Двойник короля 18

Глава 7

Темнота обволакивала меня плотным коконом. Я ощущал, как нити моей души натянулись до предела, прокладывая путь обратно к телу. Сквозь эту мглу пробивался слабый зов — моя оболочка звала меня назад.

Один миг, и всё изменилось. Резкий толчок, будто погрузился в ледяную воду. Тело приняло меня сразу, без сопротивления. Никакой борьбы, никакого отторжения — просто вернулся туда, где должен быть.

Открыл глаза: ничего особенного. Всё те же стены палатки, тот же тусклый свет, пробивающийся сквозь плотную ткань. Те же запахи кожи, пыли и конского пота, звуки лагеря джунгаров снаружи.

Моргнул. Пошевелил пальцами — рука послушно отозвалась. Никакой задержки, никакого дискомфорта, словно и не покидал тело вовсе. Сделал глубокий вдох, лёгкие свободно наполнились воздухом, ни малейшего сопротивления.

«Да ладно?» — удивился я.

Столько подготовки, предостережений, запугиваний: «Возвращение — самый опасный момент», «Многие не смогли снова вселиться в свои тела», «Будь готов к борьбе» — всё это звучало в голове голосом хана, наставлявшего меня перед путешествием. А в итоге я просто вернулся, как будто никуда не уходил.

Готовился к чему угодно — болезненному слиянию, сопротивлению тела, возможному отторжению. Представлял, как застряну между мирами или окажусь запертым в собственном теле. Мозг рисовал картины борьбы с чужим духом, занявшим оболочку в моё отсутствие. Но ничего. Абсолютно ничего не произошло.

«Не может быть всё так просто», — подумал я, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

Тело казалось моим, полностью подконтрольным. Мышцы реагировали на команды мозга без задержки. Дыхание — ровное, сердцебиение — стабильное. Но что-то изменилось…

«Ты ослабил свою душу. Значительно!» — раздался голос хана в моей голове.

«Что значит „ослабил“?» — мысленно спросил я.

«Твоя душа потратила много сил, чтобы вернуться».

Я попытался ощутить эти изменения. Раньше душа казалась плотной, насыщенной энергией, пульсирующей силой, теперь — разрежённая, истончённая, словно ткань, растянутая до предела.

«Тебе нужно поглотить много духов, чтобы вернуть то, что было», — продолжил хан. В его тоне чувствовалась странная смесь заботы и расчёта.

Поглотить духов — для шамана это как для мага впитывать кристаллы — необходимость, способ восстановления. Одна проблема: я ещё этого не делал.

«Сколько?» — спросил, оценивая масштаб проблемы.

«Много. Очень много», — ответил хан, и я уловил в его голосе нотку удовлетворения.

Сосредоточился на внутренних ощущениях. Духовное зрение затуманилось, словно смотрел сквозь запотевшее стекло. Способность воспринимать потусторонний мир притупилась. То, что раньше видел отчётливо, теперь различал с трудом.

Ослабленная душа — это уязвимость. Я лишился части своей защиты. И где? В самом сердце вражеского лагеря, окружённый джунгарами.

«Везучий ты, русский!» — произнёс Тимучин, в его словах отразилась смесь восхищения и насмешки.

— Это как посмотреть… — ответил вслух, ощущая горечь на языке.

«То, что ты сделал, мало кто бы смог повторить, даже я бы не рискнул. Нужно иметь не просто сильную душу, а особенную. Но количество меток и тех, кто их оставил на твоей… Везучий русский!» — повторил он.

Поморщился. Большая часть моих способностей шамана теперь заблокирована.

— Цена… — прошептал я, сжимая кулаки. — У всего есть цена.

Каждое действие имеет последствия, любой выбор требует жертв. Я смог выйти из тела и вернуться — это главное.

— Ладно, — выдохнул, отбрасывая сожаления.

Нельзя тратить время на самокопание. Ситуация такая, какая есть. Нужно адаптироваться, скорректировать план с учётом новых ограничений. Ослабленная душа — проблема, но не катастрофа. Я всё ещё в своём теле, с большей частью способностей и всё ещё намерен выполнить задуманное.

