Эльф из Скайрима

Интерлюдия. Юнец и старец

P.S. Интерлюдия, необходимая для раскрытия реакций обычного народа, и для заделки кое-чего другого. К тому же… Как можно было не упомянуть, как Исграмор жрёт суп вилкой?! >_> Следующая прода как всегда будет в полночь, на счёт дня кра-а-айне сомневаюсь.

Поздняя Меретическая Эра.

Более 4500 лет до рождения Последнего Довакина.

Фалмерет/Скайрим.

Годы спустя.

Юный рыцарь-паладин Нафтивизин.

Шмыгнув носом, почему-то крайне любящим сопливиться, Нафтивизин, или просто Нафти, попытался поддерживать на своём лице суровое выражение.

Не престало, ему, рыцарю-паладину, быть рохлей и размазней, которого может победить всего лишь какая-то там болезненность! Он прошёл паломничество, он стал одной из многочисленных опор Храма Аури-Эля!

Храма, что в последнее время стал расширяться и увеличиваться. Всё больше и больше сыновей и дочерей тренировались, а потом отправлялись в него, дабы попытаться стать рыцарем-паладином и обучиться их премудростям. Тем более послабления, которые ввели, очень способствовали положительным вердиктам родителей. И даже его отец и матушка, правители небольшого города на юге Фалмерета, были с этим согласны.

Да ещё и приговаривали, будто ему здесь следует хорошо обжиться!

Будто он не собирается лет через пятьдесят вернуться обратно и унаследовать свои земли — продолжить свой род. А потом, в случае действительно могучей угрозы, придти на помощь старым товарищем. После некоторых изменений в Храме так поступали многие, у кого было что наследовать.

А если погибаешь… Что-же, бывает!

Всё равно есть те, кто продолжит твой род.

Те самые, кого он и отправится защищать, рискуя жизнью. Для молодого эльфа сорока лет отроду это звучало совершенно естественно, ведь кто как не Аури-Эль и его первейшие последователи защищают снежных эльфов от драконов, порочных, предательских детей их бога, и этих короткоухих варваров — людей?

Они были сильны, и проигрывающая королевская армия, последнее напоминание о замшелых днях до прилёта драконов, это прекрасно доказывала каждому снежному эльфу.

Слышать о поражениях своих сородичей было… Болезненно.

Но как им объясняли в том числе аж сами кардиналы, те отказались примкнуть к Храму и получить его помощь.

Их выбор. Аури-Эль никогда ничего не навязывает. Так что рыцари-паладины могли лишь разводить руками, сидя в укрепленных городах и отбивая редкие нападения отдельных банд людей, да значительно более опасных драконов… Да, драконов.

Каждый из юных рыцарей-паладинов мечтал убить такую тварь. Отомстить за столицу. За всех, кто в ней жил. Однако на этот счёт вполне убедительно высказывался один из двух последних Убийц Драконов, легендарного когда-то отряда, и являющегося вместе с этим самим Первым Мечом Бога:

— Объясню простым языком, господа рыцари-паладины. Пусть моя речь и не будет короткой. Драконы могут быть прекрасны, могут быть величественны, могут быть восхитительно могущественны, и могут быть детьми нашего бога… Но не стоит забывать, кто мы. Мы не люди, восславляющие Лорхана Обманщика, и поддающиеся лживым речам Драконьих Жрецов. Для нас они лишь разумные чудовища, дикая сила природы, вроде тех же спригганов. И они лучше всяких слов показали своё отношение к нам, почитателям их Отца — принесли нам пламя и кровь. Никакие их слова не изменят их действий, а они были красноречивее всего. Чувство мести сложно преодолеть, но, как и я… Как и все мы, проявите терпение. Момент нашего возмездия настанет, но встретим мы его с холодными головами, подобными нашему благословленному краю. Мы — Снежные Эльфы, господа. Мы не яростные дикари вроде орков или людей, мы — потомки Аури-Эля.

