Энриет. Логос 1.

Глава 3

— Эй, Энри, просыпайся — что-то тяжелое упало на плечо и трясло — Давай, вставай.

— Ну, Димон, давай еще немного поспим — я перевернулся на другой бок.

— ВСТАТЬ! ДВЕ МИНУТЫ НА СБОР!!! СЕЙЧАС ВСЕ ПОЙДЕТЕ НА БОЙ, АДСКИЕ ОТРОДЬЯ!

Злой командирский голос вывел из дурмана, и тело само, не дожидаясь команды или хоть какого-то осознания ситуации, по команде подпрыгнуло. От резкого подъема голова охнула, и отомстила болью. Костяшки захрустели и заныли. А мышцы и вовсе офигели, говоря мне, что они не умеют так быстро сгибаться и разгибаться. Болело все, но встал быстро.

— Доброе утро, Энри — орк обратился ко мне неестественно добрым голосом. Я открыл глаза, и увидел перед собой красного друга, который сидел передо мной и улыбался — Как спалось? Выспался?

— Кораг — Злость начала обуревать и намекать, что орка, в принципе, и убить можно. И так скоро прикончат — кто так будит? Умереть захотел? Не стыдно закончить жить от неистового порыва злости такого немощного как я?

— Ты не просыпался — орк в знак примирения показал ладони — пока ты спал, нам принесли еду.

— Это хорошо — я обрадовался. Хороший день должен начинаться с хавки. Не знаю, кто это сказал, но это сказал безусловно умный человек.

— Это правда — согласился со мной орк — но, Энри.

Улыбка с лица Корага исчезла, и он начал буравить взглядом мое лежбище.

- Как ты это сделал?

— А что сделал? — я обернулся, чтобы тоже посмотреть на свое лежбище.

Опа! Честно, даже чутка не представляю как ответить на поставленный вопрос орка — не знаю как это сделал. Ворочался, наверное, много во сне.

То место, на котором буквально пару минут я спал, было по периметру уложено сеном, а по центру ничего не было кроме мягкой земли, словно ее только-только вспахали. В зоне головы был небольшой бугор присыпленной земли. Я осмотрел свою одежду, и она, как ни странно, была чистой — ни единого кусочка землицы не прилипло. Магия, в самом деле.

Кораг подошел, сел на корточки как гопник и провел рукой по земле:

— Какая же она мягкая. Слушай, Энри, а почему и мне так не сделал? — он нарочито обижено посмотрел на меня — мне, вообще-то, было жестко спать.

Сказать было нечего, а потому всего лишь улыбнулся в ответ и начал усиленно кушать. Когда я ем, то глух и нем. Орк был такого же мнения, а потому, совместное чавканье человека и орка огласило о наступлении утра в сарае.

Еда была такая же, как и вчера. Ничего нового. Мне кажется, даже миски были те же самые. Благо, они были чистыми. По крайне мере, я не нашел на дне присохшей еды. Хотя, они могли просто дать миски свиньями, которые слизали остатки, а потом уже нам положить.

Ну и пусть. Я настолько голоден, что и такой расклад меня устраивает. Разве много надо человеку для счастья? Да и вообще, нечего накручивать себя.

Петли на воротах заскрипели. На входе возник сын старосты. Как его там? Аудэр? Так, надо постараться быть милым и хорошим. Думаю, это мне поможет.

— Добрый день, Аудэр. Как Вам спалось? — я улыбался не хуже торгового представителя Avon. — голова не болит?

— Нет. У меня ничего не болит — буднично сказал Аудэр, а затем хитро сощурился — а у кого-то и вовсе никогда ничего болеть не будет.

Какие мы добрые! Ладно, не злимся. Буду духом, нагажу ему в кровать. Буду призраком, буду у двери возле сортира пугать. Выход есть всегда.

— Я так понимаю, все уже готово к предстоящему мероприятию?

— Мероприятию? — старосты сын склонил голову, задумавшись, а Кораг, как всегда, уставился — Думаю, да. Пошлите.

Аудэр махнул рукой и вышел из сарая. Мы переглянулись, и вышли за ним следом. У выхода ожидала стража в составе двух человек. Один был тем самый парень, который стерег нас вчера, а второго мы не знаем. Думаю, это тот самый, с кем он караул на ночь менял.

Одеты они были в шаровары красного цвета, и в серые рубахи. Поверх рубахи был деревянные доспех на подобии ламеллярного доспеха. На ногах была кожаная обувь без подошвы.

Я вежливо поклонился им, а Кораг, увидев это, ударил себя по груди. Звук был глухой и мощный, что даже птицы испугались и улетели сразу в дальние края. Стражники от неожиданности дрогнули и крепче сжали копья.

Аудэр от неожиданности подпрыгнул, развернувшись к нам лицом в полете, скривил гримасу и вытащил меч.

