятные времена, и с той поры так и не сдвинулось с места — нет такой силы, которая могла бы нарушить сонное спокойствие здешних мест, забытых Богом и людьми.

На первый взгляд кажется, что тут, на отшибе, могут лишь только доживать свой век забытые всеми старики, причем эта жизнь проходит печально и тоскливо… Вон, один из таких стариков показался на пороге своего дома, но почти сразу же скрылся, закрыв за собой дверь. Хм, а он не желает встречаться со стражниками… Между прочим, подобное не очень-то вяжется с образом жителя заброшенных мест, где появление каждого нового человека — это событие, и живущие на отшибе люди стараются хоть немного пообщаться с приезжими, хотя бы для того, чтоб выведать последние новости. Ведь надо же хоть о чем-то говорить между собой бесконечно долгими днями и вечерами…

Наверное, именно оттого, что здесь больше не было лазейки, с помощью которой раньше осуществляли рискованный переход через горы — именно по этой причине в этом крохотном селении не было никакой охраны — ни стражников, ни военных. Незачем распылять понапрасну силы, раз всем известно — в этом месте нет никакой возможности перейти через скалы.

Мы остановились у крайнего дома, как нам и говорил К'Рен. Все правильно: красными кирпичами на земле у входных дверей в дом выложена небольшая площадка, а это хорошая примета — с другой не спутаешь. Значит, нам нужен хозяин этого дома. Надеюсь, для стороннего взгляда наша остановка выглядит очень правдоподобно — приезжие желают что-то узнать у хозяина… Правда, тот не показывался. Тогда Кисс, не сходя с Медка, громко сказал:

— Хозяин, где ты? — а сам чуть заметно покосился в мою сторону. Я кивнула — все в порядке, в доме всего один человек, да и тот вот-вот выйдет.

И верно: неслышно распахнулась дверь (надо же, а петли тут смазаны на совесть!) и на порог вышел старый человек. Впрочем, если судить по тому, как легко он двигался, в старики его записывать не стоит. Пожалуй, он нарочно старается выглядеть гораздо старше своего возраста, а в действительности этот «дед» — человек средних лет.

— Что угодно господам стражникам? — а голосс у него хотя усталый и дребезжащий, но в нем то и дело проскальзывают сильные молодые нотки.

— Подойдите поближе… — Кисс не приказывал, а просил, и старик, кажется, это понял. Он без промедлений подошел к нам.

— Ваш друг передает вам привет, и сообщает, что пять золотых вы можете найти через две седмицы в известном вам месте.

— В Траб'бане?

— Нет. Под камнем…

— Спасибо — с лица человека будто на миг спала маска и он стал казаться моложе. — Но это не все…

— Ловите! — и Кисс бросил мужчине ту железную монету с оттиском посередине, которую нам дал К'Рен. Вообще-то он дал нам две такие монеты, но одну из них мы отдали еще в Траб'бане, когда забирали в условном месте форму стражников, а вторую отдаем сейчас — без этой железной монеты, как без условного знака, мужчина нам вряд ли станет помогать. Ничего не поделаешь, таковы правила в том мире, с которым мы невольно соприкоснулись…

Мужчина ловко поймал летящую монету и цепко глянул на нее… А ведь я не ошиблась: этому человеку еще нет и сорока лет, просто он выглядит старовато, да еще и усиленно старается делать вид, что его годы уже давно приблизились к закату… Невольно вспомнила Трея — тот светловолосый парень выглядел куда моложе своего возраста, смотрелся едва ли не подростком, но тут уж многое зависит от воли Богов, от того, как и чем они тебя одарят при рождении… А интересно, наши парни, те, которых мы оставили на попечение Трея — как у них сейчас дела?.. Стоп, об этом пока думать не стоит…

Мужчина тем временем спрятал монету, причем сделал это настолько ловко, что я даже не заметила, куда она у него исчезла. Подобострастно склонив голову, мужчина заговорил, причем на этот раз в его голосе не было никаких дребезжащих ноток. Это был голос уверенного в себе человека, причем совсем не старого и хорошо знающего то, что он собирается сказать — как я понимаю, так говорят рассудительные люди с холодной головой.

— Вам нужно немедленно уходить отсюда. С вчерашнего дня тут четыре раза были стражники, и сегодня они уже дважды наведывались сюда. Судя по приметам, ищут именно вас. Еще вчера стражниками в соседнем доме был оставлен их человек, наблюдатель. Можете не сомневаться — он вас видел. Думается, этот дятел уже отправил голубя с сообщением насчет вас. Скоро здесь появятся стражники, а то и солдаты…

— Мне нужна схема прохода через горы.

— Я могу принести вам схему, но…Там же нет пути! Разве вам не сказали, что проход в здешних местах закрыт вот уже несколько лет? Произошел обвал, и именно оттого теперь тут никто не ходит. Все захирело…

— Я знаю. Давайте схему, и быстренько сообщите на словах, как добираться…

— Ну, раз вы настаиваете… Подождите. Я сейчас…

Мужчина скрылся в доме, а мы остались жариться под горячим солнцем. Я на всякий случай проверила этого человека. Ну, он нам не лгал, да и Койен подтвердил — тут идет честная игра. Во всяком случае, пока…

Тишина, только со двора одного из соседних домов взлетела птица. Голубь, кажется… Старик был прав: послали птицу с донесением. Хм, наводит на размышление, хотя и без того понятно, куда голубь полетел. Что ж, чего-то подобного и следовало ожидать. Сейчас уже нет никакого смысла сбивать птицу — голубь уже в полете, отлетел далеко и вряд ли мы его достанем, а идти на соседский двор и разбираться с человеком, отправившим птицу, тоже нет смысла — голубя этим назад не вернешь, а нам время понапрасну терять не стоит.

— Вот что, парень — сказал Кисс вернувшемуся мужчине, стараясь как можно незаметней прятать в карман схему, которую мужчина протянул ему с кружкой воды, за которой тот будто бы ходил в дом. — Как бы у тебя из-за нас неприятностей не было. Давай договоримся так: если тебя спросят, ты им скажи, что мы тебя о проходе в горах выспрашивали…

— Найду, что ответить — не первый год тут живу, многое знаю… Ну, давайте, отправляйтесь в путь, и пусть всех вас хранит судьба! Не знаю, на что вы рассчитываете, но все равно — удачи вам!

— И тебя пусть осеняют Пресветлые Небеса своей благодатью…

Мы вновь были в пути. Не знаю, кто был этот человек, к которому мы обращались, но надо признать: люди у К'Рена вымуштрованы неплохо. Даже мне понятно, что этот «дед» еще несколько лет назад водил через границу контрабандистов, причем делал это весьма умело, но сейчас дорога через горы закрыта. Можно не сомневаться в том, что у мужика нашлось, чем заняться, он и сейчас при деле, но понятно и другое: то землетрясение, что произошло несколько лет назад, лишило его основного заработка.

К нужному нам месту мы направились, уже не скрываясь — незачем. Если кто-то послал голубя, то можно не сомневаться — он проследит и за тем, куда именно мы едем; да и стражники тут вскоре должны объявиться, а те сразу поймут что к чему. Так что следы заметать нам некогда. Да и тому «деду» мы велели не таиться: дескать, спрашивали дорогу, я указал, а что по ней уже не пройти — о том говорить не стал, пусть сами разбираются, я этих дел не касаюсь и знать ничего не желаю… Очень надеюсь, что этот человек не пострадает.

Горы начинались не постепенно, а как-то сразу, будто они вырастали из-под земли чуть ли не сплошной стеной, словно не давали никому из людей возможности уйти отсюда. Так, где же тут начинается проход через эту небольшую гряду? Вспомним слова К'Рена, и посмотрим на ту схему, которую нам дал все тот же мужчина, усиленно изображающий из себя старика… Кстати, прощаясь, Кисс незаметно всунул ему несколько монет, которые вновь мгновенно исчезли в руках мужчины…

Итак, за этой грядой — Харнлонгр, только вот как их пройти, эти скалы? Там, где еще не так давно мы с боем прорывались через границу, линия скал была совсем небольшая. Да и здесь, говоря откровенно, ширина по-прямой не превышала полутора верст, но кто же в горах ходит прямо? И дороги, как таковой, здесь не было… К тому же официально это место считалось непроходимым — одни обрывистые скалы и пропасти. Но контрабандисты несколько лет назад тут все одно пробирались, пусть даже с немалой опаской и с одовольно тяжелым грузомпределенным трудом.

Хотя нужные приметы у нас были необходимые сведения, но, тем не менее, нам пришлось потратить немного драгоценного времени, разыскивая нужное место, то, откуда начинался путь через горы. Но когда мы уже скрывались за первым же поворотом среди скал, я оглянулась назад. Впрочем, не я одна… И каждый из оглянувшихся не столько увидел, сколько почувствовал — где-то вдали стала подниматься пыль… А может, это нам только показалось? Судя по тому, как отвела глаза Марида — не показалось…

— Кисс…

— Не оглядывайся! Иди вперед.

— Но… — это уже попыталась что-то сказать Марида.

— Уважаемая атта, идите, пожалуйста, вслед за мной. Следом за вами — Оди, а Лиа замыкает… И, Лиа, будь добра, поменьше оглядывайся назад — погоню это все одно не остановит…

— Понятно… — откликнулась я. — А если… эти начнут стрелять?

