Драконова Академия. Книга 4

Глава 32

Лена

— Доброе утро, — поздоровалась я, проходя в столовую.

Это было настолько непривычно, насколько вообще возможно: не столько потому, что я жила в Академии в последнее время, сколько потому, что я очень много времени провела, запертая в Ленор. Каждый раз я думала, что меня перестанет дергать с того, как прошло их с Валентайном лето, и каждый раз оно не переставало. Наверное, надо уже привыкнуть к тому, что это такой особый вид мазохизма. Вспоминать, как им было хорошо вместе. И как они использовали этот стол, например…

Подумав об этом, я чуть было не сбежала куда подальше, но Валентайн уже поднялся мне навстречу:

— Доброе утро, Лена. Как спалось?

— Отлично, — соврала я.

После нашего вчерашнего визита к Максу, которому мы рассказали полуправду — что расследование по делу Хитара привело нас сюда, в смысле, за таким вот интересным заклинанием, мы вернулись домой. Домой! Я так и не перестала называть это место домом, но я бы не стала здесь ночевать, если бы открывать порталы в Академию разрешали так поздно. Наверное, Валентайн мог бы воспользоваться своим заместителеректорским положением, но он не захотел. Не предложил. А я не захотела просить его об одолжении. Или захотела остаться с ним? В смысле, попробовать вернуться сюда. Посмотреть, как это будет.

Или нет?

В последнее время я с завидной регулярностью врала себе самой во всех смыслах и так запуталась, что уже ни в чем не была уверена. Потому что этой ночью подушка была жесткой, матрас вообще напоминал доску, а я ворочалась с боку на бок и думала о том, что здесь было. Везде было.

Это было по-прежнему больно.

Я так долго не могла заснуть и так много об этом думала, что в конце концов в голове раздался вопль Ленор: «Если бы я знала, что все так будет, лучше бы удушилась!»

— Лучше бы ты и правда удушилась, — добро ответила я.

— Вместе с тобой?

На это мне ответить было нечего, и я продолжила ворочаться. Заснула под утро, подскочила от знакомого уже голоса Эвиль, быстро собралась и выползла к завтраку. Эксперимент по приживаемости Лены на старом месте с треском провалился.

И, кажется, Валентайн это понял.

— Почему я в это не верю? — Он приблизился, чтобы отодвинуть мне стул, а я подумала о том, что лучше бы он в Ленорихе так разбирался. Чем в моих чувствах сейчас.

— Почемутыв это не веришь, я точно не знаю.

— А ты сама веришь?

— Валентайн, я пришла поесть!

— Поесть — это хорошо. — Я мазнула взглядам по букету цветов на столе и отвернулась, а он продолжил: — Мы можем до конца жизни закрывать глаза на то, что произошло, а можем об этом поговорить.

— У тебя появились слова, кроме «мне жаль»?

— Лена, зачем ты так?

Зачемятак?

Я почувствовала, что снова начинаю заводиться, и быстро переключилась на другую тему:

— Мы были очень заняты и так и не поговорили про Соню.

— Ты согласилась с тем, что нужно все исправить.

Чувство было такое, что я начала говорить на драконьем, а Валентайн внезапно его забыл. Или наоборот.

— Да, согласилась. Но это было вчера.

— Что изменилось сегодня?

— Сегодня мне опять больно, — не стала выкручиваться я. — Я помню все, что здесь было. Все до малейшей детали, и я не могу… Прости, но я не могу с этим смириться. Для меня это измена, Валентайн, хоть и с нюансами. Но…

Он так и не вернулся на свое место, и сейчас я почувствовала, как жалобно скрипнул стул, когда его пальцы сжались на спинке.

— Я продам этот дом, — донеслось из-за спины. — Переедем куда захочешь. Хочешь — вообще уедем из Хэвенсграда. Я все для тебя сделаю, Лена. Все, чтобы стереть все эти неприятные воспоминания. Мы можем жить, где ты захочешь. Ходить в Академию порталом каждый день, или ты можешь учиться как учились адепты, напуганные проявлениями темной магии. Просто появляться там раз в неделю и отчитываться.

— Что? — Я не выдержала и обернулась. Он возвышался надо мной с каменными лицом. Черные искры в серебре радужки полосовали ее снова и снова, их становилось все больше и больше. — Ты только согласился на новую должность. Да и помимо прочего, ты архимаг…

— Мне все равно.

Я моргнула.

— Мне не нужны эти должности. Не нужна эта власть. Мне нужна только ты, Лена.

