Двойник Рода. Начало пути

Глава 1

Звонок в дверь застал меня за интересным занятием — нарезкой овощного салата. Чертыхнувшись, отложил нож в сторону и пошёл открывать с лютой надеждой в душе, что это не Танька заявилась. Слава богу, не она, а всего лишь мой тренер, с которым работаю уже лет десять.

— Здаров, Андреич, — поприветствовал я крепко сбитого лысого мужика далеко за полтос. — Какими судьбами? С утра только виделись.

— Привет, Филипп. Разговор есть. Посидим? У меня под него и “разговорник” имеется, — вытащил он из полиэтиленового пакета бутылку вискаря.

— Ничё себе! Да у меня завтра взвешивание перед боем! Тут держусь из последних сил, изображая из себя травоядного, а вы мне прямо подсечку ставите. Я ж после первого стакана в магазин за закуской рвану. Колбаска, бекончик… — закатил я глаза, представляя не только их, но и остальной ассортимент мясного отдела. — А потом вы сами меня “трёхэтажным” накроете, если взвешивание завалю.

— Ну нет, так нет. Зелёный чай тоже полезен, — легко согласился Андреич, но бутылку не убрал. — Так и будем на пороге топтаться или в квартиру пригласишь?

Мы прошли на кухню, где я, быстро включив чайник и отодвинув к дальнему краю стола недорезанные овощи, предложил тренеру и по совместительству промоутеру присесть. Внутри зародилось нехорошее чувство напряжённости. Сергей Андреевич всего пару раз бывал у меня в гостях, а тут без предупреждения, да ещё и с бухлом… Очень неожиданно, а неожиданности не люблю.

— Один кукуешь? — оглядев внимательным взглядом кухню, поинтересовался гость. — А твоя принцесса куда запропастилась?

— Да хрен её знает. Сказала на прошлой неделе, что не собирается тратить себя на нищеброда с отбитой башкой, собрала вещи и укатила на дорогой машине с шофёром. И слава богу! Задолбала своими богемными заскоками выше крыши. Теперь хоть на нормальную хату себе заработаю, а то деньги с Танькой, как птицы на юг улетали. Спасибо вам, что тогда надоумили повременить с женитьбой.

— Опыт, Фил. Это всё опыт жизненный, — с грустной улыбкой ответил Андреич. — Такие, как твоя Татьяна, постоянно вертятся около спортсменов в ожидании, что кто-то из них может “выстрелить” и высоко подняться в рейтингах, обеспечив не только себя, но и свою “грелку” на много лет вперёд. Я тоже не сразу умным стал, а после второго развода. А квартирка у тебя да… Не “лакшери”. Однушка на окраине города больше на хижину похожа, чем на дворец.

— Как платите, так и живу.

— Не прибедняйся, Фил. Другие и того не зарабатывают. Но, — сделал он паузу, — есть отличная возможность поправить своё финансовое положение… Сдай послезавтрашний бой.

— Чего?! — я аж закашлялся после таких слов.

— Сколько тебе лет? Тридцать один. Сколько лет ты в спорте? И что?

— Сами же всё про меня знаете! С четвёртого класса по спортзалам. Вначале дзюдо, потом бокс и самбо, из которого вы меня в ММА и перетащили. А достиг? Пусть и не так много, но не настолько, чтобы под сопляка “ложиться”, всего четыре боя провёдшего!

— Этого сопляка, как ты говоришь, продвигают очень серьёзные люди, и я против них никто. К тому же приличное бабло будет на тотализаторе прокручиваться, и если сорвём схемы, не простят. Поэтому, — положил Андреич пухлый конверт на стол, — сдай бой. Это тебе. Разделил поровну. Твоя карьера подходит к концу, а ты не двужильный Федя Емельяненко, чтобы за ”сраку лет” в октагоне биться. Если хочешь, то могу твою долю тоже пустить в оборот через надёжных букмекеров.

— А дальше что? Опять “доги катать”?

— Не знаю. Я заканчиваю с этим бизнесом. Время одиночек в нём давно прошло. И так долго задержался. А ты? Думай сам. Хочешь — договорняками промышляй, а хочешь — своё дело открывай. У тебя же два высших образования. И оба серьёзные, а не просто так, как у большинства наших оболтусов, ради престижа. Ты парень умный — разберёшься… Прощай! Извини, что так всё закончилось. Самому тошно.