— Побег?

Стражники направили на нас копья, дрожа как листья на ветру. Боженьки ты мой! Да они сами боятся как не знай кого. Может, припугнуть? Точно нет. Может ну он грустно закончится для нас. Хотя, ставлю все деньги (которых у меня нет), что Кораг в одиночку разнесет деревню и всех их бойцов, которых они выставят!

— Нет, что вы! — в знак примирения я поднял руки, и осекся на Корага. Он улыбался, и, встретив мой взгляд, повторил за мной — Это он так…честь отдал бравым стражникам за то, что они так честно и верно охраняли наш сон и покой от разбойников!

Я вспомнил любимые фразочки Корага:

— Как настоящие воины!

Орк одобрительно кивнул, мол, так и было.

Пауза длилась секунд двадцать. Страх покинул деревенских парней, и Аудэр наконец-то подал сухую команду.

— Cвязать им руки.

Из-за пазухи стражники вытащили по веревке — они что, ее с собой носят? — и начали нам связывать руки спереди. Хорошо, что не сзади.

Мы не дураки, а потому не сопротивлялись.

После того как нам связали руки, движение было продолжено. Я заметил, как Аудэр и оба стражника поглядывали на нас искоса. Бояться. Не доверяют. Оно и понятно.

Такие мысли несли лишь огорчение… Значит, ко мне будут относиться на суде с предвзятостью еще из-за страха. Эх, не видать мне помилования. Поймал себя на мысли, что в новом мире всего два дня, а отношение к жизни и смерти спокойное. Не должен ли я биться в истерике и плакать, чтобы меня вернули обратно? Подумаем о таких глобальных вещах попозже.

А пока мы шли, можно и разглядеть окружающую действительность.

Сарай находится на брошенной не огороженной земле. Рядом с сараем кое-как стоит обветшалый одноэтажный домик. Вся эта ветхость располагается недалеко от дороги между маяком и деревней. Если сарай будет позади, то, получается, маяк находится по левую руку, а деревня по правую руку. Где тут север, где тут юг — не ведомо.

Посмотрев в сторону маяка, я увидел, как на горизонте море сливается с небом. Волны бились об скалы. Морской бриз, смешивался с теплым утесным ветром, и ласкал лицо.

Маяк представлял собой некое каменное квадратное строение. По высоте была как пятиэтажная хрущевка. Наверху горел неестественно красный огонь. Глаза не хотели верить, что он настоящий.

— Необычный огонь — очарование пламенем тяжело было спрятать. Уж больно необычно он выглядел — и почему он не гаснет?

— Это магический огонь — ответил Аудэр так, словно это его собственная разработка — никогда не погаснет.

— А как оно работает?

— Долго рассказывать — отмахнулся Аудэр, а я улыбнулся. Видимо, на моем лице явно читалась мысль «ни черта ты не знаешь как работает». Иначе как объяснить появившееся зло на его лице.

Сам же не знаешь как оно работает, а умным прикидываешься. Хотя, и в нашем мире также делают. Да и я так люблю делать. Чего уж утаивать.

Наша веселая компания ступила на дорогу, ведущую к деревне, отчего мая оказался позади. Я разок оглянулся на маяк. Потому снова оглянулся. Хм. А насколько там высоко? Имею в виду высоту утеса. А что если мне побежать в сторону маяка и прыгнуть? Упаду, значит, в воду. Потому еле живое, но живое, тело прибьет к берегам царства, где будет ждать моя Принцесса. Меня покормят, и дадут все, что хочу. Все-таки это же новый мир. Если я сюда попал, значит, являюсь главным героем.

Да, мечтать не вредно. Скорее всего, будет как в песне группы Короля и Шута. Однозначно плохая идея. А вот песня хорошая.

— …Разбежавшись, прыгну со скалы.

Вот я есть, и вот меня не стало.

И когда об этом узнаешь ты,

Тогда поймешь кого ты потеряла…

В свете последних событий, песня звучала немного грустновато. Вот только Настя не узнает, кого она потеряла. Хотя, если учесть мое внезапное исчезновение, но уже поняла кого потеряла. Или не поняла.

Тут я заметил, что идем медленнее обычного. Да и вся веселая компашка внимательно смотрит на меня.

— Что?

Орк похлопал меня по плечу связанными руками.

— Красивая песня. Но это не выход для воина.

— Красиво.

— Красивая.

Все дружно повторили первое слово Корага.

— Откуда эта песня? — обратился ко мне Адуэр — можешь спеть еще раз?

— Это старая песня. Еще из детства. Не знаю откуда ее знаю — что-то мне не хочется лишних вопросов на подобии «Откуда ты?» «Где такие песни?» и тому подобные вопросы — утес мне напомнил об этой песне.

— Красиво — повторил Адуэр.

