Эмма. Безумная жена (СИ)

Глава 4 Безумство

Эмма

Двое рослых мужчин мигом прижали меня к кровати и, под чутким руководством маменьки, начали привязывать к опорам.

От шока я даже не стала сопротивляться.

Открыла рот, напрочь лишившись воздуха. Даже пискнуть не получалось.

— Зачем?.. — всё, что смогла выдавить, когда слуги вышли из комнаты.

Моя всегда безразличная матушка села в кресло у изголовья, оценила свои старания и криво улыбнулась.

— Хватит уже того, что ты натворила. Виттория, бедная девочка, плачет второй день. Я обещала брату позаботиться о ней, а из-за твоих выходок… — она тяжело вздохнула.

Моя «заботливая» мама никогда не питала теплых чувств ни ко мне, ни к Люсиль.

Она считала нас своим личным поражением и не придумала ничего лучше, чем просто делать вид, что нас не существует.

Будто то, что мы родились девочками, было нашей с сестрой виной — помехой ее великой цели: подарить отцу такого желанного наследника.

— Я любила Итана. С самого детства. Если бы не твоя племянница, которая вертела перед ним хвостом и своим декольте… — попыталась огрызнуться я.

— Он бы никогда на тебе не женился, — перебила она.

— Женился бы, — упрямо возразила я.

Я понимала, что никакое декольте не помешало бы Итану просить моей руки.

Но до последнего пыталась его оправдать. По крайней мере — перед ней.

— Не женился бы. И сейчас был бы обручен с Витторией, если бы отец не сделал его своим главным наследником. Ты отдала всё чужому человеку. А брат остался ни с чем, — процедила женщина, сжимая кулаки.

Встав, мама подошла вплотную и почти зашипела в лицо:

— Отец слишком любит тебя. Всегда слишком баловал. По мне, так лучше бы ты сгорела от собственной глупости, чем пустила всех нас по миру из-за своего каприза.

Я не ждала от неё ничего другого.

Франческа Нортон всегда играла роль заботливой родительницы только на публике, когда того требовали приличия.

В поместье она лучше относилась к слугам, чем к собственным дочерям. Но об этом никто не знал.

Только отец, Люсиль и я.

— Какого брата? Поместье и так отошло бы мне, — парировала я.

Франческа развернулась, провела рукой по животу.

— В этот раз у меня точно всё получилось. А ты, мерзавка, лишила своего брата законного наследства! Отдав всё каким-то нищебродам, — процедила она и вернулась в кресло.

Даже для неё такое заявление было слишком.

— Это не я безумна, — выдохнула я и отвернулась.

Не могла больше смотреть на вконец обезумевшую маму. Её одержимость становилась всё очевиднее с каждым годом.

Неудивительно, что отец больше не хотел детей. После первых истерик, попыток отравиться, желания постричься в монахини — он понял, что с выбором жены ошибся.

Возможно, поэтому был так строг с Люсиль. Она слишком походила на мать — такая же темноволосая, с пронзительным взглядом.

Он боялся, что безумие жены может быть заразным, и следил за младшей дочерью, стараясь не пропустить первые признаки.

Но знали об этом только мы с ним. И именно это объясняет, почему он так легко поверил в мое «расстройство».

Только вот настоящая проблема была в том, что у мамы всё началось после первых родов — ее личной трагедии, сломавшей рассудок.

Я искренне надеялась, что отчаянное желание Люсиль иметь ребёнка не сыграет с ней ту же злую шутку.

Собственно, поэтому и пошла с сестрой к той ведьме.

И это сыграло злую шутку уже со мной.

Почти до самого обеда меня сторожила матушка.

Она сидела в кресле, покачиваясь и напевая колыбельную, которую никогда не пела нам с Люсиль.

Если я ещё не сошла с ума от ревности, то такая компания и невозможность даже закрыть уши точно доведут меня до безумства.

— Я хочу в туалет, — заявила я служанке с обедом.

Миловидная девушка смутилась и покосилась на мою надзирательницу.

— Принеси и положи ей горшок, — невозмутимо приказала миссис Нортон, продолжая покачиваться и напевать одну и ту же мелодию в сотый раз.

Было желание закричать на неё, потребовать, чтобы замолчала, или просто выгнать из комнаты. Но я не могла — ещё в самом начале, будто невзначай, она обронила: в доме только мы и слуги.

Кричать, звать на помощь или как-то сопротивляться ее обществу не имело смысла. Я осталась с ней один на один, без свидетелей, без выхода.

А слушать её тихое, монотонное мычание больше не было сил.

Зато остался последний шанс — попытаться избавиться от нее иначе.

— Могу я позвать доктора Харриса? Снова жжет в груди… Думаю, мне опять нужен тот кислый отвар, которым меня поили, — попыталась сказать как можно спокойнее.

