Дикий Восток. 1910. Часть 2

Глава 15

Первое время Артем упорно делал все сам, иногда бурча, на лентяя Славку. Возвращался поздно вечером с работы усталый, и снова за дело. Воду натаскать, дрова наколоть, печь протопить да даже банально самовар согреть — все приходилось делать самому. А тут еще и уборка! И готовка. Славка приходил, набегавшись за день, как лошадь и предпочитал просто сидеть в кресле с кружкой чая или бокалом порто.

Три недели он продержался. А к середине четвертой плюнул и завернул сначала в трактир, попить чайку. И сам не заметил, как стал завсегдатаем немудрящего Ново-Омского общепита. Вот и этим вечером ноги казалось сами понесли Торопова по привычному маршруту, благо все было по пути. Ему просто хотелось спокойно поесть и отдышаться после целого дня трудовых подвигов. За прошедшие дни он пахал без выходных с утра до ночи. Уставал, само собой, до одурения. Но трудился увлеченно, дело шло вперед.

Только зайдя внутрь, он не без удивления и толики досады заметил Славку уже сидящего за столом, и сам не понимая, почему резко завернул и бочком двинулся подальше в другой угол полутемного зала. Надеясь, что Вяче его не заметил. Но тот все увидел и лишь хмыкнул неопределенно, продолжая, есть свою солянку, которую местный повар готовил весьма недурственно.

Торопов, поначалу разместившись спиной к другу, посидел, бездумно пялясь в затертую бревенчатую стену. Но когда к нему подошел половой, с привычным «Чего желаете-с», он, словно очнувшись, спохватился и, отрицательно качнув головой, встал, прямиком отправившись к Хворостинину.

Усевшись напротив него, буркнул:

— Ты какими здесь судьбами?

— А чего дома делать? Холодно и голодно. Ты, я смотрю, тоже решил подрепиться?

— Да.

Артем сделал свой заказ, еду быстро принесли и они молчаливо заработали ложками. С жадностью умяв свои порции, принялись за чай с бубликами. Все так же безмолвно. Первым решился нарушитьнеловкую тишину Вяче.

— И что мы тут делаем? — С некоторым даже недоумением спросил он. — А как же наши удобные кресла и бокальчик порто у камина? Нисрастуха, брат…

— Силов нет по хозяйству бегать — вот уже оно все, где у меня, — Артем ребром ладони провел себе поперек горла. — Не то чтобы очень тяжко, просто нудно и непонятно зачем подвиги…

— Во-от — накушался, а я предупреждал…

— Да, ты был прав, признаю. Все, завтра первым делом наймем прислугу. И начнем нормально жить.

— Ты еще учти, что ведь и людям работа нужна. Ты своим упрямством лишаешь какого-то хорошего человека дохода и средств к существованию. На дворе пока что эпоха малой механизации и ноль роботов. Все сами. Своими руками. Так что всюду люди. Сейчас это нормально и правильно.

— Да понял я, понял… Со своим уставом в чужой монастырь не ходят. И в Тулу с пряниками не ездят. Народная мудрость. Против нее не попрешь.

— Остается вопрос кого брать? Пол, возраст, образование, социальное происхождение и положение… Это, брат, не фунт изюму… Это задачка…

— Разберемся. Где наша не пропадала… Главное, чтобы человек оказался хороший. Завтра у меня дела на станции. Помнится там нечто вроде биржи трудовой, постоянно работяги собираются для найма. Заскочу и посмотрю на население. Глядишь, и найду нам этакого Планше, с философским видом разглядывающего в водах Иртыша расходящиеся круги от собственных плевков.

— Надо тогда срочно груз с острова доставить и убрать в ящик. Благо, железяку ты уже установил давным-давно. Давай, завтра и займемся. Дело важное. И новому человеку при том присутствовать ни к чему.

— Тоже верно. Утром деньги, вечером стулья.

— Аха. Тогда так и решим. Утром идем на рыбалку. Ловить карасиков.

— Только не долго. А то меня Рандруп на заводе ждать будет….

На следующее утро, взяв на буксире ялик под предлогом «покататься», друзья выкопали сумку с деньгами, которые чуть позже благополучно заняли своё место в сейфе надёжно укрытом под землей в дальнем углу сарая.

— Нам эти деньги пока без надобности. Так что пусть лежат закопанные. Сплошное палево, если вдуматься. А купюры старых лет я давно уже все поменял и потратил хитрым образом. Теперь деньги на счетах в банках, наликом пара тысяч дома и все.

