Экстрасенс в СССР

Глава 16 Бунт

Братья Думбадзе почти пришли в себя, когда прибежали первые люди. Первый, потерявший ориентацию в пространство, едва не проломил забор, лёг рядом. Второй подполз к нему. Я проверил пульс Вахтанга и перевернул набок, чтобы тот не захлебнулся кровью из сломанного носа. Затем указал явившемуся с дружинниками участковому на финку.

— Товарищ лейтенант, это его, — киваю на продолжающего ругаться Реваза. — Лена всё видела и подтвердит. Только, пожалуйста, оприходуйте холодняк как положено. А то прокуратура может возбудиться, и попытается повесить на меня превышение необходимой самообороны.

Дождавшись, когда прибежит больше людей, я рассказал Панфилову свою версию событий. Стоявшая рядом Лена, кивала, а потом повторила практически то же самое. Судя по прочитанным обрывкам мыслей, милиционер всё правильно понял. Он аккуратно поднял финку за лезвие, положив её в бумажный пакет, протянутый кем-то из зевак.

После чего нас с очухавшимися грузинами проводили в сельсовет. Реваз всю дорогу грозился зарезать меня, как свинью и продолжал ругаться. Вахтанг держался за сломанный нос, но помалкивал. Братья борцы пребывали в шоковом состоянии и тоже безмолвствовали. Хотя не уверен, что они способны выдать, чего-то связное. Уж больно тупые. У них даже не мысли, а инстинкты, вперемежку с белым шумом. Всё-таки гены плюс инбридинг.

Меня посадили в конце коридора, а грузин в начале. Через несколько минут появился председатель, и ещё раз расспросил, что случилось. В это время участковый по очереди опрашивал побитых горцев в кабинете парторга.

Откат догнал меня, когда Жуков закончил со мной и пригласил для расспроса Лену в свой кабинет. Всё тело буквально скрутило. Ещё начала болеть голова. Я так и просидел почти до утра. Иногда дремал, превозмогая боль со слабостью.

Параллельно наблюдал, как выводят по одному грузин. Колхозный фельдшер обработала им раны и зафиксировала сломанную руку Реваза. Затем шабашников заперли в предбаннике кассы. Я думал, что ситуация решится в течение двух-трёх часов, и меня отпустят. Зачем вообще держать человека всю ночь? Но, похоже, что-то помешало участковому решить всё оперативно.

Когда Панфилов появился в очередной раз, я не выдержал и спросил.

— Товарищ лейтенант, ну что там?

— Соколов, пока посиди. И не вздумай отсюда уходить, — ответил участковый.

А из обрывков мыслей милиционера выяснилось, что должен приехать кто-то из области и во всём разобраться. Странно, при чём здесь область? Ведь село относится к РОВД. К чему огород городить? Ведь дело-то плёвое. Плохо, что я не могу полноценно читать мысли. Человек должен находиться рядом и думать обо мне. Пришлось ждать и надеяться, что лейтенант перепутал.

Оказалось, что я ошибался. В девять утра к сельсовету подъехал жёлто-синий милицейский «УАЗ» с гербом СССР на дверях. Из него вышли два милиционера и следователь прокуратуры в форме. Судя по петличкам, юрист второго класса, это стало понятно позже. Пока же я рассматривал гостей в окно.

Появление новых персонажей насторожило, но в меру. Плюс устал как собака из-за бессонной ночи. Ещё рабочая неделя давала о себе знать.

Гости сразу приступили к работе. Один из милиционеров снял отпечатки пальцев у нас с грузинами. Затем забрал пакет с финкой и вышел из сельсовета. Через пять минут машина умчалась в сторону города.

При этом следователь бросил на меня несколько нехороших взглядов. Затем он оставил второго милиционера в коридоре, а сам занял кабинет парторга. Кстати, Романов тоже вскоре появился, посмотрел на меня осуждающе и скрылся за дверью. После чего Панфилов начала по очереди заводить грузин на допрос.

