Дорога войны

7

Далекие выстрелы прозвучали негромко, но отчетливо. И почти сразу заверещала ротная связь.

— Зита, я, кажется, свою разведку положил! — в панике сообщил срывающийся голос.

— Дробот? — узнала она. — Сашка, спокойней. Доклад.

— Ага, спокойней, тебе бы так! Я на третьей точке лежал, они вышли в лоб! Я их в упор, машинально! А потом проверил — они не пингуются! Зита, это наши! Полковая разведка, наверно!

Она только покачала головой. Все же психология у полярных волчат — с сильными вывертами. Паренек без колебаний застрелил, судя по звукам, троих диверсантов. Даже на полигоне упражнение требовало железных нервов, а тут пришлось стрелять в упор по вооруженным бойцам, ожидающим неприятностей. Тем не менее справился — и тут же ударился в панику, подумав, что ошибся.

— Саша! — мягко сказала она. — Мы тоже не пингуемся — потому что диверсанты. И разведка противника — аналогично. С чего бы на них стоял ответчик «свой-чужой»? У них чье вооружение?

— Снайперка «Фогель-65», израильский крупняк и у второго номера десантный автомат, модель не знаю, — смущенно доложил штурмовик.

— Ждите, сейчас подойдем! — решила она.

Давид, слушавший переговоры, подхватил «реактивку» и вышел из палатки следом за ней.

— Начинается, — заметил он спокойно. — А «Спартак» еще не готов.

— «Спартак» готов, — сказала она твердо. — Сдуру нам дали три дня. Сразу не сбили с позиций, теперь так просто не получится! Мы восстановили оборонительный узел? Восстановили. И оборудовали два бункера, их завалить можно только большими калибрами и с наведением. Мы убрали лагерь за гребень, теперь по нему попасть можно только с воздуха, а палатки пусть рвут в клочья, не жалко. У нас все подходы оборудованы скрытными постами наблюдения, и на дороге три точки засад. И скальный навес заминирован. «Спартак» готов, Давити, не переживай.

— Это война, — мрачно сказал Давид. — К ней никогда не будешь готов.

Что ее беспокоило саму, так это не готовность «Спартака», а сам Давид. Давид Матевосян, ее уважаемый учитель-мучитель. Коренной тбилисец. На него даже ребята из его разведки поглядывали задумчиво, соображали, как он сможет стрелять по своим, наверняка, родственникам. Закавказье — оно такое маленькое, там все друг другу родня. А парень словно не замечал взглядов, работал, как проклятый. И в последние трое суток, похоже, не спал. Он словно поставил цель к определенному сроку сделать для «Спартака» все, что в его силах.

Они вдвоем поднялись на гребень. Вдоль него с противоположной от дороги стороны уже была пробита тропка. По ней можно было скрытно пройти к ротной РЛС и далее, к постам наблюдения. Зита посмотрела придирчиво и удовлетворилась — землянки лагеря на склоне почти не выделялись. Их любовно маскировали каждую свободную минуту, понимали — если засекут с воздуха, то это смерть. А подходы через лес ребята Давида надежно перекрыли объемными датчиками движения и засадами, к одной из которых они и направлялись.

— Давити, я не представляю, как справлюсь без тебя! — вдруг вырвалось у нее.

Парень помолчал, потом усмехнулся.

— Догадалась, да? Зита, ты такая умная, но иногда как ляпнешь, не подумав. Я, между прочим, тебя сейчас должен застрелить, чтоб не болтала. И право такое имею, и четкий приказ.

Он остановился и притянул ее к себе.

— Запрещено, но тебе скажу, — тихо сообщил он. — Я уйти должен. Громко уйти, понимаешь? Поругаться, застрелить командира и уйти. Так приказано. А я в спартаковцев стрелять не буду.

— Если аккуратно, в ногу… — робко сказала она.

— Я в тебя стрелять не могу! — ожесточенно сказал Давид. — Ты дура, да, не понимаешь?

Он вдруг сильно сжал ее плечи.

— Уходи со мной! — жарко сказал Давид. — Живой останешься! Здесь завтра будет ад! Я смогу провести тебя через перевалы, к бабушке уведу, навсегда! У нас в деревне тебя никто не найдет!

— Давити… — беспомощно сказала она.

— Не бойся, предательницей не будешь! — заверил Давид. — По легенде разведки пройдешь, женой! Мне там верная помощница нужна!

Парень мучительно скривился, словно сдерживал слезы.