— Красавчик, я за финансами вообще не слежу, надо, просто к тебе обращаюсь и всех делов.

— Ну, дык, мы же о том и договорились… Так что все норм.

— Ага, брателло, какие дальнейшие планы на день? — Спросил Славку Торопов, отряхивая пыль и землю с одежды.

— Мне в город надо. Дела, понимаешь, коммерческие. Отлагательства не терпят. — Хворостинин сделал важный вид.

— Смотри не лопни, купец, блин.

— От инженера слышу! — С картинным высокомерием произнёс Вяче. Затем добавил с примиряющей интонацией, — Серьёзно, Тёма, этого перца нужно контролировать. А ещё лучше — самому все дела вести. Но, от его имени. Чтобы было кому сидеть, в случае чего.

— Ну да, ну да… Куй железо не отходя от кассы. — Вспомнил Артём известную фразу, — Однако, за инженера я не сержусь. Меня сегодня Рандруп будет у себя на заводе ждать. Тоже, так сказать, для принятия дел. Мастерскую мне обещал. А может и цех.

— Ну и как делить мотоцикл будем?

— А никак. Докинь меня до парома. А дальше я уж на извозчиках. Так быстрее будет.

Переправившись через Иртыш, приятели расстались. Артём посмотрел на часы. До назначенной встречи оставалась уйма времени, поэтому Торопов решил немного перекусить. Ведь неизвестно сколько времени он проведёт на заводе. Благо, невдалеке висела довольно приметная вывеска «Трактиръ». Заведение оказалось весьма приличным. По меркам конца двадцатого века его можно было считать весьма неплохим рестораном. Удобная деревянная мебель, белоснежные скатерти, кадки с фикусами и другой экзотикой, одетые с иголочки официанты… «Мдяяя… Вот сейчас и посмотрим, сколько мишленовских звёзд наберёт эта забегаловка.» — Подумал Торопов, с тоскливой горчинкой помятуя чем станут трактиры в будущем.

Удобно расположившись за столиком, он принялся изучать меню, с услужливостью предложенное мгновенно появившимся официантом. Несколько раз просмотрев внушительный список вкусностей, Торопов решил не экспериментировать с блюдами и их количеством, поскольку превращение деловой встречи в экскурсию по нужникам не входило в его стратегию завоевания мира.

— Будьте любезны, макароны по-флотски и чай. — Артём назвал единственное знакомое с детства блюдо, имевшееся в меню.

— Изволите что-нибудь ещё? — Прислуга удивлённо вскинул брови, карандашом записывая заказ в маленький блокнот.

— Пока всё, а там видно будет. — Дежурно отвертелся Тёма. Пытаясь скоротать время, необходимое для приготовления заказа, он от нечего делать разглядывал убранство трактира. Выбеленные стены украшали картины гастрономической тематики. Паркетный пол простого рисунка был начищен до блеска. «Хозяин, видимо, из наших, армейских… Порядок как у нашего старшины в каптёрке», — отметил про себя Артём. Лёгкие жёлтые занавески на безупречно чистых в человеческий рост окнах добавляли солнечного света и уюта в относительно небольшой зал. Торопов пересчитал столы. «Шесть. И двадцать четыре стула… Господи, когда же там уже всё сварится?»

Двое половых, стоя у барной стойки, о чём-то перешёптывались друг с другом, иногда поглядывая на немногочисленных посетителей. За столиком у окна о чём-то беседовала молодая пара, неспешно попивая красное вино из бокалов. Через столик от них какой-то почтенный господин внушительных размеров предавался Бахусу, не забывая, однако, про жаркое… Тёма почувствовал затылком, что не он один наблюдает за залом. Как бы невзначай оглянувшись, Торопов заметил сидящего в углу за большой кадкой с фикусом ипристально наблюдающего за ним человека. Крепкое телосложение, простая одежда и слегка взъерошенная причёска. Странная манера сидения — левая нога вытянута вперёд, руками опираясь о край стула. Артём отвернулся, на всякий случай нащупал в кармане пистолет и жестом подозвал официанта.

— Чего угодно-с? — В руках тут же появился блокнотик и карандаш.

— Скоро ли будет готов мой заказ, милейший?

— Сейчас уточню.

