8

Султан разрыва взметнулся в лесу за рекой, маленькая на таком расстоянии ель величественно завалилась. Потом донесся воздушный удар.

— Достали, — сказал комвзвода-три. — Садят и садят. Однозначно пристреливаются. Только нафига? У нас же внизу ничего нет. Дебилы южные… Ты бы слезла в окоп, а? Не нервируй ребят. С той стороны наверняка корректировщик на дереве сидит. Увидит тебя на бруствере — что будет?

— Тепло, — сказала она тихо и не шевельнулась. — Солнце. Щедрое южное солнце…

Парень крякнул, вытянул руки и без напряжения снял ее вниз. Она не сопротивлялась — ну, хочет подчиненный под благовидным предлогом полапать командиршу, да и ради бога, если деликатно и без наглости.

— Солнце здесь жаркое, — задумчиво сказал штурмовик. — А ветер с ледников ледяной. И здесь всё так, глаза б не видели… И люди такие же. Танкодром бы устроить и забыть. А Давиду нравилось. Он и сам такой… был.

Она слабо кивнула. Давид. Она знала, что за уход Давида «Спартак» с нее спросит. Сама создавала систему контроля командиров, и вот она в действии, думай теперь, как отвечать, чтоб не засветить заброску сотрудника стратегической разведки. Давид ушел навсегда, но, чтоб его там не застрелили, здесь предстояло помалкивать.

— Мы верили ему, как себе, — жестко сказал Саша Орел. — А он предал. Давид — предал. Застрелил офицера и перешел к туркам. А ведь он был заместителем майора Каллистратова. Как и ты. И теперь у «Спартака» вопрос, Зита: можем ли мы доверять тебе? А то что-то от близости гор кое у кого проснулся зов крови, песенки на грузинском запели! Ты ведь грачка, ничем от местных не отличаешься. Сейчас это сильно заметно.

— Давид застрелил майора по моему приказу.

Парень смешался. Посмотрел остро, обдумал новую информацию.

— И ушел — по твоему приказу? — еле слышно уточнил он.

— Не по моему.

Штурмовик крепко задумался.

— Ну и что мне говорить ребятам? — спросил он.

Она кивнула сама себе. Саша Орел понял ее правильно. Ей не обойтись без помощников, и он имеет право знать часть правды. Или догадываться о ней. Она вздохнула и поднялась на ноги.

— Выездная коллегия военного трибунала приняла нашу сторону, — сухо сообщила она. — С учетом предоставленных видеоматериалов. «Спартак» на этот раз отбился, живем дальше. По Давиду поставишь вопрос на вечернем совете командиров. Обсудим и закроем тему приказом по отряду. Если кто-то сумеет реально Давида в чем-то обвинить — с удовольствием посмотрю на необыкновенного умника. Дальше: принимай должность заместителя командира роты. Начиная с этого момента. Взвод передашь заместителю. Разведка выберет командира самостоятельно, думаю, кроме Дробота, больше некого. Он не соответствует, но остальные не соответствуют еще больше. Могла бы Светка, но она в госпитале, а Катя Короткевич на хозяйстве роты. Так, вот еще что: Давид прикрывал меня от ваших петушиных ухаживаний и боев за лучшую самку. Теперь это твоя обязанность.

— Х-хе! — высказался парень. — Ну у вас в штабе и… Давид вообще-то в твоей землянке жил! Мы вообще думали, вы с ним муж и жена!

— Давити — мой телохранитель, друг, учитель, брат,… — тоскливо сказала она. — Знал бы ты, как мне его не хватает! Постарайся быть его достойным, очень прошу!

Новый разрыв поднял землю рядом с дорогой.

— Разведка мышей не ловит! — буркнул парень. — Полдня корректировщика не могут обнаружить… Слушай, мне что, с тобой в одной землянке жить?! Как Давид?

— А будет лучше, если ребята из-за меня начнут драться? — рассердилась она. — Чистоплюй хренов!

— Я не Давид, — пробормотал штурмовик и отвел взгляд от ее груди. — Могу не удержаться.

Ударил еще один разрыв.

— Видишь? — кивнула она. — Вот по сравнению с этим твои проблемы — такая мелочь!