Авторитет, пожалуй, второго по известности и важности эльфа во всём Храме, был достаточно велик, чтобы Первого Меча слушали с неимоверным вниманием как ветераны, так и новички. Потому что вопреки речам епископов, наполненных глубинным и крайне сложным смыслом, периодические речи Первого Меча были гораздо проще и ближе к сердцам и разумам рыцарей-паладинов.

— Хэй, Нафти! — махнул ему жестом один из давних знакомых, Лисельмо. Хотя, какой давний? Всего лишь с момента поступления в рыцари-паладины.

И жест он наверняка подсмотрел у Первого Меча. Тот, несмотря на все свои достоинства, славился не только ими, но и своим… Не слишком серьёзным характером, который порой вводил в ступор многих. Очень многих.

Некоторые, из особо смелых, даже пытались возмущаться. Сделала ли что-то архиепископ? Нет, конечно. Кто они, а кто он? Тем более никакого вреда его поведение не приносило, это вообще было сравни богохульству. Чтобы Первый Меч, да принести вред… Бредни сумасшедших!

— Наконец пришёл сменить меня на посту? — едва слышно хмыкнул он, обращаясь к известному… Любителю женщин.

Бабнику, если цитировать Первого Меча. Правда он говорил это с какой-то… Насмешкой?.. Увы, парень ещё не настолько разбирался в эмоциях эльфов, чтобы об этом уверенно говорить.

Подумать только, к целым двум делал предложения… Тогда как многие даже к одной решиться подойти не могли!

Вообще, браки среди рыцарей-паладинов не были запрещены. Только был нюанс, все дети попадали в Послушники, и из непременно выращивали либо точно таких же рыцарей-паладинов, или же иных служащих Храма.

И так как с давних пор, а в последнее время в особенности, в браке не могло не рождаться детей, ведь снежные эльфы всегда были малочисленны, а сейчас их стало ещё меньше по… Разным причинам, рыцарям-паладинам следовало хорошенько подумать, стоит ли заводить семью сейчас, и отдавать их на воспитание Храму, либо подождать до отставки.

Многие, кто вообще собирался в неё выходить, выбирали последнее.

— Ну… Да. — несколько отвёл глаза устыдившийся Лисельмо, впрочем сразу же делая пробный зырк на тему использования товарища чтобы ещё дальше поотлынивать от обязанностей.

Но в этот он раз напоролся лишь на скептический взор самого Нафти, который выразительно сообщил знакомому о своём мнении на этот счёт. Который сразу же дополнился словами, причём напрямую — в этом эльф видел благотворное влияние Первого Меча.

В конце-концов они все рыцари-паладины, зачем эти кружева крутить вокруг речей? Время у эльфов есть, но как оказалось, теперь надо его использовать с большей рациональностью. В ином случае это было бы глупостью, но… Но ситуация того требует

— …так что хоть раз за последнюю сотню зим проведи неделю на внешнем посту, а не в попытки сочинить очередную поэму. — вздохнул Нафти, глядя на непутёвого знакомого, не знающего куда себя деть. — Да-да, я знаю о той тайной, но выволочке, которую тебе устроила госпожа капитан.

— Ох, только не вспоминай о ней… Она ведь даже нашего Первого Меча тиранит… — закатил глаза молодой парень, явно не собираясь слушаться.

— Главное отличие между тобой и уважаемым Первым Мечом — ты дураком действительно являешься, а он просто изображает легкомысленность. — с железобетонной уверенность заявил Нафти, распиваясь в пергаменте об изменении смены в такое-то время. — Всё, я ушёл.

— Ладно-ладно… — хмуро донеслось в спину, но Нафти уже удалялся по естественному проходу из долины, который как раз заканчивался замаскированный Магией Иллюзий наблюдательный балкон, позволяющий осматривать порядочное количество расстояния.

Именно с него можно было попасть на другие подобные ему, но уже не имеющие естественного прохода в Священную Долину.

