Долина костей

Глава двадцать вторая

Была почти полночь, когда они прибыли на грязный берег Майами-ривер. В клинике пришлось пробыть гораздо дольше, чем они ожидали, а нажимать и торопить у Паза не хватило духа. Он хотел первым делом отвезти Лорну домой, но она отказалась, и Барлоу ее в этом поддержал. Он указал, что они понятия не имеют, какие неожиданности ожидают их на борту жилой баржи Паккера, а обеспечить себе поддержку полиции они не могут, не выдав тем самым свою причастность к побегу опасной преступницы. К тому же при сложившихся обстоятельствах нельзя исключать вероятность того, что, верни они Эммилу с помощью полиции, она очень скоро уже на основании ордера будет передана тем самым людям, которые ее похитили, или их приспешникам. Итак, Лорна сидела во взятой напрокат машине в квартале от реки с мобильным телефоном в руках и строгим наказом убраться и поднять тревогу, если они вдвоем не вернутся через час или если случится что-то непредвиденное.

– Какого рода непредвиденное? – переспросила она. – Нельзя ли уточнить? Боюсь, мое представление о «предвиденном» в последнее время несколько исказилось. Что означает «не» в данном случае?

Паз пожалел, что употребил это слово.

– Множественные выстрелы, автоматический огонь, взрывы, машины, полные гангстеров, падающие в реку. Что-либо в таком роде. События, наводящие на мысль, что мы здорово влипли, а то и вовсе погибли.

– Ладно, понятно, пальба, взрывы, машины.

Они уставились друг на друга.

– Джимми, смотри, чтобы тебя не убили. Я… – Слово «люблю» плавало в ее горле, силясь выплеснуться наружу, но он произнес его первым, а она впервые услышала это от мужчины, не состоящего с ней в родстве.

– Я тоже, – сказала Лорна. – Я бы хотела провести с тобой всю оставшуюся жизнь, пусть и короткую. Все ведь будет в порядке?

– Да кончай ты дергаться попусту, Лорна. Ты и не заметишь, как мы вернемся.

Они уходят в темноту. Лорна сидит на водительском месте, стараясь не думать о времени, имея в виду и время этой устрашающей операции, и оставшееся время. Ей стыдно из-за того, что она так плохо подготовлена к жизненному итогу, давнишняя ипохондрия тут не помогает. А ведь Ойя точно сказал, что ее жизнь закончена, вспоминает Лорна и тут же ловит себя на мысли, что, похоже, начинает верить, будто это и вправду был Владыка Смерти, а не просто круглолицая участница бембе. Может быть, это милосердие – принять реальность неведомого мира, может быть, трусость, но, в конце концов, что толку в стоической храбрости, на кого мы рассчитываем произвести впечатление? Есть, конечно, и иное мнение, а она еще в достаточной степени остается сама собой, чтобы иметь решимость задаваться вопросами, однако ясно, что жизнь ее как таковая пришла к завершению. Ей вспоминается история, рассказанная Бетси Ньюхаус. Одна из подруг Бетси заболела раком груди, и Бетси резко к ней охладела.

– Я больше не могу с ней дружить, – пояснила Бетси. – Она делала все правильно: диеты, упражнения, лучшие доктора, – но раз так вышло, значит, она наверняка где-то ошиблась!

Лорна ощущает волну отвращения к себе: как она могла угробить столько времени на такую женщину. Тратить драгоценные мгновения жизни на выслушивание комментариев о телесных проблемах одной и сексуальной жизни другой? Ей очень хочется поговорить с Шерил Уэйтс, ведь Лорна не созванивалась с ней уже неделю, а то и больше. Час сейчас поздний, но Шерил, как известно, доступна круглые сутки, семь дней в неделю. Она достает телефон и набирает номер.

– Очень жаль, но мы не принимаем вызовы от незнакомых, – произносит Шерил, едва услышав голос Лорны.

– Да кончай ты, Шерил.

– Сама кончай. Знаешь, сколько сообщений я оставила тебе на твоей голосовой почте?! Где это ты была, девочка?

– С Джимми.

– Ну, кто бы сомневался, с Джимми. Скажи мне, что я была права.

– Ты была права.

– Еще бы! Ну и?.. Выкладывай!

– Мы с ним летали на Большой Кайман, – говорит Лорна и в своем рассказе превращает их поездку в романтическое путешествие, вызывающее у подруги восторженный писк.

А вот насчет биопсии и скорой кончины Лорна не рассказывает, поскольку знает, что Шерил обязательно захочет к ней немедленно приехать, и обнять ее, и держать ее за руку, а Лорне в ее нынешнем положении ничего такого не нужно.

– Ого, – говорит Шерил, – я смотрю, у вас далеко зашло. Это серьезно. Это еще слово на букву «Л» или вы уже дошли до буквы «С»?

– Первое, но не последнее.

– Но оно витает в воздухе, да?

– Может быть. Поживем – увидим.

– Эй, дорогуша, что-то не так? Голос у тебя какой-то не такой.

Со стороны лодки слышится громкое «бум!», которое отдается эхом от стен, расположенных вдоль реки мастерских и лодочных ангаров.

– Нет, у меня все нормально, – говорит Лорна дрогнувшим голосом. – Послушай, мне нужно идти. Я просто хотела сказать, что люблю тебя.

Пауза.

– Что ж, спасибо, Лорна. Я тоже тебя люблю. Ты уверена, что все в порядке?

– В полнейшем, – говорит она, отключается и прислушивается.

Снова раздается «бум!», потом тишина с обычными для такого района ночными звуками. Телефон звонит снова. Это Шерил. Но Лорна не отвечает.

Низко пригнувшись, они пробрались на палубу старой жилой лодки Эммилу и через разделяющие их ярды темной воды посмотрели на большую баржу Паккера. Сквозь окна жилой надстройки виден отблеск экрана цветного телевизора, на фоне которого время от времени появляется силуэт мужчины.

– Что это там у него, мотоцикл?

– Ага, большой «харлей». Наверное, на ночь он затаскивает его на палубу.

– Смышленый малый. Здесь на реке очень высокая преступность, – заметил Барлоу.

– У него есть пистолет, – предупредил Паз.

– Ну что ж, придется отобрать.