— Понял, не дурак! — торопливо согласился штурмовик.

— Теперь слушай, как заместитель, информацию не для всех: полк отводят на расформирование, это одно из решений выездной коллегии. Там при расследовании много чего открылось, вплоть до сговора с противником. Нас заменят профессионалы, 17-я сибирская ДШБ. И встанут они в том числе здесь, чтоб держать ворота. А теперь оцени, как заблаговременно турки пристреливаются по точкам, где есть возможность разместить технику. Оценил? Полк течет, как дуршлаг, Саша, а нам исправлять. Эту чертову батарею надо вынести, иначе десантуру раскатают, они даже сообразить ничего не успеют. Подготовь до вечера рейдовую группу. Собери в нее всех снайперов-реактивщиков. Всех, имеющих мастерскую квалификацию, включая меня.

— Ты — командир, тебе нельзя…

— Я лучший снайпер после Давида, — напомнила она. — Я иду, Саша, и не от дури или хорошей жизни. Дробот не потянет рейд, и никто не потянет. Вам бы еще годика два на повзрослеть… Выходим с рассветом. Примерное расположение батареи у нас есть, пойдем через горы.

— Днем засекут, — уверенно сказал штурмовик. — Горы — одно название, везде скот пасут, ходят и ездят. Здесь жителей до черта, все глазастые и нас не любят.

— А за что нас любить? — усмехнулась она. — Мы, Саша, здесь за последние триста лет столько налажали. Прийти-то пришли, а порядок навести не сумели… Ночью мы через горы не пройдем. Они хоть и одно название, но — горы, а местности мы пока что не знаем… Пойдем днем, других вариантов у нас нет. Пустим впереди разведчика с рацией.

— Смертника, что ли? — недоверчиво уточнил штурмовик. — Там, кроме местных, и посты, и патрули наверняка, и беспилотники летают. Причем «Грифоны», мы парочку издалека наблюдали. Он рацию включит, а ему на сигнал бомбочку уронят.

— Брюханов пойдет.

Новый заместитель командира роты помялся, подбирая подходящие слова.

— Зита, ты, конечно, командир, но ребята стали замечать между тобой и Брюханом… странности. Как что опасное — так почему-то Брюханов. А я ведь его хорошо знаю. Можно сказать, дружки. Он спартаковец, Зита. Настоящий. Даже если он чем-то тебе не нравится, такая мстительность… недостойна командира. Если он — настоящий командир. Извини, конечно, если что не так сказал.

Она усмехнулась. Работают системы сдержек командного состава, надежно работают.

— Я жила в Доме коммунальщиков, Саша. Там… простые ребята. Во втором классе они меня потащили в подвал. Вдесятером. Отбили ноги до синевы, разбили голову, пальцы… еле вырвалась. Они… пообещали продолжить. С грачкой, Саша, можно делать что угодно, никто не заступится. А за меня заступились. Одного сломали спецназовцы. Двоих убил брат. Еще одному я разбила голову…

— Зита, это все не очень красиво, но… — поморщился парень.

— … один от страха повесился сам. Двое уехали в Магадан по рабочему призыву и там случайно попали под промышленное напряжение, сгорели. Оба сразу. Еще двоих застрелил после нашего призыва мой ангел-хранитель. И остался Брюханов.

— Брюхан — настоящий спартаковец, — тихо сказал штурмовик. — Я знаю. В детстве мы все делаем отвратительные вещи, за которые потом стыдно. И не в детстве тоже. Тогда и меня отправляй смертником, чего уж. Я вот недавно одной нашей руки закрутил и… и ничего, помалкивает. И живем дальше. Улыбаемся друг другу.

Зита усмехнулась. Эта история была ей известна совсем с другой стороны. Как Катя Короткевич отгоняла конкуренток от красивого парня, а потом крутилась перед ним на речке и соблазняла — об этом песню стоило сложить. На пять голосов. А Саша Орел об этом, похоже, не догадывался, как и о существовании в «Спартаке» службы собственной безопасности, которая такие случаи обязана была отслеживать и принимать соответствующие меры.

