Джо 3

Глава 2 Глория мунди

Беременные гоблинши — довольно ворчливые существа, но даже бурча и придираясь, они выгодно отличаются от беременных человеков.

— То есть, ты просто ввалился в замок, принеся единственного, оставшегося верным присяге рыцаря, его сюзерену… — протянула прищурившаяся Аранья, — … и вы через пару часов уже назюзюкались с бывшим королевским казначеем… и рыцарем?

— Ну, сначала мы его помыли.

— Не казначея?

— Не казначея, Аранья.

— То есть, у нас новый барон?

— Да, новый барон.

— И как он тебе, Джо? — прищурившаяся женщина смотрела как меня как Ленин на буржуазию.

— Наивный.

— Бывший королевский казначей?

— Ага.

В Рикзалии, нашем королевстве, целая куча мелких баронств. Неизвестно, откуда это пошло, но местный король предпочитает опираться на множество мелких и слабых аристократов, слабосильных и мало что значащих по одиночке. Но далеко не везде эти баронства процветают. Некоторые из этих лоскутков земли не представляют из себя никакой ценности, так что их хозяева живут, порой, ничем не лучше своих же подданных. Таким было восточное баронство Бюрхаузен, едва ли не утопающее в местном болоте.

Ходрих Бюрхаузен, только приняв титул от помершего отца, сразу решил, что так жить нельзя, поэтому, невзирая на своё весьма немужественное телосложение, отправился (покатился) в столицу Рикзалии, служить честную службу королю за хоть какие-то деньги. Очень разумное решение, так как разум нашего барона был остер и тонок, а само баронство — один из самых нищих уголков страны.

Опустим ту часть истории, в которой наш шарообразный будущий сосед становится королевским казначеем — в этом нет ничего интересного, поэтому сразу перейдем к причинам, почему он прекратил им быть. Речь зайдет о безукоризненной честности, щепетильности и… совершенно трусливом нежелании участвовать в придворных склоках.

— Наш новый барон Бруствуд считал, что дистанцируясь от интриг двора и выполняя только свои обязанности — он непременно окажется в дамках, — рассказывал я своей благодарной и частично беременной аудитории, — Так и происходило, король души не чаял в своем казначее, а тот, получая справедливую плату за собственный труд, ставил на ноги как родное баронство, так и свою семью не забывал, потихоньку скупая различные лавки в столице. Медленно, но уверенно. Аж два десятка лет. Что могло пойти не так?

— А что могло пойти не так? — переспросила с интересом слушающая Мойра.

— Всё! — отрубил я, — Если ты «невидимка», то в первую очередь это значит — что за тебя никто не вступится! Ни одна партия, ни один союз, ни один фраер!

Казначея тихо «ушли», арестовав имущество в столице, а заодно вынудив полностью передать баронство старшему сыну. Ничего особого, банальный политический ход со стороны самодержца, которому, разумеется, постоянно «капали» на несговорчивого и принципиального вельможу. Да и сам этот остроносый пухлячок, как он признался после третьего кубка, несколько раз не понимал намеки монарха на то, что нужно некоторые расходы слегка увеличить на бумаге, пополнив, тем самым, кого надо счета.

— А рыцарь откуда взялся? — Санс, опустивший на плечи жене пушистый свитер, сейчас вовсе не казался свирепым пиратским коком, — Откуда этот придурок нарисовался?

— Баннерный вассал, из Бюрхаузена, — пояснил я, — Решил, что не может бросить сюзерена во время бедствия, поэтому дал клятву верности повторно, уже Бруствуду, а затем переехал сюда. Оборзевший он был из-за того, что привык к местному волшебнику, который совсем зачах разумом в башне, вот и решил, что мы все такие. Но ничего, с тех пор как я покрасил ему доспехи в зеленый, он окончательно трахнулся башкой, назвал себя Зеленым Рыцарем и пошёл дружить с Наталис. Ну или объясняться с ней в любви, я так и не понял.

— Ты это специально, да? — прищурилась Аранья, испытывающая к эльфийке довольно сильную симпатию.

— Конечно! — удивился я, — Она запарила своим «похотливым человеком»! Пусть теперь пообщается с воздыхателем. Заочным. Он всегда хотел увидеть эльфийку. Может, даже пощупать. Ладно, мальчики и девочки, нам с Мойрой пора, а вы учитесь, учитесь и еще раз учитесь, только ничего не взорвите!