Барлоу полез в карман, достал пару патронов «номер один» и зарядил свой старый, шестнадцатого калибра, дробовик «итака». Помимо этого оружия у него за пояс засунут еще и большой револьвер. Щелчок казенника показался Пазу неестественно громким. Он снял с предохранителя свой «глок».

– Что ж, за дело, – сказал Барлоу, и Паз увидел в смутном ночном свете, что лицо у его товарища точь-в-точь как у предводителя толпы линчевателей.

Клетис перескочил с лодки на баржу, в два шага преодолел расстояние от борта до жилой надстройки и одновременным ударом сапога и приклада вдребезги разбил стеклянную дверь. На фоне экрана мелькнула белая рубашка – Паккер метнулся на нос баржи к своей спальне и уже лез рукой под матрас, когда Барлоу треснул его прикладом по уху. Потом в спину Паккеру уперлось колено, а два кружка стали вжались в шею, как кулинарные формочки. Он обмяк.

Барлоу перевернул его и уткнул стволы дробовика ему под подбородок. Паккер побледнел, как бумага, глаза выкатились.

– Что вам надо? Деньги? – Голос его срывался на писк.

– Заткнись! – гаркнул Барлоу. Пошарив под матрасом, извлек из-под него пистолет и отшвырнул в угол.

– Вставай!

Паккер встал и нетвердым шагом направился в жилую комнату суденышка. Из раны над его ухом стекала тоненькая струйка крови. Телевизор продолжал работать, показывая рекламный ролик. Барлоу поднял дробовик, наставил его на голову Паккера и нажал на спусковой крючок, в последнее мгновение отдернув дуло чуть в сторону, так что заряд, просвистев мимо уха, угодил прямиком в экран. Лицо Паккера исказилось, и он потерял контроль над своим мочевым пузырем. У его ног образовалась лужица. Барлоу схватил из обеденной зоны стул и швырнул трясущемуся от ужаса мужчине.

– Гляжу, наш малыш обмочился. А ну садись!

Паккер сел. Не сводя с него взгляда, Барлоу извлек из ножен на поясе шестидюймовый охотничий нож, положил дробовик на обеденный стол, достал из кармана брюк скотч и принялся прикручивать пленника к стулу. Надежно зафиксировав руки и ноги Паккера, Барлоу встал напротив, взял маленький точильный камень, поплевал на него и принялся размеренно водить по нему лезвием.

Некоторое время Паккер как загипнотизированный наблюдал за этим, потом прокашлялся и спросил:

– Кто вы?

– Ну, я муж той женщины, которую твои ребята отходили рукояткой пистолета, когда вломились в ее дом сегодня днем, у Клуистона. И похитили девушку, нашу гостью.

Вжик-вжик, вжик-вжик, лезвие терлось о камень.

– Я никакого отношения к этому не имею, – сказал Паккер. – Клуистон? Я не знаю, о чем вы…

Стремительным змеиным жалом нож блеснул в воздухе, и Паккер взвизгнул, когда острие полоснуло ему по лбу. По лицу полилась кровь.

– Я клянусь перед Богом… – начал Паккер, но заткнулся, уставившись на острие ножа в дюйме от его глаза.

– Не поминай имя Господа всуе, – предупредил Барлоу.

Вжик, вжик, вжик.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Паккер через несколько минут.

– Ну а ты как думаешь? Как правильно поступить с человеком, который нанимает головорезов и калечит беззащитную женщину, за всю жизнь не сделавшую ничего дурного? Как, по-твоему?

– Послушайте, у меня есть деньги, много денег… Я все исправлю. Я не знал… Я не приказывал им причинять кому-нибудь вред…

– Мне не нужны твои деньги, ты, вонючий кусок собачьего дерьма, – произнес Барлоу тихим, спокойным голосом. – Пролитая кровь должна быть отплачена кровью. Я, правда, не сразу сообразил, что именно нужно сделать, но, похоже, у меня появилась неплохая идея.

Вжик, вжик.

Барлоу убрал камешек, облизал тыльную сторону своего запястья и, срезав с руки пучок волосков, поднес их к выпученным глазам Паккера.

– Довольно острый, а?

Никаких комментариев не последовало.

– Знаешь, что пришло мне в голову? – сообщил Барлоу. – Сдеру-ка я с тебя кожу, это будет справедливо. Жаль, ты не видел лицо моей бедной жены: у меня просто сердце разрывается на нее смотреть. Представляешь, они ей скулу сломали.

– Господи Иисусе…

– Разве ты не слышал, как я велел не поминать имени Господа всуе? Ты не слишком хорошо слушаешь, мистер Паккер, возможно, это одна из основных проблем в твоей жизни. Моя же главная проблема в том, что, если обижают кого-нибудь из моей семьи, я совсем с катушек слетаю, психом становлюсь, да и только. Так вот, в детстве мне много раз доводилось сдирать шкуру с оленей, и сдается, с тобой получится ничуть не хуже. Это не так уж сложно – сначала я надрежу кожу вокруг волос, вот так… – Барлоу легонько, не нажимая до крови, обвел кончиком ножа вокруг головы Паккера. – Подсуну нож под кожу и сниму скальп. Конечно, хорошо бы иметь нож для свежевания, но, по моему разумению, сгодится и этот старый «рэндольф». Ну вот, а потом я обведу такой же кружок вокруг твоей физиономии и сдеру кожу оттуда. Если все пойдет удачно и ты не будешь особо дергаться, то одним рывком, ну а нет – то как получится. Правда, возможны затруднения с веками, это деликатное место. Так или иначе, сначала я заклею тебе рот, потому что раз ты долбаный трус, который посылает громил бить почтенных женщин у них же на кухне, то, скорее всего, заверещишь, как свинья, а я не хочу перебудить весь город.

Заклеив, как и обещал, рот Паккера скотчем, Барлоу зашел сзади, ухватил беспомощного человека за дергающийся подбородок, прижав его затылок к пряжке своего поясного ремня, и приложил лезвие к его лбу.

Баржа качнулась, и в помещение вбежал Паз с пистолетом в руке.

– Черт возьми, Клетис! Какого дьявола ты тут делаешь?

– Не суйся, Джимми!

– Положи нож! Ты что, спятил?

Нож Барлоу положил на обеденный стол, но зато взял свой дробовик и навел на Паза.

