Совершенные. Эхо Равилона

Глава 11. Хозяин черных песков

Глава 11. Хозяин черных песков

Пытка верблюдами продолжалась пару часов.

Мы остановились между двумя барханами у здания, с виду ничем не отличающегося от череды таких же закопченных развалин. Молчаливый мужчина в тагельмусе без слов сбросил меня на песок. Рядом застонала Джема, видимо, с ней обошлись таким же образом.

Мадриф, не оборачиваясь, уже шел к проему двери. Меня подтолкнули в спину, намекая, что хватит глазеть по сторонам. Хмыкнув, мы с Джемой двинулись к зданию.

– Как думаешь, что ему от нас нужно? – прошептала Ржаник, когда мы входили.

Я пожала плечами. Узнаем. И уже совсем скоро.

Миновав длинный лабиринт узких и темных коридоров, мы вступили в круг света и… удивленно присвистнули.

– А он неплохо здесь устроился, – уронила я.

Огромная комната напоминала роскошную шкатулку, от пола до потолка выстланную дорогими коврами и набитую изящными статуэтками, пузатыми кувшинами, шелковыми подушками, ларцами и другими вещами. Проемы окон и дверей надежно закрывали тяжелые бархатные ткани, в углах горели желтым светом масляные лампы. Пахло благовониями и специями. В центре комнаты мы увидели низкий столик, уставленный золотой посудой, фруктами и закусками.

Мужчины в тагельмусах, бывшие то ли слугами, то ли охраной, к моему удивлению, ушли, оставив нас с Мадрифом наедине. Что ж, видимо, он не считал нас силой, которую стоит опасаться.

Хозяин этой пещеры сокровищ неторопливо прошел к столику и сел на подушку, скрестив ноги. Посох он положил на колени. Из-за занавески метнулась тонкая девушка в полупрозрачных шелках, налила воды в тяжелый кубок и с поклоном подала мужчине. Мы с Джемой переглянулись и дружно закатили глаза.

Мадриф же снял лоскут тагельмуса, прикрывающий лицо. На вид пустыннику было слегка за тридцать, обветренные, но правильные черты с левой стороны перечеркивали шрамы, задевая глаз и веко.

– Кто вы такие? – резко спросил он.

– Путницы, – осторожно ответила я, не зная, какой версии событий лучше придерживаться.

Насколько я помню, через пустыню действительно регулярно ходят караваны из диких земель. Это кочевые племена, живущие своими общинами и не вступающие во взаимодействие с более развитыми странами. На уроках истории нам рассказывали, что в прошлом имперцы пытались присоединить эти территории и включить кочевников в ряды своих подданных, но попытка оказалась провальной. Племена не желали сотрудничать, обучаться и тем более жить в домах, оставаясь на одном месте. Они не могли существовать без песков и длительных переходов, словно весь смысл их жизни был в этом изнурительном движении. Так что империя оставила племена в покое. А после падения Равилона вся территория вокруг и вовсе считается запретной зоной, в которую лучше не соваться. Лишь на границе стоит аванпост, выполняющий роль наблюдателя.

– Путницы, значит. – Мадриф сделал глоток, рассматривая нас поверх кубка. – И откуда держите путь?

– С севера. Заблудились.

– Значит, вы побывали в Оазисе.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – быстро сказала я.

– На тебе одежда из дома на нижней улице, – неторопливо попивая воду, продолжил мужчина. И, заметив мое удивление, добавил: – Узор на вороте и рукавах. Разные узоры для разных районов и домов. Но ты этого не знала. Значит, попала в Оазис случайно. Провалилась, не так ли?

Я кивнула: врать нет смысла, но и говорить всей правды не стоит.

– Точно. Шли через пустыню, заблудились, провалились в Оазис.

– Такое порой случается. – Мадриф взял сочный инжир, надкусил. Брызнул сок.

У Джемы заурчало в животе. Я склонила голову, осматривая пещеру сокровищ и решая, в какой момент лучше дать деру. Нас не связали, но в темных коридорах наверняка караулят стражи. И все же есть шанс прорваться. Мы застыли в двух шагах от столика, ни присесть, не угоститься нам с Джемой не предложили.

– Вопрос не в том, как вы попали в Оазис. Вопрос в том, как вернулись.