— А мне нужно еще и учиться! Нормально учиться! — воскликнула я. — И, если ты не заметил, у меня здесь друзья и брат.

Мой брат. Макс на самом деле мой брат. Осознание этого согрело сердце уютной радостью. Я обязательно найду время и возможность сказать ему правду. Все будет хорошо.

— К тому же, переезд ничего не изменит. Ты по-прежнему будешь рядом, и главная моя боль — в тебе, Валентайн. Прости.

Стул хрустнул. С такой силой, что я уже готова была подскочить, ожидая, что он развалится, но Валентайн оттолкнулся от него всей поверхностью ладоней. В столовой стало холодно, краски померкли, их словно высасывал невидимый пылесос. Вот только я знала, с чем это связано, и даже потянулась к нему, но Валентайн покачал головой.

— Завтракай одна, — коротко произнес он и вышел, забирая с собой холод и пожирающую цвет тьму.

После такого бодрящего утречка в Академии все проходит даже как-то скучно. Никто меня не цепляет, обострения по «у тебя темная магия» больше не наблюдается, напротив, девчонки шушукаются про Валентайна и обсуждают «темного красавчика-заместителя и архимага». Если бы могла, заткнула бы уши: не научили их родители Cubrire Silencial, что ли? А так приходится слушать. Или пересаживаться. Или вообще пытаться учиться, я же здесь чтобы учиться, так?

Ярд интересуется ходом расследования по Хитару, потому что Макс уже успел поделиться с ним подробностями нашего вчерашнего визита. На что я вздыхаю и выдаю, что не имею права распространяться на этот счет. Пока. Ярд понимающе кивает, а на паре Женевьев опять забирается на самый дальний ряд в уголок. Что там происходит, я категорически не понимаю, но выяснять сейчас просто не тянет. Макс вот наверняка в курсе, уж очень они сдружились.

На самом деле я рада. После разрыва со школьным «другом» из-за меня, Максу явно нужен был друг настоящий, а Ярд умеет им быть. Когда не косячит, как со следилкой для Люциана, разумеется, но кто из нас не косячит? Еще бы брату кто-то мозги вправил по поводу его девушки, потому что эта красотка мне категорически не нравится. Я держусь, помня о том, куда идут с непрошенными советами, да и пока я сама не до конца честна с ним, о чем можно говорить? Может, поэтому меня эта Алина так и бесит.

Бесит, что ради нее Макс каждый день открывает порталы в город, что она его разводит на дорогие украшения, наряды, на постоянные подарки. У нее же на лице написано «Купитокупиэто», не будь у него сейчас наследства, она бы в его сторону даже не взглянула. А так трынькает его деньги, то есть магию Ларо, направо и налево.

У-у-у, стерва!

— Стареешь, Лен, — помолчать, Ленор, разумеется не могла. — Скоро будешь как эта твоя… баба Клава, да? Сидеть и фырчать на безнравственную молодежь.

Воспоминания о бабе Клаве как будто из другой жизни. Да если вспомнить всю мою историю, не так уж она оказалась неправа. Сказала, что я попаду в Ад, и, если так подумать, Академия Драконова — тот еще АД!

— Все, — подводит итог Ленор. — Депрессией накрыло.

— Я тебя сейчас накрою, — мысленно сообщаю я. — Медным тазом.

— Не получится.

А жаль.

— Слушай, а может правда, ну его, этого Валентайна? Будем жить с Люцианом по очереди?

— И тебя не смущает, что он будет жить со мной?!

— Да я не гордая, — отмахивается Ленор в моей голове.

Убиться об стену! Я что, правда с ней говорю об этом?!

— Изыди! — сама не замечаю, что рычу это вслух. А в ответ слышу Драгоновское:

— Нормальное приветствие от тебя.

— Ты что здесь забыл? — разворачиваюсь к нему.

— А здесь занято? — Люциан приподнимает брови. — Если нет, то я просто хочу здесь сидеть.

Опять вставать, опять пересаживаться. Да ну его.

Права Ленор. И старею, и депрессией накрыло. Ну и ладно. Побуду старушкой в депрессии, кто мне может помешать.

Надо отдать должное Люциану, на занятиях он меня не достает. Только после сообщает, что у нас сегодня по плану драконий.

— Я собиралась к Соне после занятий, — пытаюсь отбрыкаться.

— А я к Сезару. Позанимаемся, и пойдем вместе.