Более сотни таких было, однако это надёжно позволяло купировать что-либо присутствие и Нафти был уверен, что подобное распыление рыцарей-паладинов было необходимо. В конце-концов, наверняка благодаря этому их священное место, их священный дом для любого воина Бога, не был никем обнаружен.

Ни людьми, ни драконами, ни другими эльфами.

Даже орки, годами ранее появлявшиеся поблизости, не знали куда идти и просто шли в направлении… Впрочем, правильном. Но подобное неудивительно, ведь по словам уважаемого капитана Вайсиниэль, соратницы Первого Меча, победившего лидера зелёнокожих, последних направлял сам Малакат. А каждый почитатель Аури-Эля знал печальную историю величайшего воина и рыцаря всего народа эльфов, который поборол Лорхана Обманщика… Знал, и ненавидел даэдра от этого ещё пуще!..

Нечего было делать этим обливионским тварям в разумах верных воинов Аури-Эля!

…Наконец выбравшись из длинного прохода, он оказался в Священной Долине, в одной из цепи множества навесных каменных мостов и дорог, соединяющих горы изнутри.

Его взгляд сразу же наткнулся на то, что было предметом обсуждений всех без исключения молодых рыцарей-паладинов и простых служащих. Старшие что-то знали, но лишь насмешливо хмыкали, говоря научиться терпению и о необходимости ожидания.

Город.

Гигантский город возводился посреди долины.*

* — говоря о прошлой главе, город конечно поменьше. На полсотни тысяч жителей, +-.

Даже сейчас, когда он был и на половину не построен, уже можно было понять его впечатляющие размеры, и несколько отличающийся стиль. Архитекторы явно выдумали нечто новое.

Но главным вопросом для всей молодежи было одно-единственное слово — зачем?

Зачем все множество магов Изменения и просто обычных эльфов, даже не паладинов и служак Храма, столько времени строят такой город? Явно не отвлекающий манёвр, хотя он уже видел стоящие на готовых частях города антидраконьи орудия, чьи гигантские стрелы покрывались большим слоем невероятно крепкого магического льда.

Возможно, какой-то из городов находится слишком близко к людям или ареалу обитания драконов, и его решили переселить так радикально? Настолько его жители были верны Аури-Элю, что иерархи церкви решили их приблизить настолько, что даже поменяли маршрут паломничества?!

Увы, ответ… Пока что оставалось лишь ждать. Но это он умел делать, как и любой другой снежный эльф. Уважаемые епископы, сама госпожа Архиепископ и Первый Меч не дураки, чтобы какой-то юнец смел о них судить. Они были старше, мудрее, а возраст был крайне важен. Мало кто не почитал старших сородичей.

Ноги привели его ближе к Внутреннему Святилищу. Следовало предупредить своего лейтенанта о смене стражи, на этот раз настоящей. В иные времена он просто возвращался обратно, прикрывая знакомого. Больше одного раза такого было не провернуть, однако время каждой смены было предостаточное — длилось многими месяцами. Благо всё необходимое поставляли каменные големы, не годящиеся для хоть какого-то боя, но были прекрасным заменителем для слуг.

Это вон альтмеры могут себе позволить рабов из гоблинов, а айлейды — низших даэдра, выполняющих то же самое. Снежным Эльфам пришлось изобретать нечто своё.

— Ох! — широко распахнул глаза Нафтивизин, наткнувшись взглядом на идущую напротив процессию, сразу же юркая в небольшую нишу и прячась за каменной статуей одного из эльфов-паладинов древности. Так ещё и накладывая на себя Магию Иллюзий.

Больно не хотелось ему обращать на себя внимание столь высоких персон, как Первый Меч, капитан Вайсиниэль, а также капитан Гелебор с лейтенантом Виртуром. Все были крайне известны, их даже называли героями нового поколения, которые получат в итоге точно такие же статуи.

