Двойник короля 14

Глава 1

Звук был странным в этой мёртвой тишине. Он не отражался от поверхностей, не имел эха. Просто материализовался в пространстве вокруг меня, обволакивая со всех сторон.

— Мой мальчик… — продолжила появившаяся собеседница. — И куда ты собрался?

Она появилась постепенно, словно кто-то прорисовывал её контуры невидимой кистью. Сначала возник силуэт — высокий, изящный, женственный, потом проступили детали.

Чёрное платье облегало фигуру, как вторая кожа. Материал дорогой — шёлк с едва заметным блеском. Вырез декольте был откровенно глубоким, почти вызывающим. Разрез на бедре доходил почти до талии. Выглядывала стройная нога в чёрном чулке. Резинка чулка была видна — тонкая полоска кружева на бледной коже. Каблуки упёрлись в пол салона.

Лицо… Высокие скулы, прямой нос, изящная линия подбородка. Но кожа была фарфоровой, слишком гладкой и белой. Словно восковая кукла, а не живая женщина.

Губы накрашены ярко-красной помадой — цвет свежей крови. Они изгибались в улыбке, которая должна была быть тёплой и материнской, но что-то в этой улыбке казалось неправильным. Слишком широкая. Слишком хищная.

И куда же Василиса так вырядилась?

— Чего тебе? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

В горле пересохло. Не от страха — от ярости. Вот же сука какая! Я думал, у меня будет чуть больше времени и эта тварь отвалит, но она появилась именно сейчас. Создала замкнутое пространство.

— Ты почему такой грубый? — надула губки женщина.

Интонация была капризной, словно у обиженного ребёнка. А в глазах плясали совсем не детские огоньки. Она наслаждалась моим дискомфортом.

Меня тут же сковало. Магическое давление обрушилось на плечи, словно положили гирю весом в несколько тонн. Сила одиннадцатого ранга — полубога магии — придавила к сиденью. Дышать стало трудно, каждый вдох требовал колоссальных усилий.

Руки не слушались, ноги онемели. Даже заларак, который до этого послушно лежал в ладони, стал неподъёмно тяжёлым. Артефакт выскользнул из пальцев и упал на пол салона.

Я выдавил из себя улыбку, когда тёплые руки потрогали моё лицо. Пальцы были нежными, почти невесомыми. Они скользили по щекам, очерчивали линию скул, касались губ. Прикосновения должны были быть материнскими, заботливыми. Но в них чувствовалась какая-то болезненная жадность. Словно она не гладила, а ощупывала. Изучала. Присваивала.

— Мальчики такие мальчики… — хмыкнула Василиса, рассматривая моё лицо пристальным взглядом. — Вечно вам не сидится на месте.

Её дыхание коснулось моей щеки. Пахло дорогими духами — что-то восточное, пряное, с нотками сандала и мускуса. Но под этим роскошным ароматом улавливался другой запах — металлический, резкий. Запах крови.

Я попытался отстраниться, вот только магическое принуждение держало крепче стальных оков. Василиса это заметила и усмехнулась.

— Я повторяю вопрос: чего тебе надо? — произнёс холодным голосом.

Слова давались с трудом. Язык плохо слушался, горло сжималось от магического давления.

— Может быть, я соскучилась? — хихикнула она своим словам, и звук этого смеха заставил мурашки пробежать по коже.

Смех был мелодичным, почти музыкальным, но в нём слышались странные обертоны — что-то металлическое, нечеловеческое. Словно смеялся не живой человек, а искусно сделанная кукла.

— Сыночек постоянно в опасности, вот недавно чуть жизни не лишился, — она провела пальцем по моей щеке, и я почувствовал, как ноготь слегка царапает кожу. — Я переживала, между прочим. Знаешь? А ты разбиваешь материнское сердечко.

Театрально схватилась за свою грудь, прижав ладонь к сердцу. Движение было преувеличенно драматичным, как в дешёвой мелодраме, но при этом её пальцы легли точно на вырез платья, подчёркивая округлость груди.

Вот же дура помешанная! Играет в любящую мать, а сама источает опасность, как змея перед броском.

— А оно у тебя есть? — улыбнулся, несмотря на магическое принуждение.

Если Василиса хочет играть в словесные игры, то получит по полной.

— Конечно… — облизнула губы.

Кончик розового языка медленно прошёлся по нижней губе, оставляя влажный след на красной помаде. Она делала это неспешно, смакуя каждое мгновение, словно дегустировала вкус предстоящего разговора.

— Я же тебя носила под ним, — её голос стал ниже, интимнее. — Рожала, мучилась. Мечтала, строила планы…

Рука скользнула с моего лица на шею, пальцы легко коснулись пульсирующей артерии. Прикосновение было нежным, почти ласковым.