После физподготовки, где мы прыгаем, бегаем, забираемся на стены по канатной сетке (честное слово, полицейская академия отдыхает), я, наверное, с полчаса стою в общей душевой, смывая с себя пот, грязь — кувыркнулась на полосе препятствий в грязевую ванну и порадовала Клаву, Аникатию и Ко. Когда, наконец, мои волосы по ощущениям начинают скрипеть, а кожа превращается в сморщенный персик, я все-таки выползаю из-за высокой перегородки и обнаруживаю, что на скамейке нет моих вещей.

Ни сумки. Ни одежды. Ничего.

Стою я в костюме Евы, хлопаю глазами и, помимо первой мысли — что за детский сад — в голову приходит только одна нецензурщина. Потому что полотенца, которое я приготовила, тоже нет. И запасных нет, полки подчистили, все три. Все чистые стопки исчезли, корзина, где должны быть грязные, пустая. Эвиль была в сумке. А я так надеялась на виритт, что просчитать координаты портала на память не смогу. Если попытаюсь открыть — могу выскочить где-нибудь в коридоре, в парке или вообще в магистрериуме.

Адептов, конечно, повеселю. Ну или магистров. А вот мне точно будет невесело!

Чтоб тебя, чтоб тебя, чтоб тебя! Ну что за… зачем я вообще подумала, что день пройдет скучно?!

В кои-то веки даже Ленор на помощь не приходит, она там наверняка в шоке, красная, как вареный рак. Если можно покраснеть ментально, конечно.

Орать на всю душевую: «HELP»! — как-то не хочется, но что делать, если прикрыться нечем? Вот вообще!

Мочалочкой разве что.

А-А-А-А-А-А!

Пока у меня в голове бегает Лена-в-панике, на ходу пытающаяся просчитать, куда можно попытаться открыть портал, как высчитать координаты, чтобы выдернуть из этого «откуда-то» хоть что-то, в душевой скрипит дверь и раздается голос Драгона:

— Ты скоро?

От его голоса все внутри екнуло, и я со скоростью пули запрыгнула обратно за перегородку с бешено колотящимся сердцем. Вот только Драгона мне тут для полного счастья не хватало, ну правда! Что за дурацкая привычка меня караулить? Как будто я сама не дойду до места встречи!

— Ларо? — Судя по голосу, Люциан приближался, и я выкрикнула первое, что пришло в голову:

— Ты в курсе, что тебе нельзя в женскую душевую?

— Когда никого нет, то можно. Ты здесь одна осталась. Все уже ушли.

Ага. Ушли. А перед этим вещи мои «ушли». И полотенца. И вот стою я теперь голая и мокрая, и даже прикрыться нечем. От осознания этого я истерично икнула.

— Люциан, можешь, пожалуйста, оставить меня в покое?

— Не могу, пожалуйста, нет.

Он остановился совсем рядом, и, скосив глаза на пол, я увидела его тень. Солнечный свет втекал в небольшие окошечки душевой, и мне вдруг подумалось, что можно было бы в такое окошечко вылезти. Или застрять в нем. Ага. Голой сракой к Люциану.

От такой картины я поперхнулась и закашлялась, обхватив себя руками и дрожа то ли от холода, то ли от самой ситуации.

— Где твои вещи? — раздалось из-за перегородки. Из его голоса исчезла привычная вальяжная игривость, которая была только что еще. В его предыдущих словах.

— Сперли.

— Что сделали?

— Спрятали, выкинули, не знаю. Полотенца тоже все забрали. И сумку, — на последнем я шмыгнула носом. Точно от холода, больше не от чего.

Сверху что-то бряцнуло, а когда по плечу мазнуло чем-то шершавым, я чуть не подскочила, как напуганная кошка. Только задрав голову увидела, что Люциан перекинул через перегородку пиджак от своей формы.

— Заворачивайся. Потом будем разбираться.

Дважды мне предлагать было не надо, я сдернула пиджак, закуталась в него и, благодаря нашей разнице в росте и ширине его плеч, в нем практически утонула. Плотнее запахнув полы, я опустила взгляд: пиджак доходил до середины бедра и вполне подошел бы как наряд на какую-нибудь тематическую вечеринку в клубе для взрослых. Но, если уж говорить откровенно, выбирать мне просто не приходилось, поэтому я еще раз проверила, что нигде ничего не просматривается, и шагнула вперед. Поклясться могла, что именно здесь под ногами было сухо, но угодила в лужу. Пятка поехала, за ней поехала я, Люциан оказался впереди и успел меня поймать.

Правда, при этом я клюнула носом его прямо в грудь, в вырез расстегнутой рубашки, и едва успела поднять голову, когда услышала:

— Что. Здесь. Происходит?!