Торопову захотелось курить. И хотя на столах стояли пепельницы, Артём решил выйти на улицу, дабы табачным дымом не портить аппетит присутствующим.

— Ещё пять минут, сударь.

— Хорошо. Я перекурю на улице. — Тёма встал из-за стола и под подозрительным взглядом официанта направился к выходу. Человек за фикусом сделал весьма неловкую попытку встать и направиться вслед за Артёмом. Ему это почти удалось, но Торопов резко остановился в дверях и повернулся лицом к оторопевшему преследователю, машинально сжав кулаки и приготовившись к нападению. Официанты дружно замолчали и напряглись.

— Простите, господин хороший, Вы, случаем, не на флоте служили?

— Нет, в батальоне связи, — машинально отчеканил Артём, запнувшись на последнем слове и лихорадочно соображая, были тут войска связи или нет, и как они назывались. — Фельдъегерем… Служил… Что за бред?!

— Покорнейше прошу прощения, сударь. Обознался, видать. — Огорчённо произнёс незнакомец. Пока Торопов нервно доставал папиросу, откуда-то сбоку появился хорошо одетый господин, по-видимому, управляющий вызванный обслугой.

— Трофим, ты что вытворяешь, сукин сын?! — Негромко, но с весьма убедительной угрозой в голосе произнёс он. — Ты мне так всех клиентов распугаешь. Пшёл вон, чтобы я тебя тут больше не видел!

— Но как же? За что? А расчет? — Слабо сопротивлялся Трофим.

— Расчёт твой мне на покрытие убытков пойдёт. Фёдор, Иван! — Позвал половых управляющий. «Точно, из армейских». — Отметил про себя Торопов, успевший выйти на крыльцо и разглядывавший через окно слегка приподнятый волевой подбородок и ровную, как стена, спину управляющего, смоля ароматную папиросу.

Из дверей вывели Трофима, он тут же, медленно ковыляя и не оглядываясь, двинулся вдоль по улице прочь. Следом вышел управляющий, кинул гневный взгляд в спину хромого. Повернувшись к Артёму и изобразив на лице подобие дружелюбия (услужливость в его «табели о рангах» не значилась), он произнёс: «Приношу Вам свои глубочайшие извинения. Ваш заказ уже исполнен. И дабы загладить произошедшее, прошу отобедать за счёт заведения.»

— Извинения приняты. Через пару минут я вернусь. — Торопов лёгким кивком поблагодарил управляющего, затем вновь затянулся папиросой. Управляющий скрылся в дверях трактира. Затушив окурок носком ботинка, Артём собрался, было, вернуться за столик, но внезапно понял, что кусок в горло емуне полезет. «Совсем в барина превратился, шкурой стал… нет, так не пойдет!»

Хромой силуэт уже успел удалиться метров на пятьдесят.

— Эй, мореман! — Крикнул Торопов, дойдя до угла здания. Тот обернулся.

— Иди сюда! Дело есть! — Тёма ощущал косвенную вину в том, что случилось. Ему было как-то совестно.

Добравшись вечером домой и зайдя внутрь, Славка поразился неожиданной чистоте, порядку и каким-то невероятно вкусным запахам. Непривычная картина для их холостяцкой обители.

«Неужели Тема надумал убраться и приготовить? Что это случилось вдруг?»

Ответ сыскался сам собой в лице крепкого мужичка в длинном белом переднике с взъерошенной по причине непослушности волос растительностью на голове и короткой щеткой рыжих от табака усов.

— Привет честной компании, Артем Саныч, давай, знакомь с новым человеком, — Вслух и нарочито громко произнес Вяче.

— Знакомьтесь, это Трофим Тарсунов — бывший кок с военного флота. А теперь — наш слуга и повар. Сам видишь. И порядок навел, и воды натаскал, баньку протопил, и еду сготовил, и самовар скипятил. Тепло в доме. Сам чуешь, как печка жаром пышет. Тоже его рук дело. Одно удовольствие и комфорт.

Славка с интересом посмотрел на Тарсунова. Тот по-военному вытянулся перед начальством. Он, словно опасаясь чего-то, молча дожидался окончательного вердикта.

— Будем знакомы, Трофим. Что у нас на ужин? — Задал самый насущный вопрос Хворостинин.

— Что поспел сготовить. Блины с мясным рубленым фаршем, сметаной и маслом.

— Ого, да это же царское угощение! Ну, мечи на стол, я голодный как стая волков зимой.