Огляделся. Меня больше ничего не сдерживает. Клетка стоит открытая. Джунгары, судя по звукам, заняты делами. Можно приступать к плану.

Поднял взгляд и замер. Рядом с клеткой стояла статуя руха — массивная фигура воина, вырезанная из серого камня. Она была здесь, в физическом мире, а не в моём пространственном кольце.

— А? — произнёс я, не веря своим глазам.

И тут меня словно водой окатили. Тело, так спокойно принявшее душу, внезапно взбунтовалось. Нервные окончания, молчавшие мгновение назад, разом ожили, посылали в мозг тысячи сигналов. Волна ощущений накрыла с головой — резкая, мощная, оглушающая.

Боль от неудобной позы пронзила спину. Я сидел слишком долго в одном положении — всё затекло. Шея одеревенела, плечи сковало, ноги наполнились тяжестью. Попытался пошевелиться, и мышцы отозвались протестующей болью.

Запахи ударили в нос — острые, насыщенные. Кожа, пот, дым костров, конский навоз, металл оружия, травяные отвары — всё, что раньше ощущалось приглушённо, теперь било по обонянию с удесятерённой силой.

Свет, пробивавшийся сквозь щели в палатке, резал глаза. Каждый луч казался слишком ярким, слишком интенсивным. Я моргнул, пытаясь привыкнуть, но веки обжигало даже от этого простого движения.

Звуки нахлынули со всех сторон. Разговоры джунгаров, шуршание ткани, скрип сёдел, ржание лошадей, бряцание оружия — всё сливалось в какофонию, оглушающую и непереносимую.

Кожа… Боже, как я раньше не замечал? Каждый миллиметр тела ощущал прикосновение одежды. Грубая ткань рубахи царапала плечи, пояс врезался в живот, сапоги сдавливали ступни, воздух ласкал лицо.

Я не мог это остановить. Тело словно заново ощутило себя живым, вспомнило все чувства разом и теперь исступлённо наслаждалось каждым из них.

Молодое тело… Все гормоны тут же вырвались наружу. Кровь побежала быстрее, сердце заколотилось как бешеное. Жар разлился по венам, концентрируясь внизу живота. Желание женщин, много, сразу. Мозг услужливо подкинул образы — изгибы тел, мягкость губ, жар кожи. Елена, Вероника, Зейнаб… и другие.

Есть — всё и до утра. Желудок скрутило от голода — внезапного, всепоглощающего. Я вспомнил вкус мяса, хлеба, вина, сладких фруктов. Слюна наполнила рот.

Спать неделю. Веки налились свинцом, тело потребовало отдыха. Не просто сна, а глубокого, долгого забытья, чтобы восстановить все силы. И обязательно меня никто не должен трогать и доставать.

Громить армии. Кулаки сжались сами собой, мышцы напряглись, готовясь к бою. Вспомнил ощущение чужой крови на руках, звук ломающихся костей, хрипы умирающих.

Охотиться на самых опасных тварей. Зрение обострилось, слух настроился улавливать малейшие шорохи. Тело жаждало опасности, риска, всплеска адреналина от столкновения с хищником.

Сражаться с самыми сильными врагами. Магия заклубилась под кожей — лёд и огонь готовы были вырваться наружу. Источник пульсировал, требуя выхода накопленной энергии.

Я задыхался от потока ощущений: слишком много, слишком сильно, слишком быстро. Разум тонул в этом шторме, захлёбывался, терял контроль.

Кажется, я понял, в чём проблема. Раньше это тело сдерживала моя душа, которая теперь ослаблена, а тут ещё и тело без души столько времени. Оно голодное и молодое, требующее удовлетворения всех инстинктов сразу. Разум не справлялся с этой перегрузкой быть живым. Слишком много сигналов, слишком много желаний, слишком много всего.

— Твою мать! — выдохнул я, пытаясь восстановить контроль.

