Дикий Восток. 1910. Часть 2

Глава 16

28 октября 1910 года

— Тихо Яша, замолкни. Тут дело такое, все обдумать надо, а ты голосишь на все лады! Значит, говоришь сыскались наши пропажи… И никакие оне не бесы из преисподней, а обычные люди из плоти и крови и ничто им, так сказать, не чуждо… Говоришь рыжую Анютку энтот демон обихаживает. Торопов его зовут?

— Так эстэм. — Коротко поддакнул кучер. — Он ее на друго мисто свёз, а я заприметил и проследил!

— Стало быть, говоришь, не уехали никуда, а живут как баре в собственном доме на краю Ново-Омска. Богато устроились, не лисапед какой зачуханный, а цельный мотоциклет купили! Не хуже, чем у богатейших господ! Значит, деньги имеют!

— Так!

— Стало быть, пора нам к ним наведаться. Должок у их перед нами, что скажешь, Яша?

Поляк ощерил в злой ухмылке зубы и усиленно закивал головой.

— Значит, надо брать за мякотку и да вытрясти все, что знают и где деньги держат! Усадьба на отшибе. Никого вокруг нет. Заявимся тихо, и таким же манером уйдем.

— Фрол Фомич, может сразу их стрельнуть? Мало ли как обернется?

— Никшни, дурак! Какое стрелить? А ежли насмерть убьешь обоих? Откуда вызнаешь, где деньги прячут? Нет, надо их, голубчиков, живыми брать. Вязать по рукам и ногам, да с пристрастием допросить. Опять же, что им собакам такую легкую смерть дарить? Нет, мы им прежде хорошенько кровушку пустим, пущай умирают в муках.

— Что, не боишься крови-то, Яша?

— Да я готов их зубами грызть, ногтями рвать!

— Вот и молодец. Одно мне пока не ясно. Как все устроить по-умному. Надобно побывать на месте, ре-ког-носцировку провесть. — По слогам выговорил без ошибки надзиратель. — И еще, вдвоем пойдем или с подручными?

— Кого же, отец родной, брать? Это ведь и барыш делить придется.

— А ты покумекай своим умишком. Их двое, да нас двое. Да этот, который тебе рожу разукрасил, здоровый черт! И второй хучь и худой, а жилистый, да ловкий. Если брать живыми — можем не совладать. Надо еще пару человек.

— Есть у меня на примете такие. Не то, чтобы я им доверял, но …

— Ты, Яша, как телок. Учу тебя, учу — а ты все дурень. На кой мне твое к ним доверие? Главное — чтобы крови не боялись. А как все исделаем, их там же и прикопаем. А дом сожжем. Вроде как было нападение, драка, и все умерли, хехе. И концы в воду.

— Страшный ты человек, Фрол Фомич…

— Что, испужался? Поди, думаешь, а вдруг Канищев и меня на тот свет спровадить…

— Нет, все по слову твоему исполню, верю как отцу родному.

— То-то же… Слушай меня, Яша, и вскорости запануем почище иных мильонщиков! Есть станем с серебра, спать на шелках, девку, как там бишь ее — Варьку Белозерову, себе заберешь, коли пожелаешь. Богатому все можно! Ты не мешкай, езжай к подручным, уговорись на послезавтра и вертайся сюда.

4 ноября 1910 года.

К вооружению банды Канищев подошел со всей внимательностью. Как раз для такого случая у него имелся неплохой арсенал, годами собиравшийся из отнятого у «преступных элементов» оружия. Само собой, это была всего лишь небольшая часть конфискованного. Зато, по мнению Фрола, лучшая. Яков, помимо револьвера, получил тульскую двудулку, рассыпав по карманам пару пригоршней картечных патронов. Сам же околоточный надзиратель предпочел оснаститься браунингом. Двоим подручным Фрол выдал верёвку, кинжалы и дубинки «И того хватит, они не для огневого боя потребны, пущай руки супостатам крутят, им револьверты без надобности» предусмотрительно рассудил он, держа в голове предстоящую расправу с лихими людьми.

Чтобы случайно не столкнуться с ними нос к носу раньше времени, Канищев и компания переправились через Иртыш на санях.

Добравшись задними дворами до места, Фрол огляделся.

