Энриет. Логос 1.

Глава 2

— Петь! Подожди! — Настя улыбалась мне и махала рукой, пытаясь догонять — Ну, Петь. Ну, не беги так быстро!

— Догоняй — Я смеялся и продолжал бежать.

Краем глаза справа возник Дима. Он сидел на скамейке, положив одну ногу на другую, и курил сигареты. Я откуда-то знаю, что это «Беломор Канал». Дима неестественно был худым, побитым жизнью, глаза грустные.

Мы встретились взглядами. Он улыбнулся и кивнул. Я кивнул в ответ.

— Петь. Стой.

— Догоняй!

Я обернулся, но позади уже не было Насти. Оглянувшись, не увидел уже и Диму. Вокруг ничего не было.

Позади послышался плачь. Настя сидела на скамейке и плакала, а потом ее плач перешел в рыдания.

— Петя. Петя. Ты дурак, дурак, дурак. Петя.

К ней подошел бритоголовый Дима. Он был одет в черную грубую одежду. В правой руке держал сигарету «Беломор Канал».

Он сел рядом с ней, и молчал.

— Петя — с грустью сказал Дима — Петь. Прощай, Петя.

Настя лишь еще раз всхлипнула, и спрятала свое лицо в ладонях, а Дима закурил сигарету.

— И вы меня простите — прошептал я.

Сильная боль стиснула грудь. Крик невольно вырвался наружу.

Мои глаза открылись.

Первое, что я увидел после пробуждения, это деревянный потолок. В помещении было темно — ничто не освещало пространство. Все, что развеивало тьму просачивалось через щели в стенах. Я лежал на голой земле, слегка припорошенной сеном. Позади виднелась огромная куча сена.

Попытка встать не увенчалась успехом — голова закружилась, появился рвотный рефлекс. Я упал на спину и застонал.

Тяжелая рука опустилась мне на лоб.

— Тише, тише. Не так быстро. Лежи спокойно — грубая тяжелая рука начала бродить по моей голове — Ты же воин. Боль пройдет.

Я успокоился и унял стон. Силуэт незнакомца так и не появился. Голос его был не по человечески грубым — какой-то животный рык звучал в каждом его слове. Никогда не думал, что такие голоса существуют.

— Перед кем ты извинялся? — обратился ко мне незнакомец— извинялся перед Богами, что проиграл бой? Или извинялся, что поддался трусости?

— Не извинялся ни перед кем — мне получилось связать слова, но горло отозвалось болью и сухостью — где я?

— Ты в плену — немного помолчав, он добавил- мое имя Кораг.

— Пе… — я замолчал. Наверное, не следует говорить свое настоящее имя. Но какое тогда сказать? Первое что пришло в голову, это мой никнейм в игре — Я Энриет. Энри.

— Приветствую тебя, Энриет Энри.

— Просто Энри.

— Энри.

Незнакомец убрал свою руку, и отодвинулся. Затем снова приблизился ко мне.

— Вот, попей.

Его сильные руки начали медленно сажать меня. Он подсел ко мне боком, уперев одну свою ногу мне в спину, чтобы я не упал.

— Попей.

И тут образ незнакомца возник полной картиной, заставив замереть.

— Ну же, пей — он всунул деревянный ковш с водой мне в рот — чем раньше попьешь, тем лучше станет.

Передо мной сидел казалось-бы человек, но не человек. Он был огромным и мускулистым. Кожа его была красно-бурого цвета. Губы пухлыми и широкими. С верхней челюсти проступали слегка два клыка, нижняя челюсть была немного сдвинута вперед.

— А-а-а — я попытался отодвинуться, но нога чудовища, которая подперла меня, не позволило это сделать.

— Ты чего? — засмеялся он — никогда не видел великих Орков?

— Н-н-нет. И Великих и не Великих. И простых орков не видел.

Глаза его были красными, а зубы коричневыми. Его тело, даже лицо, представляло собой единый кусок мышц. Мне кажется, он одним глазным веком может ломать камни.

— Понятно — засмеялся Кораг — это ничего. Раньше о нас никто кроме дворфов не знал, а потом кроме дворфов и кентавров. Это сейчас мы стали полукочевым и полу оседлым народов. Но так было не всегда.

— Ты орк? — спросил его еще раз — Настоящий?

— Да, орк — он похлопал меня по плечу, и мне стало плохо — самый настоящий.

А может, я в коме лежу, после того как упал в воду? Еще один вариант есть. Хотя, если бы лежал в коме, то не чувствовал бы боли, так? Ни один человек, который лежал в коме, не говорил о том, что в коме чувствуется боль от тех действий, которые ты сам совершаешь.

