Двойник короля 19

Глава 13

Я посмотрел на свою руку: вроде бы ничего не изменилось. Правая конечность выглядела, как обычно: пальцы, ладонь, запястье. Лишь кожа немного краснее, чем должна быть, хотя на чёрном это сложно разобрать. Чешется, сука, и горит только. Чувство такое, будто под кожей муравьи ползают. Нет, не муравьи — что-то крупнее. Словно змеи извиваются от пальцев до плеча, растягивая мышцы и сухожилия.

Но алхимик и некромант почему-то продолжают пялиться назад. Глаза у дяди Стёпы стали круглыми, как блюдца. Рот приоткрыт, словно у рыбы, выброшенной на берег. Дрозд выглядит не лучше — лицо бледное, руки дрожат. Чем я их напугал? Что они там видят? Посмотрел снова на руку: обычная рука. Может, эти двое реагируют на что-то за моей спиной?

— Ты-ты-ты! — указал на меня Дрозд.

Палец некроманта трясся, как осиновый лист на ветру. Голос срывался, на лбу выступили капли пота. Страх. Настоящий, животный страх — вот, что читалось на его лице.

На руках мужика вспыхнула магия — тёмно-зелёное свечение окутало его пальцы. Сгустки некромантической энергии формировались, готовые сорваться в мою сторону. Чего? Ты ещё на меня напасть решил? В голове промелькнула мысль о белом ноже от дяди Стёпы.

— Магинский! — позвал меня алхимик. — Это ты?

Голос его звучал неуверенно, словно он сомневался, с кем говорит. Рыжие брови сошлись на переносице.

— Мляха, а кто? — ответил я и замер.

Какого ляда? Почему я рычу? Вместо нормальных слов из горла вырвалось низкое, утробное рычание.

В голове начала строиться теория, и она мне ой как не нравилась. Сердце забилось чаще. «Операция, рука степного ползуна, странные ощущения… А теперь реакция алхимика и некроманта», — мелькало в мыслях.

Я двинулся. Хотел сделать шаг вперёд, но тело не слушалось, словно стало больше, тяжелее. Координация нарушилась.

Упала кушетка, что-то разбилось. Звон стекла резанул по ушам — острее, громче, чем должен быть. Какие-то металлические удары. Инструменты? Баночки? Колбы? Снова что-то упало.

Чувствую, как центр тяжести изменился. Тело теперь выше, массивнее, плечи раздались вширь, грудная клетка увеличилась. А ещё запахи… Они вдруг стали такими яркими. Раньше я не различал и десятой доли того, что ощущаю сейчас. Спирт, травы, химикаты, пыль, металл… Ещё один очень навязчивый запах. Он липкий, как кровь. Каждый вдох приносит новую волну этого аромата. Тяжёлый, вязкий, забивающий ноздри. Густой, плотный, вьётся в воздухе, как дым после боя. Его невозможно игнорировать, невозможно не замечать.

Я чувствую этот запах с первого вздоха. Металлический привкус адреналина, будто ржавое лезвие лизнул. Пот, просачивающийся сквозь кожу. Соль и химия человеческого тела в момент паники. Гниль… Пахнет, как затхлая тряпка, забытая в темнице. Кислый, неприятный запах разложения. Запах поражения, слабости.

Это страх, который исходит от некроманта и алхимика волнами, пульсациями. Они боятся меня. Сука… Что-то не так, что-то очень не так.

Повернулся. Движение получилось неуклюжим, слишком резким. Снова упало.

Заметил, как дядя Стёпа отшатнулся. Дрозд дёрнулся в сторону, готовый бежать. Почему они так реагируют?

Меня атаковали некромантической энергией — Дрозд всё же решился. Зелёный сгусток сорвался с его пальцев и полетел в мою сторону. Некромант целился в грудь.

Удар. Энергия впиталась в меня без следа, и… ничего, словно ветерком подули. Даже не щекотно. Магия, способная убить человека, просто растворилась.

— Отходим! — произнёс дядя Стёпа.

Алхимик схватил Дрозда за локоть, потянул к двери. Медленно, бочком, не сводя с меня глаз, — как от дикого зверя отступают.

— Куда собрался? — рявкнул я. Хотел спросить спокойно, но снова вышел очень громкий, гортанный звук.

Мужики вжали головы в плечи. И вдруг дверь взорвалась: щепки разлетелись по помещению, словно кто-то снёс её тараном.

— Папа, я тута! — взревел Ам. — Ты меня звал?

В проёме показалась лысая голова подростка. Глаза бегали в поисках опасности. Его нос заходил, как у монстра, а потом он уставился на меня, замер. Улыбка медленно нарастала на лице. Не обычная ухмылка, а оскал хищника, показывающего клыки. Глаза задрожали, на них появилась влага. Слёзы?

И теперь лысый подросток мчался ко мне — движения резкие, звериные. Прошёл мимо пятящихся назад мужиков, толкнул их, как кегли, и они упали. Дрозд ударился затылком о стену, дядя Стёпа приземлился на пятую точку.

