Дорога войны

15

— Что это? — озадаченно спросил Димитриади.

— Зонтик РЭБ шестого поколения! — язвительно отозвалась Зита и подосадовала на саму себя. Ведь поверила полковнику-вертолетчику, как дура! А тот и рад посмеяться над наивной девочкой. Система РЭБ шестого поколения, как же! Массированный ракетно-бомбовый удар — вот что это на самом деле!

Место, где на карте были указаны позиции систем ПВО, дымилось до сих пор. Что не взорвалось и не разлетелось к чертовой матери, то сгорело или оплавилось. А подземный бункер управления бетонобойной бомбой выворотило наизнанку и выбросило наружу. Выглядело страшновато даже в бинокль. Машина реанимации без дела стояла в стороне под деревом — кто бы выжил в таком аду, разве что киборг? По обломкам осторожно ходили саперы, обезвреживали территорию. Как теперь понимала Зита, подобное происходило на всех точках системы ПВО турок. Сибирские ДШБ достойно ответили на попытку южаков прорваться за хребет и сейчас наверняка мудохали живую силу противника по всем ущельям, разблокировали попавшие в окружение части. И «Спартак» внес свой вклад в будущую победу — стоят ударные беспилотники, некому ими управлять! И еще долго будет некому, операторов быстро не подготовить!

А сейчас, когда за хребтом гремели бои, «Спартак» спасал сам себя, крался по лесам бесшумным волком, прятал иголку в куче подобных… потому что европейцы буквально взбесились. Каждые полчаса — пролет над головами летающего «глаза», каждый час — грохот ударных вертолетов на барраже, по всем дорогам усиленные броней патрули и мощные блок-посты на перекрестках. Зита сильно подозревала, что сожгли они в развлекательном центре кого-то… не того. Кого-то очень важного. Или много важных. Ну нельзя так тратиться за каких-то операторов. Подумаешь, дивизию посадили на землю. Да вертолеты столько горючки уже пожгли — на пару таких дивизий хватит! А сколько еще пожгут? Активности у врага с каждым часом только прибавляется!

Перед выходом «хамелеоны» спартаковцев модернизировали, специалисты заверили, что теперь никаким прибором их не взять, но кто бы верил словам специалистов? Они соврут не моргнув глазам, потому что — как их проверишь? Так что на отдых отряд остановился в единственно безопасном месте — впритирку к оживленной военной трассе, вплотную к перекрестку. Даже если засекут с воздуха, вполне могут решить, что своя часть расположилась на отдых. Прятать иголку в куче подобных, других вариантов не оставалось. Да, опасно, да, риск случайного обнаружения, но в лесах их могли взять обычным тепловизором и накрыть квадрат из систем залпового огня. Так что — только рядом с дорогой. В селениях — еще бы лучше, но туда рожами не вышли, как и языками. Там Зита могла пройти разве что в одиночку.

Брюханов и Димитриади сосредоточенно изучали окрестности. Прикидывали, куда бежать в случае чего. Катя Короткевич просто лежала в отключке с закрытыми глазами. Ей в рейде доставалось больше всех. Лучший оператор летающего «глаза» — и самая миниатюрная девушка в отряде. Идеальное в некоторых случаях сочетание. Катю несли на себе по очереди самые здоровые парни отряда, а она, накинув на лицо щиток и отключившись от действительности, управляла летающим «глазом». Час за часом. Ни на секунду не теряя концентрации. Четко понимая, что от ее внимания зависят жизни всех. Жуткая, выматывающая работа. Но она пока что справлялась, и уже дважды засекла засады, увела отряд от боя обходными путями. В лесных зарослях заметила, в густом подлеске. А они ее летающий «глаз» — нет. Не зря на внутреннем отвороте формы у Кати — скромный мастерский значок.

Зита поглядывала на подругу с безмолвным вопросом в глазах. Зачем она здесь? Ей сейчас, по логике, самое место в центре отряда, под защитой постов, дрыхнуть без задних ног, завернувшись в верную термоткань. И ей, и еще паре штурмовиков. Кунгурцев и Лялин, новые командиры взводов, присоединились к руководству отряда по еле заметному знаку Димитриади. Зита не протестовала, мало ли для чего Александру потребовались надежные бойцы. Например, просто для усиления. Не протестовала, но поглядывала на них тоже. Зачем они здесь, а не со своими подразделениями? Поглядывала, ждала… и дождалась.

