Дорогой парадокса

30

Осталось рассказать не так много.

Среди прочих незаконченных дел оставалось спасти себя самого из лап колониальной милиции на планете, которая называлась Голиаф. Я помнил, как кто-то, у кого было мое собственное лицо, стоял надо мной в камере, вкалывая мне какой-то наркотик, который должен был вывести меня из квазигипнотического состояния.

Тут снова представилась возможность бросить палку в колесо Парадокса. Мы могли просто решить этого не делать. Теоретически это могло прервать всю цепь событий, которые развертывались с момента этого спасения… но нет. Я не мог устоять перед возможностью протянуть руку своему двойнику в зеркале. В конце концов, он был в тяжелом положении, и, если я ему помогу, он, глядишь, может то же самое сделать для меня.

Но тут существовали свои проблемы. Я вообще не понимал, как мы могли это сделать без того, чтобы возникли нежеланные парадоксы, причем тихо и эффективно. У нас были для этого средства. Ретикулянский жезл, прибор для контроля психики, который мы отобрали у Уилкса на борту «Лапуты», все еще лежал у меня в бардачке. Ясно было, что кто-то использовал этот жезл или такой же для того, чтобы вырубить все отделение милиции.

Но как нам привести все к общему знаменателю и аккуратно воплотить в жизнь?

Ответ пришел тогда, когда Кларк объявил, что космический корабль починился.

— Теперь он в полном порядке. Я проверил его, и он отлично работает.

Мы обсудили операцию по спасению, и Кларк сразу высказал несколько замечательных идей.

— Ничего не стоит приспособить вспомогательные системы корабля к тому, чтобы они продублировали эффект жезла, — сказал он, — если ты хочешь это осуществить именно так.

— Это будет просто здорово, — ответил я, — есть несколько сложностей. Нам придется быть неподалеку, и мы тоже окажемся под воздействием того же самого излучения. Единственное противоядие, которое я знаю, это доза умеренного транквилизатора, а наша аптечка почти пуста.

— А, это не проблема. Я же сказал, что мы можем продублировать этот эффект так, как ты его описал. Это не означает, что нам придется использовать те же самые средства, хотя они могут и быть подобными. Я просто-напросто настрою луч так, что он не будет резонировать с твоим мозговым излучением. Ты окажешься неподвластным лучу и сможешь выполнять свою миссию, как захочешь.

— Ну, тогда все великолепно, — сказал я, потом прищелкнул пальцами. — Нет, совсем не отлично. Тогда и мой двойник окажется неподвластным этим лучам, а история гласит, что он им поддался.

Кларк пожал своими почти несуществующими плечами.

— Ну, а может, немного пренебречь историей? Вселенная не хватится двух-трех исторических фактов.

— Не знаю, — сказал я, почесывая щетину. У меня подходили к концу и бритвенные лезвия тоже. — Ей-богу, не знаю.

— Кларк, — сказал Сэм, — ты должен настроить эту штуковину к моему котелку в такт, и я пойду и сделаю все, что нужно.

— Нет, Сэм. Это не пойдет. Я тебя в отделении не видел.

— Погоди минутку.

Он на миг пошел в кормовую каюту, потом вернулся обратно. Он что-то сделал с волосами — причесался иначе, что ли, или зачесал на сторону. Мне трудно было сказать, что именно.

Зоя посмотрела на него долгим взглядом, потом повернулась ко мне.

— Можно было бы сказать, что вы близнецы.

Я попытался вызвать в памяти сцену спасения, увидеть таинственное лицо, нависшее надо мной. Как мог я не узнать лицо родного отца? Или же я просто не мог заставить себя в то время поверить в такой факт? Может быть, все объясняется тем, что мои воспоминания были не слишком четкими. В конце концов, это воспоминание всегда останется в гипнотическом тумане. Ну и пусть.

— Как насчет транквилизатора? — спросил я.

— Нам он не понадобится, — ответил Сэм.

— Тогда зачем тебе вообще идти? — спросил я.

— Ну, твой двойник нуждается в чем-нибудь, что бы его встряхнуло, — сказал Кларк, — Не знаю, как насчет этого таинственного прибора, но моя техника потребует определенного химического средства, чтобы облегчить состояние того, кто попал под гипноз. Если, конечно, ты хочешь, чтобы твой двойник ходил, говорил и выполнял то, что ему положено.

