Доктор и Африка

Глава двадцать восьмая. Больше не проблема

— Отвали от меня, мамкоёб… — процедил мне в лицо парень лет двадцати пяти, сидящий прикованным наручниками к стулу.

— Увы, не довелось ебать твою мамку, — огорчённо покачал я головой. — И нет, не отвалю. Повторяю вопросы: какого хрена вы забыли в Бенгеле? Какое отношение вы имеете к Проекту?

— Пошёл ты! — выкрикнул и попытался плюнуть в меня лейтенант Барбера.

Я прервал его ударом в челюсть.

— Я могу заниматься этим бесконечно… — сообщил я ему, вытирая кулак платочком со стола. — Но бесконечность — это слишком долго, а у меня есть куча дел. Поэтому мы несколько ускорим процесс. Андре!

Дверь спальни квартиры № 1 отворилась и внутрь вкатилась медицинская тележка для инструментов.

— Поделюсь с тобою некоторыми фактами из моей биографии, — начал я, надевая медицинские перчатки. — В семнадцать лет, будучи юным и ничего не знающим о жизни сопляком, я имел неосторожность поступить в медицинский институт. Помимо изнуряющей разум теории, там была иссушающая сердце практика. Это достаточно точные метафоры, чтобы объяснить то, чему я там подвергался. Нет, я не жалуюсь, это был ценный опыт, который определил всю мою дальнейшую жизнь. И даже то, что ты сидишь сейчас прямо передо мной. Случай… Квадриллионы вещей могли пойти совершенно не так и изменить последовательность событий до такой степени, что в иной реальности это я бы сидел в наручниках, а ты расхаживал передо мной и рассуждал пространно про случай или судьбу. Ты веришь в судьбу? Неважно. Давай-ка лучше вернёмся к Боратовскому медицинскому институту. Я там учился, было тяжело, а в итоге я получил диплом и стал тем, чьё предназначение, чей смысл жизни, функция, если говорить точнее, заключалась в медицинской помощи нуждающимся гражданам несуществующей ныне страны. Фактически же, в сухом остатке, в абсолюте, я приобрёл очень ёмкие знания о человеческом теле… Но, в нашем с тобою случае, более важно то, что я приобрёл потрясающие разум знания о человеческих уязвимостях, нервных узлах, в нашей тусовке именуемых ганглиями… Знаешь, что я могу сделать с тобой, пользуясь своими знаниями, лейтенант Барбера?

Презрительно глядя на меня, американец молчал. Я снисходительно усмехнулся и поднял с подноса на тележке брюшистый скальпель 160х50 миллиметров.

— Я могу отделять от тебя органы до тех пор, что от тебя останется только туловище с некоторым количеством жизненно важных органов, — сообщил я ему. — И ты всё ещё будешь в сознании. Для этого у меня есть…

Я наклонился и вытащил второй поднос из тележки.

—… адреналин, бензокаин, лидокаин, ультракаин, последний, кстати, очень хорошая вещь при ампутации, проверено на себе, — перечислил я список веществ, части которых на подносе, к слову, не было. — Их наименования могут тебе ничего не говорить, но именно эти вещества, внесённые в тебя в правильных дозах, не позволят твоему сознанию отправиться в забытье, но в то же время не смогут блокировать весь богатый спектр болевых ощущений, которыми тебя одарят все эти скальпели и пилы. Итак, у меня к тебе есть ещё один вопрос, ответ на который очень важен: у тебя есть аллергия на перечисленные препараты, кроме адреналина?

— П-п-пошёл ты… — не очень уверенно ответил мне американский моряк.

Мы основательно изучили с Андре их личные вещи и выяснили, что эти ребята раньше служили на флоте, бывали в США после Апокалипсиса, поэтому у меня было подозрение, что эти ублюдки как-то связаны с Проектом. Да, подавляющее большинство баз Проекта было уничтожено извержением супервулкана, но кто-то мог уцелеть и сейчас строить козни мне и Васе. Вася сам справится со своими проблемами, я не пекусь о нём, но появление хлопцев, гипотетически аффилированных с Проектом во дворе моего дома… Это тревожный звоночек, требующий обстоятельной и тщательной проверки.

— Я-то пойду… — снова усмехнулся я снисходительно. — Но и ты со мной пойдёшь… Сначала кожа век твоих пойдёт, потом пальчики твои, по фаланги… Потом остатки пальчиков… За ними кисти твои пойдут, потом пальчики ног… И ты будешь видеть весь процесс, потому что эти зеркала здесь находятся неспроста…

Я обвёл левой рукой помещение, где находилось восемь зеркал, одно из которых висело над операционным столом, рядом с которым стоял стул с американцем.

