Другой

Лучше умереть стоя...

Арктур подозревал, что его не оставят в покое. С помощью Кикимера он еще в первый день своего преображения полностью активизировал защиту родового особняка, но дни шли, а ему никто не докучал. Это не успокаивало Арктура, а, напротив, выглядело подозрительным. Он был уже не настолько мал и глуп, чтобы не понимать, что никто безропотно не оставит в его руках такие огромные деньги, на которые были совершенно другие планы. Дамблдор уж точно не оставит. Значит, сейчас Дамблдору было не до него, объяснить подобное затишье было больше нечем.

Он отчаянно нуждался в союзниках, но не знал, где искать их. При всей симпатии к Дафне Арктур понимал, что её семья уцелела в войне только потому, что была нейтральной, и ни во что не ввяжется сейчас, если уж не ввязалась прежде. Гоблины были за него, но только потому, что что он был законным владельцем интересующего их капитала. Арктур даже проконсультировался на эту тему с поверенным, и тот сказал, что по закону отнять у него ничего не могут, но если он упустит своё состояние сам, гоблины не будут питать к нему ничего, кроме разочарования.

На открытии памятника Арктур последовал за Рабастаном отнюдь не из праздного любопытства. Он уже задумывался над тем, что неплохо было бы познакомиться поближе со стороной, на которой сражались его мать и приёмный отец. В сущности, он знал о Пожирателях только то, что ему рассказывал Дамблдор, Уизли и другие члены ордена Феникса. О Пожирателях также писали газеты, но что такое пресса волшебной Британии и насколько ей можно доверять, ему было известно еще со времён Тремудрого турнира.

Поэтому Арктур воспользовался возможностью помочь Лестрейнджу с бегством, едва она предоставилась. Быстро соображать в экстремальных обстоятельствах он выучился еще у Дурслей. Теперь Рабастан, уже без накладной бороды, чисто вымытый и переодетый в домашнюю робу из запасов особняка, сидел перед ним за столом и с аппетитом поглощал вкусный обед, приготовленный Винки. Он согласился переночевать в особняке, но всё еще пререкался с Арктуром на предмет дальнейшего проживания здесь.

– Ты хоть понимаешь, как ты подставляешься, укрывая у себя главного преступника Британии? – устало спросил он.

– Я и сам – опасная компания, – признался Арктур. – То, что сейчас я – единоличный и полноправный хозяин этого прекрасно защищённого особняка, нисколько не входит в планы людей, которые меня когда-то похитили. Так получилось, что они ненадолго упустили ситуацию из-под контроля и, я уверен, они приложат все усилия, чтобы взять её обратно под контроль. Мне и тогда не удалось бы вывернуться, если бы не одно обстоятельство.

– А поподробнее? – заинтересовался Лестрейндж.

– Они считали, что наследство Блэков должно было вернуться к Сириусу, когда он объявится после своей мнимой гибели, но оно перешло ко мне.

– Невежды, – буркнул Рабастан, быстро, но красиво расправляясь с бифштексом. – Безродные и полукровки заполонили этот мир, я уж не говорю о грязнокровках всех сортов. Как может родовое наследство вообще достаться изгою? Изгой для наследования – это никто. Остались кровные родственники Блэков, они и унаследуют, но если бы их не осталось, наследство зависло бы в гоблинском банке. Если ты по крови прямой внук Ориона Блэка и принят в чей-то род, ты – очевидный наследник первой очереди, а вторая за тобой – Нарцисса Малфой. Непонятно, как они это пропустили.

– Они думали, что я родной сын Трэверса.

Лестрейндж аккуратно опустил нож и вилку на стол, только после этого позволив себе засмеяться.

– Они ничего, совсем ничего не смогут поделать с этим, Арктур. Ты наследник по закону и не обязан делиться ни с кем из них, включая Сириуса Блэка.