— Постой! — выдавил из себя, борясь с нарастающим отвращением. — Если ты продолжишь, то я не сдержусь и заплачу…

Эта тварь играла со мной, как кошка с мышью.

— Павлуша… — снова потрогала моё лицо.

Пальцы очертили линию скул, коснулись висков, провели по лбу. Она изучала каждую черту, словно пыталась запомнить или найти что-то конкретное.

— Ты так похож на меня.

В её голосе зазвучала странная нотка — что-то между гордостью и собственничеством. Словно Василиса рассматривала не сына, а своё отражение в зеркале.

— Я? — поднял брови, стараясь вложить в голос максимум недоумения. — Не, ты меня с кем-то путаешь!

Но в глубине души понимал, что она права. Черты лица, линия подбородка, даже форма глаз — всё это досталось мне от неё.

— Мой мальчик отправляется на суд. — Василиса вдруг оживилась, словно вспомнила что-то приятное. — Решение уже принято, я могу его озвучить. Тебе интересно?

Женщина наклонилась ближе, и я почувствовал её дыхание на своём лице.

— Скажи? Ну, конечно же, интересно, — её губы растянулись в улыбке, открывая белоснежные зубы.

— Не, — кое-как помотал головой.

— Магинские как род перестают существовать, — она произнесла это с таким удовольствием, словно декламировала любимое стихотворение. — Твои земли отходят императору. Земельные аристократы не против.

Каждое слово смаковала, растягивала гласные, наслаждалась звучанием смертного приговора. В её глазах плясали весёлые огоньки.

— Ты, мой дорогой, отправляешься на рудники, и там тебя убьют, — последние слова она почти пропела, как колыбельную.

Засмеялся, отчего женщина замерла и уставилась на меня. Смех получился громким, искренним.

— Удивила. — шмыгнул носом, продолжая смеяться. — Я-то думал, ты знаешь что-то новое…

Реакция была неожиданной: Василиса нахмурилась, её довольная улыбка слегка поблёкла. Она явно рассчитывала на другой эффект — страх, отчаяние, мольбы о пощаде. А получила насмешку.

Василиса посмотрела на меня с новым интересом и склонила голову. В её взгляде появилось что-то оценивающее, словно она пересматривала свою стратегию.

— Но я могу тебя спасти, — улыбнулась тварь вслед за мной.

Дама отстранилась, и я смог лучше рассмотреть её фигуру. Платье подчёркивало каждый изгиб тела. Тонкая талия, округлые бёдра, высокая грудь — всё было идеально, словно вылеплено скульптором.

— Сегодня же все земельные аристократы решат, что ты не виноват, — она начала расправлять складки на платье. — От тебя отстанут, император больше не будет тебе мешать. И даже больше… — остановилась и посмотрела мне в глаза. — Ты получишь городок, то, о чём так мечтаешь.

Больная женщина…

— Станешь графом с Енисейском и будешь себе жить тихо, — голос был мурлыкающим, почти гипнотическим. — Драть своих монстров, кушать сладко, спать крепко до самой старости.

Она рисовала картину идиллической жизни, но в её интонации слышалась насмешка. Словно предлагала игрушку капризному ребёнку, зная, что тот всё равно её сломает.

— Ты так вкусно рассказываешь, аж есть захотелось, — проглотил, изображая голод.

— Отдай мне свою силу, сыночка, — Василиса вдруг стала серьёзной, вся игривость исчезла из её голоса.

Она положила руку на мою голову. Пальцы зарылись в короткие волосы, ногти слегка царапнули кожу. Прикосновение было собственническим, властным.

— Эта сила тебе не нужна, создаёт только проблемы, угрозы, — притянула к себе моё лицо.

Упёрла в свои сиськи и начала гладить, как ребёнка. Грудь была мягкой, тёплой, пахла дорогими духами.

— Мамочке нужнее, — приговаривала она нежным голосом, поглаживая мои волосы.

Её пальцы были удивительно нежными, движения — заботливыми. Любая мать гладила бы так своего ребёнка. Но от этих ласк меня тошнило, в них не было ничего материнского — только жадность, алчность, желание присвоить. И… больная на всю голову тварь. Ну, сука, сама напросилась. Хватит этого театра абсурда!

Выпустил нейтральную энергию затылочника. Серебристые нити потекли по каналам источника, смешиваясь с обычной магией. Вроде как рука одна двигается. Дёрнулся вниз и подхватил артефакт.

