Другой

Пока герой долбится в стену... (интермедия)

Собрание ближнего круга ордена Феникса расходилось по домам. Только у Ремуса Люпина не было своего дома – в военных сводках он числился безнадёжно мёртвым и был прописан на хогсмидском кладбище, в братской могиле защитников Хогвартса. Но там покоилась только его супруга Нимфадора – драчливая аврорка, страстная нимфоманка и неуклюжая коровёнка. При жизни её любимым заклинанием было Репаро, которое она колдовала десятки раз на дню. По дому то и дело раздавался звон стекла и грохот кастрюль – это крутое бедро его розоволосой Нимфы в который раз задевало подставку с кастрюлями или горку с хрусталём. Она и погибла по-глупому, прямо перед ним, споткнувшись и угодив под пролетавшую мимо Аваду.

Жалко Нимфадору. Ну да… жалко. Не умел Люпин отказывать, да еще девушкам, да еще по-блэковски требовательным. Сама полюбила, сама соблазнила, сама решила, что Ремус годится ей в мужья. И прятался, и говорил, что оборотень – не отбился, а тут еще и ребёнок на подходе… Нет, Люпин совсем не против детей. Когда молодая мама тетешкает улыбающегося младенчика – это очень мило, это такая идиллия. Но когда молодая мама суёт ему кричащего и обделавшегося младенца в руки и говорит: «Ой, милый, вот тебе Тед – подмой его, перепеленай, покорми и утешь, ты всё равно ничем не занят, а я на работу опаздываю» – это никакая не идиллия.

С Тедом сейчас нянчится тёща, Андромеда. Чистокровная Блэк. Тусклая, жёсткая копия яркой и подвижной Беллы. Если Беллатрикс была огненной, страстной и сумасшедшей, то Андромеда резкая, ледяная и рассудочная. Захотела Тонкса и взяла Тонкса. Поставила перед фактом всех – и своих родителей, и чистокровное общество, и самого Тонкса. Дочка в этом вся в неё.

Нимфы нет, придётся жить с тёщей. Это, значит, снова «сделай всё по дому, а я – Блэк», «иди и принеси денег, а я – Блэк». Тёща никогда в жизни не работала – Блэки не работают. Зато намекать, что зятёк оборачивается раз в месяц, а всё остальное время мог бы и деньги домой приносить, в этом она мастерица.

А много ли надо бедному оборотню? Подработал тут, подработал там, вот и сыт. Это в семью деньги уходят, как в прорву – Блэки не привыкли мелочиться.

Нет уж, померла так померла.

Люпин вышел из камина в директорском кабинете Хогвартса, нерешительно потоптался перед огнём. Грейбека больше нет, Волдеморта больше нет – может, теперь и у оборотней будет неплохо. В той захолустной общине, где его пять лет назад разыскал Дамблдор, его точно примут.

Он взял щепотку летучего пороха, кинул в огонь, назвал знакомый адрес.

– Серый Дол!

***

Элитные силы ордена Феникса в количестве пяти единиц передислоцировались в оплот света Британии, под названием «Нора». Артур, Молли, Джинни и Рон Уизли, а также Гермиона Почти-Что-Уизли. В маленькой каминной комнате сразу же стало тесно, как в курятнике. Собственно, на это гордое звание претендовало всё убогое сооружение, державшееся на соплях, на честном слове и на кое-каких строительных заклинаниях. Если «Нору» починить, подкрасить, хорошо отмыть, сделать к ней пару пристроек и разгрести со двора мусор, из неё еще мог получиться неплохой курятник.

Но Уизли не заморачивались подобной роскошью. Что не годилось курам, прекрасно подходило рыжему семейству.

Джордж в это время работал в своём магазинчике приколов, а Фред оставался дома. Уже после того, как он глотнул зелья Живой Смерти, ему хорошо прилетело обломком стены. Пришлось лечить. Да и высовываться на люди было еще рано – в газетах его объявили погибшим, а семью Уизли – пострадавшей от диктатуры Пожирателей. Вот когда утрясётся общий ажиотаж, а может, и бонусы какие-нибудь перепадут, тогда и можно будет дать опровержение.

Услышав шум в каминной, Фред пошёл встречать семью. Рон с Гермионой успели разойтись по комнатам, а старшие Уизли задержались в каминной поговорить с Джинни.

– Папа, мама, ну как вам новый Гарри? – спросил Фред, объявившись перед ними.

– Прежний был получше, жалко, что не он настоящий, – откликнулась Молли.

– А что так?

– Тот был смирный, благодарный мальчик, а этот балованый, – мама Молли, для которой воскрешение Поттеров оказалось неприятным сюрпризом, была всерьёз огорчена. – Дамблдор мог бы хоть намекнуть, что в Хогвартсе учится не тот Гарри. Артур, я тебе говорила, что директор кругом себе на уме, а ты всё «доверяет», «доверяет»…

– Молли, дорогая, это была чрезвычайно секретная операция ордена. Всё было только между Альбусом и Поттерами, даже я ничего не знал.