Да уж, ему будет положено сделать кучу вещей. У нас оставалась только одна ампула сульфата амфетамина. Этого вполне хватит.

И все же оставался вопрос того, как подобраться поближе к отделению милиции, не вызывая кучу проблем-парадоксов. Кларк предложил, чтобы мы подлетели туда в корабле, и мы согласились. Мне не хотелось снова пользоваться обратным временным маршрутом. Кроме того, я чувствовал, что моя связь с Кульминацией все слабеет.

На пыльной планете без названия Кларк выгрузил корабль и надул его до надлежащих размеров. Я загнал в него тяжеловоз, и мы полетели. Мы потратили много времени, пытаясь дать Кларку самые точные временные данные о событии. С помощью Карты Космострады мы смогли как следует указать место, где находилась планета. Голиаф был частью земного лабиринта, и звезда этой планеты была известна астрономам Земли, хотя только по номеру в каталоге. Но мы в конце концов прибыли.

— Так быстро? — спросил я с удивлением, потому что мы едва успели поставить тяжеловоз в грузовой отсек и запереть его.

— Ну, корабль делает все прыжки — переходы — в нуль времени. Да и Голиаф не так далеко, и я сделал все это за один чистый прыжок. — Кларк гордо глядел на нас.

Я смотрел на грязно-бурого цвета планету, которая вращалась под нами. Планета казалась жестокой, неукротимой. Огромное чудище.

— Ну, теперь предстоит искать город, — сказал Кларк, а его туповатые пластиковые пальцы бегали по пульту управления. — А, вот он. Как он называется?

— Максвеллвилль.

— Настоящий очаг культуры, а? Ладно, поехали.

Навстречу нам рванулась планета, потом превратилась в огромную выжженную пустыню, небо над которой горело голубовато-белесым огнем.

Нам было не совсем понятно, в какое время дня нам надо прибыть. Насколько я помнил, допрашивали меня ранним утром, потом я попытался бежать, меня снова бросили в тюрьму где-то на рассвете. Я провел там около двух часов, потом вырубился и, как мне показалось, был без сознания только несколько минут. Кажется, мы попалив точку. Солнце Голиафа еще стояло совсем низко над горизонтом, и мы не опоздали. Кларк завис над городом. Несколько минут мы искали на переплетении улиц отделение милиции. Город кипел ранним утром, жизнь била ключом, движение машин уже начиналось. Все приходилось делать средь бела дня, на глазах многочисленных свидетелей.

— Корабль могут увидеть? — спросил я.

— Только если ты уж очень будешь стараться смотреть, — сказал Кларк. — Не беспокойся. Сэм, однако, произведет фурор, если я его буду спускать с небес, как ангела.

— А ты можешь растянуть действие лучей на несколько кварталов?

— Ты хочешь сделать так, чтобы под действие прибора попали и другие люди?

— Да, чем меньше свидетелей, тем лучше.

— Ну, конечно, могу. Как хочешь, так и сделаем. Но все будут удивляться, что же такое случилось.

— Да пусть себе удивляются. Я просто не хочу, чтобы они хоть что-нибудь видели.

— Отлично, дружочек.

Я готов был нарисовать по памяти карту милицейского участка, но Кларк волшебным образом вытащил из своего пульта управления кусочек тонкой бумаги с профессионально сделанным планом.

— Приборы этого корабля сделаны так, что от них и в милиции не укроешься, — сказал Кларк.

Сэм ознакомился с расположением комнат на этажах. Потом он сложил план и сунул в карман брюк.

— Ладно, я готов. Нужно мазать лицо жженой пробкой, делать татуировки? Еще что-нибудь?

— Погоди минутку, — сказал я. — Кларк, разве импульсы мозга человека с годами не меняются?

— Немного. А что?

— И ты сможешь настроить эту штуковину так, чтобы освободить от ее действия меня, а не моего двойника?

Кларк нахмурился.

— Ты думаешь, это так сложно? Хорошо, я подумаю.

Сэм с сомнением смотрел на меня.