Воткнул в Василису заларак, целясь прямо в сердце. Он легко пронзил дорогую ткань платья, а дальше упёрся во что-то твёрдое.

— Ух! — выдохнула женщина, но в её голосе не было боли, только удивление и что-то похожее на восхищение. — Какой напористый мужчина… — она отстранилась и посмотрела на заларак, торчащий из её груди. — Неудивительно, что те сучки сами ноги раздвигают.

В её голосе слышалась откровенная похоть. Она наслаждалась моей агрессией, попыткой убить. Это её возбуждало. Больная сука!

Надавил сильнее и упёрся ей в сердце. Но под остриём артефакта было что-то твёрдое, заларак не мог пробить защиту.

Чего? Там словно кость какая-то. И мой артефакт ни хрена не делает. Где ты, прожорливая скотина? Чего молчишь? Убей тварь! Идеальная возможность. Но он молчал. Его алчное сознание, которое обычно жаждало крови и магической энергии, было неактивным. Словно артефакт не воспринимал Василису как жертву.

Василиса взмахнула рукой небрежно, почти лениво, и охранник на переднем сиденье… Он просто исчез.

Нет, не исчез — распался. Его тело разлетелось на сотни мелких кусочков, словно он был сделан из песка. Кровь, плоть, кости — всё превратилось в серую пыль, которая осела на обивку сидений. Никакого звука, никакой вспышки света. Один момент — там сидит живой человек, в следующий — только пыль на сиденье.

— Раз хочешь повеселиться, то давай! — отпустила она меня, и магическое принуждение ослабло.

Я смог пошевелиться, сделать глубокий вдох.

— Как ты смотришь на то, что все твои люди, которые сейчас едут с тобой, умрут? — в её голосе появились стальные нотки.

Игривость исчезла. Теперь она была серьёзной, деловой. Василиса показывала истинную сущность — хладнокровную убийцу, для которой человеческие жизни не значат ничего.

Я давил рукой на заларак в надежде пробить её сердце. Артефакт входил глубже, но всё равно упирался в какую-то защиту, словно грудная клетка была сделана из стали.

Следом погиб водитель. Тот же небрежный взмах руки, то же мгновенное превращение в пыль. Тварь! Двоих моих людей убила.

Я убрал заларак. Сука! Бесполезно с ней сражаться в лоб.

— Павлуша, не заставляй маму силой забирать твою силу, — покачала головой с притворным сожалением. — Это очень больно… А мамочка не хочет причинять боль своему любимому сынишке.

В её голосе звучала фальшивая забота. Она произносила слова о боли с таким же выражением, с каким обсуждала бы погоду.

— Правда? — вытащил заларак и убрал в пространственное кольцо. — Так, может, ты свалишь? Чем ты там занималась в последние годы?

— Выживала! — её глаза сверкнули, и в них появился холодный огонь.

Маска притворной нежности слетела. На лице проступило истинное выражение — хищное, жестокое, полное ненависти ко всему миру.

— Становилась сильнее. И теперь я хочу то, что моё, — последние слова она процедила сквозь зубы.

В её голосе слышалась многолетняя обида, копившаяся годами злость. Василиса считала, что мир ей что-то должен, и теперь пришло время получить свой долг.

— Прости, — пожал плечами — это всё, на что меня хватило. — Но кровь и сила моя. О! У меня идея! Найди себе мужика, залети и роди ещё.

— Пробовала, — тут же ответила женщина.

В её голосе не было ни сожаления, ни печали. Только констатация факта, как отчёт о проделанной работе.

— Не помогло. Пришлось за собой убирать, — произнесла это тоном, которым другие говорят о мытье посуды.

Охренеть она больная… Убивала своих детей, если не подходили под требования. Её нужно прикончить…

— В тебе открылась эта сила, — сжала кулак, и воздух вокруг начал дрожать от магического напряжения. — Я должна была её получить, но… — Василиса усмехнулась горько. — Как обычно бывает, лучшее достаётся нашим детям.

В её словах слышалась обида матерей на детей, которые превзошли родителей. Но в устах этой твари звучало особенно извращённо.

— Так что мы с тобой, лапочка, решаем? — голос снова стал мурлыкающим, почти ласковым. — Убивать всех или ты согласишься?

Она подвинулась ближе и провела пальцем по моей щеке.

— Обещаю, больно будет, словно комарик укусит, — улыбка стала шире, обнажая слишком белые зубы.

Да хрен тебе на макияж, сука помешанная! Подчинить её, как в прошлый раз, не получилось. Пробовал ещё в начале разговора — магия просто отскакивала от какого-то барьера вокруг. Поэтому… Хрен знает, что из этого выйдет, но других вариантов не осталось.

