Экстрасенс в СССР

Глава 11 Наталья

С утра стояла такая жара, что замолчали даже трещавшие в траве кузнечики. Воздух над скошенным полем колыхался, словно жидкое стекло. От техники пахло перегретым металлом, а вездесущая пыль мгновенно забивала фильтры воздухозаборников. Выбравшись из-под раскалённого кожуха трактора, я проверил крепления сенокосилки.

Рубашка прилипла к мокрой спине. Спасибо кепке выданной Саней и канистре с водой, набранной из колодца Матрёны. Иначе я давно получил бы солнечный удар.

Открыв полупустую ёмкость, с наслаждением выливаю на голову тёплой воды и направляюсь к единственной более или менее нормальной тени, отбрасываемой навесом. На лавках уже сидели два механизатора. Дядя Коля, который вчера знакомил меня с техникой, и Витька, работающий на тракторе первый год. Они ждали, когда привезут обед, и обсуждали что-то любопытное, заставившее прислушаться.

— … а он, Степан-то, завсегда готов сойтись. Говорит, мол, не из-за него загвоздка, — смачно сплёвывая под себя, вещал бригадир. — Но его мать, моей жёнке сказывала, что никогда не примет Натаху. И не из-за нагулянного дитя. А всё из-за этой… ну, болезни. Мол, стыдно её сыну, здоровому мужику, с такой бабой связываться. Люди коситься будут и в спину пальцем показывать.

О ком речь понятно. Стараясь уловить суть болтовни, я прижался к столбу и постарался не отсвечивать. Обычно сплетни в деревне распространяли бабы, а тут вдруг серьёзный бригадир — дядя Коля.

— Какая ещё болезнь? Неужели та самая? — оживился Витька. — Я слышал, что Наталья, чуть ли не прокажённая. Руки-ноги у неё все в струпьях и шелушатся. Оттого она комбинезон и куртку носит. Ещё мать говорила, что её еду только горячей есть можно. А после необходимо посуду мыть с содой, не то заразишься.

— Брехня! Никакая Натаха не заразная. Да и девка красивая, просто по жизни невезучая. Старуха моя говорит, что по-научному её болезнь экземой кличут. А вот откуда она проявляется, даже московские профессора да академики толком не знают.

Моё сердце неприятно сжалось. Я вспомнил красивое лицо Наташи, её насмешливые глаза, быстрые и ловкие движения. Её звонкий и заразительный смех прозвучал только однажды, когда Санька выдал один из анекдотов про Брежнева. Приятная во всех отношениях девушка. Думаю, в будущем таких уже нет.

Ещё я вчера почувствовал странность. Но мне и в голову не могло прийти, что под длинными рукавами стряпуха скрывает экзему.

— Да хрен с ней, с этой болезнью, — махнул рукой дядя Коля. — Со Степаном они с детства ходили, за ручки державшись. Вместе за одной партой сидели в нашей поселковой восьмилетке. Все их парочкой считали. Женихом и невестой дразнили.

— И что потом случилось?

— До того, как Стёпка в армию ушёл, они сильно разругались. И Наташка на повариху в город уехала учиться. Потом она с тем городским пижоном связалась, который нам в клуб кино по выходным привозил. Родила от него, так и не расписавшись. Этот гад её потом с ребёнком бросил. Вернулась домой два года назад, уже с четырёхлетним сынишкой. А Степан тогда год как с Зойкой из «Сельпо» встречался. У них дело к свадьбе шло, но всё развалилось. Стёпка как Натаху увидал, так и поплыл. Наверное, подумал, теперь-то его шанс. Ан нет. Отшила она его. Только он это не признаёт. Ссылается на её болезнь и чужого ему ребятёнка, а самого злоба гложет. Не может простить, что она его из армии не дождалась.

— Ну, я бы вообще с Натахой не связывался, — пробурчал Витька. — Баба с прицепом, да ещё и нездоровая. Зачем видному мужику такие проблемы?

— Что ты сопля понимаешь? Не связывался бы он. Если сердце укажет, то побежишь вприпрыжку, как щенок даже за последней замарашкой, — ответил дядя Коля и закурил «Приму».

Степан снова привёз Наталью на полевой стан, где к этому моменту собралась вся бригада. Позже я уплетал еду, наблюдая, как шофёр украдкой посматривает на стряпуху. Стало интересно, что за разговоры они ведут, когда ездят вместе? А может, люди совсем не общаются?

Вечером, вернувшись в баню, я малость подзагрузился. Повитуха поставила перед нами по миске щей и вдосталь хлеба с салом. Поев, я не выдержал и подошёл к хозяйке, готовящейся мыть посуду в огромном корыте.