Ам оказался рядом со мной. Я ожидал атаки, но подросток… обнял меня. Прижался всем телом, уткнулся лицом в грудь. Почему он так высоко тянется? Пацан рыдал и обнимал меня. Слёзы текли по его щекам, оставляя влажные дорожки. Плечи подрагивали от всхлипываний.

— Я знал! — говорил он. — Я чувствовал, это правда! Настоящая.

Голос Ама звенел от восторга, дрожал от избытка эмоций. В нём слышалось облегчение, будто подросток нашёл что-то, что долго искал.

«Может, кого-нибудь придушить? — мелькнула мысль. — Дрозда, например. Или дядю Стёпу за все его эксперименты. За руку, которая теперь… что? Что она сделала со мной?»

— Ты мой папа! — продолжал пацан. — Смотри!

Ам отстранился на мгновение, схватил что-то с пола — блестящий металлический поднос. Зеркальная поверхность отражала свет ламп. Пацан подал мне предмет, сам его взять я не смог — пальцы не слушались.

Когда поймал отражение… Испытал целую гамму эмоций: злость, недоумение, желание сломать нос грёбаному алхимику и руку ему оторвать, чтобы пришить новую.

На меня смотрел… монстр? В поверхности подноса отражалась морда. Огромная, косматая голова с маленькими, злыми глазами. Медвежья морда. Я в обличье медведя, трёх-, сука, метрового мишки. Массивного, с длинной шерстью, с клыками, выпирающими из пасти. Убрал поднос и посмотрел на себя. Почему своими глазами я вижу обычное человеческое тело?

«Какого хрена⁉ — пронеслось в голове. — Это что за шутка такая? Я должен был получить руку. Руку! А не… это».

Ам танцует рядом, прыгает от восторга, как ребёнок, получивший долгожданный подарок. Для него это радость, для меня — шок.

Мужики боятся встать. Продолжают сидеть на полу, прижавшись к стене. Дрозд что-то шепчет — молитву? Проклятие? Не разобрать.

Твою мать! Как это вообще возможно? Пересадка части тела монстра, и я сам стал монстром?

Шумно выдохнул, воздух вырвался из ноздрей с рыком. Рука снова зачесалась, и я… почувствовал странное желание вернуться, стать собой, человеком. Сосредоточился на этом желании, на образе своего настоящего тела.

Мой облик пошёл волнами, словно по поверхности воды пробежала рябь. В груди что-то хрустнуло. Плечи скрутило судорогой, будто тело не хотело отпускать зверя. Кожа на руках горела, как после ожога. Шерсть втягивалась, кости меняли форму. Процесс был болезненным, словно каждая клетка сопротивлялась изменению.

Прежде чем полностью выпрямиться, мне пришлось сжать зубы, чтобы не заорать. И я будто… схлынул? Не знаю, какое слово подобрать для этой метаморфозы. Тело сбросило звериную форму, как змея сбрасывает кожу.

Вот я уже в своём человеческом обличье, стою посреди разгромленной лаборатории. Голый. Каждый мускул ноет, словно после изнурительной тренировки. Кожа горит, особенно в месте пересадки.

Опустил взгляд. Правая рука выглядит нормально, человеческой, но ощущается иначе — сильнее, плотнее, будто под кожей спрятан доспех.

Сжал кулаки и направился к дяде Стёпе. Шаг, другой. Контролирую дыхание, контролирую ярость. В голове пульсирует одна мысль: «Что ты со мной сделал, рыжий ублюдок?»

Алхимик и некромант всё ещё сидели на полу, смотрели на меня снизу вверх. В глазах — страх, смешанный с научным интересом, особенно у дяди Стёпы. Засранец даже сейчас анализирует результат своего эксперимента.

— Есть ли причина, чтобы я тебе что-нибудь не оторвал? — уточнил. Голос ровный, холодный, не повышаю тон.

Дядя Стёпа сглотнул. Кадык дёрнулся, на лбу выступили капли пота, но страх быстро уступил место профессиональному азарту.

— Павел! — резко подскочил он. — Чудо!

Глаза алхимика лихорадочно блестели. В них читалось восхищение учёного, сделавшего невероятное открытие. Он уже забыл о страхе, погрузившись в анализ результата.

— Это не ответ на мой вопрос, — произнёс я через зубы.

Стоял прямо. Рука чесалась от желания схватить рыжего за горло, сжать пальцы, почувствовать, как хрустят позвонки.

— А-а-а-а-а… — задумчиво смотрел алхимик в сторону. — Как бы…

Дядя Стёпа потирал подбородок, избегая прямого взгляда. Его мозг работал на предельных оборотах, придумывая оправдание.

Дрозд тем временем медленно поднимался с пола, прижимаясь к стене. Глаза некроманта метались между мной и дверью, оценивая расстояние и шансы на побег.