Активировал магию подчинения монстров и начал смешивать её с нейтральной энергией и силой затылочника. Серебристые нити подчинения переплетались с золотистым свечением. В источнике что-то заскрежетало, словно ломались шестерёнки сложного механизма. По каналам прошла волна жгучей боли. Я стиснул зубы, чтобы не закричать.

Серебристый цвет тут же окрасился в чёрный. Давление исчезло. Магические оковы, которые сдержали меня, растворились.

Схватил тварь за руку в тот же момент, когда чёрная энергия достигла максимальной концентрации. Василиса вскрикнула. Впервые за весь разговор в её голосе прозвучала настоящая боль.

А потом меня накрыло. Мою душу и источник словно разрывали изнутри. Чёрная энергия не просто текла по каналам. Она их пожирала, превращая магические пути в кровоточащие раны. Каждая ниша источника пульсировала от агонии.

Я почувствовал, как сознание начинает расщепляться, словно кто-то пытался вырвать душу из тела через узкое горлышко бутылки. Реальность замерцала, стала нестабильной.

Кажется, я даже на мгновение вылетел из её пространственной ловушки. Время вокруг дёрнулось, поехало, потом снова встало. Застывший мир качнулся, словно карточный домик на ветру.

Боль была невыносимой. Не физической — магической. Ощущение, будто внутренности выворачивают наизнанку, а потом поджигают.

И вот я снова в салоне автомобиля. Василиса потирала свою руку и место, где я схватил её. На белой коже проступали тёмные пятна, словно ожоги.

— Павел… — подмигнула мне, но в глазах теперь читалось уважение.

Игривость не исчезла, к ней добавилось что-то новое. Осторожность. Может быть, даже интерес.

— А ты умеешь удивить свою маму, — женщина рассматривала тёмные пятна на руке.

Василиса не пыталась скрыть повреждения или сделать вид, что ничего не произошло. Наоборот, изучала их с любопытством исследователя, наткнувшегося на неожиданное открытие.

Еле сдерживался от того, что творилось внутри. Источник болел, каналы горели, в голове пульсировала жестокая головная боль, но эффект был достигнут, пусть и не такой, на который рассчитывал. Она насторожилась.

Василиса тем временем продолжала изучать свою руку. Тёмные пятна медленно бледнели, хотя полностью не исчезали. Словно чёрная энергия оставила на её коже постоянные шрамы.

— Интересно… — пробормотала она, сгибая и разгибая пальцы. — Очень интересно.

В её голосе звучало восхищение. Не материнская гордость за достижения сына, скорее, восхищение хищника, встретившего достойную добычу.

— Значит, ты не просто носитель силы, — продолжила Василиса, поднимая взгляд на моё лицо. — Ты умеешь ею пользоваться! Творчески.

Последнее слово она произнесла с особым удовольствием, растягивая слоги. В её глазах плясали новые огоньки.

— Это меняет дело, — призналась с откровенной улыбкой.

Пальцы женщины забарабанили по кожаной обивке салона.

— Знаешь, что самое забавное? — Василиса склонила голову набок. — Я потратила годы на поиски способа забрать твою силу безболезненно. Для себя, конечно, — в её голосе прозвучали нотки самоиронии. — А теперь понимаю, что прямое изъятие может быть… проблематичным, — посмотрела на свою руку.

Значит, она действительно долго готовилась к нашей встрече. А я случайно разрушил её планы одним неожиданным проявлением уникальной магии?

— Но это даже лучше, — продолжила Василиса, и в её голосе зазвучали довольные нотки. — Гораздо интереснее. Скучно было бы просто забрать силу у беспомощного ребёнка.

Та, кого язык не поворачивается назвать матерью, кивнула своим мыслям.

— Давай так, — Василиса хлопнула в ладоши. — Либо я убью всех, либо мы с тобой покушаем в столице. Познакомимся поближе.

Она озвучивала условия контракта, а не материнские предложения.

— Мать и сын, — добавила с лёгкой усмешкой. — О, кажется, Жоре стало плохо… Бедный верный слуга, столько лет служил нашему роду. А теперь его сердечко отказывает. И другие тоже… Что такое? Умирают?

Я почувствовал, как где-то вдалеке — в одном из грузовиков — начала обрываться знакомая жизнь. Связь с Жорой — тонкая нить клятвы крови, которая связывала нас… дрогнула и начала слабеть.

Не убила. Не сразу. Но начала медленно душить, выжимать жизнь по капле. Это была демонстрация силы и серьёзности намерений.