— Матрёна Ивановна, а от кожных заболеваний, разумеется, не заразных, у вас снадобья имеются? — осторожно начинаю разговор.

Старуха вперила в меня свой сканирующий взгляд.

— Есть травы, и от разных болячек. А от людской глупости ни одной. О ком спрашиваешь? Давай не темни, всё выкладывай. Далее я сама решу.

— У вас тут один хороший человек мучается. Её из-за этого местные сторонятся. Сплетницы нехорошие слухи распускают, — отвечаю честно, мне скрывать нечего.

— Знаю о ком ты, — коротко бросила Матрёна и продолжила мыть посуду в корыте. — Болезнь у Натальи с детства. Но раньше особо не проявлялась. Прогрессировать она начала уже в городе. Причина в нервах и врождённая предрасположенность организма. Пробовала я её лечить, когда она совсем маленькой была. На время воспаление уходит, а через годы втройне накатывает. Не хочет болезни из неё уходить. А насчёт моей помощи сразу говорю — нет. Раньше я помогала, когда она по малолетству мне верила. Сейчас Наташка дюже умная стала. Больше врачам доверяет, которые ничем помочь не может.

На следующий день я наблюдал за парой с новым интересом. Степан, обычно шутливый и разговорчивый, при Наталье держался чуть ли неофициально. Она отвечала ему холодной вежливостью, будто отгородившись невидимой стеной.

Судьба предоставила мне случай вмешаться самым нелепым образом. После обеда я забыл на лавке кепку и вернулся за ней. Большинство механизаторов уже разъехались, а у импровизированной столовой под навесом остались только Степана с Наташей. И завязали явно неприятный разговор.

— Что ты ко мне пристал, Стёпа? — слышался дрожащий голос девушки. — Сказала же, неинтересно мне. У меня сын, работа, своих забот невпроворот…

— Какие заботы? — перебил её водитель. — Мы с тобой с первого класса знаем друг друга! Что за игры в молчанку? Раньше хоть поругаться могли. А теперь ты от меня, шарахаешься. Даже в одной кабине ездить не хочешь!

— Стёпа, всё давно прошло. Что тебе от меня сейчас надо? — вспыхнула женщина. — Ведь сам пожалеешь потом, что связался с больной бабой! Наверняка сплетницы местные давно все уши прожужжали? Вот к ним и иди. Они тебе, быстро нормальную девку, и без багажа посоветуют!

— Какая ты больная⁈ — воскликнул Степан. — О чём ты⁈

— Не притворяйся, что не знаешь! — в голосе Наташи появились стальные нотки. — Я слышала, как твоя мать с подругами обсуждала мой недуг! Видела, как ты поначалу хотел подойти, а потом как от чумной бегал! А теперь что? Приспичило?

Степан опешил. Его загорелое лицо покраснело ещё сильнее.

— Да мне наплевать на их болтовню! Как ты вернулась, я слова плохого про тебя никому не сказал.

— А зачем слова? По глазам всё видно! Ты даже сейчас смотришь на рукава и морщишься! Стёпа, я всё вижу! И не хочу, чтобы и ты увидел меня такой, какой я теперь стала.

На полминуты повисло тягостное молчание, а потом шофёр снова заговорил.

— Правда в твоих словах есть. Мать талдычит, что ты чума, свалившаяся на нашу голову. Но я всё равно не могу тебя забыть.

Выпалил Степан, и резко повернувшись, уставился на меня. Глаза его мигом налились кровью, как у быка, увидевшего красную тряпку.

— Городской, а ты чего уши греешь? — рявкнул водитель, делая шаг в мою сторону. — Любишь чужие разговоры подслушивать? Подумаешь, механизатор! Косилку вчера починил, умные слова знаешь. Так что? Теперь во всё нос можешь совать?

Он пёр на меня буром, но я не отступил.

— Стёпа, охолонись. Я специально не подслушивал, просто кепку забыл, — спокойно ответил я, указав на головной убор. — Но раз я случайно услышал, то знай. Ты не прав.

— Я? — взревел шофёр, схватив меня за грудки. — А ты-то тут при чём? В нашу жизнь чего лезешь⁈

— Наташа твоя, никакая не чумная, — произношу, глядя ему в глаза. — Извините за то, что подслушал, но теперь я знаю причину. Болезнь называется псориаз. Она совершенно незаразная. Это гормональный сбой, в большинстве своём на нервной почве. А ты своим поведением только усугубляешь её состояние. Человеку нельзя волноваться.

Наступила тишина. Опешившая Наташа смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Степан был тоже ошеломлён.