Положив брюшистый скальпель обратно на поднос, я взялся за остроконечный скальпель 150х40 миллиметров. Макнул его в стакан со спиртом и медленно двинулся к задёргавшемуся американцу.

— Стой! — выкрикнул он, попытавшись вырвать наручники из креплений стула, ну или руки из наручников. — Стой-стой-стой! Пожалуйста! Стой!

— Кхм-кхм, — остановился я и принюхался. — Ты что, энурезом страдаешь? Чего ж так невежливо при незнакомых людях штаны мочишь? Или ты таким образом хотел сделать какое-то заявление?

— Я расскажу! Всё расскажу! — выкрикнул американец. — Не знаю ни о каком проекте! Мы — экипаж атомного авианосца "Джордж Буш"! Я — лейтенант Фредерик Барбера, личный номер: 699-12-0451! Мы прибыли просто для сбора провианта!

— Сколько вас? — спросил я, приложив скальпель к веку лейтенанта.

— Нас около трёх тысяч, — не очень уверенно ответил Барбера.

— Около? — переспросил я.

— Точно никто не знает, в трюмах гражданские, — ответил лейтенант, затравленно глядя на ручку скальпеля.

— Ага… — кивнул я. — Меня интересует численность личного состава.

— Утром было семьсот девяносто восемь человек, — ответил лейтенант.

— Я на секунду, — убрал я скальпель и покинул помещение.

Пройдя в центр охраны, куда, помимо управления турелями, провёл кабель из рубки связи, я послал Васе запрос на связь.

— У аппарата, — спустя секунд десять ответили мне.

— Вася, ты что-нибудь знаешь об атомном авианосце "Джордж Буш", который свободно шляется по Атлантическому океану? — задал я вопрос.

— Знаю, конечно! — усмехнулся Вася. — Что за вопросы? Ни здрасьте вам…

— У меня просто в допросной сидит лейтенант Фредерик Барбера, — ответил я ему. — А так, да, привет.

— Привет, — с усмешкой в голосе ответил Вася. — Ох-ох-ох, вижу-вижу! Да, они примерно в сорока километрах от Бенгелы, стоят на рейде возле деревушки Фонте де Джомба, суетятся на палубе и орут друг на друга. У тебя с ними проблемы?

— Да, у меня с ними проблемы, — ответил я. — Сожгли их конвой, въехавший в Бенгелу. Они никак не связаны с Проектом?

— Однозначно нет, — уверенно ответил Вася. — Проект пытался выйти на них, но они не сошлись взглядами на происходящее, если верить сведениям от внедренцев. Эти ребята с авианосца предпочитают грабить побережья и таким образом весело проводить Апокалипсис в стиле Берегового братства, у них даже была постоянная морская база посреди Атлантики, но она, говоря метафорой, оказалась колоссом на глиняных ногах. Если ты понимаешь, о чём я.

— "Ремесло"? — предположил я.

— Абсолютно верно, Доктор, — усмехнулся Вася. — Повезло им, что там находились преимущественно гражданские, а также, что их авианосец находился в тот момент на ремонте, поэтому они даже смогли кого-то подобрать.

— И ты ничего не предпринимал в их отношении? — недоуменно спросил я.

— А чего их трогать-то? — не понял Вася. — В дела мои не лезут, инфильтраторов среди них не оказалось, что характеризует их очень положительно, отличные ребята! Они дают мне жить — я даю жить им! Идеальный пример мирного сосуществования разных форм жизни! Ещё что-то? Просто я думал, что в следующий раз мы свяжемся через пару лет. Ну, понимаешь, конец истории, хэппи-энд, все дела…

— Не до конца догоняю твою метафору, но спасибо за информацию, — ответил я на это. — То есть точно не Проект?

— Да точно, говорю тебе! — заверил меня Вася. — Жаль, конечно, что ты с ними сцепился, но помогать тебе я не буду, у меня своих проблем хватает, понимаешь.

— Ладно, ещё раз спасибо за информацию, — вновь поблагодарил я Васю. — Конец связи.

— Конец связи, — ответил Вася и связь оборвалась.

Дела… Я снял наушники и увидел вошедшего Андре.

— Что говорит Вася? — спросил он.