— Я пойду в полицию один, — твердым тоном произнес я.

— Какой в этом смысл?

— Внутренний голос подсказывает мне, что я поступаю правильно. Там Дарла.

— Ладно. Полагаю, ты отвечаешь за свои поступки.

— Абсолютно. — На самом деле я уже ли черта не понимал, что делаю.

Кларк сообщил, что он все сделал, как я хотел. Итак, мы были готовы. Сэм и я перешли в грузовой отсек и теперь стояли перед стянутой горловиной корабля. Я вытащил коммуникатор и поднес его к губам:

— В любое время, Кларк.

Горловина начала медленно растягиваться. Под нами расстилался город — залитый ярким утренним солнцем и озабоченный неотложными ранними делами. Запах свежемолотого кофе достиг моих ноздрей с дуновением прохладного бриза. Мы находились примерно в сотне метров над полицейским участком.

— Мы должны прыгнуть, не так ли? — уточнил я.

Мы прыгнули. Путешествие оказалось быстрым, и мое сердце приблизилось к самому горлу — словно я его проглотил. Но приземлились мы мягко, ударившись только лишь коленями. Я огляделся. Мы были на стоянке, расположенной на площадке за полицейским участком. Трое прохожих в нелепых позах лежали на ближайшей к нам пешеходной дорожке. Двое крепких констеблей развалились в своей патрульной машине неподалеку, их пушки целились в никуда. В воротах замер еще один автомобиль — он как раз въезжал на стоянку. Мы рванули через гараж.

— Что ты собираешься делать? — спросил меня Сэм, как только мы оказались внутри участка. Я огляделся. Кругом в неудобных позах за столами, на полу, на стульях застыли в коллапсе тела в голубой униформе.

— Ступай и делай, о чем договаривались, Сэм. Встретимся здесь через пять минут.

Я шел по белым стерильным коридорам, зная, куда мне надо идти, и поэтому не мешкал. Мне уже показывали это в кино.

Дарлу я обнаружил, где и рассчитывал, — в кабинете Петровски. Но что-то было не так, я заметил несколько отличий. Девушка сидела за столом, ее голова лежала на согнутом локте левой руки, а правую она протянула, чтобы что-то взять из левой руки Петровски. Это был ключ от Сэма.

Детали, детали. Сейчас я знал, зачем я здесь. Я забрал у Петровски черно-оранжевую коробочку и сунул ее в карман Дарлы. Затем осторожно поднял голову моей красавицы и теперь держал в ладонях.

— Ну, здравствуй, дорогая! — Я поцеловал ее румяную щеку. Глаза Дарлы открылись, но взгляд не был сфокусирован. Я заглянул в них, но они смотрели как бы сквозь меня. На какой-то краткий миг в них промелькнула тень узнавания. Ее губы едва шевельнулись, и моих ушей достиг тихий стон.

Я еще немного посмотрел на нее и поцеловал снова. Затем опустил ее голову на столешницу и попытался воссоздать прежнюю позу, но ее тело стало вялым и не держалось на стуле. Я взглянул на часы. Мне уже давно следовало бежать отсюда, поэтому я положил Дарлу на пол перед столом, лицом вниз, голову аккуратно пристроил на согнутой правой руке.

— Еще увидимся, дорогая, — сказал я и покинул кабинет Петровски.

Сэм уже ждал меня.

— Скорей!

Мы покинули полицейский участок. Почти на том месте, где мы приземлились, стояли два существа, в которых я узнал рикксианцев: их внешность как нельзя лучше соответствовала речи — сочетанию свиста, чириканья и щелканья. Один из них держал странного вида оружие.

— Приветствуем вас, братья по дороге, — по-птичьи пронзительно поздоровался безоружный через переговорное устройство.

Сэм также прощебетал ответную фразу, потом сказал мне:

— Наверное, Кларк не может подействовать на негуманоидов.

Рикксианин поднял взгляд на небо, его два грустных круглых глаза что-то искали, наконец взгляд сосредоточился — чужак разглядел корабль. Я тоже поднял глаза к небу, но ничего не заметил, кроме легкого дрожания воздуха.