После сытного ужина друзья вдвоем уселись у камина в «своей» комнате.

— Где ты его сыскал?

— Не поверишь, в трактире. По моей вине его выперли оттуда, вот и надумал поправить ситуацию.

— Ну, и молодец. А чего он ногу волочит?

— Инвалид. Поломался в море. Списали его подчистую. А так он рассказал, что господам морским офицерам для кают-компании еду готовил. Служил на «Цесаревиче» это эскадренный броненосец. Наш Тарсунов и с японцами повоевал. Но ранение получил уже после войны. Просто несчастный случай. Такие дела.

— Все к лучшему. Нога — мелочь. Надо ему попугая купить. Будет нашим Сильвером. Ну, теперь заживем по-человечески! — довольно потирая руки, заключил Славка. — Веришь, за весь день прессы не читал. Что там в мире творится?

Вяче поднял со стола свежий экземпляр «Омского Вестника».

— Братуха, зацени. Ты ж дзюдо занимался… Тут тоже про «японскую борьбу». — Славка откашлялся, изображая из себя профессионального чтеца, готовящегося к выступлению и прочищающему горло, а затем принялся декламировать:

— Московская газета «Русское слово» разместила заметку, которая называлась «Японская борьба».

«Наборщик типографии «Мысль» М. Крыльцов, получив двухнедельный заработок, зашел ночью в ночную чайную, на углу Брестской улицы и 1-го Тверского-Ямского переулка. Там он познакомился с тремя молодыми людьми.

Когда ночная чайная закрылась, они пришли в трактир, находящейся в том же доме. Утром подгулявшая компания отправилась в Петровский парк. Здесь новые знакомые Крыльцова предложили ему борьбу «по-японски». Для борьбы Крыльцов разделся, так как это требовалось, по уверению его компаньонов, правилами «японской борьбы». Ему удалось побороть своего противника.

Но когда он поднялся, оказалось, что двое из компании, наблюдавшие борьбу, скрылись, захватив с собой платье и штиблеты Крыльцова. Воспользовавшись моментом, скрылся также и боровшийся с ним. В карманах похищенного платья было около 5-ти руб.».

— Так что наборщик издания «Мысль» оказался на редкость тупой свиньей… Да еще и не бедной, к тому же… Всю ночь по кабакам гужбанить и еще пять рублей осталось в кармане. А ведь наборщик — не великого уровня работа. Это тебе не клепальщик котлов, который за каждую клепку получает по три копейки! Но каковы прохиндеи! Японская борьба… Ловко устроили! Что скажешь?

— Да напился мужик до изумления вот и лопухнулся на ровном месте. И никакой японской борьбы не надо… Я другое для себя отметил — какие предки крепкие ребята — отработать день, а потом до утра куролесить… Лошадиное здоровье надо иметь, чесслово.

— Тоже логично. Ладно, пошли баиньки. Завтра у нас сложный день намечается. Будем ловить этих клоунов… — Славка и сам удивился, как обыденно и спокойно прозвучали его слова. Нет, где-то глубоко в душе колыхнулся страх. Это факт.

Засаду пришлось обустраивать долго и нудно. Окрестности Семипалатинского тракта — насквозь открытое всем ветрам ровное и почти безлесное пространство, рассекаемое прямой как меч бесконечно долгой, уходящей за горизонт разбитой колеей. Найти там подходящее укрытие — задача не для слабонервных. Помогал разве что разросшийся по обочинам сухой бурьян.

Утешало друзей только то, что и противник будет у них как на ладони. Проведя первичную рекогносцировку, они выбрали подходящую точку и ночью накануне акции занялись ее обустройством. Откопав с помощью двух эмэсэлок небольшие окопчики, и тщательно замаскировав их, они уехали. Тогда же подыскали и небольшую низинку метрах в пятидесяти от лёжки, куда запланировали спрятать «Родстер».

А на следующий день, когда и планировалась передача денег, они заранее выдвинулись на место и долго, вдумчиво осматривали все вокруг в давно приобретенную цейсовскую оптику, пытаясь угадать, где могут скрываться наблюдатели от «автономных эсэров». За это время по дороге проехало множество народа. Большей частью крестьянские подводы. Так ничего и не обнаружив, они забрались в свои укрытия и стали ждать.