— Откуда ты…? — начал он и запнулся. — Да что ты вообще в этом понимаешь?

— Я же сказал, случайно узнал. И теперь хочу вам помочь. Если, конечно, Наталья позволит мне вмешаться.

— Помочь? — прошептала она. — Чем? Врачи в райцентре руками разводят. Только рецепты на бесполезные мази выписывают. В городе то же самое. Лучше сказали правду, что псориаз не лечится. Я все книги прочитала по этой теме.

— Наташа, я бы и влезать не стал. Но знаю точно, что некоторые люди эту болезнь победили. Долго рассказывать, но моя двоюродная сестра точно вылечилась. Методики действенные имеются, — я старался врать как можно естественнее. — Но для начала нужно, чтобы вы мне поверили. А я укажу на человечка, который поможет.

Перевожу взгляд на Степана.

— Стёпа, а тебе нужно перестать слушать сплетни и стыдиться. Ты же её любишь, я вижу. Вот и поддержи Наташу.

Степан потупил взгляд, и вся его злость куда-то ушла, сменившись на растерянность.

— Ладно, — буркнул он, убирая руки от моей рубахи. — Хочешь помочь, помогай. Только навредить не смей.

— Не бойся, вреда не допущу.

Наташа просто кивнула и начала убирать посуду со стола. Воспользовавшись тем, что женщина отошла, я повернулся к Степану.

— Сейчас она немного остынет, а потом ты с ней спокойно поговори. Задача одна. Нужно убедить её сходить к бабке Матрёне.

Шофёр тяжко вздохнул.

— Хорошо. Лёха, ты это, не сердись. Я не знал, что ты помочь хочешь. Прости за слова обидные.

— Бывает, — отмахиваюсь в ответ.

Следующим шагом был разговор с девушкой.

— Наталья, извини. Может, я не вовремя вмешался. Но мне известно, как помочь. Про родственницу не пустые слова. Только здесь нужны не врачи, а целитель. Стопроцентного результата не обещаю, но, может, попробуешь?

— Какое целительство? Я это уже проходила. Всех бабок в нашем районе объездила в своё время, но они только зубы заговаривают, — скептически выдала Наташа.

— Матрёна лечить умеет. Ты ведь знаешь. Но ей нужно твоё согласие и полное доверие. И к Степану будь помягче. Он не враг тебе.

Наташа долго смотрела на свои руки. Потом тихо сказала:

— Как же я устала… Ладно. Попробую. Только чтобы никто не знал. Кроме вас с Матрёной.

— Обещаю, никто не узнает, — заверил я девушку.

Теперь предстоит самый сложный разговор с бабкой.

— Матрёна Ивановна, я хочу попробовать помочь Наталье. Но нужно сделать, как мы договорились. Пусть люди думают, что это вы лечите.

Бабка уставилась на меня стандартным взглядом-сканером.

— Значит, не терпится применить умение? Алёша, мне ты руку подправил, я это оценила. Но у Натальи болезнь намного серьёзнее. Ты же ослаб и пока не восстановился. Ещё желание нужно, чтобы ей помочь. Так оно лучше работает, меньше выжигает тебя внутренне. Это как с любой работой. Когда она в радость, то делается быстрее и качественнее. Уверен, что справишься?

А какие варианты? Отторжения Наталья у меня не вызывает. Да и надо дар в деле опробовать. Думаю, начну, как в прошлые разы, а там, как пойдёт.

— Постараюсь. А то она страдает из-за ерунды. Из-за людского невежества и сплетен. Я реально хочу помочь. Заодно потренируюсь перед более сложными делами. Если есть дар, то надо его использовать. К тому же болезнь совершенно иная, чем я лечил до этого.

— Ладно, воля твоя. Приводи Наталью завтра вечером. Я буду заговоры шептать да отварами поить. А ты делай, что должен.

Вечером, когда солнце клонилось к закату, бледная Наталья постучала в ворота. Хозяйка встретила её ласково, и без лишних разговоров завела в каменную часть дома. Затем заперла двери и усадила за стол, устланный сушёными травами. Там же расположилась горящая свеча, добавлявшая происходящему элемент мистики.

Я сидел на табуретке за тёплой печкой, скрываемый полумраком, но всё видел.

— Не бойся, дочка. Руки оголи до плеч, — ласково произнесла бабка.

Наташа нехотя закатала рукава. Кожа на её предплечьях оказалась покрыта красной сыпью, обильно шелушившейся. Выглядело это действительно неприятно. Сразу стало ясно, откуда берутся сплетни о проказе.