В дверях душевой оказались ректор Эстре, магистр… тьфу, Женевьев, хотя она конечно магистр, толпа девушек, среди которых я увидела злорадно ухмыляющуюся Клаву и ту рыженькую первокурсницу с вытаращенными глазами.

Во взгляде Эстре собирались молнии, что по этому поводу думает Женевьев, было непонятно, потому что ее лицо было совершенно непроницаемым и, пока я собиралась с мыслями, за меня ответил Люциан:

— У нас с адепткой Ларо назначены занятия по драконьему языку. Я ждал ее снаружи, но она долго не выходила, и, когда я зашел, выяснилось, что вещи адептки Ларо пропали. Все полотенца тоже. Я одолжил ей свой пиджак, чтобы провести порталом до ее комнаты, и…

— И вернули ей ее вещи и полотенца на место загадочным образом, да? — это уже произнесла Женевьев.

Что?

ЧТО?!

Мы с Люцианом синхронно обернулись к скамейке и полкам и охренели. Потому что вещи были на месте, и моя форма, и сумка. Полотенца тоже лежали аккуратными стопочками, и даже то, что я взяла, висело себе на вешалке как ни в чем не бывало.

— Заклинание невидимости, — процедил Люциан. — Твоего ж Лозантира!

— Адепт Драгон! — прогрохотала Эстре. — Потрудитесь выражаться цензурно в моем учебном заведении. Я ценю вашу головокружительную изобретательность, но вы и адептка Ларо немедленно пройдете ко мне в кабинет. Вы — прямо сейчас. Адептка Ларо после того, как оденется и приведет себя в достойный вид.

— Да что за драхство?! — взорвался Люциан. — Я бы выкинул эти полотенца к драконьей бабушке, и вещи бы спрятал, если бы хотел отмазаться таким образом. Вы что, считаете меня идиотом?

— Нет, я считаю вас ошалевшим от вседозволенности адептом, — холодно припечатала ректор, — который считает, что ему все сойдет с рук только благодаря фамилии. Два взыскания у вас уже есть, за выражения и за то, что я обнаружила вас в женской душевой. Дальнейшее — каким окажется ваше будущее в Академии, и есть ли оно у вас, мы решим у меня в кабинете. Если хотите снизить шансы на продолжение обучения, продолжайте пререкаться. Если нет — жду вас у себя.

Она развернулась и вышла, уводя за собой Женевьев и толпу желающих узнать чем дело кончилось одним емким:

— Все идут по своим делам.

Так емко и оптом всех послать — это круто. Я ее даже зауважала.

— Твоего ж Лозантира! — процедил Люциан. — Невидимость. Какая тварь…

— Лузанская, — вздохнула я, чувствуя себя на удивление спокойно.

Мне, наверное, полагалось бегать по душевой в истерике, но сейчас я чувствовала себя гораздо спокойнее, чем когда обнаружила, что вещей нет.

— Лузанская?

— Ну или кто-то из ее компании. Без разницы.

— Я должен был догадаться про это драхово заклинание!

— Как? У тебя есть хрустальный шар? — поинтересовалась я. — Я вот тоже не догадалась. Даже не подумала в эту сторону.

— Ты — другое дело. — Люциан накинул Cubrire Silencial. — Ты из другого мира. У тебя немагическое мышление.

— Ого, как завернул, — хмыкнула я. — Но оправдание смутное. За все время, что я здесь живу, и благодаря всем передрягам, в которые я попадала, мышление у меня уже должно было сформироваться перемагическое. Поэтому…

Я вздохнула.

— Иди давай. А то у Эстре там дым из ноздрей пойдет.

— Да мне без разницы, — он прислонился к стене. — Я тебя подожду.

— Люциан Драгон, немедленно покиньте женскую душевую! — раздалось ректорское из-за двери. — Не заставляйте меня ждать, мое терпение на исходе.

Мы переглянулись, и я повторила:

— Иди. Ты же не хочешь, чтобы оно у нее изошло. И потом она изошла на говно.

Люциан вскинул брови и усмехнулся:

— Классное выражение. Мне нравится.

Я не выдержала и улыбнулась:

— Только пиджак забери. А я пойду одеваться.

И правда нырнула туда, где только что пряталась. Вернула пиджак тем же способом, что и получила, и потянулась за полотенцем. Дождавшись, пока Люциан выйдет, подсушила волосы магией, оделась. И направилась в кабинет ректора на очередной разбор полетов.

Да, что ни говори, этот день определенно не стоило называть скучным.