Может, их просто об этом не спрашивали?

Сердце внутри забилось учащено, и я почувствовал легкое радостное тепло, ведь всегда хотел попасть в миры, с которыми встречался в книгах, но радость смешалась со страхом.

— Энри — меня легонько похлопали по плечу — Ну, увидел Орка, ничего страшного. Мы не прокляты. Давай, попей.

Я аккуратно поддерживая ковш снизу, начал пить. По моему телу прошлась ледяная волна, раскрылись все засохшие каналы организма.

От нахлынувших меня ощущений, я поперхнулся.

— Воин должен совладать своими чувствами — Орк отодвинул ковш, и, дождавшись как я восстановлю дыхание, снова приставил его ко рту.

Выпив до дна, Кораг убрал ногу и помог сесть, уперев к стенке.

В таком положении окружающая картина стала ясней. Мы находились в одноэтажном деревянном сарае. Кругом валялось сено. В дальнем углу я увидел лестницу на второй этаж, занимавший половину сарая. Пол второго этажа состоял из досок, которые лежали на затяжках. Он весь был забит сеном. Для себя приметил, что в случае чего, легко можно спрятаться. Окон не было. Даже наверху. Весь и так скудный свет проходил через щели в стенах.

Прислушавшись к звукам, я услышал шум ветра. И моря. Где-то рядом было море. Этот звук я никогда ни с чем не спутаю. У входа через щели можно было увидеть появляющиеся и исчезающие тени. Видимо, там стоит один человек…или орк…или еще кто-то…стоит одно существо, которое нас охраняет.

— А нас охраняют — пробормотал свои мысли — Что с нами будут делать?

Орк прекратил смотреть на потолок и уставился на меня.

— Конечно охраняют. Хотя можно ли назвать это охраной? — хмыкнул орк, махнув рукой — Э-эх! Деревенщина. Они не знают, что такое воинское дело. А по поводу нас, то я буду рабом, а тебя убьют. А может, и рабом сделают. Вы — люди — подлый народ. Как можно своих же соплеменников делать рабами. У нас — у Орков — такого нет.

Нормальный расклад. Хорошо начинаем. В принципе, в моем родном мире было не так уж и плохо.

— Тебя за что рабом? А меня за что убить?

— Меня рабом, потому что орк — глаза Корага сузились и наполнились злостью, но потом расслабился — а тебя, за то, что ты дезертир и вор.

Ого. Так мы тут имеет дискриминацию орочьих народов? Неплохо. Вспоминаю свой старый добрый мир. А я, значит, дезертир и вор. Надеюсь, мне объяснят, каким образом был приобретен статус вора и дезертира.

— Ты виноват лишь в том, что люди захотели рабов — мысль вырвалась из уст.

— Я виноват лишь в том, что люди захотели рабов? — Кораг ненадолго задумался, а потом усмехнулся.

Он подсел ко мне ближе и протянул руку.

— Знаешь, Энри. Давай держаться друг за друга.

— Давай — я протянул руку в ответ.

Хоть он и будущий раб, а я представитель висячих груш, все же предпочту умереть, имея хоть одного друга. Ну, хотя бы союзника. Пусть хоть кто-то вспоминает о моей кончине. Настя и Дима точно никогда не узнают, куда я попал, и что со мной приключилось. А жаль.

Кораг сказал, что меня могут сделать рабом, и это, что-то мне подсказывает, лучше, чем быть пищей для черных и пернатых, если таковы тут имеются. Не хочу, чтобы мои глаза летали по всем окрестностям. Не, я не против полетать, но не в таком виде.

Судя по крику, изредка доносящемуся от моря, что-то наподобие чаек тут есть определенно.

— Надо постараться стать рабом, а лучше все объяснить, и остаться свободным человеком.

— Им объяснишь — хмыкнул Кораг, перебирая в руках сено — они уже все за тебя решили. Моего брата убили за свои мерзкие мысли.

Костяшки орка захрустели, а на лице возник оскал.

— Сожалею, что так вышло.

— Не надо сожалеть. Он умер как воин. И он не просил за себя отмщения. Боги приняли его — отрезал орк — меня обуревает лишь гордость.

Судя по всему, в этом мире о важнейшем праве, как о праве на жизнь, пока еще не додумались.

Я посмотрел на вход, и увидел по силуэту, что охранник внимательно слушает нас. Их тени не двигались, плотно закрывая телами щели.

— Ты не знаешь кто нас охраняет? — сменил я тему — меняется ли охрана?

— Какой-то парень молодой, но он не разговаривает. Имя не называет. Правом на бой не пользуется. Смены нет — коротко ответил орк.

