Двенадцать подвигов дурностая

Вступление как становятся фамильярами

Вступление: Как становятся фамильярами

Я родился в большой и сплочённой семье дурностаев. В помёте у моей матушки было ещё два братика и сестрица. Произошло это знаменательное событие весной… А вот год, к сожалению, я указать не смогу, время оно относительно, и в разных частях Вселенной может течь абсолютно по-разному. Да, много позже описываемых событий я прочитал и Хокинга, а значит могу рассуждать о высоких философских материях.

Итак, я родился, рос и воспитывался как обычный среднестатический дурностай. Сначала молоко мамки, дурностаи — млекопитающие, если что. Потом другой самый разнообразный корм, дурностаи всеядны. Это я на тот случай уточняю, если я приду к вам в гости, а в гости я ходить люблю. Особенно по утрам, пока хозяева еще не успели сбежать по делам.

Так что не стоит огорчать меня фразами: «Ой, у нас салатик только вчерашний». Съем и вчерашний, И ПОЗАВЧЕРАШНИЙ, но свежий, безусловно, был бы лучше. Так же ем жирное, постное, острое, пресное, сладкое, кислое и прочая, прочая, прочая. Я же уже писал, что дурностаи всеядны.

Итак, я рос: рос в играх и учёбе. Если что, то дурностаи постигают окружающий мир исключительно через игру, что не делает их менее приспособленными к выживанию в суровой действительности. Играл я столько, что со временем смог бы защитить и получит докторскую степень по теории игр. Но мечты, мечты…

Всё было прекрасно в моей жизни, только иногда странная, ничем не объяснимая волна накатывала на меня. Я замирал и вытягивался в струнку, глядя куда-то вдаль за горизонты реальности, событий и времени. Ни к чему страшному это не приводило, но родители смотрели как-то настороженно.

— Ой, не к добру это, — качал головой отец.

— И в кого он такой? — вздыхала мать, утирая скупую слезу хвостом.

Надо сказать, что отчасти их беспокойство не было таким уж беспочвенным. Стоит отметить, что в эволюционной гонке дурностаи выжили только потому, что были реалистами и не гнались за химерой… Лучше журавель в лапах, чем синица в небе, таков наш девиз. Это позволяло нам не растрачивать драгоценные силы на разного рода фантазии, иллюзии и фантомы.

Но я был не таков, я не был похож на всю остальную родню, на многочисленных тетушек, дядюшек, кузенов, кузин, да в любом человеческом языке нет столько существительных, чтобы отразить многообразие родственных связей в сообществе дурностаев. Кто знает, что тому виной, может быть, то, что первое, что я увидел, когда открыл глаза, был ярко-красный цветок с октариновых лугов — места, насыщенного магией. Там, в октариновых горах, где между пиками гор проскакивают мощные разряды магической энергии и творятся разнообразные чудеса. Магия не может сдержаться в столь тесных рамках мира, она рвётся наружу. Неудивительно, что именно в этом месте рождаются выдающиеся маги и ведьмы Плоского мира, и уж совсем неудивительно, что там родился и я.

Ну, собственно, о некоторых странностях моего характера вы уже узнали, настало время рассказать о том, как я познакомился с великой и блистательной богиней Анойей.

Стояла осень, природа готовилась погрузиться в зимнюю спячку, туда же готовился погрузиться и я. Должен заметить, что привычка впадать в сон на Новогодние праздники очень вредна: ни тебе ни угощений, ни праздника около ёлки, ни подарков от Санта-Хрякуса, последнее особо обидно. Всё подчинено идее сохранения сил, дурностаи предпочитают большую часть жизни находиться в энергосберегающем режиме. А я… Меня в тот момент неведомая сила повлекла ещё раз полюбоваться на заснеженные пики гор, особенно на величайшую гору мира — Кори-Челести. Укрытая облаками и покрытая снегом, она вонзала свой шпиль прямо в голубое небо. Где-то на ней в шикарном дворце Данманифестин обитали могущественные боги нашего мира. Те, кому доступны ветра и волны, облака и камни, а особенно вещи, застрявшие в ящике стола (кто не понял это я о божественной, прекрасной и неповторимой).

Гора выглядела эффектно, особенно в те редкие моменты, когда с её вершины срывалась огромная синяя молния и прошивала небо до самой земли, сокрушая птиц, имевших неосторожность пролетать поблизости, самолеты еще не известны Плоскому миру. Зрелище величественное и завораживающее. Тут то ли слепой Ио гневался на весь мир, то ли просто играл на своих барабанах джигу… Разгул стихии так сказать:

Люблю грозу я в октябре,

Когда ударит по земле.

И задрожит кругом меня,

И вдохновлённый буду я.

В общем, я наблюдал за природой, когда на меня что-то или кто-то налетел, налетела, налетело. Я в соответствии с законом сохранения инерции отлетел сторону, и тут же в меня попал некий магический разряд.