— Конечно! — выдавил из себя с улыбкой, стараясь, чтобы голос звучал бодро. — Жду не дождусь… Время с мамой…

Слова давались с трудом. Каждый слог был как осколок стекла в горле. Но альтернатива хуже — смерть всех моих людей.

— Клянись! — кивнула мне Василиса.

Это был не просьба и даже не требование. Это был приказ, не терпящий возражений. Василиса хотела магически связывающую клятву, которую нельзя будет нарушить.

— Клянусь, — произнёс я, вкладывая в слова силу воли.

В тот же момент почувствовал, как долбаная энергия запечаталась в источнике. Клятва формировалась сама.

Нейтральная сила отозвалась на произнесённые слова. Она обвила мою душу тонкими золотистыми нитями, создавая магическую печать. Нарушение этой клятвы означало бы не просто боль или проклятие, а полное разрушение источника.

Василиса улыбнулась, почувствовав, как клятва встала на место.

— Умница, — одобрила она тоном, которым хвалят послушную собаку. — Значит, встретимся в столице. Я найду тебя сама.

Женщина провела рукой по волосам, приводя причёску в порядок.

— Ресторан выберу я, — продолжила Василиса, доставая из воздуха маленькое зеркальце и поправляя помаду. — Что-то уютное, семейное, где можно спокойно поговорить, без посторонних ушей.

В её голосе зазвучали нотки предвкушения. Она планировала эту встречу, как гурман планирует изысканный ужин.

— И не вздумай сбежать или прислать вместо себя кого-то другого, — предупредила, убирая зеркальце.

— Не собирался, — посмотрел ей в глаза и представил, как оторву голову, а потом сожгу.

Пацану, чьё тело я занял, повезло, что такой заботливой родительницы не было в его жизни. Не знаю, всегда она была такой или нет, но я лучше понимаю деда, почему старик забрал её ребёнка. Остаётся вопрос: как он смог пойти против этой твари?

— Ну ладно, — поправила своё платье, расправляя складки и проверяя, не сместился ли разрез. — Пора… — Василиса бросила последний взгляд на салон автомобиля. — Всё-таки быть мамой такого взрослого мальчика для меня в новинку.

В её голосе прозвучала искренняя задумчивость. Словно она действительно размышляла над тонкостями материнства, а не планировала убийство и ограбление собственного сына.

— Надеюсь, мы найдём общий язык, — добавила с улыбкой, которая обнажила белые зубы. — У нас столько всего общего.

Воздух вокруг неё начал дрожать, искажаться. Пространственная магия готовилась к переносу. Реальность трещала по швам, чтобы выпустить незваную гостью.

— До встречи, сыночек! — пропела Василиса, и её фигура начала растворяться.

Сначала исчезли края — контуры платья стали размытыми, нечёткими. Потом начало пропадать лицо, превращаясь в неясное пятно. Только глаза остались чёткими до последнего момента — холодные, хищные, полные.

— Мама будет ждать, — прозвучал голос уже из пустоты.

И тварь исчезла, словно её никогда здесь не было. Но запах дорогих духов с металлическими нотками крови остался висеть в воздухе.

Время возобновило ход. Мир вокруг дёрнулся, заработал, зажил своей обычной жизнью. Двигатель снова заурчал, стрелки приборов задвигались. За окном птица продолжила свой полёт, листья заколыхались на ветру. Вот только машина на скорости хреначила без управления. Водителя больше не было, лишь серая пыль на водительском сиденье. Руль крутился сам по себе, автомобиль вилял из стороны в сторону.

Впереди показался поворот дороги — крутой, с глубоким оврагом сбоку. На такой скорости мы его точно не пройдём.

— Сука! — успел я крикнуть, когда машину подбросило на ухабе.

Попытался перелезть через спинку сиденья, но было уже поздно. Автомобиль съехал с дороги и врезался в придорожный столб. Металл заскрежетал, стекло полетело брызгами во все стороны.

Удар пришёлся на правую сторону. Меня швырнуло к окну, и я впечатался лицом в боковое стекло. Острая боль пронзила скулу, во рту появился вкус крови. Что-то хрустнуло — надеюсь, не кости.

Но это было только начало. Машина не остановилась после первого удара. Импульс был слишком сильным. Автомобиль перевернулся через капот, и началось настоящее веселье.

Первый переворот швырнул меня к потолку. Голова ударилась о жёсткую обивку, перед глазами вспыхнули искры. Тело было невесомым несколько секунд, потом гравитация снова взяла своё.

Второй переворот, и я полетел к противоположной стенке. Плечо впечаталось в дверную ручку, от боли перехватило дыхание. Где-то что-то треснуло — то ли ребро, то ли ключица.