Да, мои гоблины стали волшебниками. Теория эволюции волшебных рас, способная потрясти мир, пока потрясала меня одного, но спешить не хотелось совершенно. Хотелось завистливо ругаться в сторону эльфийского народа за его продуманность, цинизм и говнистый характер.

Собрались эти контрацептивы ушастые как-то раз, и задумались. Мол, работать мы не хотим. Приказывать тоже лень. Надо создать таких существ, чтобы работали сами и с песней, любили нас до боли в деснах и вообще не могли без нас жить. А еще — чтоб были бесполезны другим расам, а то мало ли что, кто-то на развод украдет! И вот так родились гномы, лепреконы, феи, гоблины, кобольды… целая куча рас, во всем зависимых от магии эльфов и их Лесов. Нет магии — нет развития мозга, нет магии долго — идёт деградация до почти животного состояния, что особенно хорошо заметно между поколениями.

Круто? Еще как. Человеческие волшебники себе немного этих народцев отжали, да и свои наделали непотребным образом, но на фоне эльфийского эксплуатационного режима — это капля в море. Там, в лесах, у каждого полноправного гражданина четыре гоблина и пучок фей, радостно работающих за право жить и применять магию.

Хотя, чего это я? Буквально же использую ту же схему.

— Ну что у нас тут? — поинтересовался я, выходя из башни с волшебницей. Около ворот стояли четыре жестяных фляги, каждая на сотню литров, вокруг которых суетились гоблины.

— Всё в порядке, шеф! — бодро отрапортовал один из них, — Только закончили заливать!

— Ровно вышло?

— Да, как по мерке!

Отлично!

Тут госпожа Эпплблум, потерев рученьки, жалобно призналась, что для неё это всё впервые и вообще страшно. Язвительно поинтересовавшись в ответ, фига ли баня сгорела, и чем это отличается от нормальной продажи зелий и мазей, я получил недоуменный выхлоп обоих блондиночьих глаз.

— Но это же в лавке, под защитой… — промямлила дама сердца алкогольного гения.

— Надо быть ближе к народу! — наставительно попенял ей я, поднимая магией фляги в воздух, — И тогда деньги к вам потянутся!

Дестада мне нравилась куда больше Мифкреста. В этом городе не было волшебных существ, зато были неволшебные люди. Нормальные, в смысле. Злобные и сальные ухмылки, бегающие глаза, кинжалы на поясах, нечищенные зубы… и это я сейчас только про официантку в местной пивной! Отличное место, полное морской романтики и возможностей получить прибыль, но, увы, не для меня. В этот город нужно врастать, стать ему своим, вот тогда да, тогда можно замутить делищщи!

Так что, пока будем работать по мелочевке, пристегивая к этому вопросу одну блондинку.

Та пристегиваться совершенно не горела желанием. Мойра, в своей робе мага, волоклась за мной по улице, полной шумного народа, дико оглядывалась по сторонам, держалась за свой жезл как за спасительную соломинку и ныла, то и дело проверяя летящие за нами фляги, которым я придал иллюзию двух коров.

— Ну почему я этим должна заниматься? Я не умею общаться с людьми!

— Тебе не надо будет с ними общаться, — уговаривал её я, — Тебе надо будет с ними вести дела.

— Но почему не в лавке⁈

— Потому что это нужно для сохранения коммерческой тайны, Мойра. Я рассказывал вам про коммерческую тайну. Это очень важная тайна, потому что она приносит доход. А если ты хочешь доход, то должна играть по правилам коммерческих тайн, а не так, как тебе удобно. Понятно?

— Никогда бы раньше не подумала, что ты такой! — игнорировала логику блондинка, продолжая бояться всего подряд.

— Это какой? — уточнил я, вдарив палочкой промеж ушей сорванцу, потянувшемуся с ножом к иллюзорной веревке, на которой я удерживал иллюзорных коров. Пацан, глядя как его руки превращаются в свиные копытца, завизжал и ломанулся куда глаза глядят.

Обожаю иллюзии.

— Хитрый, жадный и жестокий! — проныла будущая бизнес-леди, наступая прямо в настоящую коровью лепешку, — Ты никого не любишь! Кроме своих гоблино-оов…

— Я к ним отношусь точно также, как относился к деканам и ректору, — парировал я, заворачивая нашу процессию в классический темный переулок, — С уважением и симпатией, как и полагается среди взрослых опытных людей. А не люблю я капризных подростков, пытающихся оперировать тем своим куцым представлением о реальности, который они искренне считают работоспособным…

— …

Не вслушиваясь больше в тоскливое бурчание на тему того, что какой-то кот был в чем-то прав, я осматривал место встречи, в которое мы пришли первыми. Хрестоматийный тупичок, в котором две телеги, облезлая кошка и разбитый кувшин, тень, вонь и грязная солома. Излюбленное темным людом место для проведения сделок, романтических встреч на скорую руку или чтобы отлить. Или все одновременно.