Я решил не спрашивать, но так понимаю, у орков очень ценится сила. Как же все напоминает фэнтезийный мир.

Мне вспомнился анекдот, что современный человек, который попадет в прошлое, сразу поймет, что ничего не умеет. Пришлось призадуматься. И взаправду, я ведь ничего не умею — нечего дать нового миру. А все мои знания, если их оглашу кому-нибудь, не имеют под собой обоснования, потому что сам понятия не имею как человечество сделало то или иное открытие.

Конечно, я могу сказать, что есть сила притяжения и бросить яблоко вниз, но, думаю, никого не удивлю, а то и вовсе, покрутят у виска пальцем. А еще страшнее, попросят рассказать, что это за сила такая и почему она притягивает.

— Слушай — начал новый разговор — а все орки…ну…красноватые? Или есть зеленые? Или других цветов?

— Цвет орка? — Кораг посмотрел на меня задумчиво. Затем осмотрел себя, будто только сейчас осознал какого он цвета — кажется, понимаю, о чем ты. Я видел только подобных себе. Но я слышал, что есть желтые орки, подобно песку, и орки зеленного окраса, подобно джунглям. Но они себя не называют орками, а как-то иначе. Орки — это мы.

Он задумался. Зубы его быстрыми и резкими движениями жевали тростинку.

— За такие вопросы должен зарубить тебя. Но ты теперь мой друг. Твою глупость я принимаю. Я верб, что ты не хотел оскорбить — мой красный друг выплюнул тростинку — Орки только мы, наш народ, живущий в горах и в степях. А других, похожих на орков, мы братьями не считаем.

Вот и приплыли. Оказывается, сейчас мог и умереть.

— А языки, наречия одинаковые?

— Языки, наречия? — Кораг посмотрел вновь недоуменно на меня. Мне становится казаться, что говорю очень странно — у каждого народа свой язык. Свое наречие. Но они владеют имперским языком. Они когда-то были частью Империи.

Ага. Это уже подсказка. Значит, была некая Империя, или еще есть, но уже в меньших границах. А мы на каком языке сейчас говорим? Не на оркском? На имперском языке?

Стоп! А я ведь себя не видел. Может, сам являюсь орком? Я начал осматривать себя, начав с рук. В это время Кораг внимательно смотрел на меня.

Так, он же говорил, что «все мы люди плохие, подобных в рабство загоняем». Все же я человек.

Так, осмотр окончен. Могу с уверенностью сказать, что являюсь представителем человечества.

— Кораг, а мы на имперском языке говорим?

— Дже но урак ди Ура — ответил мне с улыбкой орк.

— Чего — я выкатил глазки, и внимательно посмотрел на него.

— Если не понял, то да. Говорил на Имперском — засмеялся он, похлопав меня по плечу. Да так похлопал, что у меня ребра наружу едва не повылазили. Боже, да его руками можно мечи ковать. Без молота.

— А писать по-Имперски можешь? — откашляв свои легкие, спросил в надежде. Увидев имперский язык, я смогу понять на каком языке мы разговариваем. Имею в виду, на русском или нет. И смогу понять, умею ли сам читать.

— Могу. У меня отец шаманом был при имперской сотне. Держал голову за три десятка орков в сотне.

Расчистив от соломы земляной пол сарая, Кораг начал водить пальцем по земле. Начали появляться линии, которые сплетались, формируя символы, а символы уже формировали слова. Между слов были расстояния, разделяя их, создавая предложения. Выводил символы слева направо в строчку.

Закончив писать, я нашел ответ на свои вопросы. В-первых, это не русский язык. Даже близко не русский.

А, во-вторых, мое лицо украсила улыбка — я понял все, что он написал.

Кораг, тыкая палкой в землю, сидел и улыбался своей широкой улыбкой, оголив клыки.

— Понял?

— Сам такой — сделал вид, что обиделся.

— Воины не обижаются — заржал как стадо коней орк и попытался сломать мое плечо своими лапищами. По крайне мере именно так и показалось.

— Сам дурак, Кораг — решил его по имени назвать — Я не дурак, просто по башке дрыном сильно ударили.

— То разве дрыны — сплюнул орк — Ты не видел наши орочьи дрыны.

Весь сарай затрясся от гогота.

— Кораг, а я нормально разговариваю?

Орк недоуменно посмотрел и ничего не сказал.

— Произношение слов отличается от произношения людей, которых ты ранее встречал здесь?

Этот вопрос тоже волновал. Я говорю на их «мове», понимаю их «письмо». А как же я слышусь в ушах других?

