Дорога войны

24

Тупо ныла сломанная нога, и член Военсовета раздраженно морщился при каждом покачивании носилок. Впрочем, боль не мешала размышлять и оценивать ситуацию, чем он и занимался. Тут, как говорится, каждому свое: телохранителям тащить высокопоставленное тело и зыркать по сторонам, наложнице и по совместительству врачихе — проявлять нежность и заботу… олухам-вертолетчикам — сдерживать автоматами погоню, раз уж лопухнулись в воздухе, ну а ему размышлять и принимать ответственные решения. Искать причину своего нынешнего очень опасного положения. И кто виноват. И кто за это ответит.

И получалось, что виноват прежде всего сам. Надо было лететь правительственным самолетом, под эгидой Межгосударственных сил контроля. Неправильно расставил приоритеты. Нужно было переговоры в Карсе по условиям развода войск поставить в исключительную позицию. Сначала и прежде всего — переговоры. Да, виноват он сам. То, что кто-то слил маршрут и сам факт его полета, кто-то отдал приказ на поражение, несмотря на четкие негласные договоренности сторон — все это важно, но второстепенно. С этим он разберется, и предателей найдет, и мало им не покажется. Но ошибку допустил прежде всего сам. А почему?

Испугался, признал он неохотно. Он — испугался. Слишком мощно, слишком неожиданно проявила себя новая группировка в окружении Ферра. Слишком целеустремленно. У них чувствовалась цель! Да еще этот Особый Заполярный выскочил, как чертик из табакерки… Как они все упустили, что округ фактически оказался неподконтрольным? Почему решили, что он не опасен, что он ничтожен, что там всего лишь вертухаи для охраны заполярных каторжных зон? Охранники, да, кто бы спорил. А ничего, что у них автономное снабжение от номерных городов атомного пояса Сибири? А комплектование офицерами исключительно из своих сибирских военных институтов? А численность личного состава, которую невозможно проверить? А подготовка якобы охранников по нормативам войск для специальных операций? Причем — всех бойцов, включая поваров и каптерщиков? Что-то заподозрили, лишь когда всплыло, что мощнейшее движение штурмовых отрядов финансируется, материально обеспечивается, комплектуется высококлассными инструкторами тоже оттуда, из Особого Заполярного военного округа. А ведь оно уже — всероссийское, штурмовики и в столице имеются! Вооруженные, идейно мотивированные фанатики под стенами Кремля! Вот тогда забегали. Ликвидировали угрозу в последний момент. Удачно война началась, без нее могли бы и не справиться. А так… подготовлены, обучены? Здорово, молодцы, на фронт! А уж на фронте любое подразделение за месяц стачивается в ноль, если, конечно, не сидит на тыловых складах. Но штурмовикам сидеть не позволили…

С угрозой справились, а страх остался. Потому что Особый Заполярный — он никуда не делся, висит над Кремлем далекой, но опасной ледяной глыбой. Его тоже удалось связать военными действиями, но… война — дело такое, неоднозначное. Она и выкашивает кадры, но она же их и готовит. И пришедшие на смену как бы не более опасны, потому что крови не боятся. Они крови вообще не замечают…

Да, вот тогда он со страха и допустил ошибку. Узнал, что в одном из штурмовых отрядов на Южном фронте спрятана то ли дочка одного из лидеров новой группировки, то ли любовница, и решил, что такой козырь лучше иметь в своих руках. В смысле — в своей тюрьме.

И вроде дело казалось простым — прилететь да арестовать сучку. И в тот же день — обратно в Краснодар и оттуда спецрейсом в Карс. По статусу полномочий у него хватало, чтоб арестовать кого угодно без объяснений. Вот только арестовывать оказалось некого. Девочка-то — боевая, настоящая. В рейде! Попробуй ее достань из-за перевала. Ему бы тогда отступиться, вернуться в Краснодар и воспользоваться правительственным самолетом. Но он вместо этого дал волю чувствам… а в состоянии озверения его даже ближайшие коллеги побаивались. Рвал и метал, и никто его остановить не мог. Наложница сунулась было с успокоительным — чуть руку не поломал. Забрал вертолет у какого-то военспеца и приказал лететь в Карс. Военспец попробовал вякнуть — сунул кулак под нос. Подумаешь, гений, подумаешь, главный специалист по «хамелеонам»! Нагнуть можно и нужно всех, и гениев прежде всего, чтоб не воображали о себе много! Загнал гения в грузовой отсек — сиди и не высовывайся! И полетел. С ТОЙ стороны заверили — пропустят, безопасность обеспечат. Поверил, идиот… А как не поверить, если столько совместных дел уже было, если считались надежными, проверенными партнерами? Может, не предательство, просто самовольство кого-то внизу? Ну-ну. А егеря за спиной — тоже самовольство нижестоящих?! Восток — дело тонкое и подлое, сравнять бы его с землей да устроить танкодром…