— Значит, Брюханов, — сказала она. — Брюханов и справедливость. Он пришел в «Спартак» — где я тогда была? Ответственным секретарем в штабе, а это в том числе кадровая служба. Но прошел по требованиям, и его приняли. Получил допуски на все специальные курсы, соревнования, стрельбы и летние сборы — а мог бы не получить, верно? Сдал квалификационные нормативы — и их подтвердили, а это, помимо прочего, повышение социального статуса, то есть зарплата, льготы, форма… В чем я несправедлива, Саша? Хоть один факт?

— Самые опасные задания…

— Самые опасные задания, — неприятно усмехнулась она. — Это, Сашенька, сфера моей и только моей ответственности как командира отряда. Но Брюханов вызвался сам. Подошел и сделал такое предложение. Я согласилась. Еще вопросы?

— Зачем? — пробормотал штурмовик. — Мало ли что было в детстве? Это же давно прошло…

— У меня два месяца ноги были синие, — тихо сказала она. — Пинал он. Если б запинал в подвал — там бы я и осталась. Я запомнила. Хорошо запомнила. Он тоже. Горбатого могила исправит. Повзрослеешь — поймешь. Готовь ребят к рейду, заместитель.

Саша Орел неловко крутнул головой, с чего-то отдал честь и ушел в лагерь. Она расстроенно посмотрела вслед. Не Давид. Ну, зато всякие левые мысли и желания из парня надолго выбило. Как бы в землянку к себе силой не пришлось затаскивать.

Вышли в рейд все же до рассвета. Как ни считали, получалось, что выходить по сумеркам, чтоб вернуться хотя бы в сумерках же. А уж как оно получится на самом деле… Полтора десятка бойцов в «хамелеонах», с толстоствольными «реактивками» на плечах, у каждого на отвороте форменной куртки знак мастера-снайпера, тот самый, за который в плен не берут, а если берут, то пытают с особой жестокостью, до смерти. Одна из бойцов — девушка. Улыбчивая, покладистая, подружка чуть ли не половины отряда — и боец службы собственной безопасности, что было известно только Зите. Тоже — мастер-снайпер.

По дну ущелья тек предутренний туман, редкий, но холодный. Влажная трава касалась ног, роняла тяжелые капли, которые скользили вниз без вреда. Дураков в группе не было бегать в мокрой обуви, потому все заранее подвязали легкие водонепроницаемые бродни — полезную приспособу еще подкупольных времен.

— Мост под наблюдением, — коротко хрипнула рация.

Группа остановилась. Зита осторожно заскользила через кусты. Разведчик приподнялся на мгновение из-за камня, показал рукой — сюда.

Село у склона казалось вымершим — ни огонька, ни звука. Бетонный мост через реку на первый взгляд никак не охранялся. Нейтральная территория, но Зита предполагала хотя бы пост скрытного наблюдения.

— Там он, в домах, — сказал Брюханов. — С удобствами охраняет, не то что мы. Там всего два дома, из которых мост хорошо просматривается, он в левом. Видишь на крыше башенку? Вот, сейчас в окне шевельнулся. Видишь? У него вроде как «ночник» на роже, но побольше наших на первый взгляд…

Она молча забрала у разведчика винтовку. Знакомая по прошлому бою «Птичка», на этот раз пристрелянная — надежное, легкое и, главное, малошумное оружие снайпера. До двухсот метров возможна эффективная работа с глушителем — то, что надо.

Глухо бумкнул выстрел.

— Мост должен быть заминирован, — сказала она. — По логике.

— Посмотрю, — буркнул Брюханов и пошел к мосту.

И она, и он прекрасно понимали — если наблюдатель был не один, сейчас ударит взрыв.

Разведчик пробыл на мосту несколько минут и вернулся.

— МОНки, четыре штуки, радиовзрыватель. Я их в реку скинул.

Штурмовик забрал винтовку и ушел через мост на противоположный склон.

— Склон — чисто, — вскоре хрипнула рация. — Тут скот гоняют наверх, мин нет.

Группа перешла мост и беззвучно растворилась в лесных тенях.