— А-а-а, — закричал я по-человечески нечеловеческим голосом.

— А-а-а, — закричал кто-то по-человечески, но уже человеческим голосом.

Когда я пришёл в себя и принял вертикальное положение, то увидел перед собой прекрасную женщину, от которой прямо-таки исходило божественное сияние, а на лице сияла вселенская мудрость. (Так я воздал почести своей богине, можно продолжать рассказ).

Мы устремили взгляд друг на друга.

— Ты кто? — спросила женщина удивленно.

Потом нахмурила свои черные бровки идеальной формы и произнесла задумчиво:

— Ах, да ты же дурностай…

Я только согласно покивал головой и хвостиком.

— А имя у тебя есть?

— Вермалион, но можно по-простому Вемик или даже Верми, — ответил я и потерял сознание от стресса и величия богини.

Не каждый раз удаётся встретить лицом к лицу божественную и прекрасную. Но это, потеря сознания, было первый и последний раз в моей жизни. Какие бы опасности я не встречал далее на своём пути, но твёрдость духа и ясность ума не терял больше никогда. Более всего поразило меня то что я говорил, и говорил по-человечески. Согласитесь, тут было от чего потерять сознание, но всего через пять-шесть минут я вернулся в наш реальный мир.

Когда я пришёл в себя, то увидел мою собеседницу: она сидела на камне и смотрела на Кори-Челести. Я решил поинтересоваться, что, как и почему. Не каждый день дурностаи, да и вообще любые обитатели Плоского мира, видят богов воочию, да и ни каждый бог обращает внимание на дурностаев. Право, мы слишком самостоятельные чтобы доверяться кому-нибудь кроме собственного хвоста и стаи.

— Я говорю?! А кто ты? Что произошло?

Она повернулась ко мне и одарила всепонимающим взглядом серых глаз, которые глубиной подобны Океану.

— Ну да, ты говоришь. А я Анойя, богиня вулканов и вещей, застрявших в ящиках.

— В ящиках комода?

— Нет, я против столь узкой специализации, это значительно снижает число поклонников. А что произошло… Огромный заряд магической энергии, обмен с некой сущностью в момент столкновения. В общем, ты как бы мой фамильяр… Афамильяр — вещь чисто энергетическая, так считают специалисты, А специалистам надо верить. Ты же пока существо материальное, но это мы сейчас исправим, — Анойя встала и стала что-то там накручивать правой рукой, возможно огненный шар, возможно каменный топор.

— Э-э-э, я против того, чтобы переходить чисто на энергетический уровень. Я для этого слишком люблю жизнь. Я слишком мало видел в этой жизни. Вот напармер я еще не видел обратную сторону нашего мира…. И вообще я и без того активный и энергичный, — и я бочком-бочком я убежал за камешек, убрался, так сказать, с линии огня.

Анойя опустила руку и нахмурила идеальные бровки, о чём-то задумавшись. Потом она махнула рукой.

— Ладно, Ио с тобой, оставайся в физическом теле. Но боюсь, нам придётся пойти вместе в Анк-Морпорк.

— Анк-Морпорк — великий город! — закричал я от возбуждения. Вместе с возможностью говорить ко мне пришло ЗНАНИЕ. Хотя я потом ни раз думал, что в великом знании великая печаль. Никогда я больше не был столь весел и беззаботен, как в прежние времена. Но, все равно, я ни о чём не жалею.

— По мне так дыра дырой, — ответила Анойя, пожав плечами.

— На вкус и цвет все фломастеры разные, — неожиданно выпалил я.

— Поразительные знания, милый друг, ладно нам пора в дорогу. Ведь нас ждут великие дела. Вернее, ждут меня, а тебя тут оставлять опасаюсь, мы вроде как связаны одной целью и одной незримой цепью. Не стоит фамильяра оставлять далеко от себя.

— Минуточку-минуточку, я попрощаюсь с роднёй, а то будут думать, что меня какая-нибудь сова схарчила или коршун, — о правилах вежливости забывать не стоило.

Я юркнул в норку, чтобы всем помахать лапкой и хвостиком. Прощание было недолгим. Долгие проводы — приход в гостиницу затемно к холодной похлёбке и местам на жёсткой лавке, ибо всё съели и заняли. Более того, я волновался, что богиня уйдёт без меня, номудрейшая и справедливейшая ждала меня.

Мы бодренько зашагали в путь, Анк-Морпорк ждал нас. Через полчаса я понял, что лапки созданы конечно для ходьбы, но их стоит беречь. Поэтому я решился спросить:

— О величайшая и всемогущественейшая! А мы не можем того: раз — и в Анк-Морпорке? А то лапки уже, того, болят, а идти далеко.

— Есть некоторые трудности с этим делом, — ответила она, поправив белокурый локон, выбившийся из-под шляпы, по пути расскажу.

Я вздохнул, что элегантнейшая не поняла намеков про на ручки, и мы продолжили путь.