– Брось оружие, Клетис! Я не шучу.

Барлоу выстрелил из дробовика, и заряд, угодив в бак «харлея», пробил его в дюжине мест. Помещение наполнилось резким запахом бензина.

– Ладно, Клетис, ты сделал твой ход, но теперь твоя пушка разряжена, – сказал Паз. – Мне совсем неохота в тебя стрелять, но придется, если ты не положишь эту чертову хлопушку и не выметешься с баржи. Проваливай. Я с тобой разберусь попозже. Вали, кому сказано!

Поколебавшись, Барлоу прислонил дробовик к переборке и вышел из комнаты. Он поднялся по лестнице на верхнюю палубу надстройки, и они услышали, как он ходит взад-вперед, декламируя: «Ты будешь для Них яко печь огненная, в час гнева Твоего. Господь поглотит их в ярости своей, и пламя пожрет их».

Паз сорвал скотч со рта Паккера.

– Господи, ну и ну! Ты живой?

– Что это вообще за сумасшедший дом? Развяжи меня! Я добьюсь, чтобы этот долбаный маньяк провел за решеткой всю оставшуюся жизнь.

– Ну, не стоит говорить так, Дэйв. Ты ведь не хочешь, чтобы Клетис сидел в одной тюрьме с тобой, а? Никак не хочешь.

– О чем, на хрен, ты говоришь?

– Об убийстве, Дэйв, – сказал Паз и, обойдя связанного Паккера, направился в спальню. В результате недолгого обыска он вернулся оттуда с кейсом, который и положил на стол рядом с ножом Барлоу. – Ты заказал убийство суданца по имени аль-Мувалид, совершенное человеком по имени Додо Кортес, которым руководил твой приятель Джек Уилсон, а потом ты велел убить и Уилсона, чтобы очистить палубу. Ты основательный малый, Дэйв. Ты не мог предположить, что у меня есть подход к Игнасио Хоффману, – грубая ошибка. А он очень мне помог, даром что гангстер. Он поведал, что Флойд Митчелл посетил его с бедным старым Джеком. Игнасио рассказал мне, как и почему Додо убил суданца, и очень хорошо описал тебя. Флойд Митчелл – это ты, Дэйв.

– Ты не сможешь этого доказать.

– Ты прав. Но, знаешь, наверное, в этом не будет необходимости, поскольку ты расскажешь мне всю историю о ГОСР, Судане, Эммилу Дидерофф и нефти до мельчайших подробностей. Или…

– Или что? – усмехнулся Паккер. – Ты хоть понимаешь, что запросто можешь лишиться своего жетона?

– Вот и славненько, прямо как в кино. Должен тебя огорчить, приятель, мой полицейский жетон тебе придется выуживать из сортира. Сейчас я нарушаю прямой письменный приказ моего вышестоящего начальника, майора Олифанта – не заниматься этим делом и, в особенности, держаться подальше от тебя. Ну и хрен с ним, попробую заняться ресторанным бизнесом.

Последовало молчание, если не считать глухих шагов и бормотания наверху.

– Конечно, Дэйв, в высоких кругах у тебя хорошее прикрытие. Одна беда, в низких, кроме меня, рассчитывать не на кого. Я твоя единственная защита. От этого. – Паз поднял глаза наверх, откуда доносилось: «И возрадуются праведные, узрев отмщение, и омоет Он стопы свои в крови предавшихся скверне…» – Имей в виду, старик не шутит. Он фундаменталист, поэтому все, что он говорит, следует понимать буквально. Возьмет и омоет ноги в твоей крови, как пить дать. Так что, давай выкладывай. А то я целый день за рулем, устал, знаешь ли. Хочу выпить – и в постель.

Паккер молчал.

– Ладно, твой выбор. Но предупреждаю, ты связался не с тем малым. Его турнули из копов за попытку угробить начальника полиции. Он религиозный маньяк, а ты в его глазах – дьявол. Думаю, покончив с тобой, он просто бросит спичку вон в ту лужицу бензина и уйдет отсюда как ни в чем не бывало.

Говоря все это, Паз взял нож Барлоу, просунул под замки кейса и нажал. Крышка подскочила, и оказалось, что он заполнен зелеными сотенными купюрами. Паз присвистнул.

– Ну ничего себе! Обидно будет, если все это сгорит ярким пламенем. Ну-ка, что тут у нас еще? – Паз порылся в кармашках, прилаженных к крышке кейса. – Паспорта? Вот наш старый приятель Флойд Митчелл, и надо же, он выглядит точь-в-точь как ты! Поразительно. А вот и часто использовавшийся документ на имя Уэйна Семпла. Любитель попутешествовать, этот Уэйн. Уйму времени провел на Ближнем Востоке, в Судане тоже. А вот и удостоверение сотрудника группы охраны стратегических ресурсов, тоже на имя Уэйна Семпла. Скорее всего, это твое настоящее имя, хотя, пожалуй, я буду продолжать называть тебя Дэйвом. Мне кажется, ты похож на Дэйва. Хорошо, что у меня есть эти бумаги, потому что идентифицировать труп после пожара будет затруднительно.

– Ты можешь взять деньги, – сказал Паккер. – Только позвони. Только позвони по номеру.

– Невероятно. Ты так и не понял. Дэйв, деньги уже у меня, а ты связан по рукам и ногам, и жить тебе, после того как я отсюда уйду, останется минут двадцать. А паспорта я отошлю в ГОСР. Мы не хотим, чтобы пострадала твоя семья.

Паз взял кейс, направился к двери и уже почти вышел, когда Паккер крикнул ему, чтобы он остановился. Джимми вернулся. Подошел к холодильнику, достал оттуда бутылку пива, открыл ее и сделал долгий глоток. Он увидел, что Паккер смотрит на него и облизывает губы.

– Что, Дэйв, совсем жажда замучила? Это от страха. Хочешь глотнуть?

После долгой паузы Паккер кивнул. Паз достал еще одну бутылку, сковырнул пробку и поднес горлышко к губам мужчины. Потом уселся на стул так, чтобы его лицо находилось в ярде от лица пленника.

– Итак. Уэйн Семпл твое настоящее имя, да?

– Да.

– И ты сотрудник федерального правительства? Этой самой ГОСР?

– Да.