— Слышь, Микола! Сгоняй, разведай кто в доме. Да смотри, чтоб ни один лист не хрустнул! — Негромко скомандовал он. Выяснив, что в доме никого кроме слуги нет, а цепь не даёт собаке достать до крыльца, сторожко засели в засаде позади двора. Ждать пришлось долго. Несмотря на тёплую одежду, у них уже начали коченеть руки и ноги, но Фрол лишь зло шипел сквозь зубы на вялые предложения подельников пойти погреться в трактир или чайную.

— Совсем ополоумели! Сидите тихо, скоро явятся!

И вот, когда уже совсем стемнело, а с неба, к неудовольствию Канищева, посыпался легкий снежок, на дороге мелькнул вдали свет электрической фары, а окрестности огласила какофония рокота мотора вперемешку с многоголосым заливистым собачьим лаем.

— Едут, голубчики! Ну, все, соберитесь, сейчас будет дело!

Все четверо пригнулись и напряглись, словно пружины, ожидая команды околоточного надзирателя.

— Фрол Фомич, может, кругом зайдём, да повяжем соколиков, пока они ни сном, ни духом? Нас ведь четверо, а их двое. — Яшка как всегда был нетерпелив.

— Далеко бежать. Они успеют скрыться. Или того хуже — постреляют нас как рябчиков.

«Дьявол» — Торопов и вышедший навстречу человек закрыли ворота, пока здоровяк, назвавшийся на допросе Кузнецовым, загонял трехколесный аппарат во двор. После, вся компания вошла в дом. Слуга задержался, чтобы закрыть резные ставни на кованые задвижки и, заметно припадая на одну ногу, тоже прошёл в дом.

«Этот хромой! Тем проще». — Подумал Фрол.

— Слушайте меня! Сейчас они все в доме, как в мышеловке. Никуда от нас не денутся. Ставни закрыты. Через окна им не выйти. Занимаем позиции у двери. Вы, двое, вяжете первого, кто выйдет. А мы с Яшкой тут же заходим в дом и вяжем остальных, пока тёпленькие.

— А если никто не выйдет?

— Исполнять! — Канищев не стал объясняться с тупыми подчинёнными.

Завидев двигавшиеся к дому фигуры, пёс принялся рваться с цепи, рыча и захлебываясь утробным лаем. Соседские псы подхватили сигнал тревоги, разнося его далеко по округе. Четверо, с оружием наизготовку, замерли у крыльца.

После благополучного и почти бескровного окончания истории с «бомбистами-вымогателями» друзья не стали оставаться на пароходе, а предпочли вернуться домой. Войдя с холода в дом и скинув длиннополые утепленные плащи, они молча грелись у растопленной печи, растирая замёрзшие руки. Непривычная тишина удивила Трофима, но задавать вопросы он посчитал лишним делом.

— Прошу за стол, господа! Извольте откушать, чем Бог послал. — Старый моряк добавил огоньку в стоящей на столе керосинке. Оголодавшие друзья, уже привычно перекрестившись на красный угол, сели ужинать.

На улице послышался громкий переходящий в захлёбывающийся вой лай собаки. Артем и Вяче переглянулись молча и, не сговариваясь, достали из карманов оружие.

— Что-то быстро ответка нам прилетела. — Артём снял пистолет с предохранителя.

— Лиса, поди, мышкует или собака бродячая заявилась. Сейчас гляну. — Трофим, чиркнув спичкой, запалил взятую с полки вторую керосинку и вышел в сени.

— Не ходи, Трофим… — Торопов нутром почуял неладное, но слуга уже не слышал, плотно притворив за собой внутреннюю дверь.

— А может и не лиса… — Славка отступил к стене и присел, приготовившись к стрельбе по двери.

Несмотря на то, что, по мнению Канищева, подручные оказались полнейшими недоумками, сработали они весьма слаженно. Когда входная дверь открылась, и на пороге появился калечный слуга, освещавший себе дорогу керосинкой, он тут же получил два увесистых удара дубинками. Первый — под дых. Второй — по голове. Фрол ловко выхватил керосинку из обмякшей руки хромого.

— Вяжите его! Быстро! — Прошипел он. — Яшка, вперёд!

Услышав непонятную возню в сенях, Артём, мгновенно оценил обстановку, наклонился и, с силой дунув, погасил лампу. Дом погрузился в абсолютную темноту. Это стало весьма неприятным сюрпризом для Яшки, ворвавшегося в этот момент в комнату. Поняв, что попал в западню, он вскинул ружьё и выпалил дуплетом, в надежде хоть кого-то зацепить, выкрикивая:

— Эй, черти, отведайте картечи!