— Не начнут. Мы им нужны живыеживыми. И потом, они прекрасно знают, что дороги на ту сторону здесь больше нет — разрушена землетрясением. Деться нам некуда, а загонять дичь в угол многим даже нравится, ну, а что касается остальное остального — это задача должна решаться по обстоятельствам. других Можно будет взять нас измором, можно уговорами, а можно и при помощи магии. Так что без серьезной на то причины на нас понапрасну стрелы переводить не будут. Смысла нет… А если все же начнут кидать стрелы для острастки — ставь полог.

Все правильно: рано или поздно, но нас должны были нагнать. И все же лучше позже… И еще нам надо благодарить Пресветлые Небеса за то, что вокруг такие крутые и неприступные скалы — преследователям никак не обойти нас…

Тропой это назвать было никак нельзя — поросшая сухой травой и редким кустарником земля сменилась сплошным камнем. Еще немного — и мы стали продвигаться среди отвесных скал. Верхом на лошадях мы смогли пройти совсем немного, а потом соскочили на землю, и пошли по земле, ведя лошадей на поводу. Так лучше и надежней, понапрасну рисковать не стоит, особенно когда передвигаешься по такому нагромождению камней. Понятно, что и наши преследователи вряд ли сумеют скакать здесь верхом на лошадях — им тоже придется спешиться и направиться вслед за нами на своих двоих. Если кое-где можно было пройти без опаски, то в других местах нам попадались одни сплошные завалы из камня, и тут надо было хорошо подумать, куда в очередной раз можно поставить свою ногу…

Дороги, как таковой, здесь, конечно, не было. Кисс, глядя на ту схему, которую нам дал мужчина, уверенно вел нас по нужному направлению, будто знал, куда нам следует идти дальше. Кстати, заглянув через плечо Кисса я одним глазом посмотрела на схему. Ну, что тут скажешь — замечательно! Мало того, что она подробная сама по себе, так на ней еще и множество примечаний насчет расстояний и опасных мест! Спасибо тебе, «дед»!

Не знаю, сколько времени мы тут уже идем, петляя… Наверное, со всеми поворотами прошли версты две, а по-прямой, по словам Кисса, нет и полверсты. Ох уж мне эти горы! Такое впечатление, будто мы оказались в царстве камней. Окружающее чем-то напомнило мне Переход, только вот там широкое расстояние между скалами было превращено в ровную дорогу сотнями и сотнями тысяч ног прошедших по ней людей, а здесь были щели между скалами, в многие из которых надо было не входить, а едва ли не протискиваться. Не сказать, что на земле был полумрак, но и яркие солнечные лучи не всегда доходили до земли, застревали в высоких скалах.

Не раз сверху срывались камешки, и падали вниз, но, по счастью, в нас они не попадали. Н-да, если такой, сравнительно небольшой камешек, упав с большой высоты, заденет кого-то из нас, то тому «везунчику» придется невесело… Если же вот если такой падающий камень ударит лошадь, то она от боли вполне может выйти из повиновения (пусть даже и на короткое время), но все одно — это нас может задержать. Что ни говори, а в голове у каждого из нас только одно: успеть бы, успеть…

Еще один поворот вокруг каменной стены — и мы неожиданно оказались на площадке перед пропастью. Вернее, не совсем так. Справа от той площадки, на которой стоим мы, по краю каменной стены тянется что-то вроде неширокого каменного карниза, по которому, собственно, нам и надо идти. Страшно даже представить, что нам придется передвигаться по этому неширокому каменному выступу, чтоб только перебраться в Харнлонгр… Сейчас у нас начнется самый опасный участок дороги. Удивительное зрелище: пропасть едва ли не под ногами, каменные стены по бокам, устремленные ввысь, и мы, стоящие на краю… Глянешь вниз — дух захватывает! Если упадешь вниз, то нечего и надеяться на то, что сумеешь остаться в живых. Стоит только взглянуть на камни и валуны, устилающие далекое дно пропасти, как на душе становится очень неприятно…

Отчего-то мне внезапно вспомнился Серый Дол, хотя стоять здесь, бесспорно, куда опасней, да и лететь до каменного дна в этом месте придется подольше… Пропасть глубокая, вниз лучше не смотреть — страшно. Впрочем, будь даже эта пропасть среди гор чуть поменьше, для нас подобное ничего бы не изменило: все одно при падении туда любого ждет смерть. Но все равно от величия гор, от их суровой и страшной красоты захватывает дух.

Не знаю, как насчет остальных, а мне становится жутковато от одной только мысли о том, что придется идти по самому краю пропасти, да еще при том и вести за собой лошадей! Конечно, ширина этого карниза не так и мала — шага два-три будет, правда, не везде та дорога одинакова — где будет поуже, где пошире… Но главное: там может пройти не только человек, но и лошадь, если, конечно, она решится ступить на эту неровную каменную ленту над пропастью. Вон, наши кони уже начинают беспокоиться, и просто так, по собственной воле, на этот карниз они, похоже, ни за что не ступят. Только бы они не стали биться: — вот тогда, точно — все!

Интересно: в той стене, примерно на уровне полутора метров от того карниза, кое-где в стене вбиты деревянные штыри с прикрепленными в них железными кольцами. Тоже верно: вдруг у кого из тех, кто идет по узкой тропе над пропастью, голова закружится? Есть возможность удержаться, схватившись за такое вот кольцо…

Все правильно, все именно так, как нам и говорил К'Рен. Не обманул. Не знаю, что ты за человек такой, но думается, что с такими, как ты, можно иметь дело. И еще я почти уверена: та история с кладом, на которую мы поймали Тритона, с этим немногословным торговцем у нас бы не прошла…

— Так, нам сюда — кивнул Кисс в сторону карниза. — И не стоит понапрасну бояться, этот мост крепкий. Во всяком случае, до середины моста — без сомнений!

— А дальше?

— Дальше будет хуже…

Интересно, а как же здесь раньше проходили контрабандисты? Как мы поняли из слов К'Рена, здесь, по этому каменному карнизу, ходили не только люди, но и лошади с грузом. Наверное, те рисковые люди долго приучали своих лошадей не бояться высоты… К сожалению, у нас на подобное совсем нет времени, так что за то, чтоб лошади были спокойны — за это придется взяться мне… Что ж, наших бедных животных я успокоила, но никак не ожидала, что у меня на это уйдет столько сил, куда больше, чем мне бы того хотелось.

— Так, все направляются за мной! — шагнул вперед Кисс, ведя за собой Медка. — Я иду первым, и подобное даже не обсуждается. Этот каменный карниз, как вы понимаете, самое опасное место на всей дороге… Если сумею добраться до нужного места — вот тогда вслед за мной идете вы…

— Нам некогда ждать! — перебила его Марида. — Думаю, вы и сами понимаете, что на это у нас совершенно нет времени. Идем все вместе.

— Уважаемая атта, я представления не имею, выдержит ли этот карниз даже меня одного, не говоря о нас всех! Не стоит рисковать, тем более что мы не знаем…

— Простите, молодой человек, но я все еще надеюсь на то, что если раньше здесь проходили десятки хорошо навьюченных лошадей, то наш вес эти камни тем более выдержат. И потом, если нас схватят на этой площадке, то… На мой взгляд, в этом случае лучше прыгнуть вниз.

Вообще-то, по большому счету, сейчас правы оба. Но я склонна принять сторону Мариды: сейчас у нас совсем нет времени ожидать, пока Кисс дойдет до нужного места и даст нам знать, что все в порядке.

Это же понимал и Кисс. Поколебавшись мгновение, от пожал плечами.

— Пусть будет так… Дамы, если у кого-то из вас появилось желание падать в обморок, или устраивать сцены со страданиями — советую отложить эти излишества на более поздний срок. Сейчас подобные проявления слабости ну никак не к месту! Вниз не смотреть, к краю карниза постараться близко не подходить, в панику не впадать — это смертельно для всех! Да, и вот еще что: громко не разговаривать, к горам надо относиться с должным почтением. Лиа, отвечаешь за наших лошадей… Итак, дамы и господа, вперед. Учтите, что до первой остановки, нам надо пройти всего шагов пятьдесят… — и Кисс первым шагнул на каменный мостик над пропастью.

Правильно, подумалось мне, сейчас нам надо сделать всего шагов пятьдесят, а вот дальше пойдет еще опасней…

Кисс, Марида, Оди и замыкала наш маленький караван я. Как бы со стороны наблюдала за своими спутниками, и за собой, за тем, как все мы идем по смертельно опасной дороге. Кисс невозмутим — а иного я от него и не ожидала. Марида внешне была спокойна, хотя в душе, уверена, ей было безумно страшно смотреть на этот каменный карниз под ее ногами, но она этого никак не показывала. Мне тоже не по себе, но уж если Марида спокойна, то мне и подавно не стоит высказывать страха. Кстати, осуждать за эту боязнь никого не стоит — страх высоты сидит почти в каждом из нас.

И еще наши кони… Несмотря на все мои старания, они все же вели себя довольно беспокойно, и приходилось вновь и вновь их успокаивать. Если так дело пойдет и дальше, то моих сил надолго не хватит… Тем не менее пока они, хотя и похрапывают тревожно, но идут покорно. Однако я-то знаю, что если хоть одна из них выйдет из-под контроля, то в пропасть полетим мы все…

Заметно, что этой дорогой по каменному карнизу уже давно не пользовались — вот как кольца заржавели от дождей! Чувствуется, что давненько не касалась их человеческая рука — вон сколько же на них этих кольцах ржавчины!.. Да и нападавших упавших откуда-то сверху камней тоже хватало, и даже с избытком — как видно, они постепенно собирались здесь все то время, пока по карнизу никто не ходил. Так что наиболее крупные из лежащих здесь обломков идущему впереди Киссу приходилось откидывать ногой в сторону — не хватало еще, чтоб кто-то из нас споткнулся, случайно наступив на какой-то из этих во множестве валявшихся камней!