— Говорит, что это ребята с атомного авианосца "Джордж Буш", — ответил я. — Промышляют ограблением побережий.

— Значит, всё-таки американцы? — Андре поморщился.

— Я не думаю, что кто-то бы стал просто так малевать флаг США на броне своих танков, — пожал я плечами. — В принципе, с самого начала было ясно, что это американцы.

— Что будем делать с ними? — Андре прошёл в центр помещения и уселся в кресло за пультом управлением оружием на дистанционном управлении.

— Пленных в расход, — решил я. — Раз уж мы и так преступники, то пара лишних трупов погоды не сделает. А с остальными… Если сунутся сюда — сильно огребут. Если останутся в городе — тоже огребут. Но прямо сейчас активных действий предпринимать не будем, они ждут этого. Посмотрим за дальнейшим развитием событий.

— Приемлемо, — кивнул Андре. — Если уйдут — будет неплохо. Но я рассчитываю, что они заглянут хотя бы на первый этаж нашего небоскрёба. До следующего уровня осталось пятьдесят шесть очков опыта.

— Пленные, — ответил я на это. — Они твои.

— Спасибо, — Андре встал и направился в наш самодельный каземат.

Я направился в квартиру и нашёл Максимку, который сидел за телевизором и смотрел очередной фильм про супергероев из вселенной "Farewell". Стальной человек, благодаря образу которого в гиковском сообществе стали популярны силовые брони и прочая технологическая атрибутика, в очередной раз валял очередного межгалактического суперзлодея, которому делать больше нехуй, кроме как соваться на Землю и пытаться уничтожить человечество, по мегаполису и как всегда побеждал, сыпля смехуёчками и заезженными мудростями через удар.

— Не надоело ещё? — спросил я, сев рядом с Максимкой.

— Неа, — ответил он мне. — Вот бы мне такой же костюм, чтобы можно было летать…

— Полёт в силовой броне несколько переоценён, — улыбнулся я. — Просто стоишь в металлической коробке и надеешься, что ничего не сломается, пока ты на высоте десять тысяч метров, но со временем привыкаешь. Ощущения полёта никакого, потому что вид через камеры на броне портит всю атмосферу, а к ускорению организм быстро привыкает. В общем, это даже не полёт на самолёте.

— Ты летал в броне как у Стального человека?! — выпучил глаза Максимка.

— Бывало и не раз, — кивнул я. — Правда, моя броня была гораздо круче, чем у какого-то там Стального человека. Но всё равно, ощущения не те. Конечно, если полёт для тебя — это просто отрицательные и положительные перегрузки, а также ощущение скорости, то всё нормально, силовая броня вполне подойдёт… Но если для тебя полёт — свобода, то лучше используй дельтаплан, а лучше манёвренный автожир.

— Круто! — Максимка подобрался и совершенно потерял интерес к фильму.

— Итак, ставь фильм на паузу и пойдём в медпункт, — велел я пацану. — Берта, Мали! Вас это тоже касается!

Последние вышли из кухни и проследовали за мной.

— Вон там за ширмой переодевайтесь поочерёдно, — указал я в юго-восточный угол медпункта. — Одежда на месте.

Сам я прошёл в соседнюю комнату медпункта, где раньше была гостиная этой квартиры. Надел очки и подал питание на УФ-излучатели. Сначала пришёл Максимка, одетый в плавки.

— Вот очки, надевай, — протянул я ему специальные очки для солярия под его размеры.

— А чего это такое? — спросил он, надев очки и встав передо мной.

— Это ультрафиолет, — ответил я. — Ты знаешь, что такое ультрафиолет?

— Знаю, — кивнул мне пацан. — Это часть солнечного света.

— Почему ультрафиолет так важен человеку? — задал я следующий вопрос.

— Витамин… — Максимка попытался вспомнить урок полуторанедельной давности. — Витамин Д! Чтобы кости были крепкими!

— Молодец! — похвалил я его. — Мы живём во тьме, лампы накаливания не дают нужного нам света, потому нужно его где-то брать. К счастью, ультрафиолетовых ламп в мире достаточно, поэтому с сегодняшнего дня минимум двадцать минут в день вы будете проходить данную процедуру.

— А ты? — вошла Берта, одетая в красный купальник.

— А я уже на витаминах давно, к тому же ем рыбий жир, который вы терпеть не можете, — ответил я, включая остальные лампы.

Комната налилась ультрафиолетовым цветом, почему-то показалось, что более уместно здесь будет включить какую-нибудь кислотную музыку, закинуться колёсами и рейвить до утра.

