Джеймс Поттер и проклятие Привратника

Глава 19. Жертвоприношение

Джеймс зажег свою палочку, когда они начали продвижение по древним каменным ступеням. Роуз и Альбус следовали за ним по пятам, их широко раскрытые глаза блестели. Шествие замыкали Зейн и Ральф. Фантомный шрам Джеймса не переставал ныть с того самого момента, когда он собирался поцеловать Петру, теперь же, в темном коридоре, боль яростно запульсировала в его голове.

– Однажды я бывала в Тайной комнате, – голос Роуз эхом разнесся во мраке подземелья. – Давным-давно, когда она еще входила в экскурсионный тур по Хогвартсу. Естественно, родители отказались идти со мной, потому что бывали там прежде, поэтому я пошла с дядей Джорджем. Смотреть было особо не на что, ведь останки василиска убрали из Комнаты много лет назад. Обычная подземная пещера, по большей части обвалившаяся.

Джеймс ахнул и резко остановился, одной рукой преграждая путь остальным; другую, с зажатой в ней палочкой, он поднял вверх.

– А это было частью экскурсии, когда ты сюда спускалась, Роуз? – понизив голос, спросил он.

Роуз с широко открытыми от удивления глазами стояла прямо за ним. Чуть поодаль замерли Ральф и Зейн.

У ног Джеймса пол заканчивался, словно здесь произошел обвал. Судя по черноте, глубина расселины была невообразимой. Откуда-то доносился зловещий свист. Джеймс поднял палочку повыше над головой, и ее свет озарил лезвия гигантских качающихся секир.

– Нет, – выдохнула Роуз. – Такого там не было. Откуда они взялись?

– Могу поспорить, они появились недавно, – ответил Зейн и показал пальцем. – Смотрите!

Джеймс посмотрел, куда указывает Зейн. На той стороне расселины виднелась пара огромных каменных дверей, распахнутых настежь.

– Как Петра их открыла? – недоуменно спросила Роуз. – Они, должно быть, весят не меньше тонны!

– А меня больше интересует, как она добралась туда, – ответил Ральф, жестом указывая на провал и секиры. – Нам ни за что их не преодолеть!

Джеймс наклонился и поднял небольшой камень. Он задумчиво взвесил его в руке, а затем изо всех сил метнул через пропасть. Медленно вращаясь, камень полетел в темноту. Вспышка света, искры – и волшебная секира пришла в движение. Она разрезала камень в воздухе и вновь скрылась в темноте.

Джеймс обернулся к Роуз и Ральфу с выпученными глазами. Ральф беспомощно пожал плечами.

Альбус глубоко вздохнул.

– Кажется, я знаю способ попасть на ту сторону, – сказал он так, словно сам боялся своей идеи.

– Какой же? – спросил Джеймс, но его брат опять отвернулся. Альбус прошел несколько шагов, пока вновь не оказался у подножия каменной лестницы. Там он остановился и обернулся.

– Меня папа научил, – признался он. – Однажды этот трюк спас ему жизнь. Может, нам удастся им воспользоваться, чтобы спасти Лил. – Он повернулся к лестнице, взмахнул палочкой и громко, насколько мог, крикнул: – Акцио метла!

Прошла почти минута, и Джеймс начал сомневаться, сработало ли заклинание, как вдруг по лестнице прокатился яростный крик.

– Нет! – вопила Табита. – Только не мою метлу! Ты не можешь!

– На подлете! – перекрикивая ее, сообщил Тед.

Метла, спустившись вниз, зависла рядом с Альбусом. Джеймс, стоявший неподалеку, услышал слабый гул, исходивший от метлы. Он прекрасно помнил его, равно как и свою провальную попытку присвоить саму метлу.

– Ты, должно быть, шутишь, – воскликнул Зейн, подходя ближе и изучая метлу. – Она принадлежит Табите! Это же прошлогодний поддельный посох Мерлина. Ты ведь не собираешься лететь на ней через пропасть, верно?

– Теперь это моя метла, – угрюмо произнес Альбус. – Табита отдала ее мне, хотя сейчас, возможно, сожалеет об этом.

– Но ты не можешь просто перелететь на ту сторону! – возразила Роуз. – Ты видел, что случилось с камнем! Не знаю, как Петра попала туда вместе с Лили, но должен быть другой путь!

Альбус решительно направился к краю расселины и оседлал метлу.