– Я… не знаю. – Надеюсь, выглядела я максимально честно. – Это вышло само… как-то.

Мадриф снова откусил инжир.

– Само… Хм. Удивительно. Можно попасть в Оазис. Но нельзя из него вернуться без моего поводка! А вы сумели. Мои ишваро нашли на окраине города часть чужого здания, – неторопливо продолжил хозяин комнат. На нас он теперь не смотрел, поглощенный трапезой и вином. – Бело-голубые стены, части чуждой обстановки и одежды. Словно кто-то забросил в пустыню кусок, вырванный далеко на севере. На песке остались следы двух путников. Сдается мне, вы и есть те странницы. А потом вы провалились в Оазис и сумели вернуться, да еще и прихватив еду и одежду. Любопытно.

В мужском голосе появились угрожающие нотки. Я глазами указала Джеме на выход за занавесками, рыжая едва заметно кивнула. Сорвавшись с места, я пнула столик так, что кувшины и закуски полетели на Мадрифа, выхватила атмэ, развернулась и…

Застыла! Я словно остолбенела с поднятой ногой и вытянутой рукой! В такой же странной позе остановилась Джема. Рассыпанный инжир, опрокинутый кувшин и выплеснувшееся вино зависли в золотом сиянии, охватившем всю комнату. С трудом, изо всех сил напрягая шею, я сумела повернуть голову. Мадриф, еще мгновение назад вальяжно сидящий на подушках, стоял, держа свой посох. Тонкий золотой луч бил из его навершия, и в этом луче замирало время и застывали предметы и люди, словно всех нас окунули в густую смолу.

Поймав мой взгляд, мужчина усмехнулся. Луч угас, и застывшие в воздухе предметы шлепнулись на ковер. Мы с Джемой – тоже. Вскочив, я снова вскинула атмэ.

– А ты упрямая. Еще не поняла, что это бесполезно?

Золотой луч снова вырвался из посоха, я снова застыла. От ярости хотелось орать, но я лишь сжала зубы. Попыталась пошевелить хотя бы пальцем и ощутила, как дрогнул мизинец. Один лишь мизинец, но это уже хоть что-то!

– Довольно.

Луч угас. На этот раз я не упала, удержалась на ногах. Но атмэ доставать не стала. Мадриф прав: пока в его руках проклятый посох – мне к нему не подобраться. И не сбежать, что гораздо хуже.

Из-за бархата снова скользнула девушка с черными косами и принялась собирать разбросанные яства.

– Значит, по-хорошему вы не хотите. – Мужчина садиться не стал, его глаза угрожающе блеснули. – Тогда объясню по-плохому. Вы не можете уйти, если я того не захочу. Не можете ослушаться. Вы станете выполнять мои приказы, как и все, кто служит мне. Наказание за провинности вам не понравятся, уверяю. Я уже понял, что вы явились с севера. Искали Оазис?

– Мы просто хотим убраться подальше от этого города и пустыни! – не сдержалась Джема. – Мы хотим вернуться домой! И нам плевать на все ваши разборки и даже на Оазис! Отпусти нас!

– Хотите моей милости? А что взамен?

– Взамен?

Мадриф улыбнулся, показав ровные белые зубы. Я нахмурилась.

– И чего же ты хочешь?

Он неуловимо повел посохом, и тело Джемы прошило солнечное пятно. Я напряглась, но рыжая лишь удивленно моргнула.

– Кувшин без вина, – пробормотал мужчина. – Бесполезная медь.

Еще одно движение, и такое же пятно полетело в меня. Вот только в отличие от Ржаник я сполна ощутила его прикосновение. Да меня словно лягнула в грудь лошадь! И не только меня! Силой отдачи нас с Мадрифом разбросало в разные стороны.

В очередной раз поднимаясь, я порадовалась, что в этой комнате так много ковров. Пустынник уже был рядом и, внезапно схватив мой подбородок, сжал, всматриваясь в глаза.

– А вот твоя сердцевина крепче алмаза. Это ты ходишь в Оазис, – пораженно выдохнул он. Темный глаз блеснул неожиданной радостью. – Вот кто нужен мне! Алмаз.

– Убери лапы, – рявкнула я, вырываясь.

Мужчина хмыкнул и отступил.

