Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 2

Глава 28

— Виктор Михайлович, а вы как тут с Ирой? — заинтересованно спросил я.

— Ириска мне рассказала, что у вас здесь вроде как боксерская секция. Вот я и решил взглянуть. А тут этот имбецил. — И он вновь угрожающе посмотрел на Никитина, а потом перевел взгляд на лежащую у забора выкидуху. — Представляешь, в глаз мне зарядил, паскуда, а потом за ножом бросился. Пришлось его как следует успокоить.

Я удивленно посмотрел на Виктора Михайловича. У того под правым глазом наливался лиловый фингал. Со вчерашним сломанным носом он стал чем-то смахивать на матерого уголовника. Вот и суди после этого о людях по внешнему виду.

— Ты то как? Я когда его оттаскивал, у тебя уже глаза закатились и язык изо рта торчал. — Виктор Михайлович обеспокоенно глянул в мою сторону.

— Нормально, — я осторожно потер шею.

Надеюсь, синяка не будет. Иначе на завтрашнем концерте предстану во всей своей неприглядной красе.

— А остальные где? С ним еще двое было, — оглядевшись по сторонам, спросил я.

— Твои пацаны их знатно отделали, — усмехнулся Виктор Михайлович. — Те еле ноги унесли. А вот про тебя твои друзья совсем на раже позабыли. Когда я вбежал, один Сережка Сабуров этого урода кулаками охаживал. А тому хоть бы хны. Такое ощущение, что вообще ничего не чувствует.

— Спасибо, Виктор Михайлович… И тебе, Серый, тоже. Если бы не вы… — я еще раз, поморщившись, потер шею.

— Во-во, — хмуро кивнул Иркин батя. — Как вообще этот малолетний говнюк до такой жизни звериной докатился? Ведь это уже не человек, а животное. Что с ним будет, когда вырастет?

— Всех вас замочу, падлы! — надрывно провыл Никитин.

Виктор Михайлович глянул на него и удивленно покачал головой.

— Что б моя Ириска в одном дворе, да с таким выродком… Ну уж нет. Есть у меня один знакомый в местной комиссии по делам несовершеннолетних. Вот уж я с ним серьезно потолкую.

— Толкуй, сколько влезет. Я все равно вернусь. И тогда вам всем хана! — яростно изрыгнул Никитин очередную угрозу. У Виктора Михайловича тут же сжались кулаки и на щеках заиграли желваки.

— Дебил. Сам же себе могилу роет. — Я покрутил пальцем у виска.

— Слышь, Смирнов, ты че такой борзый? — не унимался Никитин. — Теперь ходи и оглядывайся. В следующий раз точно урою!

В отличие от Виктора Михайловича, я старался философски относится к нескончаемым завываниям Никитина. Похоже, так ему легче переносить боль. Я его даже в чем-то понимал. Сам через такое проходил, когда получил свое первое ранение. И с тех пор не понаслышке знал, что ярость притупляет болевые ощущения.

В этот момент калитка открылась, и внутрь вбежал Женька Андреев с бинтами в одной руке и початой бутылкой водки — в другой.

— Не нашел я зеленки, Егорыч. Вот, у батьки, заначку слямзил. Только ты не всю выливай. Иначе он меня убьет. — Женька протянул мне свою добычу.

— Не боись, пацан, не убьет, — успокоил его Виктор Михайлович. — Я батьку твоего хорошо знаю. Поговорю с ним. Скажу, что для дела. — Он кивнул на водку. — И, что сын у него — молоток. — И он ободряюще улыбнулся Женьке.

— Спасибо, — смущенно ответил тот.

Тем временем я открыл водку, и оторвав кусок бинта, немного его смочил, а затем тщательно протер себе руки.

— Терпи, Пахан. Сейчас немного пощиплет. Рукой только не дергай, а то больнее будет.

Я осторожно отер кровь с краев пореза, а затем обработал их спиртовым тампоном. Сама рана была относительно чистая. Я удалил из нее несколько грязных комочков, затем прижал марлей и потуже перевязал. На последнем этапе Пашка застонал и ему снова поплохело.

— Серег, намочи тряпку в воде. — Я показал на кусок ветоши на верстаке. — Давай сюда.

Смочив Пахе лоб и лицо, я заставил его еще раз приложиться к банке с компотом. Тот снова потихоньку пришел в себя.

— А теперь сидим и не дергаемся. Ждем скорую здесь. Чем меньше двигаешься, тем лучше.

Пашка кивнул, устало оперся головой о забор и прикрыл веки.

Я с беспокойством глянул на часы: два пополудни. Де репетиции еще час. По идее, должен успеть.

Рядом со мной присела на корточки Ирка.

