Эмма. Безумная жена (СИ)

Глава 15 Шторм

Ранняя весна наполнила Новый Орлеан светом и шумом. Город, словно природа, просыпался после спячки и готовился встречать тепло.

Воздух снова становился пыльным, сменяя зимнюю влажность, а вместе с первыми солнечными днями подоспели и новости.

Спустя почти год простоя, корабль отца наконец-то починили.

И в этот момент, наша тихая гавань впервые столкнулась с бушующим штормом.

— Родная, новый лекарь закончит контракт через три месяца, и после отпуска поступит на службу к твоему отцу. Я скоро вернусь, — утешал меня Итан, собирая свои вещи.

— Я буду скучать, — подавляя слезы, я старалась не смотреть на Итана и на то, как растет стопка его вещей на кровати.

Отцу так и не удалось найти ему замену, а отправить команду без корабельного лекаря — почти то же самое, что выпустить их на шлюпке в открытый шторм.

Они с отцом долго совещались и собирались ещё раз всё обсудить, когда он приедет в Новый Орлеан.

Роды маменьки прошли удачно, Роланд Нортон стабильно набирал вес, активно ел и рос, как полагается маленькому наследнику великого рода.

Отец наконец выдохнул, оставил сына и внука на попечение доктора Джо и решился покинуть Саванну.

Простой судна обходился бы слишком дорого. А бизнес и так понес убытки из-за срыва контрактов. Недолгий рейс должен был хотя бы частично покрыть ущерб, который требовали компенсировать торговцы.

И именно в этот рейс собирался отправиться Итан.

В Саванну я возвращаться не рисковала, а потому, в окружении слуг и своих новых подруг, оставалась одна в особняке.

Одна — на целых полгода. Чуть меньше того, что мы уже прожили в браке.

От нервов я почти не могла есть и ужасно спала.

К счастью, Итан не единственный доктор в большом городе.

Старый и очень молчаливый врач, которого рекомендовала Джоан, быстро определил причину недомогания и выписал мне слабые отвары, помогающие скрывать симптомы от мужа.

После плавания, Итана ждёт весьма волнующая новость, о которой он даже не подозревает.

Нет, я хотела сказать, когда узнала. Но не смогла — видя, как блестят его глаза, как за спиной будто вырастают крылья от одного лишь упоминания о возможном путешествии.

Если он узнает о ребёнке, никакая неустойка не заставит его покинуть меня одну. В одном Итан был по-прежнему непреклонен — он слишком сильно беспокоился о моем здоровье.

Страшно представить, как он будет опекать своего ребёнка. И ещё страшнее — как он будет опекать меня, пока я в таком положении.

Наблюдая за мужем, я едва удержалась, чтобы не коснуться живота.

Странный жест, который раньше казался мне наигранным, теперь стал самым любимым. Будто я пыталась защитить этого маленького человечка от всех — и, тем самым, невольно выдавала своё состояние.

Внизу зазвонил колокольчик, и из распахнутой слугой двери кухни по дому поплыл аромат тушеной говядины.

— Твой отец приехал, — сообщил мой взволнованный супруг.

Его утренняя расслабленность мигом сменилась маской сурового корабельного лекаря. Поправляя рубашку и осматривая себя в поисках хоть какого-то изъяна, к которому мог бы придраться наш важный гость, Итан протянул мне руку.

Я едва заметно отступила назад и покачала головой.

— Встреть его, а то я разревусь как ребёнок, и вы не сможете поговорить — по меньшей мере, до ужина, — придумала я нелепую отговорку, которая, к счастью, сработала.

Нет, я, конечно, скучала по отцу.

Однако, сейчас хотела только одного — чтобы Итан ушёл из комнаты.

Больше, чем от запаха говядины, меня тошнило только от конского навоза.

Как только взволнованный будущий отец вышел, я кинулась в ванную и вернула всё, что с трудом съела на завтрак.

Наблюдая в зеркале своё слегка осунувшееся лицо, я впервые была не против, чтобы муж уехал. Не хотелось, чтобы он видел меня в таком состоянии.

На поздних сроках недомогание не такое явное, да и щеки больше округляются, а не впадают. Я и так была довольно стройной, и излишняя худоба делала мою внешность не утонченной, а болезненной.

Собственно, она вполне соответствовала самочувствию.

Ополоснув лицо ледяной водой, я медленно вытерлась полотенцем, задерживая дыхание. Дурнота отпустила, позволив сделать хотя бы один полноценный вдох. Немного легче. Всего на пару минут — но и этого достаточно, чтобы собраться.

Обед предстояло как-то пережить.