— Как третий по старшинству в «Спартаке» на данный момент, открываю совет командиров, — негромко сказал Димитриади.

Катя открыла глаза и села, сна ни в одном глазу. Значит, в курсе и ждала. Брюханов только усмехнулся по своей привычке и промолчал. Кунгурцев внутренне напрягся, блеснул острым взглядом, как боксер перед боем. Кстати, действительно боксер. Вот, значит, кто инициатор. А Лялин, честный и справедливый Лялин — свидетель от «Спартака», чтоб было кому донести решение совета отряда до всех спартаковцев. Знакомая, многократно проверенная схема, позволяющая безболезненно совместить советскую форму правления «Спартака» с военным единоначалием и секретностью.

— Зита, у отряда к тебе вопрос, — хмуро сказала Катя. — Почему мы оставили живыми офицеров у Белого замка? По всем правилам их следовало уничтожить. По всем правилам, Зита! И по нашим спартаковским, и по диверсионным, не считаясь с потерями и риском! Группа уже выполнила задание! А там была толпа старших офицеров! Ты же сама нас учила: старшие офицеры — первоочередная цель любого диверсанта! Техника — второй очередью! Или есть какие-то причины, о которых мы все почему-то не в курсе? Или все дело в их национальности? В отряде считают, что ты пожалела своих. И у тебя это, Зита, не в первый раз. Отвечай перед советом отряда.

Зита посмотрела на злое лицо подруги и усмехнулась. И она тоже! Только за общим вопросом отряда у нее скрывается еще один, уже от фактического руководителя службы собственной безопасности «Спартака». Катя желает знать, почему мимо службы собственной безопасности проходит что-то важное. Не привыкла подруга быть в неведении, злится, должность уже слегка ее подпортила. Менять? Так-то да, но замена руководителя службы собственной безопасности — дело очень непростое, связанное с множеством секретов, о которых знать за пределами самой службы не следует никому…

Она хотела — честно хотела! — спокойно ответить на вопрос. Тем более что ситуация действительно требовала разъяснения. И спартаковцы имели полное право знать, почему они оставили противников живыми. Но вдруг на нее накатило отчаяние. Все, что удерживала, гасила в себе последние годы, накопилось и прорвалось наружу. По незначительному, на первый взгляд поводу. Может, последней каплей оказалось недоверие подруги детства, той, с которой вместе создавали службу собственной безопасности «Спартака»…

— А мне сколько еще доказывать всем, что я — русская? — тихо спросила она, но в негромкости ее голоса столько звенело эмоций, что хватило бы заполнить полчаса истерик. — Сколько? И чем? Сколько еще застрелить южан, задавить собственными руками, чтоб вы поверили, что я — своя? Сколько?! Сколько слышать за спиной, что я — грачка, чурка, урючка? Чем я виновата? Формой глаз, цветом волос? Это главное, да? Внешность? Дела уже ничего не значат?! Почему из отряда ушел Давид, а обвиняете заодно и меня?! Я же воюю вместе с вами!

— Давид тоже воевал, — хладнокровно заметил Кунгурцев и сплюнул. — А потом грохнул нашего офицера и ушел к своим. Так что отвечай по делам, не виляй. Офицеров у Белого замка по твоему знаку не тронули, было дело? Вот за него и отвечай. А мы послушаем.

— Зита, ты действительно похожа на чурок, — неловко сказал Лялин. — И даже не столько внешностью, а… Разговариваешь с ними, понимаешь их. А они — чурки. И принимают тебя за свою, мы видели. А потом ты их отпускаешь живыми. Тут как-то… непонятно.

— Ах, в языке дело?! — вызверилась она. — А вам кто мешал изучать языки вероятного противника, кто? Понимали бы сейчас, о чем говорим! В «Спартаке» предлагали, так все решили, что лучше в тир?! Что с чурками лучше разговаривать языком автоматов?!

— Ты объясняй за дело, — напомнил Кунгурцев. — Время идет, а мы еще не обедали.

— Я объясню, — яростно пообещала она. — А потом оставлю пост командира «Спартака»! Пусть вами командует русский! Устала от недоверия!

