Договор

Глава 4

Вышел я туда же, откуда входил. И вроде, делал всё тихо, но служитель услышал и повернулся ко мне.

— Не получилось? — сочувствующе уточнил он. — Не принял Лабиринт?

— С чего вы взяли, Ваше Благородие?

— Так, сударь, вы как вошли, сразу вышли.

— Вовсе нет, — ответил я. — Я дошел до алтаря и получил Дары.

— Неужели, — засомневался он. — Обычно на это уходит куда больше времени. Впрочем, сударь, проверить это проще простого. — Он вытащил из стола артефакт и помахал им в воздухе. — Если вам что-то выдали, я это должен зафиксировать.

Я подошел, после чего служащий начал работать с артефактом, причем по мере сканирования глаза у него расширялись и расширялись.

— Однако, магии вам отсыпали щедро. Так, что еще… Сродство к магии Огня и Воздуха, — восхищенно выдохнул он. — Артефакторика! Механика! Сударь, да вы счастливчик. На моей памяти еще никто столько не получил. Два навыка — максимум, вынесенный из этого Лабиринта.

У него аж руки ходуном заходили. С эмоциями он справился, хотя и с трудом, и отключил артефакт. Но успокоился не сразу, восхищенно смотрел и повторял: «Да как же это так?», «Быть того не может!», «Никогда ранее…» и тому подобное. А я его еще и добил, сгенерировав Искру. Само по себе заклинание не впечатляло, им разве что свечку можно было поджечь, да и то с попытки десятой. Но служащий уставился на меня как на ангела, спустившегося с небес, который показывает недоступное простым смертным.

— Сейчас. Сейчас все зафиксируем, — засуетился служитель, задергал ящики. — Где у меня были бланки с первичной регистрацией? Были же.

Я сообразил, что это надолго, и уселся на неудобный стул для посетителей. Один-единственный. Такое количество было оправданным: в Лабиринт входили редко, потому что стоимость такого похода окупала и содержание здания, и жалование служащего, если не полугодовое, то месячное точно. А если к стоимости похода приплюсовать еще и то, что в 99% он оказывался пшиком, то число желающих стремилось к нулю. Даже странно, что отчим расщедрился на такую сумму: неужели надеялся, что пасынок после стольких проверок обретет магию? Или рассчитывал, что платить не придется? Кто-то же вручил фотографию убийце, а ее не так просто где-то взять.

Вариант, что фотографии Вороновым отсылала маменька, не сообщая об этом сыну, я тоже не исключал. По оговоркам Петя понимал, что она пыталась установить связи с родными первого мужа, беспокоясь о будущем сына. Ее письма назад не возвращались, но на них и не отвечали. Возможно, покойный граф складывал фотографии внука в ларец и время от времени с умилением перебирал, наблюдая, как Петя растет, но я ставил на то, что письма отправлялись сразу в печь, не распечатываясь. За исключением одного? Того, где была эта фотография. Нужно будет уточнить у маменьки, отправляла ли она фотографии в принципе.

Вот еще задача, нужно будет как-то общаться с семьей, при этом себя не выдав. И с одноклассниками. Отголоски чувств бывшего владельца тела я ощущал, но этого мало. Его близкие для меня были чужими, а актерским мастерством я не владел. Тем не менее ехать туда придется хотя бы за аттестатом, без которого дальнейшая учеба невозможна. А изменение характера можно списать на пробудившуюся магию — весьма удобная отмазка. На пробудившуюся магию можно списать вообще все, даже частичную пропажу памяти — почему-то мне упорно казалось, что что-то из головы успело испариться за время, пока Пети там не было уже, а меня — еще.