В обед они залегли в кустах. В очередной раз. «Грифоны» оказались надоедливей комаров, которых как раз не было. Но в полдень появилась надежда, что полтора десятка светлых пятнышек потеряются среди засветок от нагревшихся под солнцем камней. Пока что их спасали «хамелеоны», но больше невнимательность операторов. Зита, например, штурмовиков засекла бы и в «хамелеонах», как не раз это делала на летних учениях в составе группы инспекторов.

— Хорошо идем, — мрачно сказал рядом Виктор. — У всех на виду, под зонтиком «Грифонов». Чую, у позиции батареи будет нам засада. С окружением, блин, чтоб трупы далеко не таскать. Надо было по скалам идти.

Она внимательно посмотрела на него, определяя, тянет ли ее «телохранитель» рейдовые нагрузки. Даже на тренировочных сибирских трассах Виктор иногда шел на одной воле. Инвалидность тренировками не сотрешь. Под глазами у парня уже обозначились темные круги. И туда же со всеми — по скалам надо идти! Споры, по скалам идти или по лесу, возникали среди спартаковцев на каждых учениях и были привычны, как небо, земля и вода.

— Дальше — режим радиомолчания, — решила она. — Складчатость такая, что уже могут с разведмашины засечь, и тогда погонят, как зайчиков.

Сжевали по десантной плитке экспресс-питания, запили из фляжек, выдвинули веером трех разведчиков и пошли. И шли, пока не наткнулись на проселочную дорогу. Хорошую такую, накатанную. По карте — перевал в соседнее ущелье, что значило, что они почти добрались до цели. Батарея больших калибров предположительно находилась где-то здесь. Но в том-то и дело, что почти добрались. Дорога — прекрасный, сам собой напрашивающийся контур электронного контроля.

— Гадом буду, объемными датчиками провесили! — предрек Виктор.

В общем-то способы преодолеть защиту имелись, и один они даже могли использовать без применения спецсредств, но был он крайне рискованным, так что потряхивало от нервного напряжения всех.

Группа сжалась в готовности за пределами предполагаемой чувствительности датчиков. Недалеко загудела машина, преодолевая ухабы. И-и… бегом! Датчики — они же заодно контроль прохождения техники, не так ли? И если прямо перед носом этой техники проскочить, очень быстро, опасно близко проскочить — возможно, сигналы наложатся, и оператор-раззява не заметит лишних мышек.

Проскочили. И с блиндера их не засекли, и в растяжку никто не влетел, и «Грифоны» стаей не накинулись. Осталось только обнаружить батарею. Она где-то здесь — но где именно? Было б здорово, если б хоть одно орудие бумкнуло, вот только бумкали они вчера, пока ребята не сняли корректировщика. М-да, упустили возможность. Так что провели быстренький обмен мнениями, пока лежали после рывка. Оказалось, все думали одинаково. В селе стоит батарея, без вариантов. Чтоб, значит, воевать со всеми удобствами. Это штурмовикам надо опасаться местных, а вместе с турками шли всякие разные соседи из-за хребта, чуть ли не родня горцам. А вполне могло быть, что и родня. Кавказ, он маленький, если сравнивать с Сибирью. Ну а с родней всегда можно договориться.

Определились на местности, спустились вниз по склону… и уперлись в первую по-настоящему серьезную проблему. Вокруг села все же были оборудованы стационарные посты. Настоящие, с каменными укрытиями, с оптикой безопасного наблюдения, с минированием, мать их, подходов! С датчиками контроля пространства — наверняка! А еще — с контролем солдат, как принято у цивилизованного противника. Даже если снимешь аккуратненько наблюдателя, у него пульс пропадет, и через минуту в селе начнется крайне неприятная суматоха!

— Непуганые! — зло сказал Виктор, разглядывая село через прицел. — Ходят, как у себя дома! И машины даже не в укрытиях. Как бы дать им по бензобакам!

Штурмовики подобрались, как перед рукопашной, разглядывали цель, прикидывали подходы. По бензобакам — это да, было б неплохо, еще лучше по складу боеприпасов… но как?

— Батарея-то здесь, — сказал маленький Дробот и сплюнул. — И даже не сильно замаскирована. Но вот так, навскидку — я не достану. Далековато. Сразу не достану, а потом нам голову поднять не дадут, не то что стрелять.

— На перчатке — можно!

— С реактивным компенсатором, что ли, на перчатке? На третьем выстреле накроют!..