Минуты складывались в часы, солнце постепенно клонилось к закату. Наконец, появился сам Мошкин. Он остановил лошадь и, соскочив с седла, огляделся и убедившись, что никого на дороге нет, сунул в условленное место пакет. Огляделся по сторонам, постоял еще минуту, словно борясь с желанием вернуть ценный груз. Но потом махнул рукой, взобрался на лошадь и уехал.

— Первая часть завершена, — шепотом обозначил свои мысли неугомонный Славка.

Артем в ответ отмолчался. Они заранее оговорили сроки дежурства, обоим все время не спать, и следить за точкой было просто нереально и не разумно. Так что Торопов пусть и легко, но задремал в своем укрытии.

Следующие часы показались Хворостинину поистине бесконечными. Для его буйного и живого характера проводить столько времени без движения оказалось настоящим испытанием. Утешали лишь воспоминания о прочтенных в юности книгах о советских войсковых разведчиках, которые в неимоверно тяжелых условиях проявляли настоящие чудеса стойкости и героизма. И на фоне их поступков нынешние проблемные обстоятельства Вяче сразу обнаруживали всю свою мелочность и несерьезность.

Обсуждая заранее план действий, друзья предположили, что те, кто приедет или придет забирать деньги, должны будут сделать это до наступления темноты. Ночью пытаться отыскать что-то станет совсем уж непосильной задачей. Разве что они зажгут факелы или фонарики. Но тогда еще быстрее выдадут себя.

Когда на тракте появилась очередная неспешно бредущая по разбитой колее подвода, Славка даже не придал этому значения. Он усиленно боролся с сонливостью.

Но неожиданный шепоток Артема:

— Смотри, это вроде наши «клиенты».

Резко взбодрившись, Хворостинин припал к биноклю и в деталях рассмотрел экипаж. В обычной крестьянской телеге сидели сразу трое молодых парней. Что-то в их безбородых лицах показалось ему смутно знакомым.

— С чего ты взял, что это они?

— Едут медленно очень. Вечер, надо бы поспешать, а то до темноты не успеют до дома. Постоянно крутят головами по сторонам. Словно что-то высматривают, но при этом вид делают, что им без разницы.

— Как ты столько успел разглядеть? Знаешь, они мне кажутся знакомыми. — Прошептал Славка. — Словно видел где не так давно.

— Не мудрено. Если это те же поджигатели, то мы с ними встречались месяц назад.

— Точно. Как я сразу не сообразил?

— Тихо! Они приближаются. — Шикнул на друга Торопов.

Радость от того, что скоро тягостное ожидание закончится, охватило Славку целиком. Он принялся поочередно напрягать и расслаблять мышцы, успевшие онеметь от долгой неподвижности, одновременно хищно и жадно, как настоящий лютый зверь в засаде, следя глазами за «добычей». И каково же оказалось их разочарование, когда телега, не тормозя прокатилась мимо захоронки.

«Не они!» мысленно взвыл Славка, не добрым словом помянув Артема и его дедуктивные таланты. Теперь ожидание становилось еще более нудным и утомительным. А ведь он уже поверил, настроился! Хотелось буркнуть другу что-нибудь эдакое, но надо соблюдать конспирацию и полную тишину.

И вдруг один из молодцов на ходу соскочил с облучка и торопливо подбежал точно к месту, куда Мошкин уложил пакет. Наклонившись, якобы за свалившимся на дорогу предметом, вымогатель ловко извлек добычу из щели и тут же сунул деньги себе за пазуху, резво побежав обратно за медленно бредущей повозкой.

— Надо догонять и брать. — Расслышал Славка шепот Темыча.

— Согласен. Давай, я за ним, а ты беги к мотоциклу и дуй сюда. Поехали!

Славка поднялся, скинув укрывавшие его войлок и одеяло, расправил плечи, вытащил пистолет и передернул затвор. И с места мощно спринтовал, словно с низкого старта, стремительно и неукротимо беря разгон и энергично работая согнутыми в локтях руками, внутренне уподобляясь ночному хищнику.

Не в пример вымогателю, облаченному в овчинный кожушок и обутому в тяжелые, грубой выделки сапоги, Вяче был одет куда более подходяще для занятий спортом на лоне природы. Удобные ботинки на каучуковой подошве, легкая куртка, не стеснявшая движений.

Так что короткий забег Хворостинин выиграл вчистую, стремительно нагнав цель. Тот, почти сразу заприметив появившегося казалось из ниоткуда противника, попытался добежать до телеги, тяжело топоча по дороге сапожищами, но куда там.