— Изумительная технология, — сказал рикксианин. Его жирное страусоподобное тело дрогнуло, словно издало вздох. — Очень изумительная. Мы озадачены и раздосадованы.

— Это очень трудно объяснить, — кивнул Сэм и свистнул пару-другую фраз — так, любимый мотив.

Второе птицеподобное существо вступило в разговор, отвечая моему отцу:

— Я из ее гнезда, но не из ее выводка.

— Пожалуйста, передай мои самые теплые пожелания (щелк, свист, чирик). Сообщи ей также, что солома моего гнезда всегда свежа и ждет ее визита, и я надеюсь, что выводок будет здоровым и процветающим. Это я говорю, Сэм Макгроу.

Судя по всему, речь отца чертовски потрясла их.

— Итак, это правда, — продолжил первый, — много странных историй рассказывают о тебе и твоем потомстве. Это правда, что у вас есть карта Космострады?

Я решил вставить свое слово:

— Это правда. Но послушайте — вы никогда не получите ее. Никому во всей Вселенной она не достанется. Карта моя и будет находиться у меня.

— Хелло, — раздался голос Кларка из коммуникатора, который я держал в руке, — хело-о-у.

— Да, Кларк.

— Не хочешь приготовить мне жареных цыплят из этих?..

Я бросил оценивающий взгляд на жалкие птичьи создания. Их лица были спрятаны за дыхательными масками. Один из них держал оружие в крылоподобной руке.

— Нет, — ответил я.

— Ах, ты, мой цветочек.

Невидимая сила подхватила нас. Сэм заметил:

— Я всегда хотел быть верующим, и да простит меня Бог — если мы благополучно поднимемся, я просто обязан прийти в церковь.

Мы опять двигались против ветра времени, и смещение составило примерно восемь месяцев. Корабль Кларка летел по направлению к дальней планете на краю земного лабиринта. Здесь жили люди, которых я знал и которым мог доверять.

Кларк приземлился в пустынном месте, и я выкатил тяжеловоз из корабля.

— Пора прощаться, — сказал Кларк. — Что ж, по крайней мере, не могу отрицать — было интересно.

— Да, — кивнул я, — спасибо за все, старина.

— Старина? Ты же знаешь, у меня нет пола. Говорят, по этой причине я чертовски много потерял и мне многое недоступно… Тем не менее. — Он положил мне на плечо свою неправдоподобно маленькую руку. — Прошу прощения, но послушай, у тебя такое горе, такая утрата. Я не сумел как следует помочь тебе. — Он погрузился в размышления.

— Вот. — Я протянул ему коммуникатор.

— Нет-нет, возьми это в качестве сувенира. Кроме того, вдруг ты захочешь мне позвонить?

Я пожал плечами и сунул прибор себе в карман.

Мы наблюдали за тем, как корабль взлетел и превратился в темно-оливковое пятнышко на небе. Потом и оно исчезло. Сэм стукнул меня по плечу.

— Пошли, навестим Джила Томассо. Я надеюсь, его сердце выдержит.

Сердце Джила было очень здоровым, по крайней мере, он никогда не жаловался… но упал в обморок, увидев Сэма.

Нельзя сказать, что следующие несколько месяцев были до отказа наполнены делами. Оставалось ждать, когда Парадокс сработает сам по себе. В это же время мой двойник вернулся на Вишну и сейчас был на нашей ферме. 4 апреля ему следовало отправиться с грузом из Бернарда-3 на Ураниборг — везти оборудование для Чандрасекарской Обсерватории глубокого космоса. Черт возьми, он никогда не избавится от этого оборудования!

На самом деле это было неправильно. Нам следовало бы освободить его от груза перед тем, как мой двойник исчезнет в портале на Семи солнцах.

Я обязан был сделать это как можно скорее, хотя сам до сих пор не избавился от кубика. (Интересно, кому он теперь нужен? Разумеется, это зависит от того, что понимать под теперь.)

Дарла говорила, что я отдал куб члену Колониального Собрания — женщине по имени Марсия Миллер. По ее словам, я просто зашел в офис этой дамы и положил куб перед ней на стол.

Изменив внешность, замаскировавшись по мере сил, я позаимствовал у Джила машину и прямиком по Космостраде отправился в столицу Энштейн.

