Электрик. Книга 2

Глава 3

От опушки до нас метров пятьсот ехать, не меньше, поэтому я поднимаюсь наверх, несколько минут у нас есть в запасе, пока конники доскачут до заготовленной ловушки.

— Два, четыре, шесть, восемь, десять всадников! — бормочу я себе под нос. — Нормально, подходящий нам вариант. Будем воевать тогда. Они, значит, разделились, как я и говорил. Едут совсем не быстро, загнали лошадей уже с утра заметно. Да и вчера не дали отдохнуть, на зубах едут из последних сил. Очень за нами торопятся, могли бы от них уехать сегодня еще дальше, если бы продолжили удирать. Они вскоре так и так встанут на отдых!

— Или загонят лошадей! — замечает Фиала. — Животины заморенными выглядят.

Ей это обстоятельство виднее, она из здешней жизни целиком и полностью, а я всего лишь недавний гость и по-настоящему заморенных лошадей еще никогда в жизни не видел.

Просто понимаю, что догнать так быстро нас могут только с крайним напряжением сил и, если людей можно заставить скакать целыми днями, то с лошадьми так не выйдет. Но эти дружинники хорошо знают, что идут по нашему свежему следу, поэтому в отличии от всех остальных отрядов загонщиков сильно рвут свои задницы в надежде догнать самыми первыми за какую-то весомую награду. И остановятся не раньше, чем падет первая лошадь.

И еще рассылают гонцов постоянно, сообщая соседним отрядам, что крепко встали на наш след, что пора и тем подтягиваться к нашему пути. Наверно, раньше было побольше воинов у загонщиков, только часть ускакала сообщить соседям, что два наемника и две красивые девки в коже уже полностью идентифицированы.

Как те самые злодеи, подло убившие выдающегося государственного деятеля в момент отправления им правосудия.

Только ведь соседи, наверняка, так не надрываются в погоне, понимая, что перед ними мы точно не бежим и, чтобы попасть к нам поближе, им придется потратить пару дней на маневр все равно.

Снова мелькает в голове навязчивая мысль, что вполне возможно, зря я решил устроить засаду именно здесь. Еще и место оживленное такое попалось, очень много лишних свидетелей теперь разглядит нас полностью, как облупленных. Хотел же в совсем безлюдном месте, каком-то глухом лесу, засаду приготовить, но и этот холм казался таким, пока вдруг куча повозок не начала кататься туда-сюда, как будто им такую команду дали. Деревня дальше по дороге есть, не очень большая, купола местной церкви не видно. Наверно, по религиозным надобностям все куда-то поехали, раз так как-то очень одновременно появились повозки на дороге.

А теперь отсюда срываться поздно, мы уже оказываемся в зоне прямой видимости, когда дружинники минуют сам холм. И нас догонят через те же десять минут.

Можно, конечно, пропустить мимо погоню, не вступая в схватку, потом рвануть обратно, только они уже в следующей деревне убедятся, что нас там никто не видел. И тоже вернутся обшаривать окрестности и опрашивать народ.

— И еще двое каких-то мужиков бегут-идут впереди всех, — сообщает мне любимая женщина, по жизни более зоркая, чем я. — Они тоже с ними вместе.

— Кто это такие? — не понимаю я сначала, потом щурюсь и внезапно узнаю двоих охотников, у которых вчера вечером покупал мясо.

— Это охотники местные. У них луки в руках, — бросает мне Фиала.

— Итого всего двенадцать. Сначала выбиваем лучников и арбалетчиков, потом воинов, охотники должны сами разбежаться, как начнется схватка.

Вот ведь не зря мне вчера интуиция предлагала охотников, тогда еще троих, бахнуть на месте.

Отпустил бы наших отъехать подальше, типа из-за завязавшегося разговора с охотниками и дал бы всем по башке сурово! Так, чтобы сразу дурачками стали или из чистого милосердия добил бы потом, чтобы не мучились.