Широко открытыми глазами она охватила всех. Спокойного, уверенного в себе Кунгурцева. Недоверчивую Катю. Смущенного истерикой командира Лялина. Закаменевшего Брюханова. И испуганного Димитриади. Александр, в отличие от остальных, понял, что она не шутит, не сгоряча. Не в порыве чувств. Понял — и испугался.

— Сволочи, — невольно сорвалось с ее губ. Еле слышно, но — слышно. И услышали все.

— По факту у Белого замка — объясняю, — холодно усмехнулась она. — Но сначала — подписка о неразглашении!

— Не понял, — подал голос Брюханов.

— Это значит, что услышанное здесь не должно выйти за пределы совета командиров. И если такое случится — проведу расследование, найду виновного и расстреляю как предателя.

Обещанное проняло всех. Видно было, что Зита не в настроении шутить.

— Подписка, — сказал тем не менее Брюханов. — Я не из болтливых. Остальные тоже.

— Топ-секрет, — сказала Зита спокойно. — Руководство военной разведки «Мхедриони» сотрудничает с политическими войсками России. У них общее видение будущего мира.

— Лучше б я не знал, — пробормотал Димитриади и, похоже, выразил мнение всех.

— Офицеры у Белого замка нас узнали, — пояснила Зита. — Меня точно. Это они навели нас на операторов. Думаю, они, потому что больше некому. И они же обеспечили нам свободный уход. Никого не удивило, как долго просыпались военные? Гостиница горит, по городу идет диверсионная группа — и ни одного патруля! Никого не удивило, да?

— Так, значит, Давид… — наконец понял Лялин.

— Молчи, — ласково посоветовал Брюханов. — Понял — и молчи.

— Я объяснила? — осведомилась Зита. — Вопросов больше нет? Тогда… вот. Димитриади, принимай «Спартак».

Штурмовик с ужасом посмотрел на черный берет, который Зита положила перед ним на траву, и на всякий случай отодвинулся.

— Я тоже нерусский, я грек, — предупредил он и убрал руки за спину.

— Тогда разбирайтесь сами. Свою кандидатуру я назвала.

Рядом с беретом легли командирская рация и планшет.

— Зита! — ахнула Катя.

— Я сказала! — отрезала Зита, и подруга заткнулась.

— Я никогда не отмоюсь от того, что нерусская, — горько сказала Зита. — Сил нет… «Спартак» ваш, русские, берите!

И она отвернулась.

Брюханов поднялся, прошел мимо нее и аккуратно поднял сложенные на траве атрибуты власти. Она проводила его безучастным взглядом.

— Да какая разница, кто какой национальности… н-на! — раздался за ее спиной голос Лялина, затем сочный удар и звук падения тела.

— Неправильно бьешь, — заметил Брюханов. — Встанет, покажу, как надо. А надо бить так, чтоб не вставал.

— Ну-ну, боксеры, — буркнул чемпион города по каратэ Димитриади. — Прекращайте, а то отряд без руководства останется. Разберемся с личными проблемами за перевалом. Возвращаемся к отряду. И решаем, как идти дальше.

Зита встала и пошла первой в густой подлесок, не глядя ни на кого. За спиной на дороге заревела двигателями очередная колонна военной техники — турки спешно подтягивали резервы. Дать бы им по головным из огнеметов, чтоб не подтягивали, но — не ее это теперь дело, пусть решает Димитриади. Да и огнеметов осталось на весь отряд всего три штуки — реально на самый крайний случай.

Она машинально выбрала в кустах нечто вроде тропки. Не то чтобы тропу, просто более удобный проход. Знала, что нельзя, что это — место вероятного минирования, но не будут же минировать все леса? Вот и пошла, не задумываясь, сильно выбитая из состояния вечной диверсантской настороженности произошедшим конфликтом. Потому и опасность — не заметила. Опомнилась, только когда мимо нее, ускоряясь, стремительно пролетел Лялин… а в следующее мгновение она начала стрелять в возникшие из зелени и сумрака фигуры. С левой руки, из малошумного пистолета разведчика. Еще через мгновение в кустах вспыхнул жестокий встречный бой. За спиной Зиты торопливо защелкали пистолетные выстрелы, кто-то сцепился в жуткой рукопашной, затрещали кусты, захрипели предсмертно… Катя Короткевич поднялась из травы рядом с ней и мгновенно выстрелила, и еще раз.

— Саша, добей!

