Дикая охота

Глава 15

В этот раз его около получаса томили в сумрачных приемных покоях. Крайне дурной знак — Владыка с самого порога шлет сигнал, что он крайне недоволен последними событиями. Черный зябко поежился, никакие опасности безграничного Стикса не пугали его так, как предстоящая аудиенция у САМОГО. И сейчас то, что с него спросят за все провалы последнего месяца, стало ясно как белый день.

Томительное ожидание закончилось, когда безликий прислужник в серых одеждах с каменным лицом безмолвно и беззвучно отворил тяжелые дубовые двери. По обонянию ударили запахи горячего воска и чего-то такого, от чего на душе заскребли кошки.

В помещении, заставленном горящими свечами, царил гнетущий полумрак, по терявшимся в серой тьме стенам и углам гуляли мистические тени, скрадывая реальные размеры помещения. Черный судорожно сглотнул накопившуюся во рту тягучую слюну — каждое посещение этого места вызывало у него безотчетный страх, от которого по спине тек холодный пот, а по коже бежали предательские мурашки. Несмотря на свой многолетний стаж пребывания в рядах Культа и занимаемый в его иерархии не последний пост, каждый визит сюда был как в первый раз, заставляя с содроганием вспоминать о нем впоследствии.

Причина этого желания была весьма прозаичной — сама по себе атмосфера не значила бы ничего, если бы не человек, по чьей прихоти зала для визитов членов Культа выглядела именно так. Хозяин этого помещения и вообще всего, что было вокруг (в том числе и его, Черного, жизни) яркий свет не любил и все встречи со своими подчиненными проводил вот в таком затемненном, мистическом формате. Сам Черный, который состоял в рядах килдингов так давно, что уже и не вспомнить, сколько именно, ни разу не видел лица своего повелителя. Тот встречал подчиненных в бесформенной хламиде, в глубине капюшона, укрытом непроглядной дымкой которой в неверном свете можно было лишь уловить яростный блеск глаз. Но не лица — его очертания были надежно скрыты полумраком. Поговаривали, что вся эта обстановка была реализована с помощью мощного иллюзорного дара Самого. Так ли это доподлинно было неизвестно, но тот факт, что за долгие годы правления никто так и не смог раскрыть секрет личности Владыки говорил сам за себя и внушал подчиненным суеверный страх и благоговейный трепет. А если добавить сюда его негромкий и вкрадчивый, словно крадущийся ночной кот, голос, в глубине интонаций которого едва угадывался лязг остро отточенной стали, удивляться тому, что этот человек с легкостью держал в ежовых рукавицах огромную, фанатичную организацию, напичканную развитыми иммунными, совершенно не приходилось.

Причем разумом Черный отдавал себе отчет, что вся обстановка — это просто антураж, направленный как раз на то, чтобы создать соответствующую атмосферу и вызвать у посетителей нужный эмоциональный фон. Но логическое обоснование ничуть не меняло положение вещей — каждый раз он уходил отсюда на ватных ногах. И не горел желанием появляться тут вновь. Потому что не антуражем единым создавался нужный эффект. Ключевым аспектом всего выступал сам Владыка.

Посетитель торопливо пересек скрытую в полумраке длинную залу, по обе стороны подсвеченную бликами множества толстых свечей и опустился на одно колено перед высоким креслом, что монументом возвышалось над каждым, кто находился здесь. Он согнул шею старательно глядя в пол.

— Слуга Культа прибыл по зову Владыки!

Пауза затягивалась, Черный замер на темно-красном ковре, ощущая, как внутри все замирает от недобрых предчувствий. Цвет ковра тоже был выбран отнюдь не случайно — многие из тех, кто когда-либо вступал на него, обильно полили его кровью перед своей смертью. И сам Черный неоднократно был тому свидетелем, так что иллюзий на свой счет не питал. Эта аудиенция может кончиться для него как угодно. Пришло время отвечать за свои промахи и провалы.

— Я как сейчас помню день, когда ты, стоя на этом самом месте, получил от меня титул архонта Культа. Тогда я возвысил своей рукой перспективного и целеустремленного слугу Стикса. И посмотри, что с тобой стало теперь! Я уже сбился со счета в твоих провалах и ошибках. Скольких добрых членов культа мы лишились по твоей вине⁈ И это не говоря о том, что тщательно выверенная стратегия, на которую мы спустили прорву времени и ресурсов начала трещать по швам!