– Я принял решение, путницы. Вы останетесь здесь, пока не отработаете свою свободу.

– В каком это смысле отработаем?

– Ты, Медь, – ткнул он пальцем с выкрашенным золотой краской ногтем в Джему, – пока займешься женскими делами. – Брови рыжей поползли вверх, и мужчина уточнил: – Уборкой или стиркой, не знаю, что вы там делаете… Будь послушной и получишь еду и воду. Ты, Алмаз, – повернулся он ко мне. – Ты… добудешь в Оазисе то, что я скажу.

– И с чего ты взял, что мы будем слушаться? – мрачно буркнула я.

Тонкая золотая капля сорвалась с посоха, пронзила тело Джемы и исчезла. Девушка тихо вскрикнула, прижала ладонь к груди.

– Это золотое зерно, – улыбнувшись, пояснил пустынник. – С каждым днем оно разрастается в теле, словно росток, пускает корни, выпускает стебель и листья. Крепнет. И разрывает плоть. Сначала лишь ранит, но с каждым днем мощь зерна увеличивается. Однажды росток становится деревом. Прекрасным деревом, выросшим из живого тела. Медь станет хорошим деревом, я буду пить вино, сидя в его тени.

– Ублюдок, – не сдержалась я, и Мадриф рассмеялся, словно я сделала ему комплимент.

– В тебе, Алмаз, зерно не прорастет, твоя сердцевина его не пустит. Возможно, ты даже сумеешь сбежать. Но Медь останется у меня. Ведь без моего Солнечного Перста ей не выжить, – приподнял посох пустынник.

Я в бессильной ярости сжала кулаки. Ржаник побледнела, но в глазах ее тоже плескалась злость.

– Добудешь мне сокровище Оазиса, и я вас отпущу, – закончил пустынник. – Заберу солнечное зерно и даже отправлю с вами сопровождающих до границ пустыни. А пока вы мои… ну скажем, гостьи. Все ясно?

– Ясно. И раз уж мы у тебя в гостях, предоставь нам чистую одежду и новую обувь, – указала я на свои развалившиеся от ядовитой слизи туфли. – Еще мы хотим есть и пить.

– Твоя дерзость величиной с солнце, Алмаз. Но ты получишь, что просишь. А сейчас уйдите. – Он бросил быстрый взгляд на проем окна, завешанный тяжелой тканью. Сквозь бархат не пробивался ни один луч света, но я чувствовала – наступает рассвет.

Молчаливая прислужница снова появилась в комнате и поманила нас за собой. Поплутав по узким коридорам, мы оказались в другом помещении. Ковров здесь было меньше, зато подушек и шелков больше. У стен стояло несколько столиков, в центре плескалась в квадратном бассейне темная вода. А еще здесь были девушки – не меньше десятка! Полуобнаженные темноглазые красавицы сидели на подушках или лежали в покрывалах. Одна играла на неизвестном мне инструменте, тихо и мелодично подпевая. Наше появление оборвало мелодию, пустынные чаровницы обернулись с одинаково недовольными лицами.

– Новенькие? – грациозной черной кошкой с подушек поднялась смуглая пустынница. И кажется, тоже с коготками. Звеня многочисленными золотыми украшениями, она подплыла к нам и оскалилась. – Проклятье! Еще пленницы! Даже не думайте смотреть на господина! Мадриф мой, ясно? Посмеете приблизиться – ночью выколю ваши наглые глаза!

– Да не нужен нам твой Мадриф, чтоб он провалился, – буркнула Джема и снова потерла центр груди. Я глянула с беспокойством – неужели зерно уже порастает? – Мы всего лишь… хм, гостьи. Выполним задание твоего господина и исчезнем.

– Вот как? – прищурила красавица густо подведенные краской глаза. И сказала уже спокойнее: – Вы странные. Одеты по-нашему, а говорите иначе. Волосы, лицо – все иное. Вот ты! Никогда не видела таких кос. Чистое серебро! – бесцеремонно она схватила мою прядь, я вырвалась, шлепнув нахалку по руке.

– Мы с севера, – уронила я. Настойчивое внимание, любопытные и завистливые взгляды мне надоели еще в Аннонквирхе. Оставив Джему разбираться с местными, я прошла вглубь комнаты. Здесь были свалены одеяла и царил полумрак. Я присела на подушку и задумалась, что делать дальше.