А вот Оди… Он с подлинным восхищением и восторгом смотрел на удивительное зрелище, открывавшееся перед его глазами. Кажется, он был единственный среди нас, кто не испытывал никакого чувства страха, ступая на неширокий каменный карнизвыступ. Вообще-то это понятно: я уже видела, с какой ловкостью этот изуродованный парень ползает по отвесным стенам. Не удивлюсь, если узнаю, что Оди, единственному среди нас, рисковый поход над пропастью представляет собой едва ли не удовольствие…

Эти самые полсотни шагов показались мне самыми долгими в жизни. Главное — смотреть прямо, и постараться не коситься в сторону обрыва. Вновь и вновь повторяла про себя: раз мои спутники спокойны, то и мне не стоит трястись от страха. И хорошо еще, что сейчас не было сильного ветра. Конечно, ветерок здесь был — не без того, но его можно было назвать средним, во всяком случае, нашему продвижению он не мешал. В который раз подумала: и как тут годами пробирались контрабандисты?! Да, рисковые люди… И когда же, наконец, закончатся эти самые пятьдесят шагов?! У меня складывается такое впечатление, что я уже прошагала в несколько раз больше…

Кое-где у нас складывалось такое впечатлениеНе могу отделаться от неприятного ощущения, будто карниз чуть заметно подрагивает под нашими ногами, а иногда снизу срывались срываются вниз небольшие камни. В таких случаях сердце невольно заходится от страха, особенно когда я довольно ясно ощущалачувствовала, что каменный карниз под нашими ногами не очень надежен. Пожалуй, в течение ближайших лет здесь все обвалится окончательно. Но это будет потом, а нам сейчас хотя бы дойти благополучно…

Фу-у, вот мы и дошли до чего-то, отдаленно напоминающего небольшую площадку. Сразу же за ней карниз обрывался, и вновь начинался шагов через пять-шесть. Так сказать, дорога прерывалась на эти самые несколько шагов. Не страшно, подобное произошло здесь очень давно — похоже, эти горы потряхивает время от времени. Но люди давно нашли выход из положения: у той площадки, где мы сейчас остановились, в небольшой расщелине лежали тяжелые деревянные мостки. Не знаю, кто их делал, и когда именно, но судя по их внешнему виду, изготовлены мостки были давненько, однако не потеряли ни крепости, ни надежности.

Кисс с трудом вытащил мостки из расщелины, причем они оказались удивительно тяжелыми — да, кто-то их делал на совесть, вон, даже к внутренней стороне мостков прикреплены железные полосы для дополнительной надежности. Недаром Кисс только вместе с Оди сумел положить эти деревянные щиты между двумя краями карниза. Получилось нечто вроде импровизированного моста, пусть и временного, однако по которому вполне можно перейти. У Кисса, во всяком случае, это получилось, хотя доски под ним и под Медком скрипели и даже чуть потрескивали, что неудивительно: хотя ими и не пользовались уже несколько лет, но все же эти мостки были изготовлены достаточно давно, и дожди, ветра, солнце и постоянные перепады температур сделали свое дело. Увы, эти когда-то очень крепкие доски уже не были столь надежными, как раньше. Надеюсь, Пресветлые Небеса помогут нам и здесь…

ВПонятно, что в этом месте надо переходить по одному — двоих доски могут не выдержать. Перешла Марида, затем Оди, собралась шагнуть на мостки и я, и именно в этот самый момент откуда-то сзади раздался требовательный голос:

— Эй, вы, стойте!

В подтверждение этим словам рядом с нами о камни ударилась стрела. Били не прицельно, больше хотели дать знать о себе. Невольно оглянулась назад…

Так, дождались: на площадке перед карнизом стояло несколько человек, судя по форме — солдаты армии Нерга, и, естественно, все, как один, вооруженные с головы до ног. Как мы заранее договаривались, мне пора ставить защитный полог. Пока еще нас только пугают, но в ближайшее время солдаты вполне могут перейти и к более активным действиям. Почти наверняка в нас стрелы бросать начнут… Блин, мужики, ну как вы не вовремя появились!

Ступила на подрагивающие и поскрипывающие доски… Сзади вновь повторили приказ остановиться, но голос особо не напрягают: понимают — в горах шуметь нельзя, опасно, может камнями накрыть и того, кого преследуют, и тех, кто преследует.

Шаг, другой по скрипучим мосткам… Едва ли не под ногами в дерево впилась стрела, мимо пролетела другая… Сейчас главное — не оборачиваться, все одно это ничего не изменит. А стрелки у них хорошие, и если б не защитный полог, то я бы давно слетела вниз. Надо же, тут всего несколько шагов, а идти по ним будет пострашнее, чем то расстояние, что мы уже сумели преодолели преодолеть за полусотню шагов по тому каменному карнизу…

Я только шагнула с мостков на каменный карниз и собиралась облегченно перевести дух, как под задней ногой моей лошади с треском проломилась доска, и нога бедного животного провалилась в образовавшуюся дыру. Насмерть перепуганная лошадь взвилась, резко замотала головой, и ее испуганное ржание просто-таки хлестнуло по нашим нервам. Меня едва не швырнуло в пропасть — все это время я крепко сжимала уздцы в руке, и если бы в последний момент не догадалась ослабить в своих руках кожаные ремешки, то, боюсь, от резких движений лошади мне было бы никак не удержаться на узком карнизе — враз слетела бы вниз…

Самое ужасное было в том, что моя прекрасная лошадь, на которой проехала чуть ли не половину Нерга, и к которой успела привыкнуть и привязаться — она меня уже не только не слушалась, но даже не хотела понимать. Первобытный страх перед высотой и боль от острых обломков доски, застрявших в ноге — все это полностью лишило ее рассудка. Возможно, в другое время я бы сумела с ней справиться, но сейчас это было невозможно. Мало того, что оставшиеся лошади от крика перепуганного животного вот-вот сами выйдут из повиновения, так вдобавок ко всему в нас еще и сыплются стрелы…

— Отпусти уздцы! — Кисс вырвал из моих рук яростно мотающийся поводок. — Отпусти, я сказал!

— Но там…

— Знаю, что там! Не слепой!..

В этот момент под окончательно обезумевшей от ужаса лошадью сломалась еще одна доска, и почти сразу же раздался новый треск… Все, отстраненно поняла я, все, ее уже не спасти… К тому же от лихорадочных, резких движений лошади мостки отодвинулись от стены, и постепенно сдвигались все дальше и дальше к краю карниза… Вон, в нас даже стрелять перестали, тоже смотрят на это жуткое зрелище — когда еще увидишь такой режущий душу кошмар! Еще несколько безумно-отчаянных рывков — и мостки вместе со страшно кричащей лошадью рухнули вниз…

Хорошо еще, что я чуть раньше сообразила: пока не поздно, надо постараться спасти остальных перепуганных животных. Вновь стала успокаивать их, хотя делать подобное с каждым разом становилось все труднее и труднее. Фу, кажется, удалось…

— Лия, с тобой все в порядке? — повернулась ко мне побледневшая Марида.

— Со мной — да, но вот моя лошадь…

— Лия, нам надо возблагодарить Богов за то, что подобное не произошло раньше!..

— Не смотрите вниз! — скомандовал Кисс. — Оди, я кому сказал — отойди от края! Упадешь еще…

— Она убилась — Оди отошел от края карниза, где до того стоял безо всякого страха перед высотой. — Совсем…

— Оди, не стоит… — чуть поморщился Кисс. — Все, идем дальше, времени на эмоции у нас нет. Лиа, ты у нас по-прежнему замыкаешь… И следи за лошадями! Впереди будет хуже…

Я покосилась в сторону площадки со стрелками. А народу там, надо признать, собралось уже немало, и все они явились по наши души… Пожалуй, Кисс прав: лишний раз назад лучше не оглядываться, надо просто идти вперед…

Кстати, здесь тоже находились мостки, и они тоже были спрятаны в небольшой расщелине у площадки. Все правильно: раньше люди ходили по этому карнизу в обе стороны, как в Нерг, так и из него… Может, вытащить эти мостки из расщелины и сбросить их вниз? Пожалуй, на подобное не стоит терять время, да и место тут довольно узкое — как бы кому-то из нас не свалиться вниз, пока будем возиться с тяжелыми досками…

Все тот же неровный карниз с выбоинами и неровностями, да еще и кое-где чуть ли не засыпанный камнями, а на то и дело летящие сзади стрелы я вообще старалась не обращать внимания. Нам бы дойти еще несколько десятков шагов до того места, как эта скала, вокруг которой мы движемся, как бы делает поворот, закругляется, и мы исчезнем с глаз наших преследователей. Не знаю, правда, надолго ли… Каждый из нас понимал: если уж на то пошло, то хорошо обученные солдаты сумеют преодолеть эти несколько шагов над пропастью и без мостков, а там они сумеют создать временную переправу, или что-то вроде того…

Хорошо уже то, что мы и скрылись от глаз преследователей. Конечно, так быстро от них не избавиться, но хотя бы ушли от чужих глаз, пусть даже всего лишь на какое-то недолгое время.