Получается, виновато его самодурство? Держал бы себя в руках, не распоясывался во всю ширь русской души… Ну-ну. Так выглядит со стороны. Вот пусть так и выглядит. Только на самом деле он никогда не терял контроля над собой. Никогда. Его дикие выходки — всего лишь отработанная реакция на неповиновение… нет, не так. Кто бы сейчас рискнул открыто не повиноваться? Таких давно повывели, еще три поколения назад. Неповиновения нет, не рискуют. А вот глухое сопротивление встречается. И тогда он мгновенно выходит из себя, бесчинствует, рвет и мечет, давит всех без разбору! Запугать! И до сих пор срабатывало. И настолько пришлось по душе, что стало частью характера. И вот теперь эта манера действий его подвела. Бывает. Но это не причина отказываться от самодурства. Один раз оно подвело, но сколько раз помогло? Вот то-то же.

А в армии дела обстоят далеко не так хорошо, как докладывали! Стоило упасть в горах за перевалом, как сразу выяснилось множество неприятных подробностей. Например, превосходство неприятельских средств РЭБ. Связи — нет. Средств эвакуации — нет. А егеря за спиной — есть. Десантники, запертые на трассе Межгосударственными силами контроля, абсолютно бесполезны. Провести тайную спасательную операцию не решаются! Или, кстати, не хотят, тут надо еще разбираться. Нет, сам он мог бы организовать эвакуацию хоть из коренной Турции, но для этого требовались время и надежная связь, а их-то как раз и не было. Хорошо, в Москве решили, что он пока что ценный кадр, надо спасать, задействовали ресурсы и по политическим каналам смогли направить на помощь группу каких-то разведчиков чуть ли не из дивизии народного ополчения. И тут удача ему снова улыбнулась — это оказался «Спартак»! Девочка-командирша пряталась от него за перевалом и не спряталась! Еще одна удача — у лохов-вертолетчиков оказался с собой маяк Центроспаса, и они прожили достаточно долго, чтоб штурмовики определились с координатами и нашли их в этих чертовых горах. А там уже и «шагай-болтай» заработали…

Сама она ему, кстати, понравилась. Прежде всего, эффектным появлением. Со вкусом девочка. Вроде не было никого, сосновый лес насквозь просматривается, и внезапно — раз! — чуть ли не из воздуха проявляется группа разведчиков. И она во главе банды. Рослая, стройная. Уверенная в себе. На плече «реактивка», на поясе полная линейка выстрелов к ней. Прямо поверх «хамелеона», чтоб подчеркнуть достоинства фигуры. По виду не скажешь, что всю ночь шла. Сопровождающая врачиха как увидела, так сразу ядовитыми иголками покрылась — почуяла конкурентку! А он сам, как увидел, сразу понял — не дочка она тому деятелю из новой группировки, не внучка. А вот любовница — запросто. И юный возраст тут не помеха. Встречал он в своей жизни таких вот девочек, рано и стремительно повзрослевших, они в свои пятнадцать по разумности, по жизненному опыту многим взрослым мужикам не уступали. А если честно — то превосходили. У него самого такая была, из бывших фигуристок, так он с ней обсуждал дела, которые не всякому приятелю доверил бы. И умница, и подержаться было за что, и юность фонтаном чувств, а уж гибкость такая, что прямо в руках плавилась и растекалась…