Даже лавровый лист в декольте и мятный отвар больше не спасали. И если для Итана слуги готовили то, что выбирала я, то гостей курицей и рыбой не накормишь.

Отец не считает птицу мясом — ест только оленину и говядину. Между вонью и жуткой вонью я выбрала говядину.

Дверь в комнату тихо открылась.

Кажется, обсуждение мужчины отложили до вечера и прислали слугу за мной.

— Передайте мистеру Харрису, что я поправляю причёску и скоро спущусь, — прокричала я.

Однако шаги за дверью не стихли. Напротив — кто-то толкнул дверь в ванную.

— Я же сказала!.. — резко обернувшись, я слегка покачнулась от неожиданности. — Мама? — выдохнула я, вцепившись пальцами в раковину.

— Как по мне, прическа идеальна, только ты что-то бледновата. Плохо переносишь жару? — с улыбкой произнесла женщина.

В дорожном костюме она стояла в моей ванной и улыбалась. Совсем не дружелюбно.

Если раньше, в Саванне, я не замечала разницы, то после общения с так называемым дядей прекрасно знала, как выглядит их кривая, холодная улыбка.

Дон Лоренцо во время лечения часто вызывал меня к себе, не уставая повторять, что я очень похожа на мать.

После его охов и вздохов, я всмотрелась в женщину внимательнее — и, как прежде, не увидела ничего общего.

Мы были будто вовсе не родня.

Она — жгучая брюнетка с карими глазами, прямым носом и крупным бюстом.

Я — русая, с задранным вверх носом, угольно-черными глазами и почти полным отсутствием груди.

Единственное, что у нас, возможно, было общего — это рост. И то под вопросом.

Поджав тонкие губы, мать еще раз недовольно осмотрела меня.

— Ты совсем зачахла в этом пыльном месте. Платье висит, щёки впали, — рассыпалась она в «комплиментах».

Впрочем, ничего нового. Просто я успела от всего этого отвыкнуть.

— И вам доброе утро, матушка. Как дорога? — попыталась остудить её пыл.

Женщина скривилась.

Ей, казалось, было неприятно, когда я называла её так.

Одно время мы с Люсиль и вовсе обращались к ней как к «миссис Нортон», но потом вмешался отец — и всё прекратилось. Общество не поймёт. А в нашем доме часто бывали гости — кто-нибудь да пустит слух.

Слухи — единственное, чего действительно боялась миссис Нортон.

На публику наша семья всегда была идеальной. И это она считала своим главным достижением. По крайней мере, до появления Роланда.

— Как Роланд? Вы привезли его или оставили в Саванне? — спросила я, решив сменить тему и проигнорировав недовольство родственницы.

При упоминании любимого сына выражение ее лица смягчилось.

Раньше я такой её не видела. Оказывается, Франческа способна любить кого-то кроме себя и своих иллюзий.

— Он здоров, с ним кормилица, — почти искренне улыбнулась она.

— Чудно. Вы желаете отдохнуть с дороги или мы спустимся вниз? Думаю, отец ждёт, — попыталась выпроводить её из своей комнаты.

Однако так просто от «заботливой» женщины избавиться не удалось.

Её улыбка вновь стала хищной, а я поняла: отъезд Итана будет ещё сложнее, чем ожидалось.

— О, не волнуйся, они с твоим мужем заперлись в кабинете. Это надолго. А я решила посмотреть, как ты тут устроилась. Вижу, всё вполне недурно. Пойдём, я привезла тебе подарок, — елейным тоном произнесла она, указывая на дверь.

Голос женщины никак не вязался с ее цепким взглядом.

Что-то в её визите мне категорически не понравилось. Но поить меня насильно не станут, а еду слуги подают всем одинаковую. Стоит только приказать, чтобы её не пускали на кухню — и всё будет в порядке. Несколько дней я выдержу.

По крайней мере, я так думала, пока не услышала следующую фразу:

— Мы с отцом решили, что пока Итан отсутствует, я поживу здесь, чтобы ничто не пошатнуло твою репутацию. Люсиль, конечно, рвалась приехать, но её мальчик, в отличие от Роланда, родился слабым, ему нужен присмотр хорошего доктора. А вот мой сын — настоящий Кардини, — с особой гордостью произнесла она, подчеркнув имя своего отца.

И это была ещё одна странность, которую я вначале проигнорировала.

— Ты хотела сказать Нортон, — поправила я женщину, следуя за ней в сторону гостевых комнат.

Франческа остановилась и удивлённо смерила меня взглядом.

— Это ты — Нортон. А он — Кардини, — четко повторила она. — Я сказала то, что хотела сказать, — добавила тише и уверенно пошла дальше.

Получать подарки после такого резко расхотелось, как и идти в дальнюю комнату.