— Не отличается — пожал плечами орк, отчего все его мышцы взбугрились. Не, я нормальной ориентации, но выглядело это очень мощно и круто — Я не тот, кто должен отвечать тебе на вопрос. Имперский язык для меня не родной язык. Никогда на нем не говорил, пока с гномами общаться не стал.

— У гномов нет своего языка? — я удивился.

— Почему же. Он есть — кивнул орк и уставился в потолок — просто он очень сложный. Руны всякие. Символы. У них язык полу магический. Опасно на нем разговаривать. Поэтому, только на Имперском говорят, или на языках других народов. На гномском они только между собой болтают.

— Что значит полу магический язык? — от любопытства подвинулся ближе к орку. Ему мое любопытство польстило.

— У них в языке есть слова силы, которых нет в других языках. Даже в нашем оркском — на лице Корага проступила грусть — точнее они есть, но это древний оркский. У всех языков, говорят, были такие слова, но потом они потерялись, после великой войны. Тогда ведь практически все маги были убиты, и возникли новые слова силы.

— Сложно — почесал я репу. То есть, сказав какое-то гномское слово, можно что-то…намагичить?

— Хм — нахмурился орк. Казалось, что от мыслительных процессов его кожа стала еще краснее — думаю, так можно сказать. Но недостаточно знать, как мне говорил отец, само слово. Надо знать как его произносить, и о чем думать, когда произносишь. А некоторые слова силы можно использовать только при правильных движениях тела.

— Сложно — повторил я — а в Имперском языке такое есть?

— Нет. Это искусственный язык, который люди создали специально, чтобы разные народы могли общаться — Кораг поднял указательный палец вверх как сенсей — каждый народ имеет свой язык, данный Единым Богом.

— Люди? — я зацепился за слово. То есть, тут есть люди? Моя голова просто кружилась от поступающей информации. Слишком много, слишком непонятно — Я тоже отношусь к людям?

— Да, относишься — засмеялся друг — пока не повесят на дереве. Потом к мертвякам, а то и вовсе к нежити будешь относиться.

— А ты — я постарался снова не обидеть Корага — полулюд, или нелюдь?

— Убил бы — улыбнулся орк — убил бы за такие выражения. Я орк. Не человек. К людскому племени не отношусь. А за полулюда или нелюдя можно и дрыном по голове снова получить, да так, что не доживешь до утра. Оркским дрыном.

— Уяснил — я поднял ладони в знак примирения, и тут же отпустил. А с чего это решил, что наши жесты в этом мире также воспринимаются — все уяснил.

— То-то же — кивнул в ответ орк.

Видимо, с жестом угадал.

Мы много разговаривали с Корагам, благодаря чему узнавал много новой информации. К примеру, мир называется, оказывается, Эзаурус, а мы сейчас в княжестве Двуречье в деревне Утесное. Конечно, деревни самой еще не видел, но новоиспеченный друг говорит, что находится на утесе. Причем утес необычный — речка, вдоль которой я бродил, проходит рядом с деревней, и водопадом спадает с утеса в океан. Естественно, на кончике утеса расположился маяк.

В один момент заговорили о магической составляющей мира. Кроме волшебства, есть еще и колдовство. Казалось бы, в чем может быть разница — то магия да то магия. Если говорить максимально просто, то волшебство — это магия с помощью слов силы. Есть даже университет волшебства, который занимается изучением слов силы, и их кодификацией. Колдовство, в свою очередь, является силой магической самого тела и подпитываемых эмоций. Тут слова силы уже не нужны. Колдуны не могут творить мощные заклинания, в отличии от волшебников, но их заклятья шустрее и смертоноснее. Получается, в некоторых бытовых делах даже полезнее. Колдун может быть волшебником, а волшебник колдуном нет. Как я понял, шаман орочий, это немного колдун. И вообще, судя по речам Корага, орочьи шаманы самые мощные заклинатели мира. Вот только сразу возникает вопрос — от чего же до сих пор орки не захватили мир? Ну или хотя бы почему до сих пор не создали свою великую империю. Краснокожий друг юмор не оценил.

Так, вернемся к колдунам. Почему же колдунов мало? Оказалось, все очень просто и обосновано. Потому что слишком обнаглели в один момент. Из-за них началась великая война с демонами. Я пытался узнать больше, но новый друг послал меня, сказав, что есть библиотеки и книги. Коль я такой любопытный, то туда за знаниями и иди, а меня, воина, не заставляй лишний раз извилины напрягать. А я сначала подумал, что ему нравится разглагольствовать. Ну да ладно.

Самое главное, что узнал, колдунов не особо любят, и в одно время даже был орден, истреблявший их. Колдовство в Империи вне закона, а вот в остальных странах и народах — вполне законно.

Пока я размышлял, живот заурчал. Живот Корага поддержал песнопения.