Глаза Владыки блеснули красным в сумрачной глубине капюшона. Черный ощутил, как его опалила волна гнева лидера, и как в один миг намокла напряженная спина.

— Мое терпение не безгранично, и ты окончательно истощил его. Пришло время понести наказание за свои промахи!

Черный ощутил, как земля уходит из-под ног. Он лучше, чем кто-либо еще знал, что сейчас случится. Но ему хватило выдержки сохранить самообладание. Потому что он также наверняка знал, что с ним произойдет, если он не примет положенный за провалы штраф.

Двое прислужников внесли в зал изрубленный, испачканный бурым чурбан, на него положили мясницкий тесак и деревянную палочку. Черный сглотнул и взялся за последнее. Он вложил ее в рот и крепко — до хруста, стиснул зубами дерево, после чего взял в правую руку мясницкий инструмент. За его спиной немыми тенями встали прислужники — стоит ему проявить малодушие и за дело возьмутся уже они. Причем, в этом случае ему придется лишиться гораздо большей части себя. Левая ладонь, рефлекторно подрагивая, легла на шершавый, иссеченный сталью срез чурки. Хотелось убежать, что странно — за годы в Стиксе ему доводилось пережить множество страшных ран, которые в его прошлой жизни убили бы его с гарантией. Но вот добровольно отсечь от себя кусок плоти психика не позволяла — включались природные защитные механизмы, приходилось насиловать себя. Но выбора другого у него не было — если не сделать этого самостоятельно, за дело возьмутся служки, что сейчас безмолвными тенями стоят за его спиной. Но стоит культисту сдать назад, они приведут наказание в исполнение, и в этом случае одним пальцем отделаться у него не выйдет — отрубят всю руку, в назидание за трусость и безволие.

Черный ощутил как из-под капюшона хламиды выжидательно буравит его взгляд Владыки, и от этого чувства по спине вновь стадами побежали предательские мурашки. Он примерился, глубоко вздохнул, после чего резко и с силой надавил на рукоять, с хрустом отсекая себе мизинец. Сноп искр ударил в глаза фейерверком, обрубок вспыхнул огнем, словно его натерли жгучим перцем. Вздулись желваки на скулах, челюсти что было силы сжали палочку, древесные волокна затрещали под давлением зубов. Спустя мгновение культист вернул себе контроль, и выверенным движением взял отсеченный палец в руку, крепко обмотал его шнурком, лежавшем прямо перед ним на окровавленном его кровью чурбане, и подвесил его себе на шею словно ожерелье.

Это нелепое украшение носить ему не снимая до того момента, пока на месте обрубка не вырастет новый палец. То бишь, ближайшие недели ему повсеместно обеспечен незабываемый запах разлагающейся плоти. Его плоти. И этот ужасный запах не даст ему забыть о собственных промахах, что привели его к наказанию, до предела мотивируя загладить ошибки. По-крайней мере, так оно должно быть по задумке Владыки. И теперь Черному предстоит впервые проверить эту идею на собственной шкуре.

После того как с новым жутковатым украшением было покончено, Черный встал на колени и коснулся лбом ковра на полу, сигнализируя Владыке о своем полном подчинении и принятии назначенного наказания.

— Надеюсь, мне больше не придется применять к тебе кары. Ибо ты как никто знаешь — в следующий раз одним лишь отсеченным перстом ты уже не отделаешься!

Голос лидера культа прошелся наждачкой по внутренностям Черного. Он и вправду знал, каким будет следующее наказание, если он опростоволосится еще раз. Ему отрубят обе руки, привяжут их на шею и отвезут на свежий кластер. Выжить на свежеперезагрузившемся кластере, доверху набитом зараженными всех мастей безрукому калеке, который не в силах ни перебинтовать себя, ни сменить окровавленную одежду, ни банально защитить собственную жизнь, практически невозможно. А безрадостная перспектива быть сожранным живьем мотивирует как нельзя лучше.

Владыка, между тем, продолжил неспешно говорить, роняя тяжелые слова на пол, словно гири:

— У тебя есть ровно три дня на то, чтобы исправить свои промахи. После того, как план будет приведен в исполнение — а он будет приведен вне зависимости от того, чего ты сможешь добиться, будь уверен — тебе придется нести ответ за свои действия. Так или иначе!

