Дневники Задрота

День Седьмой Пергамент 3

Наверное, стоит сказать пару слов, о том, а чего я тут сижу?

Казалось бы — передо мной целый мир! Полный приключений, неизведанного, богатств, и только и ждущих спасения или (и) дефлорации принцесс.

А я сижу в таверне. То есть трактире.

Пишу дневник. На пергаменте. Хотя у меня есть встроенный журнал, куда записывать ключевые моменты намного проще.

Делать мне что ли нечего?

Да, проще. Но мне нужно выполнять заветы доктора. За неимением таблеточек и возможности бросить игру — буду спасть сознание глаголом. Да и как-то втянулся. Пока сижу, пишу неторопливо, перо в чернила макаю, грызу кончик, мысли сами упорядочиваются. А журнал… Что журнал? Там так. Пометка, другая. Торопливая, на бегу, и без души. Которые я и сам через неделю уже не разберу.

И да. Нечего. Нечего делать. От слова совсем. Только жрать, спать и ср… Ну и писать. Вот пишу и время быстрее проходит. Мне здесь неделю куковать. Нет, можно и пять дней, их в принципе, хватит, но… Лучше неделю. Раз уж все равно оплачено.

Тут, в этом трактире, реально нечего делать. Вай-фая нет. Да тут вообще Интернета нет. Тут даже телевидения нет. И электричества. Ну, кроме того, что некоторые маги генерировать могут.

Говорят, месяца три назад, в этот трактир заехал кукольный театр. Из двух актеров-варежек надетых на ладошки кукольника. Так местные все животики надорвали, до того эта идея показалась им свежей и оригинальной. Кукольника хотели взять в плен и не выпускать, но тот как-то умудрился развязаться и сбежать. Еще и полено зачем-то упер. Причем, самое нижнее из поленницы и всю ее рассыпал.

Эти два события — Грандиозный Приезд Кукольника и Эпический Крах Поленницы, до сих пор держались в местном топе новостей последней пятилетки.

И тут — камень в окно.

Небывалое по своему цинизму и жестокости преступление. Сравнимое разве что с терактом 11 сентября. Ну и тем случаем, когда Сенька Борьке коленом в пах заехал, кады тот просто хотел по-честному в рыло съездить… Ну и так далее.

Камень, ясное дело залетел в окошко не сам. Камни здесь обычно такого себе не позволяют, лежат тихонечко и ведут себя смирно. Как самые обычные камни. А летают только в двух случаях. Или их кто-то бросает рукой (клешней, щупальцем, хоботом… у кого что есть), или магией.

Данный, конкретный камень, брошен был именно рукой. Причем рукой, которая крепилась к телу, на котором, в свою очередь, пришпилена сверху голова. Гипотетически — с мозгами.

Дело в том, что стекло — крайне дорогая по местным меркам штука. Трактир этот — очень преуспевающий. Пожрать и поспать здесь, ну не то что бы очень дорого, но рядовой крестьянин позволить себе такого не может. А если и позволит, то придется за постой в одну ночь все заработанное за пару недель выложить, кто на такое пойдет?

Километрах в трех отсюда есть еще один трактир, попроще. Как раз для того контингента. Эти трактиры не конкурируют, так как принадлежат одному хозяину. Просто обслуживают разные слои населения.

Я сначала в том хотел остановиться, там намного дешевле… Но спать в общем зале, вповалку с потными, вонючими, храпящими мужиками — нет. Увольте. Не моя ориентация. Не говоря уже о качестве пищи, вина и официанток.

Смотря правде в глаза с последними и тут не густо, но они хоть есть. Вернее, она. Предположительно. Ладно, не будем о грустном.

В том то трактире жратву на жирных, хреново обструганных досках подает толстый бородатый повар. Или не повар, а живодер. Судя по звукам, периодически доносящимся с кухни. А то и вообще палач. Да, и среди всех тусящих в том трактире толстых, вонючих, волосатых мужиков, этот вероятно победил в конкурсе. На толстость, вонючесть и волосатость. За что его и взяли на работу. Ну уж точно не за кулинарные умения. Они у него — 4. Я нарочно посмотрел. В сааааааамом низу списка его крафтовых умелок сиротливая четверка в окружении гордых нулей. Наверное, на этих бородатых бедолагах качнулся, не иначе, а устраивался на кухню вообще нулячим.

И, нет… Четверка — это не много. Кулинарию не до десяти можно (а значит нужно!) качать, как может, кто подумал, а до трехсот. Впрочем, как и все остальное. И кап здесь на трехсотом. Впрочем, я вперед забегаю.

В общем, сбежал я из того трактира, в этот. И ничуть не жалею. Здесь у меня отдельная комната. Да и еще и с окном. Застекленным. Была. Раньше. Теперь окно досками забили. Мне это ничуть не мешает, наоборот, я в темноте вижу даже лучше, чем на свету.

Но все равно обидно. За шикарный вид на деревья и… деревья, из этого окна деньги уплачены, которые теперь, подозреваю, хрен кто вернет.

Так вот. Камень влетел в окно не просто так. Он обернут кусочком кожи, на котором коряво нацарапано «Берегись!». По-русски.

И все. Больше никакой информации. Ни подписи «Доброжелатель», и зловещего черепа с костями, ни-че-го.

Тьфу, пропасть!

Будто я до того не берегся.

Потому и сижу тут сычом, что берегусь. И нельзя мне никуда отсюда уходить, еще дня четыре точно. А еще лучше — шесть. Сижу вот и берегусь. Благодетели чертовы.

Камень бросил местный. Его практически сразу поймали. То ли лесоруб, то ли лесожег… Пролетарий, в общем. Но написал мессейдж не он. Этот убогий не то что писать не умеет, он даже не знает, что буквы существуют. Не то что русские, а вообще. Интересно, как он в ведомости на зарплату за свое углерубство расписывается? Навряд-ли у него карта есть, пластиковая. Или он альтруист? Так, на добровольных началах трудится? Ну да шут с ним, как с него за стекло высчитать, уже забота трактирщика. Неважно.

А важно, вот что.

Встретился лесорубу в лесу лесной маг. Весь такой колоритный, с бородой, в шляпе. Гендальфской породы. В зелено-коричневых шмотках. Только усы черные, а борода седая. Маг и выдал углежогу квест на доставку мне шкурки с непонятными рунами.

Пообещал за доставку денежку.

Которую я… Я!!! Должен в качестве награды вручить.

Тот добросовестно пришел, попытался проникнуть в трактир, но был выгнан пендалями. И послан бухать в соседний, согласно лесожегного статуса и внешнего вида, более пролетарию подходящий.

Лесо-угле-рубо-жег покрутился с полчасика, поорал, повозмущался, а потом придумал План. Нашел камень побольше, да и хрякнул. Попал. Во всех смыслах этого слова — попал. Валяется теперь, вон внизу, с синяками и без половины зубов. Вот так. А не увидел я его внизу сразу, потому, что он, свершив сей невероятный подвиг, сразу пошел внутрь. Нет. Не сдаваться. За обещанной денюжкой.

Нет, ну это не трактир. Это проходной двор. Кого там снова леший принес? Опять в дверь стучат.