Джо 3

Глава 3 Раскрутки и закатки

Основная проблема в экспериментах — вовсе не опасность взрыва, пожара, появления облака испепеляющего тумана или рождение пожирающих магию слизней. Она куда более прозаична — золото. Ты тратишь ресурсы, тебе нужно их покупать, а чтобы покупать, нужно что-то производить, а для этого снова нужны ресурсы. Замкнутый цикл, из-за которого Освальд Озз, мой худой, кашляющий и гениальный друг, едва не потерял надежду в жизни. Вполне его понимаю, ведь чтобы купить что-то нужное, надо продать что-то нужное. Законы рынка и всё такое.

Решительно крутанув несложный механизм, я наглухо запаял очередную жестяную банку, затем, обдав её еще раз кипяточком, аккуратно опустил в раскрытый примитивный автоклав. Сумрачное искажение алхимической идеи, будучи закупоренным, начало своё черное дело, превращая заложенные заготовки с консервами в… ну… консервы.

За всем этим делом наблюдал мой новый сосед, сидящий на удобном стульчике у меня во дворе. Невысокий коротконогий Хонрих Бруствуд, в девичестве Бюргаузен, попивал молодое винцо, периодически косясь на стоящую рядом с ним на столике вскрытую банку с ранее заготовленными мной фруктами, но попробовать закаточку пока не осмеливался, даже несмотря на то, что я, пользуясь вилкой, уже выловил и слопал несколько фруктов.

— Говоришь, продукты могут храниться долго? — хрипловато осведомился новый барон.

— Несколько лет, господин барон, — откликнулся я, внимательно следя за кривыми и косыми циферблатами, выглядящими так, как будто их сляпал не особо трезвый гоблин (что было очень близко к истине), — Вещь относительно дешевая и безусловно полезная, причем, даже самые тупые волшебники могут значительно удешевить и ускорить производство, но есть один огромный минус…

— Металл? — попробовал догадаться носатый толстячок.

— Нет, — подойдя к столику, я взял полотенце, свисающее со спинки стула, вытер им руки, а затем, вооружившись вилкой, быстро сожрал еще несколько персикообразных фруктов, достав из сиропа, в котором они плавали, — Пфофлема фыре, фосфодин фарон. Она ф том, как фы нам с фами на этом фаработать фак, чтобы (глоток), технологию не украли. Как видите, она несложная.

— Нам с вами? То есть тебе и мне? — заморгал толстячок, который пришел ко мне лишь затем, чтобы я эскортировал его в Липавки, ибо Зеленый рыцарь был вне зоны доступа.

— Здесь есть магия, но может и не быть магии, — ткнул я пальцем в автоклав, — А если нет магии, то технологию сопрут обычные люди, оставив меня не у дел. Поэтому без вашей помощи у меня нет возможности прилично заработать на этом изобретении. Поэтому я предлагаю концессию. У нас будет два завода, один тут и один в замке, а еще один представитель — вы, господин барон. Доход будем делить по объёмам реализованной продукции после уплаты налогов графству. Как вам? Ах да, первые партии товара, до того, как вы потратите хоть медяк на производство, поставлю я!

— Пока ничего не скажу, но плотно подумаю, — вздохнул мой собеседник, несмело выковыривая своей вилочкой фрукт и пробуя тот с легким удивлением, — Надо же! Никакого привкуса металла! Так вот… Джо, я буду размышлять над тем, какой может быть реакция на это у графа Азекса Караминского. Напоминаю — у Побережья Ленивых Баронств уже есть предназначение, и оно вовсе не в том, чтобы превращать эти земли в оазис торговли. Поэтому, даже если мы начнем продавать как-нибудь тихо, с использованием волшебства…

Тут на меня многозначительно посмотрели.

— … то нас могут наказать просто за нарушение порядка, — сурово закончил бывший королевский казначей, — Я бы так и сделал. А еще король может просто потребовать от меня раскрыть секреты этой твоей технологии. Я раскрою. У меня дети.

— А если мы возьмем его в долю? — с сомнением в голосе предложил я.