Для острастки Вяче еще и пару раз выстрелил, чем привел противника в полное недоумение и вынудил ко всему в придачу запнуться об одну из многочисленных колдобин. Террорист тяжело, всем телом рухнул, на миг замерев, оглушенный силой столкновения. Этого оказалось достаточно, чтобы Вяче догнал его и как коршун спикировал на добычу, без фанатизма, чтобы не убить, приложив по черепу рукоятью Кольта, а затем ловко заломив руки за спину.

— Не дергайся, пристрелю как собаку. — Зло прошипел он, прижав противника к холодной земле.

Подельники незадачливого экспроприатора поначалу тоже перетрухали. Настегивая кнутом, они погнали лошаденку подальше от засады, но потом, разглядев, что им противостоит единственный человек, резко изменили свои планы.

— Вертай взад, Колян. Надо Ваську выручать. — Закричал один из них, доставая из-под рогожи охотничье ружье. Пока повозка тормозила и разворачивалась, «автономный эсэр» нажав на рычаг, открыл казенник, чтобы убедиться в наличии патронов в стволах. Но не успели они завершить маневр, как неподалеку вспыхнул яркий свет, зарокотал мотор, а в их сторону покатилась по степи трехколесная машина.

— Окружают! Уходим! — проорал панически кучеру «человек с ружьем». А сам не прицельно сделал дуплетом выстрел куда-то в сторону горящей фары. Все эти суетливые действия лишили преступников и тени шансов сбежать от наших друзей. Славка успел сковать наручниками своего пленника. Когда Артем подъехал, он одним могучим рывком забросил все еще полуголушенного неприятеля в коляску, а сам вскочил на заднее сиденье «Триумфа».

— Гони!

На ходу Славка принялся пусть и не прицельно, но довольно метко стрелять для острастки, видя, что противник пытается перезарядить ружье. Мотоцикл, ревя на максимальных оборотах мотором, и грозно рокоча выхлопом, быстро сблизился с застрявшей повозкой. Вооруженный террорист попытался навести двустволку на друзей. Артем лишь пригнулся к рулю, продолжая выжимать из двигателя все возможное, а Вяче уже с дистанции в несколько метров моментально одну за другой выпустил пули в цель, разрядив Кольт, наудачу зацепив одной из них плечо врага.

Тот с криком выронил «тулку»:

— Убили!

— Руки вверх, стоять, бояться! Убью! — проорал в ответ Хворостинин, окончательно войдя в образ и слегка озверев. Он сильно перепугался за друга и за себя и теперь действительно был готов на любые действия.

— Не стреляй, мы сдаемси! — громко заныл, бросая поводья «водитель кобылы», в то время как раненый зажав окровавленное плечо целой рукой лишь бессмысленно пялился в пустоту, явно пребывая в шоке.

Сковав всю тройку наручниками пока Артем держал их на мушке, Славка загнал их обратно на телегу и заставил ехать за собой в сторону реки прямо через поля. Оставаться на тракте и проводить здесь допрос, было все же рискованно. Зато неподалеку, на Иртыше сейчас их дожидался стоящий под парами «Пионер» со своим героическим экипажем.

Друзья перед тем, как пойти на дело долго думали, задействовать ли матросов в операции, но в итоге решили, что пока в этом нет необходимости, да и доверия такого между ними и наемными работниками еще не появилось. Но подогнать буксир поближе, чтобы потом сразу перебраться на него показалось им вполне разумным. Так что вскоре, загнав отлично поработавший «Триумф» по сходням, они уже сидели с кружками горячего чая и бутербродами, изготовленными расстаравшимся коком, глядя на три съежившиеся на полу скованные наручниками фигуры.

— Ну, петушары, прокукарекайте, кто тут у вас за главного?

— Вот он, Гришка, — разом махнули повинными головами двое на раненого.

— Вишь, как тебя подельники быстро сдали, голубок. Ладно. Этих двоих пока надо по разным углам развести, а с пострадавшим от моей руки главарем мы сейчас пообщаемся с пристрастием. Артем Александрович, будь добр, проследи, чтобы этих лохопедов надежно закрыли, будь другом.

Отправив обоих в два тесных ящика с корабельным имуществом и лично закрыв их на навесные замки, Торопов вскоре вернулся в капитанскую каюту.