Отчасти даже пожалел, что покинул тело статуи. Там было спокойно, тихо, безопасно. Никаких потребностей, никаких желаний, никаких болезненных ощущений, только холодный камень и ясный разум.

Скрипя зубами, взял себя под контроль. Начал с дыхания — глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Раз, другой, третий… Сердцебиение постепенно замедлилось, гормональный шторм чуть утих.

Сфокусировался на цели. Мне нужно как можно скорее поглотить духов и восстановить силу души. Всё остальное — потом. Голод, сон, женщины, сражения — всё подождёт. Выполнить план, выбраться отсюда, разобраться с джунгарами. И только после этого можно будет позволить телу получить то, что оно требует.

Мысленно отодвинул все эти ощущения на второй план. Они никуда не делись — голод, желание, усталость, боль, — но стали приглушёнными, терпимыми. Достаточно, чтобы функционировать, чтобы думать, чтобы действовать.

Теперь осталось разобраться с самой странной частью моего возвращения — статуей руха, непонятным образом оказавшейся в палатке. Почему она тут?

Серый камень, из которого изваяние было высечено, казался тусклым в полумраке, но я различал каждую деталь — мощные руки, широкие плечи, суровое лицо. Точная копия Топорова — того самого, с кем сражался не так давно.

Подозрение кольнуло сознание: «Мог ли я случайно вытащить изваяние из своего пространственного кольца?» Но нет, я бы запомнил такое.

Сосредоточился на пространственном кольце и пожелал её туда перенести. Представил, как каменная фигура исчезает отсюда и перемещается в моё личное хранилище, где ей самое место.

Серые нити потянулись к камню, обвили его, начали светиться. И ничего. Изваяние Топорова продолжило стоять на месте, словно издеваясь над моими попытками.

— Не понял… — произнёс я и поднялся на ноги.

Тело отозвалось неохотно. Мышцы ещё ныли после долгого неподвижного сидения, суставы хрустнули, но я уже лучше контролировал физические ощущения, не позволяя им захлестнуть сознание.

Может, я что-то сломал, когда был внутри него? Вдруг моя душа повредила какой-то важный механизм, связывающий статую с пространственным кольцом? Или, что ещё хуже, моё путешествие каким-то образом изменило природу самого изваяния?

Подошёл ближе к статуе и внимательно рассмотрел её. Камень как камень — серый, шероховатый на ощупь, прохладный. Нет видимых повреждений, трещин или изменений. Магии не чувствую — ни на поверхности, ни внутри. Никакого остаточного тепла от моего присутствия, никаких энергетических следов.

Активировал духовное зрение, хоть и ослабленное, но всё ещё функционирующее. Мир вокруг слегка изменился: предметы стали полупрозрачными, сквозь стены палатки просвечивали ауры джунгаров снаружи, но статуя… Статуя оставалась непроницаемой для духовного взгляда. Никакой ауры, никакого свечения, никаких признаков души или чего-то подобного.

Хм… Ситуация становится всё более странной. Каменная фигура, неподвластная пространственному кольцу, невидимая для духовного зрения, — что это вообще такое? И что мне с ней делать?

Жалко, конечно, но у меня дела, времени на разгадывание каменных загадок нет. Потом подумаю, как с ним поступить. Может, его перетереть в крошку и с собой носить? Всё-таки полезен против духов и призраков. Мысленно отметил эту идею на будущее.

Направился к выходу из палатки. Шаг, другой — ткань входа уже в пределах досягаемости. И тут услышал скрип, словно камень трётся о камень.

Обернулся и застыл: статуя последовала за мной. Сделала несколько шагов, остановилась и замерла, когда я повернулся к ней.

— Чего? — удивлённо спросил сам себя.

Я напрягся всем телом. Мышцы свело от внезапного выброса адреналина. Это уже не просто странность, а потенциальная угроза. Статуя движется сама по себе! Она ходит! Точнее, нет, она опасна.

На руках вспыхнула магия льда и огня. Левая ладонь покрылась инеем, от правой поднимался лёгкий дымок. Я был готов атаковать при малейшем признаке агрессии.