— Мне пора! — протараторил мужик. — Совсем забыл, что поставил на плиту молоко, а оно убежать может.

Некромант быстро направился к выломанному входу. Шаги торопливые, нервные. Плечи напряжены, словно ожидает удара в спину. На ходу неслабо приложился к фляге и даже сигарету забил. Пальцы дрожали, табак сыпался мимо бумаги.

Я сосредоточил внимание на дяде Стёпе.

— Какого хрена? — спросил.

Ам стоял рядом, переводя взгляд с меня на алхимика. В глазах подростка читались любопытство и гордость, будто произошло что-то замечательное.

— А что я тебе отвечу? — дрожащим голосом начал дядя Стёпа. — Это мой второй опыт пересадки частей монстра человеку. Раньше в науке на такое был запрет, все дохли.

Алхимик начал ходить по лаборатории, собирая разбросанные инструменты. Руки двигались механически, разум явно занят анализом случившегося.

— Но не ты, Магинский. Что-то с тобой сильно не так, — в его голосе звучала странная смесь восхищения и зависти. — Мало того, что можешь управлять тварями, так ещё они тебя слушаются.

Дядя Стёпа поднял разбитую колбу, повертел в руках, бросил в мусорное ведро, задумчиво потёр подбородок.

— Бабы так вообще… Словно у них вечная течка при тебе.

Он скользнул взглядом по моему обнажённому телу — оценивающе, научно.

— Глаза, теперь рука. Почему-то твоё тело принимает чужие части и не умирает. О! Точно, про кожу забыл!

Последнюю фразу он почти выкрикнул, осенённый новой идеей. Глаза загорелись фанатичным блеском.

— Тебе никто не говорил, что ты хренов доктор? Каждый раз кто-то виноват, кроме тебя, — ответил ему.

— А что? — скрестил руки на груди рыженький. — Я, что ли? Тебе нужна была рука? Она есть. Ну, присутствует небольшая побочная реакция.

«Оторвать ему руку или ногу? — думал я. — Руки нужны, чтобы работать, поэтому, наверное, ногу. На коляске будет передвигаться. Тем более Лампа больше не сможет вернуться в это тело, не расстроится».

Ярость клокотала внутри, требуя выхода, но холодный расчёт сдерживал её.

Удивительный человек. То, что я стал монстром, зверем, он называет небольшими побочными эффектами.

— Вообще странно, — задумался алхимик. — У тебя уже три части степного ползуна, а стал ты медведем. Тебе кто-то ещё делал операции, кроме меня?

Ля! И голос такой обиженный, даже ревнивый. Словно хирург, узнавший, что пациент ходил к конкуренту.

Я мотнул головой. Нет, конечно. Кому ещё доверил бы копаться в своём теле? Хотя, судя по результату, и этому доверять не стоило.

— Тогда не знаю. Нужно изучить вопрос, — пожал плечами дядя Стёпа.

Ам стоял рядом со мной, не отходя ни на шаг. Его глаза всё ещё влажные от слёз, но в них светилась неприкрытая гордость, будто случившееся подтвердило что-то важное для него.

Достал из пространственного кольца костюм — практичный, тёмный, удобный для долгой дороги. Взял его и понёс в ближайший душ. Нужно смыть с себя этот опыт, очиститься, подумать.

Коридор, поворот, ещё один коридор — вот и душевая. Включил воду. Горячую, максимально горячую, какую только можно выдержать. Струя била по голове, пока я думал. Вода стекала по телу, смывая напряжение, усталость, злость, но не смывала вопросы.

Что мы имеем? Сосредоточился. По факту в теле ничего не изменилось. Источник, каналы, какие-то ещё способности — всё на месте. Проверил магический резерв — полный. Значит, трансформация не истощила его.

Рука стала такой же, как и корпус, — с повышенной защитой, и там лучше работает магия. Провёл ладонью по коже предплечья. На вид обычная, человеческая, но ощущается иначе — плотнее, прочнее, как будто под ней прячется броня.

Помимо этого, я могу стать монстром, ну, или зверем. Медведем. Трёхметровым медведем, мать его! Тут целый спектр вопросов возникает. Это происходит само или я могу контролировать? Вторая трансформация была осознанной. Я захотел вернуться и вернулся. Значит, какой-то контроль есть. Что если такая трансформация может быть конечной? Что если однажды я не смогу вернуться? Застряну в теле зверя навсегда?

— Бр-р-р! — передёрнул плечами от этой мысли.

Вода, стекающая по телу, вдруг показалась недостаточно горячей. Я выкрутил кран ещё сильнее. Должно обжигать, но… не обжигает. Кожа не краснеет, боли нет.

Столько стараться, чтобы в итоге стать тварью… Другой бы человек на моём месте паниковал, бегал бы к алхимику с криками: «Верни, как было! Исправь! Я не хочу быть монстром!» Я? У меня снова есть рука. Полноценная, сильная, работающая. Уже одно это — победа.