Славка, успевший надежно укрыться за углом печки, встав на одно колено и наведя оружие в сторону входной двери, тут же несколько раз выстрелил в ответ, целясь на сноп огня из вражеских стволов. Вылетевшие из двери щепки заставили Фрола и оставшегося подручного отшатнуться от двери и присесть.

Яшка сдавленно вскрикнул, выронил ружьё и, осев возле дверного проёма затих.

«Первый пошёл» — Отметил про себя Артём, лёжа на полу возле окна, куда успел откатиться. — «Интересно, сколько всего будет… А патроны поберечь бы не мешало».

Стоящий в сенях Канищев, услышав пальбу, понял, что все его планы пошли прахом. И надо срочно исправлять ситуацию.

— Эй, господа хорошие! Жить хотите? А? — Прикрыв дверь, попытался начать переговоры он.

Друзья молчали, стараясь не выдать своего расположения. Пёс продолжал надрываться на улице.

— Нас ведь больше. Вам придётся рано или поздно выйти. Вы проиграли. — Не дождавшись ответа, продолжил Фрол. Ему вновь ответил лишь бешеный лай собаки во дворе. Минуту поразмыслив, Канищев взял керосинку Трофима, прибавил огонь и открутил заправочную крышку.

— Сожгу ведь вас, чертей… Али вам огонь не страшен?! Выходьте, пока не сгорели!

Никакой реакции… Мысленно произнеся «Господи, прости», Фрол приоткрыл дверь и со всей возможной силы швырнул керосинку внутрь комнаты, метя в противоположную стену.

— Готовьтесь! Сейчас выбегать начнут! — Сказал он, обернувшись к оставшимся подручным. Почувствовав, что дело принимает нешуточный оборот, один из них, воспользовавшись темнотой, тихонько выскользнул на улицу и растворился в ночи.

К несчастью друзей, старый моряк не жалел керосина, заправляя лампы. И теперь пол-литра горючего огненной лужей стремительно растекались по полу и стене комнаты, наполняя её удушливой смертью и сполохами пламени. Торопов вскочил и, схватив стоящее возле печки ведро с водой, окатил из него занимающуюся стену. Стало только хуже. Стена ненадолго погасла, но керосиновое пятно на полу… Подхватив половичок, он принялся яростно сбивать им пламя. Тем временем Славка, успев перезарядить Кольт, продолжал держать входную дверь на прицеле.

Окровавленный Якоб зашевелился, видимо придя в себя от едкого дыма. Тяжело и медленно он достал из кармана револьвер и, взведя курок, прицелился в Артёма, хорошо выделявшегося на фоне пожара. Выстрел! Ещё один! Слабость и туман в голове от кровопотери не дали ему шанса попасть в цель. Славка напротив, среагировал почти мгновенно и две пули заставили Якоба затихнуть навсегда.

Канищев, наблюдавший короткую перестрелку сквозь неплотно прикрытую дверь, заприметил Славкину позицию и, подумав, что «для допроса хватит и одного», решил сыграть «ва-банк». Просунув ствол в щель, он разрядил весь магазин в Хворостинина. Славка вскрикнул и завалился на пол, уронив пистолет. «А вот теперь — точно капут!» — Не ко времени всплыл старый анекдот в голове Торопова. Хотя, почему не ко времени?

— Да твою мать! — Заорал Артём, со всего маху вышибая плечом дверь, за которой с одной стороны Фрол, присев, пытался перезарядить пистолет, а с другой стоял Микола — оставшийся подручный с дубинкой наготове. Вопреки ожиданиям Артёма, дверь не сорвалась с петель, а с силой распахнулась, отправив незадачливого помощника в нокаут. Торопов же, не очень удачно упав на бок, перекатился на спину, поочерёдно стреляя наудачу в обе стороны от двери. Первые же выстрелы, пробившие насквозь дверное полотно, стали роковыми для так и не пришедшего в себя Миколы.

Канищеву же, сидевшему на полу, повезло много больше. От неожиданного грохота выстрелов и вспышек, направленных, казалось, прямо ему в лицо, он выронил оружие из рук, но, быстро спохватившись, кинулся на противника врукопашную. Схватив своей левой лапищей правую, вооруженную пистолетом руку Артёма, чтобы не дать тому прицельно выстрелить, свободной он с медвежьей силой вцепился противнику в горло, стараясь задушить.