И чтобы энергию с тел получить самому в хорошо безлюдном месте у края лесной дороги, где они тушу косули разделывают.

Но тут их двое, значит третий отказался идти за нами, так что не понятно, кого именно требовалось вырубать.

Да еще найденные три тела простых охотников быстро вызовут очень нехорошие разговоры про колдуна, который тут на дорогах так беспощадно шалит. Убивает людей, которые ему ничего не успели сделать.

Мне эти слухи ни о чем на самом деле, возвращаться мы, вроде, обратно вообще не собираемся, если только в клетке не повезут. Но так слишком явно обрубать концы какой-то своей последней человечности я все-таки не готов еще.

Хотя, можно ведь как-то по-другому вопросы решать, например, предложить охотникам еще один золотой за полное молчание, и что тогда скажет мое ПОЗНАНИЕ? Сможет оно сразу учесть изменившиеся условия?

Сдержат ли охотники свое слово или только порадуются возможности поучаствовать в погоне за живыми людьми, которые здорово так нагрешили, как им обязательно расскажут загонщики?

Убили целого, сильно вельможного графа, приближенного к самому его величество королю, наверняка, с его ближними и еще оставили остывать в лесу почти целый десяток жоферской городской стражи?

Понятно теперь совершенно точно, от кого дружинники получили достоверную инфу про нас и почему так здорово ускорились, встав на свежий след.

Еще и самих охотников за хорошие деньги, наверно, подрядили следы выискивать на дороге, но с таким оживленным движением по дорогам это уже совсем бестолку. Но они с дружинниками продолжают вместе шагать, наняли их не только следы искать, значит. Не жалеют денег люди покойного графа на привлечение опытных местных добровольцев.

— Ну, все одно к одному получилось, — говорю я себе, спускаясь к подрубленному дереву и достаю топор. — Они сделали свой выбор и тоже должны погибнуть, чтобы жили мы.

— Терек, давайте наверх, пора уже встречать гостей!

Ксита и Терек быстро пробегают мимо меня, торопясь занять свои позиции.

С другой стороны холма едет повозка крестьянская через поле, но проехать ей уже не получится здесь. Да и сам возница услышит замятню на холме, крики умирающих и все прочее, поэтому повернет лошадь через поле и рванет обратно.

Через две минуты Терек подает мне сигнал взмахом руки, это значит — конная колонна уже заехала в узкость холма, пора валить дерево.

Два мощных удара, уже немного наклонившийся в нужную сторону ствол валится наискосок, закрывая в настоящий замок проезд. Он не толстый сам по себе, но его комель находится на низком месте и его никак на лошади не объехать, в крона крепко встала между камней на той стороне. Тоже оттащить по-быстрому не получится.

Сразу же после моего первого удара начинают стучать арбалеты Терека и луки наших боевых подруг, я слышу крики подстреленных воинов и выскакиваю перед деревом на дорогу, но потом прячусь за его кроной.

Повозка с крестьянином уже встала в полусотне метров от меня, тот пытается ругаться за явное хулиганство, но разглядев поднятые с земли арбалеты, срочно начинает ее разворачивать обратно.

Понял, что здесь не простое хулиганство творится, а самое такое изощренное, с душегубством непременным.

Что разбойники устроили засаду на кого-то.

Ага, четверо разбойников на целый десяток настоящих дружинников с парой лесных охотников!

Со стороны так явно самоубийственная идея, иначе и не скажешь.

Самый хитрые всадники из погони, собирающиеся уйти из-под обстрела и объехать засаду сзади, выскакивают на меня из-за поворота и тут же нехотя стопорятся. Но по инерции подъезжают к лежащему стволу, вертят головами, ища место, где его объехать. Не получится объехать, так спрыгнут с лошадей и начнут карабкаться по склону, заходя со спины к нашим.