И проверку она прошла хорошо. Когда попробовал сломать, приказал сдать оружие — даже в лице не изменилась. Зато телохранители наверняка липким потом покрылись с головы до ног. Неуютно оказаться под прицелами десятка стволов! А ведь она своей банде даже сигнала никакого не подавала, он специально смотрел. Выслушала его, заметила мимоходом, что у нее приказ от Главного политуправления ВС сопроводить группу офицеров за перевал — и именно этим и занялась. Офицеры свиты оцепенели в ожидании взрыва. Они, идиоты, считали, что хорошо знают своего начальника, что сейчас он пойдет вразнос, что наглую девчонку пристрелят на месте… идиоты. Его, во-первых, полностью устроила ее реакция. Теперь она — законная его добыча! Не выполнила приказ члена Высшего Военного Совета, а за одно это полагается расстрел. Во-вторых, дурью исходить — это здорово, это приятно, это хорошо для чувства собственного величия… но не здесь же, не в этих чертовых горах! Это можно и нужно — но там, за перевалом! А здесь они полностью зависят от действий вот этих смертельно усталых, до зубов вооруженных подростков. Штурмовики получили великолепную диверсионную подготовку, здесь они в своей стихии. И выйдут ли они к своим или попадут в плен — зависит только от них. Так что он только усмехнулся и приказал продолжить движение. В ответ на что она, кстати, устроила отдых у ближайшего ручья, чем еще больше ему понравилась. Отправила на помощь вертолетчикам — если они еще живы — тройку штурмовиков, и скоро внизу страшно загрохотало. Тут и без опыта военных действий всем стало понятно, что егеря перебросили по ущелью броню, и сейчас штурмовиков перемешивают с камнями и ветками. Офицеры свиты мрачно переглядывались, зато он впервые почувствовал уверенность в том, что они выберутся. Девочка явно понимала, что делает.

Отдохнули и пошли, вверх и вверх, через ельник, через густой подлесок, через траву в распадках выше роста. Телохранители обливались потом под носилками, офицеры свиты скользили в своих парадных ботинках по траве, цеплялись за кусты, подтягивались вверх с хриплыми матами, согревалка-врачиха, дура конченая, подвернула ногу и еле тащилась где-то позади с помощью полковника-инженера… но шли все. Потому что погоня вцепилась и не отставала.

Девочка же хладнокровно разменивала штурмовиков на время. Получив беззвучный приказ, штурмовики уходили двойками и не возвращались. Зато за спиной ненадолго вспыхивал ожесточенный бой, вспыхивал и удалялся. Своей расчетливой жестокостью она еще больше ему понравилась. Если б не политическая необходимость — взял бы к себе. А еще он испытывал законную гордость. Какую страну подмяли, запугали, поставили на колени! Вот, идут штурмовики, выводят высокопоставленную группу офицеров. Точно знают, что идут под военный трибунал — и все равно выполняют приказ! Потому что даже помыслить не могут о неподчинении! Вооруженные, натренированные — и абсолютно беспомощные перед властью! Что они могут, кроме как выполнить приказ? Ничего! Убить его? Это то же самое, что убить себя и сразу заодно всех своих близких. На такое только психопат решится, а все психопаты давно по зонам сидят, уголь для химической промышленности на-гора выдают. Подать в условную отставку? Да вперед и с песней! Куда ты денешься от государства, куда?

Ночевали неожиданно в палатках. Как пояснила девочка — промежуточный лагерь «Спартака». Палатки-спальники, сухпайки, вода. Он приказал ей подойти с докладом. И узнать ее поближе хотелось, и вопросы накопились, и ей забывать не стоило, кто тут решает, кому жить, а кому нет… Она исчезла в темноте раньше, чем он договорил. Это его серьезно обеспокоило. Появилось внутри предчувствие… чего-то. Это ведь даже не самостоятельность, не независимость, не наглость. Это бунт. В армии. Психопатка или на что-то надеется? Да на что она может надеяться, если своим неповиновением подписала себе все мыслимые приговоры?! Свидетели случившегося — все офицеры свиты! Ему, допустим, подстроит случайный подрыв на мине, ладно. А остальных как, тоже уничтожит? Всю делегацию?! Ну, штурмовики могут. Теоретически. А смысл? За невыполнение приказа, за гибель группы высших офицеров им всем что будет? Да они на Кавказе такого камня не найдут, под который можно спрятаться!