— Капец, ты меня напугал, Егор. — Я только сейчас заметил, что ее немножко потряхивает. — Я думала… Блин! Пусть этого урода посадят! Что он до тебя докопался? — тихим шепотом закончила она, злобно глянув на Никитина.

Потом она взяла влажную тряпку и начала вытирать кровь Никитина с моего лица.

— Подхватишь еще заразу какую-нибудь, — пробурчала она. — Не знаю, что у этого идиота в крови, но ничего хорошего там точно нет.

В этот раз первой приехала милиция. Из желтого уазика чуть ли не на ходу выскочил всполошенный Роман Евгеньевич и пулей влетел в калитку. Окинув всю картину своим профессиональным взглядом, он примерно понял, что тут произошло.

— Смирнов! Опять ты? — возмущенно прикрикнул он.

— Причем тут Егор, Евгеньич? — резко осадил его Виктор Михайлович. — Да его вон этот чуть не убил. — Он бросил гневный взгляд на Никитина. — Нож там, — хмуро добавил он. — Его никто не трогал. Так что можете смело снимать пальчики. Пашку порезал. Мне угрожал. С ним еще двое было. Так что под группу лиц по предварительному сговору статейка тянет.

— Какая статейка, Михалыч? Ему же тринадцать, — нерешительно парировал участковый.

Я заметил, как после этих слов на лице Никитина промелькнула торжествующая улыбка.

— Тринадцать⁈ — вдруг взревел на всю улицу Иркин батя. — Тринадцать, мать твою⁈ — Участковый в нерешительности попятился, глядя, как сжимаются и разжимаются огромные кулаки. — Я вам устрою тринадцать! Я в прокуратуру жаловаться буду, на преступное бездействие, понимаешь-ли, ответственных должностных лиц. Лучше не доводи меня, Евгеньич! Ты меня знаешь.

Сделав пару глубоких вдохов, он продолжил уже более спокойно:

— Значит так, Роман Евгеньевич. Сейчас мы берем этого… кхм, преступника, и едем в отделение. А там оформляем его по полной программе. Я сегодня же выйду на председателя комиссии по ДН. А ты мне все подпишешь, чтобы я к нему не с пустыми руками, понимаешь-ли, пришел. Если сам не можешь, я за тебя твою работу сделаю.

— Ну почему ж… что ж… почему не могу? — как-то вдруг совсем забито ответил участковый и уважительно перешел на вы. — Все сделаем, как надо Виктор Михайлович. Вы это… не серчайте так.

Видимо, Иркин отец имел влияние, и не маленькое, в партийных кругах, раз участковый так резко присмирел. А значит велика вероятность, что Никитина на этот раз все-таки закроют в спецшколе. А там и до малолетки рукой подать.

— Только ведь это… ему в больницу надо. Как же мы его в отделение? — участковый нерешительно взглянул на Виктора Михайловича.

— Ты мне тут зубы-то не заговаривай! Значит, сам съездишь к нему в больницу. И как хочешь, но, чтобы сегодня у меня все бумаги для комиссии были! Это же уголовник! Таких надо изолировать. Здесь же твоя дочь гуляет, Евгеньич, — уже совсем смягчился Виктор Михайлович. — Как ты не понимаешь?

— Да все я понимаю, Михалыч. Сейчас всех опросим, улики соберем и запустим дело. Вечером сам завезу тебе бумаги.

— Вот это другой разговор! — вполне удовлетворенно ответил Виктор Михайлович.

Через пару минут приехала скорая. Никитина с Пашкой увезли на одной машине в сопровождении милиционера. А затем начался опрос свидетелей и пострадавших. Участковый по моей просьбе начал его с меня. Я быстро отстрелялся, подписал протокол, а Виктор Михайлович заверил. И меня наконец-то отпустили.

Я схватил котомку с одеждой, и мы с Иркой поспешили к дому. У подъезда я улыбнулся своей спасительнице.

— Слушай, Ир, приходи завтра к нам на концерт. Я тебя через служебный ход проведу, — вдруг ни с того ни с его предложил я. Мне захотелось чем-то ее отблагодарить, а ничего умнее в голову не пришло.

— А я все думала, пригласишь или нет? — Ирка хитро посмотрела на меня. — Не надо проводить. Мы с Катькой билеты купили. Но я рада, что ты все-таки меня позвал. Пусть и в самый последний момент.

— Я, если честно, не был уверен, что у меня получится хорошо выступить. А позориться не хотел.

— Да все у тебя получится, Егор! Иди уже, а то опоздаешь. — Ирка чмокнула меня на прощание и пошла обратно к Серегиной сарайке.