Тут я просовываю руку с арбалетом под одной веткой и стреляю в упор в бедро первого воина. У него до пояса спускается кольчуга, довольно крепкая на вид, а я не хочу рисковать, поэтому сразу добавляю ему по сознанию, чтобы упал там, где сидит сейчас на лошади и под ногами вообще не мешался.

Второй воин, крепкий бородатый мужик сурового вида в стандартном местном шлеме в виде плоской миски, замечает меня, соскакивает стремительно с лошади, умело размахивая мечом. Уже и шлемы надели вояки, явно рассчитывают нас вскоре догнать, а на самом деле еще на целый час пути отставали. Мы тоже катимся споро и, если бы не встали на отдых или обед в ближайшее время, то хрен бы они нас сегодня догнали.

Воин ловко проныривает под стволом и тут оказывается лицом к лицу со мной. Только я уже поднял второй арбалет и безжалостно стреляю ему в мужественное лицо. Потом не смотрю, куда я там точно попал, а тоже добавляю ему по сознанию.

Все, путь свободен, я вслушиваюсь в дружный рев атакующих стражников, крики боли и частый перестук тетивы.

Натягиваю на всякий случай арбалет одним движением, подхватываю копье, ныряю под стволом и бегу на выручку к своим. За поворотом я вижу прикрывающихся за шеями лошадей еще троих всадников, одна лошадь раскинулась поперек дороги, немилосердно прижав своего наездника к каменному склону. Он что-то жалобно стонет, но мне не до него сейчас, я проскакиваю мимо лежащей лошади и сбиваю выстрелом в грудь одного из воинов, так же ментально добавляю ему по голове, бросаю на склон арбалет и теперь остаюсь вооружен только копьем.

У противников нет возможности для разгона, но и я не великий мастер на копье, первые пару уроков только недавно получил.

Сверху доносится жалобный вскрик Фиалы, я тут же немедленно стервенею, вырубаю второго воина, за ним третьего ударами по сознанию, не занимаясь больше сокрытием своего умения, не до этого мне сейчас уже.

Слышу, что сверху бьет один лук, а вот с дороги дальше часто стучат тетивы уже двоих луков.

— Кто это там такой стрелок нашелся?

Перепрыгиваю несколько убитых и раненых стражников, потом по краю дороги, запрыгивая постоянно наверх, обегаю столпившихся здесь лошадей без всадников и вижу, наконец, все тех же двух охотников. Они все еще целы и невредимы, хотя, нет, у одного уже торчит стрела в бедре.

Они разошлись в стороны по дороге и часто стреляют наверх холма по кому-то из наших.

Вот так, пожалел вчера этих гадов, лучницы не стали их сразу выбивать, сосредоточившись на настоящих воинах, а они реально засыпают моих людей стрелами, подонки!

Я рычу диким голосом и бегу к ним, размахивая копьем, один из охотников, ближний ко мне, начинает выцеливать мое лицо, которое я прикрываю рукавом кольчуги и потом рукой с копьем. Явно, что стрелы у него не для того, чтобы пробивать кольчуги. Подпускает меня на самом деле очень хладнокровно метров на пять, пытаясь точно прицелиться в щель между руками и с этого расстояния сам жестко получает по сознанию, выпуская натянутую стрелу вбок от меня и безвольно валясь на дорогу.

Второй, еще не разобравшись, что у нас случилось, тут же перестает целиться куда-то выше и переводит только что наложенную на тетиву стрелу на меня, так же пытаясь выцеливать до верного. Но ему самому сверху сразу прилетает ответная меткая стрела и пробивает лицо. Стрелок валится, как подкошенный, а я слышу сверху крик Кситы, снова ее непередаваемым голосом:

— Андер, Фиалу подстрелили! И Терека тоже!

Черт, схватка пошла совсем не по нашим правилам, это все очень плохо! С ранеными все плохо получилось! А то уже и с убитыми! Знал бы, как все сегодня пойдет, убил бы вчера безжалостно мужиков!