Здание Ассамблеи оказалось большим, в неоклассическом стиле и наверняка стоило кучу денег, словом, ничем не отличалось от любого другого правительственного сарая на любой планете Вселенной. Я шагал по ковру длинного коридора со светлыми мраморными стенами, внимательно изучая таблички с фамилиями на дверях. Большинство имен были восточноевропейскими, несколько восточных, два или три англосаксонских.

«Почтенная Марсия Б.Миллер, член Ассамблеи», — прочитал я громко, затем открыл тяжелую дверь из светлого дерева и натолкнулся на недоуменный взгляд молоденькой секретарши. Улыбнувшись, я спокойно прошел мимо ее стола. Она вскочила:

— Kamrada? Сэр? Вам назначено?

— Солнышко, мне назначено вот уже десять миллиардов лет.

— Сэр, вы не имеете права…

Я распахнул внутреннюю дверь, что вела непосредственно в кабинет «Почтенной» прежде, чем девушка выбежала из-за своего огромного, уставленного всевозможной оргтехникой стола. Оставалось только в душе посмеяться над тем, как работает здесь охрана.

Раздраженная Марсия Миллер оторвала взгляд от экрана монитора.

— Какого дьявола? Кто вы?

— Имя Дарла Вэнс Петровски что-нибудь вам говорит?

Ее напряженное лицо постепенно смягчилось.

— Марсия, извините! — вопила секретарша. — Я вызвала охрану!

— Отмените вызов!

— Но…

Марсия поднялась из-за стола, все еще смотря на меня.

— Хорошо, Барб. Повторяю — отмените вызов.

Явно заинтригованная, девушка отступила, закрывая за собой дверь. Миллер опустилась в кресло.

— Конечно, я знаю Дарлу Вэнс Петровски. Почему мне не должно быть известно имя супруги высокопоставленного офицера полиции?

— Ту, которую обвинили в подрывной деятельности, скрывающуюся от правосудия?

— Ко мне это не имеет…

— Послушайте, — быстро заговорил я. — Постараюсь быть кратким. Вы, наверное, решите, что я — чудак, сумасшедший. Я — Джейк Макгроу, и я видел и испытал столько, о чем большинство людей только мечтают. Я доехал до конца Космострады и встретил Строителей дороги. Они дали мне карту. Вот. — Я вытянул руку, держа куб на ладони. Это — ключ ко всей Космостраде. Марсия, вам предстоит узнать множество историй, познакомиться с огромным количеством слухов, и они правдивы. Мое имя можно услышать во всех барах и мотелях — говорят, что я видел начало Вселенной, тот самый взрыв, и это истина. Видите, я даже немного загорел, наблюдая столь великолепное зрелище. Люди и чужаки будут говорить обо мне, и все настолько, черт побери, правдиво, что это может свести с ума. Госпожа Миллер, я хочу дать вам эту карту и вовсе не ищу вашего покровительства, вашей поддержки. Дарла-Дарья — ключ ко всему. Подробнее я не могу объяснить. Но вы должны сделать все, чтобы защитить ее, это в вашей власти.

Она явно начала терять терпение и уже открыла рот, но я жестом остановил ее.

— Мне известно все о диссидентской сети, и я знаю все о вашей причастности к этому. Не волнуйтесь, говорят, что этот офис не прослушивается. Но если это не так, тогда… Я — чудак, больной человек, сумасшедший, правильно? Поэтому забудьте. Вот. — Я положил куб на ее стол. — С днем рождения, солнышко.

Повернувшись на каблуках, я вышел из кабинета, стремительно проследовав мимо Барб.

Охранник у главного входа улыбнулся мне на прощание.

Мы замечательно провели несколько месяцев. Джил Томассо был гостеприимным хозяином, затем мы отправились навестить Реда Шонесси. Сэм и я наконец починили трейлер, Джон вылечил все свои болячки, а Зоя влюбилась в Сэма. Думаю, это было неизбежно: я помнил, как они понравились друг другу еще тридцать лет назад.

Но, в конечном счете, все шло к тому, чтобы сделать еще одну вещь, которой я и боялся, и страстно желал. И в один прекрасный день я сел в кабину тяжеловоза. Сэм вышел проводить меня.