И все замолчали, спрятавшись в своих невиданных для других мыслях. Хотя, мне самому стало грустно. Захотелось забыться, но пока что нельзя. Надо быть готовым к судилищу.

Дорога была точь-в-точь как в мою деревню, где жила когда-то бабушка. Видимо ландшафты всех деревень немного, да похожи друг на друга. Как минимум по своей структуре. Только тут имеется колея от колес телеги. Если колея есть, значит, что-то да возят на маяк. Если я выживу, то обязательно посещу маяк. Уж слишком сильно запал он мне в душу.

Тут мой взор уже зацепился за увеличивающуюся перед нами деревню.

Стены, окружавшие ее, являлись простым частоколом с редкими башенками. Скорее даже не башенки, а укрытые сверху от осад подмости. Крыши были укрыты какой-то травой, напоминавшей тюки сена, разложенные друг на друга.

Приглядевшись, я увидел, что в некоторых — все же буду называть из башенки — башенках, стояли человечки. Она выгляди точно также как и наши бравые конвоиры. Поверх стен, то там, то тут поднимался дым — жизнь в деревушке кипит. Слева, чуть дальше ото всех шел толстый столб дыма. Видимо, там была кузница. Или общественные бани, но, что-то мне подсказывает, общественные бани тут не используются. Все-таки деревня, у каждого, думаю, имеется баня.

Когда мы подошли поближе, обратил внимание, что частокол совсем недавно поставлен — еще пахло недавно обтесанными и срубленными деревьями. Интересно, какая была причина окружить деревню, находящуюся на утесе, частоколом? И, кстати, когда я бродил по лесу, не заметил последствий массовой вырубки леса.

— Долго! — за частоколом раздался мощный мужской голос, и деревянные бревенчатые двухстворчатые ворота, без единого скрипа раскрылись. Из-за ворот появились трое стражников — Все на площади. Староста недоволен.

— Задержались немного — ответил Аудэр, цокнув от недовольства языком — идем.

Мы зашли в деревню и сразу двинулись, как я понимаю, на площадь. Те трое, встретившие нас у входа, к нам присоединились.

Это оказалось на самом деле большой деревней. Я бы даже назвал крупным поселком. Небольшие дворы, огороженные забором. Перед дорогой располагались одноэтажные, а где-то и двухэтажные дома. Все было, как и ожидалось, деревянным. Заборы были невысокими, а потому можно было увидеть различные постройки и посадки. В общем, обычная деревня с одним исключением: дома очень сильно напоминали норвежские дома тринадцатого века.

Оконные наличники были разных цветов с необычными не повторяющимися на каждом доме узорами, которые выделялись и притягивали глаза. Крыши были покрыты мхом и травой. Другие крыши были покрыты такой же соломой, которую видел на навесах башен у входа в деревню. У некоторых домов крыши украшали резные элементы: конец верхнего стыка скатов кровли украшал то конь, то дракон, то какое-то чудное животное, которое я и во всем не способен было опознать. Все выглядело неправдоподобно аккуратно и притягивающее.

— У нас красивая деревня — заметил Аудэр мой восторженный взгляд — все друг другу помогаем. А потому и живем хорошо. Воришки только омрачают жизнь.

Это уже точно камень в мой огород.

— Судя по свежему частоколу, часто появляются гости.

— Часто появляются в последнее время — хмуро проронил Аудэр.

— Отпустите нас, и мы, как появились, так и уйдем.

Позади послышался легкий смешок Корага. Блин. Его совсем не беспокоит надвигающаяся судьба? Что в сарае, что сейчас — ведет себя, словно идет со школьным классом на экскурсию. У краснокожего друга поистине каменные яйца. Хотя так и может быть на самом деле, судя по остальным частям тела, которые видны из-под его одежды.

— Нет — отрезал Аудэр. Кулаки его были сжаты — нам нужен помощник в хозяйстве. Глупо не воспользоваться могучей силой орка, а дезертиров по Императорскому указу наказывать надо.

— А потом хоронить меня. Еще мучиться со мной. Зачем вам это? А вот освободите, и, глядишь, сам где-нибудь сгину.

— Хоронить? Мучатся? — удивился он — мы тебя положим на тележку, которая идет к маяку, а там тебя просто выбросят в море. В чем тут мучения?

— Смешно — мое лицо посетила злая ухмылка, а в сердце поселилась грусть.

Позади хмыкнул орк. Его и эта ситуация забавляет? Может, у него есть авто сохранение? Мол, если ничего не получится, он просто перезагрузит свою жизнь? Ах, о чем это я? Он же воин. Он уже приняли смерть.

Я пнул землю так, чтобы кусочки земли и небольших камешков полетели в сторону Орка. Снаряды достали свою цель, на что Кораг лишь рассмеялся.

Стражники посмотрели на нас, не говоря ни слова.