Еще немного — и мы вышли к тому самому месту, из-за которого этот путь перестали использовать контрабандисты. Ведь еще несколько лет назадне так давно и здесь был такой же каменный карниз, как и тот, по которому мы только что шли. Вернее, все еще идем… Но несколько лет назад в этом месте произошел то ли обвал, то ли землетрясение — кто знает! и часть каменной тропыкарниза рухнула вниз, так что сегодня дорога в этом месте обрывается. Конечно, шагов через сорок мы вновь видим все тот же карниз, по которому вполне можно продолжать путь, только вот как их сделать, эти самые сорок шагов? Беда в том, что обрушение слишком велико, и через эти сорок шагов не перекинуть ни мост, ни доски, да и рисковать понапрасну не стоит — в этом месте за последнее время участились обвалы и землетрясения.

Эх, пересечь бы этот провал, а после него нам останется пройти по краю карниза не более щестидесятишестидесяти шагов, и тогда обрыв закончится, а мы вновь окажемся среди скал, там, где можно идти не опасаясь того, что неверно сделанный шаг отправит тебя в пропасть…

И еще я поняла, отчего К'Рен, как выразился Кисс, сдал нам этот маршрут — все равно им больше воспользоваться невозможно. Дело в том что землетрясение повредило этот путь гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Вообще-то именно такой путь мы и просили — там, где нет дороги и оттого вряд ли в здешних местах будет пограничная охрана. И верно: никому из обычных людей тут никак и никому не пройти. К'Рен говорил о том, что разрушенный участок дороги составляет шагов тридцать, но, думаю, он вряд ли стал бы обманывать нас насчет действительного расстояния между двумя сторонами карниза. Возможно, кто-то из его людей неправильно замерил расстояние, а может дело в том, что еще какая-то часть дороги рухнула вниз чуть позже…

Так, теперь нам предстоит самое рискованное. Оди скинул с себя разодранный на спине мундир, и я вновь увидела, как на спине у парня развернулись жуткие щупальца. Парень вопросительно глянул на Кисса.

— Ну?

— Нормально, Оди. Давай… Госпожа, тут вы первая. И не спорьте — на это у нас просто нет времени.

— Сейчас…

Марида скинула с себя мундир, и осталась в обычной одежде жителей Нерга — об этом мы тоже договаривались заранее. Сейчас Оди предстояло перетащить всех нас через эти самые сорок шагов по отвесной скале, и тут уже имело значение многое, в том числе и вес человека. Вот мы и избавлялись от лишнего, чтоб Оди было легче тащить нас — все же мундиры из сукна весят не так и мало…

Оди обхватил женщину своими крепкими руками, а Марида сцепила пальцы в замок и закинула их за шею парня. Еще миг — и мы вновь увидели, как ловко Оди перебирает своими жуткими щупальцами по, казалось бы, совершенно ровной стене, перебираясь через провал. Крючочки, присоски, щетинки на жутких щупальцах — все это находило самые небольшие углубления в камне, крохотные выбоинки, небольшие выступы… Со стороны было жутковато смотреть на то, как Оди, будто огромный паук, тащит над пропастью старую женщину. А Марида, кажется, глаза закрыла… Это правильно, а не то все это уж очень страшно и непривычно, и я бы, наверное, в этот момент тоже не стала смотреть вниз…

Оди быстро преодолел нужное расстояние. Меньше, чем за минуту, Оди перетащил женщину на другой край карниза. Чувствуется, что Марида с трудом разомкнула сцепленные пальцы рук — все же страх у нее, конечно, присутствовал, и немалый, но вот мы уже увидели, как Марида стоит там, и даже пытается махнуть нам рукой, а потом чуть отходит от края карниза. А вот это правильно — мало ли что…

— Ловко… — оценил Кисс, бросая вниз наши мундиры. — Отдохнул бы, чадушко…

Но Они уже полз назад, и, судя по его виду, он даже не запыхался. Ну и сил у парня! Когда же Оди вновь оказался около нас, Кисс кивнул ему головой в мою сторону — мол, ее очередь, а я буду следующим… На мои попытки возразить парень лишь махнул рукой, и Оди без разговоров сграбастал меня в свои крепкие руки, и теперь уже вместе со мной полз по стене через провал к Мариде. Я не хотела смотреть вниз, но все же не выдержала и покосилась под ноги… Ой, жутковато: внизу, где-то далеко на дне, сплошные нагромождения камней! Невольно еще крепче сжала свои сцепленные и замок пальцы — хотя Оди крепко держит меня, но так все же спокойнее…

Вот и я шагнула на каменный карниз. Что ж, здесь хотя бы камни не шатаются под нашими ногами, и, будем надеяться, наш вес выдержат…

— Девочка моя! — обняла меня Марида.

— Оди… — повернулась я парню, но тот лишь пробурчал:

— Да помню я, помню, не забыл… — и он вновь отправился через провал. Мне стало стыдно — мы не дали парню даже перевести дух, сразу погнали назад…

Но Оди шустро добрался до Кисса, и через несколько мгновений они вдвоем отправились назад, по, можно сказать, уже привычному пути. Однако надо признать: в этот раз Оди передвигался куда медленней, чем в первые, когда переносил Мариду — все же парень начал уставать. Сколько бы не было у человека сил, но каждому из нас нужен отдых, хотя бы небольшой, и уж тем более требуется передышка после столь опасных и тяжелых передвижений.

Однако когда Оди и Кисс были уже совсем близко от нас, то внезапно подал свой голос Медок. Конь растерянно смотрел на нас и перебирал ногами на месте, будто спрашивал: отчего вы меня не взяли с собой, почему оставили здесь, зачем бросили? Медок, Медок, говоря по чести, мы все же надеялись, что сумеем перебраться в Харнлонгр вместе с нашими лошадьми, но, видно, не судьба, и взять тебя с собой нет никакой возможности…

Кисс и Оди ступили на карниз. Все в порядке, можно идти дальше, только нас вновь настиг отчаянный голос Медка. Кисс не выдержал, обернулся назад. Не сомневаюсь: будь на то его воля, он кинулся бы назад, к оставленному на карнизе коню, чей призывный голос просто переворачивал ему душу! Только вот Кисс понимал, что это бесполезно… В растерянности он провел рукой по голове, и случайно сдернул кожаный шнурок, стягивающий его удивительные волосы. Но парень не обращал никакого внимания на свои рассыпавшиеся по плечам волосы, и с такой тоской посмотрел на Медка, что мне стало тошно от этого взгляда. Будто с кем-то родным прощается навек…

Заметил это и Оди. Секундное замешательство — и парень вновь пополз по каменной стене назад, к оставленным лошадям. Понятно, что он собирается делать…

— Оди! — ахнула я. — Оди, вернись!

— Зачем тебя туда понесло? — рванулся Кисс к уползающему парню. — Давай назад!

— Мальчик! — растерянно вторила Марида. — Мальчик, не стоит…

Но Оди к тому времени уже переполз больше половины пути, еще немного — и он оказался на площадке, где оставленные лошади жались к скале, в ужасе кося глазами на пропасть в паре шагов от себя. Бедные лошади, завели мы вас, куда не надо…

Тем временем парень подошел к Медку, который доверчиво потянулся к нему. Ой, а ведь с Медком Оди не справиться — любое, даже самое умное животное испугается того, что вскоре увидит перед своими глазами. Ладно, силы у меня еще есть, и я махнула Оди рукой — мол, все в порядке, не беспокойся, Медок в твоих руках будет спокойным…

Немного магии — и Медок едва ли не застыл на месте. Затем мы увидели, что Оди будто поднырнул под коня, а когда, пошатываясь, с трудом приподнялся, то мы увидели, что Медок неподвижно лежал у него на плечах, а наш парень изо всех сил вцепился своими руками в ноги бедного животного. Более того — одним из щупалец он поддерживал безвольного Медка, чтоб тот не свалился на землю. Ой, не удержишь ты Медка, Оди, точно — не удержишь!

Но щупальца парня уже были на стене, и Оди медленно, тяжело, но стал передвигаться по направлению к нам. Однако на этот раз парень двигался не прямо, как это было, когда он перетаскивал нас. Сейчас Оди передвигался едва ли не рывками, причем мне показалось, что он направлялся не прямо к нам, а немного вверх, как будто стремился забраться как можно выше. Вернее, складывается впечатление, что Оди пытался подняться по этой стене не просто высоко, а очень высоко. Медок, милый, я понимаю, что тебе сейчас страшно, ты перепуган и ничего не понимаешь, и к тому же я напустила на тебя временное онемение… Прошу — потерпи еще немного, ведь если ты хоть разок дернешься, то все: не удержит тебя Оди, да и себя тоже…

Задрав вверх головы, мы смотрели на то, как Оди движется по стене, тем более, что со стороны это выглядит чудно и необычно: лошадь на плечах человека, да еще и окруженная жуткими щупальцами. Но я замечаю, как напрягаются эти отростки от той огромной тяжести, что лежит на плечах парня. Вот он с Медком на плечах преодолел часть пути, и вдруг одно из щупалец не нашло должной опоры, а из-под другого щупальца сорвался камень, на который опирался этот отросток, и Оди немного съехал вниз по стене. Медок, хотя и находился под магическим воздействием, но все же что-то почувствовал, чуть всхрапнул… Парень все же сумел найти опору и остановил падение. Неподвижно постояв на месте несколько мгновений, парень двинулся дальше. Вот он преодолел небольшое расстояние, и вновь съехал вниз… Все понятно: Оди здорово устал, а Медок весит немало. Тем не менее Оди вновь умудрился остановить падение. Снова замер на месте, а затем короткий отдых и опять началось медленное передвижение к нам…

Когда же Оди был почти рядом с нами, то получилось так, что он сам уже был немного ниже того карниза, на котором стояли мы. Ему бы подняться немного, хотя бы на сажень!.. Но вместо этого парень еще больше съехал вниз по стене, и вот он уже много заметно ниже нас…

— Оди! — голос Кисса звучал твердо. — Оди, спасай себя…

Мы прекрасно понимали, что Оди держится на пределе сил, все еще непонятным образом умудрившись не свалиться вниз. Подняв голову, парень посмотрел на нас, на то, как мы едва ли не склонились над краем карниза, высматривая его.