— Кого? Короля? — удивился мой собеседник, уже тянущийся вилкой к банке, — Он заставит тебя всё организовать, а затем попросту объявит дело национальным. И все доходы пойдут в казну. Здесь, на Побережье, так принято.

Действительно, так оно и было. Любой более-менее серьезный бизнес в нашем графстве, например вылов рыбы и прочих морских гадов, лежали либо под королем, либо под графом. Десятки местных баронов, изгнанники-пенсионеры, жили на налоги своих деревень, бывшими весьма скудными, но достаточными для того, чтобы нестыдно одеваться и питаться. Всё-таки, эти места отдавались на откуп бывшим служивым, которым не так уж и много было нужно, либо таким как Хонрих Бруствуд.

— Но есть одна мысль, волшебник Джо, — неожиданно произнес барон, двигая банку поближе к себе, — И мы её можем подумать. У тебя что-нибудь крепче этого сока есть?

— Да, наливка. Сейчас принесут. А о чем мысль, господин барон?

— О карлах, Джо. Мы будем думать о подземных карлах.

Хм…

Минутка ликбеза. Кто такой гном? Это небольшой, размерами с гоблина, человекоподобный тип, близкий родственник этим мудаковатым лепреконам. Рост варьируется от полуметра до метра, сам по себе слабенький, чахленький, зато умный и с прекрасным чувством равновесия, что используется остроухими, сажающими гномов на орлов, получая тем самым воздушную кавалерию, курьеров, разведчиков и безотказный способ быстро разобраться с любыми проклятыми кольцами, так как хоббитов на Орзенвальде нема.

А еще есть карлы. Это здоровые, до метра тридцати, волосатые, весящие под сотню кило громилы, сильные как три человека и ворчливые как пять тещ. В книгах, что были в школьной Библиотеке, упоминалось, что паршивый характер карлов связан с тем, что они терпеть ненавидят открытые пространства и общение с другими видами, так что у них может и хороший характер, но мы никогда не узнаем. А еще карлы, также как орки, отдельный вид, то есть раса.

Еще карлы довольно скрытные, поэтому мы особо не знаем, как они там живут, но подозреваем, что хорошо живут, сволочи. Почему? Потому что единственно, как они взаимодействуют с поверхностью — так это покупают тут продукты и ткани… ну и заодно бьют по голове тех, кто покушается на то, что испокон веков, целиком и полностью, без каких-либо ограничений, принадлежит карлам. Сейчас я говорю про каменный уголь. Хочешь познакомиться с этим скрытным народом? Иди копни угля пару раз. Первый удар под коленку, второй по голове, третий — по крышке гроба.

Очень познавательно, а заодно и демонстрирует, почему на Орзенвальде такой низкий уровень развития технологий. Угля человечеству не дают. Восхитительно.

В общем, разговор с бывшим казначеем меня не обрадовал, а наоборот, заставил приуныть. Это в других мирах любая местная шишка была бы в восторге от дополнительной прибыли, а здесь нет, здесь покой, порядок и установленное равновесие ценятся очень высоко. Эх стагнация, беспощадная ты сучка, как бы тебя обойти так, чтобы самому стать неприлично богатым?

Распив с Хонрихом настоечки, мы, слегка навеселе, отправились в Липавки, куда стремилась душа нового барона. Не просто так, конечно же, а за своими дорогими чадами, которых он сюда привез аж три штуки. Две из них представляли вполне сформировавшихся девиц на выданье, двойняшек, Эльмиру и Авадию, а до кучи еще и младшего сына, четырнадцатилетнего Астольфо. С утра эти юные аристократы умотали знакомиться с окрестностями, и вот, как-то задержались. Батя, понимающий, в каком захолустье мы находимся, не беспокоился, что их задерет дикий зверь (про Кума он пока знал мало), но боялся, что его чадушек в деревне пить научат или вообще чему-то плохому.

— Или наоборот, — мрачно заключил остроносый человечек, вполне бодро перемещающийся на своих двоих по заснеженной дороге, — Я за детьми не особо следил, работал, а королевский двор — такое себе место. Поганое. Для морали.

— А жена где? — задал я вопиюще нетактичный, если бы не настойка, вопрос.