Почему органы так возбудились, я так и не понял. Поэтому постарался успокоиться, просто ожидая своей очереди. Моя пора настала после Лены, неожиданно появившейся в сельсовете. Заходя в кабинет, она мне улыбнулась. Зато через полчаса вышла бледная, с расфокусированным взглядом. В этот раз девушка на меня не посмотрела, либо специально отвела взгляд. Видимо, встреча со следователем её сильно удивила. Наконец, участковый вызвал меня.

Зайдя в кабинет, я огляделся, заметив сидевшего в углу парторга. Панфилов отошёл к окну и замер там статуей. После чего следователь указал на стул.

А он достаточно молодой, тридцати точно нет. Только уставшее и бледное лицо с мешками под глазами прибавляет ему годков.

— Гражданин Соколов, садитесь. Я, Горюнов Василий Петрович, юрист второго класса областной прокуратуры. Приехал, чтобы разобраться в ваших художествах, — с ходу начал следователь таким тоном, будто моя вина уже доказана, — Сейчас у нас двое пострадавших, получивших тяжкие телесные повреждения. Ещё парочка с сотрясениями. Они говорят, что вы на них напали с группой неизвестных лиц, и готовы написать на вас заявление.

— Это те четверо носатых, что не дали проводить девушку до дома, и пытались меня зарезать? Странно. Я запомнил нашу встречу по-другому. Кстати, товарищ следователь, повреждённая рука и расквашенный нос, как-то до тяжких травм недотягивают.

— Медицинская экспертиза выяснит, дотягивают повреждения до тяжких телесных или нет. К тому же вы забыли о сотрясения мозга у братьев Думбадзе. Скорее всего, травмы получены от ударов тяжёлым предметом. Впрочем, моё дело снять показания, приобщить улики к делу и действовать согласно закону. Судя по показаниям пострадавших, в час тридцать после полуночи, вы в пьяном виде с группой лиц напали на них. Четверо строителей приехали по комсомольской путёвке из Грузинской ССР. Вели себя они смирно, и все силы направил на помощь колхозу. Причин для конфликта между вами не было. Пострадавшие в один голос утверждают, что обнаруженная финка не их. И это вы с ножом напали на Вахтанга Головани, Реваза Кабахидзе и братьев Думбадзе.

— Напал и не зарезал? Вместо этого немного настучал по физиономиям. Как-то не клеится это всё, товарищ следователь. А ещё я не пил. Можете сами проверить, запаха перегара нет. Также не мешает провести экспертизу на этот счёт, — отвечаю, с трудом сдерживая усмешку.

— Ничего, дайте нам время, и мы во всём разберёмся, — пригрозил следователь и принялся перекладывать бумажки по одной из одной папки в другую.

Голова трещала, но я всё равно услышал несколько мыслей юриста второго класса. Похоже, Горюнову было всё равно, кто виноват. Он просто выполнял приказ начальства. Его раздражала необходимость потратить выходной на поездку в такую глушь.

— На финке отпечатки Реваза. Девушка Лена, которую я провожал, наверняка уже рассказала, что с нами никого не было. И я повторяю, что не пил, в отличие от ваших пострадавших. Думаю, во время допроса, вы сами учуял от них винное амбре. А председатель ещё подтвердит, что у нашей бригады сухой закон.

— Степень опьянения выяснят медицинские эксперты. А ещё скоро придут данные по отпечаткам пальчиков на финке, — строго произнёс Горюнов.

Это должно было прозвучать как угроза, но я усмехнулся.

— Гражданин Соколов, боюсь, скоро вам будет не до ухмылок. И вообще, вы хотите сказать, что смогли справиться один с четырьмя крепкими парнями?

— Как видите, смог.

— И откуда у вас такая подготовка?

— Спорт, служба в армии, отсутствие вредных привычек и работа на свежем воздухе, — снова усмехаюсь, глядя в недобрые глаза следователя.

— Василий Петрович, — внезапно заговорил участковый. — Местных там точно не было. Лена Макарова всё подтвердила. Они шли одни. Получается, сам справился. Дело плёвое, даже превышение самообороны не привяжешь.