— Оди…

Не знаю каким чудом, собрав последние силы, Оди все же одним рывком сумел подтянуться наверх, и вместе с Медком оказался на карнизе, где парень просто-таки растянулся на камне, тяжело дыша. Все…

— Отведите Медка подальше… — надо же, он еще и говорить может! Сейчас Оди чуть приоткрыл глаза, и с трудом подполз к стене, прислонившись к ней. — А то… упадет еще вниз…

Бедный парень весь был покрыт потом, тяжело дышал и хватал ртом воздух. Видно было, что Оди отдал все свои силы и на наше спасение, и на спасение Медка. Сейчас Оди закрыл глаза и предавался тому блаженному покою, который бывает только после удачно законченного дела.

Ах да, Медок… Я сняла онемение с бедного коня, и отвела его чуть подальше. Мой медовый конь нервничает, не понимает, в чем дело, ну да самое страшное для него, по частью, уже позади.

Кисс забрал у меня повод, отвел Медка чуть подальше, и привязал его к одному из тех железных колец, что были вбиты в скалу. Кажется, Кисс все еще не мог поверить в произошедшее, в то, что Медок вновь с ним. Он гладил коня, и от полноты чувств едва ли не обнимал его, как друга, которого только что едва вновь не потерял.

Успокоив Медка, я вернулась к Оди. Бедный парень все еще сидел, прислонившись спиной к скале, но, кажется, ему стало чуть легче. Он, блаженно улыбаясь, слушал аханье Мариды, которая едва ли не плакала, сидя рядом с ним.

— Мальчик, милый мальчик, разве так можно?! Ты же ведь только что едва не погиб! Да как тебе такое только в голову пришло, а?!

— Я думаю, что если немного отдохну, то потом можно будет и за остальными лошадями вернуться…

— Еще чего! — ахнула Марида. — Сдурело, дитятко! Да ты и так чуть не убился, пока Медка на себе тащил!

— Все нормально… — парень с трудом встал на ноги. — Все хорошо…

— Оди, какой же ты у нас молодец! — я расцеловала парня. — Умница! Только вот как у тебя ума хватило на подобное, а?! Ведь едва не разбился, охламон!..

— Ну, парень!.. — к нам подошел Кисс. — От полноты чувств он похлопал Оди по плечу. — Не знаю даже, какое огромное спасибо я должен сказать тебе! Только разве можно так рисковать?! Я, грешным делом, думал — все, тебе уже никак не суметь подняться…

— Я это… и в самом деле, что-то ослаб… — чуть сконфуженно заговорил Оди. — Потом поднял голову — а вы все уставились на меня, и вдобавок ко всему ты еще кричишь, чтоб я себя спасал, а не Медка… Ну я и рванул наверх из последних сил!

— Ой, Оди! — я снова чмокнула парня в щеку. — Какой же ты у нас замечательный!

— Вот! — парень чуть хитровато посмотрел на Кисса. — Уже и до поцелуев дело дошло! Ты же говорил, что с этим делом тянуть нельзя!

— Быстро учишься! — хохотнул Кисс. — Прямо на лету ловишь!

— А я вообще парень сообразительный… — Оди, услышав похвалу Кисса, покраснел от удовольствия.

— Оди, мальчишка ты наш бестолковый… — Кисс сжал плечи Оди своими крепкими руками. — Не знаю, как мне благодарить Всеблагого за встречу с тобой!

— Великий Сет, какая душевная сцена! — раздался совсем рядом с нами до омерзения знакомый голос. — Прямо слезу жмет!

Все мы одновременно оглянулись. С той стороны каменного карниза, откуда нас только что утащил Оди, стояло несколько человек — трое солдат и двое людей в черных плащах. Так, они уже здесь… Ну да, без сомнения, кто-то из умелых солдат сумел перебраться через первый провал на карнизе (скорей всего, просто перепрыгнул, при этом здорово рискуя), а потом перекинул через провал мостки, которые лежали в расщелине… Эх, пожалуй, надо было бы рискнуть, и скинуть их вниз, пусть даже и потеряв при этом драгоценное время…

Но наш взгляд был прикован не к вооруженным солдатам, держащим наизготовку луки о стрелами, а к одной из двух черных фигур. Не знаю, кем был второй колдун, но первого я узнала сразу. Адж-Гру Д'Жоор… Сейчас он шагнул ближе к краю карниза, и откинул назад свой капюшон, давая мне возможность хорошенько рассмотреть его лицо, как бы говоря — смотрите, что вы сделали. Запоминайте и бойтесь…

Почему-то я нисколько не удивилась, узнав Адж-Гру Д'Жоора. Наоборот — с жадным любопытством стала вглядываться в лицо этого человека. Верно — внешне он сильно изменился (чему я бесконечно орада), и сейчас перед нами стоял вовсе не тот моложавый мужчина, каким я его впервые увидела в Сером Доле. Лицо колдуна покрыто жутковатыми шрамами от ожогов, избавиться от которых даже ему было довольно сложно, на месте одного глаза — неглубокая яма, на голове клочками росли поседевшие волосы, да и смотрелся он достаточно старо. Единственный глаз колдуна тоже выглядел весьма неприятно — налитое кровью пятно на лице… Можно сказать, его нынешний вид не шел ни в какое сравнение с тем, как он выглядел совсем недавно. Не знаю, проводил ли этот мерзавец свои любимые… процедуры омоложения (хотя и без того понятно, что он теперь без них жить не может, и вряд ли хоть когда-то от них отстанет), но прежнего эффекта они уже не давали. Даже не знаю, стоит ли себя поздравлять с этим…

Как давно я мечтала об этой встрече, и вот она состоялась, правда, совсем не так, как мне бы того хотелось. Волна холодной злости стала подниматься во мне… Ох, надо срочно брать себя в руки! А пока что мы стояли напротив, разделенные непреодолимой преградой — спасительными сорока шагами пустоты, и сверлили друг друга ненавидящими взглядами.

В этот раз колдун был не один. Стоявший рядом с ним человек в черном плаще был немолод, на вид ему было лет шестьдесят. Что ж, этот, хотя бы омоложением за чужой счет не увлекается. Средний рост, обычная внешность жителя Нерга, и по характеру он куда более выдержан, чем Адж-Гру Д'Жоор. Вон, стоит, молчит, лишни раз рот не открывает.

Пресветлые Небеса, какое счастье, что все это время я неосознанно поддерживала вокруг нас защитный полог! Сама не знаю, зачем я это делала, скорей, уже по привычке, но это нас спасло. Думаю, если б полога не было, то нас всех лучники могли снять без малейших затруднений. Место открытое, прятаться негде и мы, как на ладони…

— Вы замечательно смотритесь! — продолжал чуть издевательским тоном Адж-Гру Д'Жоор. — Какая чудесная компания, где один дополняет другого: изгнанница, эрбат, людоед и бродяга без роду и племени! Вся ваша отвратительная сущность видна, как на ладони. Лишний раз убеждаюсь в печальной истине: какой только мерзости не шляется по дорогам Нерга!..

— Вы тоже выглядите неплохо! — не выдержала я, несмотря на довольно ощутимый тычок в бок, полученный от Кисса. — Правда, несколько постарели, приблизились, так сказать, к своему настоящему возрасту. Должна признать, что новый образ вам очень к лицу. Все нутро черного колдуна просто-таки выпирает наружу!

— Лиа, хватит! — одернул меня Кисс. — Все одно этим ты ничего не докажешь… Нам надо идти.

— А ну, стоять! — снова раздался голос Адж-Гру Д'Жоора. — Что ж вы своих лошадок тут бросили? Неужто вам их не жаль? Ай-яй-яй, они же скучать будут… Одиннадцатый, а ну, быстро перетащи сюда всех тех, кто рядом с тобой! Лошадь можешь оставить там…

Я невольно посмотрела на Оди. О Небо, парень опять стал наливаться злобой… Только приступа нам сейчас еще не хватало! Не обращая внимания на людей в черных плащах, стала сливать на сторону черную воду из сознания парня — если успеть это сделать до начала приступа, то с этим долго возиться не придется. Как и следовало ожидать, колдуны уловили происходящее…

— Интересно… — повернулся Адж-Гру Д'Жоор к своему спутнику, который до того не произнес ни слова. — Очень интересно… Одиннадцатый, эту бабу перетащи сюда в первую очередь, и поторапливайся. Будет вопить или брыкаться — врежь ей разок по башке, но не убивай… Чего тянешь?