– И чем ты там занимаешься?

– Я менеджер по контактам.

Паз рассмеялся от души.

– Звучит классно, ничего не скажешь. А чем ты занимаешься официально?

– Я же сказал, я государственный служащий тринадцатого разряда. Менеджер по контактам, а не какой-то там тайный разработчик преступных операций. У меня и в мыслях не было причинять кому-то вред, я просто хотел получить кое-какую информацию. Хотел выяснить, что известно аль-Мувалиду. С чего бы мне знать, что им приспичит выбросить его из окна?

– Ну-ну, Дэйв. Меня-то как раз интересует разработчик, и не забудь, что Игнасио выложил мне все про это убийство. Кто-то проследил путь Эммилу Дидерофф до Майами. Кто-то заполучил ту маленькую жилую лодку, чтобы ты сдал ее находившейся в бегах даме и она была под твоим присмотром. Нам известно, что именно ты устроил ее на работу к Уилсону, а ведь это он организовал первое убийство, устроив все так, чтобы подозрения пали на Эммилу, а потом и похищение тетради с ее признаниями. Кто-то нашел беглянку у Барлоу и похитил ее. Если это был не ты, то кто?

– Контрагент. Тот, кто все организовывает, выплачивает деньги, ведет бухгалтерию.

– И кто этот контрагент?

– Это фирма «ПГС», «Предприятия глобального снабжения». Заправила здешнего филиала выступает под именем Джон Харди. Вот он все и устроил.

– А каково его настоящее имя?

– Это единственное, которое я знаю. Зачем ему использовать вымышленное?

Паз уставился на него и понял, что тот действительно ничего не понимает.

– Джоном Харди звали одного знаменитого разбойника. Отчаянного маленького человечка. Значит, ты так и не проверил этого парня?

– Проверить его? Может, через Бюро совершенного бизнеса? Не смеши меня! Этот малый объявился в Хартуме, и он мог выполнить работу. Мы наняли его.

– И сколько из моих с трудом заработанных долларов вы ему дали?

– Пару миллионов, или около того. Большая часть пошла на взятки суданцам.

– Малому с фальшивым именем? Пару миллионов?

– Это мелочь, не стоит и разговора. Господи, да ты не представляешь себе, сколько денег отмывается в этом антитеррористическом бизнесе. У меня бюджет в тридцать два миллиона долларов, которые я, хренов клерк долбаного тринадцатого разряда, обязан потратить. Ты можешь хоть задницу ими подтирать, но деньги должны быть израсходованы. Или ты используешь их до конца финансового года, или сам окажешься в заднице.

– Это скверно, – согласился Паз. – И где мистер Харди сейчас?

– Я не знаю.

– Ну-ну. Ну что ж, пока, Дэйв.

Паз встал со стула и поднял кейс.

– Я не знаю! – крикнул Паккер. – Пожалуйста, вся суть использования таких фирм, как «ПГС», в том, что от них легко отречься. Мы платим наличными. Я не хочу знать, что они делают. Харди взял на себя все. Ради бога, посмотри на меня! Ты думаешь, я убийца? Я обмочился, когда тот псих бабахнул из пушки. Я трусливый бюрократ, вот я кто.

– Но ты ездил на встречу с Хоффманом.

– Харди не хотел ехать. Он сказал, что Хоффман его знает по другой сделке и не вступит в дело, если узнает о его причастности.

– Ладно. Давай начнем сначала. Когда ты в первый раз узнал об Эммилу Дидерофф?

– В Судане, но тогда мы не знали, что ее так зовут. Это сложно… когда не знаешь подоплеки.

– Тогда объясни. У нас вся ночь впереди.

Паккер попросил еще пива, глубоко вздохнул и начал:

– Задача ГОСР – поддерживать поступление нефти. Понятно, что нефтяные потоки уязвимы для террористов, во всяком случае, могли бы быть таковыми, если бы мы не имели в нефтедобывающих странах своих людей, присматривающих за тем, чтобы не происходило ничего нежелательного. Конечно, Судан не первостепенный производитель нефти, но он еще и центр терроризма, или был таковым, так что у нас там имелись свои люди. Главным образом для обеспечения правительства ресурсами, позволяющими не допустить мятежников к месторождениям и нефтепроводам. Правда, наших там кот наплакал, маленькая дерьмовая кучка. Только я да тот малый, на которого я работал, Вернон Маккей, ну и группа местных. Меня вообще туда в командировку послали, на шесть месяцев, билет прокомпостировать – и назад. Ну вот, пробыл я там пару недель, и тут до нас стали доходить слухи, будто бы исследовательская партия «Алмакса» совершила в юго-восточной части страны, к востоку от реки Пибор, важное открытие…

– Что это за «Алмакс»?

– Изыскательская компания, работающая на китайско-французский консорциум. В общем, мы стали отслеживать их коммуникации, и как-то раз руководитель группы, Терри Ричардсон, сказал, что они вроде бы нашли нечто похожее на большое месторождение. По-настоящему большое, может быть, как новая Ливия. Ловушка диагенеза.

– Что?

– Такой геологический термин, означает редко встречающееся геологическое образование. По сути, это окаменелый коралловый риф, замыкающий в себе огромный резервуар нефти. Бассейн Сиртэ в Ливии, ловушка того же типа, содержит около пятидесяти миллиардов баррелей. В общем, Ричардсон сообщил, что вышлет данные на следующий день, и это был последний раз, когда мы слышали о нем или о ком-то из его команды. Они исчезли вместе с картой. Правительство послало в этот район войска, сначала небольшой отряд, он исчез, потом более сильную группировку, подкрепленную авиацией, но с тем же результатом. Власти были в растерянности, потому что по ту сторону реки вроде бы никого не было, кроме умиравших с голоду беженцев да кучки ополченцев из СНОА. И тут до нас стали доходить слухи об Атиамаби.

– Кто он?