– Это не обычная метла, Роуз. Понятия не имею, откуда она у Табиты, и как она работает, но она знает, куда нужно лететь. В какой-то мере она – прямая противоположность «Молниеносной» Джеймса. Она знает, куда лететь, и вкладывает это знание в сознание ездока. Метла не допустит, чтобы нас разрубило. К тому же у нас нет выбора. Садись сзади, Джеймс, и держись как можно крепче.

Джеймс сглотнул, забрался на метлу и крепко обхватил брата на талию.

– Подождите! – крикнула Роуз. – Это безумие!

– Именно поэтому мы не можем ждать, – стиснув зубы, ответил Джеймс. – Если замешкаемся, поймем, как глупо поступаем. Вперед, Ал!

Джеймс ощутил, как напрягся Альбус. Они оба сгруппировались, и когда Роуз с перекошенным от ужаса лицом бросилась к ним, чтобы вцепиться в Джеймса, Альбус ринулся вперед, увлекая за собой метлу и брата.

Под весом мальчиков метла нырнула вниз. Джеймс крепко зажмурился и прижался к Альбусу, который склонился к древку и всячески старался прекратить падение. Наконец направление их полета изменилось, метла взяла вверх и начала набирать высоту. Джеймс по-прежнему сжимал зажженную палочку. Обхватив Альбуса левой рукой, правой он поднял палочку над головой, борясь с инерцией. Магический свет отразился от длинного стального лезвия, которое, пролетев мимо, разрезало воздух. Метла накренилась, и Альбус отклонился в противоположную сторону, а Джеймс чуть не выронил палочку, стараясь удержаться. Со всех сторон воздух со свистом рассекали гигантские изогнутые секиры. Они вылетали, как мечи, едва не задевая мальчиков. Поразительно, но метла самостоятельно прокладывала путь, молниеносно уклоняясь от блестящих смертоносных преград. Джеймс с трудом держался, стараясь как можно крепче прижаться к метле и Альбусу. Раздался резкий, скрежещущий звук, и одно из лезвий распороло его мантию, так что Джеймс ощутил холодок от металла, просвистевшего рядом с его кожей. Он вскрикнул и дернулся, чуть отклонив метлу.

Альбус выругался и попытался выровнять ее, но все было бесполезно. Метла, казалось, потеряла курс. Она дернулась вверх, и Джеймсу показалось было, что они почти достигли противоположной стороны пропасти, как неожиданно, перед глазами у них возникла стена из цельного камня. Она словно падала на них. Альбус дергал древко, пытаясь направить метлу к выступу, но было слишком высоко. Метла сопротивлялась и летела перпендикулярно вверх, по-прежнему петляя меж лезвий. И вдруг, внезапно, стена закончилась, сверкнула вспышка, и Джеймс соскользнул с метлы и полетел, отчаянно пытаясь ухватиться за что-нибудь. Больно ударившись, он приземлился на камень, перекатился и вскочил на ноги. Расцарапанный подбородок кровоточил, но в остальном Джеймс не пострадал.

Альбус лежал в двух метрах от него, в опасной близости от края пропасти, которую они только что пересекли. Он стонал и сжимал руками голову.

– Ал! – выкрикнул Джеймс и, спотыкаясь, бросился к брату. – Ты цел?

– Кажется, мы врезались, – Альбус потряс головой, словно пытался прочистить ее. – Полный отстой, как по-твоему? Ой!

Джеймс посмотрел вниз:

– О нет! Думаю, мы сломали ее!

– Мою ногу? – уточнил Альбус, уставившийся на свою голень. – Ай! Почти уверен, что она не должна выворачиваться под таким углом, но нет ничего, что не смогла бы вылечить мадам Курио. Верно?

Джеймс моргнул и уставился на сломанную ногу брата.

– Эм… Нет, я вообще другое имел в виду. Прости, Ал. Я говорил о ней, – и он указал на метлу, расколотую пополам.

– О нет! Это хуже, чем поломанная нога. Как мы теперь вернемся? – ахнул Альбус, поднимая один кусок.

Джеймс покачал головой:

– Сам говорил: давай сначала спасем Лили, а остальное решим после.

Альбус начал было подниматься на ноги, но зашипел от боли и повалился назад.

– От меня никакого толку, Джеймс. Если ты не намереваешься нести меня, то я останусь тут.