Впереди за поворотом образовалась толпа, которая шумела и галдела, озираясь по сторонам. Вдруг, мальчишка из толпы увидел нас, и стал указать пальцем, не забывая при этом орать. Толпа посмотрела на мальчишку, а потом уже на нас. Наступила тишина. Лишь негромкое перешептывание.

Трое стражников, которые встретили нас у ворот, отделились и быстрым шагом приблизились к толпе. Толпа расступилась. Мы прошли через образовавшийся проход, и я осмотрелся.

В принципе, людей было не так много, как показалось сначала. В толпе было около ста человек. Все же, крупная деревня, но не более.

Когда мы зашли в круг, сформировавшийся толпой, перешептывания стали громче. Все люди располагались по периметру центральной площади деревни, закрыв собою все улочки. М-да, и не убежишь при всем желании.

На краю площади стояло двухэтажное здание, и судя по всему, представляло собой некое административное здание, так как рядом с ним стояла небольшая, но отделенная от всех группа людей. В этой кучке выделялся огромный мужчина. Все разговаривали именно с ним. Может, он и есть тот самый староста?

Мать моя женщина! Это же тот самый мужик, которого я видел в лесу на опушке.

Пробежавшись глазами по группе, я увидел девушку, которая была похожа на ту девушку, которая сидела на телеге. Да и на девушку, которая принесла мне корзинку с едой и вещами, она тоже была похожа.

Рядом с огромным мужиком была тумба, на которую он, судя во всему, встанет, как начнется все представление, а неподалеку стояло…

Я сглотнул, и мелкая дрожь прошлась по всему телу.

Неподалеку стоял столб. Эта деревянная штука не меня ведь ждет? Правильно? Она всегда тут стояла? Так ведь? Кто-нибудь, скажите мне, что у них везде такие столбы стоят, чтобы горшки с цветами помещать!

Нас подвели к тому самому огромному мужчине, и поставили на колени. Он поднял руки.

Ну, что-ж, да начнется судилище.

— Да начнется Суд! Жители Утесной! Сегодня, мы должны решить судьбу орка и, к сожалению, отступившегося человека.

Толпа грустно вздохнула, и шепот пробежался между ними, постепенно разрастаясь до шума, но руки моего судьи вновь поднялись, и все утихли.

— Этого пойманного сильного орка, которого мы выходили, сделаем рабом. А рабом он будет тому, кому полезен в деревне будет больше всего. Мы посовещались с мудрыми мужами деревни нашей, и решили, что несвободному орку Корагу надлежит стать рабом нашего кузнеца Ульгиндры, покуда не оплатит трудом своим наше спасение его. Есть те, кто хочет возразить?

Толпа одобрительно загудела. Староста заулыбался и кивнул стражникам, принесшим железный наруч с какими-то надписями, больше похожими на руны, и надели на правое предплечье орка. После этого его запястье освободили от пут.

— Ульгиндра, выйди на площадь — крикнул староста.

— Спасибо, староста. Он мне будет в самый раз. Как раз рук не хватает.

Я посмотрел в сторону голоса и увидел, как из толпы просочился шкаф. По-другому назвать не могу. Она была ростом навскидку 140 сантиметров, а в ширину, наверное, столько же. Не, она не шкаф. Она комод. Но при этом была стройная. Просто низкая и широкоплечая.

Красивой походкой она дошла до нас, и поклонилась старосте:

— Спасибо Вам большое, Кронус, за такую помощь.

— Помогая тебе, мы помогаем себе, Ульгиндра — поклонился староста ей в ответ — ты наш кузнец. И если у тебя будет идти работа, то и нам спокойнее будет.

— Я вам накую что угодно. Только скажите.

— За это мы уважаем тебя, и всегда постоим за тебя. Ты самый человечный дворф их всех, кого я видел.

Ульгиндра скривила лицо — видимо, не по душе такое сравнение — и подошла к орку. Она встала рядом со мной, поэтому почувствовал, как от нее сильно пахнет копченным мясом и рыбой. Пока я, извините меня, ее нюхал, она взяла орка за плечо и подняла на ноги.

— Как тебя зовут?

— Кораг.

Дворфийка снова скривилась. В этот раз что не понравилось? После чего ударила несильно орка по животу.

— То, что ты раб, это не значит, что ты вещь. Ты сильный орк, и, если будешь хорошо работать, я тебя буду уважать. Называй меня Ульгиндра.

— Давай — Кораг улыбнулся, и протянул руку. Она протянула руку в ответ.

— Пошли. Работы много. Приступим сразу же, как расскажу азы кузнечного дела для подмастерья.

Кораг посмотрел на меня, а затем обратился к дворфийке:

— Ульгиндра! А не хочешь рабом и этого паренька взять? Он мой друг, и он тоже может быть полезен в кузнице. Я уверен в этом.