— А мы без вас и не начинали, коллега. Вот дал время «рэволюсьонеру» проникнуться осознанием своей вины. Ну-с, приступим-с, с вашего позволения. Имя, фамилия, откуда родом, происхождение, где проживаешь, чем занимаешься, как до жизни такой дошел. И учти, Григорий, только полное и безусловное раскаяние даст тебе шанс на высокое снисхождение нашего сурового, но справедливого суда.

— Григорий Яковлев. Из крестьян. С Алтая мы. Двадцать три года сполнилось месяц как. Живу тут, под Омском, в Нахаловке. Работаю подсобником на стройке. Я к Мошкину приходил, просил места и помощи, а он прогнал, вот и решил мироеда наказать.

— Интересно, а с какой радости он тебе помочь должен был?

— Знакомы мы давно. С 1905 года. В Барнауле вместях в эсэрах состояли. Только я на нары отъехал, а он вишь, в купцы выбился. Я когда вышел на волю, случайно его заприметил, спервоначала обрадовался. Думал, не откажет по старой памяти товарищу по борьбе. А он вроде как не признал, а потом и вовсе прогнал в шею. Еще и наорал, мало что с кулаками не полез.

Сидящий тут же Дмитрий сморщился, словно от зубной боли. Он сразу узнал в пленнике бывшего соратника по партии, но выставлять свои прежние грешки столь наглядно перед Тороповым и Хворостининым было ему явно не желательно, вот только придумать, что же делать он не смог, сожалея лишь о том, что Славка не пристрелил Яковлева в стычке, а только легко ранил.

— Очень любопытно. Вот оно значит как. Дмитрий Иванович, что скажете? Правду этот гусь гамбургский крякает?

— Да. Все так и было.

— Хорошо. Поджог склад ваших рук дело?

— Да.

— А нынче, стало быть, надумали пароход в распыл пустить?

Гришка, повинно свесив голову, лишь отмолчался в ответ.

— Не хорошо. Бумажку подосланную ты писал?

— Я.

— Стало быть, грамотный? Давай, нацарапай чего-нибудь.

— А чего писать?

— Да хоть свою фамилию.

Гришка старательно и медленно вывел на листке крупными угловатыми буквами «Яковлев Григорий» и посмотрел на Славку, ожидая дальнейших приказаний. Тот вдумчиво сравнил почерки и, убедившись, что все совпадает, сделал себе очередную мысленную зарубку на память.

— А твои подельники что же? Читать-писать обучены?

— Отучились в церковно-приходской школе.

— Интересно, Артем Сергеевич, вот смотрите, три представителя крестьянской молодежи. Грамотные стервецы. Выучило их государство на свою голову. А они вот какую пакость в итоге калякают. Вымогатели, мало не убийцы. Интересное кино…

— Расскажи теперь про свои связи в партии эсеров. Только подробно.

— Да какая там партия. Разгромили весь актив в Омске. Я как с тюрьмы вышел, да обжился чуток, надумал денег добыть, а для большего форсу про эсеров и приплел.

— Ну, кого-то ты обязан знать. Неужели совсем пусто?

— Один есть человек, но я с ним и встречался всего дважды. И по делам не разговаривали.

— Кто, где, чем занимается?

Допрос продолжался почти час, потом по очереди приволокли подельников главаря и все повторилось. Убедившись, что показания в целом совпадают, Славка распорядился собрать всю троицу вместе и выступил перед ними с кратким напутственным словом.

— Вот наш приговор вам, злобные гоблины. Слушайте внимательно.

Все трое, как по команде рухнули на колени и взмолились:

— Господа хорошие, не губите, отслужим!

— Ну вот… Весь праздник мне поломали. Как думаешь, Артем Саныч, может и правда их не резать?

— Нет им веры. От мертвых мороки не будет, а с живыми еще намаемся. — Без тени сожалений ответил Торопов.

— Тоже верно. Парни, жили вы грешно и умрете смешно. Ну, молитесь, если в бога веруете.

Гришка, глядя расширившимися от ужаса глазами, тряхнул головой и упрямо повторил:

— Не убивайте. Не будет вернее у вас людей, чем мы.

— Даже так? А с чего нам тебе верить?

— Отцом-матерью клянусь.

— И я клянусь, и я, — в один голос повторили за вожаком незадачливые бомбисты.

Славка задумался. Потом спросил:

— Ну, хорошо. Сколько вы с господина Мошкина вымогали? Десять тысяч?