— Отравили дуру! — махнул ручкой барон, — Пять лет как. Причем не специально, просто бокал не свой взяла. Мне даже потом письмо с извинениями прислали. Анонимное.

Вот те раз.

Липавки стояли, как обычно, криков медленно пытаемых детей барона слышно не было, да и вообще было тихо. Это настораживало, потому что зимой крестьянским людям обычно надо двигаться, чтобы не замерзнуть, поэтому они работают, орут и всячески производят тепло… а тут тишь да гладь. Подозрительно.

— Надо идти к старосте, — придумал мудрый я, — Он всегда знают, что вокруг происходит!

У старосты никого не оказалось, кроме подслеповатой бабки, лузгающей семечки у разогретой печи.

— А штой-то вы тут, милки? — бабка сдула шелуху с усатой губы, — Аж все ж в Трипольках! Там жеж ярмарка!

— Едрит Мадрид! — удивился я, переглянувшись с бароном.

Затрудненьице, однако!

Дело было в том, что продолжить путь в Трипольки, соседнюю деревню, новый барон Бруствуд попросту не мог. Спуститься шагом к Липавкам — это одно дело, можно списать на променад и всё такое, благо деревня близко, а вот пешкарусом, да в другую — нельзя никак. Имидж не потерпит. Нельзя баронам ногами ходить. А карета не готова.

— Мы этот вопрос решим, — пообещал я, — Но нужно вернуться в башню. Забрать там остальных. Иначе меня сожрут. А еще взять выпивки на пробу, вдруг на ярмарке встретим кого важного?

Хотите знать, какие шансы, после объявления десятиминутной готовности, встретить, вернувшись с заколдованной каретой, у своих дверей эльфийку, умильно шевелящую ушами?

Стопроцентные.

— Это что? Эльфийка?!! — громким шепотом спросил меня выкушавший еще наливочки барон, решивший разместиться со мной на облучке набитой гоблинами, волшебниками и эльфами кареты.

— Да, она в лесу живет, тут неподалеку, — объяснил я ему, откупоривая фляжку, а второй рукой, удерживая палочку, заставляя карету ехать, — Она не кусается.

— А у вас тут… не настолько скучно, как я думал…

— Да не жалуемся. То ослы революционеры появятся, то бык рыцаря зашибет, то меня наемники осаждают. По мелочи…

— Ослы…? Наемники?

— Слушайте, господин барон. История выдалась такой…

Пока заколдованная карета тащила нашу разношерстную компанию в соседнее село на дискотеку, я травил барону байки, наблюдая, как постепенно оттаивает этот человек. Затравленный, преданный сюзереном, лишенный законно нажитого имущества и своего домена, сосланный на край земли, он, слегка приободренный наливкой и моим, пусть и не принятым предложением, уже иначе смотрел на свою жизнь. Толстячок, страдавший большую часть своей жизни недосыпом, выглядел с каждым днем всё лучше и лучше, так что сейчас, на облучке, рядом со мной ехал уже совсем не тот человек, которого я увидел, когда приволок в замок будущего Зеленого рыцаря. Хонрих оживал, и я с удовольствием наблюдал за этим процессом.

В Трипольках я до этого был только проездом, деревня как деревня, ничем не отличающаяся от Липавок. Однако, сейчас это изменилось — впритык к селу была разбита удивительно большая и удивительно яркая ярмарка, на которой, судя по всему, собрались жители всех окрестных сел. Гульба стояла та еще, со свистульками, танцами, веселыми воплями, конкурсами и прочей веселой ерундой. Народ пил, ел, веселился, танцевал и даже, кажется, немного приторговывал. Детей вокруг бегало просто немыслимое количество, из-за чего мне пришлось лихорадочно накладывать на карету иллюзию запряженных лошадей. Срывать ярмарку никак не хотелось.

— Какой ты чуткий, оказывается… — съехидничал Шайн, прыгая мне на плечи, чтобы улечься навроде воротника, — … когда нельзя свалить из этой страны в следующую.

— Адаптация, кот, — с достоинством поправив живую и довольно теплую обновку, я с одобрением посмотрел, как Санс, выставив перед собой ладони, раздвигает магией снег, делая нашей процессии красивый и удобный путь, — мы можем быть и порядочными, когда это выгодно и нужно.