— Дезертиры и воры мне ни к чему в кузнице. Еще что-то украдет, и я попросту убью его — коротко и злобно прошипела Ульгиндра, плюнув в сторону моего лица.

Я увернулся, и плевок попал на плечо. Ну зачем вот так поступать? Что за манеры?

Она развернулась и пошла быстрым шагом. Кораг кивнул мне в знак прощания, и ушел, не оборачиваясь. Толп проводила их взглядом до самого конца улицы, пока они не свернули куда-то в сторону.

После этого меня подняли на ноги и поставили возле столба.

Староста Кронус встал на тумбу, и заговорил громким повелительным голосом:

— Жители Утесного! Сегодня мы проведем суд в отношении человека. Я, пользуясь статусом старосты, объявляю, что буду судить. Выбранные вами представители возле меня, и их мнение также будет учитываться.

Радости моей не было предела. Когда судит не один человек, а несколько, то всегда есть шанс повлиять на одного или даже на несколько вершителей чужой судьбы.

Да начнется игра и с моей стороны.

Для начала, сделал свое лицо еще более уставшим, а глаза наполнил грустью и печалью. Мои плечи опустились, голова потяжелела килограмм на сто.

— Этому человеку вменяется два преступления: дезертирство и кража — продолжал тем времени Кронус — Судить мы будет за дезертирство, а затем за кражу. Общее наказание определим потом.

Толпа одобрительно угукнула, при этом, не переставая смотреть на меня. Пусть смотря, пусть. Мои плечи опустились еще ниже.

Я посмотрел на старосту, который в этом время рассматривал меня. За Кронусом по левую руку стоял его сыночек Аудэр, а по правую руку — та самая девушка. Дочка, стало быть? Лик ее был испуган, и она виноватыми глазами смотрела на меня. Наши взгляды встретились, и она тут же отвела свой взор.

И все же мне не понятно, почему она ничего не рассказывает. Она не кажется стервой или мразью. Хотя, как правило, все прекрасные девушки не очень милы душою.

Я оглядел толпу и на всякий случай убедился, что ни дворфийки, ни моего краснокожего друга нет. Мне бы не хотелось, чтобы орк увидел, как со мной что-то будут делать на столбе. Я, кстати, так и не понял для чего он тут стоит, и как используется при реализации назначенного наказания, но вынес из мыслей другое — апелляционной инстанции тут нет. Приговор вступает в силу с момента его оглашения и обжалованию не принадлежит. Как говорится, «Петя, ныне и присно и во веки веков».

А священник тут есть? А религия? А грехи отпустить? А слово последнее? Я не знаю, сигаретку закурить?

Над домами я не увидел высоких колоколен, или башен, напоминающих известные мне со старого мира религиозные учреждения. Однако, они в любом случае должны быть. Или магия тут все подмяла, и никакой веры нет? Не верю в это.

— Как твое имя? — громкий голос старосты был обращен ко мне.

— Энриет меня зовут — я громко ответил, кивнув головой в знак подчинения. Лицо старосты было хмурым. От моего кивка лицо стало хмурое.

Что я делаю не так?

— В каком легионе ты служишь?

— Ни в каком — ответил твердо, и поднял голову. Наши взгляды встретились — я нигде не служил, а потому дезертиром не являюсь.

По толпе пошел шум, крики. Народ недоволен ответом. Кронус вскинул руку, и толпа затихла.

- Как ты нам докажешь, что ты не дезертир?

Презумпция виновности значит. Ясно. Понятно. Так как там работает столб, возле которого я стою?

— Я готов пройти испытание, если нужно, чтобы вы поверили моим словам. У меня нет никаких доказательств, кроме слов. Ни один легион не подтвердит мое отсутствие, и в легионы не вступал.

— Каждый млад должен отслужить в легионе — громко с давлением на прорычал староста, и оглянулся на толпу — каждый в этой деревне прошел через войну — а затем обратился ко мне — все воюют — он замолчал — а кто-то уже отвоевался, но не вернулся.

По толпе прошелся грустный «Ооох», и послышались женские всхлипы. А чего это твой сыночек то не на войне? А? Он тоже молод, и по внешнему виду не настолько старше меня. Думаю, мне не следует задавать вопрос старосте. Эх, знал бы я только, говорит правду он или нет.

Староста посмотрел на меня, а затем обратился к толпе:

— Доказательств нет. Дополнений нет. Есть ли здесь кто-то, кто выступит в защиту этого преступника? Если кто-то знает что-нибудь об Энриете — выйдите из толпы.

Но никто не вышел. Все стояли и ждали окончательного вердикта. А я улыбался. Отлично. В принципе, не такое уж и плохой конец. Быть кормом для морских обитателей — это хороший конец. Полезный конец. Природа оценит. Я вспомнил книгу «Лавр», которую когда-то читал. Вот только у меня нет моей Устиньи.