То, что случилось в следующее мгновение, заставило служанку убежать из спальни.

Спокойно напевавшая песню мама внезапно вскочила со стула и, словно разъяренная фурия, бросилась к кровати.

В следующую секунду, она вцепилась в мои волосы, рывком прижав к подушке, а потом с силой ударила по щеке.

Звон от пощёчины звенел в ушах, а в глазах на миг потемнело.

— Даже не думай! Ты не помешаешь им проститься, снова устроив свои фокусы! — зашипела она прямо в лицо, обдавая горячим, злобным дыханием.

Щека горела, а глаза наполнились слезами. Я даже не сразу поняла, что вызвало эту истерику.

Только услышав, как она пробубнила имя Виттории, всё встало на свои места.

Итан ушел прощаться с бывшей невестой, и мой «приступ», конечно, был совсем некстати.

Племянницу миссис Нортон любила куда больше собственных дочерей.

Возможно, потому что видела в ней себя в юности. Такая же жгучая южная красота, которая когда-то соблазнила моего отца. Тот же характер, те же повадки.

Они и правда были больше похожи на мать и дочь, чем на тетю и племянницу.

Я совсем не была похожа ни на Франческу Нортон, ни на своего отца. Семья всегда объясняла это тем, что я пошла в бабушку. Люсиль, хоть и унаследовала внешность матери, внутренне была совершенно другой — тихой, скромной, благовоспитанной.

…А вот Виттория — яркая, развязная, и не стесняясь заигрывала с мужчинами, наплевав на слухи и приличия.

Возможно, именно это в ней мама ценила больше всего.

Вернувшись в кресло, Франческа, как ни в чём не бывало, снова принялась гладить живот и напевать песню, которая точно будет сниться мне в кошмарах.

К счастью, новая пытка длилась недолго.

Спустя полчаса, запыхавшийся и в дорожном костюме, в комнату ворвался Джефф Нортон.

Слугам, видимо, было запрещено мешать прощанию гостьи и её бывшего возлюбленного, поэтому они дождались и всё доложили хозяину.

— Что с Эммой? — выдохнул отец, подбежал к моей кровати и, присев, погладил мои волосы.

На его всё ещё молодом лице, только слегка тронутом морщинами, появилось тревожное выражение. Светло-русые пряди слегка выбились из-под аккуратно уложенной прически. Голубые глаза — усталые, но внимательные — скользнули по лицу жены, а потом задержались на мне.

— Как ты, милая? — прошептал он, стёр с моих щёк внезапно покатившиеся слёзы и аккуратно коснулся воспаленной щеки.

— Я просто хочу в уборную, — едва слышно прошептала я отцу.

Если кто-то в этом доме и может мне помочь, то только он.

— Франческа, что с её лицом? — он повернулся к жене, все еще покачивавшейся в кресле.

Но на лице матушки не отразилось ничего нового — она продолжала напевать колыбельную, поглаживая живот, будто всё происходящее её не касалось.

— Она снова хотела себе навредить. Чтобы Итан не смог объясниться и попрощаться с Витторией. Я не позволила и привела её в чувства. Стоило сделать это ещё в самом начале, тогда не пришлось бы отписывать поместье, — безразлично отозвалась она.

Отец сжал кулаки и прищурился — кажется, он ожидал от неё хоть капли заботы о дочери, которая едва не отправилась на тот свет.

— Я же просил… Эмме нельзя нервничать, — зашипел он, быстро осматривая мои привязанные руки.

И снова Франческа отреагировала совсем не так, как от нее ожидали. Безразличие на лице, в одно мгновение сменилось яростью. Вскочив с кресла, она подошла к кровати и театрально указала на свой живот.

— Это мне нельзя нервничать! — закричала она, вонзая в меня палец, — А ты оставил меня с этой безумной девчонкой! Я ношу твоего сына. А она — просто капризная дрянь!

Театрально всхлипнув, женщина развернулась и вышла из спальни, демонстративно хлопнув дверью.

Отец шумно выдохнул и опустил голову — похоже, такая реакция его уже давно не удивляла.

Пока я пыталась расстроить помолвку Итана, упустила нечто куда более важное.

— Ты не говорил, что она в положении, — тихо сказала, наблюдая, как он потирает переносицу.

— Я сам только недавно узнал. Она решила, что её сглазят, и никому, кроме Джо, не говорила, — отец провёл рукой по волосам и аккуратно принялся развязывать мои руки. — Прости её, малыш. Перепады настроения и вспышки гнева — это вроде как нормально на ранних сроках. Так, по крайней мере, говорит Джо, — добавил он тише.

Освободив мои запястья, отец тут же прижал меня к себе.

От его пальто пахло улицей и табаком, а прохладные руки так приятно поглаживали по спине.