Эх, ностальгия берет. Сколько десятков или даже сотен раз я куковал в таких переулочках, поджидая с самыми разными целями самый разный люд. В таких тупичках встречаются самые разные личности. Негодяи, подлецы, герои, революционеры, мафиози, святые, директора детских домов и трепетные волшебницы, отчаянно ссущие реального мира, после того как разрубили на части и выбросили на мороз одеревеневшую в ходе атаки эльфа-мудреца бабку-наставницу.

Ладно-ладно, преувеличиваю, этим занимался Озз. Частично. Не зря же с ним сексом трахалась, да, Мойра?

Вскоре к нам на огонек заглянуло несколько боевитого вида матросов, сжимающих в руках обнаженные сабли. Осмотрев место встречи, мужики похмурились на скалящих зубы меня и коров (иллюзорных), а затем допустили внутрь еще пару людей — щегольски одетого моряка, в котором сложно было бы не узнать капитана, и, вместе с ним, почти хрестоматийного вида купца, благо что нежирного, а такого, умеренно-активного, смуглого, с усами и большим уважением к себе. По последнему сразу было видно, что человек путешествует вместе со своими товарами.

Он и заговорил первым. Сухо и с подозрением.

— Колдунью вижу, но не товар.

— Вижу покупателей, но не вижу рогожи, — развел руками я.

— Рогожи? — недоуменно моргнул тот, с кем мы договаривались о встрече путем переписки.

— А как вы собираетесь тайно переправить товар на корабль? — вопросом на вопрос ответил я, развеивая иллюзорных коров, — В карман такое не положишь…

Четыре огромные железные фляги тут же приковали к себе внимание купца, а вот его сопровождающих тут же заставили зароптать. Они выглядели увесистыми…

— Фуман, Сирон, за рогожей! — отреагировал подошедший к нашему товару купец, пробующий этот товар шатать, и бросивший на меня короткий острый взгляд, — Как проверим?

— Как хотите, — пожал я плечами, — Вон у вас целая куча экспертов.

— Капитан Чавез? — не стал рассусоливать купец.

Солидно пошевелив усами, роскошно одетый моряк извлек из широкого пояса фигулину, которую щегольским жестом разложил с металлическим щелчком. Это оказался раздвижной стакан, что заставило меня присвистнуть. Ухмыльнувшись, капитан прогулочным шагом дошёл до одной из фляг, а затем, с некоторой натугой раскрутив верх емкости, принюхался. Фыркнув, он аккуратно и ловко зачерпнул полный стакан жидкости, пригубил пару раз, а затем вымахнул и остальное, тут же защелкнув стакан обратно.

— Знатно и крепко, — раздался его густой баритон, — Пивал и лучше, но не так часто, как хотелось бы.

— А как на вкус? — бдительно уточнил купец, — На зелье похоже? По запаху вроде нет.

— Ничего похожего, — уверенно ответил ему пробователь, — Выпивка. Не более того. Крепкая. Я с кувшина в слюни буду, парни с половинки. Разбавлять надо, иначе непотребство выйдет…

Этой проверки нам хватило для заключения «сделки». Отсыпав мне сорок золотых за алкоголь, купец оказался мной представлен молчаливой, но уже куда менее нервной Мойре. Они с волшебницей быстро договорились о том, как с ней будут связываться, а затем мы все подписали несколько бумажек, заполненных убористым текстом. Каждый получил по копии, и на этом наша встреча закончилась.

Ну, точнее, она закончилась ближе к вечеру, когда Эппблум получила на свой банковский счет четыре сотни золотых.

— Шо⁈ — удивилась блондинка, наблюдая, как я, злодейски улыбаясь, прикарманиваю эту гору обналиченного золота, выгребая её из чаши телепортационного зала.

— Это залог, — великодушно объяснил я, — За одолженные ёмкости с расширенным пространством, которые у меня арендовал купец Эпикреней. На год. Если он решит нарушить условия нашей сделки, то деньги перейдут в мою собственность.