Вообще, именно у возглавляющего процессию Первого Меча, самого Феатора Касланы, что был воплощением Аури-Эля в Закатной Битве, можно было спросить о происходящем. Тот обычно был не прочь поговорить, и обсудить много вещей… Но… Всем было боязно. Как и Нафти сейчас, никто не решился подойти к казалось бы, не такому уж и старому эльфу.

Ведь вместо ответа можно было покраснеть со стыда, так как о его прямоте и обожании подшучивания таким образом над всеми, были наслышаны не меньше, чем о подвигах во славу Аури-Эля.

Невольно юнец прислушался к идущему среди, кхм, идущих разговору.

— …побывал я у той птицы в центре Фалмерета, у которой поселились люди… Что-же, подтверждаю. Нечто там буквально нас ненавидит… И является чем-то вроде… Ну-у-у… Памятника Лорхану Обманщику от его жены-наложницы? Остатку воплощения? Чего-то подобное. — догадавшись о чём идёт речь, Нафти затаил дыхание, боясь даже пошевелиться. — Более точно я не понял, слишком там всё… На более высоком уровне, чем моё понимание аэдрической метафизики и магии в целом.

— А что там касательно людей? У нас из-за этого… Памятника, почти нет информации о поселившихся там короткоживущих. — раздался заинтересованно-напряженный голос, казалось, лейтенанта Виртура.

— Там же поселились сильнейшие воины Исграмора. Или одни из. Но они больше интересуются возведением пиршественных залов и иных строений, привлекая других прибывших людей. Получив недавний отлуп от наших архимагов возле Альката они переместили свой фокус на великанов. Прибыло ещё несколько их кораблей, судя по слухам… Похоже, популяция этих полуразумных существ становится устойчивой… — раздался весьма равнодушный голос Первого Меча, ставший удаляться куда подальше. — И да, Виртур, по поводу твоего статуса кандидата в епископы, ты его получил…

Выдохнув, через некоторое время Нафти вышел из-за статуи, хотев было продолжить свой путь…

Но к своему шоку обнаружил лежащую на левом плече ладонь, крепко сжавшую его плечо.

— Так-так-так… Так как ты вряд-ли шпион… — как только плечо Нафти было отпущено, он ме-е-едленно развернулся в сторон усмехающегося Первого Меча, чьи глаза напоминали едва видимые щёлочки, из-за чего его эмоции по взгляду не определялись.

А на лице царила лёгкая заинтересованность — не более.

— Г-господин Первый Меч… — голос парня едва не дал петуха от такого концентрированного внимания.

Ибо в трёх метрах позади Феатора Касланы стояли и шедшие с ним эльфы.

— Тебя зовут Нафти, да? Весьма недурный уровень Магии Иллюзий. Право слово, я тебя даже сразу и не заметил. — губы вышестоящего распылись в весьма напрягающе-подозрительной улыбке. — Идеальный кандидат для нашей будущей службы разведки, не считаете?

— О Аури-Эль, Феатор… — обречённо покачала головой капитан Вайсиниэль, добродушно усмехнулся её коллега Гелебор, и заинтересованно сверкнул глазами лейтенант Виртур.

С тех пор жизнь одного юнца кардинальнейшим образом поменялась.

Северная часть будущего Истмарка.

В то же время.

Исграмор Избранник Кин.

Его отряд двигался на восток.

Долгое время шла на восток та часть Соратников, что решила остаться со своим Предвестником, надеясь добраться до моря.

Тогда, именно тогда он вышел к кургану Ингола, своего любимого старшего сына, что погиб не из-за предательства эльфов, не в бою с ними, не от хвори какой, но по капризу Кин. Увы, его покровительница была столь же непостоянна, как и бушующие в море штормовые ветра.

Он… Он не ожидал не ожидал увидеть такое яркое напоминание о кончине сына так скоро, и не мог тогда ни один из сладкоречивых скальдов описать то горе, которое охватило его вновь, которое было подобно вновь хлынувшей крови из затянувшейся раны.