Черный, все также продолжавший стоять в униженной позе на коленях, вновь внутренне содрогнулся. Ползучий ужас запустил липкие щупальца ему в нутро и сжал кишки холодной хваткой.

— Я больше вас не подведу, Владыка!

— Время покажет!

Он щелкнул пальцами, сигнализируя, что аудиенция (или, скорее, экзекуция) окончена. Служки, стоявшие позади Черного, подхватили его подмышки, поставили на ноги и вывели из темной залы, практически вытолкнув за тяжелые дубовые створки взашей.

Там его встретил Чеглок. Подручному, что сменил на этом посту погибшего недавно Хвоста, хватило одного взгляда на темное лицо лидера, чтобы понять, что сейчас не лучшее время для расспросов. Он без лишних разговоров вынул из кармана перевязочный материал, надорвал упаковку и подал бинт Черному. Тот, все еще содрогаясь от немыслимой смеси гнева, страха и унижения, клокотавших внутри него, вырвал белую материю из рук подчиненного. Он принялся яростно бинтовать пострадавшую руку, залитую кровью продолжавшей сочиться из раны.

— Собирай всех моих людей, кого сможешь! Каждого, до кого сможешь дотянуться — мне нужен каждый человек!

— Даже тех, кто в лазарете?

Чеглок преданно заглянул в бездонные глаза Черного, тщательно маскируя собственный страх перед ним.

Тот подавил вспышку гнева, разгоравшуюся огнем в груди. Вопрос был обоснованным.

— Всех, кто близок к выздоровлению и способен стоять на ногах и держать оружие. Прочих оставь долечиваться. Нам потребуются все свободные руки.

Злоба, приливной волной поднимавшаяся изнутри искала выхода, и он направил ее на единственного ответственного за свои злоключения человека. Черный с холодной яростью подумал о том, что он сделает с Дикарем, когда доберется до него. До живого или мертвого.

— Сам лично эту суку на крест приколочу!

Чеглоку хватило ума удержать свой язык за зубами. Он как никто другой знал, насколько страшен его начальник в гневе.

Топор с самого начала взял курс на запад и строго старался придерживаться выбранного направления, избегая поселений, и шел пустынными, преимущественно лесистыми кластерами. По-крайней мере там, где ландшафт и особенности кластеров позволяли это делать. На вопрос Токсина о том, почему выбран именно западный вектор движения, его спутник высказался максимально лаконично.

— Я трейсер, на Удавке мне ловить нечего. Хочешь — иди за мной, а если нет, то прямо сейчас и разбежимся! Я тебя из той больнички вывел, потому можно считать мое обещание спасти твою шкуру выполненными!

Не согласиться с ним было сложно. Спецназовец, после краткого размышления, от щедрого предложения опытного иммунного решил не отказываться. Трейсер всем своим поведением, видом и повадками производил впечатление человека весьма опытного и искушенного. Сам Токсин был, по меркам Стикса, совсем еще желторотым новичком, и весь его опыт путешествия по кластерам заключался лишь в поездке на броне в составе рейдерской группы Дикаря, когда он ехал туда, куда его везли и делал то, что ему велели. Проще говоря, он пока не ощущал себя готовым к сольному плаванию по стандартам.

При воспоминании о своем крестном Токсина опять захлестнула волна злобы, от непонимания как тот мог оказаться таким хладнокровным и, казалось, совсем лишенным человеческого облика, убийцей. Он в одиночку уничтожил под ноль пусть и не крупный, но все же стаб, не пощадив никого — ни мужчин, ни женщин, всех и каждого предав страшной смерти. Что могло так повлиять на внешне рассудительного и здравомыслящего лидера отряда, каковым для него предстал Дикарь все это время, он не понимал. Да и не особо стремился, понять, если честно. В его ушах все еще звучал пронзительный предсмертный крик девушки, которая выходила его и практически вытащила с того света, когда он сам уже считал, что ему крышка. И теперь, когда в его памяти всплывали слова, сказанные добровольной сиделкой, которая ухаживала за обгоревшим бойцом, нашептывая ему, что все будет хорошо, пока меняла промокшие повязки и бинты, его душила злость и гнев, с которыми он не мог справиться.

Топор оказался на редкость неразговорчивым спутником. Девяносто пять процентов времени в пути он молчал, слушая звуки стандартных кластеров, крутил головой, отслеживая какие-то совсем неясные сигналы, и даже время от времени втягивал воздух раздувающимися ноздрями, стараясь уловить запахи окружения. СОБРовец, глаза которого пока что выполняли свою функцию далеко не идеально, последовал его примеру — слушал окружение и внюхивался в запахи лесных кластеров.