Толпа задвигалась. Присмотревшись, я увидел какое-то движение. Люди расходились, создавая проход, по которому шел старик. Он был стар, медлителен, но в его взгляде чувствовалась хватка и непоколебимая сила. Лицо было худым, с маленькими губами и большим длинным горбатым носом. Глаза были львиные. Они не были похожи на человеческие глаза. Словно на самом деле пересадили львиные глаза. Одет был в узкие черные штаны с заправленной белой рубашкой.

Он медленно дошел до нас, и посмотрел на старосту, но перед этим мельком посмотрел на меня. Сейчас я смог лучше разглядеть его лицо, и увидел, что волосы его прозрачны. Он не был лысым. Как волосы могут быть прозрачными? Вблизи они выглядели как варенная рисовая лапша.

— Мне есть что дополнить — старик обратился к старосте — Я считаю, что этот человек не может быть дезертиром. Здесь нет рядом войн, и, будучи дезертиром, он не смог бы так далеко убежать.

Судилищу! Да этот неизвестный старикан в теме. Мне он уже нравится. Повеял небольшой ветер, и я почувствовал множество запахов трав и каких-то мазей. Подобные запахи оплели мое детство в бабушкиной в лачуге.

— Поясни, Пашик — Кронус не отвел взгляда, и повелительно махнул рукой. Да так, что рубаха на нем заскрипела от ворочания его мускул.

— Скажи — обратился ко мне, как теперь стало известно, некий Пашик — сколько лет тебе?

Правду говорить или неправду? И равняется ли у них год нашему году?

— Двадцать один год — хриплым голосом ответил. Глаза его были словно из золота.

Старик кивнул, явно удовлетворенный моим ответом, а потом вновь обратился к старосте:

— Этот молодой человека шесть лет как способен держать в руках оружие в Имперских легионах. Я общаюсь со столицей куда больше вас — он оглядел толпу взглядом, каким взглядом одаривает свою аудиторию преподаватель — и знаю, что теперь на новых легионерах на руке ставят метку.

Пашик поднял палец вверх:

— Метку легионера. Энри — золотые глаза устремились на меня — покажи руку.

Он увидел мои связанные руки, и сам медленно подошел ко мне. Став рядом, он поочередно задрал правый и левый рукав. Да так резко, что заскрипели плечи. Здесь все силачи, а я дрыщь последней стадии?

— Как видите — обратился Пашик к старосте, а потом к толпе — Как видите, меток никаких нет.

Толпа молчала, староста тоже. Голос старика был единственным, кто нарушал всеобщую тишину. Даже шепота ветра и биения неистовых волн не было слышно. Даже птицы замолчали, являясь невольными свидетелями человеческого судилища.

— Этот молодой человек не призывался в легион. Он, может быть, уклонялся от службы, но не дезертир — закончил свою речь старик.

Надеюсь, мне сейчас не будут вменять уклонение от службы. Старик-спаситель, спасибо тебе большое, но…последнее предложение можно было и не говорить, наверное. Хотя, что-то мне подсказывает, что он все предугадал. Уж больно спокоен. И староста не спешит его заткнуть или выгнать.

Я посмотрел на толпу. Потом на старосту. Толпа стояла и смотрела на него, ожидая решения. Аудэр что-то шептал своему отцу, окруженным представителями народа, на ухо, а та девушка, стояла рядом с ними, и внимательно слушала, изредка поглядывая на меня. Ее взгляд был виноватым и напуганным, но она ничего не говорила.

Ну почему она молчит?

Кронус перестал совещаться, все стали на свои места.

— Кто-то хочет еще что-то сказать? — обратился он к толпе, но в ответ услышал лишь тишину — тогда, решил. Я не убедился в его дезертирстве. Слова Пашика звучат разумно и не могут быть сейчас опровергнуты. Пользуясь правом старосты, я признаю Энриета невиновным в дезертирстве.

Толпа одобрительно зашумела. Видимо, толпа не настроена на меня негативно, им просто интересен весь спектакль, независимо от результата. Это радует.

— Энриет также обвиняется в воровстве одежды, еды и прочих вещей — он указал на меня пальцем — на нем ворованная одежда, а вещи были при нем в лесу. Я узнаю эту одежду, она моя.

Кронус выставил на площадь корзину и огниво, которые были со мной в лесу, и обвел взглядом толпу:

— Кто-то хочет что-то сказать?

Я с мольбой в глазах посмотрел на девушку, которая стояла рядом со старостой, а она смотрела виноватым взглядом на меня и молчала.

Из толпы выступило три мужика:

— Я могу пояснить

— И я.

— Я тоже.