Но статуя продолжала никак не реагировать и просто стоять. Неподвижная, безжизненная, как и полагается куску камня. Если бы не скрип и не её новое положение, можно было бы подумать, что мне всё привиделось.

Медленно подошёл к ней, держа руки наготове. Сначала относительно спокойное возвращение в тело и небольшая цена, теперь это.

Провёл рукой перед лицом статуи — ничего. Никакой реакции, никакого движения. Сделал ещё несколько шагов к выходу, не спуская глаз с изваяния. Оно снова двинулось за мной, скрипя каменными суставами.

— Сука! — выругался я. — Это начинает напрягать.

Со мной словно кто-то играет.

В голове мелькнула странная мысль, которая требовала немедленной проверки. Безумная, невероятная, но… а вдруг?

Когда я был внутри статуи, моя душа занимала её тело. Что если связь не прервалась? Что если я не просто арендовал этот сосуд, а… подчинил его?

Воспоминания хлынули потоком. Моя душа в каменной оболочке, борьба с духом отца Жаслана. Момент, когда я сливал свою энергию с силой руха. Тогда что-то изменилось, не просто временное управление — что-то более глубокое.

Нервы натянулись до предела. Если я ошибаюсь, то просто выставлю себя дураком. Но если прав…

— Сядь! — приказал, вкладывая в голос всю силу оставшейся шаманской воли.

Мгновение тишины. Я почувствовал её — тонкую, но прочную, как сталь, нить, протянувшуюся между мной и каменным исполином. Связь, которую не заметил раньше, но которая существовала с момента моего возвращения.

Камень заскрипел — сначала едва слышно, потом всё громче. Медленно, с тяжёлым скрежетом колени статуи начали сгибаться. Каменные суставы тёрлись друг о друга, высекая мельчайшие искры. Массивное тело опускалось — неуклюже, неестественно, но неотвратимо.

Пол под ногами статуи затрещал от перераспределения веса. Песчинки посыпались с коленей, когда громадная фигура замерла в приседе. Поза выглядела абсурдно — двухметровый каменный воин на корточках, словно провинившийся ребёнок.

Сердце пропустило удар, кровь застыла в жилах. Мысль грохотала в голове: «Это невозможно». А затем восторг накрыл меня волной, смывая сомнения и страх. Каменный исполин подчинился! Рух служит мне!

Руки задрожали от волнения, воздух вырвался из лёгких. Только сейчас я осознал, что задерживал дыхание. Ощутил покалывание в кончиках пальцев, и магия откликнулась на всплеск эмоций, готовая вырваться наружу. Но этого мало. Нужна проверка — полная, окончательная.

— Встань! — новая команда сорвалась с губ.

Каменная громада пришла в движение. Медленно, с натужным скрипом, словно древнее дерево на ветру, статуя выпрямилась. Пол палатки прогнулся под тяжестью, когда вся масса тела опустилась на него. Фигура замерла, ожидая следующего приказа.

Голова кружилась от открывшихся возможностей. Нить связи пульсировала между нами — живая, реальная, неразрывная. Я чувствовал её присутствие, её готовность служить. Каменное тело стало продолжением моей воли.

Подумал о Рязанове. Его статуя расплавилась, превратилась в диск, а так бы у меня было два голема. Хотя… Диск, который способен запечатать сильного духа, — тоже неплохо. Я словно в магазине игрушек для мужчин.

— Подними правую ногу! — голос дрогнул от волнения.

Статуя пошатнулась, нашла баланс и оторвала стопу от земли. Камень подрагивал от напряжения, пытаясь удержать равновесие. Отдельные крупинки осыпались с колена, но нога оставалась поднятой.

Я сглотнул, собираясь с мыслями: «Нужно понять пределы. Насколько сложные команды может выполнить мой каменный слуга?»

— Хлопни! — следующий приказ.