Наверное, благодаря последнему они смогли, наконец, разжиться кое-каким оружием. Потому что удирать от разоренного и так оставшегося для них безымянным стаба, пришлось в весьма неприглядном виде. Можно сказать, что каждый из них сейчас служил идеальной иллюстрацией выражения «гол как сокол». Особенно это касалось Токсина, который в своих галошах и потрепанном рабочем комбезе с чужого плеча выглядел абсолютным оборванцем. Из оружия у них имелся лишь один нож на двоих, и хвала всем богам Улья, что навстречу пока не попался ни один зараженный. С таким арсеналом даже обычный бегун может доставить им хлопот, особенно учитывая их нынешнее состояние, не говоря уже о более серьезных представителях монстрофауны стандартных кластеров.

Возможно, именно по причине их полной безоружности Топор так осторожничал с выбором маршрута и обходил стороной все населенные пункты, которые почти гарантированно являлись средой обитания того или иного количества мутантов. Рисковать трейсер был не намерен.

В любом случае, их внимание привлек густой запах машинного масла и паров бензина. Первым среагировал трейсер, внезапно остановившись рядом с кустами шиповника, следом за ним запахи ощутил и Токсин. Топор несколько секунд крутил головой, после чего приказал спутнику стоять на месте, а сам начал ходить вокруг по расширяющейся спирали, стараясь определить местоположение источника запаха.

Спустя пятнадцать минут тот был найден — в ста метрах левее, за гребенкой из невысоких дубков и осин обнаружилась разбитая бетонка, на обочине которой в пыльных кустах лежали смятые в единый ком искореженного металла полицейская «лада» и понтовитый импортный внедорожник, ранее увешанный целой гирляндой фонарей, большинство которых от удара полопались и поотлетали в кусты.

Судя по всему, удар был лобовым, два автомобиля разогнавшись до серьезной скорости столкнулись капотами так, что движки «нынули» в салон, зажав нижние конечности водителей. При этом, от резкого удара сидевшие в «мусоровозе» служители закона познакомились лбами с лобовым стеклом и рулем, что для них стало фатальным. А вот в «паркетнике» сработали подушки безопасности, и его водитель в каком-то смысле уцелел. Он хрипло заурчал, когда Токсин и Топор зашуршали кустами на подходе к месту аварии. Парочке приходилось идти осторожно — заросли вокруг были усеяны искореженными кусками обшивки и стекла, от удара разлетевшиеся по широкому радиусу, можно было с легкостью заработать травму.

Трейсер первым делом вогнал нож в ухо покалеченному пустышу, ноги которого превратились в настоящий фарш, намертво зажатый смятыми элементами корпуса автомобиля. Тот обмяк и уронил голову на грудь. А Топор вытер нож о траву и приступил к осмотру внутренностей машины. Что сделать оказалось не так уж и просто — стойки машины от нерасчетных нагрузок увело, заблокировав все двери, поэтому внутрь пришлось лезть через багажник.

Там обнаружились спортивная сумка и ярко-красный ломик, к которому присохли мелкие обломки костей, пряди чьих-то волос и бурые пятна, намекавшие на то, что почивший водитель добирался сюда с приключениями. Ломик трейсер подал в выбитое окно Токсину, а сумку пропихнул наружу сам, уронив ее на траву, после чего принялся выбираться наружу. Что не так уж просто было сделать с его габаритами — мужик пыхтел и шепотом поругивал тесноту салона.

СОБРовец, тем временем, принялся потрошить сумку — пустыш за рулем авто явно не просто так взял ее с собой, значит, внутри могли оказаться полезные им вещи. И не прогадал, там нашлись кое-какие полуфабрикаты и две бутылки с теплой водой. Он незамедлительно присосался к горлышку одной из них — пить хотелось ужасно. Подвергать сейчас свой ослабленным до предела организм таким экстренным нагрузкам было не самой умной идеей, и его состояние прямо об этом говорило. Токсина уже который час пути донимала слабость и дикая жажда, если бы не Топор, упрямо продолжавший шагать вперед, он бы уже, возможно, где-нибудь приземлился на лесную подстилку, чтобы перевести дух. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью, и каждый шаг давался ценой титанических усилий.