Сжал и разжал пальцы правой ладони. Движения точные, уверенные, никакой неловкости, никакой чужеродности. Моя рука, часть меня, пусть и необычная.

Если научиться использовать эту метаморфозу, то что я получу? Сила медведя, скорость, выносливость, регенерация, защита от магии, улучшенные чувства — запах страха я уже ощутил. Что ещё? Какие тактические преимущества это даёт?

Представил себе бой с магом высокого ранга. Я в форме медведя. Магия не действует, физическая атака отскакивает от шкуры, а мои когти и зубы рвут плоть, ломают кости… Это требует глубокого изучения. Вдруг моя магия, сила значительно вырастут? И в такой форме я могу победить более сильных врагов…

«Каждая проблема и кризис — это возможность, — говорили мне в прошлой жизни. — Сильный использует, слабый борется».

Да, это не то, чего я ожидал, не то, о чём просил. Но это может стать преимуществом, оружием, инструментом.

Вода продолжала литься, но я уже не чувствовал её температуру, словно между кожей и окружающим миром появился барьер. Ладно, пока оставим это на потом. Есть куда более срочные дела: турки, султан, Зейнаб в опасности. Решили со мной поиграть? Хорошо… У меня теперь новый козырь в рукаве. Или, точнее, новый зверь в рукаве.

Только сейчас понял, что стоял под кипятком, и вообще никаких ощущений. Даже пар поднимался от воды, а мне хоть бы хны.

«Надеюсь, это временно и чувствительность вернётся?» — посмотрел я вниз.

Выключил воду, вытерся полотенцем — обычные движения, создающие иллюзию нормальности. Как будто ничего не изменилось, как будто я всё ещё просто человек.

Оделся. Костюм сидел как влитой, ткань приятно облегала тело, не стесняя движений. Готов к дороге. Готов к бою, если понадобится.

Вышел из душа и вернулся в лабораторию. Дядя Стёпа уже успел навести относительный порядок: разбитые колбы убраны, мебель расставлена, инструменты разложены по местам. Алхимик сидел с блокнотом и что-то записывал. Перо скрипело по бумаге, глаза рыженького горели фанатичным блеском.

— А вот и ты! — обрадовался он. — Значит, смотри, каким-то образом, хрен знает, как, но в тебе есть связь с… Вот этим! — дядя Стёпа кивнул на Ама. — Или у него с тобой. В общем, это неважно. Я проверил энергетический фон его и твой, они идентичны.

Слова вылетали изо рта алхимика со скоростью пулемётной очереди. Он едва успевал дышать между фразами, возбуждение от научного открытия переполняло его.

Ам стоял с гордым видом, выпрямил спину, расправил плечи. На лице — выражение абсолютного самодовольства и радости.

— Я же говорил, что он мой папа! — гордо заявил пацан.

Голос подростка звенел от счастья. Словно он получил подтверждение самой важной истины в своей жизни.

— Заткнись, сопляк! — оборвал его алхимик. — Думать мешаешь.

Дядя Стёпа отмахнулся от Ама, как от назойливой мухи. Взгляд алхимика не отрывался от блокнота, куда он продолжал что-то быстро записывать.

— Не говори со мной так, — зарычал пацан. — Я Магинский.

В голосе подростка прорезались низкие, утробные ноты, почти как у меня в форме медведя. Интересно…

— Да-да! Как скажешь, — хмыкнул дядя Стёпа.

Алхимик снова отмахнулся, не воспринимая угрозу всерьёз. Большая ошибка.

Удар. Хороший такой, в челюсть. Ам двигался молниеносно, кулак врезался в лицо дяди Стёпы с хрустом. Зубы клацнули, и рыженькое тело поднялось на несколько метров вверх, а потом упало. Грохнулось на пол, как мешок с картошкой.

Я смотрел за всем этим, и… на душе даже как-то легче стало. Мальчик растёт, учится постоять за себя и за своё имя, за наше имя.

— Фу! — рявкнул я. — Ещё раз нападёшь на моих людей без моего разрешения — запру в пространственном кольце.

Нельзя позволять ему полную свободу действий. Дисциплина, контроль, иерархия — это важно.

— Прости! — тут же опустил голову лысый.

Плечи поникли, взгляд в пол. Мгновенное подчинение, как у хорошо выдрессированного зверя. Или как у ребёнка, боящегося разочаровать отца.

Я подошёл к алхимику и привёл его в чувства: похлопал по щекам, поднял голову. Взгляд дяди Стёпы плавал, не фокусируясь, из носа текла струйка крови.

— Монстр! — заявил он, смотря на меня расфокусированным взглядом.

Голос звучал невнятно, словно через вату, но в нём не было страха, только научный интерес и лёгкая обида.

— Как угадал? — хмыкнул я. Не уточнил, кого именно он имел в виду — меня или Ама.

— Что-то в тебе запустило полную метаморфозу,. — продолжил алхимик, потирая челюсть.