Машина кувырком скатилась с небольшого склона. Каждый удар отзывался новой болью. Спина, ноги, руки — всё горело от ссадин и ушибов. Осколки стекла кололи кожу десятками мелких порезов. Металл скрежетал и гнулся. Дверцы деформировались, крыша вдавливалась внутрь. Салон автомобиля превращался в консервную банку, которую мял невидимый великан.

Наконец, после третьего или четвёртого переворота машина с громким лязгом остановилась. Повисла тишина, нарушаемая только шипением пара из радиатора и тиканьем остывающего двигателя.

Я лежал на том, что раньше было потолком, и пытался сообразить, что болит сильнее всего. Голова гудела, будто в ней работал отбойный молоток. Левая рука висела, как плеть, — что-то определённо сломалось. Лицо горело от множественных порезов.

Сплюнул кровь. Во рту хрустело твёрдое — песок. Аж зубы сводило от боли и ярости. Как же я хочу прикончить эту больную тварь!

Осторожно попробовал встать. Левая рука не слушалась, висела безвольно — определённо перелом. Ноги держали, хотя и неохотно. Голова кружилась, но сознание оставалось ясным.

Я выбрался из искорёженного салона через разбитое заднее стекло. Пришлось ползти на животе, стараясь не напороться на острые осколки металла и стекла.

Снаружи уже был день. Солнце светило, птицы пели, где-то вдалеке мычали коровы. Обычная мирная картина, резко контрастирующая с происходящим хаосом.

— Я даже не сомневаюсь, что эта… — снова сплюнул песок. — Специально выбрала момент, чтобы в аварию попал.

Ко мне уже бежали Жора и Медведь. Они выскочили из своего грузовика и мчались по склону, поднимая облако пыли. За ними торопились охотники с автоматами наготове.

— Господин, с вами всё в порядке? — спросил Фёдор, подбегая первым. Медведь выглядел испуганным.

— Да, — кивнул.

— Павел Александрович, — отвёл меня в сторону слуга. — Это была…

Жора выглядел бледным, испуганным. Его обычная невозмутимость исчезла без следа. Руки тряслись, когда он поправлял очки.

— Да, — хрустнул шеей, проверяя подвижность позвонков. — Мать решила заглянуть и пообщаться.

Слова давались с трудом. Горло пересохло, губы потрескались.

— Что она хотела? — Жора был напряжён, готов к худшему.

— Да много всякого, — пожал плечами. — Убить всех? Забрать мою силу? Помучить? Покушать вместе? Женщина, которой всего мало.

Перечислял желания Василисы, словно список покупок в магазине. Но внутри клокотала ярость. Эта тварь играла жизнями моих людей, как игрушками!

— Господин, разрешите, я с вами поеду! — тут же предложил слуга.

В его голосе слышалась отчаянная решимость. Жора был готов следовать за мной даже в пасть к этому монстру.

— Нет, — оборвал его. — Действуем по плану.

Кровяши должны попасть в столицу, группы должны раствориться среди толпы.

Медведь помог мне дойти до их грузовика.

— У вас есть лечилки есть? — спросил Жора.

— Конечно, — кивнул в ответ.

Достал эталонку. Парочку выпил и две вылил на видимые раны. Заживёт. Выпил ещё. Рука начала немного двигаться, боль уходила. Следом пошли восстановление магии и выносливость.

Пришлось пересесть в машину к Медведю. Двоих моих людей сука убила, превратила в пыль одним движением руки. Просто так, для демонстрации силы. Но ничего, я с тобой поговорю, социопатка долбаная! В столице у нас будет серьёзный разговор.

Мы снова тронулись. Колонна перестроилась, закрыв брешь от разбившейся машины.

— Что с телами? — спросил Медведь, кивая в сторону разбитого автомобиля.

— Какие тела? — хмыкнул я. — Там только пыль осталась.

Фёдор покачал головой, не понимая. Для него это было за гранью осознания, ведь люди не превращаются в пыль. Но мой мир давно перестал подчиняться обычным законам.

Магию внутри меня ещё трясло. Больше урона получил из-за того, что активировал антиподчинение, нежели от аварии. Источник болел, каналы горели огнём.

Но почему-то эта энергия подействовала на неё. Василиса впервые показала боль, удивление, осторожность. Что это может значить? Она монстр? Или, как я, с некой частью в теле?

Заглянул в источник, несмотря на пульсирующую боль. Картина была печальной: половина каналов повреждена, две ниши мерцают нестабильно. Эксперимент с антиподчинением дорого обошёлся.