Успев сделать ещё пару неприцельных выстрелов и сбив ударом левой руки шапку с головы Канищева, Торопов начал обмякать, теряя сознание. Фрол, впав в раж, решил для верности дожать ещё немного. Вырвав из бесчувственных пальцев Артёма пистолет, он хотел было наотмашь ударить его рукояткой по голове, но вовремя остановился и несколько раз прошёлся увесистым кулаком по лицу поверженного. Победно усевшись на него сверху, собрался вязать того по рукам и ногам.

— Эй, Микола, где ты там? Тащи верёвку!

Славке пуля попала точно в ствол пистолета, отсушив кисть и рикошетом ударив в бедро, отчего он и завалился на пол, заодно наглотавшись дыма, который все гуще заполнял закрытую комнату. Поэтому геройский рывок друга почти миновал его сознание, но протерев слезящиеся глаза, он таки сумел разглядеть финал поединка и понял, что еще немного и все будет кончено. Одновременно Вяче сообразил, что лучшего момента для победы с врагом и не придумать, он, задержав дыхание, на карачках, почти наощупь рванул к двери, зацепив на ходу наган, выпавший из руки Яшки. Фрол, то ли убежденный в гибели Славки, то ли излишне поглощенный расправой с врагом, а может и просто в гуле, треске и дыму пожара не заметил приближение противника.

Вяче не мудря, просто приставил оружие к затылку Канищева и выстрелил. Голова его лопнула, во все стороны брызнули сгустки плоти и крови. Теперь следовало спасать лежащего в беспамятстве друга. Встать на ноги уже не представлялось возможным. Густой жаркий дым уже наполнял сени. Сунув Яшкин револьвер в карман, и откатив заливающее пол ещё горячей кровью тело Фрола, он ухватил Артема за руку и ползком на коленях поволок к выходу, непроизвольно прикрывая нос и рот рукавом от разрывающей лёгкие гари. Оттащив Артёма от дома на сколько хватило сил, Вяче зашёлся надсадным кашлем, завалившись почти без сил возле друга. Отдышавшись с минуту, стал растирать лицо и уши Торопова снегом, что быстро привело того в чувство. Усевшись, Тёма попытался тряхнуть головой, но смог лишь застонать от боли. Опухшая от ударов полицая скула дала о себе знать.

— Ты как? Норм? — Отрывисто спросил Хворостинин.

— Да… — Сквозь зубы процедил Торопов, прижимая горсть свежевыпавшего снега к ушибленному месту. В голове у него гудели паровозные гудки и паровые молоты, грозящие каждым ударом выдавить глаза и разорвать череп.

— Ты посиди тут… Я за одеждой… Метнусь… Не сгорели, так замёрзнем… — Славка надышался угара и теперь его мысли бродили на грани бреда. Артём был не в силах ему помешать. Шатаясь, Хворостинин вошёл в дом. Хищные языки пламени, разбив первобытным жаром оконные стёкла, уже вовсю облизывали ставни, бросая на ветер искры, словно капли золота. Из-под кровли столбом валил жирный дым, подсвечиваемый бликами пламени сквозь доски чердака.

— Куда, дурак! — Промычал Артём и, как ему показалось, побежал за Славкой, но через несколько метров, споткнувшись обо что-то мягкое, упал…

Трофим, собственной персоной, связанный по рукам и ногам с кляпом во рту!

— Живой, значит… Вот удача то… Везучий старый чёрт… — Приговаривал Торопов безуспешно пытаясь распутать пленника. — Погоди… Потерпи малёхо… Сейчас нож найду…

— Что за аврал? Кто это был? Разбойники, солонину им в печень? — Посыпались на Артёма вопросы, едва он освободил рот слуги.

— Не знаю, Трофим, не знаю. — Торопов оглядывал двор в поисках чего-то подходящего для разрезания пут. За углом виднелся лакированный борт собственноручно сконструированной им коляски «Триумфа». Огонь вышел на крышу и уже любовался своим отражением в латунных деталях, прикидывая, как бы подобраться поближе.

— Погоди минутку, братишка. Я сейчас! — Тёма, прикрываясь рукой от жара побежал, спотыкаясь, к аппарату, припомнив, что в ящике с инструментами, среди прочего имелся и настоящий сапожный нож.