– Она. Белая женщина. Так назвали ее местные жители. Она появилась в маленькой дерьмовой дыре к востоку от Пибора под названием Вибок, и эти голодранцы принялись колошматить суданцев почем зря. Вся территория оказалась закрытой. Мы вступили в контакт со СНОА, но тамошние заправилы заявили, что сами не врубаются: они посылали туда людей, и те тоже не возвращались. А если кому и довелось унести ноги, то они являлись с какими-то религиозными бреднями, будто бы во главе тамошних дикарей стоит монахиня, умеющая творить чудеса, сводить с небес молнии, и прочее дерьмо. Естественно, Маккей велел мне разузнать, в чем там дело, потому что не верил, будто какая-то долбаная монахиня вдруг, ни с того ни с сего, стала корчить из себя Эрвина Роммеля. Наверняка имелся какой-то профессионал, заинтересованный в нефти, потому что ничем, кроме нефти, эта дерьмовая дыра никого заинтересовать не могла. Мы решили, что эта монахиня подставная фигура. Поэтому я нанял людей, чтобы переправиться через реку, и ничего, вышел пшик. А потом объявился Харди. Он знал, кто она – американка по имени Эммилу Дидерофф. Он сказал, что она маньячка типа бен Ладена, но католичка, взаправдашняя монахиня. Ненавидит мусульман, хочет застолбить собственное нефтяное королевство, воспользоваться ресурсами, чтобы образовать своего рода христианскую теократию. Просто прекрасно, верно? Ясно же было, как заорут мусульмане во всем мире: видите, мы вам так и говорили, крестоносцы вернулись, и они хотят завладеть нашей нефтью. Будет похуже, чем в Израиле. Катастрофа! Но действовать в открытую мы не могли из политических соображений. Я что имею в виду: можешь ты представить себе реакцию долбаного правого крыла в наших органах власти, узнай они, что мы, государственная структура, помогаем мусульманским властям Судана утопить в крови христианское освободительное движение? Не говоря уже о Папе, у которого контакт с нашим президентом. Поэтому все следовало проделать тайно… Можно мне выпить еще пива?

Паз дал ему бутылку. Он отпил, рыгнул и возобновил свой рассказ.

– Тут-то и подвернулся аль-Мувалид. Он был нашим связным с СП…

– С кем?

– С правительством Судана. Занимался тем же, чем и мы, – поддержанием непрерывности потоков нефти. В его распоряжении имелись военное подразделение, самолеты, танки, бронетранспортеры…

– Это что, обеспечивает непрерывность снабжения нефтью? Он что, использовал танки вместо танкеров?

– Он использовал их, чтобы вышибать из нефтеносных районов Бар-аль-Джазаль лишних людей. Главным образом с помощью ополченцев из арабских племен, но на тот случай, если СНОА начинала создавать проблемы, располагал регулярными силами.

– Вообще-то это принято называть этническими чистками.

– Это часть цены за стабильность поставок. Людей, которые создают проблемы, следует удалить. Ну, короче говоря, мы оказали финансовую поддержку Харди, чтобы тот модернизировал снаряжение шайки аль-Мувалида, после чего солдаты переправились через реку и одержали, по словам араба, блистательную победу. Оно, на хрен, и неудивительно: на наши денежки он обзавелся чуть ли не целым танковым батальоном. И он взял в плен эту суку. Что, конечно, здорово, только вот больше он ничего не добыл. Никаких пленных, никаких пропавших изыскателей, никаких данных. И ни хрена ни от кого не добьешься, в тех местах вообще трудно работать, попробуй-ка иметь дело с долбаными… – Паккер побагровел и осекся.

– Ты хотел сказать, с долбаными ниггерами, тупыми дикарями. Дальше, пожалуйста.

Паккер тяжело прокашлялся и продолжил:

– Так вот, было чрезвычайно важно выяснить, что там все-таки на самом деле с нефтью. Тут уж Маккей задействовал Вашингтон, это ведь вопрос большой политики. Из тех, которые решаются на самом верху.

– Почему?

– Ну, потому что, если полученные нами сведения соответствовали действительности и дело вправду запахло новой Ливией, нам следовало определиться относительно Судана. Одно дело страна с запасами в шесть миллиардов баррелей, а другое – в шестьдесят или больше. Да еще управляемая исламскими фанатиками, по сравнению с которыми сауды кажутся скромными методистами. Необходимо решить, не следует ли нам организовать переворот да турнуть этих фанатиков. А может, оказать поддержку СНОА, чтобы она могла установить контроль над нужным регионом и провозгласить создание независимого государства? Может быть, и неплохо, образуйся над этим дерьмовым нефтяным морем номинально христианское государство, хотя, с другой стороны, весь исламский мир обмочился бы кипятком, а нам сейчас только этого не хватало.

Суть сводится к тому, что большие боссы не могли прийти ни к какому политическому решению, пока мы не выясним, что же все-таки на самом деле обнаружила экспедиция «Алмакса». Мы надавили на аль-Мувалида, но он начал темнить. Женщину захватил, но нам ее не показывает. Насчет данных молчит, ничего не подтверждает, но и не опровергает. Мы предлагаем, раз уж он одержал победу и установил контроль над регионом, направить новую экспедицию, а этот тип отговаривается деликатностью сложившейся ситуации и тому подобной чушью. Что, впрочем, дело обычное: в той долбаной стране никто не даст вам на прямой вопрос прямого ответа. Ну а потом мы, практически одновременно, получили три известия. Во-первых, нашли сгоревшую машину с обугленными скелетами геологов «Алмакса» – они погибли, данные, если и были, пропали. Во-вторых, выяснилось, что хренов аль-Мувалид на самом деле получил от ниг… от местных жителей хорошего пинка под зад, так что о новой экспедиции не может идти и речи. Ну и, в-третьих, эта Дидерофф исчезла.

– Кто рассказал тебе об этом?

– Харди. Явились какие-то толковые ребята и выдернули девицу из того места, где ее держал аль-Мувалид. Причем не ее ополченцы, а профессионалы. Поначалу мы грешили на израильтян, но наши источники заверили, что кошерные парни тут ни при чем. Вот так – женщина исчезла, в Вашингтоне рвут и мечут, а о ней более года ни слуху ни духу. Уж мы, я тебе скажу, носом землю рыли, а толку? Оказалось, что единственная Эммилу Дидерофф, вообще когда-либо заносившаяся в файлы, проходила по мелкому делу о наркотиках десять лет назад, после чего растворилась. Никаких сведений о работе, никаких задержаний, никакой кредитной истории, никакого паспорта…

– Вполне в ее духе, – сказал Паз. – А потом?..