Именно там, именно там он обратил свой взор на юг, где холодная и тихая северная река впадала в море, и взял свой обет перед богами и самой Кин.

Команда его флагмана, великого «Илгермета» во главе с ним самим построит в этом месте великий город, что будет стоять своей воплощенной славой, прославляя всю человеческую расу, а сам же Исграмор всегда сможет из своего дворца увидеть могилу старшего сына и утешиться тем, что на этой новой земле, на земле Скайрима, его род обретёт мир и покой, которого не знал на Атморе, разобщённой, полной противоречий.

Тем временем, на фоне размышлений и воспоминаний старца, пленные эльфы ломали камень и строили город для своих победителей, тех, кого они когда-то предали, обманули и тем самым обрекли свой народ на такую участь. Множество рабов умирало и продолжало умирать во время великого строительства, материалы для которого были взяты из их разрушенных горделивых дворцов.

Исграмор со своими воинами без пощады подгоняли этих несчастных тварей, нанёсших им столько потерь в предыдущей битве, дабы город становился все выше, чтобы он оседлал саму реку, чтобы никто, абсолютно никто не мог добраться до его внутренних земель, не выказав должного почтения их законному хозяину. Ему — Исграмору, Убийце Эльфов.

— Работайте, длинноухие твари! — прикрикнул один из воинов, наблюдающий за строительством огромного моста.

В это время Исграмор находился неподалёку, восседая на деревянном троне, поедая суп с помощью ложки, на которую пленные эльфы почему-то странно косились. К чему бы это?

(Суровая атморская ложка Исграмора. Да, это ложка, не спорьте!)

Взгляд его был обращен на тот же самый мост, который будет следующие века и даже тысячелетия соединять два берега реки, дабы ни один презренный эльф не сумел пробраться к городу и отомстить за своих коварных собратьев, павших от их праведных рук.

А таковые были — старец ещё помнил свою величайшую схватку, разрушившую целый лес и уже прославившуюся среди его народа. Правда, преувеличил он произошедшее… Не столько эльфов там было, не столько. И лишь один из них был настолько силён… Но… Уверенность своих людей требовалось поддерживать.

Никакого пораженчество. Только упрямый и стремительный путь вперёд, который в итоге успешно был проведён.

Невольно морщинистая щека старика дёрнулась, когда фантомная боль отразилась в боку.

О да, он помнил того сияющего эльфа. И из слов пленников позднее узнал, кто это был такой. Первый Меч их главного бога, главный воин последнего. Достойный противник, хотя и бывший из числа подлых эльфов. Сама Буря его не любила, а это уже говорило о признании, ведь ко всем остальным убитым она была совершенно равнодушна.

Феатор Каслана… О, он знал что эльфы живут дольше людей. Но память последних жила ещё дольше, и он позаботится о том, чтобы его потомки знали об этой угрозе. И тогда один из них, наверняка не сам Исграмор, но одолеет этого эльфа, прославив его семью ещё сильней. Быть может, даже превзойдёт самого конунга Атморы.

Интересно, уже печально прославившийся великан Синмур будет сильнее того ушастого, или та схватка так и останется величайшей во всей его жизни?..

…Дворец его, мощный и основательный, не был изящен и элегантен, подобно горделивым строениям эльфов. Он был местом не только жизни, но и обороны от всяких врагов. Меров ещё на жизнь его потомков хватит, и они несомненно попытаются отомстить.

Но не меньше длины строящегося моста хотел сделать его Исграмор — его шпили достигнут небес, словно бы покоряя сами штормовые ветра, которые и принесли Исграмору горе утраты.

Мимолётом он вспомнил то, каким образом им удалось получить такое огромное количество рабов.

Это… Была большая битва.

В будущем, при развитии стратегии и тактики её бы назвали генеральным сражением.

Здесь, чуть южнее строящегося города, которому уже было подобрано название — Виндхельм, она и произошла. Почва в том месте ещё долго будет багровой.