Дядя Стёпа поднялся на ноги, слегка пошатываясь. Взгляд постепенно прояснялся, но на скуле уже наливался синяк — завтра будет впечатляющий.

— И я с вероятностью Магинского могу сказать, что это божественный артефакт.

Его палец указал на мою грудь.

— Как стать или перестать… Я не знаю.

Алхимик обошёл меня по кругу.

— Особенности, сила, функционал и всё остальное… Требуется время для опытов и изучения, но его у тебя нет.

В голосе слышалось разочарование. Учёный в нём жаждал исследовать феномен, провести эксперименты, записать наблюдения, но реальность не даёт такой возможности.

Я кивнул.

— Значит, тогда придётся тебе самому, — произнёс рыженький. — Вот! — он протянул какую-то бутылку с чёрной жидкостью. — Это на крайний случай, если вдруг не получится вернуться в человеческую форму. Выпей.

Я взял стеклянную ёмкость, повертел в руках. Жидкость внутри казалась живой — переливалась, двигалась, словно обладала собственной волей. Чёрная, густая.

— Что это? Как работает? — уточнил.

Всегда нужно знать, что пьёшь, особенно если это варево дяди Стёпы. Особенно после того, как его последний «подарок» превратил меня в медведя.

— По факту яд для монстров, — пожал плечами мой собеседник. — Должно помочь снова стать человеком, но, скорее всего, будет откат. Не знаю, по силе, ощущениям или чему-то ещё. В общем, используй только при крайней необходимости.

Взвесил бутылку в руке — тяжелее, чем кажется. Тёмное стекло холодило ладонь. Такая маленькая вещь, но может спасти жизнь… или отнять её.

— Понял.

Спрятал зелье в пространственное кольцо. Надеюсь, не пригодится. Но лучше иметь и не использовать, чем оказаться в форме медведя без возможности вернуться.

— Пока тебя не будет, я разработаю зелье от отравления Злом, у меня есть кровь — моя и Жоры, твоей… — облизнулся он. — Матери, Казимира. Думается мне, что это не первый и не последний случай. Блондинки нет, так что работы будет больше. Мы в шаге от эталонки пятого ранга. Займусь ей, монстры попёрли — теперь проще.

Его глаза загорелись при упоминании работы.

— Хорошо, — ответил я.

— Забирай своего идиота и вали! И только попробуй сдохнуть… или чего-то лишиться. Я больше ничего тебе пришивать не буду!

Слова прозвучали грубо, но в них слышалась забота. Своеобразная, извращённая, но забота. По-своему дядя Стёпа волнуется.

— И я буду скучать, — улыбнулся.

Лёгкая ирония — единственная эмоция, которую могу себе позволить показать. Всё остальное нужно спрятать глубоко внутри. Лидер не демонстрирует слабость.

Ам стоял рядом, переводя взгляд с меня на алхимика. В глазах подростка читалось нетерпение. Он жаждал уйти, начать новое приключение. Кивнул пареньку, и он просиял. Одно движение, и лысый уже у двери, готовый следовать за мной хоть на край света.

Направился из лаборатории. Прошёл мимо разбитой двери, через коридор к выходу из здания. Шаги уверенные, размеренные, спина прямая, голова поднята.

В пути должно быть время для моих экспериментов. Нужно научиться контролировать трансформацию, понять её пределы, возможности, ограничения, превратить случайность в оружие.

Ам со мной. Идёт следом, словно тень, — неотступно, преданно. Его лысая голова блестела в лучах солнца.

Шёл к особняку и думал. О руке, о медведе, о турках, о Зейнаб, о будущем. Меня приветствовали, и я на рефлексах кивал. Солдаты, слуги — все склоняют головы, выказывают уважение.

Лысый тоже повторял за мной. Каждый мой кивок дублировал, каждый жест копировал. Учится, впитывает, становится больше похожим на человека… и на меня.

И вот я зашёл домой. Знакомые стены, знакомые запахи — дерево, кожа, металл. Безопасность, порядок, контроль.

— Господин! — резко появился рядом Жора.

Слуга материализовался словно из воздуха — бесшумно, внезапно. Всегда так делает.

— Твою мать! — подпрыгнул Ам.

Подросток отскочил в сторону, едва не упав. Глаза расширились от испуга, рука инстинктивно дёрнулась.

— Не ругайся! — дал ему затрещину.

Лёгкий удар по затылку — воспитательный момент. Нельзя позволять ему вести себя, как дикарь, особенно дома.

Ам потёр затылок, насупился, но спорить не стал. Принял наказание как должное.

— Хан получил всё в полном размере, — продолжил доклад слуга.

Жора стоял прямо, руки по швам. Лицо бесстрастное, голос ровный. Идеальный слуга, безупречный исполнитель.

— Они отправились на войну. Ваши жёны предупреждены о ваших пожеланиях и приказах. Дамы отбыли на новые территории.

Коротко, чётко, по делу. Никаких лишних слов, никаких эмоций, только факты. Именно так и должен выглядеть доклад.