– Ну же, я сам не справлюсь! – ответил Джеймс, ощутив неожиданную и бессильную злость.

– Знаешь, если бы ты не запаниковал, я бы не валялся тут в таком состоянии, тупица!

– Я? А кому вообще пришла мысль перелететь через пропасть на адской метле?

– Ах, помнится, ты вообще не подкинул ни одной стоящей идеи.

– Тс-с-с! – неожиданно шикнул Джеймс, чуть оборачиваясь.

– Не цыкай на меня, идиот! – взревел Альбус. – Если бы моя сломанная нога не осталась прикрепленной к телу, я бы избил ею тебя.

– ТС-С-С! – повторил Джеймс, неистово махая рукой. Он вытянул шею, вслушиваясь. Альбус умолк и тоже прислушался, наморщив лоб.

– Похоже на голос, – прошептал он. – Как странно.

– Он исходит из той пещеры, – махнул рукой Джеймс. Его глаза привыкли к темноте, и он разглядел зеленоватый свет, мерцающий там, куда он указывал.

– Иди, Джеймс, – шепнул Альбус. – Верни Лили, если сможешь. А если не сможешь, клянусь, я убью тебя.

Джеймс кивнул.

– Ладно. Надеюсь только, тебя никто не опередит.

Он глубоко вздохнул, не сводя глаз с зеленоватого свечения из пещеры, и поспешил туда.

Фантомный шрам снова взял длинную, высокую ноту боли. Она звенела в его ушах, сливаясь в унисон с бешеным ритмом сердца. Петра не причинит вреда Лили, верно? Он искренне хотел этому верить, но помнил свои сны, помнил льстивые, усыпляющие, приводящие в ярость слова бесплотного голоса. Тот обещал Петре, что она сможет вернуть родителей, если только пожелает сделать выбор – самый трудный из всех возможных – заплатить кровью за кровь. Очевидно, Петра не была в здравом уме. Она была в своего рода трансе, верно?

Ее контролировали жуткий голос и последний осколок души Волдеморта, пульсом бьющийся в венах. Но даже подходя ко входу в пещеру, Джеймс знал, что это не совсем правда. Частичка Волдеморта была не в силах полностью подчинить ее злой воле, только повлиять на нее, подсказать, убедить. Главная же сила таилась внутри самой Петры – ее разбитое сердце, ее глубокий, потаенный гнев и отчаянная, бездонная жажда наказать тех, кто отнял у нее родителей. Джеймс осознавал: порабощенная эмоциями, Петра пойдет на все, будучи убежденной, что этим она добьется своего.

При мысли об этом Джеймс вздрогнул. Он вошел в пещеру и все увидел.

Там находился бассейн, мерцающий зеленым светом, и Петра, по-прежнему одетая в розовое платье. Локоны ее начали распрямляться, грим потек, оставив на щеках дорожки слез. В руках девушка держала палочку, направляя ее на стоящую перед ней Лили, безразличную и вялую, как марионетка. Высокий, ужасающий голос продолжал бормотать, но только сейчас Джеймс разобрал слова:

– А вот и наш мальчик Джеймс! – довольно произнес голос. – Только взгляни, моя дорогая! Он пришел, как и было предсказано!

Услыхав свое имя, Джеймс вскрикнул, но тут к нему повернулась Петра, и его крик уступил место неистовой дрожи – лоб пронзила боль. Глаза Петры были пугающе безжизненными. В зеленоватом мерцании бассейна ее лицо напоминало маску. В свободной руке она держала его куклу вуду, на лбу у которой Джеймс разглядел нарисованную кем-то ядовито-зеленую молнию.

– Джеймс, – безучастно произнесла Петра, не опуская палочки, направленной на Лили, – тебе не следовало приходить. Но теперь уже слишком поздно.

Джеймс, спотыкаясь, двинулся вперед, выходя на свет.

– Петра, что… что ты делаешь?

Петра едва заметно пожала плечами и снова обратила свой взор к Лили.

– Исполняю свое предназначение, – ответила она, до жути напомнив Табиту Корсику. Кивнув Лили, она продолжила: – Ты знаешь, что делать, милая.

Ни разу не моргнув, девочка медленно обошла светящийся бассейн, бесшумно ступая босыми ногами по каменному полу. В дальней стороне пещеры Джеймс разглядел лесенку, ведущую в воду. Лили неторопливо начала спускаться по ступеням. С приливом ужаса Джеймс осознал, что его сестра находится под заклинанием Империус.