— Нас уже должны кормить — заворчал орк — вон, уже солнце садиться. Неужели эти, дети навозников, забыли о нас?

Я улыбнулся. Почему сейчас не беспокоит мысль, что убьют как дезертира, как вора. Почему-то немного рад, что попал в новый мир. Все же, всегда хотел попасть в фэнтезийный мир. Подумаешь, хотят повесить. Если повезет, то в рабы запрячь. Это же фэнтези. Выкручусь. Наверное.

— Эй — потряс за плечо орк — чего лыбишься? От голода куку ха полетела?

Интересно. Вот эти «университет», «кукуха», «лыбишься» — вот это вот все — это интерпретация мозга, или на самом деле такие слова? Скорее всего, интерпретация.

— Можно и не кушать. Все равно умрем рано или поздно. Так чего тянуть — я стукнул слегка по груди Корага. Грудь оказалась твердой как камень. Мышцы, мышцы. У него кругом мышцы. А где весь жир? — или сытым работать легче тебе будет?

— Как меня рабом сделают, так я сразу и убегу. Вы, люди, слабее меня.

Отсмеявшись, решил задать вопрос, который давно оттягивал.

— А как такой великий воин, который сильнее любого человека, в плен попал?

— Как в плен попал? Я являюсь — орк запнулся — являлся учеником кузнеца в одной из оркских деревень в горах, что граничила со входом в подземелье гномов. И наш вождь что-то не поделил с ними, и они напали на нас, попутно взяв выживших в плен. И меня взяли в плен. Отвезли в небольшой имперский город. Там продали какому-то толстопузу. Он на корабле поплыл в Столицу. И когда проплывали мимо Двуречья, я выпрыгнул за борт. В меня стреляли, магичили. Помню, была наведенная слабость, но справился и добрался до берега. Я очень устал, да еще обнаружил в бедре стрелу. Как только ее вытащил, рядом уже оказались жители деревни. Я устал, но мне хватило сил, чтобы раскидать их по сторонам. Затем вступил в бой их вождь. Он меня заломал быстро, и я принял поражение. После проговорил, что жизнь моя теперь принадлежит ему. На что он ответил, что мою жизнь определят в деревне на общем собрании.

Кораг посмотрел в глаза и улыбнулся.

— Теперь сижу в плену и жду, когда меня в рабство возьмут. Мне сказали, что пока выбирают кому такой силач будет полезен. Но я не собираюсь тут оставаться. Но с другой стороны, если бы не перевязали меня, не остановили бы сильное кровотечение, возникшие от того, что перебило вену на ноге, то я бы умер. Рабство для орка — позор, но они спасли меня, а по нашему закону, жизнь принадлежит спасшему. Если желают меня в качестве раба, то так тому и быть.

Я лишь кивнул. Вот это да.

— А что ваш народ с гномами не поделил?

— Они любят тишину, а мы руду копать — улыбнулся Кораг — всегда так было.

— А дворфы есть? — в надежде спросил я. В наших фэнтези дворфы обычно в горах копаются — Коренастые, живут в подземельях, которые творят в горах.

— Дворфы? — призадумался мой друг — Они есть где-то в глубине, но с ними кроме гномов никто не контактирует. Они редко наружу вылазят. Но и такие бывают. О дворфах мало что известно. Самое большое количество дворфов видели во время Великой войны. Они тогда прислали, как его там, хирд на борьбу с демонами. Они неплохие колдуны. С гномами тоже не дружат. Тоже любят покопать.

— Как бы это грубо не звучало, Кораг, а в чем разница между гномами и дворфами?

Судя по описанию Корага, они не сильно то и отличались.

— Говорят, что гномы создали дворфов из железа как идеальных помощников. Только дворфы, кроме силы, обрели и разум. Затем стали независимым народом. Говорят, что это проделки какого-то бога или духов. Чтобы бороться с рабством гномов, они попросили помощи у каких-то духов гор, и духи одарили их шаманизмом как у нас. Только у них все на камне и металле помешано.

— А зачем гномы под землю ушли?

— Ты путаешь. Дворфы ушли под землю, а гномы живут в горах. На возвышенностях, на плато. — засмеялся орк — Они, поговаривают, и воздушные города имеют, но их мало кто видел.

Моя голова закружилась — слишком много информации.

— Понятно. Спасибо.

— Я больше расскажу, если спросишь — улыбнулся Кораг.

— Обязательно — заулыбался я в ответ.

И мой красный помидор снова попытался сломать мой бедные ребра, но я увильнул, отчего орк заржал. Он что, специально так сильно давит и бьет?

Тем временем желудок начал сильнее урчать. Появились боли.