Каменные руки поднялись с медленной, неотвратимой силой, разошлись в стороны и сошлись вместе. Звук был не похож на хлопок человеческих ладоней. Скорее, как столкновение двух валунов. Глухой, тяжёлый удар, от которого задрожал воздух в палатке, пыль взвилась облачком между ладонями.

Не могу остановиться. Каждый выполненный приказ только разжигает жажду испытать пределы этой силы. Как далеко простирается контроль? Может ли статуя не просто двигаться, но и сражаться?

— Оторви прут! — указал на клетку, где недавно сидел сам.

Голем развернулся. Движения его были скованными, неуклюжими, как у марионетки в руках неопытного кукловода. Но в этой неуклюжести таилась невероятная мощь.

Каменные пальцы сомкнулись вокруг металлического прута клетки. Я видел, как они обхватывают металл. Мускулы, высеченные из камня, напряглись. Было почти заметно, как волны силы проходят по телу. Статуя приготовилась к рывку, собрала всю мощь в точке контакта. Рывок, и металл поддался. Не согнулся, не треснул — просто разорвался, словно был сделан из соломы. Звук был отвратительный — визг рвущегося металла, скрежет, писк. Прут теперь лежал в руке статуи, как неуместное продолжение каменной конечности.

Сердце колотилось как бешеное. Мой голем только что продемонстрировал силу, способную разорвать металл. Что он сможет сделать с человеческим телом?

Мысли понеслись галопом. Планы, возможности, новые стратегии… С таким союзником я могу позволить себе больше риска, больше агрессии. Каменный страж, неуязвимый для большинства атак, подчиняющийся каждому моему слову.

Но есть вопросы. Работает ли контроль на расстоянии? Может ли статуя действовать самостоятельно или требует постоянных команд? Насколько сложные задачи способна выполнить?

Приказал ему взять ещё второй прут. Наблюдал, как каменные пальцы сжимаются вокруг металла, как мощные руки без усилий вырывают прут из клетки.

Спустя несколько минут мы вышли из палатки. Охранники ещё спали. Никто не обратил внимания на пленника, покидающего свою тюрьму. Громила — так я мысленно окрестил своего каменного слугу — стоял рядом, возвышаясь над всем вокруг.

— Защищай меня! — приказал я, предчувствуя, что наша незамеченная прогулка скоро закончится.

И действительно кто-то из джунгаров увидел русского, бросился к нам. Воин с обнажённой саблей, с яростью и решимостью на лице. Почему-то идиот не обратил внимания на статую. И зря!

Мой голем взмахнул рукой с прутом. Движение казалось неуклюжим, но когда металл соприкоснулся с телом джугара, тот словно столкнулся с тараном. Человека буквально разорвало пополам. Кровь брызнула во все стороны, внутренности вывалились на землю. Верхняя часть тела отлетела на несколько метров, нижняя рухнула там, где встретилась с прутом.

Я улыбнулся. Теперь можно переходить к следующей части плана. К той, которая включает в себя моих питомцев.

Сосредоточился на пространственном кольце. Десятки тысяч монстров томились там, ожидая освобождения. Моя личная армия. Их присутствие ощущалось даже сквозь барьер. Изголодались, наверное.

Давно хотел это попробовать, ещё во дворце Османского монарха. Огляделся. Тут тоже столица, пусть я и за воротами, но сойдёт… Здесь всё сложилось идеально: вражеский лагерь, изолированная территория, никого постороннего. Полигон для испытания моей армии в реальном бою.

Мысленно уже просчитывал тактику. Степные ползуны создадут периметр — их яд парализует, заблокирует любые попытки отступления. Песчаные змеи дезориентируют стрекотом, лишат врагов координации. Остальные довершат разгром.

Тысячи сознаний одновременно прикоснулись к моему разуму — примитивные, хищные, голодные. Волна их эмоций захлестнула меня: нетерпение, жажда крови, предвкушение охоты.

«Время пришло», — мысленно обратился к ним. Одним махом выпустил всех.

Магия пространственного кольца откликнулась мгновенно. Воздух перед моими руками пошёл рябью, словно поверхность воды от брошенного камня. Пространство искривилось, растянулось, и из невидимой точки хлынул поток монстров.