– Мне жаль, Джеймс, – сказала Петра. – Знаю, ты, вероятно, не поймешь, почему это должно случиться. Поначалу план показался и мне ужасным, но теперь-то я понимаю – иного пути нет. Так лучше для всех, даже для Лили. Ты должен поверить мне.

–… должен поверить мне, – эхом откликнулся наводящий ужас замогильный голос. Казалось, он звучал беспрестанно, бормотал в унисон с Петрой, словно подсказывал ей.

– Лили! – позвал Джеймс, подаваясь вперед. – Стой!

В глазах Лили не отражалось ничего, кроме дрожащего света. Она сделала еще один шаг в зловещий зеленый бассейн. Джеймс в отчаянии потянулся в карман за палочкой, но ее там не оказалось. Он запоздало понял, что, должно быть, выронил ее, когда они с Альбусом свалились с метлы. Мальчик кинулся вперед, намереваясь вручную вытащить сестру из воды, но едва он приблизился к ней на расстояние вытянутой руки, что-то отбросило его. Он полетел назад, как будто его дернула веревка, обмотанная вокруг талии. Джеймс ударился о поросшую мхом стену и упал, полуоглушенный.

– Только по одному, Джеймс, – печально сказала Петра, не сводя палочки с Лили. – Прости. И прошу, больше так не делай. Не хочу причинять никому из вас лишней боли, пока все не закончится.

Джеймс ловил ртом воздух, фантомный шрам пылал, как раскаленное железо. Жуткий голос эхом вторил словам Петры, и впервые Джеймс задумался, осознает ли это сама Петра. Возможно ли, что она сама не понимает, какое влияние он на нее оказывает? Джеймс огляделся в поисках источника голоса. Как и во сне, тот исходил от призрачной фигуры, стоящей в темном углу. Она была абсолютно неподвижна и, по всей видимости, была одета в потрепанную шляпу-котелок и запылившийся плащ. Ее руки свободно свисали вдоль тела.

Джеймс попытался подняться, но ощутил слабость и тяжесть, как будто что-то давило на него – нечто новое, жуткое, явившееся в пещеру, словно заполнило ее черным дымом. Это был Привратник. Бесшумный и невидимый, он проник в Комнату и наблюдал, готовясь завладеть Петрой, едва она завершит необходимый добровольный обряд: убийство Лили.

Девочка сделала еще шаг. Подол желтого платья намок и начал тонуть в мутной воде. Пока она спускалась, с другого края бассейна начал кто-то подниматься. Джеймс узнал эту молодую женщину, которую столько раз видел во сне, – мать Петры. По мере того как Лили погружалась, Лианна восставала из собственного отражения, улыбаясь и протягивая руки к дочери. Глаза Петры засияли, едва одна увидела поднимающуюся фигуру.

– Петра! – отдышавшись, крикнул Джеймс. – Это не твоя мама! Это обман! Она ненастоящая!

– Не слушай его! – вкрадчиво шепнул голос. – Он – сын тех, кто позволил ей умереть. Он полон лжи и обмана. Но скоро он умолкнет навеки, и с его смертью ты вновь обретешь отца! Тогда все будет готово, равновесие будет восстановлено. Наступит новая эра, эра справедливости, и все благодаря принесенной тобой жертве…

– Все благодаря моей жертве, – тихо повторила Петра. Слезы вновь потекли по ее лицу, смывая грим.

Подбородок Лили коснулся поверхности бассейна. На нем повисла капля, но вот она сделала еще шаг, и ее рот погрузился в воду. Волосы плавали вокруг ее головы, как корона. Призрачная Лианна Агнеллис поставила одну ногу на каменный пол. Она даже не намокла.

– Это иллюзия! – отчаянно крикнул Джеймс, пытаясь подняться на ноги. – Порожденная этим голосом! Разве ты не видишь, кому он принадлежит?

– Нет никакого голоса, – проговорила нараспев Петра, качая головой взад-вперед. – Здесь нет никакого другого голоса, кроме голоса моего умершего отца. Ты видишь, я принесла его вещи сюда, где его ждут. Его обувь и шляпу, его плащ. Даже его Мантию-невидимку, с помощью которой я приходила сюда. Он будет рад увидеть их снова, тебе так не кажется?