— Ты знаешь, где? — спросил он. — Точно?

— Нет, но есть только несколько мест на Космостраде, где толпятся любители путешествовать автостопом.

— Это так. Хорошо, удачи!

— Сэм, ты желаешь того, чего на самом деле не существует.

Я нашел ее на планете под названием Монтелеоне. Она стояла перед магазином «Остановись и Купи» на Колониальном шоссе, выглядя так в своем костюме из серебристого всеклайма, что любой хотел бы посадить ее рядом с собой в машину — а может, и не только в машину… Красивая, молодая, никакой беременности — и я был ей совершенно незнаком.

Толкнув дверь кабины, я произнес:

— Вы производите впечатление человека, которому куда-то надо ехать.

Два дня назад я обнаружил за собой тень — «хвост», синий автомобиль, управляемый темноволосым молодым человеком, — наверное, один из диссидентских приятелей Дарлы. Диссидентам следовало посочувствовать: наверняка они получали противоречащие друг другу сообщения, из которых явствовало, что я одновременно находился в двух местах. Они, разумеется, присматривали и за моим двойником, но я сделал так, чтобы за мной следить было легче. Так что я катался мимо этого магазина несколько раз в течение нескольких дней.

— Нет, действительно, — сказала Дарла, поднимая свой рюкзак. — Вы следуете туда, куда мне надо?

— А куда надо?

— На другую сторону земного лабиринта. Здесь, там… Всюду. — Она улыбалась, и мое сердце таяло.

— Конечно. Прыгай сюда.

И не было ничего странного — именно это я был должен делать. Должен встретить Дарлу, поскольку мы никогда не были знакомы. И она должна была влюбиться в меня, потому что все это уже был о давным-давно… Почему я ничего не помнил? Наверное, потому что меня не было поблизости в это время.

Мы ездили по Гидранскому лабиринту, отнюдь не бесцельно, только неторопливо. Потом задержались на одной из планет, ночуя под открытым небом.

Дарла общалась с «Сэмом». Мой отец настроил бортовой компьютер и дал этому голос, который очень напоминал прежний компьютерный голос Сэма (который, кстати, никогда не походил на голос моего отца). Подделка оказалась довольно удачной — это пугало меня. Но компьютер сохранял спокойствие.

Была одна планета… Зеленая, напоминавшая Землю (но действительное сходство невозможно, я не раз в этом убеждался), где небо было вычищено до скрипа, так что солнечный свет скользил прямо вниз, прямо в лес квазидубов и псевдокленов. Трава, и деревья, и Дарла, и я, и наша любовь в свете далекой звезды — все продолжалось пять миллиардов лет, и будет длиться еще столько же… Замечательное, кстати, место для пикника!

И были дешевые мотели (я был почти без гроша), с обычным набором развлечений и скрипучими кроватями, которые пахли плесенью и еле уловимо мочой. И, разумеется, с плохой водой, сломанным холодильником и роботом-клерком, на которого пока не посмотришь вытаращенными глазами, он не вручит тебе ключ. Если бы у меня хватило никеля для каждого из них, я не выходил бы из номера вообще (а еще лучше — вернуться в 1964-й и тратить деньги там).

И все-таки это не мешало нам заниматься любовью — хотя большую часть времени мы проводили в тяжеловозе, то есть, соответственно, в дороге.

Неумолимо приближалось наше расставание. Дарла ничего не говорила об этом, но я знал. Ее миссия состояла не в том, чтобы влюбиться в меня, но собрать информацию, узнать как можно больше. О карте Космострады? О кубе? По крайней мере, дважды я слышал, как она рылась в кормовой каюте, поскольку притворился в тот момент спящим. Дарла задавала «Сэму» наводящие вопросы — когда я находился на расстоянии выстрела. Она очень старалась, но не получила ничего. Итак, первая попытка закончилась неудачей. Но Дарла предприняла бы вторую, о которой я знал. Однако следующий раз «меня» здесь попросту не было бы.