– Харди нашел ее, я не знаю как. Она находилась в каком-то монастыре на Мальте, но к тому времени, когда мы собрались с визитом, смылась и оттуда. Ее розыск был объявлен задачей федерального значения, и это дело поручили мне. Харди сказал, что она отправится в Майами, может быть, его люди следили за ней, не знаю, но женщина действительно села на рейс Лондон – Майами, причем без всякой конспирации летела по паспорту под своим собственным именем, только что не кричала «это я». Я завязал с ней разговор, упомянул некоторых знакомых ей людей, ну а дальнейшее ты и сам знаешь: лодка, работа у Уилсона. Мы следили за ней, как ястребы, но она не совершала никаких подозрительных телодвижений. Ни тебе международных звонков, полное отсутствие контактов, никаких друзей. Она ходила на работу и в церковь и подвизалась волонтером в приюте – точка. Ясное дело, мы все были на рогах, а тут еще черт принес в город аль-Мувалида. Мы встрепенулись, а Харди выступил с предложением.

– Что за предложение?

– Свести этих двоих вместе, установить там прослушку, посмотреть, о чем они будут говорить.

– Дэйв, это неуклюжая отговорка, надуманно даже для тебя. План заключался в том, чтобы убить араба и подставить Эммилу. Вы знали, что у нее религиозное помешательство, а значит, ее душевное состояние будут оценивать специалисты, и, возможно, из материалов обследования вам удастся выудить то, чего не смогли добиться пытками. Вот почему вы старались похитить эти тетради с признаниями.

Комментариев не последовало.

– Дэйв?

Паз указал наверх, где Барлоу, расхаживая туда-сюда, распевал: «И обрушится на них их же беззаконие, и рассечет Господь наш члены погрязших в скверне. Воистину, рассечет Господь наш…» Паз взял нож.

– Может быть, мне стоит начать самому, – сказал он. – Могу поспорить, это будет даже хуже, чем получить выволочку от начальства за неиспользованные фонды. Вот уж окажешься в заднице так в заднице.

Лицо Паккера словно бы опало, как и его плечи. Из одного глаза выкатилась слеза.

– Дерьмо, – обреченно произнес он. – Сплошное дерьмо, да и только. Отпусти меня, а?

– Когда услышу всю историю.

– Что ж, таков был план, да. В дурдоме у нас был свой человек, чтобы следить за доктором.

– Хорошо, а кто сфотографировал нас на пляже?

– Харди. Я говорил ему, что это глупость, но он не послушал меня.

– Рыжий.

– Ну да.

– А как насчет Порки, Каспера и Багса?

– Он один из них. С ним только два человека. – Паккер увидел выражение лица Паза и зачастил: – О господи, я клянусь. Я не хочу больше лгать. Я хочу домой.

Пока он хныкал, Паз вываливал из кейса папки с документами.

– Просто квитанции, расписки. Для отчетности расхода наличных. Скажем, за наем транспорта, аренду снаряжения.

– Тут написано, что ты вчера арендовал склад. У фирмы «Тамиами сторадж инк».

– Ну, раз написано… Я подписываю много бумаг.

– Они держат ее там?

Паккер молча кивнул.

Паз взял кейс, поднял маленький диктофон, поставленный им украдкой возле Паккера, и, огибая лужицу бензина, направился прочь.

– Куда ты уходишь? – закричал Паккер. – Не уходи! Я клянусь, что рассказал тебе обо всем! Пожалуйста!

Выйдя на палубу, Паз помахал напарнику, тот прекратил гундосить псалмы и спустился на нижнюю палубу.

– Он рассказал? – спросил Барлоу.

Было слышно, как Паккер скулит, призывая Паза вернуться.

– Ага. Они держат ее на складе в Уэст-Флаглер. Эй, ты куда собрался?

Барлоу прошел через разбитую дверь.

– За своим дробовиком. И за ножом – это же настоящий «рэндольф».

Паккер издал нечеловеческий, пронзительный вопль и умолк. Барлоу появился, вытирая лезвие ножа.

– Ради бога, Клетис!..

– Да не дергайся, я пальцем его не тронул, – буркнул Барлоу, убирая клинок в ножны. – Нервишки у парня ни к черту, не годится он для такой работенки. Увидел меня – и в обморок, что моя старая бабулька. Я слегка подрезал скотч на его запястьях: когда очухается, то сможет освободиться, и не придется делать в штанишки, ежели приспичит.

По пути к машине Паз спросил:

– Слушай, эта твоя речевка насчет пожирающего пламени, печи огненной – сам придумал?

– Это псалмы, Джимми, – объяснил Барлоу обиженным тоном. – Слово Господне.

– Хорошо, что я не знал этого, пока ты распинался, – сказал Паз и остановился, увидев при свете уличного фонаря выражение лица Барлоу. Предводитель линчующей толпы исчез, остался лишь усталый пожилой человек. – Ты в порядке, Клетис?

– Не дождетесь. Но невозможно делать то, что делал я, не впустив в себя дьявола, я все еще чую его зловонный запах.

– Я знаю это место, – сказала Лорна, когда они подкатили к поребрику перед торговыми павильонами. – Здесь продают знаменитые на весь свет кубинские сэндвичи. Мы тут останавливались по дороге на пляж.

– Верно, а склады «Тамиами» находятся по соседству. – Паз развернулся, чтобы видеть заднее сиденье. – Как по-твоему, нужно разыграть это, Клетис?

– Ты коп, – сказал Барлоу. – Но я бы прямо зашел в этот офис, показал тамошнему охраннику твою оловяшку и сказал, что по имеющимся у тебя сведениям в таком-то боксе содержат жертву похищения. Я останусь здесь с Лорной и буду наблюдать за улицей.

Они смотрели, как Паз зашел в переулок между двумя четырехэтажными глухими кубическими строениями «Тамиами сторадж» и направился к освещенной табличке, которая указывала на офис. Клетис зарядил свой дробовик.

– Вы думаете, придется пустить его в ход? – спросила Лорна.

– Надеюсь, что нет, – ответил Барлоу. – Но если появится кто-нибудь с дурными намерениями, да еще и с оружием, я могу подумать, что это те самые типы, которые обидели Эдну, и очень рассердиться.