Не прошло и минуты, как слуга получил свободу. Веревки под нажимом острейшей стали распадались, словно сами по себе.

Из дверей дома, между тем, словно в сказке вылетало на улицу всё, что попадалось под руку Славке. «Главное — спасти из огня. А там разберёмся!» — Справедливо рассудил он.

Дверь из сеней в кухню уже превратилась во врата ада, из которых выходили маленькие огненные смерчики, волнами поднимавшиеся к потолку. Нестерпимый жар не оставлял шансов пробраться в дом из сеней. Наскоро обшарив напоследок трупы и найдя блестящий пистолет Торопова, Славка сдался и отступил.

Не успел он сделать и пары шагов от крыльца, как раздались выстрелы. Это взрывалась картечь в Яшкиных карманах. Непроизвольно пригибаясь при каждом хлопке, Хворостинин, схватив в охапку, валявшуюся на земле одежду и обувь, оглядел двор в поисках Артёма. Завидев его и старого матроса, рысью кинулся к ним. Вдалеке послышался звон набата.

— Что делать то будем, братцы-кролики? Куды пойдём? Дом нам уже не спасти. Только у кострища осталось погреться… — С горечью пошутил Славка, пока приятели утеплялись.

— Некогда греться! Айда, мотоцикл выкатывать! — Артём уже вполне пришёл в себя.

Вместе, несмотря на слабость и ранения, они смогли выкатить «Родстер» за ворота. И вовремя.

Крыша дома медленно и тяжело осела внутрь, словно растаявшее мороженое в вафельном стаканчике. Огонь, торжествуя победу, выбросил высоко вверх фейерверк искр и принялся за крышу сарая.

— Всё, Славян, каюк моим патентам. — Артём искренне расстроился, глядя на занимающийся сарай. — Я не всё успел оттащить в мастерскую… «Чуню» жалко больше всего. Я и покататься то на ней толком не успел.

— Ничего, Артём Александрович! — Трофим решил подбодрить друзей. — Полиция лиходеев сыщет. Один, вона туда побёг. К речке.

— Никого дожидаться не станем. Нас здесь вообще не было! — В ответ на недоуменные взгляды Хворостинин разжал ладонь. На ней тускло поблёскивала форменная полицейская пуговица. — Я тут одну вещицу у покойника позаимствовал…

— Валим отсюда! — Артём быстро оценил обстановку. — По дороге всё обсудим! И фары не включай, отъедем подальше, тогда… Трофим, заводи!

— Обождите, господа хорошие! — Трофим выпрыгнул из машины, едва она тронулась. Через минуту вернулся, держа на руках испуганного пса. — Таперича можно ехать.

Сквозь гул и треск пламени гулко ударил набат. Рухнувшая кровля запалила и надворные постройки. Объятая пламенем деревянная мачта радиоантенны, переломившись, с печальным скрипом обвалилась, а взорвавшиеся в сарае канистры с бензином отдали последний салют…

Спустя несколько минут к пожарищу начали собираться люди. Тушить они уже ничего не могли. Жар не подпускал никого на десяток саженей вокруг. Им оставалось лишь беспомощно наблюдать, отставив захваченные вёдра с водой и заслонившись ладонями от огня.

Наконец прибыли представители власти. К утру, когда последние угли почти перестали дымиться, а на черные развалины начал, не тая, оседать редкий снежок, полиция занялась разбором завалов. Вскоре удалось обнаружить три сильно обгоревших тела.

— Вот ведь. Сгорели люди. Беда-то какая… — заголосили бабы.

— Господин пристав, опознать погибших нет никакой возможности, остались одни горелые кости. Уж больно сильное пламя полыхало.

— А это что такое? — указывая на один из найденных черепов, спросил слуга закона.

— Вроде отверстие пулевое, — с сомнением ответил подчиненный.

— Опрошенные соседи толком ничего не смогли рассказать, но лишняя дыра в черепе явно подразумевает, что здесь произошло убийство. Отвезите все останки в медицинское управление, пусть дадут официальное заключение. Ищите оружие и другие улики.

Понять, что происходило по следам на снегу, было совершенно невозможно, собравшиеся зеваки вытоптали все вокруг. Но вскоре приставу принесли и несколько обгорелых, в саже и копоти стволов. Остовы пистолетов, и даже остатки ружья.

— Да тут было настоящее побоище! — глубокомысленно сформулировал полицейский чин.