— Лейтенант, выйдите! — возмутился вскочивший Горюнов, указал на дверь.

Как только Панфилов вышел, следак выскочил за ним. Он так хлопнул дверью, что она приоткрылась. И я услышал разговор.

— Лейтенант, ты чего вмешиваешься? Погоны жмут? — начал давить Горюнов.

— Мне погоны не ты давал, не тебе отбирать, — огрызнулся участковый. — А нападение с холодным оружием группы лиц налицо. Весь посёлок в курсе, что произошло. Парни из города были в клубе, их видели десятки человек. Никто не мог напасть толпой на грузин. Поэтому не понимаю смысла происходящего.

— Повторяю. Холодное это оружие или нет, решат эксперты. Не лезь, лейтенант. Я всё делаю по закону.

Несмотря на все слова следователя, участковый не замолчал. Ещё в его словах промелькнула издёвка.

— Наслышан я, как в областной прокуратуре всё по закону делают.

— Лейтенант, скажи спасибо, что тот, кого ты имеешь в виду сейчас в отпуске. Прибудь он сюда, вы бы по струнке ходили и в рапорты написали такие, как прокурор прикажет.

Но Панфилова подобными угрозами не пронять. Я даже зауважал милиционера. Не скрою, вначале испытывал к нему скепсис, навеянный прошлой жизнью. Оборотни в погонах и всё такое. А его следующие слова меня просто шокировали. В хорошем смысле, конечно.

— Горюнов, не повесишь ты на Соколова ни нападение группой лиц, ни превышение необходимой самообороны. При первом допросе Вахтанг Головани признался, что вместе с сообщниками напал на Алексея по предварительному сговору. Это при тебе он уже по-другому запел. Всё будет указано мной в рапорте. И запомни, люди в курсе случившегося, и не дадут парня в обиду. Они не позволят горбоносых выгораживать. Тем более что уже были мелкие инциденты с шабашниками. Кстати, эти показания Вахтанга слышал товарищ Жуков. Так что, гражданин юрист второго класса, не буди лихо, пока оно тихо.

— А я не бужу. Только не мы с тобой будем решать, кто виноват. И не Жуков с народом. Насчёт национальности потерпевших советую помалкивать. У нас в СССР дружба народов, если ты забыл. Все граждане перед законом равны.

— Я и хочу, чтобы все равны были в действительности, а не на бумаге, — Панфилов продолжал гнуть свою линию.

После разговора следователь снова вернулся, заперев за собой дверь. Он уселся за стол и зачем-то начал задавать одни и те же провокационные вопросы. Наверное, пытался поймать меня на враньё.

Странно, но мысленно следователь относился к происходящему равнодушно. Он ждал звонка с приказом о дальнейших действиях. Подобное поведение удивило. Получается, Горюнов поступит не по закону, а сделает, как прикажет начальство. Это что за прокуратура такая? Что-то не так в этом СССР. О подобном преступном поведении я слышал в своё время, но не верил. И причём здесь я? Или дело в национальности грузин? Волосатая лапа дотянулась даже до нашей области? Когда успели?

Следователь допрашивал меня около часа. Честно говоря, достал он своей дешёвой схемой. Возникло желание огрызнуться и послать его подальше. Вдруг на улице начал нарастать шум. Сначала раздался звук подъехавших машин, затем кто-то заговорил на повышенных тонах. Постепенно нарастал гул, будто жужжал улей. Только звуки издавала большая масса народа.

Тут в кабинет заскочил участковый и увёл следователя. Через пару минут Горюнов вернулся с сержантом милиции и указал на меня.

— Запри его в соседнем кабинете, Панфилов покажет где. Потом выходи на крыльцо.

Получив приказ, сержант вместе с участковым подвели меня к двери с надписью «Архив». Зайдя в небольшое помещение со шкафами, забитыми папками, милиционер проверил окно на наличие решётки. Затем указал на собравшуюся рядом со входом в сельсовет толпу.