— Монголы уже прибывают к нам для перегруппировки. Часть остаётся тут для тренировки, другая — в Магинск. Витас и Фёдор докладывают, что всё под контролем, всё по вашему плану. Господин Сюсюкин работает не покладая рук над юридическими аспектами вашей новой страны.

Пока меня не было, дела шли своим чередом. Механизм работает даже без прямого участия создателя. Система, отлаженная до мелочей.

— Хорошо, — кивнул я, довольный результатами.

Люблю, когда всё по плану. Джунгары скоро станут монголами, император получит удар. Улыбка возникла на моём лице.

— Вы снова отбываете? — спросил Жора. — Как я понял, на ваши земли в Османской империи?

В голосе слуги не было вопроса, лишь утверждение, облечённое в форму вопроса. Он уже знает ответ, просто соблюдает протокол.

— Угу.

— Господин, — кашлянул Жора. — Есть одна проблема, которая требует вашего вмешательства прямо сейчас.

Слуга слегка наклонил голову. В его глазах промелькнуло беспокойство — редкая эмоция для обычно бесстрастного лица.

— Что? — я напрягся.

Проблема, требующая моего вмешательства, не может быть мелкой. Жора решает всё, что в его силах, сам.

— Где он? — раздался женский голосок. — Он тут?

Лёгкие шаги, шелест ткани. Кто-то спускался по лестнице, торопясь, почти бегом.

Повернулся. Девушка — молодая, энергичная, полная жизни. Движения грациозные, но нетерпеливые.

Кудрявые каштановые волосы обрамляли овальное лицо. Локоны подпрыгивали в такт шагам, создавая впечатление живого огня. Аристократические черты с высокими скулами и изящным подбородком. Тонкий нос, прямой, с едва заметной горбинкой — признак благородного происхождения. Полные губы, изогнутые в ожидающей улыбке. Глаза — большие, выразительные, цвета горького шоколада.

Девушка была в красном платье в белый горошек. Ткань облегала стройную фигуру, подчёркивая тонкую талию.

Она остановилась передо мной и вцепилась взором. Изучала, оценивала, запоминала. Взгляд скользил по лицу, плечам, задержался на правой руке.

— Ох… — прикрыла девушка рот ладонью. — Какой вы высокий… А ещё волосы такие красивые, черты лица. Вы и есть мой спаситель и герой?

Голос мелодичный, с лёгкой хрипотцой. Интонации выверенные, словно репетировала эту фразу перед зеркалом. В глазах — восхищение, смешанное с любопытством.

Мозг лихорадочно работал, пытаясь вспомнить, где я мог её видеть. Красивое лицо казалось смутно знакомым, но память не выдавала конкретных деталей.

Ам переводил взгляд с меня на девушку и обратно.

— Папа, ещё одна? — спросил подросток.

В голосе — нотки обвинения, смешанные с обречённостью. Словно я коллекционирую женщин, а он вынужден с этим мириться.

— Жора? — я поднял брови.

Немой вопрос, требующий срочного объяснения. Кто она? Откуда? Почему называет меня героем?

Слуга кашлянул, выпрямился ещё сильнее, хотя казалось, что дальше некуда.

— Мария Гавриловна Булкина, — представил Георгий. — Наша гостья и ваша будущая жена.

Каждое слово чёткое, выверенное, но в глазах Жоры читалось: «Простите, господин, не уследил. Сами разбирайтесь».

Сука… Совсем забыл про неё. Булкина!

Маша смотрела на меня с нескрываемым восхищением, в её глазах читалось обожание. Жора стоял чуть поодаль, сохраняя нейтральное выражение лица. Но я знал его достаточно хорошо, чтобы заметить лёгкую улыбку, притаившуюся в уголках губ. Забавляется, старый лис.

Ам выглядел раздражённым. Нахмурился, губы сжались в тонкую линию. Ревнует? Или просто устал от постоянного потока новых людей вокруг меня?

— Я узнала, что у вас уже есть две жены и они беременны! — девушка сделала шаг ко мне навстречу.

Её голос звучал почти обвиняюще. Словно я совершил преступление, не посвятив в детали своей личной жизни.

— А ещё турчанка. Получается, я четвёртая и даже ещё не получила официальный статус и не беременна… Да как я людям в глаза смотреть буду?

Последнюю фразу она произнесла с таким надрывом, будто речь шла о вопросе жизни и смерти. Светские условности, репутация, статус — для аристократии не пустые слова. Это она ещё об Изольде и Лахтине не знает, как и об остальных.

Маша продолжала смотреть на меня выжидающе. Ждала ответа, реакции, обещания — чего-то, что успокоит её уязвлённое самолюбие и подтвердит значимость.

Ам закатил глаза. Демонстративно, чтобы все заметили его отношение к происходящему. Подросток явно не впечатлён новой потенциальной «мамой».

Жора сохранял нейтральное выражение лица, но глаза выдавали его — в них читалось: «Разбирайтесь сами, господин. Эта проблема выше моей компетенции».