— Затягивают с едой. — Кораг посмотрел в щель между досками, а затем нанес три сильных удара, отчего задрожал весь сарай — Эй! Воин! Где наша еда?

Стражник, судя по тени, подпрыгнул, развернулся, а затем вновь вернулся в первичное положение, ничего не сказав.

Кораг хмыкнул, а затем снова начал бить по доскам. Сколько времени он бил я не знаю, так как время не засекал, но на 167 ударе я сбился со счета. Неужели у него не болят кулаки? Я посмотрел на ручищи Корага. Впрочем, чему тут болеть? Там нечему болеть — сплошной камень.

— Кораг. Прекращай шуметь — взмолился о пощаде — у меня уже стук в голове.

— Не прекращу, пока не принесут еду — запротестовал орк.

— Ну Кораааг.

— Ну Энриии

— Хватит

— Не хватит.

Это сейчас он со мной пререкается?

Скрипнул засов, и мы посмотрели на ворота, которые тут же открылись. Стражник был на самом деле молодым пареньком, который то ли от усталости, то ли от неуверенности, покачивался и разминал ноги. И зачем нам охрана? Куда бы мы сбежали. Хотя… Я посмотрел на орка, который, такое ощущение, способен на своих плечах унести сарай вместе со стражником.

Однако, в дверях появился еще один человек. Он был высокий и накаченным. Лицо было простым. На левой щеке красовался небольшой шрам. Взгляд был жестким. На вид, при этом, ему было лет двадцать-двадцать три.

Одет он был в простые штаны, рубаху с красными линиями. Пояс был кожаным нешироким, на котором висели кривые ножны с мечом. На ногах красовались кожаные сапоги. Волосы были длинные, собранные в пучок сзади.

Руки держал на боках и смотрел на нас, широко расставив ноги. Этот хмырь куда интересней, нежели тот молодой паренек.

— Кораг — обратился он к орку — отойди назад и сядь.

И орк повиновался. Видимо, не в первый раз такое.

Незнакомец дождался, когда мой новоиспеченный друг выполнит приказ, и зашел внутрь. Неуверенный в себе стражник остался на улице, но ворота не закрыл, и продолжил нервно смотреть на нас, не переставая при этом перебирать ногами. О! Теперь еще появилась зевота.

— Кораг. Тебя распределят рабом к кузнецу.

Орк кивнул, ничего не сказав.

Затем взор незнакомца переместился на меня.

— Как тебя зовут?

— Я Энри, а ты?

Пауза. Неужели я отозвался как-то странно, или, может, грубовато?

— Я, Аудэр, сын старосты. Откуда ты, Энри?

Упс. Надо было придумать легенду.

— Я с далеких земель. Очень с далеких земель — сказал, надеясь, что мир огромен.

— С далеких? Со степей?

— Ну, как бы.

— Странное имя. Не присуще именам, которые там в обиходе. — Аудэр почесал подбородок.

— Обычное имя — пожал я плечами, стараясь выглядеть как можно правдоподобней.

Сын старосты задумался. Потом, словно вспомнив зачем пришел, замотал головой, вытряхивая лишние мысли.

— Энри. Суд будет завтра утром. Потом тебя казнят.

— А зачем суд? Сразу бы казнили — я ухмыльнулся — к чему все эти формальности.

— Формальности? Перед тем как казнить, нужно установить твою вину. Но потом тебя казнят.

— А за что меня казнят? За то, что дезертир какой-то?

— Да, за это — довольно кивнул Аудэр — Еще за то, что ты своровал одежду и еду у самого старосты.

— Какую одежду? Какую еду? Я ничего не крал!

— Одежду, которая на тебе — Аудэр спокойно указал на меня пальцем — мы решили не забирать ее, коль уже надел. И еду. Мы видели корзинку, и она принадлежит старосте.

Вот тебе и раз и два и три. Эта девушка неплохо так подставила. Вольно или невольно, но это было сделано.

— Но я не дезертир Я ниоткуда не убегал. С чего вы взяли это?

— Ага, конечно — хмыкнул Аудэр — А зачем тогда в лесу скрывался? К нам в селение не шел, а лишь воровал? Если ты не дезертир, то, значит разбойник. А таких вообще можно вешать на ближайшем суду без суда.!

Эх. С ним бесполезно спорить. Его доводы настолько сильные и настолько логичны, что никаких эмоций не хватает!

Так, до утра, а точнее, до судилища, нужно выработать стратегию завтрашнего выступления. Если мне, конечно, слово дадут. Без боя я не сдамся.

— А как вы нашли меня в лесу? — почему-то хочется верить, что та девушка не виновата в произошедшем.