«Последний шанс, Джейк», — шепнул мне чей-то голос (дьявольский, по утверждению Шона.) Последний шанс, чтобы проколоть и уничтожить пузырь. Сообщи ей, даже если она не поверит. Направив тяжеловоз в ближайший портал, утопи педаль в пол. Герой и героиня, ваш выход!

Но я не мог. Потому что где-то там, а не здесь, был парень в кабине «шевроле». Этот почти мальчик потерялся, и необходимо, чтобы он добрался домой. И где-то в Открытых мирах была девочка-сирота, которая работала за гроши на странном пароме и влюбилась в того парня, владельца «шевроле». Поскольку Сэм сейчас находился в постели с красивой женщиной, которая любила его, и мой отец был самим собой… Можно просто кашлянуть, и на платке останется кровавое пятно, но крови будет гораздо меньше, когда вы умрете… И непонятно, где находились пять богов, которые на самом деле привыкли быть людьми. Что они должны были сказать о расстройстве планов? В моих руках находилось все, и молнии с Олимпа я мог швырять и без их разрешения…

Но главным образом я не делал этого, потому что имел веру. Откуда она была у меня — сам не знаю. Вера во… что? Вселенная имеет цель, несмотря на то, что все говорит против этого, и цель — благо. Было более чем абсурдно думать так.

Я не знал точно, когда она уедет. Так что я не мог задерживаться, возможно, в последнем поцелуе, последнем объятии, даже не догадывался, когда это произойдет. Однажды утром я проснулся, и Дарлы не было рядом со мной. Ее рюкзак тоже исчез. Компьютер без конца повторял: «Ну-ну, сын», потому что я безутешно рыдал.

Наконец мы могли отправляться домой. Хотя не все еще удалось расставить по местам. Джил Томассо и его партнер Су Чинн-Ченг в ресторане «Сынок» на Эпсилон-Эридане-1, поединок моего двойника с Кори Уилксом (Кори, ты никогда не умрешь!)… Пусть Ред Шеннесси позаботится об этом.

Прежде чем вернуться на Вишну, мы доставили наш груз в Обсерваторию — только днем позже.

Оставалась также еще одна проблема — Джон. Он был в прекрасной физической форме, но эмоционально все глубже уходил под воду. Чувство вины — хороший балласт, а у него имелось не меньше тонны этого добра. Даже признание не принесло ему облегчения.

— Ты знал, что я был информатором Властей. — Он сказал это мне в кухне Реда прежде, чем мы уехали.

— В самом деле? — удивился я.

— Да. Конечно. Тебе это было известно — о том, что я регулярно сообщал о действиях телеологистов.

— Но я действительно не знал этого.

— Я послал сообщение полковнику Петровски на Голиафе, и ночью наш лагерь атаковали. Я был должен. У меня никогда не было выбора. Это — мой брат. Вы знали, что он находился в тюрьме за свои политические убеждения?

Я сказал ему, что не знал этого.

— Разве ты никогда не задавался вопросом, почему полиция позволила нам уйти той ночью?

— Разумеется, я задавался подобным вопросом.

Джон молча изучал поверхность стола в течение целой минуты.

— Я — обманщик, Джейк.

— Поскольку поддался страху?

— Поскольку… — Его лицо представляло собой маску боли. — Поскольку я…

— Успокойся, Джон. Разве ты давал обещание быть светочем Вселенной?

— После того, как жизнь прошла в поиске правды, попытке найти некоторые ответы…

— Забудь.

— И теперь что? Полиция хочет получать от меня сообщения! И я должен сообщить им, что у тебя есть карта!

Я захохотал, так что едва не подавился бутербродом, который ел. Джон неожиданно поддержал мой смех, затем снова погрузился в депрессию.

— Тебе следует убить меня, — сказал он.

Я покачал головой.

— Джон, брось. Иди домой, посылай свое сообщение — о том, что ваша группа исчезла в портале на Семи Солнцах. Это — правда. Или сообщи властям, что у меня есть карта. Теперь это действительно не имеет значения, Джон. И никогда не имело значения.

Судя по всему, моя речь прозвучала неубедительно. Он медленно поднялся и ушел в отведенную ему комнату.

На следующий день он ушел. Его одежда, его туалетные принадлежности остались нетронутыми. Мы больше никогда не встречались.