Джеймс отчаянно замотал головой:

– Это Мантия моего отца, Петра! Тебя обманули!

Петра, казалось, не слышала его. Она, словно загипнотизированная, смотрела на свою мать, но ее палочка продолжала указывать на Лили до тех пор, пока та не сделала последний шаг, окончательно исчезнув под водой. Привратник казался уже почти осязаемым – настолько ощущение его присутствия было гнетущим. Задача почти выполнена, Лили скоро будет мертва, и Привратник воссоединится с Петрой, своей хозяйкой. И тогда ничто не будет способно отправить его назад и остановить его шествие по Земле.

Джеймс хотел было опять ринуться в сторону бассейна, рискуя всем, чтобы вытащить сестренку из воды, но даже в миг отчаяния он понимал, что Петра снова с легкостью отшвырнет его. На это не было никакой надежды, но Джеймс знал, что это его последний шанс успеть сделать хоть что-то. Его взгляд заметался по пещере, пока не наткнулся на темную фигуру в углу. Теперь он обратил внимание, что это не фигура вовсе, а просто кучка вещей – одежды отца Петры, сложенные в своего рода чучело. Голос шел изнутри, скрытый за толщей вещей. Внезапно Джеймс осознал, что ему нужно сделать.

– Это не твой отец! – воскликнул он и двинулся через комнату, огибая бассейн со своей умирающей сестрой. – Смотри, Петра!

Прежде чем Петра успела его остановить, Джеймс схватил пустой рукав плаща. Он потянул изо всех сил. Наконец, плащ оторвался от своей опоры, после чего на пол повалилась и шляпа. Раздался жуткий крик доселе скрывавшегося существа:

– Нет! Гадкий мальчишка! Не смей трогать меня!

Джеймс попятился назад, едва не теряя сознание от сильной боли во лбу.

Петра ахнула, и ее палочка дрогнула:

– Джеймс... что ты сде... – воскликнула она, но вдруг ее интонация изменилась. Девушка стала сомневаться. – Отец?

Плащ скрывал портрет в рамке. Джеймс сразу заметил, что картина была сильно повреждена, почти полностью уничтожена, местами зашита и перекрашена. Восстановленные части плохо двигались, придавая лицу больной, искалеченный вид, но Джеймс отчетливо разглядел, кто изображен на этом портрете. Один глаз уставился в пустоту, в то время как другой, красный, со змеиным вертикальным зрачком, злобно следил за ним.

Лицо Петры исказилось в невольном отвращении:

– Ты не мой отец... ты... ты...

– Закончи это! – яростно прошипел портрет. – Сначала убей Лили Поттер! Затем Джеймса Поттера! Исправь мою роковую ошибку! Неважно, кто я! Все, что имеет значение – только то, что у тебя было украдено, и ты можешь заставить всех поплатиться за свою утрату! Это единственный способ вернуть тех, кого ты потеряла!

– Исправить твою ошибку? – произнесла Петра, и лицо девушки все больше искажалось в ужасе от осознавания происходящего. – Но я думала...

– Мою единственную ошибку! – взвизгнул потрет Волдеморта. – Состоявшую в том, что первым я убил Джеймса Поттера, оставив жизнь Лили, единственной, которая могла защитить мальчишку! Это была древняя магия, но очень, очень мощная магия, я забыл о ней! Она должна была умереть первой, и тогда мужчина и мальчик оба погибли бы от моей палочки! Это была моя единственная, но роковая ошибка! Я был глуп, да, но сейчас круг замкнется! Ты, последний кусочек моей души, убьешь девчонку, Лили Поттер, а потом мальчишку, Джеймса Поттера, а потом... – шипящий голос опускался все ниже и уже начал клокотать. – Придет Гарри Поттер, и я... я, наконец... мы... мы убьем... убьем... его!

– Гарри Поттер? – прошептала Петра.

– Кукла была нужна для того, чтобы он здесь появился, – быстро произнес портрет. – План казался таким простым: добавить шрам на лбу, и тогда бы это был уже не Джеймс, а Гарри, Гарри Поттер. Логично предположить, что как только шрам начал бы проявлять себя, Гарри Поттер пришел бы и оказался в нашей власти! Но вместо этого мы подарили призрачный шрам Джеймсу, а вместе с ним и возможность узнать все наши планы, что было даже к лучшему! Я сумел предвидеть это! Моя единственная ошибка будет исправлена, все произойдет в обратном порядке! Сначала умрет Лили Поттер, потом Джеймс Поттер, а затем – наконец-то! – бездыханное тело Гарри Поттера будет лежать у наших ног!