— Видишь, что из-за тебя началось?

Сказав это, милиционер запер за собой дверь, оставив меня перед приоткрытым окном. Увиденное меня не удивило. Слишком часто я видел нечто подобное в новостных роликах своего времени. Странно, что подобное происходит в СССР.

Стоянку перед сельсоветом загородил небольшой жёлтый автобус, рядом стояла серая «Волга», а также пять или шесть автомобилей разных моделей. Сельсовет представлял собой одноэтажное вытянутое здание, больше похожее деревянный барак. Перед его крыльцом, выходящем на площадь, столпилось около пятидесяти-шестидесяти мужчин характерной наружности.

Много в модных на Кавказе кепках «аэродром». Среди пиджаков встречались натуральные кожанки. Судя по виду, здесь собрались разгневанные грузины со всей области. По крайней мере, столько народа в бригаде шабашников точно нет. К тому же большая часть кавказцев, отнюдь не комсомольского возраста, а постарше. Поразила их организация. С момента драки прошло часов одиннадцать.

На входе, словно скала стоял председатель Жуков. Рядом с крыльцом расположились участковый, дядя Коля, Саня и несколько знакомых трактористов. Через несколько секунд появился заперший меня в архиве милиционер. Их было явно маловато, чтобы противостоять целой толпе. Но пока грузины ограничивались только яростным жестикулированием и редкими выкриками.

Суть их требований я понял сразу. Сейчас же выдать причастных к избиению соотечественников, выпустить пострадавших и извиниться. Наглость запредельная! Моя судьба, судя по нескольким палкам и черенкам лопат, у стоявшей позади молодёжи, в случае выдачи оказалась бы незавидна. И это СССР?

Тут на крыльце появился парторг Романов. Немного постояв и послушав, он снова скрылся внутри. Потом я услышал топот ног бегущего по коридору человека. После этого открылась дверь кабинета председателя, и Антон начал крутить диск телефона. Скорее всего, аппарат один на весь сельсовет.

— Обком партии? Дежурная? Это Антон Романов из Яньково. Девушка, соедините меня с товарищем Егоровым. Дело срочное, можно позвонить и на домашний.

— Как в больнице?..Увезли в Москву?..Когда?.. Позавчера…

Услышав это, я непроизвольно оскалился.

— Тогда можно соединить с товарищем Лаптевым, начальником финансово-хозяйственного отдела… Хорошо… жду…

Подойдя ближе к вентиляционному каналу, выходящему прямо в соседний кабинет, стараюсь уловить разговор.

— Товарищ Лаптев… Да, это я… Парторг Романов из колхоза «Привет труду». Извините, что тревожу вас в воскресенье, но у нас тут ЧП… Что? Уже в курсе?

Романов начал быстро рассказывать про сборище разъярённых генацвале. Затем быстро изложил, из-за чего сыр-бор. Только его версия событий больше походила показания грузин. По всему выходило, что на честных строителей из Грузии напали местные отморозки. А сейчас в колхоз приехали мирные земляки пострадавших, чтобы поддержать своих.

После такого рассказа я бы сразу поверил, что кто-то вместе с группой неустановленных лиц избил ни в чём не повинных работяг. Мол, герои приехали строить коммунизм в отдельно взятом колхозе, и вдруг такой приём.

Вот же гад! Антон уже взят мной на заметку, и только увеличивает негатив в свою сторону.

После сбивчивого доклада Романов сказал, что будет ждать. Затем ушёл в свой кабинет, где замер как мышка. Я же снова почувствовал себя плохо и сел на стул около окна, провалившись в полудрёму. Не знаю, сколько времени прошло. Когда я открыл глаза, то председатель с участковым по-прежнему держали оборону. А ещё к ним присоединились два десятка колхозников.

За их спинами защитников маячил следователь прокуратуры, но молчал. Зато участковый пытался успокоить раздухарившихся грузин. Панфилов обещал, что органы правопорядка во всём разберутся, и предлагал разойтись. Что вызвало новый взрыв негодования и повтор требований со стороны седобородого мужика в тюбетейке с кисточкой, который был за старшего.