— А когда все кончится, мы будем вместе жить под благословенными небесами Картли! — прошептал он тоскливо. — Детей растить, под платанами гулять с друзьями. Ты увидишь, как прекрасна моя родина, и полюбишь ее всем сердцем…

Она тихо заплакала.

— Я дурак, да? — печально сказал Давид. — Извини. Очень за тебя боюсь. Я уйду — кто тебя защитит? А там я бы смог. Посадил бы в саду под деревом — никто бы не обидел! Половина деревни — родня, вторая половина друзья, понимаешь?

— Я не оставлю «Спартак», — тихо сказала она.

— Я знаю. Я дурак.

Он заботливо вытер ей слезы, и они молча зашагали по тропе. Где-то там лежали трупы, которые следовало внимательно осмотреть. Где-то там ждала грязная военная работа.

— Когда все начнется, я выберу момент и уйду, — хмуро предупредил он. — Прикроешь? Запишешь, что разорвало бомбой. И ребята пусть молчат, если что заметят.

— Давити, почему ты с нами? — спросила она. — Не со спартаковцами, а вообще — с нами? Я же вижу, ты душой всегда там, на родине.

— А я не с вами, — отозвался парень. — Я работаю в «Мхедриони», в военной разведке, и всегда работал. И отец мой работал, пока ваши его не предали. В «Мхедриони» считают, что нам без России не выжить. Думали сначала, что мир объединится, а не угадали, он, наоборот, начал разделяться, вот какие дела. А маленькой Картли без союзника не уцелеть. Вы плохой союзник, ненадежный, мы тоже — в общем, у нас много общего, сработаемся. Только сначала надо взять власть — нашим в Картли, вашим в России. Вот такие ставки в этой войне.

Давид улыбнулся и снова стал похож на ее друга — прежнего ироничного, непробиваемо спокойного Давити.

— Кого предлагаешь на свое место? — спросила она, стараясь выглядеть спокойной.

— Никого, — хмуро сказал Давид. — Некем меня заменить. И тебя некем. Маленькие все еще.

— А сам-то? — напомнила она.

Давид тонко улыбнулся, и она призадумалась, а сколько ему на самом деле лет.

— Мы для вас, русских, на одно лицо, — подтвердил Давид ее подозрения. — Иногда это очень удобно. Меня по внешности подбирали так, чтоб за старшеклассника прошел. Майор Каллистратов знал, теперь ты знаешь. Мне двадцать шесть, а вы все — маленькие. Кроме тебя. Ты почему-то тоже очень взрослая.

И парень наградил ее испытующим взглядом. Тоже считает, что она — засланный агент, поняла она с досадой.

Убитые лежали там, где их настигли пули. Маленький Саша Дробот прижался к дереву, нервно вглядывался в лес, ловил звуки. Его напарник невидимкой застыл в «лисьей норе». Осмотреть убитых они не решились.

Давид отложил «реактивку», присел и занялся осмотром.

— Турки, — сообщил он задумчиво. — Крупнокалиберный пулемет — это они здорово придумали. Одна очередь — и нет никого в окопах… Наверно, предыдущих так выбили и решили повторить. Только крупняк — это не основное, это, Зита, всего лишь вишенка на тортике. А основное — вот оно.

И парень кивнул на обнаруженное снаряжение. Давид смотрел на нее пытливо, проверял, понимает ли она ситуацию. А что тут не понимать? Спецназеры тащили на себе оборудование для корректировки огня. Одни только мощные горные рации говорили о многом. Из чего следовало — вся их подготовка к бою была бесполезной. Они предполагали — будет прорыв по дороге. Соответственно готовили засады внизу, стрелковые позиции на склоне и минирование дороги. А турки по-умному полезли на господствующую высотку, откуда позиции «Спартака» — как на ладони. А те, что не как на ладони, корректировщики в минуту вычислят и уничтожат высокоточными снарядами, стоит только ребятам обнаружить себя…

— Если спецназ сядет здесь, нам конец, — пробормотал Давид. — Они нас даже в окопы не пустят. А если не сядет — все равно конец, только чуть позже. Стрелковая рота «Рабатам» — на пять минут боя. Вычислят огневые точки, накроют и поедут себе дальше. Здесь, Зита, не мы должны стоять, а артиллерийский полк с очень хорошим зенитным прикрытием, и ничего тут не поделаешь…

— Разведывательной РЛС не хватает, — виновато сказал маленький Дробот. — Наверно, расчет следом шел, а я не заметил. Она тяжелая, отстали… Давид, я затупил, надо было дождаться всех! А они сейчас, козлы, за усилением бегут! Они наверняка на броне подъехали, я моторы издалека слышал!