После ухода Андреича тупо смотрел с полчаса на бутылку виски, оставленную им. Потом проматерясь, сорвал винтовую пробку на горлышке и приложился как следует. Заморское пойло обожгло пищевод, но, несмотря на лёгкую хмельную муть, немного прочистило мозги. Так… Чего я подспудно ожидал последние пару лет, свершилось: “сбитый лётчик” Филипп Лапин заканчивает свою карьеру. Чувство растерянности и пустоты в душе присутствуют, но одновременно с ним и мазохистское облегчение: дерьмо уже тут, и больше не стоит дёргаться в ожидании его.

“Полковник Кудасов нищий, господа!” Хотя… Посмотрел я на конверт с деньгами, могло быть и хуже. Открыл и пересчитал купюры. Ох, нихрена ж себе! Думал, что будут “деревянные”, а тут всё в евро и с двумя нулями. Это же сколько теневые организаторы боя получат, если так облагодетельствовали?! Прав тренер: будем дёргаться “за советский спорт”, порвут, как тузик грелку. От самой жопы и до темечка. А после такую неустойку влепят, что ею можно перекрыть годовой бюджет среднего российского городка.

Снова приложился к бутылке. Теперь пофиг, что там взвешивание покажет: нужную цифру всегда нарисуют прикормленные людишки, чтобы бой состоялся. Взял недорезанный огурец и стал закусывать им , размышляя о будущем уже не так мрачно, а в лёгком алкогольном экстазе пофигиста. Пять тысяч евро можно легко, как и сказал Андреич, превратить с помощью букмекеров во все тридцать, а то и сорок “косарей”. Только его услугами пользоваться стрёмно — есть свои подходы к букмекерским конторам. Ложусь в третьем раунде и потом, став слегка обеспеченным человеком, пускаю деньги в оборот. Торговая точка — самое то. Есть хорошие приятели в мэрии, они помогут сделать из ларька магазинчик. Не буду жмотом — помогут и небольшую сеть со временем развернуть. А спорт… Да пропади он пропадом!

Решено.

Утром, как и предполагал, половина моей двухнедельной сгонки веса ушла коту под хвост, но всё-таки с трудом смог влезть в стандарты полутяжа.

Битва взглядов или стердаун, которую многие болельщики ожидают чуть ли не больше, чем самого поединка, впервые повеселила. Мой противник искренне старался изо всех сил, пытаясь своими агрессивными мордами хоть как-то порадовать публику и запугать меня, а мне начхать — всё равно знаю всю драматургию своего позорного проигрыша.

— Удачи, парень. Пусть хоть у тебя получится, — тихо сказал ему напоследок и ушёл, оставив сопляка в состоянии недоумения.

Ревут трибуны… Вспыхивают дешёвые фейерверки, как бы предвкушая жаришку боя. Рефери объявляет вначале молодого, а потом уже и меня. Выхожу во всей красе, непобедимым ледоколом профланировав до октагона… Бой!

А парень зачётный, понял я уже через двадцать секунд, после того, как, обменявшись разведкой, мы сошлись в первом клинче, где противник хотел залепить мне плечом по хлебалу. Не вышло, конечно, но азартен паренёк! Вышел реально биться. Может, даже и не знает, что его используют. Первый раунд провели ровно, но вот во втором я понял, что начинаю прогибаться. Дело даже не в физике, а в том, что не привык вот так, зная концовочку. Это моя слабая сторона на тренировках — не могу работать вполсилы. Бью — убиваю, поддаюсь — сразу теряю инстинкт убийцы. Но опыт есть опыт: весь раунд продержался исключительно благодаря ему.

Андреич молчит, и даже не смотрит мне в глаза во время перерыва. Понимаю тренера: сам бы “выбросил полотенце” лишь бы не участвовать в этом фарсе. Третий раунд начался с агрессивной подачи соперника. Обменялись несколькими жёсткими лоу-киками, основательно отбив друг другу лодыжки. Помня, что парень больше борец, чем ударник, сосредоточился на том, чтобы не дать ему возможности всё в партер перевести. Это и подвело — джеб встряхнул мою башку основательно, несмотря на относительную несерьёзность удара. Разрываю дистанцию, пытаясь прийти в себя и не дать преимущество этому настырному. Внезапно в виске что-то стрельнуло, зал поплыл перед глазами, ноги стали ватными. Нокдаун? Нокаут? Вряд ли — голова достаточно крепкая, чтобы на такие поглаживания реагировать. Ох, что-то совсем нехорошо…