— Я, помнится, орал на тебя по этому поводу, — усы кота пощекотали идущему мне ухо, говорил он довольно тихо, — Но теперь беру свои слова назад. Ты сделал меня волшебником. Не такая уж ты и сволочь.

— Всё относительно, дружище. Кажется, если ты теперь сдохнешь, то уже не сможешь влезть обратно ко мне в душу, а будешь просто болтаться возле меня куском эктоплазмы. Возможно, даже не способной говорить. Знаешь, это ничуть не хуже, чем если бы нас разделили. Для меня.

— … беру свои слова назад. Ты сволочь, Джо.

— Вот и какой с тебя толк, животное, если ты всё время переобуваешься? Никакого постоянства.

— … ублюдок.

Так, мирно переругиваясь, мы доковыляли до ярмарки, тут же притянув к себе кучу внимания. Барон Ходрих, в отличие от гоблинов, эльфов, говорящего кота и трех волшебников, был совсем неинтересный, поэтому его не попытались потрогать или утащить, а вот с Мойрой и Оззом случилось именно это. Крестьяне бы и гоблинов уволокли, но Санс, защищающий беременную жену, был страшен и ругался очень уж жутко, так что дружелюбие празднующих осталось за личными границами. Эльфийка пропала сама по себе, но на её счет переживаний было вообще ноль. Переждав первоначальный шум, мы начали осведомляться о наших потеряшках — две девицы и малец, подайте господину барону.

— Та вот тама же они! — удивился очень уж накушанный мужик, едва стоящий на ногах, — С другимя благороднымя!

И тыкнув пальцем в небо, задумался, а затем, распрямившись, ткнул уже увереннее, в сторону самого большого шатра, куда мы и направились, соблазняемые запахами свежеприготовленной жратвы, которая тут была везде. Шайн, разумеется, поддался соблазну, так что к шатру мы с бароном прибыли лишь в сопровождении гоблинов. А там внутри…

Побережье Ленивых Баронов совсем не зря носит такое несерьезное название. Баронств здесь как собак нерезанных, у каждого по две-три деревеньки, а делать, кроме как плевать в потолок, совершенно нечего. Что удивительного в том, что на такое событие как зимняя ярмарка, прибыли все окрестные аристократы? Тут, извините, айфонов нема, интернета нету, даже порнуху по кабельному не посмотришь. Грусть, тоска, отсутствие денег на месячный путь к ближайшему крупному городу, а уж тратить золото (аж пять монет на одного!!) на то, чтобы переместиться одному в другой конец мира? Не-не, это не выход. Охоты, пьянки, редкие культурные мероприятия — вот в чем вся жизнь местного бомонда.

Её-то мы и увидели в шатре.

Семьдесят процентов населения шатра было представлено профессионально нализывающимися пожилыми мужиками, шумными и радостными. Они дули винище, чокались друг с другом, повисали друг у друга на плечах и орали, иногда даже прямо в уши. Отдельно стояли женщины, раскрасневшиеся и разгоряченные, трещащие друг с другом с такой неистовой силой, что мужики, даже уже принявшие сверх меры, удерживались от этой части общества как будто бы силовым щитом, не пересекая невидимую границу.

Ну и третья часть. Молодежь. Она была представлена десятком человеков возрастом от десяти лет до, где-то, двадцати пяти, включая в себя всех трех детей барона. Обе девицы, блестя глазами и жирными губами, напирали на высоченного непричесанного парня, не знающего, куда от них деваться, а вот мелкого (кажись, его Астольфо зовут) засасывала отчаянно рыжая крепкая пышка лет пятнадцати, да так, что у бедолаги аж руки поддёргивались.

— Хм, живы и здоровы, — оценил я живость баронских детей, — Кажется, им хорошо.

Новый барон Бруствуд надулся и запыхтел, краснея, но почти сразу сдулся, беспомощно посмотрев на меня.

— Ну что вам сказать, ваше благородие, — пожал я плечами, — вы теперь здесь, а не там. Явно же не с конюхами цацкаются, а это уже за счастье.