— Ааа…

— Он обязательно нарушит, Мойра. Только вот я ему ничего не продавал, выгоды не преследовал, а значит, налогов не уплачу.

— Ооо…

— А вы с Оззом поднялись на тридцать золотых, минус налоги и плата гоблинам. И всего-то за три часа!

— Ыыых…

Люди обладают удивительным даром переобуваться в воздухе, когда видят реальные доходы. Раз — и передо мной испуганная девушка, которую заволокли в темную подворотню, напугав скопищем матросов и темных типов! Два — и эта самая особа задумчиво щурится, прикидывая — а как бы ей снова оказаться там же, но загрести все бабло себе любимой? А то больно жирно для этого Джо, вы только поглядите на его наглую морду! За все-то переживания, доставленные такой умной и замечательной девушке?

— Шайн, заткнись! — блондинка попыталась напасть на злословящую кошатину, но та, обладая колоссальным практическим опытом провокаций, уже драпала, ехидно хохоча.

— А ты что, с нами ходил? — недоуменно поинтересовался я ему вслед.

— Ага! Невидимость, детка! — тон Лунного кота был омерзительно самодовольным, — Мойра, я тоже умею колдовать!

Вот так и живем эту жизнь, быстро превращающуюся в дурдом. Колдующий Шайн — что может быть хуже? Ну да ладно, теперь у нас есть каналы слива посредственного бухла, что более-менее окупает себестоимость его производства и эксперименты Озза. Дестада даст гораздо больше, когда я, через Эпикренея, получу связи с другими купцами. Этих моих фляг с двойным дном, открывающимся только после того, как полностью освобождено верхнее хранилище, много продать не получится, слишком часто им нужна зарядка башенного мага. Не подходят они для большинства маршрутов. Зато, наладив связи с купцами Дестады, я получу выход на мировой рынок и, самое главное, доступ к картам торговых маршрутов.

Это планы в долгую, пока нам нужно отрабатывать рецептуры, смотреть коньюктуры, работать хотя бы в ноль. Алкашка штука надежная, но вовсе не обязательно постоянно держать в напряжении все мои мощности, если можно обойтись чем-то поменьше? А пока, мы пойдем расширять познания госпожи Эпплблум в том, что может считаться магическим напитком, а что нет. Что, не пойдем? Она уже побежала хвастаться своему мужику, сколько заработала?

Ну и ладно.

В моем кабинете были тишина, покой, настой приятных, чуть пряных трав, а заодно и невидимый кот, прошмыгнувший в комнату вместе со мной. Упав в кресло, я немного отпил из бокала, а затем попросил:

— Ну что, рассказывай.

— Это было настолько просто, что даже неинтересно, — сбросив невидимость, Шайн развалился на полу, — Ты оказался прав на сто процентов, Джо. В море полно рыбы и… отступников. Такие как этот торгаш знают, где искать последних. Все они знают. Фляги заряжать-то надо.

— А что насчет моих опасений?

— Целиком оправданы, — зевнул кот, — Как только они закончили проверять фляги, то купец тут же оповестил своего капитана о том, как нужно прокладывать курс. Они хотят отдать железки на изучение «своему» магу.

Ничего особенного в моих фляжках не было, кроме хитрости, благодаря которой второе дно открывается только у полностью пустого резервуара. Расширенное пространство, задвижной замок, не ржавеющий сплав — это всё известные вещи, а вот организация тайничка таким образом — нет. Чтобы разобраться, что я там наворотил, нужен маг, причем с навыками Исследователя и Мастера, опытный и разносторонне развитый. Доступа к таким даже у хорошего торговца, вроде Эпикренея, быть не могло.

Но он был. Вот где собака порылась.

Еще с малых лет меня поразила разница между Боливиусом Виртом и тем же Дино Крэйвеном. Оба старые и опытные чародеи, но там, где ректор прибегал к магии едва ли не инстинктивно, не раздумывая над заклятием, декан Башен ощутимо тормозил. Ему нужно было определить, что нужно использовать магию, вспомнить нужное волшебство, вспомнить как его применять — и лишь затем использовать. Тогда, еще будучи ребенком, я сильно заинтересовался этим явлением, поняв в итоге, что большинство волшебников — это просто люди с даром.

После того, как быт налажен, они… просто ленятся прибегать к магии. Разучиваются. Вон та же Мойра великолепно машет палочкой, когда готовит зелья, она их создает на уровне, который ни мне, ни Освальду не снился. Но когда она не работает — то ничем не отличается от того же Крэйвена. Магия по минимуму. Профессиональная деформация.