Лежу с закрытыми глазами в полнейшей тишине. Ни воплей трибун, ни голоса рефери, который уже должен был начать отсчёт. Оглох? Медленно поднимаю веки, и сразу же по зрачкам прожектором бьёт свет. Твою ж мать! Так к глухоте и слепота прибиться может! Вторую попытку посмотреть на мир совершаю осторожно. Очень яркий свет внезапно уменьшил свою интенсивность, доведя себя до комфортного восприятия. Так-то лучше. Осматриваюсь по сторонам и понимаю, что это, судя по белоснежным стенам, больница. Из потолка внезапно появляются несколько лазерных лучей, которые направлены точно на моё тело. Подвигались лучики и опять втянулись в потолок. Ничего себе! Тут и дебил поймёт: сканировали. Значит, больничка очень крутая.

Кто подсуетился? Андреич? Вряд ли. Ему самому такое не светит, не то что мне — максимум отдельная палата в “районной истребительной”. Пытаюсь пошевелиться, но безрезультатно. Руки и ноги вроде чувствую, только они совсем не хотят откликаться на приказы мозга. Парализован! Так вот откуда всё шикарное оборудование — устроители боя решили не портить свою карму и общественную репутацию, поэтому засунули “потерпевшего” в приличное учреждение, как бы чистосердечно оказывая помощь ближнему своему. Заодно дополнительно и бабла срубят на милосердии.

Лежу и мысленно разглагольствую на общественно-философские темы, боясь вернуться к главному — к своей инвалидности. Понимаю, что как только посмотрю правде в глаза, то так накроет эмоционально, что могу и не выбраться из этой ямы. Загоняю панику вовнутрь, но она всё больше и больше поднимается наверх. Чувствую, что скоро начнёт корёжить…

— Сапиенс существо, — мягкий голос, полившийся из стен, чуть не заставил вздрогнуть. — Выброс катехоламинов подходит к критическому уровню. Рекомендую дать согласие на вмешательство в эндокринные железы. Вероятностный прогноз исцеления составляет сто процентов.

— Катиехола…— попытался я озвучить непонятное название.

— Гормон страха, сапиенс существо, избыточен. Рекомендую…

Про рекомендации уже слышал, поэтому радостно дал согласие на осуществление их. И ещё с удовольствием отметил, что со слухом всё в порядке. Зажмурившись, стал ожидать укола транквилизатора, но всё тот же голос приятно разочаровал.

— Система самопроизвольно пришла в норму. Вмешательство не требуется.

— Что с моим телом? Я его не чувствую, — задал невидимому собеседнику главный вопрос. — Сильно поломали? Позвоночник? Двинуться не могу…

— Вынужденная иммобилизация, пока идёт очистка организма от токсинов, от нежелательных клеток, а также исправление застарелых травм.

— Спасибо, конечно, но на главный вопрос не ответили. Что со мной? Как сюда попал?

— Оторвавшийся тромб привёл к нарушению мозгового кровообращения. Опасность устранена, функции кровоснабжения и нейронов восстановлены. Доступ ко всем осознанным возможностям организма будет доступен через двенадцать минут. Дальнейшие разъяснения о своём пребывании получишь от сапиенса существа, уполномоченного принимать решения.

— И когда оно появится? Существо ваше?

— Рекомендовано обязательное семиминутное блаженство для нивелирования последствий постпанического синдрома, — проигнорировав вопрос, обрадовал меня голос новой информацией. — Рекомендация, обязательная к исполнению.

Тут же меня затопил такой кайф, который не испытывал даже с мастерицей-Танькой во время нашей первой постельной сцены. Когда релакс закончился, то ещё несколько минут таращился в потолок с бездумно-счастливым выражением на лице. Крутяк!

Немного придя в чувство, уселся на кровать, больше напоминавшую разложенное массажное кресло. Не соврал невидимый врач! Тело слушается, и все мышцы так и просятся дать на них нагрузку. Но это потом. Теперь стоит определиться с местонахождением странной больницы. Уж не для опытов ли меня в неё законопатили? Слишком странное место…

— Слышь, уважаемый? — проговорил я в пустоту, внимательно рассматривая голые стены на предмет скрытых микрофонов. — А как к тебе обращаться? Имя имеется?

— Второй А-модуль реанимации седьмого Узла Жизни.

— Комп, что ли? — не хуже своего старого ноутбука завис я, услышав подобное.

— Некорректно. Второй модуль реанимации повышенной компоновки. Вхожу в систему регенерации сапиенс существ.