На следующий день стало понятно, на что она надеялась. Ни на что. Ей просто уже было все равно. Заранее просчитала ситуацию, умница, и на короткое время стала вольной, как птица. Он даже на мгновение пожалел, что такой незаурядной девочке предстоит погибнуть.

Внизу на проселочной дороге растянулась колонна военной техники. Стояли, поджидали… А им нужно как раз туда, вниз, потом вверх по пологому склону, за которым в паре часов хода — трасса «Кавказ-Западный». Там — десантники, там огневые платформы абсолютной проходимости, там спасение. Но туда никак не пройти. И оттуда, сволочи, не двинутся на помощь, даже если и знают. Потому что сойти с трассы — значит, нарушить соглашение о перемирии, достигнутое очень, очень дорогой ценой…

Вот тогда она и подошла к носилкам сама.

— Товарищ член Военсовета, разрешите обеспечить прорыв группы.

— Рассчитываешь красиво погибнуть, исполнив долг? — насмешливо поинтересовался он.

Ответ его удивил.

— Смерти нет.

— Уверена?

— Знаю.

Он с сожалением разрешил действовать. Хотелось бы иметь козырь в переговорах с новой группировкой, особенно такой, но жить хотелось все-таки больше. Она легко вскинула на плечо дополнительную укладку с выстрелами — кстати, где взяла, интересный вопрос — и беззвучно растворилась в лесных полутенях. Телохранители молча смотрели ей вслед, ему даже показалось на мгновение, что они смущены.

Все же штурмовиков готовили высококлассные профессионалы. Точку прорыва девочка им определила безошибочно, и когда вдалеке свирепо зарявкала «реактивка», они без помех перебежали дорогу и заспешили вверх по противоположному склону. Ну, как заспешили… тяжело пошли, так вернее. Умотали всех горы до полусмерти. А «реактивка» рявкала за их спинами раз за разом.

— Сейчас ее определят! — сказал кто-то из свитских и замолчал.

Его поняли без слов. Пять минут — таково время жизни снайпера в современном бою. Потом его определят баллистическими комплексами машин сопровождения и накроют из автоматических минометов. После чего примутся за беглецов.

«Реактивка» замолчала, все невольно втянули головы и прибавили шаг, хотя, казалось бы, сил на это ни у кого не осталось. Но нет, выстрелы загремели снова. Упрямая девочка не желала погибать.

— Молодчина! — не сдержался инженер-полковник. — Сколько она их уже покрошила!

— Может, садит в белый свет? — ревниво возразил кто-то из свитских.

— Нет! — уверенно сказал полковник. — Если б в белый свет — тогда бы они ее бросили и за нас принялись. Девочка жжет боевую силу, каждым своим выстрелом! И держит их на месте!

Они шагали и шагали вверх по склону, каждую минуту ожидая, что им в спины полетят пули. Но внизу разгорелся самый настоящий бой, непонятно, кто там вмешался, одно ясно — противнику уже не до них. А потом замелькали среди деревьев, рассыпались цепью долгожданные десантники. Пришли все же на помощь, сволочи, в последний момент, но пришли! Крепкие руки подхватили носилки, и земля закачалась в быстром беге… а потом была спокойная поездка в уютном чреве «санитарки» через перевал и вниз. По условиям перемирия только вперед нельзя было двигаться, обратно пожалуйста, пусть хоть вся ударная группировка убирается, только спасибо скажут.

Член Высшего Военного Совета проспал всю дорогу. Наконец-то перестал отзываться на каждое движение надежно зафиксированный перелом, мощное обезболивающее приятным дурманом обволокло сознание, вот и выключился.

В себя он пришел от свежего воздуха и резких звуков. Носилки уже выгрузили из машины, невдалеке раскручивал винты мобильный аэрогоспиталь. Молодой генерал-майор стоял рядом навытяжку.

— Товарищ член Высшего Военного Совета, спецборт на Москву ждет! — доложил он.

Ему не понравилось, как говорил генерал, сильно не понравилось! Вроде бы тянется, но где почтительность, где неуверенность в глазах?