Арктур вспомнил, как на втором курсе его записали в Тёмные Лорды только за то, что он змееуст. Как Сириуса бросили в Азкабан без суда и следствия и как он просидел там двенадцать лет. Какие сплетни о нём писали в газетах во время Тремудрого турнира. Как и что вытворяла в Хогвартсе Амбридж. Как преподавание ЗоТИ все эти годы было похоже на диверсию. Как Министерство подослало к нему дементоров, а затем чуть не сломало его палочку за самозащиту. Тогда он спасением на суде был обязан только Дамблдору… ну и ушлый же старикашка, и здесь в спасители пролез.

– Мистер Лестрейндж, вы не знаете их так же хорошо, как я. Если им будет выгодно, они припишут мне Империо на Волдеморте и запишут меня в воплощения Мордреда - а им сейчас это очень выгодно. Поэтому я – опасная компания.

– Почему же не знаю? – Рабастан иронически хмыкнул. – Я тоже читал в газетах, что о нас сочиняют. Пожирателями вон назвали…

– А о вас писали неправду?!

– Как и обо всём, Арктур, как и обо всём. Если тебе известны какие-то сведения из первых рук и ты можешь сравнить их с газетной подачей, прикинь сам, сколько там правды. Мы были и остаёмся врагами власти безродных, правду о нас вообще писать нельзя. Например, ну зачем сдались нам эти маглы? Они сами по себе, мы сами по себе.

– Так вы не жгли магловские деревни?

– Магловских деревень уже лет двадцать как не существует. Теперь они называются посёлками сельского типа и мало чем отличаются от небольших городов. Почти все наши налёты на маглов либо высосаны из среднего пальца, либо сфабрикованы. Кое-что из ранних налётов, ещё до Первой Магической, числится и за нами – везде есть свои экстремисты и просто маньяки – но гораздо меньше, чем принято считать. Это война, Арктур, а на войне все средства хороши, в том числе и средства массовой дезинформации.

– Но маглорожденных вы преследовали весь прошлый год, мне известны точные факты.

– Ну как преследовали… Ставили на учёт – и не только их, а всех разумных обитателей Британии, но эти больше всех шумели и обижались. Кстати, у маглов поголовный учёт населения был введён гораздо раньше и никто из-за этого не скандалил. Увольняли с должностей, где они могли нанести вред нашей власти – так это делает любое пришедшее к власти правительство. Кое-кто погиб из-за агрессивной антипропаганды, при попытке совершить диверсию или при вооружённом сопротивлении режимной службе. Мы не делали ничего такого, что не было бы оправдано необходимостью. Даже, напротив, обходились слишком мягко – например, кое-кого из ближайших приспешников Дамблдора следовало бы скормить дементорам, а они даже под репрессии не попали.

– Недоработали… – укоризненно пробормотал Арктур, который не мог спокойно вспоминать об ордене Феникса.

– Зато теперь есть кого подвергать родовому проклятию, а затем шантажировать нынешнюю власть, – легко усмехнулся Лестрейндж. – Одних только Уизли десять штук – одного проклянёшь, остальные Министерство живьём съедят, если оно будет отстраняться. Предатели крови, они как саранча.

– Кстати, о предателях… Я никогда не мог понять, почему движение чистокровных возглавляет полукровка.

– Я тогда был еще маленький, но мне расказывали. Чтобы это понять, нужно знать тогдашнюю возню вокруг власти. В начале века Министерство усилилось настолько, что смогло отодвинуть от власти волшебную Палату Лордов и упразднило её. До этого оно считалось – да и являлось – скопищем всевозможных ставленников, местом кормёжки и интриг безродных честолюбцев. Наши деды не принимали его всерьёз и банально профукали власть. Наши отцы спохватились, пошли разговоры о возвращении власти, о том, что кто-то должен возглавить борьбу за сохранение чистой крови – но лидер еще не определился, и Риддл попросту влез на готовое место. Он прикинулся одним из нас, бил себя в грудь за чистокровные ценности, но впоследствии выяснилось, что и по духу, и по воспитанию он был бандитом-одиночкой. Власть была нужна ему не как преобразующая сила, а только для личного самоутверждения.