Топор, наконец, вырвался наружу из тесноты салоны и тоже с видимым удовольствием присосался к бутылке. Токсин с удовлетворением про себя отметил, что тот тоже вымотался, хоть и не подавал виду.

Утолив жажду, трейсер оставил спецназовца разбираться с обнаруженной едой, а сам приступил к осмотру полицейского автомобиля. Тот пострадал не в пример сильнее, но зато его салон содержал в себе крайне нужные в нынешних условиях предметы. С заднего сиденья он добыл потертую и поцарапанную «ксюху», у которой пришлось срезать ремень — он перекинулся за спинку сиденья и был намертво прижат к ней изуродованным трупом полицейского. После некоторых мытарств с пояса водителя удалось срезать кобуру, внутри которой покоился табельный ПМ.

— Живем!

Трейсер с видом победителя потряс железками в воздухе, вызвал одобрительное хмыканье СОБРовца. Тот тоже ощущал себя без оружия во враждебной среде все равно, что голым. Кроме того, Топор накинул на его плечи помятую и слегка забрызганную полицейскими мозгами форменную куртку. Она лежала на заднем сиденье и почти не пострадала.

— Вечереет, уже сейчас свежо становится. Голяком ночью точно представишься. Неизвестно еще, удастся ли нам куда-то на ночь приткнуться. Того гляди в кустах время до утра коротать придется.

Токсин с благодарностью кивнул в ответ на неожиданную заботу со стороны напарника. И впрямь, пока они двигались вперед, организм гонял кровь по венам, и было даже жарко, но стоило им остановиться, как мужчина принялся поеживаться — вечерний прохладный воздух неприятно холодил голую кожу.

Пока спецназовец сервировал нехитрую снедь прямо на багажнике полицейского автомобиля, трейсер под согласное голодное бурчание их пустых животов провел осмотр трофейного оружия, чем моментально заслужил пару дополнительных баллов уважения в глазах Токсина. Он отцепил магазин, проверив боезапас, заглянул в патронник и проверил работу автоматики. Потом повторил процедуру, дотошно осмотрев старенький и видавший виды «макаров». Кобуру с пистолетом он, после непродолжительных раздумий, протянул Токсину, оставив автомат себе.

— Я пободрее себя чувствую, в случае чего сподручнее с автоматом управлюсь. А то на тебя смотреть страшно.

Спорить с ним СОБРовец не стал — он и впрямь сейчас был, что называется, краше в гроб кладут. И внешний вид его полностью соответствовал внутреннему содержанию. Мужчина не мог вспомнить, когда в последний раз ощущал себя настолько выжатым досуха. Потому легкий и компактный пистолет ему сейчас самое то. Ничего тяжелее он сейчас все одно не унесет.

После распределения трофеев они приступили к трапезе — принялись хрустеть сухой лапшой быстрого приготовления, в народе более известной под названием «бичпакет». Горячей воды сейчас под рукой не было, потому их жадно поглощали прямо так, сухими, заедая жирными шпротами и слегка отсыревшими в полиэтиленовом пакете галетами. И были благодарны судьбе за такой щедрый подарок — у обоих от всяких неприятных перипетий судьбы подвело животы.

Чувство голода их и подвело. Слишком уж поглощенные пищей они не заметили опасности, притаившейся в десятке метров от них. Из зарослей высунулся ствол винтовки, увенчанный глушителем, следом показался и тот, кто держал их на мушке — упакованный в «кикимору» боец весьма серьезного вида.

— Так, ребятки, слушайте меня очень внимательно. Не суетитесь и не делайте лишних движений. А особенно стрелялки ваши не вздумайте лапать, а не то вмиг обзаведетесь парой лишних дырок.

Топор судорожно сглотнул с явно читаемым раздражением, мол, и поесть-то нормально не дадут, скосил глазом на своего спутника, но глупостей делать не стал, послушно задрав лапы вверх. Токсин последовал примеру спутника, тон голоса «лешего» не располагал к необдуманным поступкам, по определенным ноткам в нем спецназовец безошибочно понял, что тот без колебаний откроет огонь, если они дадут ему малейший повод для этого.

Визитер убедившись, что прямой угрозы нет, пробубнил в гарнитуру активных наушников.

— Лидер, тут Синий-четыре. Поймал двух зверьков. Пообщаться желаешь⁈