Стоп! Кажется, я понял кое-что важное. Сила затылочника — это сила монстра. Именно её колбасит, и она рвёт ядро изнутри, когда просыпается новая магия. Получается, этим способом могу подействовать на таких, как я, магов с усилением от тварей? Очень болезненный и опасный способ. Ещё один такой эксперимент, и источник может не выдержать.

На нашем семейном обеде в столице… Может быть, получится у неё что-то выяснить? Кивнул своим мыслям. Она точно знает больше чем я.

Мне дали зеркало и кусок ткани, смоченный водой. Отражение было не самым приятным зрелищем. Лицо покрыто царапинами и ссадинами, на лбу красуется багровый синяк, губа рассечена, из неё сочится кровь.

Время в пути позволяло восстановиться. У меня шикарный запас зелий, которые я пил. Кожа на лице уже стала почти нормальной. Магическая регенерация работала. Новые участки были светлее старых, создавая причудливый узор на щеках и лбу.

Волосы растут быстрее обычного. Вот только я почти весь в крови: засохшие потёки на рубашке, тёмные пятна на брюках. Так что сидел и отчищался от последствий аварии. Всё-таки граф как-никак, нельзя в столицу приезжать, как последний оборванец.

Когда закончил, переоделся в новый костюм прямо в машине. В этой суматохе пролетела почти вся дорога.

— Господин, мы подъезжаем, — сообщил водитель.

За окном показались окраины города. Деревянные домики сменялись каменными зданиями, грунтовая дорога — мощёной мостовой. Цивилизация встречала нас привычным шумом и суетой.

Пора готовиться к представлению. Граф Магинский едет на суд с пышной свитой. Демонстрация силы перед лицом неминуемого поражения.

— Помнишь план? — спросил у Медведя.

— Конечно. Создаём хаос, отвлекаем внимание, группы с кровяшами растворяются в толпе.

— А сами группы помнят инструкции?

— Каждый знает своё задание. Завтра выезжают одним поездом, чтобы успеть. Селятся в разных районах столицы. Связь только через вас.

Отлично. По крайней мере, одна часть плана работает без сбоев.

Мы въехали в город. Улицы наполнились знакомыми звуками — цоканьем копыт, скрипом телег, голосами торговцев. Обычная жизнь обычных людей, не знающих о существовании полубогов и магов шестнадцатого ранга.

— Вон там СБИ, — кивнул водитель на группу людей в тёмно-синих мундирах.

Агенты службы безопасности стояли на углу улицы, наблюдая за проезжающими автомобилями. Их присутствие было ожидаемым: за мной следили с самого утра.

— Пусть смотрят, — усмехнулся. — Им же интереснее.

Чем больше внимания привлечёт моя процессия, тем меньше заметят группы с пленными кровяшами. Простая логика отвлечения.

Вскоре показался вокзал — массивное кирпичное здание с высокими арочными окнами и шпилем на крыше. Перед входом толпились пассажиры с чемоданами и свёртками.

— Начинаем спектакль, — приказал, поправляя воротник рубашки.

Пора играть роль надменного аристократа, показывающего свою силу перед падением. Пусть враги думают, что граф Магинский — обычный самодур. А пока они будут развлекаться моим представлением, настоящая работа будет делаться в тени.

Мы остановились у вокзала, и началось наше представление.

Едва колёса коснулись мостовой, как охотники тут же выпрыгнули из грузовиков. Движения были резкими, военными. Автоматы в руках, стальная решимость в глазах. Они действовали, как десантники, захватывающие стратегический объект.

— Всем разойтись! — заорал один из командиров, размахивая оружием. — Дорогу графу Магинскому!

Толпа пассажиров шарахнулась в стороны, как стая перепуганных голубей. Женщины визжали, хватая детей на руки. Мужчины пятились к стенам зданий, боясь оказаться на линии огня.

— Освободить территорию! — подхватил другой охотник. — Немедленно!

Начали оттеснять всех подряд, не разбирая, кто кушает пирожки, кто ждёт поезд, кто просто проходил мимо. Безоружные горожане бежали, поднимая облака пыли и роняя поклажу.

Под эту дудку из задних грузовиков незаметно выскочили группы с кровяшами. Трое охотников на одного пленного, как и планировалось. Предатели были в полубессознательном состоянии, накачанные усыпляющими зельями Ольги.

Группы растворились среди паники и хаоса, которую навели мои люди. Кто-то сделал вид, что покупает билеты. Кто-то смешался с толпой пассажиров, спешащих к поездам. Кто-то просто исчез в боковых переулках. Все двигались согласно плану.

— Граф идёт! — возвестил Медведь, и его голос прокатился по площади эхом.

Толпой мы зашли на вокзал. Сто вооружённых охотников в боевой готовности — топот сапог гремел по каменному полу. Гражданские жались к стенам, освобождая проходы.