Собрав все свои силы в кулак, противостоящие ему эльфы, из тех, что не заперлись в своих высоких городах и боятся даже носу высунуть, попытались решить всё одним сражением.

Стройные ряды длинноухих подлецов, облачённые в белоснежные доспехи выстроились на некотором удалении, готовясь к сражению. Их было меньше, но они были уверены в своих силах, потому что их возглавлял их вождь, сын их мёртвого короля. Выжившие потом эльфы говорили, что он убит был каким-то чёрным чудовищем, о котором они вспоминать боялись даже под пытками.

Словно нечто нагоняло на них ужас больший, чем всякие инструменты палачей.

Особых приказов перед тем боем Исграмор не раздавал. Даже с его голосом было бы проблематично перекричать шум боя, состоящий из боевых кличей и криков, стонов раненных и умирающих, звонка клинков и рубки деревянных щитов. Не говоря уже про магию Азидала, всё ещё поддерживающего своего собрата по горю Ночи Слёз.

Там, в долине горячих гейзеров, вырывающихся из земли с первобытной яростью, они и сошлись в бою лицом к лицу.

Битва была кровавой, жестокой, яростной. Эльфы впервые сражались столь упорно и отчаянно, словно что-то защищая. В тот раз они не отступили, как у них ранее бывало при достаточных потерях своего воинства. Отчего убили достаточно многих хороших Соратников…

Переломный момент случился в том сражении, когда Исграмор на поле боя обнаружил того самого принца, в этой битве почему-то бывшего без своего сияющего копья и доспехов.

— Скажи мне, проклятый эльф… Где же твоя чудная броня, почему ты не вышел в ней сражаться против меня? — указал он на эльфа-из-снега божественной секирой, выпившей немало крови проклятых длинноухих.

— Не собираюсь я говорить с тобой, варвар, проигравший мальчишке. — горделиво хмыкнул он, наставляя своё копье уже на самого Предвестника.

На том их первый обмен словами и был завершён.

А после уверенность быстро спала с лица высокомерного обманщика, народ которого соверших неискупимый грех.

Даже если тот мечник, избранник мерского бога, и был мальчишкой, то на его фоне принц длинноухих выглядел ещё более ничтожно. Не просто уступать в навыках, но уступать тому, кто был младше! Это невероятный позор, за который эльф вскоре и поплатился.

Умения старца серьёзно улучшились с той злополучной битвы, когда в них вселились сами боги. А потому у его противника не было даже малейшего шанса на победу или даже на насение серьёзной раны Исграмору.

Вуутрад с невиданной, яростною силой била по щиту эльфа, напрочь блокируя все его ничтожные попытки атаковать. А когда изящный щит противника Предводителя Людей засиял вполне знакомым золотым светом, активизировалась его покровительница. И прежде чем свет стал ещё более ярким, секира впилась в грудь эльфийского принца, напрочь роняя его на землю.

Следом на грудь умирающего встала облаченная в эбонит нога Короля Атморы.

— За наш новый дом! — со всей доступной его старому горлу силой вскричал Избранник Кин, мгновенно поднимая боевой дух соратников и вынуждая эльфов пучить глаза от удивления.

Они не могли поверить, что их вождь пал.

— Кх-х-х… Это… Букльк…. Не конец… — захлёбываясь в алой крови, ещё более выделяющейся на его белоснежном лице, пробормотал принц. — Моё… Наследие… Будет жить… Он… Вернётся. Моё наследие… — совсем уж затихающим голосом прохрипел побеждённый враг.

А после злобный огонь в его глазах угас окончательно.

И даже сейчас, когда с той битвы прошли месяцы, Исграмор не мог понять. О каком наследии говорил презренный эльф, не имеющий ни чести, ни навыков, ни достойной медовухи?

И куда подевались все женщины и дети этого подлого народа, если все их крупные города в этой части новых земель были разорены самим Исграмором, или же разрушены некими крылатыми монстрами даже до его прихода?..