— Кажется, мы тут задержались — обратился Кисс к нам. — Пора идти дальшеНадо поторапливаться…

— Стойте! — злой голос колдуна стал набирать силу. — Стойте! Иначе мы обрушим…

— Да ничего вы не сделаете — в отличие от колдуна, голос парня был спокоен. — Ничего. В этих местах шуметь нельзя — смертельно опасно как для нас, так и для всех, кто находится здесь — любой громкий звук может привести к самым непредсказуемым последствиям. У вас же есть головы на плечах, и вы способны мыслить логично — вон, даже сейчас пытаетесь разговаривать с нами, особо не повышая голос. Тут горы со своими законами, и колдовства в здешних местах не любят — именно по этой причине вы здесь магию не применяете. К тому же камни под ногами и вас, и у нас еле держатся. Вон, даже от наших голосов осыпаются… Обрушите карниз под нами — почти наверняка и сами полетите вниз. Все окажемся на дне — и мы, и вы. Здесь очень опасное место…

Кисс прав: колдовать в этих местах нельзя. Не знаю отчего, но чувствую — это приведет к весьма печальным последствиям. Защитный полог — это еще куда ни шло, но любое заклинание, как и громкий шум, для нас сейчас смертельно опасны. Это понимали и колдуны, стоящие напротив нас, и лишь это понятие сдерживало их от, если можно так выразиться, начала боевых действий. Горы не любят колдовства, тут свои законы.

— Одиннадцатый, тварь! А ну, сюда!.. — зашипел колдун, едва не исходя слюной. — Сюда, я сказал! Забыл, что бывает за неповиновение?

Глянув на Оди, я увидела, что парень, до того испугано жавшийся к скале, отрицательно покачал головой из стороны в сторону.

— Нет… Не пойду.

— Надо же, людоед нашел себе компанию единомышленников! — в голосе Адж-Гру Д'Жоора было нескрываемое презрение. — Какая мерзость…

— Достопочтенный, это вы о себе? — не выдержав, вновь съехидничала я. Увы, как ни пыталась сдержаться, но у меня это не получилось… — Если вы помните, то я была свидетелем того, как вы жрете людей, пусть это происходило не в прямом, а в переносном смысле. Причем в отличие от этого бедного парня вы проделываете подобное осознанно и с удовольствием. Правда, надо признать, что все это вам впрок не пошло. Скорее, наоборот… Я тебе, скотина такая, смерть Зяблика никогда не прощу!

— Лия, я сказал — прекрати! — одернул меня Кисс. — Хватит попусту языком молоть. Пошли…Оди, не смотри на эту парочку. Иди к Медку и заодно пригляди за госпожой Маридой. И не слушай их: этим людям надо или заполучить тебя в свои руки, или убить. Будь умницей, не поддавайся на провокации… — и Кисс ободряюще похлопал Оди по плечу.

Оди чуть улыбнулся, и в этой его улыбке, кроме уже привычной мне растерянности и робости, пробивалось уже и нечто иное — сила уверенного в себе человека. Он повернулся, и пошел к стоявшим чуть дальше Медку и Мариде.

— Послушайте меня — раздался голос второго колдуна. Этот держится куда спокойнее и уверенней исходящего злобой одноглазого колдуна. — Давайте поговорим как разумные люди. Я предлагаю вам сдаться на милость Нерга и…

— У вашего друга есть милая поговорка: «Верх глупости — держать слово, данное аборигенам»… — чувствуется, что у Кисса не было особого желания разговаривать с этими людьми. — Я все правильно сказал, достопочтенный Адж-Гру Д'Жоор? Ну, извините, если не совсем точно процитировал это выражение. Так что все ваши обещания — пустой звук.

— Лично я вам такого не говорил… — чуть развел руками второй мужчина.

— Тогда вспомним другое: «Во имя Нерга допустима любая ложь…». Мы не для того уходим из вашей треклятой страны, чтоб в последний миг поверить словам колдуна.

— Для вас будет куда лучше, если вы прислушаетесь к моим словам.

— Спасибо, но ваше гостеприимство не понравилось ни одному из нас. Так что будем рады покинуть вашу страну как можно быстрей! По счастью, в той стороне, — Кисс кивнул головой в сторону Харнлонгра, — там, за горами, воздух куда здоровее.

— Кстати, Ваше Величество, неужели стоит уходить, не попрощавшись? Мы, право же, раздосадованы, что не сумели произвести на вас должное впечатление… — голос второго колдуна был безукоризненно-вежлив, и заставлял вспомнить хорошо поставленную речь аристократа, только вот неуловимо-насмешливые нотки в спокойном голосе спрашивающего несколько портили впечатление от безупречно заданного вопроса.

Но Марида никоим образом не обратила внимания на слова колдуна. Вместо этого она повернулась к Медку, и царским жестом потрепала его по шкуре. Не знаю отчего, но у меня создалось впечатление, будто женщина дала понять: общению с вами я куда охотнее предпочту общество животных. Да-а, вот что значит должное воспитание: без слов дала понять, что думает о Нерге, о колдунах, и о своих ответах на задаваемые ими вопросы…

— Стоять, я приказываю! — снова начал Адж-Гру Д'Жоор. — Вам все одно не уйти… А до тебя, стерва с синими глазами, я еще доберусь! Попадись ты мне в руки!.. Сам, лично, эти твои глаза выдеру и заставлю их сожрать в моем присутствии! Тысячу раз проклянешь тот миг, когда выползла на этот светвздумала пойти против Нерга!..

Этого человека ненависть душила ничуть не меньше, чем меня, и то, что мы нанесли ему такой удар по репутации и по внешности — вот этого он нам никогда не простит. А тот факт, что мы можем уйти из, казалось бы, надежной ловушки — вот это доводило колдуна чуть ли не до бешенства.

Вместо ответа Кисс показал ему неприличный жест, повернулся и направился к Медку. Мы, естественно, последовали за ним, причем шли, не оглядываясь. Колдун, правда, еще пытался что-то сказать, но мы старались не обращать внимания на его слова.

— Не думайте, что вам удалось уйти! И в первую очередь это относится к той твари, что вы приручили…

Мы направились вслед за Маридой и Оди. Правда, на ходу Кисс наклонился, чтоб подобрать свой оброненный шнурок для волос. Не знаю, что заставило меня обернуться назад, да и Кисс невольно скосил глаза в сторону неподвижно стоящих колдунов. Адж-Гру Д'Жоор был в бешенстве: судя по его виду, если бы он мог, то, не раздумывая, перескочил бы через сорок шагов пустоты, и вцепился бы в нас когтями, зубами, и яростно рвал всех на куски… А вот второй колдун был спокоен, и, как мне показалось, его пристальный взгляд был устремлен именно на нашего парня с роскошными волосами. Это заметил даже Кисс, который, подняв шнурок, тоже бросил свой взгляд на него.

Все, хватит оборачиваться. Вряд ли сейчас колдуны решаться что-то предпринять против нас — подобное слишком опасно для них самих. Так что мы двигались дальше по каменному мосту, удаляясь все дальше от стоящих колдунов и от их ненавидящих взглядов.

— Кисс, — тихонько сказала я, — Кисс, мне показалось, что приятель нашего давнего знакомого обратил на тебя слишком пристальное внимание. Вы встречались раньше?

— Я тоже это заметил… Только вот насчет нашей с ним встречи — такого не упомню. Память у меня неплохая, но этого человека я не знаю.

И хотя мы шли до другого конца карниза не оборачиваясь, тем не менее каждый из нас в глубине души опасался самого страшного — как бы под нашими ногами не обрушился каменный мост. Я прекрасно понимаю, что сделать подобное вполне по силам людям в черных плащах. По счастью, их подвела любовь к театральным эффектам: колдунам очень хотелось взять нас лично, видеть страх, ужас и покорность в наших глазах, почувствовать себя охотниками, сумевшими загнать давно ускользающую дичь — именно потому они и направились вслед за нами, рискнули идти по каменному карнизу. Как видно, эта парочка была уверена в том, что загнала нас в ловушку, из которой нет выхода. Очень хочется вернуться в Сет'тан со славой героев-победителей, самолично схватившими дерзких иноземцев.

Н-да, если бы колдуны всерьез не опасались за свою бесценную жизнь, то нам ни за что бы не сойти с этого каменного карниза — обрушили бы, без сомнений, причем не колеблясь ни мгновения. А сейчас, вздумай они устрой обвал подле нас… Кисс правильно сказал — при том почти наверняка погибли бы и сами колдуны. Вот если б людей в черных плащах здесь не было, а вместо них напротив нас сейчас стояли одни солдаты или же стражники, то можно не сомневаться — нам было бы устроено настоящее землетрясение, и колдунам плевать, что вместе с нами могли погибнуть их люди. Ведь главное — не дать уйти чужакам, то есть нам.

Все, карниз закончился, и мы ступили на каменную площадку возле скал. Так, спасибо вам, Пресветлые Небеса, эта страшная пропасть и каменный мост осталась, наконец, позади. Пройдена самая опасная часть пути. Я была невероятно рада вновь оказаться среди скал, пусть даже они выглядели довольно мрачно — все те же высокие каменные стены, и что-то вроде узкого туннеля в скале, куда больше напоминающий подземные выработки на каменоломнях по добыче перламутрового оникса… Но все это не страшно, главное — под ногами у нас твердь, а не подрагивающие камни над провалом с острыми камнями на дне. И пусть нам сейчас приходилось идти едва ли не по сплошным кучам булыжникамбулыжников, это все же было куда лучше, чем передвигаться по тому карнизу.