Первыми появились степные ползуны. Десятки лягушкоподобных тварей выскользнули из разлома. Их бугристая кожа блестела от слизи, широкие пасти жадно хватали воздух. Движения — резкие, хищные. Они мгновенно оценили ситуацию и начали расходиться, формируя кольцо вокруг лагеря.

Следом хлынули песчаные змеи. Тысячи извивающихся тел растеклись по земле, их чешуя мерцала в лучах солнца. Стрекот наполнил воздух — монотонный, проникающий прямо в мозг звук, от которого начинала кружиться голова.

Я управлял этим потоком, направлял его через ментальную связь. Каждый монстр получал свою задачу, своё место в общем плане. Идеальная координация хищной машины.

Из пространственного кольца выскочили иглокроты и тут же ушли под землю. Пять грозовых волков материализовались следом — по их телам пробежали электрические разряды. Мысленный приказ, и они заняли свои позиции.

Журавль-курица уже висел в центре лагеря — трёхметровая птица с металлическим отливом перьев. Острый клюв щёлкал в предвкушении.

В воздухе замелькали тёмные силуэты мясных хомячков. Десятки тысяч крошечных существ заполнили небо над лагерем. Их крылья создавали монотонный гул, от которого стыла кровь.

Затем пепельный червепёс, воздушные змеи. Каждый знал свою роль, каждый был готов к бою.

Паучки появились последними. Они немедленно приступили к работе, начали плести сеть вокруг лагеря. Теперь я мог контролировать всю территорию и координировать действия войска разом.

Армия монстров заполнила лагерь джунгаров за считаные секунды. Произошло это так быстро, что никто ещё не понял, что случилось. Большинство спали, видя сны о победе над монголами.

Я мысленно отдал приказ через паучью сеть: «Начинайте».

Степные ползуны атаковали первыми. Их тела надулись, железы на спинах наполнились ядом. Зеленоватые струи вырвались наружу, окутывая лагерь смертоносным туманом.

Эффект был мгновенным: джунгары, попавшие под воздействие яда, застывали на месте. Мышцы парализовало полностью — кто-то замер с поднятым оружием, кто-то на полушаге, кто-то с открытым от крика ртом.

Песчаные змеи подключились следом. Их стрекот превратился в оглушительную какофонию. Звуковые волны, усиленные магией, проникали сквозь кости черепа, атакуя разум напрямую. Головокружение, тошнота, дезориентация накрывали тех, кто ещё сохранял способность двигаться.

Лагерь, который пытался дать отпор, замирал по частям. Воины роняли оружие, хватались за головы. Другие падали на колени не в силах сохранить равновесие.

Я лично руководил всем через паучков. Моё сознание распылилось по сети, контролируя каждый аспект нападения. Часть разума оставалась в теле, часть растекалась по ментальным каналам, направляя убийственную симфонию. Ощущение власти пьянило. Тысячи существ двигались как единый организм, подчиняясь моей воле. Я чувствовал их голод, их хищные инстинкты, их стремление к убийству. И направлял эту энергию с точностью дирижёра.

За десять минут лагерь из десятков тысяч джунгаров был полностью парализован. Моя армия контролировала каждый метр территории. Враги не могли ни сопротивляться, ни бежать.

Идеальная операция: ни одной потери с моей стороны, полный разгром противника. Тактическое превосходство монстров под моим руководством над обычными воинами — подавляющее.

Посмотрел на всё это. Снова придётся немного корректировать планы. Но ничего, у меня уже есть задумки, как заглянуть в гости к джунгарам.

Я отдал приказ всем перекусить. Мои питомцы давно без еды, они заслужили награду. Жуткая симфония началась. Хруст костей, чавканье, влажные звуки разрываемой плоти слились в единую мелодию смерти. Монстры пировали.