— Ничего, ничего, — пробормотала Матрёна, улыбаясь, — Видали мы и не такое. А теперь давай-ка выпей вот этот отвар.

Посмотрев с сомнением на пододвинутую кружку, Наталья начала пить явно горькую настойку.

— Давай, до конца. Это тебе точно не повредит, — приговаривала бабка, а когда Наталья всё допила, попросила её встать.

— Ну а теперь разоблачайся.

Девушка на миг напряглась, но потом расслабилась и начала раздеваться. Я сразу почуял себя неуютно. Про раздевание мы с Матрёной не договаривались.

И хотя я наблюдал за происходящим в медицинских целях, красивое тело Наташи меня удивило. Она пропорционально сложена, крупные груди не обвисли, а больше подойдут молоденькой нерожавшей девушке. Всё остальное было как у фитнес-моделей из моего времени. И это без капли ботокса, липосакции и имплантов. Портили весьма соблазнительную картину только участки поражённой кожи, на бёдрах, руках и животе. Чем дольше я на это всё смотрел, тем больше хотелось всё исправить.

Тем временем бабка открыла печь и плеснула в тлеющие угли своего отвара. Комнату окутал запах трав, и стало совсем душно. После этого она легонько подтолкнула девушку, и та словно послушная кукла, улеглась на разложенные травы, лицом вверх.

— Теперь закрывай глаза, — тихо потребовала Матрёна. — И просто дыши. Глубоко. Представь, что-нибудь хорошее. Не думай ни о чём плохом.

Пока старуха шептала, водя руками над Наташиным телом, я увидел её знак и вышел из укрытия. К этому моменту рубашка промокла, а лёгкое возбуждение от вида обнажённой Натальи заставило покраснеть.

На этот раз я переключился в сканирующий режим буквально по щелчку. Закрыв глаза, склонился над ставшей для меня полупрозрачной девушкой и постарался сосредоточиться.

Если честно, поначалу растерялся от чересчур объёмной информации. Одно дело видеть какую-то часть тела. И совсем другое, когда перед тобой всё и сразу. Словно ты превратился в аппарат МРТ. Пару минут ситуация сбивала с толку, но постепенно всё наладилось. Проблемные места отсвечивали розовым. Сконцентрировав свою энергию, я направил её на поражённый участок, стараясь не думать об откате. При этом представлял себе здоровую и чистую кожу, желая, чтобы воспаление ушло.

Результат последовал мгновенно, и аномальные покраснения принялись медленно отступать, но не до конца. На каком-то этапе процесс застопорился. Болезнь будто сопротивлялась, пытаясь спрятаться. Можно попробовать заняться каждым участком. Но сразу пришло понимание, что мне не хватит сил. Более того, даже двадцать сеансов окажутся бесполезными.

Время шло, а я явно совершал ошибку. Вскоре в ушах начало звенеть, как и стучать в висках. Перед глазами поплыли тёмные пятна, и я на миг почувствовал, как силы меня покидают.

Скорее всего, на этом и окончился бы неудачный сеанс исцеления. Но после остановки подачи энергию пришло некоторое понимание. Я снова взглянул на картину целиком и рассмотрел то, что ускользнуло в первый раз. Все области поражения связаны между собой едва заметной паутиной капилляров, которые сходились в области печени.

Получается, что нарушен процесс очищения крови, и вместо удаления токсинов, они снова попадают в организм. Это вызывает перманентную аллергическую реакцию.

Взяв себя в руки, я направил поток энергии на печень, облучая её силой. И розовые участки сразу начали уменьшаться. Наконец, покончив с подачей силы, устало посмотрел на застывшую Матрёну.

— Всё, выдохся, — прошептал одними губами, и на остатках направился к печке.

Зайдя за угол, я плюхнулся на табуретку и прислонился к стене. Делать ничего не хотелось.

Наташа открыла глаза минут через пять, села на край стола и осмотрела себя. Ничего волшебного не произошло. Покраснения никуда не исчезли, что её явно расстроило.

— Не получилась? — спросила она, стряхивая с тела прилипшие травы.

— Посмотрим. Лечение никогда сразу не видно. Ты теперь каждый день на ночь обтирай все покраснения моим отваром, — ответила Матрёна и протянула девушке баночку, наполненную тёмной жидкостью. — Поменьше нервничай и через пару дней приходи на осмотр.

Наташа быстро оделась и ушла. После этого я едва дополз лавки и рухнул на неё, чувствуя, будто меня вывернули наизнанку. Каждая клетка тела болела, а в висках стучали не молотки, а настоящие молоты. Я слышал, как Матрёна хлопочет рядом. Затем бабка напоила меня чем-то горьким и терпким. Ей даже пришлось поднять мою голову. Сам я не мог.