Ржаник вернулась с тарелкой фруктов и кружкой воды.

– В бассейне вода для омовений, добытая из-под песков, пить ее нельзя ни в коем случае. Иначе станем чудовищами, – бесцветно пояснила она. – Мельхиор – это та нахалка – сказала, что чистую воду дают три раза в день, в пустыне это драгоценность дороже золота. Кружка на рассвете, закате и в полдень. Сейчас рассвет, так что это наша порция.

В центре комнаты снова заиграли и запели.

– Узнала что-нибудь?

– Немного

Я вопросительно подняла брови. Вот удивительно: рядом со мной любая девчонка начинает злиться и задирать нос, словно давняя соперница, а Джема тут же становится лучшей подружкой. Вот и сейчас Ржаник не понадобилось много времени, чтобы заслужить их доверие. Ума не приложу, как рыжая это проделывает.

– Мадриф в Мертвом городе – так здесь называют Равилон – что-то вроде короля самой большой местной банды. У него есть своя стража, гарем, дворец, а главное – ишваро. Никто не знает, откуда Мадриф взялся. Раньше здесь обитали банды, подобные той, что мы видели. В основном промышляли грабежом кочевников и небольших полудиких племен, живущих на границе пустыни. Теперь почти все отщепенцы служат этому правителю, а взамен получают ресурсы. Мадриф создал почти королевство. Он обладает непререкаемым авторитетом, потому что может достать все, что угодно. Одежду, золото, еду и чистую воду. Ишваро нечто вроде элиты, это те, кто с помощью Мадрифа каким-то образом входят в Оазис, а потом возвращаются и приносят сокровища. Почти все местные девушки пришли сюда сами, хотя некоторых бандиты выкрали у кочевников, а потом продали Мадрифу. Правда, даже такие пленницы не особо торопятся вернуться. Здесь их хорошо кормят и заботятся.

Я красноречиво хмыкнула.

– Кто такие солнцеглазые?

– О них девушки не хотят говорить, – слегка нахмурилась Джема. – Их считают чем-то вроде… демонов из Оазиса. Или богов, я так и не разобрала. Лишь поняла, что солнцеглазые порой появляются в Мертвом Городе, но все они безумны.

– Безумны?

– Да. Я не знаю, что это значит. Днем Мадриф спит или запирается в своих комнатах с красавицами. И это лучшее время, чтобы сбежать. Часть стражников тоже уснет, я так понимаю, местные живут лишь ночью. Наверное, из-за жары. Я попробую добыть больше воды, но даже если не выйдет – нырнешь в Эхо. Мы сейчас где-то на восточной окраине Равилона, значит, идти не так далеко. Можно сказать, нам повезло, довезли на верблюдах, да еще и накормили перед дорогой. Тебе надо двигаться строго на восток, Вэйлинг, имперские посты…

Я наконец поняла, о чем она говорит, и оборвала.

– Не пойду я без тебя.

– Это глупо, – после паузы бросила Джема. – Я с самого начала была помехой. У тебя есть шанс, Кассандра. После всего, что я увидела… у тебя точно есть шанс. Доберешься до границы, сообщишь имперцам. За мной вышлют военных. Наверное.

– Наверное. – Я фыркнула и взяла кусочек инжира. – Мы даже не знаем, что сейчас творится в нашей империи. И даже если тебя тут же бросятся спасать, они опоздают.

Джема снова коснулась груди. Скривилась и отдернула ладонь.

– Глупо оставаться в плену обеим.

– А мы и не останемся. Добуду пустынному гаду, что он хочет, и уйдем.

– Думаешь, он отпустит? – прошептала Ржаник.

Я пожала плечами.

– Что же делать?

– Его посох. Солнечный Перст, как они говорят. Не знаю, что это такое, но похоже, на оружие. Странное оружие с непонятным принципом работы. Именно посох замораживает нас в пространстве, и он же создал зерно. Надо завладеть посохом, Джема.

– Как? Судя по всему, гад не выпускает его из рук.

– Придумаем. – Я понадеялась, что мой голос звучит достаточно уверенно. Красавицы у бассейна тем временем укладывались на подушки – кажется, собирались вздремнуть. Похоже, в этом месте жизнь бурлила ночью, а к рассвету все отправлялись спать.