Зита краем сознания оценила правильность действий подруги. Стандартный броник из пистолета разведчика не пробить, и снайперская двойка имела шансы сбежать — но Катя стреляла по конечностям. А потом Димитриади прыгнул в лес, оттуда раздались хэкающие удары — и тишина…

Им повезло, им всем крепко, неслыханно повезло. Во-первых, штурмовиков решили взять живыми. А могли бы срезать парой очередей, и тогда без вариантов смерть, от автоматов не уклонишься.

А во-вторых — командиры подразделений, все без исключения, оказались мастерами скоротечных огневых контактов. Так получалось само собой — умение быстро реагировать, мгновенно ориентироваться в меняющейся обстановке и сохранять железное хладнокровие одинаково нужны и командирам низших звеньев, и специалистам мгновенного боя. Потому у каждого командира взвода на отвороте формы имелся скромный по виду, но грозный по смыслу мастерский значок. Ну а Зита — вообще любимая и лучшая ученица инструктора по стрельбе капитана Ратникова…

А Лялин погиб мгновенно, в первую же секунду боя. Пуля разорвала ему сердце.

Лялин. Скромный мальчик из третьей школы. Музыкант. На конкурсе его и заметила Зита когда-то, заметила, оценила и уговорила вступить в штурмовой отряд. Ей тогда крайне требовались именно такие — скромные, трудолюбивые, готовые без шума и лишних слов выполнить любое ответственное задание. На таких, как Лялин, держался «Спартак». Именно он — «белые звезды, честные сердца». Она привела его в отряд, обещая поддержку и защиту. Не друг, не одноклассник. Просто очень хороший паренек. Он прыгнул вперед, закрывая Зиту от пули, предназначенной ей.

— Серый! — сказал потерянно Кунгурцев и опустился на колени рядом с убитым. — Серый…

Они дружили, вспомнила Зита. Такие разные — а дружили. На операции старались ходить вместе, и грубый боксер Кунгурцев с забавной деликатностью берег друга от травм, оправдываясь, что «он же музыкант»…

Вернулся Димитриади, притащил тело. Парень в диверсантской «лохматке» был белым от боли, но — в сознании.

— Как вышли на нас? — прошипел ему в лицо Димитриади. — Как?! Говори! Глаза вырежу!

Диверсант слабо шевельнул рукой. Зита поняла, склонилась над ним и помогла расстегнуть маскировочную накидку. С отворота формы ей неприятно оскалился снежный барс. Понятно, этот не скажет ничего. Спецназ проходил специальную подготовку по противодействию допросам.

— «Барсы Гомбори?» — ощерился Димитриади и достал финку.

— Как твоя фамилия, бичо? — спросила Зита внезапно. — Скажи, я передам родным, как ты погиб.

— Джаиани, — прошептал парень после молчания.

— Джаиани… Нодар Джаиани — твой дед?! — поразилась Зита.

— Двоюродный, — сказал парень и слабо улыбнулся. — Передай своему командиру — мы вас услышали. С дороги услышали. Есть прибор… Помни, гогона, ты обещала! Тбилиси, улица Маяковского…

— О чем вы с ним? — сердито спросил Димитриади.

— Он внук очень известного грузинского композитора, — виновато сказала Зита. — Представляешь? Музыкант — и бегает в спецназе! Джаиани — все музыканты, такая семья… Он сказал — нас услышали с дороги. У спецназа есть специальный прибор звукового контроля, вероятно, аналог нашего «Волхва». Вот.

— Уходим! — сказал штурмовик и вернул финку в ножны. — Если засекли выстрелы — нам тут станет кисло! Им, конечно, тоже — но сначала нам!

Кунгурцев забрал берет друга и поднялся с колен.

— Дай мне огнемет! — сказал он угрюмо. — Дай!

— Будет тебе огнемет! — пообещал Димитриади. — Даже все три! Но сначала — уходим!

Они ушли, как принято у спартаковцев — дерзко, шумно, чтоб не появилось желания гнаться. Вышли к дороге, дали из оставшихся огнеметов по блиндерам со спецназом, расстреляли все, что движется, рывком преодолели дорожное полотно и ушли вертикально вверх, по скалам, заросшим колючим кустарником. Для бойцов в полной выкладке — непосильная задача, но «Спартак» привык ходить налегке, так что получилось. И штурмовые вертолеты, налетевшие вскоре, как саранча, безрезультатно выместили злость на лесном массиве, таком удобном для отхода, но пустом. Командовал Димитриади с молчаливой поддержкой Брюханова. Сама Зита на такой отход не решилась бы. Достаточно одной очереди не замеченного снайперами автоматчика. Снова оставлять за собой тела ребят?! Но парень есть парень, лихость в крови, а остальные спартаковцы его дружно поддержали. Запустили дымовух и прошли без потерь. И когда вертолеты превратили в ад тот лес, которым отходила бы сама Зита, она призналась себе, что в «Спартаке» появился командир, возможно, получше ее.