Тем временем служащий наконец нашел нужный бланк и попросил у меня паспортную книжку, на основании которой принялся аккуратно заполнять графы. Одним бланком дело не обошлось. По каждому «дару божественного помощника» заводилась отдельная книжка, куда вписываются названия заклинаний, чертежей (для артефакторики и механики) или рецептов (в случае алхимии). В моем случае записывать было нечего, разве что в сродстве к магии Огня было указано заклинание Искра. Каждая новая запись должна была подтверждаться показаниями артефакта в Лабиринте и заверялась здесь же печатью.

Обзаводиться новыми заклинаниями можно было разными путями: учить по учебникам или с учителем или получать из кристаллов. Про последнее знания Пети были весьма смутными, с этим предстоит еще разобраться.

Кроме заполненных бланков, мне был выдан значок принадлежности к магическому сословию. Можно сказать, авансом, потому что одного хилого заклинания точно недостаточно, чтобы считаться магом. Тем не менее значок я с благодарностью принял и тут же прикрутил его к гимназической тужурке.

— «Основы магии» не желаете купить, сударь? — спросил служащий и извлек из стола аккуратный томик с соответственной надписью на обложке. — Искренне рекомендую. Здесь есть важный раздел про права и обязанности магов. Я вам памятку, разумеется, дал, но там не все.

Я просмотрел оглавление и решил взять, потому что книга действительно охватывала почти все аспекты жизни мага, о которых ни Петя, ни его родственники знать не знали. Цена была приличной — аж пять рублей девяносто три копейки. Но указана она была на самой книге, так что от себя служащий не прибавил ничего. Правда, сдачи у него ожидаемо не обнаружилось, но я решил, что могу на нее махнуть рукой, и сказал:

— Боже мой, Ваше Благородие, забудьте про эти копейки. Я с них не обеднею, а вы не разбогатеете. Подскажите лучше, где в этом городе меня могут обучить владению огнестрельным оружием.

Магия магией, а револьвер при моих нынешних магических умениях надежнее сделает дырку во враге.

— Вы же маг, сударь? — удивился он. — Зачем вам это?

— Я пока еще ничего не знаю, Ваше Благородие. Да и не помешает альтернативное умение защитить себя.

Он понятливо кивнул.

— Что именно вас интересует, сударь?

— Револьверы, Ваше Благородие.

— В таким случае, сударь, вам к Игнатовым. У них при лавке есть небольшой тир.

И он принялся многословно объяснять, как пройти к лавке Игнатовых, увидел, что я не понимаю, и нарисовал схему на клочке бумаги. Надо признать, что его отношение разительно изменилось после моего выхода из Лабиринта и второй проверки. Теперь там появилось уважение и даже некая небольшая опаска.

Я поблагодарил, аккуратно сложил все полученные документы в папку и пошел искать лавку Игнатовых, где и провел все время до обеда, пытаясь стать уверенным револьверным пользователем. К обеду я понял, что больше навыки не улучшу, купил коробку патронов и отправился в рекомендованный трактир, где около часа просто отдыхал за плотным обедом. В голове было пусто и звонко. Не было мыслей ни по стратегии поисков Осколков, ни по стратегии собственной защиты. Револьвер, кстати, перекочевал из-под фальшивого дна в основное отделение, и теперь я мог выхватить оружие одним движением, если противника не убедит демонстрация моих магических умений.

В конце обеда я попросил принести пирогов, чтобы заполнить артефактную жестянку под бутерброды. Ужинать и завтракать мне предстояло на дирижабле, где маменька настоятельно не рекомендовала пробовать ничего, кроме чая. Чай там был хорош, этого не отнять.

До отлета оставалось еще очень много времени. Хронометра при мне не было, я ориентировался на бой башенных часов, решив подойти примерно за час до отлета.