Я не испытывал жалости. Эти люди были моими врагами. Могли договориться, я же дипломат как-никак, но всё испортили сука-рух и её карманный генерал. Так что их судьба была предрешена в тот момент, когда они встали на моём пути. Ещё один пункт в достижения Магинского — справился с армией джунгаров.

Мысленно просканировал лагерь через паучью сеть. Идеально, зрелищно и недвусмысленно. Уверен, что мой сигнал дойдёт быстро до нужной мне особы.

Приказал монстрам не трогать палатку генерала, который тогда немного меня бил. Есть особые планы на командование вражеской армии, личные счёты, которые лучше уладить лицом к лицу.

Мы со статуей направились туда. Каменный голем следовал за мной, скрипя суставами, держа в руках вырванные металлические прутья. С каждым шагом предвкушение нарастало.

Палатка генерала выделялась среди остальных — больше, добротнее, с флагами на шестах перед входом. Даже в хаосе нападения она сохраняла вид командного центра, оплота власти и контроля. Но этот контроль был иллюзией — настоящая власть теперь принадлежит мне.

Откинул полог входа резким движением и шагнул внутрь. Статуя последовала за мной, пригнувшись, чтобы пройти в проём. Каменный гигант еле помещался в просторной палатке, его голова почти касалась центрального шеста.

Внутри меня встретила картина поспешного военного совета. Все офицеры, если они у них действительно есть, собрались вокруг массивного стола, заваленного картами и бумагами. В центре стоял мужчина со шлемом с рогами. Тот самый генерал, который лично бил меня несколько дней назад.

Лица у всех были злые, удивлённые. Воздух звенел от напряжения и страха. Они уже поняли, что произошло снаружи. Яд степных ползунов их сковал, «пение» песчаных змей добавило эффекта.

— Я вовремя? — спросил.

Джунгары собирались есть. На столе стояли блюда с мясом, хлебом, овощами, кубки с вином. Походная роскошь для военной элиты.

Мой желудок среагировал мгновенно и прилип к позвоночнику от голода. Запах жареного мяса ударил в нос, рот наполнился слюной. Молодое тело требовало пищи, особенно после всех потраченных сил.

Взял стул, стоявший у стены, и демонстративно сел рядом с их столом. Потянулся к ближайшему блюду с мясом. Кусок был ещё горячим, сок брызнул на пальцы, когда я оторвал лакомую часть. Положил в рот, прикрыв глаза от удовольствия. Мясо таяло на языке, насыщенный вкус растекался по нёбу.

Схватил ещё кусок — побольше. Ел руками, не церемонясь. Жевал громко, с наслаждением, глотал, почти не пережёвывая. Голод требовал немедленного утоления. Я заедал это овощами. Протянул руку к ближайшему кубку и отпил глубоким глотком. Вино — крепкое, терпкое, с нотками фруктов и дыма. Оно согрело горло, разлилось теплом по желудку.

— Ничего, что я угощусь? — спросил, глядя прямо в глаза генералу.

Никто не ответил.

— Ладушки! — кивнул и продолжил есть.

Наблюдал за их лицами, пока насыщался. Шок, страх, ярость, недоумение — все эти эмоции сменяли друг друга в их глазах.

Продолжил трапезу, чувствуя, как с каждым куском сил прибавляется. Тело жадно впитывало питательные вещества, восстанавливаясь после долгого голодания. Мозг работал яснее, мышцы наливались энергией.

Снова всё идёт по моему плану. Даже как будто жить стало проще. Это от контроля или от того, что поел? А может, то и другое?

Допил вино, смакуя последний глоток, отодвинул пустой кубок и встал. Посмотрел на них — холодно, оценивающе. Эти люди привыкли командовать, привыкли внушать страх, теперь они сами боятся. Ирония судьбы.

— Оторви им головы, воткни на копья и поставь перед воротами, — сказал я голему, а сам встал и вышел из палатки.

Не стал оборачиваться. Знал, что статуя выполнит приказ в точности. Мне нужно было проверить, справляется ли она со сложными составными задачами. А этот приказ содержал целых три действия: оторвать головы, нанизать их на копья, установить копья перед воротами.