Пленники облегченно закивали головами. Убедившись, в их полном согласии с озвученными цифрами, Славка продолжил.

— Потом вам назначается штраф. Нас тоже трое. Складываем. Итого тридцать тысяч. Все верно говорю?

Пойманные преступники снова почти на автомате закивали, не понимая хитрой Славкиной арифметики.

— Доволен нашим взаимопониманием. Сумма ложится на всю вашу кодлу. И пока не выплатите, будете в полной кабале. Кто попытается сбежать, найду и повешу за яйца всех троих. Вы нам без надобности, просто даем вам шанс на исправление. Так что дергаться не советую. Проще бы вас порешить и в реку сбросить. Мороки меньше… Но раз решили, то живите пока. Все что прикажу я или Артем Александрович, выполнять беспрекословно. Больше вам никто — ни царь, ни генерал, ни партийный ЦК не указ. Поняли?

Те закивали, переводя дух, ухватив толком лишь то, что убивать их прямо здесь и сейчас не станут.

— А коли уразумели, то посидите пока в холодной недельку на хлебе и воде, для лучшего осознания, так сказать, своего проступка. Потом к делу пристроим. И еще. Деньги мне от вас не нужны. У нас с Артемом Александровичем их хватает. Отработаете сами, своими руками, ногами и головами. Не ровен час, решите, кого ограбить да нам притащить вроде выкуп. Этого не допущу. Будете стараться и делать все честно — выйдет вам скидка, а то и награда. А начнете хвостом крутить, не обессудьте. Вы теперь знаете кто? Слыхали про янычар турецких или мамлюков египетских? Вот, считайте, вы отныне на их положении. Отслужите верно, глядишь, и выйдете на вольные хлеба. Но до той поры еще путь далёк. Все, Дмитрий, убери их с глаз долой.

Оставшись вдвоем в каюте они переглянулись:

— Обрати внимание, Темыч, какие местные аборигены все церемонные и вежливые. В простоте слова не скажут. А через семь лет придут большевики, которые начнут рубить правду-матку и не стесняться в выражениях. Один Ильич чего стоит. За словом в карман не лез… Мы, в этом смысле, можно сказать, провозвестники будущего. Тоже общаемся запросто. Без всех этих словесных кружавчиков. Зато народ нас отлично понимает. И принимает.

— Это понятно. Лучше скажи, зачем они тебе сдались? Не проще ли было на пинках выкинуть и всего делов? Или ты хочешь какую-то игру с подпольем вести? Двойных агентов себе готовишь?

— Нее. В эту тему я даже лезть не хочу. Пусть там жандармы резвятся. А оставил, потому что парней жалко стало. С одной стороны. А с другой, чего ресурсами разбрасываться? Парни боевые и вроде не глупые. Глаза человеческие, не стеклянные. Глядишь, получится толку от них добиться. А бросить самое простое. Они ж неприкаянные. Потеряшки. Вот мы их к делу пристроим и поглядим, как дальше пойдет. Выгнать всегда успеем. Молодые совсем. Лица нормальные, не трусы, не психи. Обычные русские люди. Неужели не найдем общего языка?

— Они на нас как на силу смотрят. Мы для них теперь авторитеты. Потому что вдвоем с тремя справились. В честном бою. Собственными силами. — Проницательно заметил Артем. — Так что в плане перевоспитания может чего и выйдет. Особенно если Попов со своей пролетарской пропагандой поможет…

— Вот и займись этим делом. Тебе опыта не занимать. Сколько отморозков в армии через твои руки прошло и во вполне справных солдат вышло?

— Так-то да. Только времени на это нет категорически.

— Ставь задачи и контролируй периодически. Большего и не прошу.

— Было бы все так просто… Это у гуманитариев главное оружие — язык. Оно и заметно.

— Во-первых, не язык, а речь. И во-вторых, даже не речь, а мощный, прокаченный интеллект и умение производить качественный, структурированный и осмысленный текст.

— Ишь задвинул, грамотей, — с деланным восхищением отозвался Артем.

— Я на счет дискуссий вот что думаю. Есть что сказать — сразу бей прямо в зубы. Чего с ними, аспидами, церемониться? Раз правда на твоей стороне! Если же нечего сказать — молчи. А попусту орать друг на друга — ерунда и нелепица.

— Еще абсурд и коррупция…

— Вот-вот. Ты уловил суть. Так что рули.