На короткий миг показалось, что я снова в безопасности. Как в детстве, когда он просто обнимал — и все беды отступали.

— Я рад, что тебе лучше. Эмма, ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Не пугай меня больше, — прошептал он, пряча лицо в моих волосах.

Я знала. Как и все в Саванне.

Именно поэтому не удивилась, услышав от матери, что отец отписал Итану поместье.

— Ты правда отписал Итану поместье? — спросила, отстранившись.

Отец покачал головой.

— Не совсем, — возразил он. — Я сделал его своим партнером и указал в завещании как главного наследника бизнеса. Поместье останется за тобой и Люсиль. Если вы будете вместе — будете жить здесь. Если Итан решит уплыть, он сможет продать только судоходное дело, но не дом и не плантацию, — сухо объяснил он.

— Прости… — прошептала я и прижалась крепче.

Он снова обнял, поглаживая спину и касаясь губами волос. Будто пытался сказать — он не винит. Он готов был отдать даже больше, лишь бы уберечь меня от холодной пустоты.

— Я надеюсь прожить достаточно долго, чтобы обеспечить вам с сестрой достойное наследство… Но твоей матери этого не объяснишь, — грустно усмехнулся он.

Когда я просила отца вмешаться и помешать Итану жениться на другой, то не думала, что он отдаст часть своего дела.

Сама не знаю, на что надеялась. Но точно не на такой исход.

Впервые за последние месяцы мне стало по-настоящему стыдно.

Слишком поздно, чтобы остановиться. И слишком стыдно, чтобы сказать, что я этого не хотела.

Я подняла голову и постаралась поймать его взгляд.

— Я не безумна. И я не травилась. Если это не проклятие ведьмы… то я не знаю, что ещё, — попыталась хоть как-то оправдаться.

Вышло не очень убедительно. Отец хмуро кивнул, но промолчал.

Я тоже замолчала. Объяснить странное состояние иначе как магией — не могла. Разве что слабым ядом.

Как и подозревает Итан… Но я ведь ничего не пила. По крайней мере — сама.

Мысль резанула внезапно.

Я взглянула на тарелку с остывшей жижей, которую служанка так и не смогла в меня впихнуть.

Разум прояснился только после отваров Итана.

Я снова посмотрела на отца, но делиться своими догадками не стала.

Голословное обвинение в сторону слуг звучало бы нелепо. Тем более я помнила — в детстве Итан водил меня в кабинет отца. А значит, если кто и поможет — это доктор Джо.

— Пусть не уносят. Я поем, — подвинула тарелку ближе.

Нужно выяснить правду. Кто-то приложил руку к моим обморокам. И, возможно, это Виттория. Вполне возможно, что она решила избавиться от ненавистной кузины, чтобы быть уверенной, что им с Итаном никто не помешает…

— Когда Виттория уезжает? — внезапно спросила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Отец собирался ответить, но замер и опустил взгляд.

— Милая, я не думаю… Итан… — начал он и запнулся.

Он никогда не лгал мне. А сейчас его молчание сказало больше, чем могли бы слова.

— Он правда влюбился в неё, но отказался, чтобы помочь семье. Никакие плавания не обеспечат ему стабильный доход. В отличие от собственного судна и контрактов на перевозку. Ради такого стоит потерпеть безумную жену, — грустно улыбнулась я и прижалась к его плечу.

Было обидно.

Но я и правда не думала о чувствах Итана, когда требовала, чтобы он просил моей руки.

Не думала о них, когда пыталась сорвать его помолвку.

И всё-таки получила именно то, за что боролась:

Молодого, красивого мужа — влюбленного в другую.

Отец практически купил его для меня.

Взгляд снова скользнул к тарелке. Сейчас не время об этом думать.

Сначала нужно выяснить, не Виттория ли решила устранить соперницу.

Я отстранилась и выдохнула.

— Можешь попросить доктора Джо сделать тот отвар, которым поил меня Итан? — повторила просьбу уже уверенно.

— Тебе плохо, милая? Я могу позвать Итана — он в саду. А Джо сейчас в городе, у него пациенты, — обеспокоенно произнес отец.

Нет. Итана я видеть сейчас не желала. Он — последний, с кем стоит делиться такими подозрениями.

— Нет, не Итана. Доктора Джо, — быстро покачала я головой. — Всё хорошо, просто немного тошнит… может, от голода, — добавила, натягивая кривую улыбку.

Это выглядело бы убедительнее, если бы не дрожащая от слабости рука и слишком частое дыхание.

— Хорошо, милая, я сейчас, — закивал отец и поспешно вышел из комнаты.

Кажется, артистка из меня хуже, чем из кузины.

Отец не поверил. Потому что всего через несколько минут в комнату вошел хмурый Итан.

Что ж… похоже, Виттории придётся обойтись без прощального поцелуя.