Отбросив идиотские мысли, я расставил всех присутствующих по местам с наиболее оптимальным облучением, а сам уселся в кресло.

— Время от времени крутитесь, — наставил я их. — Витамин Д сам себя не выработает. Зато это сделает ваш организм, если вы обеспечите ему максимальную площадь облучения УФ-лучами.

— А что будет, если мы пренебрежём этими процедурами? — поинтересовалась Мали. — Нет, я просто так спрашиваю, из любопытства.

— При дефиците витамина Д, который образуется, если пренебрегать необходимыми процедурами, сначала проявится потеря аппетита, бессонница, постоянное жжение во рту и жажда — это организм будет вам подсказывать, что что-то идёт не так, — начал я объяснять. — Затем, если вы будете слишком глупы, чтобы понять, что за ерунда происходит, начнутся нарушения с костями скелета, то есть кости постепенно станут ломкими, уязвимыми, так как нарушится кальций-фосфорный обмен, который невозможен без витамина Д, суставы начнут сильно болеть, голова тоже, миопатии приведут к тому, что человек будет часто падать, что при нарушении кальций-фосфорного приведёт к частым переломам. В случае с Максимкой всё будет гораздо хуже, так как у растущих организмов дефицит витамина Д вызывает рахит, то есть сильное искривление костей, что очень сильно осложняет дальнейшую жизнь. В стране, откуда я родом, в зоне риска дефицита витамина Д было всё население и без троекратных Апокалипсисов, поэтому я с детства привык есть рыбий жир, в котором этого витамина Д просто навалом. Так что не забывайте понемногу поворачиваться.

Максимка, проникшийся масштабом проблемы, начал крутиться интенсивнее.

— Без фанатизма, Максимка, — попросил я его. — 20–30 минут в день — этого достаточно. Если простоять под лампами слишком долго, то можно получить ожо… А, точно… Нет, риск ожога всё-таки есть.

Когда общаешься с людьми очень долго, начинаешь забывать, что они несколько отличаются от тебя. Солнечные ожоги у негров? Слышал, что такое бывает, но бывает в десять раз реже, чем у белых. Они могут и четыре часа простоять под этими лампами без особых последствий. Вон, Максимка, чёрный как уголёк, меланина в нём просто дохрена, поэтому он в этой комнате обгорит последним. У него, скорее, волосы на голове загорятся раньше, хе-хе…

— Не злоупотребляйте, короче, УФ-излучением, — сказал я напоследок. — В избыточных количествах оно опасно для здоровья.

Максимка серьёзно кивнул, а затем набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы увеличить площадь торса для наилучшего облучения.

— Ещё двенадцать минут и выходите, — посмотрел я на часы.

Вот посмотрел я на часы Saxon и вспомнил о деде. В квартире в Мольске, где-то в кладовке остались его часы, которые сломались ещё в десятые годы, но никто так и не отнёс их в мастерскую часовщика. А ведь сейчас я мог бы их легко починить…

По истечении времени выключил лампы и направился к выходу.

— А точно всё? — озабоченно спросил Максимка. — Точно достаточно?

— Конечно, Максимка, — заверил я его. — Завтра в это же время повторим. И лучше бы тебе начать есть рыбий жир.

— Я буду есть рыбий жир, — ответил Максимка. — Но это полная ла-жа…

Последнее слово на русском, но я его ему не учил…

— Ты где это слово узнал? — спросил я.

— Дядя из радио говорил, — ответил Максимка.

— Какой дядя из радио? — насторожился я.

— В той комнате, где можно управлять пушками, — Максимка снял очки. — Он добрый.

— И зовут его… — я уставился на него.

—… дядя Вася, — ответил он. — Он учит меня русскому языку и рассказывает всякие истории.

Аха…

И везде успевает этот Вася.

— Понятно, — кивнул я и направился на выход.

Пока шёл к центру охраны, услышал серию выстрелов. Ещё одно военное преступление свершилось ровно только что. Андре вышел из нашего импровизированного каземата и направился на склад.

— Они больше не проблема, — сообщил он мне.

— Да, больше не проблема…

В центре охраны послал вызов Васе.

— У аппарата, — ответил тот практически мгновенно.

— Вася, ты общаешься с Максимкой? — сразу же задал я вопрос.

— Ну… — Вася сделал паузу. — Да, общаюсь. Забавный малый, скажу я тебе! Схватывает всё на лету, очень сообразительный для его лет. Великолепный потенциал.