Занавеска откинулась, в комнату заглянула пожилая, сморщенная как сухое дерево женщина в платке.

– Мельхиор. Хозяин зовет тебя. Поторопись.

– Наконец-то! Уже бегу! – Гибкая пустынница вскочила, оправила лоскуты шелка, почти не скрывающие роскошного тела, звякнула золотом и, кинув победный взгляд на оставшихся, исчезла во тьме коридора.

Мы с Джемой переглянулись и слаженно хмыкнули.

– Эй, новенькие, уже нашли себе постель? – зевая, к нам подошла невысокая изящная девушка в голубых одеждах. – Я – Лазурит.

– Лазурит? У вас что, нет нормальных имен, только эти клички?

– Ну, раньше меня звали Аддавайяхоритаафаф бегущая в стае Атьяфа.

– Лазурит – отличное имя, – решила я и в глазах девушки мелькнули насмешливые искры.

– Можете ложится здесь, рядом со мной. Вам стоит поспать, ночью у Мадрифа всегда много сил. Он любит, когда девушки танцуют и поют для него, порой это длится от заката до рассвета. Бывает утомительно. Так что отдохните. И… помойтесь. От вас воняет верблюдами.

Лазурит сморщила изящный носик и захихикала.

Мы посмотрели на бассейн.

– Мыться прямо здесь? При всех?

– Ну да, – кажется, девушка не поняла вопроса. – Где же еще. Мадриф нас любит, нам каждый день подливают воду. Только не вздумайте ее глотать! Заболеете. Или уснете, как она.

Лазурит кивнула в полумрак на ворох тканей. И присмотревшись, мы увидели там еще одну девушку. Черные волосы разметались по подушкам, тонкое тело казалось бездыханным.

Джема присела возле несчастной и приложила ладонь к ее шее.

– Мертва? – Я с новым вниманием осмотрела кучи тканей. Может, тут полно еще и дохлых красавиц? Поэтому в комнате так воняет благовониями? Чтобы перебить трупный запах?

– Нет, но ток крови едва уловим. Похоже на кому. Давно она в таком состоянии? – Ржаник уже развернулась к Лазурит.

Та равнодушно пожала плечами.

– Не знаю, я здесь лишь неделю. Отбилась от своего каравана, меня и поймали. А когда привезли сюда, Безымянная лежала на этом месте.

– Безымянная?

– Так мы говорим.

– Ей нужна медицинская помощь, – резко бросила Ржаник. Словно и забыла, что сама не в лучшем положении. – Эта девушка много дней в коме и просто валяется здесь без присмотра? Да вы… животные!

– Мы вливаем в нее воду, – возмутилась кочевница. – И сладкое молоко! Что еще мы можем сделать? Она словно… мерзлая. Я видела такое однажды в дальних краях. Землю там порой укрывает белый снег, а убитые птицы за ночь промерзают. Совсем как эта Безымянная!

Я осторожно потрогала руку спящей. И правда – неестественно холодная.

– Все дело в воде из-под черных песков. Мертвый город – мертвая вода. Она меняет людей и тварей. Всех меняет. Не пейте ее, да и мойтесь быстро. Ну все, теперь я спать. Может, хоть завтра повезет и Мадриф выберет меня…– Лазурит широко зевнула и уползла в ворох тканей.

– Черт знает что такое, – проворчала Джема.

Через полчаса обитательницы комнаты сопели на своих подушках. Подумав, мы с Ржаник все-таки залезли в бассейн, даже благовония не сбивали вонь, исходящую от нас. Старуха притащила несколько комплектов одежды, к счастью – обычной, а не прозрачные шелка местных чаровниц. Высунувшись из дверей, я увидела стоящего у комнаты стражника. Помахала ему рукой и вернулась. Джема пообещала расспросить о посохе любимицу Мадрифа – она больше остальных знала о господине, но до самого заката Мельхиор так и не вернулась. А остальные девушки либо спали, окутанные дымом благовоний, либо лениво отмахивались от наших вопросов.

Нам оставалось только строить планы, пытаясь не уснуть в этом сонном царстве.