И ей стало легко на душе. Словно тяжелый груз соскользнул с плеч. Она шла вместе с бойцами по скалам, укрывалась в кустах при близких пролетах боевых машин, а сама любовалась ребятами. У них все получалось лучше, чем у нее.

И место для ночевки обнаружили сказочно удобное. Длинный скальный навес, весь заросший кустарником. Под ним — глубокая каменная щель. В ней свободно поместились все штурмовики, и теперь их невозможно было обнаружить ни визуально, ни приборно. Осталось распугать местных змей и разместиться с удобствами. Разведчики быстро проверили окрестности. Выяснили, что наверху кусочек леса, дальше снова мешанина скал и кустов — можно сказать, рай для диверсантов. И бесценным бонусом оказался крохотный ручеек, падающий со скал вниз. Вода… больное место в рейде. Нужна всегда, но на себе много не унести, боеприпасы важнее. А тут — крохотная, но постоянная струйка! Это — возможность вволю напиться, смыть пот и грязь. Это — счастье и радость для девушек отряда.

И спартаковцы наконец расслабились. Зазвучали осторожные разговоры вполголоса, залетали смешки, вспыхнул шепотом несерьезный спор об очередности доступа к средству гигиены… а Зита поманила Катю Короткевич и выбралась подальше от чужих ушей на карниз, в еловый кусочек горного леса.

— Зита, ты что творишь?! — прошипела подруга, едва они остались без наблюдателей. — Так нельзя! Что за детские истерики? Ты за отряд отвечаешь!

— Сдай службу собственной безопасности, — сказала Зита ровно. — Кто у тебя в сменщиках?

Девушка осеклась и посмотрела остро.

— Это такой ответ на вопросы к себе любимой, да? Начальство у нас теперь неподсудно?

— Сдай службу собственной безопасности.

Катя помолчала, поковыряла веточкой опавшую хвою.

— Почему?

— Недопустимое расширение зоны ответственности, — коротко пояснила Зита. — Полезла в командирские полномочия. Катя, сдавай службу. Остынь немножко.

Девушка вздохнула — и будто сломалась. Опустила плечики, понурилась. Стало сразу заметно, что рейд дался ей очень трудно. Ей всегда рейды были сверхнагрузкой, сказывалась миниатюрность. Как ни разгружай ее, как ни помогай, железяки есть железяки, крохотную девчушку давят к земле. Она всегда выезжала на предельной собранности, на воле… на пределе сил.

— Наверно, ты права, — вздохнула она. — Только сдавать некому. Сменщиком был Лялин, а он…

— Кто следующий в очередности?

— Подберу. Дело нехитрое, нас всего пятеро осталось в живых. И трое — девчонки… Зита, не бросай «Спартак»! Пока ты во главе, девочки защищены! Ты не понимаешь, на какой ниточке держатся в отряде отношения, а я знаю! Димитриади — кобель, он быстро введет право первой ночи!..

— Катя, сдавай службу, — мягко сказала Зита. — Оставь за собой негласную защиту девочек, и всё. Новый глава службы не обязательно должен об этом знать. Это приказ.

— Кто ты такая, чтоб приказывать? — буркнула оперативница. — Ты теперь никто! А Димитриади о нас даже не знает.

— Катя…

— Да поняла я. Это я так… из вредности. Сменщика подведу завтра на представление. Если останемся живы.

Катя легко чмокнула ее в щеку и исчезла. А Зита загрустила. Пять оперативников службы собственной безопасности — остались живыми. А было сколько? Война выбивала раз за разом самых честных, самоотверженных ребят. Самых лучших. Лялин — закрыл ее собственным сердцем…

Вот такую, зареванную, и нашел ее Димитриади. Посмотрел, посмотрел — и молча притянул к себе. Возможно, он хотел только спросить, как разблокировать командирский планшет, а пришлось гладить по голове плачущую девушку, вытирать ей слезы на грязном лице и целовать в ушко.