В другое время я бы прошелся по городу, получил бы собственное представление о том, как живут здесь люди. Но сейчас меня словно накрыло опустошением, я двигался как будто по заранее настроенной программе. Но она закончилась, а никакие желания не появились. Я только сейчас понял, во что вляпался: если затяну с выполнением поручения, печать будет доставлять мне все больше и больше болезненных ощущений, пока не сожжет заживо. И вне зависимости от этого меня будут пытаться убить те, кто заказал Петю. Почему-то соглашаясь на эту авантюру, я надеялся, что попаду в человека, погибшего в результате несчастного случая, хотя бог сразу говорил, что вероятность такого события крайне мала. И теперь помимо божественных проблем мне предстояло разбираться еще и с личными. Неимоверно злило, что от меня мало что зависело. Я даже планы мог строить только в отношении максимально быстрого выполнения поручения. Все остальное считалось Печатью путем к нарушению договора и соответственно наказывалось пока еще неприятными ощущениями.

Внезапно вспомнилось: «В самом плохом случае ты просто еще раз умрешь», и я чуть не расхохотался. Действительно, что я переживаю из-за того, чего не в силах изменить?

Можно было пойти в библиотеку и изучить газеты, но делать это лучше в родном городе, где у меня был читательский билет. Сейчас я мог получить нужную информацию другим путем. Я уселся на свободную лавочку в сквере неподалеку от трактира и открыл «Основы магии», надеясь найти сведения о реликвиях там. Но составители книги эту тему обошли. Основы оказались настолько основами, что заклинания подавались только названиями, зато была щедро отсыпана информация о правах и обязанностях. Обязанностей было куда больше, но и прав хватало. К примеру, меня теперь не могли ни допрашивать, ни арестовывать представители обычной полиции. Точнее, допрашивать могли, но только с моего согласия. Правда, у магов была своя полиция, которой передавалось любое дело, если в нем оказывалась замешана магия или маг, так что даже речи не шло о том, чтобы безнаказанно бросаться опасными заклинаниями направо и налево.

Вообще, о причинах роста зон с потусторонними сущностями не было сказано ничего, только о том, что они существуют, описание каждой и перечисление встречающихся там тварей. Опять же без конкретики. Похоже, пользуясь моей неопытностью, служитель впихнул мне совершенно бесполезную книгу. Что ж, в следующий раз буду изучать предмет до покупки, а не после.

Из интересного еще нашлась тема про высшие учебные заведения для магов с кратким перечислением специальностей и требованиями для поступающих. Но это нужно будет изучать на свежую голову. И со старшими родственниками, к которым Петя причислял и отчима. Все равно к ним придется возвращаться.

Часы на башне пробили четыре раза, я захлопнул книгу и решил двигаться к дирижабельной мачте, которая была видна из любого конца города, хотя и находилась на окраине. Сейчас дирижабля там не было, и мачта сиротливо торчала, упираясь острием в само небо.

Чтобы не блуждать по закоулкам, я решил выйти на центральную улицу, пересекавшую весь город стрелой, почти на острие которой как раз и находилась дирижабельная мачта.

Для начала пересек несколько улиц, параллельных центральной, где на одной из них внезапно окунулся в атмосферу блошиного рынка. Чего там только не было: от откровенного старья, годного только на помойку, до вещей, стоимость которых я бы не взялся определить.

Взгляд зацепился за прилично выглядевшие карманные часы, разве что чуть-чуть поистерлось в паре мест серебряное покрытие, обнажив красновато-желтый металл.

— Сударь, прекрасный выбор, — оживился продавец, заметивший мой интерес. — Всего два рубля — и вы станете владельцем устройства, которое прослужит вам верой и правдой долгие годы.

Вблизи часы оказались куда потасканнее, и, хотя, кроме этого экземпляра, на столике обнаружилась целая коробка аналогичных, желание обзаводиться прибором для определения времени пропало. Я уже хотел развернуться и уйти, когда взгляд упал на другую коробку, с высокими бортами, заполненную… я даже сразу не мог подобрать определение… Кристаллическим ломом? Когда-то это точно были кристаллы такого же типа, каким я расплатился за индивидуальную «молитву» в Лабиринте. Но теперь это был хлам.

— Что это? — спросил я.