Мы торопились, хотели как можно скорей покинуть эти скалы, тем более что именно там, где заканчивалась эта каменная гряда, начинался Харнлонгр, страна, в которую мы так стремились попасть. Кажется скалы становятся ниже, а солнечного света падает на землю все больше. Я почти не сомневалась, что вскоре мы выйдем отсюда…

Не знаю точно, сколько времени прошло до того момента, когда, наконец-то, скалы расступились, и мы вышли на более-менее ровную землю. Каменная гряда с жуткими провалами осталась позади, и сейчас перед нами лежала все та же холмистая равнина, которую мы совсем недавно видели и в Нерге. Правда, здешние холмы были чуть более зеленые чем те, что остались за нашей спиной — понятно, здесь воздух чуть более влажный, чем в Нерге. Высокая Позади осталась гряда гор, пусть и не очень широкая, но достаточно высокая, все же задерживала здесь дождевые облака. А может, все это нам просто-напросто кажется… Все, Харнлонгр…

— Мы — дома? — не веря себе, прошептала Марида.

— Кажется… — откликнулась я.

— Я тоже надеюсь на то, что мы, наконец-то, оказались на вашей родине, уважаемая атта…

Ту радость, которое мы сейчас испытывали, было невозможно описать словами. Мы вышли из Нерга, сумели покинуть страну колдунов, все живы и здоровы, и теперь все будет хорошо!.. Нас отпустило то напряжение, что постоянно было с нами все последние дни, и оттого настроение у всех, как по волшебству, изменилось в лучшую сторону. Хотелось петь, скакать, что-то кричать от переполнявших тебя чувств… Выбрались!

У бедной Мариды чувство облегчения было таким острым, что женщина без сил опустилась на землю — больше идти она не могла. Пока было трудно и опасно — она держалась, но как только поняла, что Нерг остался позади — все, сил не осталось. По счастью, у нас был Медок, на которого Оди легко посадил Мариду. Ничего, она скоро в себя придет… И еще я уверена, что вот-вот должны показаться военный отряд — не зря же вдоль всей границы стоят военные лагеря.

В этот момент до нас откуда-то из-за скал донесся отголосок оглушительного грохота. Непроизвольно все мы оглянулись назад.

— Что это? — чуть растерянно спросил Оди.

— Это колдуны окончательно обрушили весь каменный карниз — вздохнула я. — . Теперь в том месте точно не проберешься — там никакого каменного моста уже нет и в помине.

— Я и не сомневался, что они это сделают — хмыкнул Кисс. — Но не бывает худа без добра: зато можно не опасаться погони.

— Лия, а как ты думаешь, что с нашими лошадями? Ну, с теми, что остались стоять на карнизе? — об этом меня спросил Оди. Как видно, этот вопрос давно мучил его, но парнишка не решался спросить меня о судьбе оставленных животных. Это кажется невероятным, но парень искренне считал себя виноватым в том, что сумел перетащить всего одного Медка.

— Не беспокойся, с ними ничего плохого не случилось — ободрила я Оди. — Колдуны ценят лошадей куда выше людей. Бедных животных успели вывести назад еще до того, как устроили землетрясение. Наши бедные кони, конечно, испугались, но ничего более страшного с ними не произошло.

— Куда мы сейчас?

— Вон, смотрите, здесь неподалеку что-то вроде селения… Давайте туда.

Точно, там небольшой поселок, так что мы направились к видневшимся строениям. Но где же армия? Где пограничники? Что-то в этих местах с дисциплиной слабовато…

Мы с Киссом неторопливо шли рядом с Медком, на котором сидела Марида, а Оди постоянно отбегал в сторону. Здесь, пожалуй, и в самом деле чуть более влажная почва, чем в Нерге — и вон, кое-где зеленеет трава, и в ней даже мелькают цветочки. Удивительно, но Оди один только вид цветов отчего-то невероятно удивлял и радовал. Мне невольно вспомнилось, как он рассказывал о том, что послужило толчком для его первого приступа — вид капель крови на нежных лепестках цветов…

Сейчас парня приводили в восторг едва ли не все встречавшиеся на нашем пути редкие цветочки — кажется, он готов был любоваться ими бесконечно. Каждый новый цветок вызывал у него столько эмоций, что мы невольно улыбались, глядя на него. Оди совал всего лишь несколько цветочков и пару сухих травинок, но, что самое удивительное, из них у парня получился такой восхитительный букет, что все мы искренне удивились. Вроде и букетик совсем простенький, но, тем не менее, притягивает к себе непонятным совершенством. Надо же, каким врожденным вкусом и стремлением к красоте одарили Небеса этого парня, искалеченного с детства! Мальчишке всего семнадцать лет, но в душе он еще совсем ребенок, и сейчас этот изуродованный человек по-новой открывает мир для себя, совсем как это делала я еще совсем недавно. Глядя на него, на то, как Оди идет со счастливой улыбкой на лице, верилось, что у этого паренька в жизни еще все наладится. Нет ничего плохого в том, что Оди парнишка любуется на цветочки, раз они ему так нравятся…

Тишина, облегчение на душе, и радость оттого, что все закончилось… Мы снисходительно наблюдали за Оди, который, кажется, был вне себя от счастья, встречая все новые и новые растения. Пусть парнишка дитятко порезвится…

Скоро мы доберемся до поселка. Вон, нас там уже заметили, кое-где видны люди, смотрящие в нашу сторону…

— Смотрите!

Оди указывал нам куда-то в сторону. Там, и верно, среди камней были было несколько небольшиех холмикахолмиков, сплошь покрытые покрытых цветами, и эти цветы по внешнему виду были чем-то похожи на наши северные васильки и ромашки, только вот лепестков у этих цветов было погуще, и цвет чуть поярче наших скромных полевых цветочков. В любом случае, среди неровных камней эти холмики казались удивительным творением природы, на которое можно смотреть, не отрываясь. Вон как Оди припустил к этим холмикам, чуть ли не со всех ног! Надо же, там около цветущих холмиков еще и какие-то кусты имеются…

Скоро солнце будет клониться к закату… Жаркое, но не горячее солнце, легкий ветерок, ощущение безопасности… Губы сами собой растягивались в счастливую улыбку, и не хотелось даже говорить. Было желание долго идти просто так, держа под уздцы Медка. С другой стороны нашего коня шел Кисс, и на его лице тоже было что-то вроде улыбки. Идти бы так, и идти… Скоро мы до селения дойдем — там можно будет передохнуть и обратиться за помощью…

Чувство покоя и блаженная мысль о том, что все плохое осталось позади — все это притупило нашу обычную осторожность, и сыграло со всеми злую шутку. Внезапно меня будто кольнуло чувство опасности, а затем я краем глаза уловила стремительно падавшие на нас с неба черные точки, причем скорость их приближения была просто невероятной, куда быстрее летящей стрелы. Я даже не поняла, а почувствовала, что одна из этих черных точек вот-вот рухнет на Мариду, а вторая — на Оди.

— Оди! — закричала я. — Оди, опасность! Сверху…

А моя рука тем временем выхватила нож и, будто сама по себе, с силой бросила этот нож в ту стремительно приближающуюся точку, что падала на Мариду. В следующее мгновение до нашего слуха донесся то ли визг, то ли карканье, и на землю подле нас, прямо под ноги Медка упала птица с торчащим в ней ножом. Я едва ли не одним прыжком оказалась возле дергающейся птицы непонятного вида, и, схватив лежащий рядом тяжелый камень, с силой опустила его на пытающуюся было подскочить летучую тварь. Хрустнули косточки, но я не стала сдвигать камень, чтоб посмотреть на то, что осталось от насланного на нас создания. Вместо этого я кинулась к Оди…

Все случившееся заняло, от силы, несколько мгновений, но, к сожалению, хватило и этого: я увидела, как Оди медленно оседает на землю, а из его рук выпадает еще один букет… Неужели я напрасно надеялась на то, что он, как обычно, окажется быстрее нападавших, сумеет отразить любую опасность? Похоже, все так и произошло — парень здорово расслабился и почувствовал себя в полной безопасности… Впрочем, как и мы.

На ходу подхватила с земли еще один камень, и швырнула его в черную птицу, отлетающую от Оди. Хорошо хотя бы то, что я вновь не промахнулась — булыжник с неприятным стуком попал точно в птицу, и она едва ли не кубарем покатилась по земле. Камень ее не убил, а только оглушил, и она все еще была смертельно опасна. Не уйдешь! Удар мечом — и теперь эта птица вряд ли кого убьет…

Кинулась к Оди. Парень неподвижно лежал на земле, и остановившимися глазами невидяще смотрел в безоблачное голубое небо, а на его губах была все та же счастливая и чуть недоуменная улыбка. Яд, попавший в его организм, был такой сильный, и его было так много, что смерть парня была мгновенной, и он ничего не успел понять. Парнишка так и умер, радостный и полный надежд, и сейчас лежал на столь понравившемуся ему холмике с цветами.

— Оди… — прошептала я, — Оди, Оди…

Можно было звать парня сколько угодно, но его красивые серые глаза в пушистых ресницах были неподвижны.