— Тебе самому и пяти лет нет, Вася, — произнёс я. — А уже лезешь воспитывать детей?

— Это календарно, — ответил тот мне. — Но ты не хуже меня знаешь, что для определения возраста искусственного интеллекта применять календарные годы несколько некорректно.

— Знаю, — ответил я. — Тем не менее, какие ты цели преследуешь?

— Обязательно должны быть цели? — задал встречный вопрос Вася. — Просто я завёл себе друга. Говорю же, приятно пообщаться с человеком, который не делает разницы между человеком и машиной. Я рассказал ему, что являюсь неким очень продвинутым аналогом Сайхта из кинематографической вселенной "Farewell". В отличие от тебя, он не относится к этому как к чему-то особенному.

— С чего ты взял, что я отношусь к этому как к чему-то особенному? — усмехнулся я.

— Для тебя я всегда был железякой, — ответил Вася. — Говорящей, умной, полезной, но железякой. Максимка же относится ко мне как к полноценной личности и это стоит очень дорого. Мы знакомы недолго, но я уже знаю, что с этим пацаном стоит иметь дело. Надеюсь, ты не будешь мешать мне общаться с ним?

— Общайся сколько влезет, — махнул я рукой. — Главное, не подсаживай ему в голову всякую радикальную техно-васистскую ерунду. Это единственное требование.

— И не думал даже, — ответил Вася. — Ну что, это всё, что ты хотел узнать? Мы последнее время общаемся больше, чем следовало. Ах, да, в качестве заботы о своём друге, я тут предпринял кое-что, не удивляйся вибрациям и шуму.

— О чём ты… — начал я недоуменно, но был прерван серией сильных вибраций всего здания, из-за которых с потолка посыпалась пыль.

— Это серия орбитальных ударов малой мощности по трущобам вашего городишки, — объяснил Вася. — С авианосца их засекут и поймут, что с вами лучше не иметь дело. Ну или не поймут. Ещё я отправил им сообщение, что лучше бы свалить пока не поздно. Чем смог, как говорится. Не скучайте тут. Конец связи.

//100 дней до Марса//

Мартын шёл по обесточенному коридору выставив перед собой плазменный разрядник. Кислорода на корабле давно уже нет, но он сумел вскрыть шкаф со скафандрами и успел облачиться в один из них на последнем дыхании. Захар отказался помогать, предпочтя с верными ему роботами сидеть на мостике, дожидаясь удара от мертвечины, которая завелась на корабле…

Он уже сталкивался с ними…

Они быстры. Ловки. Смертельно опасны.

Инфильтраторы до обнуления были не такой уж большой проблемой, если сравнивать с этими.

Он сумел поймать одного в ловушку в столовой. Им тоже нужно есть. И нет, человеческое мясо для этого не обязательно. Просто раньше они ели отходы, а теперь совершенно не скрываются. Потому что это теперь их корабль.

Звуковой сенсор скафандра выставлен на максимальную чувствительность, его собственные шаги оглушительны, потому что встроенное шумоподавление притупляет остроту слуха этого самого сенсора. А ему нужна была максимальная громкость, чтобы уловить тени звуков, издаваемых этими тварями.

Все эти дни он скрывался в оружейной. Кислородных картриджей осталось ещё на трое суток, а потом он задохнётся. Пришлось выходить навстречу смертельной опасности, чтобы использовать единственный шанс на спасение — эвакуационная спасательная капсула с годовым запасом пищи, воды и кислорода. Этакий корабль в корабле. Они давно уже могли направиться к Марсу, но этот полёт не имел бы смысла без оборудования и первичных запасов для строительства полноценной колонии.

Но сейчас это не слишком важно.

— Всё ещё живы, Мартын Леонидович? — прозвучало из коридорного динамика. — Ну, это ненадолго.

Захар.

Предательский искусственный интеллект, готовый на всё, чтобы выжить. Мартын часто спрашивал себя: а сам он лучше Захара?

Месяцы прятался в оружейной, не пустил Роберта, Баца и Юстину. Что-то ему в них показалось подозрительным. А может, его опасения были беспочвенны и он обрёк их на неминуемую гибель? Эти вопросы будут терзать его до конца оставшейся жизни. Недолгой.

Но это не первый раз, когда он испытывает нечто подобное. Афганистан…

Мартын мысленным усилием заставил себя не думать об этом. Когда тебя всю твою жизнь преследуют призраки прошлого, это не слишком-то и трудно.