— Мы им покажем усиление! — прошипел Давид и подхватил свою «реактивку». — Здесь «Спартак»!

— Саша, вытаскивай напарника, крупняк на плечи и за Давидом к дороге! — тут же решила она. — Давити, аккуратней там, выбери позицию со скрытым отходом, не рискуй!

Она проводила взглядом убегающих штурмовиков и схватилась за связь.

— Посту ВНОС срочно перейти на запасную точку! — приказала она. — Шевелитесь, ребята, сейчас здесь будет шумно и дымно!

Выслушала подтверждение, что приказ принят, дернулась было бежать за личной «реактивкой» — и передумала. Ее место в бою — здесь. Не совсем здесь, но точно наверху. Андрюшка когда-то предупреждал ее, что нельзя доверять ротной связи, глушится на раз — она запомнила. Значит, для управления боем оставалась связь спартаковская, через блок синхронизации, а она сильно зависела от местности. Пока она на горе — ее услышат…

И тут в подтверждение словам брата ротная связь заглохла. А потом на скальном выступе вспухли первые разрывы. Все правильно — глушат связь, сносят обороняющих высоту минометным огнем, потом занимают спокойненько высоту сами и выбивают по окопам штурмовиков…

— Здесь «Спартак»! — упрямо прошептала она, закинула на одно плечо трофейную снайперку, на другое тяжелую разгрузку и экономными короткими шажками побежала вперед и вверх. Если стрелковые подразделения при обстреле норовили зарыться поглубже в землю, то «Спартак» был обучен действовать иначе. «Спартак» шел вперед и бил первым. Жизнь диверсантов — в движении. Пусть перепахивают пустую высоту. Она будет руководить боем со стороны и сверху. А если придется — встретит спецназ снайперским огнем.

На бегу она освободила руку и включила телефонную гарнитуру. Проверила связь — ура, ее слышали. Выдала давно продуманные приказы. И распорядилась заранее взрывом перекрыть дорогу. Конечно, было б эффектней похоронить под обвалом вражескую технику, но в бою не до эффектов. Взрывники могли запросто погибнуть под обстрелом, и кто тогда перекроет дорогу? Приказ держать трассу никто не отменял. Потому к обвалу дополнительно — два противотанковых расчета в засаду. И усиление к уже оборудованным местам засад вдоль дороги. И снайперам главный приказ — выбивать средства обнаружения целей! Слепые пушки не так грозны, против слепых пушек шанс устоять есть!

Она успела добежать до выбранного места. Хорошая точка в том смысле, что с нее просматривались и вся высотка у дороги, и позиции спартаковцев вдалеке. Минусы — крутой склон и нет возможности скрытно отойти. Если обнаружат — конец. Как бы ее сами турки не облюбовали для наблюдения. Вчера по ее приказу здесь оборудовали «лисью нору» и лежку снайпера — так, на всякий случай.

Она заползла в нору, надвинула маскировочный куст и спокойно приготовилась к стрельбе. Двадцать минут — столько требовалось дальним постам, чтоб добежать до РЛС на запасной точке, собраться в ударный кулак и оттуда выдвинуться на защиту высоты. Двадцать минут. Максимум — полчаса. Полчаса она обязана продержаться.

На высоте царил ад. Скальный выступ над дорогой окутался сплошной пеленой дыма — по нему били с особым усердием, подозревали, что там оборудованы огневые позиции. Потом султаны разрывов взметнулись на склоне, там, где были отрыты траншеи, после одного удачного попадания вверх полетели жерди крепления откосов. Она не позавидовала ребятам дежурной смены, укрывшимся в бункере. Там, наверно, все подпрыгивает от взрывов. Лишь бы выдержал крепеж.

— Сидим, не высовываемся до команды! — на всякий случай передала она в бункер.

— Да мы уже поняли! — ответили ей на удивление жизнерадостно. — Нам тут не скучно, боевые выходы привалило, откапываем!

Она пригляделась и тихо выругалась — в одной из воронок виднелась фигурка штурмовика, яростно орудующего лопаткой. Выскочил под обстрел, чтоб быстрей освободить боевые выходы! Зита мысленно пообещала, что после боя открутит храбрецу голову, еще раз передала общий приказ сидеть и не высовываться и перенесла внимание на высоту. Ну и где там хваленый турецкий спецназ, «Соколы Босфора»? Пора добавить к трем трупам еще десяток!