— Переборщил, парень, — послышался её осуждающий голос. — Так нельзя. Пробуй вовремя остановиться. Себя не жалеешь, так дар пожалей. Ведь он как хороший топор. Если махать без ума, то рукоятка сломается или лезвие зазубрится.

Я промычал в ответ, что типа постараюсь. И дабы не отрубиться, сконцентрировался на ощущении, испытанном, когда водил руками над кожей пациентки. Надеюсь, в последний момент мне удалось найти воспалённый центр и облучить его. Теперь всё зависит от организма Натальи, и, как ни странно, моральной поддержки Степана.

А ещё меня не покидает мысль, о нереальности происходящего. Ранее я бы бесплатно палец о палец не ударил. И вдруг размяк. Надо исправляться ситуации и возвращать её в финансовую плоскость. Хватит экспериментов и благотворительности.

Два дня я отходил от сеанса. Работал на автомате, молчаливый и бледный, отмахиваясь от подколов Рыжего. Заодно наблюдал за Наташей. Она по-прежнему ходила в одежде с длинными рукавами, но во взгляде девушки появился лучик надежды. Степан, краснея и путаясь в словах, пытался с ней разговаривать и даже получал ответ. Не знаю, как насчёт болезни, но, похоже, стена между ними рухнула. Только какой мне от этого прибыток?

На третий день, когда бригада уже отобедала, Наташа, собирая посуду, подошла ко мне. Её глаза блестели.

— Лёша, — тихо сказала она, так, чтобы не слышали другие. — Посмотри.

Она быстрым движением закатала рукав, продемонстрировав почти нормальную кожу. Там было ни воспаления, ни чешуек.

Я мысленно ахнул, не ожидая такого быстрого результата. Ведь только в последний момент удалось установить причину воспаления. Похоже, организм Наташи, получил правильный импульс и начал стремительно залечивать сам себя.

— И на ногах тоже… почти всё прошло, — прошептала девушка, и в её голосе послышалось облегчение. — Спасибо, что ты посоветовал сходить к бабке Матрёне. Её отвары и заговоры действительно помогли.

Будто опомнившись, Наташа быстро опустила рукав, собрала пустые миски, одарила меня улыбкой и направилась к рукомойнику.

Неужели у меня получилось, и я не просто облегчил симптомы, а вылечил сложнейшее заболевание? Это ведь первый шаг к моей цели. Пусть миллионером мне не стать, но можно начать жить по-человечески. А молодое тело компенсирует любые моральные страдания по потерянному благополучию и статусу.

Вечером того же дня, когда мы с Матрёной сидели за столом, в ворота постучались Степан и Наташа. Стряпуха несла с собой объёмную корзину, из которой доносился шум возни и похрюкивание.

— Матрёна Ивановна — начала она, и голос её звенел от счастья. — Это вам. За вашу помощь. За ваше доброе слово и лечение.

Наталья поставила корзину на землю, и оттуда тут же высунулись четыре розовых пятачка.

Бабка, не меняясь в лице, степенно кивнула.

— Не за что, дочка. Здоровье не купишь. Но всё равно спасибо. Поросят приму.

Наташа ещё раз кивнула, бросила на меня благодарный взгляд и быстро ушла. Степан тоже поблагодарил Матрёну, а потом выставил на стол две бутылки пшеничной водки. Он тоже поблагодарил бабку, явно тушуясь, и тоже быстро ушёл.

Матрёна повернулась ко мне, и в уголках её губ появилась редкая улыбка.

— Ну вот у тебя уже своё хрюкающее хозяйство завелось, Алёша-целитель. Обрастаешь имуществом. Можешь занимать свободный хлев.

Смотрю на свой первый гонорар и не могу сдержать улыбки. Даже в страшном сне мне не могло привидеться, что вместо пачек денег, получу четырёх молочных поросят. И как ни странно, это одно из самых честных моих дел. Я не пустил пыль в глаза, а действительно вылечил и, возможно, помог двум людям обрести счастье.

Я сидел на завалинке рядом с удивлённым Саней, слушал вечерние звуки деревни. Ещё смотрел, как поросята с любопытством обнюхивают территорию небольшого загона, который Рыжий быстро соорудил из старых досок. Впервые в новом мире я почувствовал себя не чужаком, а нужным человеком. Но с благотворительностью пора заканчивать. Вернее, буду лечить выборочно, в зависимости от возможностей пациентов. Раз судьба преподнесла дар, то глупо использовать его строго для обогащения. Она ведь и может его отнять. Только о себе тоже нельзя забывать.