А когда мои внутренние часы показали закат, в комнату заглянула старуха и ткнула в меня пальцем.

– Ты. Иди. Хозяин зовет.

Я думала, старуха приведет меня в комнату с коврами, но меня вывели из низкой двери, и в лицо ударил медленно остывающий в ночи воздух пустыни. После духоты и благовоний, от которых тянуло в сон, этот воздух показался чудесным.

– Время пришло, Алмаз. Добудешь мое сокровище.

Я неприязненно покосилась на подошедшего Мадрифа.

– Снова поедем на верблюде?

– Это не нужно.

Усмехнувшись, он вытянул руку с посохом. Навершие, сплетенное из золотых нитей, налилось светом, вспыхнуло. Мадриф рывком сгреб меня, прижимая к себе. Я не успела возмутиться, потому что на миг ослепла, а когда снова начала видеть, изумилась.

Мы все еще были в Равилоне, но точно не у дома с коврами и благовониями! Золотая вспышка перенесла нас в иное место!

– Как ты это сделал?

– А как ты создаешь меч из своей сердцевины? – вскинул он брови.

– Мы зовем это Духом, – медленно проговорила я.

– А мы – сердцевиной. Душой.

– Значит, твой посох —это своеобразная нейропанель? Ты преобразовываешь свою сердцевину?

Если так, то воспользоваться чужим оружием будет проблематично.

– Я тебя не понимаю, Алмаз. Да и времени на болтовню не осталось. Врата в Оазис скоро откроются.

– Это называется Темное Эхо.

– Врата.

– Эхо. – Мы неприязненно уставились друг на друга. – Ладно, и что я должна достать?

– Шкатулку, – после паузы ответил мужчина.

Я вдруг поняла, что он нервничает, виски пустынника покрылись испариной, а пальцы, сжимающие посох, побелели. Неужели этот предмет столь важен для него?

– Шкатулку с одним предметом. Предмет из серого стекла, вот такой формы. – Мадриф быстро начертил на песке вытянутый овал. – Размером с твою ладонь.

– И что это такое? – заинтересовалась я.

– Это… эгрегор. – Мадриф произнес непонятное слово. – Больше тебе знать не нужно. Убедись, что предмет в шкатулке, и ни в коем случае его не доставай. Это очень опасно. Достанешь – и умрешь в страшных муках.

– Вот как. – Задание нравилось мне все меньше.

– На тебе одежда низшего наблюдателя.

Мельком я глянула на выданный мне наряд: свободные штаны, рубаху, сверху – длиннополую накидку, левую часть которой украшала золотая вязь. На мой взгляд – просто узор, но судя по всему – визитная карточка того, кто его носит. Лицо прикрывал белый тагельмус. Мадриф поправил выбившийся кусок ткани, закрывающий губы и нос.

– Если кого-то встретишь – смотри в пол, глаз не поднимай, они у тебя слишком необычные. Ни с кем не разговаривай. Найдешь нужную полку, возьмешь шкатулку и вернешься обратно.

– Так просто? – хмыкнула я.

– Да. Мои ишваро не могут зайти в хранилище. Мой поводок не пускает. Но ты… ты другое дело.

Он посмотрел на обугленные развалины, нервно сжимая пальцы. Признаться, в этот момент Мадриф выглядел настоящим безумцем, такой дикой жаждой искажалось его лицо. Даже белые шрамы от когтистой лапы, перечеркивающие щеку, побагровели от эмоций.

– И где мне искать эту вещь?

– Мы в нужном месте, я расскажу, куда идти. – Его глаза прилипли к черной стене, словно он не мог оторвать от нее взгляда. Я тоже посмотрела, но это были все те же руины, мало отличимые от череды таких же. Разве что песка больше. Мы стояли на небольшой площади, с двух сторон высились черные барханы. Из-под правого торчала исполинская каменная рука, похоже, когда-то там было мраморное изваяние. Впереди виднелись остатки здания. Мадриф торопливо описал маршрут, с каждым мгновением волнуясь все сильнее.

– Врата сейчас откроются, – выдохнул он. – Уже почти…

Реальность поплыла, изменяясь. И уже проваливаясь в Оазис, я услышала:

– Принеси мне сокровище, Алмаз! И я отдам тебе все, что захочешь. Принеси его!