— Мария, — улыбнулся. — Я помню о наших с вами планах и договорённостях с вашим отцом. Как он, кстати, поживает?

Голос спокойный, уверенный. Улыбка — сдержанная, но дружелюбная. Идеальная маска для переговоров.

Переводим разговор на её отца — беспроигрышный ход. Дочь всегда найдёт что сказать о родителе, особенно если отношения хорошие. А пока она говорит, можно продумать дальнейшие действия.

— Хорошо, — надула губки девушка. — Ждёт, когда сможет приступить к работе, его действия сейчас тщательно блокируют.

В голосе — лёгкая обида. Словно это я виноват в проблемах её отца или она ожидала более эмоциональной реакции на своё появление.

— Но, как я поняла, у нашего рода теперь мир и союз с монголами. Значит, перемещения будут более простыми.

Политика, расчёт. За красивым фасадом скрывается острый ум. Она уже думает категориями выгоды и влияния. «Нашего рода» — заметил эту формулировку. Считает себя Магинской даже без официального статуса.

— Но вы не ответили на мой вопрос.

Настойчива, целеустремлённа, не позволяет увести разговор в сторону. Качества полезные.

Ам фыркнул, не скрывая раздражения.

Жора стоял чуть в стороне, сохраняя безупречно нейтральное выражение лица, но глаза выдавали. Он наблюдал с интересом, как я выкручусь из щекотливой ситуации.

— Сейчас я вынужден уехать, — ответил ей спокойным голосом. — После того, как вернусь, мы с вами вступим в союз.

Дипломатично. Без конкретных дат, но с твёрдым обещанием. Достаточно, чтобы успокоить, но не настолько, чтобы связать себя жёсткими сроками.

— Когда? — скрестила руки на груди Маша.

Неожиданная прямота. В её глазах читалось недоверие, смешанное с решимостью. Она не удовлетворится расплывчатыми обещаниями, требует конкретики.

А я знаю? Мне в Османскую империю. Сколько я там пробуду? Одному монстру известно. Сложности, опасности, непредвиденные обстоятельства… Могу задержаться там на неделю, месяц или полгода. Потом к джунгарам, оттуда — в серую зону, забрать Лахтину и Изольду. И это так, план минимум. А сколько непредвиденных задержек может возникнуть? Сколько новых проблем потребуют моего вмешательства?

Жора, заметив колебание, тактично вмешался. Шаг вперёд, лёгкий поклон в сторону девушки.

— Мария Гавриловна, — подошёл Георгий. — Господин только что сражался с армией императора, был ранен. Он даже не видел своих беременных жён, а вы…

Голос слуги звучал мягко, но в нём проскальзывали стальные нотки. Безупречная вежливость, за которой скрывался упрёк.

— Простите мне вольность, но вы слишком навязчивы.

Последнюю фразу Жора произнёс так, что она прозвучала не как оскорбление, а как дружеский совет. Мастерство, отточенное годами службы.

Маша моргнула, словно её ударили. Щёки вспыхнули румянцем — то ли от стыда, то ли от возмущения. На секунду показалось, что сейчас разразится скандал. Но девушка быстро взяла себя в руки. Опустила взгляд, расправила несуществующие складки на платье.

— Простите, — тут же осеклась Булкина. — Просто я… жду-жду. Никто ничего не говорит.

Голос стал тише, в нём появились нотки обиды и растерянности. Маска светской львицы на мгновение соскользнула, обнажив неуверенность девушки, оказавшейся в чужом доме.

— Уже почти закончила работу над свободным аукционом. Я тут словно работница какая-то, а не будущая жена и член рода.

В последних словах снова прорезалась сталь. Гордость не позволяет показывать слабость долго. Она чётко знает, чего хочет — статуса, признания, положения.

«Аукцион? — отметил я. — Значит, не просто сидит и ждёт. Работает, приносит пользу. Это хорошо».

— Уверен, что теперь Георгий будет стараться и привлечёт вас к делам, как и положено будущей Магинской, — улыбнулся.

Перевёл взгляд на Жору, задержал его чуть дольше, чем требовалось. Безмолвное указание: «Займись ею, дай дело. Сделай так, чтобы она чувствовала себя важной. Сведи с жёнами».

Слуга понял, что я только что сделал, — свалил на него ещё одну проблему и ответственность за неё. В глазах мелькнула тень обречённости, но тут же исчезла, сменившись профессиональным спокойствием.

У нас договор с Булкиным, и она нужна. Торговые связи, финансовые возможности, политическое влияние — всё это принесёт в род брак с Марией. Но не сейчас, потом, когда вернусь.

Девушка просияла, услышав мои слова. Напряжение ушло из её позы, плечи расправились, подбородок гордо поднялся.

— Я была рада увидеть своего спасителя и героя, — поклонилась мне Маша. — Вы… ещё интереснее и привлекательнее, чем я думала. Уверена, у нас будут очень красивые и сильные дети.