Тем временем на площади начал собираться народ. Причём в какой-то момент толпа грузин оказалась в меньшинстве.

На площадь шёл стар и млад. Женщины, школьники, ветераны, увешанные орденами и медалями. В какой-то момент происходящее начало напоминать первомайскую демонстрацию. Только знамён и транспарантов не хватало. Речей тоже никто не произносил и «ура» не кричал. Люди просто молча подходили, пополняя ряды.

Наконец, грузины заметили окружение и замолчали, но не все. Бородатый пытался качать права.

Внезапно в соседнем кабинете затрезвонил телефон. Притихший парторг тут же ломануля туда, и схватил трубку. Выслушав звонившего, он сразу побежал наружу и вернулся со следователем. Юрист взял трубку, представился и начал разговор. Судя по уточняющим вопросам Горюнова, пришли данные экспертизы.

— Точно? На финке отпечатки пальцев Кабахидзе… Ранее судим за воровство баранов?.. Братья Думбадзе год отсидели в колонии для малолетних?.. Ага… Понял.

Закончив разговор, следователь принялся сам кого-то набирать. Когда на другом конце сняли трубку, он начал доклад. Горюнов вдруг переобулся и стал придерживаться моей версии. Чудеса! Ещё он сообщил о понаехавших со всей области грузин и собравшихся местных жителей, количество которых перевалило за полтысячи.

— Так точно… Всё понял… Дождусь и доложу обо всём товарищу Лаптеву.

Продолжая подслушивать, я выглянул в окно. Народ продолжал прибывать. Вот подошла Лена в сопровождении большой группы девушек в летних платьях.

Вдруг повисшее над площадью молчание прервал гудок клаксона. К сельсовету, оттеснив грузин, подъехала чёрная «Волга», в сопровождении двух милицейских машин, набитых сотрудниками в форме.

Из представительского автомобиля вышел очередной человек скала, будто брат-близнец Егорова. Серый костюм, благородная проседь на висках и горделивая осанка. Ну, прямо эталонный начальник! Обкомовец обвёл присутствующих внимательным взглядом. Поздоровался за руку с Жуковым и участковым. Перед тем как зайти внутрь сельсовета, он произнёс хорошо поставленным голосом.

— Товарищи, не волнуйтесь, сейчас мы во всём разберёмся.

После чего в кабинете председателя собрались приехавший обкомовец, сам Жуков, Горюнов, Панфилов и Романов. Следователь сразу кратко изложил ситуацию. Потом участковый с Жуковым ответили на несколько въедливых вопросов Лаптева. Внезапно я почувствовал к нему толику симпатии. В отличие от Егорова, товарищ спрашивал по делу и явно уловил суть происходящего. По-настоящему я его зауважал, когда начальник начал при всех отчитывать парторга за передачу в обком непроверенной информации.

— Антон Григорьевич, вас сюда назначили не слухи в обком передавать, а работать с населением. Ты парторг или где? Давайте исправляйся и начинай помогать товарищу Жукову. А то здесь до бунта недалеко. Это же ЧП государственного масштаба! Ты вообще куда смотрел?

— А вам, товарищ Горюнов, скажу вот что, — предварительно вставив небольшой втык председателю и участковому. — Не нужно мудрить. Закрывай всех зачинщиков драки и предъявляй им обвинение по максимуму. Версию шабашников в топку. Делай всё как положено. Собери показание свидетелей, рапорт участкового, не мне тебя учить. А то устроили мне здесь митинг и селян взбаламутили! У нас страда в разгаре, и вдруг такой подарок! Не хер в чужой монастырь со своим самоваром соваться. Я этим, которые с близлежащих рынков прискакали, сейчас дополнительно всё объясню. Затем попрошу ОБХСС ими всеми заняться. Есть закон, а они попытались устроить самосуд. Такое прощать нельзя! Пусть доказать этом мы не сможем, но прижмём наглецов иначе.