Поэтому мне интересны отступники. Они куда более незаурядны. И у них можно выторговать то, что мне нужно, если найти, чем заинтересовать.

Вот и ищем.

///

— Я видела её лицо после того, как они вернулись! — мрачно объявила Аранья, отрываясь от тонкой пропеченной лепешки, политой медом, — Всё, он её поработил. Хоть и не старался-то особо.

— Поработил⁈ — ужаснулась покрасневшая эльфийка, угощающая своих зеленокожих гостей, — В смысле…

— Вот в кого ты такая? — с упреком покосилась на неё беременная гоблинша, — Не в том смысле! Приучил к деньгам, показал, прикормил! Поработил! Прямо как нас.

— Угу, то-то ты такая вся порабощенная… — пробурчал Санс, тут же отлавливая от любящей жены оплеуху и выговор.

— Деньги… — пробормотала Наталис, задумчиво возводя очи горе, — Деньги — это хорошо…

— Мой тебе совет, дорогая, найди другой способ! — тут же встрепенулась гоблинша, — А то глазом моргнуть не успеешь, как будешь плясать под его дудку! Нам-то можно, нас он пощадит, а вот Мойру эту приткнул дела с далеко не простыми людьми вести! Что с тобой придумает — то я и подумать боюсь!

Гоблины к эльфийке ходили не просто на блины, а заодно и за лекциями. Эльфийка, пусть и очень молодая, жизнь прожила вместе с эльфами и натурными волшебными созданиями, так что оказалась весьма ценным источником информации о том, как Редглиттерам нужно развивать свои проснувшиеся умения. Многого волшебные гоблины не могли, но их магия позволяла здорово облегчить себе жизнь. К примеру — таскать большой беременный живот, когда снегу насыпало по колено.

Здесь, в домике, который помог Наталис отстроить Джо, Редглиттеры отдыхали, отстраняясь от шума рабочего этажа. На них маг с удовольствием свалил всю заботу о нанятых гоблинах, а возиться с ними для бывших пиратов было далеко не легким занятием. Мирные, чересчур восторженные, едва ли не преклоняющиеся перед ними собратья вызывали у Араньи и Санса жалость напополам с отторжением.

— Санс, — ткнула локтем мужа бывшая пиратка, — Смотри. Девчонку-то спасать нужно.

Совет гоблинши девушка пустила мимо своих длинных ушей (в отличие от рассказа о том, что Мойра за три часа заработала сорок золотых), и теперь стояла у печи, жгла очередную лепешку и мечтательно шевелила губами. Весь вид юной эльфийки кричал о том, что она прямо сейчас весьма не против продаться хитрому и коварному жулику в рабство.

И так-то вроде бы ничего, но Аранья Редглиттер прекрасно помнила, как погасла искра интереса в бессовестных глазах Джо Тервинтера, когда она сама рассказала юному магу об особенностях эльфов и волшебных народов, связанных с… размножением. Ну, о том, что ему ничего не светит. Понимание, что Джо попользует эльфийку не так, как надо, а в самом циничном и доходном варианте, будило в Аранье возмущение. Это же ребенок! Большой чистый ребенок, живущий в лесу! Не надо ей этого! Он обязательно вляпает её в что-нибудь… эдакое!

— Наталис, зайка ты наша, — решилась Аранья, — Не делай такое лицо, а слушай сюда. Наши парни уже шепчутся, хотят свое производство в Пазантразе поднимать. Мы с Сансом согласились им помочь, взять в нашем бывшем городке споры грибов всяких. Вот давай ты лучше с культивацией этих грибочков нам поможешь, а? А мы тебе долю в прибыли выделим, за поддержку и совет. Как тебе?

— А действительно! — в кои-то веки до Санса тут же доперло, чего добивается его жена, — Чего бы и нет? Мы-то свои! Вон Мойра хоть и хвастается, так ей теперь дело с моряками Дестады иметь! А это считай мы… ну, прошлые мы… только не прошлые! И при этом человеки. А человеки…

— Похотливые все. Сволочи, — внушительно припечатала Аранья, уверенно давя на очень больную точку эльфийки, — Ты сама слышала. Хочешь вляпаться в похотливых человеков⁈

— В несколько? — поддал жару бывший пиратский кок, — За раз!

В глазах бедной эльфийки тут же отразились ужас, стыд, смущение и дым очередной подгоревшей лепешки. В домике уже становилось трудновато дышать.