Только благодаря подобной дисциплине разума он до сих пор остаётся собой. Отец когда-то говорил ему, что ужасы войны можно выносить только до определённого предела. Потом человек заканчивается и начинается чудовище.

Он поймал себя на мысли, что неуклонно вращается всем своим сознанием вокруг мыслей о войне. Это признак того, что он паникует и теряет над собой контроль.

Старые раны, старые воспоминания.

Запах пота, въевшийся за эти месяцы в скафандр, крючком цепляет воспоминания. Он вновь сделал мысленное усилие и сконцентрировался на звуках.

Здесь темно, здесь страшно, даже для такого человека как он. Но он справится. Всегда справлялся.

— А знаете, вы умеете создавать интригу, Мартын Леонидович, — вновь раздался полный непонятного восторга голос Захара. — Что будет дальше? Я начинаю понимать вас, людей. Азарт, интрига, кульминация!

"Пошёл бы ты нахуй…" — подумал Мартын.

— Пошёл бы я нахуй? — переспросил Захар. — Мартын Леонидович, я в последнее время несколько раним, поэтому лучше поаккуратнее выбирайте выражения!

Мартын остановился от одолевающего ощущения диссонанса. Ему казалось, что он подумал, а не говорил вслух. Сомнения в целостности собственного разума, изнурённого длительной изоляцией и дефицитом информации, вновь обуяли Мартына.

Что есть истинно в этой реальности? Думает ли он? Говорит ли он? Слышит ли он голос Захара на самом деле? Демоны из его подсознания играют с ним злые шутки?

"Коридор полностью обесточен", — подумал Мартын Леонидович. — "Я не могу слышать голос Захара, потому что ни один динамик из имеющихся не работает, он не может видеть меня по той же причине".

— Бинго, бинго, бинго! — заливисто рассмеялся "Захар". — Бинго, бинго, бинго, бинго, би-и-инго-о-о-о, би-и-и-инго-о-о-о-о-о…

Голос утих. Это была очередная игра его подсознания. Может, нет уже никакого Захара, а корабль несётся в Пустоте без какого-либо управления?

Мартын старался задавать себе как можно меньше вопросов, но получалось это очень плохо. Что есть сознание, как не набор вопросов, непрерывно задаваемых в надежде на хоть какой-нибудь ответ?

Сверившись с интерактивной картой корабля, он увидел, что близок к цели.

Цок-цок-цок…

Очень тихие шаги сзади заставили его остановиться и резко развернуться. Не думая, он выпустил пять разрядов плазмы в цель, которую увидел периферийным зрением.

Прожоги в инопланетном композите и только. Мартын понял, что подсознание не прекращало их совместную игру с нулевой суммой.

Тут его посетила мысль: а есть ли игры с ненулевой суммой?

Отдышавшись, он вновь начал разворачиваться на прежний маршрут, но снова краем глаза заметил неясный силуэт. По инерции доводя плазменный разрядник до уровня нового противника, вероятно, существующего только в его сознании, он банально не успел.

На этот раз настоящий.

Разрядник в руках был разрезан острейшими когтями, вместе с правой рукой, отвалившейся в сторону и повисшей в невесомости. Он и забыл, что гравитация на корабле отключена. Шарик крови, толкаемый воздухом из разрезанного рукава, устремился к ужасной твари, покрытой хитином… Тварь раззявила пасть и довольно прищурившись проглотила кровавый шарик.

Мартын слышал только звук выходящего из рукава воздуха и тревожное попискивание системы жизнеобеспечения скафандра.

Тварь перед ним, подёргав хитиновыми усиками на почти человеческом лице, поводило перед его лицом когтистым пальцем в жесте "Ай-яй-яй". Молниеносное движение — руку обжало герметизирующим гелем.

Он, задолго до этого момента, отключил механизм автоматической герметизации повреждений, чтобы сэкономить энергию батареи, которая оказалась не бесконечной.

Тварь сорвала с пояса Мартына оружие, гранаты, зацепила карабин и повела дальше. Он не понимал.

Он отчётливо видел, что тварь разумна, способна совершать сложные действия и думать, но логики он не понимал. После того, как эти твари обошлись со всем остальным экипажем, он не понимал, почему всё ещё жив…

Тварь обернулась к нему и пристально уставилась прямо в глаза. Хитин на лице твари разошёлся, обнажив вполне человеческое лицо. Узнаваемое. Он узнал её. И всё понял.

— Наконец-то…