– Но вы ему подчинялись…

– Вынужденно. Против метки трудно что-либо предпринять, и тем не менее у нас был намечен план, по которому мы избавлялись от Риддла и сохраняли власть. Но Риддл был помешан на Поттере-младшем и делал одну глупость за другой, пока это не привело его к краху. Соответственно, и нас тоже.

– Это как-нибудь поправимо?

– Прямо сейчас – нет, и в обозримом будущем тоже. Нас осталось слишком мало, чтобы что-то изменить. Сейчас нам нужно спастись, зализать раны, подсчитать ущерб, возместить убытки – а там видно будет. Если нынешняя власть оставит нас в живых и в покое, она обдерёт нас догола. Во-первых, она сама сейчас нищая, во-вторых, богатый человек – это независимый человек, для власти такие люди только помеха. Поэтому, Арктур, мне лучше не подставлять тебя. Им пока не за что ухватиться, чтобы обобрать тебя.

В глубине души Арктур уже догадывался, что сможет поладить с нынешним правительством, только снова оставшись неимущим. Особняк – под музей или под официальное учреждение, деньги – в фонд голодающих оборотней, и хорошо, если оборотни увидят оттуда хоть кнат. Домовиков освободить, пусть мыкаются и дохнут, артефакты – в отдел Тайн, откуда их будут потихоньку растаскивать власть имущие. Арктуру было не привыкать – всю свою жизнь он и пробыл голодранцем в одежде с Дадлиного плеча – но у него сжимались кулаки от одной мысли, что им опять всласть попользуются люди, однажды уже отнявшие у него всё, даже внешность.

Нет уж, лучше умереть, а перед смертью завещать всё гоблинам. Арктур не боялся смерти, перед битвой с Волдемортом он уже попрощался с жизнью ради всего, что было ему дорого. Ради всего, что обернулось фарсом.

– Они всё равно захотят поиметь меня, – сказал он Лестрейнджу как нечто само собой разумеющееся. – Я не хочу стыдиться себя за то, что сам подставлялся.

– Наша порода, – в усмешке Рабастана просквозила смесь горечи и одобрения. – Если ты знаешь, на что идёшь – кто я такой, чтобы отговаривать тебя.

– Значит, вы остаётесь, мистер Лестрейндж, – это был не вопрос, а утверждение. – Это секрет, что вы собираетесь делать дальше?

– По-моему, я уже достаточно сказал, чтобы ты догадался. Одного Поттера мало, нужно поразить проклятием ещё несколько высокопоставленных личностей. Они там – одна шайка и держатся друг за друга, это должно подействовать. Проблема в том, что все они – очень хорошо охраняемые лица, к ним не подобраться. И теперь они настороже.

– Скажите, а ваше проклятие можно наложить на предмет, чтобы оно оттуда перешло на колдуна, который его использует?

– А зачем это? – впрочем, Рабастан тут же догадался сам. – Ты предлагаешь зачаровать какую-то вещь, которая попадёт к ним?

– Примерно так. В Хогсмиде есть лавка приколов, называется «Волшебные вредилки Уизли». Там продаются горы всяких вещичек, зелий и конфеток, предназначенные для того, чтобы колдуны могли испортить жизнь себе и своим ближним. Вот если бы проклясть какие-нибудь товары из этой лавки… Может, в правительство они и не попадут, зато будет массовость…

– Проклясть несложно, сложнее сделать так, чтобы этого никто не заметил. Днём там люди, ночью там наверняка стоит защита и сигнализация.

– У меня есть плащ-невидимка, я могу одолжить его – но вам придётся дать магическую клятву, что вы вернёте плащ мне. С некоторых пор я никому не верю на слово.