— Почему оставил живым «барса Гомбори»? — спросила она, успокоившись. — Ты же хотел убить, я видела.

— Да странное дело, — задумчиво сказал Димитриади. — Он ведь совсем как мы. Тоже спецназ, тоже идейный. Всей разницы — у него барс на эмблеме, у нас волк. Вот и подумалось: война когда-нибудь закончится, и с кем-то придется достигать… взаимопонимания. Так лучше с ним. Свой парень. Вот как-то так. А на самом деле, наверно, от тебя заразился.

Она только улыбнулась. Как же, заразился. «Спартак» среди всех штурмовых отрядов всегда отличался повышенной нравственностью, если такие слова вообще можно применять к банде громил и убийц.

— Ты плачь почаще, — с мягкой усмешкой посоветовал Димитриади. — Вот такой ты выглядишь и ближе, и понятней. А то окружила себя статусными мужчинами, подойти страшно. Сначала подружка самого майора Каллистратова, сейчас половина штаба бригады за тобой на веревочке ходит… Одного не понимаю — как они тебя делят? Я бы конкуренции не потерпел.

— Какой конкуренции? — недоуменно посмотрела она. — Саша, офицеры штаба — просто офицеры, мне с ними по должности надо общаться. И тебе то же предстоит.

— Ну-ну… — снова усмехнулся штурмовик. — А майор? Капитан Ратников? Давид? Скажешь, с ними ничего не было?

Она вспомнила, как безуспешно тащила к кровати майора Каллистратова, покраснела и отрицательно качнула головой.

— У меня вообще не было мужчин.

— Ну, это можно проверить только одним способом, — задумчиво сказал Димитриади.

И прижал ее к себе чуточку крепче.

— Кто ты такой, чтоб проверять? — тихо спросила она и высвободилась. — Кто — ты — такой? Это решаю только я!

— Так реши, — безмятежно улыбнулся парень и взял ее за руку. Крепко взял, не сразу вырвешься. Но она вырвалась.

— Пошел к черту.

Лицо парня внезапно затвердело и сделалось злым.

— По статусу не подхожу? — угрожающе спросил он. — На рядовых штурмовиков — ноль внимания, фунт презрения, да? Таких девушек имеют только командиры бригады, да? Слишком гордая, да?

Она отступила от него к дереву. И еще отступила. Димитриади со злым блеском в глазах шагнул следом… и остановился. Зита оглянулась — сзади нее стоял Брюханов, молчаливый и бесстрастный.

Между парнями мгновенно возникло, разлилось нехорошее напряжение.

— Брюханов! — бросила она. — Расскажи ему, почему я тебя никогда не называю по имени! Честно расскажи, в подробностях!

Штурмовик подумал.

— Он меня убьет.

— Не убьет! — зло сказала Зита. — Пусть на себя сначала посмотрит!

Брюханов снова подумал. Пожал плечами, положил рядом с Зитой оружие и поманил Димитриади в сторону.

Они вернулись к ней нескоро. Зита бегло глянула — вроде оба без внешних повреждений. Только Димитриади выглядел… пожеванным, что ли? Блеклым голосом спросил у Зиты код от планшета и ушел. А Брюханов остался, присел с ней рядом. Помолчал по своей привычке.

— Правильно сделала, что отказалась от «Спартака», — наконец сказал он. — Мы чужие тебе. По сути своей — звери. Скоты. Ты и так с нами долго… продержалась. Александр со мной согласился. Ну, в итоге. Мы выведем отряд к своим, обещаю. Но и ты нам помоги, ладно? Опыт есть опыт, ничем не заменяется. Димитриади просит у тебя прощения. Через меня. Самому — стыдно. Но я на всякий случай побуду с тобой рядом. Не против?

— Будь, — безучастно сказала она.

— Тогда пошли спать, — сказал Брюханов. — Посмотрела бы на себя со стороны. Одни глаза остались. Я сказал — пошли! Нам завтра через горные выпасы идти, и никто не знает, как, одна надежда на твою светлую черную голову…

Он взял ее за руку, и они действительно пошли спать. Засыпая, она чувствовала рядом с собой его суровое, надежное присутствие. И впервые после ухода Давида заснула по-настоящему, крепко и безмятежно.