Я смотрел ей вслед и думал, какая же она все-таки классная, и как мне с ней повезло. А потом я взглянул на часы и понял, что беспощадно опаздываю.

Дома я бросил котомку с одеждой в шкаф и побежал в ванную. Быстро приведя себя в порядок и переодевшись, достал из заначки сто рублей и засунул в карман. Желудок все это время возмущенно требовал пищи. Пришлось внять его мольбам. Заскочив на кухню, я схомячил бутерброд с колбасой, запил его стаканом молока и только после этого помчался на остановку. И вполне ожидаемо опоздал на целых двадцать минут.

Стас встретил меня недовольным ворчанием:

— Егор, с таким отношением я вообще уже думаю снять твой номер с завтрашней программы.

Я понимал, что Стас говорит это на эмоциях. Он очень много поставил на завтрашнее выступление. Для него это был некий отправной пункт к дальнейшему развитию. И нервы начинали сдавать. У меня же сейчас не было абсолютно никакого желания с ним ругаться. Тем более настроение у меня поднялось до заоблачных высот, поскольку вопрос с Никитиным можно было почти наверняка считать закрытым. А еще я сегодня уже два раза вышел сухим из воды. Ну, почти сухим. Вспомнив Иркино напутствие, я как можно убедительнее заявил:

— Стас, у нас все получится. Главное не сдаваться. Тем более перед самым финишем. Давай просто прогоним всю программу. С полной отдачей. А потом уж решай, снимать мой номер или нет.

И мы прогнали. Да так, что даже директор ДК заглянула и похвалила. И дала дополнительные полчаса на репетицию. Еще бы. Как я потом узнал, на этот момент было продано уже больше двухсот тридцати билетов.

Одним словом, репетиция прошла весьма успешно. Про мое опоздание больше никто не заикался, да и про снятие моего номера тоже. Довольная улыбка Стаса и фляга портвейна, гуляющая по рукам участников группы, стали лейтмотивом сегодняшней удачной репетиции. Я, конечно, не принимал участия во всеобщих возлияниях, но настроение у меня от этого хуже не стало.

— Парни, если мы завтра отыграем на таком же уровне, это будет фурор! Молодцы! — обрадованно похвалил всех Стас.

На этой позитивной ноте и закончилась наша итоговая и самая успешная репетиция.

А после мы со Стасом отправились к Жене. Когда она выглянула из квартиры, то сначала не поверила своим глазам. Выскочив в подъезд и прикрыв за собой дверь, Женька приглушенно прощебетала:

— Да ладно⁈ Обалдеть! Меня Женя зовут. — Все эти слова, конечно же, относились к Стасу. Меня сестра полностью проигнорировала. А может даже и не заметила.

— Стас, — отрекомендовался мой спутник и внезапно вместо того, чтобы пожать протянутую руку, галантно ее поцеловал.

Капец! Если бы это увидел Влад, то до завтрашнего выступления Стас мог бы и не дотянуть. Надо как-то вернуть общение в более конструктивное русло. Я громко откашлялся, намекая, что они вообще-то здесь не одни.

— Ой, Егор, и ты здесь⁈ — вскользь заметила Женя и вновь уставилась на Стаса весьма заинтересованным взглядом.

— Жень, мы вообще-то по делу, если ты не забыла. — Я постарался возвратить сестру с неба на землю.

— Ах, да-да. Деньги принесли? — спросила она таким тоном, словно приглашала Стаса на чашечку чая.

— Вот именно! — менторским тоном заявил я. — Может впустишь нас? Не в подъезде же купюрами светить?

— Блин, Влад дома. Может все-таки здесь? — быстро оглянувшись на дверь, прошептала Женька.

— Ты что, ему не сказала? Серьезно? Он же все равно узнает. — Я, если честно, был в шоке. А потом Влад меня еще и крайним сделает. Я прекрасно знал его повадки.

— Да не думала я, что ты реально деньги принесешь. Вот и не говорила. Что тут такого? — внезапно насупилась сестра.

Я достал из кармана пачку червонцев и помахал перед Женькиным лицом.

— Теперь, надеюсь, веришь, что это не развод? — с легким раздражением спросил я.

— Ну да, мог бы и не показывать. Вижу, что не развод, — и она вновь глупо улыбнулась Стасу.

Девчонки, блин. Что с них взять? Меня начал напрягать Женькин легкомысленный подход к делу.

— Слушай, может тогда прямо сейчас и расскажешь все Владу? — я хмуро посмотрел на сестру.

Женька на секунду замялась, а когда уже хотела что-то ответить, дверь в квартиру резко открылась и на пороге появился Влад.

— Расскажешь о чем? — недоуменно спросил он, окинув нас подозрительным взглядом.