– Ты только воображаешь себя его правой рукой, а на самом деле… – не закончив фразу, Молли безнадёжно махнула своей правой.

– Молли, о ней даже Сириус ничего не знал.

– И правильно, я бы этому свистуну и котёнка не доверила. Отсидел своё в Азкабане и нисколько не поумнел! Артур, директор на тебе ездит, а ты позволяешь. – Дамблдора в семье Уизли по въевшейся привычке продолжали называть директором.

– Дорогая, ты же знаешь, как он заботится о наших детях. Даже вон Рона старостой сделал.

– Заботится? Джинни лучшие свои годы угробила на маленького оборванца, а ты говоришь «заботится»? Нет, Артур, в таком деле он мог бы намекнуть. И как ей теперь добиваться внимания нового Гарри? Джинни, детка, ты не заметила, он посматривал на тебя?

– Ну ма-ама… – с досадой протянула Джинни.

– Джинни, я тебе серьёзно говорю. Тот Гарри тебе нравился, а этот почти такой же. Соберись и прояви себя с лучшей стороны, это для тебя прекрасная партия. Фред, у вас там осталась губная помада с Амортенцией или вы всю в свою лавку отправили?

– Для сестрёнки найдётся, и самая лучшая, – ухмыльнулся Фред.

– Ма-ама, ну не хочу я целоваться с этим толстым, – снова протянула Джинни.

– Что значит – не хочешь? – Молли по-куриному склонила голову набок и уставилась на дочь так, будто хотела её клюнуть. – Уж если ты с Дином Томасом целовалась, то нового Гарри как-нибудь поцелуешь!

– Это тебе Рон наболтал!!! – взбешенная Джинни сорвалась с места и промчалась мимо Фреда к себе в комнату. Молли проводила её взглядом.

– Ну вот. Неблагодарная девчонка. Я для неё стараюсь-стараюсь, а она всё по-своему.

– Мам, не обращай внимания, это же Джинни. Это она так, вгорячах. Сейчас я ей помаду отнесу.

– Давай, Фред. А ты, Артур, еще успеешь в Министерство. Иди, собирай комиссию к гоблинам.

***

С Гриммо-12 Поттеры перенеслись… нет, не в Поттер-манор. Его у них не было. У них был небольшой коттедж в Уэльсе, на южном берегу Британии. Он был куплен как временное убежище, пока подставной Гарри заменяет настоящего. С тех пор прошло семнадцать лет.

Три дня назад они узнали о победе подставного мальчика над Волдемортом. Дамблдор, весь последний год снимавший магловскую квартирку по соседству – он набивался к ним в жильцы, но Лили не позволила – по воскресеньям приходил к Поттерам на ужин и с огромным удовольствием коллекционировал газеты со своими некрологами, радуясь каждой статье о себе, как ребёнок. Он обрадовался даже книге Риты Скитер «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора»: отрицательный пиар – тоже пиар, ну а Риту все знают. А три дня назад он явился в неурочное время и сообщил Поттерам, что пора возвращаться из мёртвых в живые.

Старик уже семь лет зудел родителям, что Гарри слишком толстый, но Лили встала грудью на защиту своего сына. Сначала победа – а потом диета, но пока ребёнок должен есть. И Гарри ел. Победа нагрянула внезапно, любящая мать была совершенно не готова к ней, и тогда Дамблдор вызвал Снейпа, предварительно сообщив ему страшную тайну о живых Поттерах. Снейп явился с забинтованным горлом, весь измотанный и похожий на труп – его, оказывается, позавчера укусила какая-то змея – но всё же ходячий. Он по-прежнему ненавидел Джеймса, и тот покинул компанию Лили и Дамблдора, едва обменявшись приветствиями со старым врагом. Он по-прежнему любил Лили – по крайней мере, ей так казалось первые полчаса – но затем она стала сомневаться в этом. Если мужчина любит, он не станет огрызаться на каждое слово женщины, а она всего лишь объясняла ему, что Гаррика нужно беречь. Как был грубияном, так и остался.

На следующий день Дамблдор передал Лили с десяток флаконов с зельями и записку от Снейпа, когда и как их принимать. Лили стала выдавать Гаррику флаконы и скрепя сердце начала ограничивать сына в пище, но Гаррик худел гораздо медленнее, чем обещал зельевар. Конечно же, эти зелья получились слабыми – Лили сварила бы их сама, если бы давно не разучилась этому тонкому, но такому вонючему искусству.

Сегодня Поттеры долго пробыли на собрании, и Гаррик чуть не пропустил время очередного приёма зелий. Когда семья вернулась домой, Лили первым делом выдала сыну флакон.

– А поесть?! – горестно взвыл Гаррик.