Зита разглядывала село и прислушивалась к тихому спору. И готовилась принять решение. Очевидное — но тяжелое.

— В селе — две машины разведки, — сказала она, и штурмовики замолчали. Не зря они учили наизусть в дороге характеристики вооружения вероятного противника. Машины разведки западного производства — это, помимо прочего, мощные лазерные комплексы. Предназначенные нейтрализовать таких вот шустриков, как они. Если хотя бы одна дура заработает, им как минимум пожжет глаза. А кроме лазерных комплексов, там и прочего хватало. Например, баллистические вычислители. Стрельнул раз — и тебя определили с точностью до полуметра. Ну и накрыли тут же, естественно.

— Дымовуху им под борт, — неуверенно предложил кто-то.

Она только покачала головой. Дымовуха — хорошее средство, если на несколько секунд. А потом машина переедет — и нет снайперов.

— Там вообще что-то техники с избытком, — буркнул Виктор. — Я вот самоходки видел, и блиндеров на батальон хватит. Как бы они…

И парень замолчал. Она поняла недосказанное. То, что полк отводили на расформирование, пока что не отменило того факта, что «Спартак» находился на расстрельной позиции. То есть — смять их могли одним хорошим ударом… Она торопливо пересчитала технику, и внутри неприятно заныло. Как бы Виктор не оказался прав. Вполне могло быть, батарея по их души пристреливалась. Как дадут из гаубиц, потом самоходками добавят. И вернутся они к дымящимся воронкам на месте лагеря…

— У нас пластуны есть, — неожиданно подал голос Брюханов. — По-другому никак.

Штурмовики замолчали. Пластуны. Днем. На как минимум батальон пехоты. На самоходки и БТРы. Чтоб потом отходить под огнем крупнокалиберных пулеметов.

— По-другому никак, — повторил штурмовик. — Машины разведки надо выносить. Я бы один сделал, но их две. И еще штабной броневик. Пройти можно, там сельхозпосадки. Если медленно, «хамелеон» подстроится.

— Пластуны, — неохотно решила она. — Четверо. Двое на штабной броневик и узел связи. Остальные работают после них, с компенсаторами, на перчатках. Будете подтверждать мастерскую квалификацию. Брюханов, ты не идешь. Твоя задача — снять пост наблюдения, чтоб ребята смогли отойти.

— Готов, — пожал плечами штурмовик. — Только я один, а на посту как минимум трое. В один ствол всех могу не успеть.

— Я с тобой, — спокойно сказала Зита. — И… кто у нас по заподлянкам специалист? Дробот? Тоже с нами, проверишь подходы на всякие неожиданности.

Втроем они медленно подбирались к посту наблюдения, представлявшему собой скальный выступ с пулеметным гнездом наверху. Медленно-медленно. Зите казалось, что ствол пулемета смотрит ей прямо в лицо. И пулеметчик видит ее и специально мучает ожиданием. Дробот пристально разглядывал подходы к посту. Потом еле заметно пожал плечами, дождался, когда пулеметчик отвлечется на разговор с кем-то внутри, и одним рывком переместился к скале. И ничего не произошло. Зита поразилась. Они что, даже не поставили датчики движения?! Или просто не следят за аппаратурой? Ну… да здравствует армейский бардак, значит! Через полминуты она тоже оказалась под скалой, беззвучно положила «реактивку» и приготовилась. Брюханов тенью скользнул в обход. Сейчас их можно было обнаружить, просто высунувшись подальше в бойницу. Опасный момент, но Зита надеялась, что по времени рассчитала правильно, и в селе вот-вот начнется шум.

И тут раздался далекий, но такой знакомый рявкающий звук. Началось! Она в несколько движений подтянулась, перекинула себя через каменную стенку, выстрелила кому-то в растерянное лицо, развернулась… чтоб увидеть, как вытягивается в длинном прыжке маленькая фигурка Дробота, как огромный боец легко сбрасывает его с плеч и остервенело, но почему-то молча бьет штурмовика головой об камень… Она застрелила пулеметчика в упор, сунув ствол пистолета под шлем. Хлопок оказался почти неслышным.