— Сразу видно мага — заметил самое ценное, — опять начал разливаться соловьем продавец, мазнув взглядом по моему новехонькому значку. Похоже, для него я был самой приятной разновидностью лоха — тем, кто с радостью воспримет любые байки про магию, потому что сам об этом знает очень мало. — Сударь, это энергетические кристаллы, добываемые из потусторонних сущностей.

— Разбитые энергетические кристаллы, — заметил я. — Которые уже никуда не годны.

— Почему же не годны? Из них получается прекрасные талисманы, — не сдавался продавец. — Вы же сюда прилетели ради посещения Лабиринта? Вот и возьмите что-нибудь на память. Где вы еще сможете найти энергетический кристалл за гривенник?

— Разве таким место не на свалке?

— Обижаете, сударь, — возмутился продавец. — Любые части кристалла идут в дело. Что — в алхимию, что — в артефакторику. Это же сувенир. Особый магический. И десять копеек за него — сущие гроши.

Привлекло меня не расхваливание, а временами возникающая волна вспышек внутри самих кристаллов, поэтому я сделал вид, что засомневался, и протянул:

— Даже не знаю…

Продавец обрадованно подсунул мне коробку. Мол, смотри, какая красота, выбирай — не торопись, глупенький свежевылупленный маг.

— И пусть талисман вас сам найдет, сударь.

Как оказалось, поблескивало что-то только для меня, и стоило прикоснуться к обломку кристалла, как в голове появлялась информация о том, что он из себя представляет. Большинство кристаллов действительно было хламом, но попадались и такие, которые являлись частью Печати, от одной шестой до одной двадцатой. По-видимому, это срабатывал пассивный навык Видящего.

Из-за того, что информация с некоторых обломков считывалась, я предположил, что с ними может сработать Слияние и выдать целый кристалл, который можно будет использовать для Печати. Правда, что это, я все равно не знал, да и набирать осколков на рубль-полтора, чтобы проверить теорию, — глупость несусветная. Внезапно в руку ткнулся осколок уже не Печати, а Призрачного Помощника, и почти сразу же — второй такой же. Вытащил я оба, и они действительно сложились в один, совсем крошечный кристаллик.

— Я же говорил, что талисман вас сам найдет, — торжествующе сказал продавец. — Двугривенный за целый кристалл — это практически даром.

— Он не целый, а из двух половинок, — напомнил я.

— Был бы целый, стоил бы червонец. Берете, сударь? Вам непременно нужно отсюда увезти что-то на память, иначе удачи не будет, — затараторил он, опасаясь, что я поглядеть погляжу, да и уйду без покупки.

— Беру, — согласился я.

Цена на самом деле казалось смешной, и я решил взять обломки для эксперимента. Посмотрю хоть, как работает загадочное Слияние, и будет ли оно работать на осколках кристаллов или предназначено исключительно для осколков реликвии.

По местному блошиному рынку я больше ходить не стал, чтобы не купить еще какой-нибудь хлам, пересек улицу и пошел к центральной. А то не заметишь, как вообще без денег останешься.

Шел я не торопясь, больше размышлял, чем осматривал красоты города, поэтому до причальной башни добрался куда раньше дирижабля, на который планировал садиться. Торчать на улице как еще одна башня смысла не было — на фоне причальной мной никто не впечатлится, а ожидать прибытия можно было только в трактире, потому что вход в причальную башню был заперт. Что ж, это знак, что стоило бы подкрепиться после прогулки.

Я вошел в трактир и замер, потому что сразу заметил полицейского. Он сидел за свободным столом и что-то записывал. В голове появились панические мысли о том, что нужно было вслед за убийцей отправить все его вещи, которые сейчас лежат в моем саквояже и намекают, что я если не убил их владельца, то ограбил точно. Но тут я вспомнил, что меня как мага теперь ни обыскивать, ни допрашивать без моего разрешения не могут, осмелел и огляделся. Ко мне сразу подскочил половой и угодливо спросил:

— Чего изволите-с?