Здание тут же очистилось от посторонних. Кассиры попрятались за свои окошки, носильщики замерли с поднятыми чемоданами. Даже собаки поджали хвосты и забились в углы.

— Господину графу — лучший билет! — заявил один из моих людей, врываясь к кассе.

— СВ до столицы! — добавил другой. — Прямой поезд, без остановок!

Кассир — пожилой мужчина в очках — дрожащими руками начал оформлять документы. Руки его тряслись так, что чернила оставляли кляксы на бланках.

— Немедленно! — подгонял охотник. — Граф не привык ждать!

Купили мне билеты за бешеные деньги. СВ первого класса, отдельное купе, персональное обслуживание. Всё, как полагается аристократу,.

Часть людей отправилась на перрон готовить торжественную встречу. Когда я вышел из здания вокзала, вся платформа была оцеплена. Мои охотники стояли вереницей, не пуская посторонних.

Провожающие лезли через забор, пытаясь прорваться к поезду. Кто-то кричал, размахивая руками. Кто-то плакал, прощаясь с родственниками. Обычный хаос, только усиленный в разы.

Заметил людей СБИ среди толпы. Агенты службы безопасности выделялись своей неподвижностью в общей суете. Они стояли на краю платформы, внимательно наблюдая за происходящим.

Отлично, не для себя же я этот спектакль устраиваю! Я, молодой сопляк, решивший показать свою силу и власть перед тем, как от него избавятся.

— Поезд прибывает! — объявил машинист.

Состав подошёл к платформе с шипением тормозов и облаками пара. Длинная гусеница вагонов растянулась вдоль перрона. Мой вагон СВ блестел свежей краской и полированной медью.

— Господин граф! — кинулся проводник. — Ваше купе готово! Всё по высшему разряду!

Мужчина лет пятидесяти, в безупречной форме расшаркивался передо мной, как перед императором. В его глазах читалось смешение страха и жадности — боялся моих охотников, но надеялся на щедрые чаевые.

— Багаж внести? — предложил носильщик, указывая на мои немногочисленные вещи.

— Не надо, — отмахнулся я. — Сам управлюсь.

Пора прощаться с Медведем и Жорой. Официально — навсегда. Граф едет на суд, откуда может не вернуться. Трогательная сцена расставания должна была довершить представление.

— Фёдор, — крепко пожал руку командиру. — Береги людей. Жду от тебя выполнения задач.

— Не подведу, господин, — ответил Медведь, и в его голосе слышалась искренняя преданность.

Он действительно переживал за мою судьбу. Для него расставание было реальным, а не театральным.

— Жора, — обнял слугу. — Спасибо за всё!

— Удачи, Павел Александрович! — прошептал тот, и глаза у него заблестели.

Мои люди продолжали стоять на перроне шеренгами, когда я забрался внутрь вагона. Через окно купе видел их лица — серьёзные, сосредоточенные, готовые к бою.

Поезд протяжно прогудел. Состав дёрнулся и медленно тронулся с места. Колёса застучали по рельсам мерным ритмом.

Кивнул мужикам через стекло и закрыл занавеску. Официальная часть представления закончилась.

Пора компенсировать то, чего не получил в особняке. Тут есть личный душ — ну как, комната, где можно мыться и тебе могут принести горячей воды. В общем, это станет моей ванной. Ещё вагон-ресторан, огромная кровать.

Выдохнул с облегчением. Можно идти кушать, принимать ванну, планировать дальнейшие действия. Два дня в дороге — достаточное время, чтобы подготовиться к столичным интригам.

Уже собирался выпустить паучков для разведки обстановки в поезде, как в дверь постучали.

— Проверка билетов! — сказал женский голос.

На всякий случай приготовился к бою. С моим везением враг может быть где угодно, особенно сейчас, когда я один в замкнутом пространстве.

Хотя… Зачем? Императору нужна публичная порка Магинского в столице, на глазах у всех земельных аристократов. Убийство в поезде создаст лишь больше проблем.

Открыл дверь, готовый к любым неожиданностям. Меня тут же втолкнули внутрь купе. Сдержался, чтобы не атаковать инстинктивно.

— Ну привет, Магинский! — заявила Жаннет, войдя следом. — Давно не виделись…

— Да, сегодня просто день встреч… — поморщился я.

Не забываем сделать ОБЯЗАТЕЛЬНЫЙ ритуал для новой книги, чтобы она была такой же интересной, как и остальные =)

Вы уже знаете, что от вас требуется…

Делаем секретные действия, которые знают только мои читатели, тут — https://author.today/work/454465