Я смотрю по сторонам, активно больше никто не противодействует, но это ненадолго и взлетаю на холм, огибая каменные глыбы.

Терек сидит на земле, сильно кривясь от боли, болт вошел ему в плечо, так под углом снизу вверх пробил кольчугу, хвостовик торчит.

— Как ты? — бросаюсь к нему.

— Насквозь пробил, из плеча острие вышло, — сдавленным от боли голосом говорит он.

Понятно, что выталкивать болт надо дальше, не обратно же его тащить, только кольчуга сейчас здорово мешает. Придется ее сильным ударом пробивать, снова нужен тяжелый топор.

Ксита около Фиалы в ужасе прижимает руки к груди и у меня самого все холодеет внутри. Стрела охотников пробила ей шею и вышла сзади. Девушка с круглыми глазами смотрит на оперение, торчащее у нее перед лицом.

— Ну, тут попроще, только оперение нужно отрубить! Спирта жалко нет, нечем стрелу протереть. И так, понятно, что заражение будет, но лишнего бы обеззаразить не помешало, — бормочу я сам себе. — А, бутылек же с ним остался в моем мешке!

Я быстро убегаю к повозке, где сразу же нащупываю оставшийся у меня с Земли бутылек из темного стекла.

Потом отвешиваю приходящим в себе дружинникам и остальным раненым еще по разу по головам МЕНТАЛЬНОЙ СИЛОЙ, чтобы лежали спокойно и дальше не выеживались. Пришло вам время покинуть этот белый свет, и никто не поможет теперь. Догнали нас на свою голову, ретивые наши загонщики, так что не взыщите от полученной взаимности.

Поднимаюсь обратно и внимательно рассматриваю рану Фиалы.

Кровь течет и спереди, и сзади, но пока не очень обильно, наконечник тонкий и сама стрела такая же, явно, что охотничья на какую-то птицу или некрупного зверя. Поднимаю девушку и подвожу к ближнему дереву, осторожно поворачиваю ее так, чтобы оперение легло на ствол.

— Терпи, милая! — резким ударом ножа перерубаю стрелу.

Потом сажаю Фиалу на камень, милосердно глажу ее сознание, протираю подолом своей рубахи, намоченной спиртом из бутылька, торчащий конец древка и резко пропихиваю его через шею. Девушка теряет сознание, но стрела уже извлечена, и я передаю ее в руки сестре.

— Перевяжи ей шею! Я спущусь вниз за топором и займусь Тереком!

Да, время поджимает, нужно еще освободить наемника от болта и разместить их обоих на подводе. Пока я добегаю до брошенного там же топора, но первым дело сначала добиваю раненого в лицо воина, принимая его посмертную энергию. У него ее очень много, изрядно сильный оказался мужик и народу перебил много, наверно, что старший здесь, в этом отряде.

Так что целую минуту стою над ним и еще столько же над вторым воином, получая солидное такое по ощущениям удовольствие помимо самой новой силы.

Скоро мне понадобится много-много своей ЭНЕРГИИ, поэтому придется собрать ее со всех еще живых воинов. Это дело обязательное сейчас. Обязательно собрать, ведь сколько ее уйдет на лечение Терека и Фиалы, я точно не знаю.

— Андер, я перевязала! — слышу я крик Кситы.

Понятно, я принимаю энергию еще с одного воина, добиваю прижатого лошадью и пораженно глядящего на мои действия дружинника и с него тоже забираю энергию. А то он скоро совсем кони двинет без малейшего толка для меня и нашего дела. Или орать чего лишнего начнет про проклятого колдуна.

— Андер, ты где? — как-то совсем испуганно голосит лучница, не понимая, где я там так долго пропадаю.

Тихо внизу совсем, а она меня не видит и не слышит, поэтому не понимает, где я нахожусь.