Охранник складского комплекса оказался сонным толстяком, который при виде полицейского удостоверения Паза попытался спрятать с увлечением рассматривавшийся им порнографический журнал. Паз показал ему договор об аренде бокса и велел отвести туда. Охранник сверился с журналом и повел Паза по серым, плохо освещенным коридорам, мимо рядов одинаковых дверей. Когда они остановились у запертой на большой засов и опломбированной ячейки, Паз потребовал кусачки, после чего перекусил проволоку, сдвинул засов и вошел.

На полу лежал длинный рулон ткани, обмотанный веревками. С помощью карманного ножа детектив разрезал веревки и развернул брезент, как банановую кожуру. Поначалу он подумал, что женщина мертва, но тут увидел, как затрепетали веки, и услышал ее дыхание. Она вздохнула и открыла глаза.

– Эдна…

– Она в порядке, – сказал Паз. – Ее побили, но ничего страшного. Как ты?

– Мне не привыкать.

Эммилу снова улыбнулась своей неподражаемой улыбкой. Паз убрал остатки брезента и помог ей подняться.

– Ты узнала кого-нибудь из них? – спросил он.

– Нет, на них были маски мультяшек. Приказы отдавал Кролик Банни. Голос его показался мне знакомым, но наверняка я не скажу, кто это. Он много не говорил. Им была нужна тетрадь. Вот почему они побили Эдну, да простит меня Господь.

– Имя Джона Харди тебе о чем-то говорит?

Она кивнула и пропела:

– Любимая песенка Орни Фоя. А в чем дело?

– Паккер сказал, что так звали типа, который руководил этой операцией. Есть идеи насчет того, каково его настоящее имя?

Она пожала плечами.

– Не могу сказать.

Лжет, подумал Паз, но промолчал и вывел ее из помещения через плохо освещенные холлы, мимо обалдевшего охранника.

Снаружи Клетис Барлоу дежурил у «тауруса» с дробовиком на локтевом сгибе. Был третий час ночи, стоял туман, едва разгоняемый тусклым светом фонарей, на безлюдных тротуарах лишь изредка появлялись мужчины или женщины, толкавшие ручные тележки. Замечательный район для бездомных.

Затем послышался рев мотора, и из-за угла Девятнадцатой авеню быстро появился белый «форд эксплорер» с тонированными окнами. Водитель резко остановился на противоположной стороне улицы и выскочил, так же как и тот, кто сидел с ним рядом, на переднем пассажирском месте. Это были здоровенные мужчины в черных джинсах и темных фуфайках с капюшонами. Их лица скрывали пластиковые маски Поросенка Порки и Привидения Каспера. Когда они пересекали центральную линию дороги, Барлоу преградил им путь, уставив на них свою старую «итаку».

Громилы остановились. Они видели перед собой тощего старика с допотопной двустволкой, что не произвело на них впечатления. Они мигом приняли решение, однако Барлоу понял их намерения по едва приметным телодвижениям. Переглянувшись, оба резко рванули в разные стороны, один на восток, другой на запад, но через четыре шага остановились и развернулись, выхватив по крупнокалиберному пистолету. Трюк был хорош, но только не против человека, сорок лет охотившегося на голубей… Барлоу опустошил оба ствола почти одновременно, выпустив в каждую сторону по шестнадцать дробин тридцатого калибра.

До сих пор в реальной жизни Лорне никогда не доводилось видеть, как стреляют из дробовика. Звук оказался гораздо громче, чем в кино, а сраженные люди не отлетели назад на двадцать футов. Они рухнули на месте, как проткнутые воздушные шары, и замерли двумя темными кучами.

Паз выбежал наружу с пистолетом в руке. Эммилу медленно шла за ним, отставая на несколько шагов. Он осмотрел тела на улице и понял, что им уже не помочь. Вместе с Барлоу они оттащили трупы с дороги, оставляя длинные полосы крови, черной как нефть, поблескивавшей в свете желтых ночных огней.

– Что ж, Клетис, ты увидел-таки их кровь, как и собирался, – заметил Паз.

– «Я преследовал моих врагов и нагнал их: не повернул я снова, пока они не были истреблены». Псалом восемнадцатый, строка седьмая, – произнес Барлоу. – Но, надеюсь, Джимми, ты не думаешь, будто это доставило мне удовольствие. Они напали на меня, да так хитро, что не оставили мне выбора. За тридцать два года в полиции ни один мой выстрел по человеку не был смертельным.

Барлоу уселся на поребрик и обхватил голову руками. Эммилу села рядом с ним и обняла его. Лорна вышла из машины, села по другую сторону от Барлоу и взяла его руку. Паз смотрел на эту сцену, и ему пришло в голову, что она напоминает аллегорическую скульптурную композицию «Вера и Разум утешают Правосудие». Он не мог смотреть на старого напарника, потому что знал: будь дробовик у него, он был бы уже мертв. И не по причине плохой реакции, а потому, что силу вершить правосудие у него отняли.

Потом он услышал, как позади него открылась дверца машины, и из задней двери белого фордовского пикапа выскочил человек. Маленький, худощавый, на какой-то миг он показался Пазу подростком, но лицо у него оказалось не юным. Он был рыжеволосым, коротко стриженным, в таких же джинсах и фуфайке, как у убитых подельников, а в руках держал какой-то короткоствольный автомат. То ли «узи», то ли МПС, Пазу было не разобрать.

– А вот и Багс, – объявил детектив, – он же Джон Харди.

– Что за дела, док? – сказал человек, широко ухмыльнувшись. – Паз, почему бы тебе не взять свою пушку за рукоять и положить тихонько на землю, после чего присесть рядышком с твоими приятелями?

Паз так и сделал.

– Привет, Скитер, – поздоровалась Эммилу.

– Эмми, – протянул человек с пушкой, – приятно увидеть тебя снова, после стольких лет.

– Не причиняй вреда этим людям, Скитер. Возьми меня и отпусти их. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

– Ой, ну что ты такое говоришь, даже слышать странно! Они мне нужны, вся сладкая компания. Наш суданский друг выяснил, что пытками тебя не проймешь, но посмотрим, как ты запоешь, когда пытать станут твоих друзей. Вообще-то, я по части пыток не мастер, но новичкам везет.