Последнюю фразу она произнесла с кокетливой улыбкой, бросив на меня из-под ресниц взгляд, полный обещания.

Ничего не ответил. Молчание — лучший ответ на провокации. Ни согласия, ни отрицания, пусть додумывает сама, что хочет.

Девушка удалилась так же быстро, как и появилась. Шелест платья, лёгкие шаги по лестнице, и вот уже только аромат духов напоминает о её присутствии.

— Вам не стоит задерживаться с браком. Гаврила Давыдович требует, — тихо произнёс Жора. — Он хочет защитить себя и дочь. Если вы…

В голосе слуги слышалась озабоченность. Георгий понимал политические последствия затягивания этого вопроса.

— Я всегда сдерживаю свои слова! — отрезал. — Сроки мы не обсуждали.

Голос твёрдый, не допускающий возражений. Дело принципа: я не нарушаю обещаний, но и не позволю диктовать мне условия и сроки.

Жора слегка склонил голову, принимая мой ответ. А в глазах читалось: «Проблема не исчезнет, господин. Вам придётся с ней разбираться, рано или поздно».

— Понимаю. И разрешите мне поздравить вас. Это то, о чём я мечтал. Две жены беременны, — улыбнулся мой безэмоциональный друг.

В его голосе проскользнули нотки настоящей радости. Редкий момент эмоционального проявления от обычно сдержанного слуги.

— Трое, — поправил его. — Ещё Изольда.

Три наследника Магинского на подходе. Три продолжения рода, три новых звена в цепи.

— Какое счастье…

В глазах Жоры светилась неподдельная гордость, как будто это его собственные дети. В каком-то смысле так и есть. Он заботится о роде Магинских не меньше, чем я сам.

— Завязывай, — остановил его отцовскую гордость и счастье. — Ещё какие-то срочные дела? Проблемы?

Нет времени на сантименты.

— Нет, Павел Александрович, всё по плану и под контролем. Благодаря вам.

Я вернулся в свою спальню. Тяжёлая дубовая дверь закрылась за спиной, отсекая шум и суету особняка. Здесь тихо, спокойно. Можно собраться с мыслями.

Комната встретила знакомым полумраком. Тяжёлые шторы приглушали дневной свет, создавая атмосферу уединения. Массивная кровать, письменный стол, книжные шкафы, кресло у камина — всё на своих местах. Порядок, постоянство — редкая роскошь в моей жизни.

Ам сел на мою кровать. Подросток без спроса расположился на покрывале, словно здесь ему самое место. Провёл рукой по ткани задумчиво, почти нежно.

— А я помню, как спал тут, — улыбнулся лысый. В его голосе слышались нотки ностальгии.

Я упал в кресло. Тело тут же окутала мягкость обивки, спина нашла привычную опору. Мышцы, напряжённые весь день, наконец-то смогли расслабиться, но разум продолжал работать на полных оборотах.

Османская империя… Уже придумал, как ехать и с кем. Есть сложности — это армия на южном направлении и, судя по всему, ещё и на моих землях. Найти Зейнаб и спасти её… На каждом шагу, уверен, будут проблемы и трудности. Противостояние с турецкими властями, враждебность местного населения, и это только то, о чём я знаю. А сколько ещё неизвестных опасностей ждёт там?

Потянулся. Мышцы отозвались приятной тяжестью. Тело, несмотря на недавнюю трансформацию, чувствуется своим.

В дверь постучали — три чётких удара.

— Зайдите, — ответил за меня Ам.

Я хмыкнул. Мальчишка осваивается, берёт на себя полномочия. Будто он здесь хозяин или, по крайней мере, имеет право говорить от моего имени.

Дверь открылась. На пороге стояли Тарим и Фирата. Я послал за ними перед этим, они почти местные и пригодятся в путешествии.

— Тут какое-то письмо! — Ам показал мне конверт, который лежал на кровати.

Подросток держал в руках плотный конверт из дорогого пергамента. Откуда он взялся? Кто-то принёс, пока меня не было?

Увидел знак — две змеи с единым туловищем, смотрящие в разные стороны. Амбивера. Сука! Письмо от Амбиверы никогда не предвещает ничего хорошего. Всегда новые задания, новые требования.

Несколько строчек и подпись самого генерала Ростовского. Глаза быстро пробежали по тексту. Краткое, чёткое указание.

Бумага вспыхнула и тут же осыпалась на пол. Магия защиты сработала безупречно: никаких следов, никаких доказательств контакта. Только пепел, который через мгновение превратится в пыль.

Я поморщился. Один из редких случаев, когда то, что меня просят сделать, совпадает с моим желанием.

Конец… Путешествие Павла продолжается. Его ждёт ещё много чего интересного и… Просто не будет. Он не имба, автор жадный до роялей. Пусть настоящего мужчины. Благодарю всех, кто проходит его вместе со мной и героем. А сейчас переходим на первую главу 20 книги.