Она проверила разгрузку и тихо порадовалась — живем, ребята! Снайпер явно использовал свое оружие в автоматическом режиме, потому что загрузился кассетами по максимуму. Сотня патронов — шикарный запас!

И тут вступил в бой Давид. Далеко внизу резко, отрывисто загавкала его «реактивка». Серия, он вел серию! Она представила, как Давид стоит на открытом месте и лупит с малой дистанции по БТРам, и нервно стиснула кулаки. И ему открутит голову, пусть только вернется живым!

«Реактивка» резко замолчала, и тут же загрохотал пулемет. Так, пока что все правильно делают ребята, принимают огонь на себя, дают возможность Давиду отойти…

Сеть внезапно наполнилась гомоном голосов — расчет РЛС засек цели и торопливо распределял их между зенитчиками.

— Отставить! — успела вмешаться она. — Это проверка обороны! Брюханов, с крайней точки сделай одиночный пуск и сразу меняй позицию, сразу! Пусть израсходуют ракеты!

С шипеньем устремилась к перевалу серебристая стрела. Минута томительного ожидания… и место пуска взбугрилось множественными взрывами.

— Молодцы, ожидаем, цели ведем!..

Ахнуло внизу в створе ворот. И еще раз. Сработала противотанковая засада.

— Бункер, откопались? — торопливо спросила она. — Поддержите ребят в воротах, пусть отойдут!..

И бой закрутился разрывами, ракетными атаками и стрекотней пулеметов. Она координировала работу роты, а сама поглядывала на склон. Неужели она ошиблась, и основной удар все же по дороге?

Она не ошиблась. Сначала затихла стрельба внизу, потом по склону среди деревьев замелькали осторожные фигурки. Она посмотрела в бинокль, поискала. Ага, вот они, контрснайпера. Крутят локаторами, ищут засветки. Она порадовалась, что оказалась на точке не с «реактивкой», а с надежной «Птичкой». Детище германского военпрома локатором не взять! Жаль, не пристреляна, но на трехстах метрах приспособится по ходу.

Она приникла к прицелу и методично начала выбивать бойцов. Полчаса, надо продержаться полчаса, и она продержится. Это не так уж трудно. Сейчас они оценят потери и залягут. «Спартак» бы рванул вперед, а эти — залягут. Подтащат автоматический гранатомет и начнут искать ее, чтоб накрыть. Тут ей, конечно, кисло придется, точку не сменить, склон на виду, но за это время подтянутся штурмовики. Или подаст голос «реактивкой» Давид. Она очень надеялась, что ребята остались живы.

Ее все же накрыли из миномета, она еле успела съехать в глубину «лисьей норы» и сжаться там в комочек. Пронесло, только земли наглоталась. Выползла, когда стихли разрывы. Выстрелила раз и другой, четко понимая, что сейчас ей влепят в лоб — маскировку взрывами снесло к чертовой матери. А что делать? Менять позицию, скакать зайчиком в прицелах двух десятков спецназовцев? Так и нет ее, запасной позиции, как нет скрытного отхода. Выстрелила еще раз и нырнула вниз. Вовремя — вход в нору начал крошиться от попаданий, осколок камня больно царапнул щеку. Все, больше не высунуться. И, похоже, ей сейчас гранату в норку закинут в качестве подарка…

Рявканье «реактивки» прозвучало для нее райской музыкой. Давид, вернулся Давид! Потом четко застучали штурмовые винтовки спартаковцев, через которые прорывались несдержанные очереди, за которые кому-то тоже следовало после боя открутить голову. Наконец-то подошел резерв.

Она выползла из укрытия, протерла слезящиеся глаза. Давид спрыгнул откуда-то сверху и подал ей руку. Дышал парень, как будто бежал на мировой рекорд.

— Я думал, у меня сердце разорвется, — хрипло сказал он и обнял ее. — Ты зачем вылезла под огонь?! Я же кричал, чтоб сидела, ребята уже близко были!

Она поискала рукой гарнитуру и не нашла. Ну и куда он тогда кричал?

— Давити, мы стоим тут, как на свадьбе, на виду у всех, — пробормотала она. — Как засандалят сейчас из десятка стволов.

— А всё, Зита, бой закончился, — сказал Давид. — Кто мертвы, те мертвые лежат, остальные живы. Современная война, она быстрая.