Паз не мог отвести глаз от лица этого человека, который был доволен и счастлив, как ребенок на карнавале. Пазу всегда казалось, что как раз в счастье и заключен смысл жизни, но теперь, увидев, что существуют такие люди, он больше так не думал.

– Все дело в нефти, – сказал Паз.

– Ты прав, парень. В нефти. Эмми знает, что она там есть, и хочет сохранить ее для своих маленьких лесных мартышек, потому и врет напропалую. Я-то думал, что она признается в своих тетрадях или доктору Уайз, но нет. Одни враки. Да, я ведь и забыл, что последней тетрадки вы, ребята, не видели. Эмми спрятала свою писанину, но мигом одумалась, стоило мне заняться старушкой.

Барлоу заворчал и пошевелился, но обе женщины схватили его за руки. Скитер хихикнул.

– Не дергайся, старый козел, а то башку снесу. – Он снова посмотрел на Эммилу. – Чего я не пойму, милашка, так это какого хрена ты связалась с этой дерьмовой компанией. Черномазый, жидовка и деревенщина. Будучи шлюхой, ты и то с такими не водилась, если хочешь знать мое мнение.

– Скитер, пожалуйста… – попросила она.

– Ты уж извини, мне нужно позвонить. Я ведь не громила, с такой компанией мне одному не сладить.

Он достал сотовый телефон, включил его, но не стал звонить, а неожиданно обратился к Лорне.

– Слышь, док, как думаешь, почему у меня такой характер, а? Может, из-за того, что я коротышка?

– Нет, – ответила Лорна, – по мне, так будь ты ростом с гориллу, все равно остался бы куском дерьма.

Скитер расхохотался.

– Ну вот, а где врачебная этика? Тебе нужно взять пример с Эмми: сочувствие, сопереживание и прочие сопли в сиропе. Но раз так, по прибытии на место я начну с тебя.

Из проулка между складским зданием и торговыми павильонами за происходящим со смешанным чувством удовлетворения и страха наблюдал Ригоберто Мунокс. Он выпил почти всю бутылку белого портвейна и обернул голову фольгой, но голоса проникали и сквозь эту преграду. То, что он видел, служило подтверждением всех догадок насчет внеземных цивилизаций. Ясно ведь, что славная доктор и женщина с чудесной улыбкой захвачены инопланетянами, а это значит, что последние существуют на самом деле: он, Ригоберто, прав, а те глупцы в Джексоновской клинике ошиблись. Это не может не радовать. Вот сейчас один инопланетянин достал контроллер и давит на кнопки. Пах Ригоберто скрутила ужасная судорога, но он не поддался боли, а достал свой старомодный кубинский рыболовный нож и торопливо выбежал из переулка, держась в тени между уличными фонарями, огибая машины, намереваясь напасть сзади. У инопланетянина автомат, а что это такое, Ригоберто помнил с тех пор, как служил в Анголе, в составе кубинской армии. Может, он и чокнутый, но не дурак.

– Я думал, что с тобой только эти два парня, – сказал Паз.

– Это потому, что ты поговорил с Дэйвом, – догадался Соннеборг. – Знаешь, никогда не стоит выкладывать все карты, особенно долбаным тупицам вроде него. Нет, я поставил людей следить за твоей берлогой и за домом доктора.

– Эй, Бенни, – крикнул он в сотовый. – Ага, у складов. Дуй сюда, задница! – Он прервал разговор, набрал другой номер, но спустя мгновение застонал – Мать моя женщина, только не хватало, чтобы этот мешок дерьма отключил свой телефон…

И тут Паз увидел, что Эммилу приняла решение: она поджала губы, кивнула и направилась к тому месту, куда Джимми положил свой пистолет.

Скитер наставил на нее свое оружие.

– Стой, где стоишь, глупая сука! – крикнул он и выпустил очередь по тропе.

Пули разбросали гравий, взвыла автомобильная сигнализация. Эммилу опустилась на колени над пистолетом. Скитер вытянул руку и наставил оружие на Лорну.

– Коснешься этой долбаной пушки, и я снесу ей башку! – взревел он.

Эммилу подняла «глок», и в тот же момент Ригоберто Мунокс стремительно выскочил из-за белого фургона и вонзил свой нож Скитеру в поясницу. Тот выронил мобильный телефон, обернулся и увидел какого-то бродягу, кричавшего на него по-испански, грязного, почти беззубого малого в идиотской шапочке из блестящей фольги. Приплясывая, этот маргинал рванул прочь и скрылся за машиной. Скитер выпустил вслед ему длинную очередь, разбив стекла и искорежив металл, но промахнулся. Потом он потянулся к спине, туда, где пульсировала невыносимая боль, коснулся пальцами грубой деревянной ручки, пробормотал, ни к кому не обращаясь: «Это еще что за долбан…» – и рухнул.

Паз вскинулся, едва голова Скитера ударилась о землю. Пинком ноги он отшвырнул его оружие под фургон, потом проверил пульс. Пульса не было. Детектив забрал у Эммилу свой пистолет и залез в белый автомобиль, где, как и ожидал, нашел четвертую, последнюю тетрадь.

– Он мертв? – спросила Эммилу, когда Паз выбрался наружу. Она стояла над телом Скитера.

– Ага, – сказал Паз. – Ты ведь знала, что он был замешан в этом, правда?

– Откуда, ведь я не преступный заправила.

– Ты тоже заправила, в своем роде, – возразил Паз. – И ты собиралась позволить ему застрелить Лорну, не так ли?

– Нет, – возразила Эммилу. – Когда я наводила на него пушку, он понимал, что я могу выстрелить, и застрелил бы не Лорну, а меня. Но Господь послал ангела.

– Это был кубинец, алкоголик и шизофреник, Эммилу.

– Да, ангел Господень. Не все они миловидные блондины с крылышками из перьев.

В этот момент Пазу самому захотелось ее застрелить, но вместо этого он обратился к Барлоу:

– Клетис, будь добр, посади леди в машину и отвези их к Лорне домой. Я приеду туда, как только смогу. Вам всем нужно сматываться. Охранник наверняка уже вызвал копов, они вот-вот нагрянут.

– Ты и сам коп, – сказала Лорна.

– Боюсь, это ненадолго, – сказал Паз и печально покосился на Клетиса Барлоу.

Потом он позвонил Тито Моралесу.