Потом через телохранителей начал рваться какой-то капитан.

— Зита! — крикнул он. — Зита Лебедь! Она вас выводила! Где она?

— Осталась прикрывать наш отход, — сочувственно сообщил инженер-полковник.

Впервые член Военсовета увидел, как страшно может побелеть человеческое лицо.

— А что там делали вы, офицеры?! Девчонкой прикрылись, сволочи…

Капитан рванулся вперед, его тут же скрутили.

— Что за бардак у вас? — недовольно спросил член Военсовета.

— Да Зита, — неловко сказал генерал-майор и оглянулся. — Она у нас тут вроде легенды… Многие ей жизнью обязаны, как и вы… Товарищ член Военсовета, борт ждет!

— Потом разберусь! — неохотно решил он. — Но разберусь! Грузимся!

Генерал-майор шагал рядом с носилками до самого спецборта. Даже помог подать носилки внутрь. Заглянул, осмотрел пассажиров и неожиданно сказал лейтенанту-военспецу:

— Тебе здесь не место.

Лейтенант, видимо, что-то уловил в его взгляде, потому что без слов покинул люкс-салон, даже не заикнулся, что крутой военспец и гений. И инженер-полковник — следом, хотя его не выгоняли.

— От семнадцатой гвардейской трижды орденоносной… — сказал генерал-майор и улыбнулся одними губами. — Вам подарок, гниды. За Зиту Лебедь. И за всех ребят, кто лег в этих проклятых горах.

Положил на носилки зеленый цилиндрик и аккуратно закрыл бронированную дверь. Последнее мгновение своей жизни член Военсовета потратил на то, чтоб понять, что же такое ему подарили. Возможно, кто-то из свитских мог бы ему подсказать, что это — обычная спринг-мина, вышибной заряд обеспечивает подрыв трех боевых головок на высоте более двух метров, площадь эффективного поражения до четырехсот квадратных метров… Мог бы, если б успел. Громкое «бум» раздалось через секунду после того, как закрылась дверь.

Генерал-майор постоял как будто в задумчивости. Развернулся и равнодушно посмотрел на пистолет в руке лейтенанта.

— Аккуратней не мог? — брюзгливо осведомился лейтенант.

— Что?

— Ничего.

Лейтенант спрятал пистолет, заглянул внутрь салона и поморщился.

— Товарищ полковник! — позвал он. — Посмотрите, цела ли аппаратура спецсвязи. Если цела — передайте, что началось!

— Но… — пробормотал полковник и полез внутрь.

— Знаю, что рано, что ничего не готово! — раздраженно сказал лейтенант. — Но вы же понимаете, что такое невозможно прогнозировать? Или вы сумеете в одиночку остановить десантно-штурмовую бригаду?

— А если бригада ему не подчинится? — буркнул полковник изнутри. — И получится пшик.

— Да куда она денется… ведь подчинится, генерал?

— Да куда она денется… — машинально пробормотал командир бригады. — А вы кто такие?!

— А заговорщики, — безразлично сказал лейтенант. — Вот, берем власть в свои руки. Ты с нами?

— …

— Значит, с нами. Прямо сейчас садишь бригаду в «калоши» и на Краснодар, там вас встретят и обозначат цели. Ну, по классике: связь, финансы, штабы и пункты управления, водка-закуска… И чего стоим, думаем?

— Хотя бы вкратце позицию обозначьте, — криво усмехнулся генерал-майор. — За что биться будем? Кроме собственной жизни?

— Да в основном как раз за собственную жизнь! — пожал плечами лейтенант. — Ну и за социализм, естественно — в смысле, государство для всех. Другого пути у России нет. Только — за честный социализм, в отличие от нынешнего. Сам понимаешь, они могут быть сильно разными. Ну? Кстати, насчет «Спартака» ничего не планируй, у них своя задача.

— Что?!

Лейтенант помолчал в сомнении, продолжать или не стоит, но все же добавил, раздельно и веско:

— И насчет Зиты не планируй. У нее тоже своя задача.

Потом отвернулся и заговорил с полковником.

Через полчаса слитный рев вертолетных двигателей обозначил начало новой главы в истории России…