Она еще раз протерла глаза, высвободилась из его рук и огляделась. На высоте штурмовики деловито стаскивали убитых в кучу, собирали оружие. Внизу в створе ворот догорали два БТРа, что-то еще обильно дымило за лесом, там, где поработал Давид. У завала, страшный даже на расстоянии, замер подбитый «Рабат». И везде над позициями «Спартака» — пыль и дым… Бой действительно закончился.

Она спустилась к лагерю на ватных ногах. Странно, вроде бегала всего ничего, а силы в ноль. Огляделась — землянки целые. Заглянула через гребень на бункер. Позиции перепаханы, но сам бункер в стороне вроде цел, ура. Прошла по тропе вниз, посмотрела на разорванную в клочья штабную палатку. Что ж, ожидаемо и не жалко, пустая была. Ротную кухню разнесло, вот это очень плохо. Но склады с ротным имуществом уцелели.

Она опустилась, где стояла, на камень. Выслушала доклады. И сделала для себя вывод: им сказочно, невообразимо повезло. Повезло, что Давид расстрелял блиндеры с личным составом, и остались они там, на дороге, издырявленными в хлам крупнокалиберным пулеметом. Повезло, что БТРы так по-дурацки въехали в противотанковую засаду. В результате в атаку на высоту пошел немногочисленный турецкий спецназ — пошел и остался на склонах. И «Рабат» двинулся на прорыв без пехотного сопровождения, наполовину ослепленный огнем снайперов, отчего удалось всадить ему в брюхо три ракеты, а самоходки уткнулись в подбитые в воротах БТРы, покрутились и вовсе отошли. А вот если б эти силы навалились на них разом, да поддержанные вертолетами, не стоять бы им здесь сегодня живыми.

— Потери? — спросила она с трудом. — Уже считали по взводам?

Она слушала, прикрыв глаза. Погибших было много. Очень много. Ротный узел связи накрыли ракетой по лучу, двух радистов разорвало в клочья. Погиб зенитчик — сменил позицию вовремя, но попал под случайную мину. Отошли с потерями расчеты противотанковых комплексов от дальних ворот. Вообще чудо, что хоть кто-то отошел, били по ним из всех стволов… Полег на месте один из расчетов, уделавших «Рабата» — сработала защита танка. Около десятка раненых в бою за высоту. Пропал напарник Дробота, пока что не нашли. И потерялась связь с дальним постом со стороны левого соседа, успели только сообщить, что на них вышла ДРГ. Туда ушло усиление, но — время…

— Еще пять таких боев, и не останется никого, — угрюмо заметил комвзвода-три. — А полковые даже по самолетам не отработали, клевали нас издалека, как хотели. Какого черта мы их тут прикрываем, непонятно.

— А мы здесь не полк прикрываем, а родину, — заметила она. — Игры олигархов закончились, если кто не заметил. Россию проверили на прочность, убедились, что слаба, и сейчас нас конкретно попытаются уничтожить. Так что делайте выводы. А полк… полк еще не попадал под раздачу. Попадет, потеряет личный состав, восстановится… и начнет воевать по-настоящему. Кто-то снизу, кстати, должен скоро заявиться. Посмотреть, победу себе записать, на «Рабата» полюбоваться… Давид, встретишь господ?

Она внимательно посмотрела на парня и получила в ответ еле заметный кивок.

— Возьмешь с собой дымовуху, — тихо обронила она и ушла к резервной станции связи. Ее ожидал доклад в штаб полка о бое, вызов «санитарок», подготовка раненых к отправке в госпиталь — ожидала работа.

— Впереди завал, — доложили из разведмашины.

— Сбегай, посмотри, что там! — бросил майор порученцу. — И шевели костями быстрее, чучело!

Лейтенант выпрыгнул из штабного БТРа и побежал, придерживая автомат. Майор с усмешкой проводил его взглядом. Глуп, но старателен.

Порученец вернулся вместе с командиром взвода разведки.

— Там «Рабат»! — сообщил лейтенант испуганно.

Майор дернулся.

— Подбит ракетой, — уточнил старлей-разведчик невозмутимо. — Экипаж погиб внутри, мы посмотрели. В дальнем створе горят два БТРа. Оборонительный узел, похоже, разбит в хлам. Мы туда не поднимались, не знаем минирования.

— А штурмовики где? — раздраженно спросил майор.

Старлей пожал плечами.