— Здесь я! Не голоси! — поднимаюсь я к ним.

Гляжу на Фиалу, только приходящую в сознание, с перевязанной подготовленными тряпками шеей и улыбаюсь ей:

— Не бойся! Я тебе спасу! Сейчас вытащу у Терека болт, и мы сразу поедем отсюда!

— Ксита, за мной!

— Терек, придется потерпеть! — отрывисто бросаю я. — Ксита, найди ровное место для его плеча! Хотя нет, осторожно спускай его вниз к повозке! Там доставать болт будем!

Пока наемник может ходить хоть как-то сам, лучше его туда отправить, он потом много времени без сознания будет находиться, так что это самое верное решение.

Сам пока возвращаюсь к своей подруге, подхватываю ее, как пушинку, спускаю вниз на руках, еще раз прохожусь по сознанию уже очнувшегося дружинника и присев под деревом, осторожно опускаю девушку на землю около повозки.

— Андер, это конец, — вдруг тихо произносит моя красавица, все уже понимая про свою судьбу. — Я умру.

Да, с пробитой насквозь шеей это неизбежно. И заражение, конечно, будет, но главное, что внутреннее кровоизлияние скоро начнет распирать шею и пережимать артерии. Конец становится неизбежен, придется все-таки мне делать свое дело, распространять СИСТЕМУ, как и должен поступать ее Обращенный адепт.

Вот и траурная кайма сильно черного цвета появилась вокруг девушки, провидение наглядно предупреждает меня, что смерть без реально экстремальных методов лечения будет скорой и неизбежной.

— Был бы конец, если бы меня с вами не было! А так не переживай, есть у меня сила, чтобы спасти тебя, — шепчу я ей. — И даже Терека вытащу.

Зеленые глаза широко раскрываются в изумлении, губы тянутся к моим губам, но потом безвольно закрываются, что-то сильно повредила стрела в шее, Фиала снова теряет сознание.

Она меня не слышит, но и времени около нее сидеть у меня тоже больше нет. Я слышу, как Ксита медленно ведет сюда Терека, но хорошо понимаю, что барьер в виде срубленного мной дерева им никак не преодолеть.

Нагибаться так низко наемнику точно противопоказано, сознание потеряет сразу.

Поэтому подрываюсь, жестом останавливаю их обоих, собравшихся как-то пролезать под деревом, быстро срубаю топором ствол и заношу его вдоль дороги. Пока девушка ведет снова медленно шагающего маленькими шажками наемника, еще сильно кривящегося от боли к повозке, успеваю пробежать вдоль дороги, снова отвесить паре приходящих в себя дружинников по сознанию и добираюсь наконец до лежащего крайним охотника.

— Этот мертв уже, стрела Кситы попала ему точно в глаз, — констатирую себе.

Оглядываюсь кругом, его лук нам без надобности, да и времени нет лишнего, придется все самое ценное собирать только, а это сейчас оружие, какие-то доспехи, которые можно быстро снять и пояса.

Остались бы мы вчетвером — другое дело, а так хлопоты с ранеными забирают все свободное время для мародерки. Поэтому я подхватываю за пояс мертвого охотника и вытаскиваю его быстрым шагом к полю, чтобы преградить путь снова потянувшимся по дороге повозкам.

Бросаю его перед первой лошадью, как опущенный шлагбаум, за ней видно еще две повозки, но я грожу первому вознице своим копьем, даже не срезаю пояс с охотника и спешу обратно. Добиваю второго оглушенного охотника и какое-то время забираю с него энергию, потом так же оставляю с поясом и, дотащив волоком за руку, бросаю к его товарищу, чтобы еще раз подтвердить свои суровые намерения перед уже собравшимися в кучку местными крестьянами.

Пока они не видят за кустами мои подозрительные бдения над телами, но дальше их пускать нельзя, у меня там еще есть, кем и чем заняться без посторонних глаз.

