Совершенные. Эхо Равилона

Глава 28. Чтобы увидеть самые яркие звезды, надо дождаться темноты

Глава 28. Чтобы увидеть самые яркие звезды, надо дождаться темноты

…– Всегда лишь он. Да, Кэсси?

– Да, Дамир.

– Что ж… да будет так. А сейчас…

Я не отвела взгляда от любимого лица, даже когда ощутила прикосновение стали.

Но изумленно вздрогнула, почувствовав, что лезвие чиркнуло не по телу, а по моим путам. Сдерживающий силу обруч на шее разомкнулся и упал к ногам. К виску на миг прижались холодные губы.

– Притворись. Замедли падение. А потом – беги! Выживи, Кэсс, – отчаянно выдохнул Норингтон и с силой толкнул меня с обрыва вниз.

И я полетела с высоты Обелиска.

Замедлила падение перед самой землей, вскочила, обернувшись. Дамир велел спрятаться, но конечно, я не стала этого делать. Я выхватила атмэ и тут… Все изменилось. Мир содрогнулся, впуская силу разрушителя. Небо в один миг почернело, фонари лопнули, разлетаясь осколками. Скала Обелиска расцвела трещинами, такие же змеились по земле, лучами сходясь в эпицентре, где стоял Август. Антиматерия – скверна – выплеснулась из его тела и покатилась волной, погребая под собой всех живых.

Ужас, творящийся вокруг Августа, сводил с ума, я видела души, вырванные из тел, бесконечную силу, собирающую все новые и новые жертвы. Темный Жнец – так говорил Василий Крейн, падая на колени перед проходящим разрушителем. И мне тоже хотелось упасть. Эта мощь завораживала и подавляла, свет, бьющий от фигуры Августа, резал глаза, даже приближаться к нему было страшно. Осколок души разрушителя во мне не давал скверне выдернуть и мою душу, но вся моя человеческая сущность содрогнулась в агонии. Я видела, как упал Дамир, как повалились на землю военные, Совершенные, сам кардинал, а потом и император. Скверна поглотила всех.

Там, где стоял Август, разверзлось само пространство и мир содрогнулся. Его сила исторгалась сметающими жизнь потоками, свет бил наотмашь, словно человек превратился в злое обжигающее солнце.

Или человека больше не было?

Аманда утверждала, что скверна всегда побеждает…

Но я все еще хранила в себе часть души Августа. И пока она во мне – мы сильнее.

И потому я шла сквозь медленно расступающуюся темную волну, сквозь разящее сияние. Шла, пока не достигла фигуры в черном экрау. А потом я его обняла. И ощутила, как Август вздрогнул. А потом на мои ладони опустились его теплые руки, и я не сдержала вдох облегчения. Нет, скверна не победила. Не в этот раз!

– Но… как? – медленно обернувшись, выдохнул он.

– Как осталась жива? Или как прошла сквозь скверну? Ты ведь сам говорил – у меня иммунитет к твоей силе, – слабо улыбнулась я. – Август, ты что же, не понял? Когда принц Юстис потребовал вернуть часть твоей души – духовный цветок, я согласилась. Но… – Я насмешливо хмыкнула. – Но не в моих правилах возвращать подарки.

В глазах Августа отразилось воспоминание: дворец и Юстис, требующий, чтобы я вернула разрушителю часть его души. Сияние, разделенное на двоих, и звезда, скатившаяся на ладони…

– Я не возвращаю подарки, Август, – мягко повторила я. – Но я могу подарить кое-что взамен, ведь так?

***

Белая искра во тьме моей души вспыхнула и разгорелась так ярко, что тьма отпустила. Белая искра ЕЕ души. И мое замолчавшее сердце снова начало отбивать ритм жизни.

А Кассандра, серьезно глядя мне в лицо, повторила:

– Не надо, Август. Не становись злодеем.

– Разве мир стоит того, чтобы его беречь? – Горечь снова обожгла гортань.