Порыкивая моторами, подползли «санитарки», прижались к обочине. Тут же на склоне из-за деревьев выступили пятнистые фигуры, быстро потащили к машинам раненых.

— Вот и штурмовики, — флегматично заметил разведчик. — Молодцы. Мы их не засекли.

Майор побагровел и полез из салона наружу, автоматчики охраны последовали за ним. Разведчик вопросительно вскинул бровь.

— Не любит, когда без доклада! — шепотом пояснил старлею порученец.

— Удачи, медслужба! — сказал высокий штурмовик в «хамелеоне» и пожал кому-то в кабине «санитарки» руку. — Спасибо за быстроту, лейтенант, береги ребят. И за мины — отдельное спасибо.

Машины аккуратно развернулись и покатили вниз, штурмовик бросил на прибывшее начальство безразличный взгляд, подумал, но все же подошел.

Вблизи штурмовик оказался совсем молодым парнем — грязным, побитым и на первый взгляд сильно усталым. «Реактивка» на его плече в нарушение инструкций висела стволом вниз, без дульной заглушки и без кассеты.

— Заместитель командира отдельной роты спецназ «Спартак» лейтенант Матевосян, — хрипло представился он.

— Почему грязный, как свинья, лейтенант? — бросил для начала майор. — Где командир роты?! Где твое штатное оружие?!

— Воевали, — безразлично сказал штурмовик.

— Личный состав построй! — распорядился майор. — И вызови своего командира, чучело! Да быстрее шевелись!

Лейтенант штурмовиков спокойно изучил лицо майора. Оглянулся — бойцы, переносившие раненых, уже скрылись в лесу.

— Майор, вам тоже зачитать кодекс офицерской чести? — невозмутимо уточнил штурмовик.

Автоматчики охраны насторожились и взяли штурмовика под прицел.

— По положению об отдельных подразделениях политических войск приказать мне вы не имеете права, — напомнил штурмовик негромко. — Только командиру роты. Но даже ей — не приказать, а поставить боевую задачу. В письменном виде. Боевую задачу «Спартак» выполнил. Трасса удержана, секретный танк прорыва «Рабат» подбит и подготовлен к эвакуации. Донесение по итогам боя, список потерь, заявка на боеприпасы, продукты питания и спецоборудование переданы в штаб полка по резервной линии связи, докладная о бездействии полковой ПВО передана напрямую в политотдел Южного фронта в соответствии с положением о правах политических войск.

— Надо же, чурка учит службе целого майора! — весело удивился майор. — Давно ли с пальмы слез, обезьяна? Ты русский язык вообще понимаешь? Тебе сказали — позови командира!

— Командир роты — на стыке с левым соседом, ликвидируют попытку прорыва турецкой ДРГ. Ротный узел связи уничтожен, вызвать немедленно нет возможности. Вестовой отправлен, ожидайте на дороге. Заходить в лес не рекомендую, мины.

Лейтенант-штурмовик вежливо откозырял, развернулся и пошел вверх по склону.

— Арестовать! — распорядился майор.

Штурмовик коротко дернул рукой, не оборачиваясь, неожиданный взрыв оглушил всех, антрацитово-черный дым перекрыл видимость. Заполошно стрекотнул десантный автомат охранника. Крепкая рука неожиданно схватила лейтенанта-порученца за шиворот и выдернула из дыма.

— Тьфу, гадость! — сплюнул старлей-разведчик. — Танковая дымовуха! Мы тоже пользуемся, хорошо лазеры путает. Но вредная, лучше не дыши, лейтенант. И отойди подальше, защитная взвесь долго не оседает. А если осядет на форму — не отстираешь.

Разведчик похлопал лейтенанта по плечу и зашагал обратно к разведмашине.

— Что там, товарищ командир? — подбежал от разведмашины боец.

— Там? — рассеянно переспросил старлей. — Там штурмовики совершили невозможное — завалили «Рабата». За это орден полагается, и не один. А мы вместо ордена обстреляли их лейтенанта.

— М-да! — озадаченно сказал боец. — И что теперь?

— А теперь спартаковцы наведут в полку свой порядок, если то, что рассказывают о волчатах Ферра — правда хотя бы наполовину. У них наверняка вся сцена заранее поставлена, отрепетирована и отснята…

В подтверждение его словам из леса резко ударила «реактивка», и безголовое тело бывшего всесильного заместителя командира полка, диктатора и самодура сложилось на дорогу.

— Стоять! — тихо сказал старлей бойцу. — Не лезь, это политика. А наше дело — воевать.