— Не понял. Это людей, что ли? Или есть другие существа?

— “Люди” — атавистический термин, возводящий границу между возможными представителями других сапиенс существ.

— Атавистическое? Ну я нормальный человек и дикарём себя не считаю.

— “Дикарь” — атавистический термин, унизительно обозначающий менее освоивших путь к Системному Порядку и Личностной Гармонии. В случае повторного употребления атавистических терминов, на тебя будет наложено Порицание.

То, что это “железяка” со мной общается, я сразу поверил после его бездушного бубняжа.Но больше обеспокоилоа угроза неизвестного Порицания.

— Что это такое? — тут же задал очередной вопрос модулю.— Тюрьма, штраф, пытки?

— Нет. Это получасовое без медикаментозного антистрессового вмешательста в нейросистему раскаяние для осознания своей неправоты, когда на личном экране оступившийся видит знаки сожаления от других сапиенс существ.

— И эти дизлайки могут кого-либо устрашить? Ты чего, смеёшься?

— Смех является атавистическим проявлением эмоций, если связан с воздействием на другую личность, а не от всеобъемлющего счастья общности с мирозданием.

Чувствую, что начинаю закипать от этой беседы глухого с немым. Точно, проводят надо мной какие-то психологические этюды в закрытом учреждении. По Фрейду, Юнгу или какому-то другому мозгоправу пытаются сделать из меня подопытную крысу, свято верящую, что попал… А вот куда — стоит разобраться. После можно и о свободе подумать.

— Ты эмоционально нестабилен. Нужен отдых и восстановление химического состава организма, — всё так же бездушно вынес модуль очередной диагноз. — Пока биосателлиты не внедрены в твоё тело, рекомендовано безальтернативное внешнее воздействие, через зрительно-слуховое восприятие.

Тут же свет в помещении померк, а стены моей тюрьмы-палаты стали переливаться картинами, похожими на творения художника-абстракциониста. Они притягивали взгляд, заставляя погружаться эмоционально во все эти кляксы и неровные линии. Но самое поганое — это тихий, навязчивый звук, какофония которого вонзалась в барабанные перепонки и спицей застревала в мозгу. Помимо собственного желания вдруг ощутил, что личность внутри меня распадается на составные части, и уже не хочу ничего, кроме как бездумно тонуть во всей этой психоделической хрени.

— Нет! — заорал я, собрав остатки силы воли и зажав уши ладонями. — Хрен вам, а не зомби! Не сдамся!

Подбежал к стене и стал лупить в неё кулаком, крича во всё горло:

— Господи! Дай мне силы! Дай остаться человеком! Слышишь, господи?! Прояви милость свою и верни душу в тело! Помоги всей Святой Троицей против тварей!

То ли боль в разбитых костяшках, то ли самопальная молитва подействовали, но наваждение спало. Тут же комната вернулась в своё нормальное состояние.

— Недопустимый уровень атавизма, — как ни в чём не бывало, объявил А-модуль. — Рекомендовано физическое воздействие для устранения предполагаемого саморазрушения сапиенс существа.

Тут же в помещение вбежали квадратные многоножки размером с овчарку и кинулись на меня. Не знаю, на что они надеялись, но, рыча от ярости, я схватил первого приблизившегося и запустил его в эту механическую свору, замешкавшуюся от такого на пару секунд. Этого времени мне хватило, чтобы перепрыгнуть через своё кресло-койку и отломать у неё подлокотник. Метнулся в угол и встал в стойку, держа импровизированное оружие над головой.

— Кто первый, ублюдки?! Всех покрошу! Фашики поганые!

В этот момент мне было абсолютно пофиг, что на испуг механизмы не взять, и что мой бой абсолютно предсказуемо будет проигран. Главное, не сдаваться! Главное, не “скатать договорняк” против самого себя! Пусть даже убьют, но лучше умереть человеком, чем тупым бревном пускать слюни в застенках изуверской лаборатории!

И квадратные пауки остановились. Потом резко развернулись и быстро сбежали через появившийся проём в стене. Ни хрена себе! Неужели я мог их морально уделать? Точнее, их хозяина, который, уверен, наблюдает за всем через скрытые камеры?

Додумать мысль не успел. Розовый дым заполнил мою тюрьму, и я с ужасом ощутил, что теряю сознание. Рухнул бы в беспамятстве на пол, но кто-то мягко подхватил меня и куда-то понёс. Кажется, это те самые членистоногие кубики…