– Может, и нет. – Она слегка улыбнулась. – Знаешь, Август, когда-то я думала, что мир – поганое место. Что люди – порочные и злые, люди жестоки. Они умеют ранить, и чтобы выжить, надо стать сильнее их всех. Надо нарастить очень толстую броню из равнодушия и высокомерия, чтобы никто не смог сделать мне больно. Я была способной девочкой, моя броня получилась очень прочной. Но однажды в маленьком городке Нью-Касле зацвели вишни и в чайной «Клевер и роза» я встретила парня в сутане церковника. Он сказал, что хочет провести свою жизнь, неся свет добра и веры на южных границах. – Кассандра на миг замолчала. – Тогда я подумала, что никогда не слышала ничего глупее. И ничего…прекраснее. Отдать свою жизнь ради других людей? Что может быть ужаснее. И я не знала, почему не могу перестать думать об этом. Словно весь мой мир в тот момент сошел с оси, а после уже не сумел вернуться обратно.

Она посмотрела на лежащего неподалеку кардинала. Красная мантия накрывала его, словно кровавая лужа.

– Ты прав, Август. Может, люди и не стоят спасения. Люди по-прежнему полны пороков. Так было раньше и, наверное, будет еще очень долго. Люди совершают ошибки, люди выбирают неправильно. Но знаешь… я верю, что люди могут измениться. Верю, потому что у меня ведь получилось? Ну, почти, – она усмехнулась. – Может, всем нам надо, чтобы кто-то верил в нас? Чтобы кто-то за нас сражался? Любил? И может быть тогда мы сможем сделать правильный выбор? Сможем стать лучше?

Кассандра глянула на Неварбургский Обелиск, покрытый трещинами. Там лежал еще один человек – Дамир Норингтон. А потом нежно провела рукой по моему лицу, стирая потоки черноты.

– Я ошибалась, считая, что зло – сильнее добра. Теперь я точно знаю, что это не так. Ведь по-настоящему сильной я стала лишь тогда, когда сняла свою броню из высокомерия и равнодушия. Когда научилась делать что-то хорошее. Научилась любить. Я стала настоящей, Август. И это все лишь благодаря тебе. Ты научил меня быть по-настоящему сильной. Быть живой.

Еще один долгий взгляд вокруг.

– Чтобы ни случилось, я буду сражаться за тебя, Август. Буду сражаться, чтобы ты по-прежнему верил в добро. Чтобы тот парень из чайной «Клевер и роза» мог оставаться тем, кого я так сильно люблю.

Кассандра потянулась ко мне, обхватила лицо ладонями и прижалась губами к моим губам. Белая искра внутри – часть ее души – обжигала, но в то же время дарила успокоение и тепло. Теперь я ощущал ее остро и явно, словно серебряную луну, озаряющую ночное небо.

И я вздохнул, отдаваясь ее рукам, ее поцелую, ее нежности и ее любви.

… среди медленно открывающих глаза людей мелькнула белая шкурка, покрытая пятнышками: Опиум со всех ног мчался к своей хозяйке. Но тут среди тел возникла призрачная фигура Ирмы, которая подхватила крысеныша и снова исчезла, растворяясь в уже прошедшем.

***

Следующий день я помню отрывками и лоскутами, самые яркие из которых заставляли даже меня покраснеть. Не знаю, как мы оказались в кровати, в голове совершенно не сохранился наш путь. Может, Август просто скомкал пространство, перенося нас туда, куда мы так отчаянно желали попасть. Один из домов Неварбурга стал нашим пристанищем. Впрочем, я не смогла бы описать обстановку его комнат. Меня полностью поглотила волна желания. В какой-то момент я даже подумала, что душа все-таки не выдержит и улетит к звездам, вместе с телом. Первый раз мы даже не дошли до кровати. Срывали друг с друга одежду, целовали до синяков, обжигаясь своими чувствами. Все, что мы пережили, выливалось в агонию обладания, в невыносимую потребность любить друг друга.