— Тебя было несложно найти — заулыбался сын старосты — твой костер дымил на всю округу. Ты бы еще орал на весь лес. Времена неспокойные нынче.

Да, был дым, помню. И тут вспомнил про книгу «А Зори здесь тихие». Там же писалось о том, что надо сухие ветки использовать — от них дыма нет. Как всегда, все хорошие мысли приходят опосля.

Следующие слова мне давались сложно, но понимал, что в них мой шанс выжить.

— Я — в голосе возникла дрожь, а в горле небольшой комок, от чего речь была прерывистой — я не хочу, чтобы меня казнили. Не против быть рабом, если не смогу доказать свою невиновность. Но я невиновен.

Реплик Аудера на мои слова не поступило. Он уставился на меня и ничего не говорил. Даже Кораг перестал жевать соломку.

— Я передам твое пожелание старосте.

— Ну, ты, блин, даешь! — Кораг грязно выругался, и продолжил жевать соломку.

— Андур — крикнул сын старосты, повернувшись к нам спиной, и обратился к стражнику — неси им еду. Как покормишь, закрой хорошо дверь. Через два часа тебя заменят.

— Хорошо. Спасибо!

Стражник куда-то исчез, а потом возник с двумя деревянными мисками, в которых были какие-то холодные похлебки. Затем он снова куда-то убежал, и вернулся с деревянным неглубоким ведерком, в котором была прозрачная жидкость — вода, стало быть.

Сын старосты за это время спокойно дошел до ворот. Обернулся, посмотрев на нас. Кивнул своим мыслям, и исчез.

Мы сидели на соломе друг напротив друга и жевали похлебку. Да, она не так уж и плоха. Похлебка не вызывала рвотных рефлексов, а значит, кушать можно. По вкусу она напоминала смесь варенной зеленой картошки, гнилой капусты и морковки. Все ингредиенты нашинковали, смешали с соленной водой, и немного подержали на огне. Хотя, будучи голодным, многовато я рассуждаю. Нужно просто есть.

— Знаешь, Энри — Кораг поднял глаза, опростав миску с едой — если ты докажешь, что не дезертир, то жить тебе еще дадут.

— А тут за воровство руки не отрубают? — опять пришли в голову нехорошие мысли с моего прошлого мира.

— Отрубают — спокойно сказал орк.

— Мило

— Мило? Не вижу ничего тут, как ты выразился, милого — Кораг недоуменно посмотрел.

Блин. Вот интересно, какая тут судебная система? Имеется ли тут законодательство? Или каждый город живет и судит по-своему? Надеюсь, тут не самосуд, и меня попросту не истерзают завтра.

Видимо, в данный момент представлял нечто жалкое и слабое, так как Кораг участно похлопал по плечу. Причем похлопал несильно, чему сильно удивился.

— Каждый воин должен принять смерть, и относиться к ней как к части жизни — начал свою исповедь орк — Смерть может прийти в любой момент, и ты должен быть готов к встрече с ней. Иначе будешь метаться и паниковать.

Поверь мне, Орче, если бы не от природы спокойный нрав, я бы уже бегал и метался, и паниковал.

— Скажи, Кораг, а ты знаешь что-нибудь про законы этой страны? Или этой деревни.

— Ничего не знаю. Но знаю, что у них есть Поле.

— Поле?

— Поединок.

И с кем должен бороться? Со старостой? Я мотнул головой.

— А еще что-нибудь знаешь?

Орк призадумался.

— Слышал, что есть Едино божественный Суд. Говорят, там используют железо или воду.

Что-то я не готов к боли.

В итоге, что мы имеем? А то, что мне крышка. Мне вменяют два преступления какой-то их местной тяжести: дезертирство и воровство.

Что по поводу дезертирства? Если я не в армии, то, значит, я дезертир. Логично? Логично, но не очень. Чтобы выявлять дезертиров, надо знать кто служил, кто не служил. Ну и кто не должен служить. Значит, должны быть списки. Радость проснулась во мне, а затем, после пинка мозга, снова ушла в спячку на неопределенный срок. А кто, собственно говоря, эти списки представит мне или какому-то старосте из деревни?

— Кораг — я посмотрел на орка, который лежал на спине и смотрел в потолок. Только сейчас обратил внимание, что он поет какую-то песню на неизвестном языке. Мотив напоминал чем-то песню «Her manneling». — красивая песня. О чем она?

— Песня о том, как бравый орк был спасен троллихой. Она влюбилась в него, и просила за спасение стать его суженным. А он ее убил и съел — красный друг улыбнулся, и продолжил петь эту то ли грустную, если смотреть от лица троллихи, то ли веселую, если смотреть от лица орка, песню.