Дом.

Ферма была в прекрасном состоянии — словно мы только что покинули ее и сейчас же вернулись.

Сэму пришлось маскироваться, чтобы не испугать соседей. А что касается слухов о нас — они были многочисленными, хотя находились на пике своей популярности. Еще немного, и они утихнут. По крайней мере, мы на это надеялись.

— Пора отделаться от этой грязи, — сказал Сэм. — Время собираться и ехать.

— Ты прав, Сэм, — кивнул я и на следующий день вызвал агента по недвижимости.

И вдруг мне доставили самое странное, наиболее удивительное письмо за всю мою жизнь. Пакет был подписан именем некоего Эрнеста П.Бласса — Dolan, Musico, Shwartz, и Blass:

Внутри пакета из манильской бумаги оказался пожелтевший конверт с моим именем и адресом. Я поспешно разорвал его и увидел письмо, написанное от руки. Его послал Карл Чейпин 6 ноября 2005-го.

И затем опять почерк Карла:

Здравствуй и прощай, Карл. Здравствуй и прощай.

Дом.

Мы продали ферму очень удачно, получив хорошие деньги, тридцать лет поливая потом эту землю. Наступил день отъезда; Сэм и Зоя были в тяжеловозе, проверяя наш маршрут (мы собирались посетить несколько хороших мест), и я находился в доме, проверяя, все ли вещи мы взяли с собой. Вдруг до меня донесся голос Кларка — из буфета, где хранились столовые приборы. Выдвинув ящик, я увидел продолговатый предмет оливкового цвета. Коммуникатор! Надо же, совсем забыл о нем.

— Джейк? Наконец-то, Джейк. Это Кларк! Ты узнал меня?

— Кларк! — завопил я. — Что, черт возьми? Где ты? Как ты?

— О, замечательно! — ответил Кларк — Но рядом со мной человек, который хочет видеть тебя, Джейк. Я завис приблизительно в полукилометре. Вон там — ваш дом? Нечто навязчиво-желтое?

— Спускайся сейчас же! — заорал я и поспешил из дома; корабль как раз приземлялся.

— Дарла!

— Джейк! Джейк, любимый!

И снова она была в моих объятиях — теплая, живая! И не беременная больше…

— Ты этого хотел, — заявил Кларк, вручая мне младенца. Сын!

Я не мог говорить, зато Сэм вставил свое слово:

— Ну, просто твой портрет!

— Это было примерно так, — начал Кларк, — я возвращался назад на Микрокосмос и вдруг сказал себе: «Ты большой идиот, это же машина времени…» Я вернулся немного раньше, оказавшись в том хаосе. Дарла была в плохой форме, и я чуть не потерял ее, когда проходил сквозь цилиндры. Вы даже представить себе не можете, каково пролетать близко от них. Я едва не лишился корабля. Прайм точно описался бы! Итак, я схватил Дарлу и поспешил на завод, где ее привели в порядок… — Кларк пополз обратно в корабль. — У меня нет никаких сил.

Дорожное полотно пересекало равнину, устремившись к порталу. Цилиндры выросли на фоне желтого неба — неумолимые, как ангелы в Судный день, а за ними — бесконечность.

— Что у нас со скоростью, Сэм?

— Не спрашивай меня, я пеленаю младенца.

— Дарла?

— Погрей эту бутылочку, Джейк, ровно одну минуту.

— Эй, люди, я же не могу одновременно заниматься этим и еще вести машину и следить за показаниями приборов. Зоя?

— Тридцать метров в секунду и постоянно растет.

— Хорошо… Дарла, ты что, не можешь успокоить ребенка?

— Он весь в отца.

— И в дедушку, — добавила Зоя.

— Сын, нам не следовало брать с собой женщин.

— Ты прав, Сэм. Я всегда говорил… Входные маркеры! Всем пристегнуться. Немедленно!

Все в порядке. Маркеры остались позади. Нас ждет самое долгое и самое прекрасное путешествие. Я оглянулся — все сидели, как следует пристегнувшись, включая маленького Самуэля Джекоба, в его специальном маленьком кресле.

Мы проскочили через портал, и ворота в бесконечность широко распахнулись…