— Какой стол можно занять?

— Выбирайте любой, сударь. Что будете заказывать?

Я занял один из свободных столиков у окна. После прогулки разыгрался аппетит, так что я с интересом уставился в меню. Многие названия не были известны ни мне прошлому, ни мне настоящему, так что я решил не рисковать и заказал блины, к которым полагался набор начинок на выбор, и чай. Блины оказались толстенными, но необычайно вкусными, как и прилагающиеся к ним добавки. Права была маменька: сюда стоило заглянуть. Там, где я обедал, и вполовину было не настолько вкусно.

Прибытие дирижабля я не услышал, пока тот не ткнулся в башню. Вот тогда всё на столе закачалось, а тарелка с последним недоеденным блином чуть не оказалась на полу — успел поймать буквально на краешке стола.

— Вот криворукий, — досадливо бросил полицейский, — понабирают кого попало, а потом происходят трагедии.

— Обычно причаливают аккуратнее? — спросил я подскочившего с тряпкой полового, который примерялся к разлитому на столе чаю.

— Как есть аккуратнее-с, а ентот, видать, новенький, с особенностями нашей башни незнаком. Ежели так причаливать, то и все пассажиры свалятся, а не только один.

Итак, трюк не удался, пропажу заметили. Интересно почему.

— Выпал пассажир? Как это?

— Не выпал, пропал-с. В Верх-Ирети сел, а потом его никто не видел.

— Куда можно пропасть с дирижабля? — удивился я. Надеюсь, это получилось естественно. — Может, вышел где-то раньше?

— Наверняка-с, — половой понизил голос и покосился на полицейского, мрачно изучавшего бумаги. — Говорят, еще один пассажир обнаружил пропажу ассигнаций-с, потому и заметили недостачу пассажиров.

— Вот-вот, — буркнул полицейский, который, оказывается, слушал наш разговор. — Каюту не запирают, когда выходят, а потом удивляются, что обокрали. И главное, никто не помнил этого жулика в лицо. И сойти мог только у нас или в следующем городе, а поди ж — никто его не видел. Вы, сударь, в наш город когда прилетели и откуда?

Я подумал, не воспользоваться ли правом не отвечать, потом сообразил, что только привлеку ненужное внимание. Как минимум извозчик мог подтвердить и мой сход с дирижабля, и точку моего назначения.

— Этим утром. Из Верх-Ирети.

И сразу сработало ощущение чужого внимания. Если раньше полицейского я интересовал постольку-поскольку, то сейчас всё его внимание принадлежало мне.

— Да вы что? — оживился полицейский. — С вами кто-то сходил на землю?

Но взгляд его был прикован к моему саквояжу, как будто он чувствовал, что там лежат не принадлежащие мне деньги. Точнее, уже принадлежащие мне, но теперь я сомневался, вся ли сумма там была только за мое убийство. Тому выброшенному мужику ничего не стоило и прихватить попавшееся под руку чужое богатство.

— Не видел. Я торопился добраться до Лабиринта. — Я прикоснулся рукой к груди рядом со значком. — Вот. Сегодня выдали. Возможно, стоит поспрашивать извозчика? Их двое было. Одного я нанял, второй оставался.

Полицейский наконец обратил внимание на мой значок, перестал гипнотизировать саквояж, уважительно качнул головой и пояснил:

— Вот ведь незадача. Никто ничего не видел, никто никого не помнит, — вздохнул он. — Пока не нашли никого, кто здесь утром был. А может, признаваться не хотят. Того, кто вас вез, вспомните в лицо?

— Извините, но, скорее всего, нет, — признался я. — Не до того мне было, волновался сильно.

Я посмотрел на остатки блина и решил, что доедать не хочу, поэтому расплатился с половым, добавив гривенник чаевых, и пошел устраиваться в дирижабле.