— Мой готов! — сообщил Брюханов и бросился к пулемету.

Всё верно, соседний пост нелишне угостить парой очередей, чтоб не высовывались. Она спрыгнула вниз, подхватила «реактивку», натянула перчатку и активировала прицельный щиток. Пришло время подтвердить в деле мастерскую квалификацию, потому что стрельбище — это одно, а вот когда над головой пулемет грохочет — совсем, совсем другое!

— Никогда не используй реактивный компенсатор! — шепнул из глубин памяти голос брата. — Никогда, слышишь? Я так всех снайперов потерял, нет мне прощения!

— Я помню, Андрюшка! — откликнулась она. — Помню!

Включила рацию на передачу и крикнула:

— Всем! Работать без компенсаторов! Только дульный тормоз! Без компенсаторов!

А сама, наоборот, отошла от скалы. Именно ей как раз без компенсатора не обойтись. Она нашарила батарею… и не начала стрельбу. Она ждала, потому что хорошо помнила, кто и как уничтожал снайперов-десантников.

— Зита, дроны! — крикнул сверху Брюханов.

Она развернула оружие в небо. Вот именно, дроны. Самое то, чтоб подтвердить мастерскую квалификацию! С лихвой, с двойным перекрытием подтвердить, потому что дроны вылетели по их души! Мигнул на перчатке зеленый огонек захвата цели…

Она успела закончить серию, когда прилетел ответ. Скальный выступ содрогнулся и скрылся в дыму. Блин, они там что, научились стрелять триплетами?! А, неважно, потому что она уже бежала среди деревьев. Выбрала открытый сектор — ну, где вы там, голубчики? Еще серия, и две серебристые хищные птицы посыпались огненными обломками вниз.

— Уходим! — приказала она по рации. — Всем — уходим! У кого остались дымовухи — прикройте пластунов!

Она в бинокль напоследок оценила работу группы. Батарея большого калибра — подрыв боеприпасов, можно считать, ее нет. На месте разведмашин — два дымных костра, расстреляны спецпатронами. Штабной броневик — цел, скотина, оказался прикрыт парочкой БТРов. Зато узел связи — в хлам. И, похоже, Брюханов неплохо прошелся из крупняка по блиндерам, вон как их перекосило. Ну и звено ударных дронов она хорошо проредила, больше не рискуют выпускать.

Она бросила последний взгляд на пост наблюдения, развернулась и побежала на соединение с группой. Погибшим — успокоение в смерти, думать следовало о живых.

Обратный путь оказался… коротким. Что такое десяток километров для тренированных диверсантов, если не скрываться? Война в горах — особая, без четкой линии фронта. Все передвижения войск — в основном по дорогам. А с постами наблюдения, засадами и патрулями — расслабились турки, очень неосторожно расслабились. Больше они, конечно, вот так невозбранно гулять по горам не дадут, но в этот раз их просто некому было остановить. Два блиндера с группой перехвата они расстреляли прямо на дороге и ушли от преследования за счет скорости. Снесли кого-то, попытавшегося их обстрелять, с дальней дистанции — а нечего связываться со снайперами. Патрульную группу, выскочившую из села, вовремя заметили и просто обошли по лесу. Реку перешли вброд. Вызвали по рации подкрепление, и БТР, карауливший их на трассе, получил красиво ракету в бок. Защита успела, правда, сработать, но экипаж предпочел не искушать судьбу и удалился на большой скорости…

Потом они стояли на трассе и смотрели, как из-за поворота одна за другой с грохотом выворачивают бронированные коробки. Шла Сила. Десант наконец-то пришел им на смену.

Сверху спустился ее заместитель. Молча пересчитал глазами группу. Посмотрел на Брюханова и еле заметно дернул головой. Понятно, не ожидал увидеть живым. Она и сама не ожидала, после того, как пост накрыло сразу тремя ракетами. Но Брюханов жив, и живы отчаянные пластуны. Живы все. Только Саша Дробот, ее друг с детства, верный, надежный Сашка, мечтательный и задумчивый мальчик — остался на окровавленных камнях. Война целенаправленно и жестоко отбирала у нее друзей, кого она поклялась когда-то вывести к мирной, счастливой жизни.

Загрузка...