Забегаю на холм, собираю луки, стрелы и колчаны девушек, потом оба арбалета с мешком для болтов Терека и тащу все к повозке, забрасывая на нее. Нервы горят из-за полной нехватки времени на лечение и серьезную мародерку, но нужно выбирать главное — это сначала достать болт из наемника, потом снять с него кольчугу, понятно, что уже с совсем бессознательного тела.

— Уложила? — спрашиваю Кситу, но вижу, что Терек уже лежит на родном месте около повозки и страдальчески смотрит на меня.

Ну, хоть подчиняется беспрекословно, и то какой-то хлеб.

— Есть ли смысл какой-то? — слышу я его слабый голос. — Андер, ответь мне.

— Есть! Обещаю, что есть! Придется потерпеть, Терек, — и сам гашу осторожно его сознание.

Тоже понимает, что с такими сквозными ранами сейчас выживают просто чудом, если найдется рядом хорошая знахарка и полный покой на пару месяцев, да еще кипяченая вода и всякие отвары, которые вытягивают грязь и заразу из раны.

Но порванные нервы, сухожилия и мышцы ему не восстановит никакое лечение в любом случае.

А у нас ближайшую неделю всего этого точно не ожидается, да и сейчас мы, хоть и перебили целый отряд стражи, но сильно далеко уехать не успели, так что все наши движения могут оказаться только лишней, бесполезной суетой перед неминуемой смертью.

Терек к ней уже готов, все хорошо понимая, но я за него еще поборюсь с костлявой.

Присаживаюсь к нему, безвольно раскинувшемуся на траве, прижимаю плечо к каменистой здесь земле, нащупываю хвостовик толстого болта, охватываю его колечком из своих пальцев и бью обухом топора по нему.

Потом поднимаю его плечо, ощупываю руками и чувствую, что наконечник смог раздвинуть плетение кольчуги, вылез наполовину, но весь не прошел весь через нее, за что-то еще цепляется, а это значит, что придется бить еще.

Бью уже осторожнее еще два раза, придавил тело в нужном месте и на второй раз наконечник вылез уже полностью.

Подцепляю его кинжалом и вытаскиваю болт целиком из плеча Терека. Потом, все так же находящегося в беспамятстве, мужика вытряхиваю из кольчуги, стягиваю поддоспешник и разрезаю рубаху вокруг плеча.

Кровь на открывшейся ране пошла сильнее, поэтому перевязкой плеча занимается рыдающая Ксита, пока я держу Терека за плечо и шею.

— Наматывай побольше, чтобы остановить кровь, — командую я ей. — Я поднимусь наверх и осмотрюсь!

Самое время это сделать, ибо перед холмом с обоих сторон скопились повозки в солидном таком количестве и нам пора срочно удирать от возмущенной перекрытой дорогой общественности.

Но делать это нужно после сбора всей энергии и еще необходимо беспощадно для этого процесса добить всех раненых. Чтобы никто больше не мог рассказать, кто они такие, кому честно служили, за какими страшными бандитами сейчас гнались и какая очень большая награда назначена благородными людьми хорошо известного всему королевству семейства Апольчивер за наши головы.

Это сейчас самое главное для нас.

Ни к чему передавать эстафету нашей погони местным феодалам, пусть для них какое-то время мы останемся просто неизвестными отморозками, перебившими непонятную погоню. Непонятную, но из хорошо понятных чьих-то дружинников.

Хотя, я тоже понимаю, что станет сразу ясно дружинникам местного правителя, теперь мертвые воины — их собратья по службе, а значит — именно мы бандиты и разбойники, которых нужно гнать и рубить безжалостно.

Так что еще с пять минут я мародерю и собираю посмертную энергию, отпугиваю своим суровым видом и копьем в руке все более наглеющих крестьян и возниц. Постоянно подтаскиваю оружие, пояса и те же шлемы с голов убитых к повозке, до кольчуг и всего прочего мне уже не хватает времени добраться.