Закончив давать указания, Лаптев вышел на крыльцо. Подозвав грызуна в тюбетейке, произнёс несколько фраз, и уже через минуту жёлтый автобус с кавалькадой легковушек покинула село. Оставшиеся в одиночестве молодые шабашники, тоже потянулись с площади, осторожно обходя огромную толпу. В итоге у сельсовета задержался только бригадир грузин.

Когда площадь очистилась от пришлых, товарищ Лаптев поздоровался за руку с вышедшим вперёд ветеранами. Затем улыбнулся колхозным барышням и принялся произносить речь. Говорил он громко, умело жонглируя словами, стараясь обходиться без формализма и дежурного бреда, несущегося с высоких трибун. Пару раз пошутил и потрепал по голове подошедшего мальчика. А ещё пообещал, что поднимет на заседании обкома вопрос о дороге. В итоге сход недовольных людей, превратился в митинг. Причём добровольный и деловой. Какой мастер! Если Лаптев выполнит обещание, то ему цены нет.

Я же переключился на другое действо, развернувшееся прямо под моим окном. Толпа отвечала, а обкомовец продолжал расспрашивать о проблемах людей. Тем временем председатель подошёл к бригадиру шабашников.

— А ты чего со своими не ушёл? Тебе сейчас лучше глаза людям мозолить, — с ходу начал Жуков.

— Нас сильно обидели… — начал, было грузин, но Фёдор Михайлович сразу его перебил.

— Никто никого не обижал. Это ты не смог удержать своих земляков от безобразий. Георгий, я ведь тебя ещё неделю назад предупреждал.

— И что теперь? Как мы будем дальше работать с такой большой обидой?

— Не надо с обидой работать. Обиженные нам без надобности. Собирайте-ка свои вещи, и чтобы к вечеру духа вашего здесь не было.

— А деньги за работу? — возмутился бригадир.

— Деньги за невыполненную работу, возвращать не надо. Судя по объёму, аванс вы почти отработали. А те три сотни, что сверху, оставь себе. Мы от них не обеднеем. Только сдашь все материалы под опись, включая цемент. За него будешь отчитываться отдельно и тщательно. Через час я пришлю завхоза и бухгалтера, они всё оформят.

В этот момент мозг грузина шабашников начал транслировать обрывки панических мыслей. Из сумбурного нытья удалось выяснить картину происходящего.

Весь полученный аванс, Георгий отдал сыну для покупки «Жигулей» на рынке. А с земляками бригадир собирался рассчитаться после сдачи объекта. Заодно махинатор планировал выбить дополнительную премию, шантажируя председателя. Мол, дабы уложиться в сроки надо доплатить.

Свои накопления, включая несколько золотых украшений, отдавать грузину очень не хотелось. Так, тебе и надо. Теперь придётся расчехлиться.

Вдруг страх, помноженный на жадность, победила гордость. Вернее, суррогат, её заменяющий. Бригадир сразу сменил тон на заискивающий.

— А может…

— Не может! — жёстко ответил Жуков. — К вечеру, чтобы сдали материалы и освободили общежитие. А если кто подойдёт к строящимся объектам, я лично из двустволки солью в жопу пальну. Сейчас будем делать ревизию.

Мне не виден взгляд бригадира шабашников, направленный на Жукова. Зато его мысли не сулили ничего хорошего. Только председатель смотрел на чужака спокойно и даже насмешливо. Железный мужик!

— Не нужно здесь меня взглядом сверлить. Я, знаешь ли, в жизни всякого насмотрелся. Лучше подумай, как будешь из ситуации выходить. С ОБХСС ты ведь общаться не хочешь? Значит, разговор окончен. Свободен!

А мне здесь начинает нравиться! В первую очередь люди. Оказывается, есть главы предприятий, которые не боятся идти на конфликт с обнаглевшими чиновниками и задевать чувствующих себя избранными националов. Куда они все пропали в будущем?