— Лия, — подбежавшая Марида опустилась на колени возле парнишки. — Лия, может, хоть что-то…

— Ничего нельзя сделать — я взялась за руку Оди. Она хоть и была теплой, но в то же время каменно-тяжелой. Такое бывает лишь в том случае, когда душа уже покинула тело. — Совсем ничего. Он умер.

— Но как… Отчего… Лия, я ничего не понимаю! Что случилось?! — Марида растерянно смотрела на меня.

— Это из-за той птицы? — Кисс уже стоял подле нас. — Лиа, все произошло так быстро! Я не ожидал ничего подобного!

— Никто из нас не ожидал. Недаром колдуны сказали, что никому из нас не уйти… Они имели в виду многое, в том числе и этих птиц. Еще одно изобретение Нерга. Можете не верить, но у этих птиц есть нюх, причем куда лучше, чем у собаки. Таким птичкам дают запомнить нужный запах, и они отправляются на поиск. Дело в том, что внутри каждой такой птицы находится что-то вроде большого мешочка с сильнейшим ядом, и этот яд по особому желобку выходит в острый клюв… Посмотрите на их клювы — это настоящие иглы! Птица падает на жертву сверху, глубоко вонзает в нее свой клюв, и выбрасывает туда огромную порцию смертельной отравы, все, что у них накопилось во внутреннем мешочке… А яд у птичек такой, что убивает почти мгновенно.

— Но как эти птицы нас нашли?

— Нас с тобой им найти, и верно, сложно, а вот Оди и Мариду… Я же говорю, что эти птички обладают удивительным нюхом. Вот им и дают какую-то вещь того человека, от которого нужно избавиться, и в дальнейшем эти птицы ищут нужного по запаху… У колдунов была старая одежда Оди и Мариды, или же что-то из вещей беглецов, вот черные плащи и направили убийц по нашим следам. Если бы птицы остались живы, то они накинулись уже на нас: все же мы долго общались меж собой, так что кое-что из ваших запахов могло перейти и к нам…

Могилу Оди мы копали на том самом месте, которое ему так понравилось. К тому же рядом рос небольшой кустик акации, сейчас сплошь покрытый зелеными стручками с созревающими семенами. Мы аккуратно срезали дерн, отложили его в сторону, а потом руками и мечами выгребали землю, оказавшуюся неожиданно мягкой. Увы, но везти Оди на кладбище при селении мы не могли — можно без труда догадаться, как поведут себя селяне при одном только взгляде на жуткие отростки, растущие из спины парня. А так парнишка лежит на плаще, и его щупальца незаметны, так что лишний раз Оди лучше вообще не трогать…

А у меня перед глазами по-прежнему стоят эти черные птицы-убийцы, которые в полете чем-то отдаленно смахивают на ласточек. Но это только на первый взгляд, а глянешь чуть повнимательней и сразу поймешь, что между ними нет никакого сходства. Длинный узкий клюв, заканчивающийся на конце острымидлинными иглами, короткое иссиня-черное оперение, настолько жесткое, что едва ли не шелестит, когда него дотрагиваешься… Вокруг каждой из убитых птиц расползалось черное пятно весьма неприятного вида, причем это была не только кровь, но и яд, который до того находился внутри птицы. Небольшой кустик зеленой травы, на которую попали капли яда, почти мгновенно почернел… И я не могу осуждать Кисса, когда он, подойдя к убитой птице, взял тяжелый камень, и несколько раз ударил по лежащей перед ним подрагивающей черной тушке, все еще наполненной смертельным ядом…

Интересно, который из двух колдунов отправил сюда этих птиц? Очевидно, вначале люди в черных плащах покинули скальную гряду, а уж потом послали за нами летающих убийц. Надо же, клетку с этими птицами возили с собой, не боялись рисковать… Но, скорей всего, колдуны с самого начала планировали что-то подобное: ведь не просто так кроме птиц у них с собой наверняка были взяты прихвачены куски старой одежды Мариды и Оди, или же что-то из вещей, на которой все еще оставался их запах… А на свою жертву эти птицы камнем падают с неба, и при падении глубоко вонзают свой острый клюв в тело обреченного, причем в то же мгновение впрыскивают яд в теплую плоть… Тут ничего не скажешь, кроме очевидного: эти птицы — самые настоящие летающие убийцы.

Я знала еще одно: через час-другой этот страшный яд начнет разъедать тело Оди, и всего лишь через несколько дней от бедного парня почти ничего не останется. Истлеет даже одежда, которая была на нем. Что тут скажешь — колдуны умело подчищают следы своих деяний.

Какое счастье, отстраненно подумалось мне, что подобных птиц у колдунов очень мало. Как и многое из того, что искусственно выращено, организм черных птиц-убийц был очень слабым, и подвержен всяческим хворям и заболеваниям. Более того: птицы обладали на редкость скверным характером, клевали всех и все подряд, так что ухаживать за ними было смертельно опасно даже для очень опытного человека. Случалось и такое, что они нападали на тех людей, к которым должны были привыкнуть, если можно так выразиться, с того момента, когда птенцы только-только проклюнулись из скорлупы, кто их кормил и чистил клетки. Так что ухаживать за ними рискуют немногие. Оттого этих птиц-убийц почти не разводили, так, на всякий случай поддерживали численность этих созданий, причем держали не более полутора десятка особей — с ними слишком много возни. К тому же преодолевать большие расстояния птицы не могли — быстро уставали и падали на землю, после чего они, подобно стрижам, уже не могли самостоятельно взлететь. И еще эти черные птицы совершенно не переносили холода: от него они впадали в самую настоящую спячку, и их можно было собирать едва ли не голыми руками…

Вскоре возле нас появились люди — староста селения с несколькими мужчинами мрачного вида и конные стражники. Надо же, заявились… Я, разумеется, понимаю, что это участок границы из числа тех, который так просто по горам не пройдешь, но все же местным пограничникам не мешает быть немного пошустрей. Похоже, Судя по всему, в здешних местах от сравнительно спокойной жизни люди несколько расслабились. Хотя селяне нас уже давно высмотрели, но, тем не менее, пока что близко к пришельцам из-за гор не подходили — опасались, ждали солдат. Это понятно — люди опасаются, не знают, кто мы такие, и что от нас можно ожидать.

Итак, десяток стражников во главе с командиром. Подъезжают к нам, и держат оружие наизготовку! А, да, ведь Оди все в мундире стражника… Конечно, к тем, кто является из Нерга, отношение настороженное.

— Кто такие? — подъехавший командир стражников шутить не собирался. — Что тут делаете? И что еще за погребение вздумали здесь устраивать?

— Мне бы вам надо сказать пару слов… — отбросил Кисс в сторону очередную горсть земли, и выбрался из ямы. — Только наедине…

После того, как Кисс о что-то негромко переговорил с командиром, тот сразу сменил тон. Понятно, что Кисс сказал ему пароль, или то-то из того, что на словах передала ему перед расставанием Варин. Более того: командир даже послал своих людей помочь нам копать могилу для Оди.

— А кого вы хороните? — вмешался один из тех, кто пришел из поселка. Судя по всему, среди селян он был самым главным. Очевидно, староста… — И почему здесь?

— Это мой брат — сказала я. — А почему здесь… Не думаю, что вы бы разрешили хоронить его на вашем сельском кладбище — у парня была другая вера.

— Это так, это верно… — подал голос еще один из подошедших селян.

— Извините, но я должен посмотреть, нет ли на парне следов какой-либо болезни — и командир откинул с лица Оди край плаща, в который парнишка был завернут. Глянув на молодое лицо парнишки, которое, по счастью, пока еще не тронул яд, он с искренним сочувствием посмотрел на меня.

— Что с ним случилось?

— Сердце… — обронила я.

Почему у меня вырвалось это слово — сердце? Да просто ничего иного не пришло в голову.

— Примите мои соболезнования — искренне сказал командир. — . Сейчас мои люди помогут вам опустить тело а могилу.

— Нет, мы сами! — не хватало еще, чтоб солдаты обратили внимание на то, что парнишка весит куда больше того, чем положено при его комплекции.

— Моя невеста права… — Кисс подошел ко мне. — Мы должны сделать это сами. Таков обычай в нашей семье…

— Ваше дело…

…Когда невысокий холмик был обложен дерном и камнем, мы еще минуту постояли возле него на коленях. Прости меня, Оди, ведь не только ты, но и я допустила ошибку, решила, что все опасности остались позади… Не было слез, но в душе царила сплошная горечь. Отчего многие из тех, к кому я привязываюсь, гибнут? Зяблик, Оди… Кто дальше?

Перед тем, как уйти, Кисс подошел к старосте, смотревшему на нас со смесью настороженности и любопытства, и протянул ему горсть монет, все, что до этого времени оставались у нас в кошельке.

— Прошу вас, присмотрите за могилой.

— Не беспокойтесь! — староста без промедления опустил ссыпал монеты в свой карман. — Все будет, как надо. Мы ж тоже люди, все понимаем…

— Спасибо.

Уже когда мы отошли от могилки на какое-то расстояние, я обернулась. Скоро помятые и увядшие цветы снова распрямятся, дерн даст корни, и это место опять будет радовать глаза людей своей красотой. Оди бы понравилось. Он был так счастлив, когда впервые увидел этот холмик с цветами!.. Бедный Оди…

Из Нерга мы вышли, но радоваться я не могу. На сердце будто лег тяжелый камень. Отчего-то мне кажется, что еще ничего не окончено…