— Так, Джо, мы с Араньей пойдем, — тихо буркнули у меня за спиной, — Тут нам делать нечего.

Пока Ходрих приходил в себя, я протиснулся мимо двух ожесточенно пыхтящих благородных мужиков, схвативших друг друга за пояса, добыл на столе пару относительно чистых фужеров и, набулькав в них вина из бочонка, понес спутнику. Тот, получив посуду, попыталась опорожнить её одним махом, но на середине скривился. Я, впрочем, такую же рожу сделал, лишь пригубив предлагаемое тут вино. По сравнению с моей настоечкой, сделанной, кстати, впопыхах и на говенно отрегулированной технике, это вино не то, что не плясало… оно даже не дёргалось.

— Джо, — серьезно и почти трезво посмотрел на меня новый сосед, — Ты, кажется, сюда своего привез? На пробу, да? Так вот, я у тебя покупаю то, что ты привез. Рассчитаемся потом. Принеси, а?

— Ну какие деньги, — расплылся я в улыбке, — На пробу же везли! Какие деньги! Сейчас будет! Вот и угощайте… продуктом мага, так сказать. Вашего нового друга.

Мы обменялись понимающими взглядами. Бывший казначей смотрел пристально, расчетливо, но без злобы, с пониманием, а я отвечал ему тем же. Бухло неплохое, но если Ходрих припишет его себе, то его попросту заколебут, выклянчивая нахаляву и набиваясь в друзья, от чего толку будет слезы, а может даже и хуже станет.

А вот с меня взятки гладки.

Пока шел, увидел, что мирные нравы местного населения не оканчиваются на одних Липавках, куда мои Редглиттеры ходят как к себе домой. Аранья уже важно восседала за одним из стоящих прямо на снегу столов, окруженная целой грудой женщин, Санса практически не было видно из обступивших его мужиков, но я был уверен, что с одноглазым и одноногим все в порядке. Чуть дальше Мойра, абсолютно порабощенная ордой ребятни, занималась тем, что пускала в небо разноцветные радуги под дружный ор детей и подростков. От этого зрелища мне захотелось приложить руку к лицу — мы этими радугами всю юность излишки маны из себя выбивали! Озза я не заметил, а вот Наталис была обнаружена мной за еще одним столом, спрятанным за шатром. Юная эльфийка, сидя в окружении четырех бабок, жадно и смачно хавала суп, прядая длинными ушами.

Да уж, назад в эльфы её не возьмут с такой ксенофилией. Хотя, думаю, тут вопрос в котелке или казане. Ни того, ни другого я у эльфийки не видел, так что по супу она определенно соскучилась. Надо будет ей устроить посуду. Может, дать заработать? Сочиню похабное платьице горничной, суну в руки Игоря, как следует запомню, запишу манадрим… ага. И потом меня Эльдарин Син Сауреаль будет убивать лет сорок. Не, лучше просто подарю.

Так, размышляя о собственном великодушии под лозунгом «Супу эльфийкам!», я и вернулся в аристократический шатер с двумя тридцатилитровыми бочонками откровенного самогона. Тут уже, как оказалось, на Ходриха Бруствуда вовсю обратили нетрезвое внимание присутствующие, начав с ним вовсю и жарко знакомиться. Всё-таки фигурой бывший королевский казначей был немалой, так что шум поднялся. Умеренный, так как детишки-то давно здесь и представились, а кто бы им иначе дал так домагиваться до окружающих? Ну или окружающим до них?

Последнее было явственнее видно, потому что парень, которого затирали дочки барона, уже смылся, а вот красный и слегка опухший Альфонсо… ой, Астольфо, уже даже и не пытался вырваться из крепких ручек рыжей девицы. Женоподобный какой-то паренек, посетовал я про себя, заставляя бочонки лететь на свободный стол.

Тут меня, конечно, заметили. И ахнули. Ну… обратили массовое внимание.

— Здравствуйте! — я, взмахом руки заставив бочонки гулко шлепнуться на древесину, изящно поклонился присутствующим, — Джо Тервинтер, маг и волшебник! Весьма польщен вашему вниманию!