Мужики переглянулись, и самый высокий заговорил:

— Мы ловили Энриета в лесу, и подтверждаем, что эти вещи были при нем. Он был одет в ту же одежду, что и сейчас.

— Да, так и есть — вторили ему двое мужчин, стоящих рядом.

— Кто-то еще хочет что-то сказать? — Кронус кивнул мужчинам, и они вернулись в толпу.

— Я могу пояснить — раздался женский старческий голос. На площадь из толпы выступила пожилая женщина — эта одежда на самом деле принадлежит нашему старосте. Я ее узнаю, ведь сшила ее для него.

Кронус кивнул, и она вернулась в толпу.

— Желает еще кто-то высказаться? — староста выжидательно смотрел людей.

Никто не выходил. Только тихое обсуждение слышалось из толпы. Я посмотрел на девушку. Она взяла за рукав своего отца и вращала голову из стороны в сторону. И молчала. Кронус посмотрел на нее, но ничего не сказал. Посмотрел на Аудэра, а он в ответ лишь поднял плечи.

Точно боится сознаться. Наверное, иначе ее будут ругать. Вот она ничего и не говорит. Эх! Думает только о себе. Когда приносила одежду, почему-то не думала, что все так обернется, а теперь и вовсе боится признаться. Я ее обвиняю, но при этом и понимаю ее. Но все же, нельзя так молчать. Нельзя.

— Почему ты молчишь? — обратился ко мне староста — тебе нечего сказать в свою защиту?

А что? Можно что ли? Как будто мне говорили как тут все устроено на судилище. Вот и мой шанс. Не зря же в голове разрабатывал сотник вариантов речей!

— Уважаемый староста, и уважаемые жители Утесного! — начал от неожиданности спонтанную речь. Эх, была не была! — Сегодня вы обсуждаете преступление, которого не было! Прошу учесть, что вся доказательная база строится лишь на свидетельских показаниях! Каких-либо иных доказательств не имеется. Все вещи были найдены в лесу. В силу того, что был в тяжелом материальном и психологическом состоянии, то решил воспользоваться вещами, дабы потом по возможности отдать собственнику или вернуть на место! Я мог предполагать, что вещи чужие, поэтому не отходил далеко от места их нахождения. Заметьте, не скрывался и носил их открыто! В деревне меня не видели? Нет! В деревне меня не видели, потому что не было меня здесь. Да, сегодня люди подтвердили, что вещи принадлежат старосте, но никто не видел, чтобы я крал их! Свидетелей, которые видели момент воровства или момент побега с ворованными вещами также не имеется. Так можно подойди к любому человеку, которому ты что-либо дал, и обвинить его в воровстве, потому что у него твоя вещь! Прошу не наказывать меня в связи с отсутствием преступления!

Закончив свою речь, я огляделся и увидел множество открытых ртов, словно птенцов, ждущих маму, которая вот-вот прилетит и каждому положит в рот по червячку. Лишь Кронус и Пашик не подавали виду. Пашик вообще улыбался. Судя по всему, не такой уж я и бред сказал.

Эх! Как же хочется познать их правовую систему. Как она формировалась, какими признаками и структурой обладает. К какой правовой семье можно ее отнести. Имеется ли теоретический базис развития права.

— Молодец, молодой человек — Пашик увидел мой взгляд, и обратился ко мне — где же ты так хорошо болтать научился?

Я внимательно следил за старостой, поэтому не ответил, а лишь улыбнулся.

Староста тем временем кивнул, и собрал в круг других представителей. Слова их полемики до меня не добирались, но спор был жарким. Иногда выкрикивались единичные слова, но по ним нельзя определить, что же они так усилено обсуждают. Точнее, прекрасно понимаю, что они обсуждают — меня любимого и неповторимого — но, что именно — было загадкой.

Пока витал в мыслях, староста перестал совещаться, и поднял руку вверх. Все глаза толпы устремились на Кронуса. А он обратился ко мне:

— Откуда у тебя вещи?

— Я их нашел у реки.

— В каком виде ты их увидел?

— Все вещи лежали в корзине. Каких-либо других вещей вне корзины, не было.

— Ты ходил в деревню?

— Нет, я даже не знал, что она тут есть

— Откуда ты?

— Не знаю — я состроил честную-пречестную гримасу — ничего не помню. Только помню, как на меня напали, а потом потерял сознание, Проснулся уже на берегу реки. Причем, полностью голый!

Толпа зароптала. Они переговаривались, и их речь становилась все громче и громче.

— Неужели та самая шайка? — раздался голос из толпы

— Они снова вернулись? — женский голос задрожал — Надо увеличить стражу!

— Точно вернулись.

— Ох! Столько проблем и бед, а еще и эти изверги вернулись.

— Прекратить разговоры! — крикнул сын старосты, и площадь погрузилась в тишину, пока ее не нарушил Кронус, строго посмотрев на меня — ты видел разбойников?