А ведь у них был шанс всё тихо-мирно решить. Когда я только попал в плен, мог бы договориться об отступлении джунгаров, о перемирии, но они выбрали путь силы, путь жестокости. Теперь получат то же самое в ответ.

Моя статуя работала. Я слышал звуки разрушения, треск ломающихся костей, хруст разрываемой плоти. Не испытывал ни жалости, ни отвращения. Вот бы сейчас увидеть лицо Ростовского, когда он оценит, что статуя Топорова прислуживает мне.

Я гулял по лагерю, дожидаясь следующего этапа своего плана. Криков больше не было, звуков сопротивления — тоже. Всё закончилось быстро и предсказуемо.

Когда взошло солнце, то лагеря джунгаров больше не осталось. Точнее, не так. Он как бы был: палатки всё ещё стояли, костры тлели, оружие лежало там, где его бросили, но без людей всё это выглядело как декорация, как заброшенная сцена после окончания спектакля.

Только кони выжили. Я специально приказал монстрам не трогать животных — они ни в чём не виноваты. Остальное — остатки, обглоданные кости, клочки одежды, брошенные личные вещи. Свидетельства того, что ещё вчера здесь жили люди.

Больше времени потратил на перемещение своей армии обратно. Монстры довольные. Ещё бы, такой им праздничный ужин-завтрак организовал, никого голодным не оставил. И кто после этого плохой хозяин?

Теперь степные ползуны с песчаными змеями смогут производить больше манапыли. Мясные хомячки размножились уже. Сотни тысяч новых насекомых у меня появилось, да ещё и пушистиков — парочка-другая тысяч.

И вот я стою рядом с копьями, на которых головы командиров и генерала, и смотрю на ворота столицы монголов. А оттуда смотрят на меня. Лица на стенах — ошеломлённые, испуганные. Удивлены, наверное, немного степняки. Только что они увидели целый лагерь джунгаров, уничтоженный за пару часов перед рассветом.

— Ну и? — спросил сам себя. — Долго мы будем стоять и ничего не делать?

Могли бы и лучше постараться. Пришлось, как дураку, ждать почти час.

Наконец-то! Тяжёлые створки со скрипом начали расходиться в стороны, открывая проход в город. Сердце забилось чаще. Вот он, следующий этап моего плана.

Ворота распахнулись полностью, открывая вид на широкую улицу, ведущую вглубь города. По обе стороны выстроились воины — настороженные, готовые к бою, но не нападающие. Они боялись. Я чувствовал их страх, он висел в воздухе, густой и осязаемый.

И там, в центре открывшегося прохода, стояла Цэрэн. Сестра хана выглядела точно так же, как при нашей первой встрече. Высокая, стройная, в традиционном одеянии. Длинные чёрные волосы заплетены в косы, украшенные костяными амулетами. Лицо бесстрастное, словно вырезанное из камня. Но глаза… Глаза горели яростью и ненавистью.

«Ну, сестрёнку мы твою выманили… — сказал я мысленно хану. — Теперь будем с ней разбираться».

Ощутил его присутствие внутри своего сознания — холодное, расчётливое, довольное. Он ждал этого момента, жаждал противостояния с сестрой. Старые счёты, древняя вражда, и я стал оружием в семейной распре.

Она вышла одна. Самоуверенно? Или это часть какого-то ритуала? Лицо у дамочки не такое довольное, как когда впервые меня встретила. Тогда смотрела с превосходством, с уверенностью хищника, загнавшего добычу в угол. Теперь в её взгляде читались напряжение, настороженность, даже… страх? Нет, не страх, а уважение. Вынужденное, неохотное, но уважение.

Улыбнулся и помахал ей рукой. Нарочито небрежно, словно старой знакомой. Демонстративная наглость, рассчитанная на то, чтобы выбить её из равновесия.

Тварь тут же начала светиться. Мягкое, золотое сияние окутало её фигуру, становясь ярче с каждым мгновением. Волосы поднялись, словно в невесомости, а амулеты на одежде задрожали.