А я улыбнулся. Очень уж знакомая мелодия оказалась, да и текст песни примерно похож. И много в новом мире ожидает таких совпадений? Жизнь покажет. Конечно, если не повесят завтра на суку того дерева, где я, собственно, и появился.

Кстати, о женщинах. Что на счет той девушки, которая принесла одежду и еду? Моя благодарность к ней огромна, потому что, если не она, я бы замерз и умер в лесу. Как говорится, безусловно. А, может, и вовсе отравился, поев подозрительных ягод. Но в тоже время я и зол на нее.

Если говорить честно, то я не понимаю. Почему она ничего не рассказывает? Почему до сих пор не рассказала, что я ничего не крал? Думаю, уже должна знать, что меня схватили. Самое время ей признаться во всем.

Без сомнений, это бы облегчило мою и так, висящую на волоске, жизнь. Правда, остался бы вопрос по поводу дезертирства.

Дезертирство. Дезертирство. При чем тут Дезертирство?

— Кораг. Мы ведь в деревне, которая подчинена Империи?

— Да. Разве может быть что-то другое — с недоумением на лице орк пожал плеча.

Конечно может быть! Особенно, когда ты из другого мира.

— Империя с кем-то сейчас воют?

— Много с кем — кажется, Кораг понял к чему я клоню — разные племена, разбойники на границе.

— И все должны служить в Имперской армии?

— Не знаю. Завтра и спросишь на суде. Я орк.

— А ты не знаешь?

— Ты забыл, что я орк.

Со второго раза стало понятней. Все же, я не унимался, и пытался выведать хоть какую-то информацию. К сожалению, телодвижения не увенчались успехом.

Тем временем, солнце спряталось за покрывалом, а небо окрасилось в темные тона. Мир готовился ко сну. Кораг уже во всю храпел, и я был недоволен впервые за наше непродолжительное времяпрепровождение. Ну как можно храпеть так, словно десять старых девяток с ржавыми дырявыми глушителями стартанули на перекрестке?

Мне не составило труда закрыть его нос пальцами, но не то случилось, что хотел. Вместо того, чтобы Корагу перестать храпеть, его правая рука взмыла вверх и ударила меня по уху. Удар был хорош! Я вскрикнул и отлетел к соседней стене, больно ударившись плечом, а орк победно храпнул. При этом повернулся на бок, положив руку-защитницу под свою огромную голову.

Почесав плечо, разгоняя кровь, я решил, что храп не такой уж и громкий и раздражающий. Уснуть вполне можно.

Спина коснулась деревянной стены, и я почувствовал легкий вечерний ветерок, шевелящий волосы. Возникло ощущение, словно он что-то пытался напеть. Благодаря тишине, если не учитывать храп орка, я смог услышать шум волн, которые собрались в легионы, и штурмовали утес. Я был убежден, что мы находимся на утесе. Каждая атака понемногу точила камень, и море отзывалось победным шумом, подобный миллиону листьев, покачивающихся на ветвях деревьев под неистовым ветром.

Тик-так. Дыхание замедлялось. Я чувствовал непривычную гармонию с природой, которая никогда не охватывала меня в моем старом мире. Все чувства соединились с живой природой. Ветер, тепло, холод — всё проходило через меня, словно я провод в электрической цепи.

Шум моря нарастал, ветер шептать стал громче и понятнее. Мне становилось необычайно тепло и комфортно.

«Тебе тепло?»

Возникло ощущение, словно со мной кто-то разговаривает. Первые сны? Дремота?

«Да, тепло»

Волны с силой ударились об скалы.

«Комфортно?»

«Да».

Другой голос обратился ко мне, и ему ответил тоже.

Земля была прохладной. Тело никак не могло нагреть ее подо мной. Тяжеловато будет уснуть.

Чей-то голос, уже третий, не похожий на прежние, сказал, что земля потеплеет. И в самом деле, земля подо мной стала теплее. Ветер аккуратно, словно специально, расположил сено вокруг тела. Откуда ветер такой силы в сарае? Так и должны быть, наверное.

Я поудобней улегся на землю, и положил руки под голову. Мне было тепло, ветер успокаивающе ласкал мои волосы. Только земля твердая.

«Твердая?»

Уже знакомый голос издал удивление.

«Твердая»

Земля начала медленно-медленно смягчаться. Хорошо. Лежать так хорошо, словно я дома на своей любимой кровати.

Взор застилала тьма, и сон окутывал все сильнее и сильнее, уводя за собой. А ветер пел на ушко незнакомые, но в тоже время знакомые песни. Дыхание замедлилось, и я погрузился в здоровый спокойный сон.