— Не помню. Вроде бы.

Чую, я ввязываюсь в нехорошую историю! Любой лжи должен быть предел!

Староста нахмурился, затем позвал к себе сына:

— Аудэр. Удвой стражу, подготовь патруль вне стен. Начальник стражи тебе поможет.

Сын старосты кивнул и, не сказав ни слова, скрылся в толпе

— Спасибо тебе, Энриет — кивнул староста — Это зачтется. Твои слова полезны для нас. Но, ответь мне. Ты сказал, что потерял сознание. На голове у тебя повреждений нет. От чего ты потерял сознание?

— Не знаю — не буду больше себя в грязь макать. Буду играть дурачка. Что-то мне подсказывает, что сейчас это самая верная стратегия.

Староста замолчал и ушел в свои мысли. Стоял он долго, а затем поднял свои глаза.

— Кто-то хочет что-то еще сказать?

Но все молчали. Кронус вздохнул и поднял руку:

— Итак, мое решение. Энриет был в вещах из деревни, и рядом с ним стояла корзина из деревни. Он не отрицал этого. Никто не видел, как вещи были похищены. Даже я не видел проникновения к себе домой! Слова Энриета звучат правдоподобно, но он не смог объяснить откуда у него оказались вещи! В то же время этот человек принес нас плохие, но нужные вести — староста замолчал и медленно оглядел толпу — я признаю Энриета виновным в краже, но к смертной казни через забитее камнями приговорен не будет!

Мои глаза вылезли из орбит, и упали на землю. Я посмотрел на столб, который стоит позади меня. Так вот для чего стоял столб. Видимо, чтобы меня привязать, дабы не рыпался. Ха-ха!

Староста тем временем продолжил:

— Отпустить его тоже не можем, а потому Энриет будет рабом в деревне, пока его собственник не посчитает его исправившимся и не отпустит. Есть желающие взять его к себе?

— Я возьму — толпа не успела понять слова Кронуса, как тот старик по имени Пашик поднял руку и приблизился к старосте — он мой. Мне как раз нужен мальчик на побегушках.

— Только никаких экспериментов на нем, Пашик — строго сказал староста — не как в прошлый раз.

— Конечно — с нарочитой серьезностью поклонился Кронусу Пашик и подошел ко мне.

Издевается. Как пить дать, издевается. Готов поспорить, что они друзья.

— С этого момент Энриет раб Пашика! — крикнул староста — Суд окончен. По поводу разбойников не огорчайтесь. Слова Энриета будут проверяться, и по необходимости будут сообщены в столицу. На этом все. Все могут возвращаться к своим делам.

Люди, обсуждая произошедшие с небольшим разочарованием от исхода суда, растворились на улицах деревни, оставив за собой лишь небольшое облако пыли. Ко мне подошел стражник, которые вел меня на площадь. Он развязал путы и нацепил на запястья по тяжелому браслету. Затем подошел второй стражник и протянул руки к моей голове. Мое левое ухо взорвалось болью. Я дернулся, но тут уже правое ухо заныло от резко наступившей боли. Кровь текла за шиворот. Они держали меня, пока не успокоился. А успокоиться было сложно.

Я потрогал уши, и почувствовал что-то холодное. Мочки уши стянулись от нависшей непривычной тяжести. На ощупь, было что-то вроде длинных клипс.

— Теперь ты раб — ко мне подошел Кронус и обратился ухмыляющимся голосом — радуйся, что жив.

— Спасибо вам за благодушие — я скорее не сказал, а выплюнул слова

Кронус лишь ухмыльнулся, после чего его рука упала на мое плечо.

— Твоя информация о разбойниках спасет множество жизней.

— Будь хорошим рабом, полезным — продолжил Кронус — и тогда свобода не заставит ждать. Хотя, зная Пашика, ты будешь рабом вечно.

Он засмеялся, и от его громогласного голоса задрожала земля.

— Теперь это мой раб — грубо сказал Пашик Кронусу, отбрасывая его руку с моего плеча — а ты, Энри. Я тебе запрещаю общаться со старостой. Ты как раб должен исполнять все мои указания. Пошли, работа ждет давно.

— Ты с самого начала хотел, чтобы его сделали рабом, Пашик — обратился к нему староста, смотря на меня — я это сразу понял. Но зачем он тебе?

— Мне нужны помощники — староста хотел что-то возразить, но старик поднял руку — и мне показался Энриет интересным человечком.

Слово «человечком» обладало каким-то иным значением, которое понятно лишь этим двум, судя по всему, друзьям.

Кронус не сказал ни слова, а лишь кивнул Пашику, и, развернувшись, ушел в двухэтажное здание на площади. Старик кивнул ему в спину и пошел в сторону одной из улиц деревни. Мне не оставалась другого выбора, как последовать за ним.