– Сыночка, но ты же знаешь, что тебе нужно немного похудеть, а то Британия не поверит, что её спас ты, а не этот недокормыш. Это ненадолго – ты покажешься людям, прессе, а затем снова будешь нормально питаться.

– Мама, ну хоть кусочек тортика, а? Можно, а?

Сердце Лили разрывалось. С одной стороны – слава героя, с другой – голодный ребёнок. Её дорогой и любимый сыночка, её самый-самый…

– Ну ладно, отрежь себе один кусочек. Только маленький!

– Ага, мама.

Гарри-не-Дадли устремился на кухню, где, воровато озираясь, быстренько выплеснул зелье в мойку и с чистой совестью отхватил себе половинку торта. Не весь торт – это уже кусок, и по сравнению с целым тортом он маленький.

***

Выйдя из камина в своём старом, но еще крепком домишке, Снейп сразу же устремился к бару. Достал оттуда бутылку коньяка, понюхал пробку, посмотрел бутылку на свет.

Снейп был глубоко разочарован. В мире, в людях, но больше всего в себе. Где были его глаза двадцать лет назад? Нет, глаза-то как раз были на месте, но где были его мозги?

Самое обидное, что его Лили ничуть не изменилась. Она осталась в точности такой же, что и двадцать лет назад, но тогда он находил её поведение милым. Его сердце навеки разбилось, когда она предпочла ему другого.

А сейчас он готов был подарить этому наглецу Джеймсу алмаз величиной с дом. Ведь этот несчастный избавил его от кошмарной участи быть мужем Лили.

Нет, вы скажите, как такая хорошенькая женщина может оказаться такой беспросветной стервой?

Снейп оценивающе поглядел на бутылку, поставил коньяк обратно и вынул ром. Налил на два пальца в рюмку для бренди, неторопливо опрокинул в себя душистую и тягучую огненную струю. Внутри стало тепло и беззаботно.

Эх, хорошо…

***

В особняке Блэков оставались Сириус и Дамблдор. Вернувшись в Британию из тёплых бразильских краёв, Сириус снова поселился в родовом гнезде. Здесь было безопасно, но мрачно, грязно и неуютно. Последний оставшийся в роду домовый эльф не желал убираться в доме и не умел стряпать. Даже кофе у него получался отвратительно.

Но выпивка здесь была хорошая. К тому же выпить можно и без помощи домового эльфа – просто дойти до бара и налить, что Сириус и сделал. Никакие душевные муки его не терзали, но пьют ведь по разным причинам. С горя, с радости, от нечего делать.

Сириусу было нечего делать.

После выпивки ему захотелось есть. Или даже жрать, потому что сам он стряпать не умел, а стряпнёй Кикимера старался не злоупотреблять. Сейчас был тот самый случай, когда пора было злоупотребить.

Ведь может же негодный домовик приготовить что-нибудь совсем простое? Например, порезать колбаски.

Сириус вдохнул поглубже и решительно позвал:

– Кикимер! Кикимер! – и после паузы: – Ты куда запропастился, урод ты мордредов?!!!

Нет ответа.

***

Альбус Дамблдор всегда легко осваивался в чужих домах. В молодости он был обаятельным парнем, в зрелости – многообещающим учёным, в пожилом возрасте – почётным и уважаемым гостем. Его всегда встречали хорошо.

Вот и сейчас он шёл по особняку Блэков, как по собственному. Ведь здесь хозяйничает Сириус, которому плевать на предков и который ест с его рук. У Альбуса даже получилось убедить последнего из Блэков, что тот просидел двенадцать лет в Азкабане ради своего лучшего друга и, конечно же, ради общего блага. Если Сириус принёс на алтарь Света такую жертву, что ему какой-то дом?

Этот дом еще послужит делу Света. Том Риддл – не последний Тёмный Лорд в истории, а сам он, Альбус, еще не стар. Найдутся еще злодеи, и орден Феникса еще соберётся на пироги Молли. Как только будут получены все плюшки с этого Лорда, можно будет подыскивать нового.

Дамблдор вспомнил про мальчика, спящего на третьем этаже. Может, он годится в Тёмные Лорды? Нет, пожалуй – он слишком прост и бескорыстен, слишком незлобив, он подставит все свои щёки, лишь бы не ударить по чужой.

Пусть этот мальчик живёт спокойно. Если правильно провести с ним беседу, он канет в безвестность и будет всю жизнь втихомолку гордиться, что спас всю Британию. И это будет отличным, достойным завершением истории с Волдемортом.

Мальчик еще не проснулся, но его можно разбудить. Или посидеть и подождать рядом, пусть он увидит заботу о себе – так будет легче привести его к нужному настроению. Да, это будет правильно.

Дамблдор поднялся на третий этаж, подошёл к спальне, где они оставили юного победителя Волдеморта. Колданул Аллохомору на дверь и вошёл.

Мальчика в спальне не было.