Думаю прихватить с собой еще одну лошадь, но времени на такие хлопоты уже совсем нет.

Погрузил Фиалу и Терека на расчищенные Кситой края повозки, можно нам уже трогаться.

Крестьяне с тыла, разобравшись, что я тут всего один такой мелькаю постоянно, за это время договорились между собой и совсем осмелели, бросились в атаку на меня сразу впятером, сжимая топоры и вилы в опытных руках

Пришлось надавать им по головам копьем, самым смелым которые, а остальных ментальными ударами отправить поваляться на земле, чтобы не бегать за ними сейчас. После этого Кситу отправил на повозку управлять лошадью, сам пошел впереди с копьем в руках, чтобы освобождать дорогу дальше.

Скопившийся на дороге десяток телег не помешал мне обойти их по краю поля, а собравшимся было в недружелюбную кучку мужикам я громко посоветовал не терять время, сражаясь со мной, а собрать все, что осталось, с уже мертвых тел.

— Там еще кольчуги на всех надеты и семь целых лошадей осталось! Спешите, пока их с той стороны не разобрали. Эти воины очень издалека прискакали, так что некому будет за скотину и все остальное добро спросить! — после такого щедрого предложения крестьяне, жадно посмотрев на заваленную трофеями повозку, дружной толпой бросились дальше по дороге к холму.

Ну, необходимый ажиотаж создан, нужно воспользоваться ситуацией и побыстрее скрыться за ближайшими кустами.

Вряд ли что получится из трофеев сохранить крестьянам, это понятное дело, но зато сейчас им явно не до того, чтобы неотступно следить за нами. Когда соседи ведут чужих лошадей к себе домой и вытряхивают тела мертвых воинов из тех же страшно дорогущих для этого времени кольчуг.

А я спешу дальше, постоянно оглядываясь, пока сам высокий холм надежно не скрывается за поворотом. В деревню, естественно, не поехал, свернул на первую попавшуюся накатанную дорогу налево.

— Андер, что дальше? — слышу я голос плачущей Кситы. — Кровь у них не останавливается!

Она тоже понимает, что сестра смертельно ранена, с такими ранами тут вообще не живут долго.

Я возвращаюсь к повозке, нужно серьезно с лучницей поговорить.

— Ищем укромное место, но нужно немного замести следы. Там я сделаю все, что в моих силах, чтобы Фиала и Терек выжили.

— У нее лицо синеет! Она столько не протянет, — показывает на сестру Ксита, рыдая во весь голос.

Да, легкая синева появилась в лице моей женщины, дышит она с большим трудом, времени для бегства вообще больше нет. Нужно прямо сейчас начинать лечение через установку СИСТЕМЫ, иначе через полчаса мы ее потеряем.

— Сворачивай тогда в те кусты, времени и точно больше нет, — понимаю я, показывая на заросшее пространство между дорогой и полем.

От деревни мы уже скрылись из виду, на дороге никого больше не видно, есть возможность остановиться совсем незаметно для всех местных жителей. Передышка для лечения мне и всем остальным жестко необходима именно сейчас.

Ксита вот-вот улетит на тот свет, еще десять минут и опухоль полностью перекроет поступление кислорода в мозг. Кайма вокруг нее стала уже совсем черной.

Вскоре, проехав десяток метров от дороги по какой-то старой, заросшей кустами колее, мы останавливаемся перед засеянным полем. С дороги нас не видно, надеюсь, хотя до нее всего чуть-чуть по расстоянию.

Мы все же выиграли подготовленную заранее схватку, но совсем не так бескровно, как я рассчитывал.

Чертовы охотники внесли неожиданную составляющую в ее сложное уравнение, не став убегать восвояси.

А смело вступили в бой и почти выиграли его. Совсем не зря мое ПОЗНАНИЕ требовало тогда их смерти.