Петра начала говорить удивленным голосом:

– Но мои родители... ты обещал, что восстановится равновесие и совершенство... ты использовал меня! – ее голос повысился и стал рассерженным. – Ты меня использовал!

– Потому что в твоем сердце живет частичка меня, ты и я – мы одно и то же! – прохрипел ужасающий портрет. – Твоя живая душа несет последнюю частичку моей, как огонек в фонаре! У нас одни и те же желания, просто мы смотрим с разных углов. Конечная цель у нас одна: месть!

Петра грустно покачала головой:

– Что же я наделала? Я не хочу мести, – произнесла она. – Все, чего я хотела, это справедливости... – она отвернулась от портрета и вновь посмотрела на женщину, стоящую на бортике зеленоватого бассейна. Мать Петры печально улыбнулась и кивнула. Петра подавила рыдание:

– Справедливости... и своих родителей, – проговорила девушка срывающимся голосом. Она подняла свою палочку:

– Вингардиум Левиоса!

– НЕТ! – от крика портрета, казалось, вздрогнули стены.

Лили вылетела из бассейна, обмякшая, словно тряпка, с нее ручьями стекала вода. Лианна Агнеллис стала постепенно терять свои очертания, возвращаясь в бассейн. Женщина в последний раз отразилась вспышкой в каменном полу, затем исчезла в волнах.

– Мама! – закричала Петра, не в силах побороть нараставшее внутри отчаянье. В глазах девушки стояли слезы. – Прости, мама! Папа! Мне так жаль! Я не могу этого сделать!

Джеймс бросился вперед, чтобы поймать свою сестру. Он подхватил и прижал ее к себе. Она была безвольной и холодной, как смерть. Он нежно положил девочку на пол и приложил ухо к ее груди.

– Ее сердце все еще бьется! – воскликнул он.

– Глупая девчонка! – взревел портрет, и его лицо карикатурно исказилось. – Это была единственная возможность! Частичка меня в тебе все еще бунтует! Сопротивляется на свой страх и риск! Убей девчонку! Еще не поздно!

Петра медленно покачала головой, приближаясь к портрету.

– Ты не сможешь разрушить его, Петра, – окликнул девушку Джеймс, баюкая Лили на руках. – Взгляни! Другие люди уже пытались. Портреты могут быть уничтожены только создавшим их художником, помнишь?

Петра вновь покачала головой, слезы оставляли мокрые дорожки на ее щеках, но выражение лица было суровым, словно она на что-то решилась.

– Не совсем так, Джеймс, – проговорила девушка спокойно. Она взялась руками за раму портрета и подняла его.

– Ты хозяйка Привратника! – вновь раздался высокий, холодный голос Волдеморта. – Даже теперь он ждет тебя! Ты можешь почувствовать его присутствие! Тебя выбрали еще во времена Салазара Слизерина! Пророчество, изреченное сотни лет назад, указывает на тебя! Ты не сможешь уклониться от него, это твоя судьба! Он уничтожит тебя! Вернись обратно, еще не все потеряно! Еще не слишком поздно!

– Есть два человека, способных уничтожить портрет, хотя второй человек редко может проделать это, – продолжала Петра, обращаясь к Джеймсу и игнорируя крики. Она держала картину обеими руками, поднимая ее над рябью поверхности бассейна. – Портрет может разрушить художник. Или, если судьбе будет угодно, портрет может уничтожить изображенный на нем.

– НЕТ! – вскрикнул портрет, и Джеймс увидел, как Волдеморт заметался, словно пытаясь покинуть портрет. Петра взмахнула руками, и картина упала на свое отражение с тяжелым всплеском. Некоторое время доносился бешено клокочущий голос, переходящий в невразумительное бульканье. С перекошенным в ужасе лицом Волдеморт метался по всей картине, как будто жидкость в бассейне была не водой, а кислотой. Краска засочилась с тонущего холста и, смешиваясь с мерцающей водой, растворялась, оставляя тонкие темные следы, уходящие в глубину бассейна. Голос в последний раз булькнул и, захлебнувшись, исчез, только жуткое эхо прокатилось по Тайной комнате. Затем и какое-то время видневшийся силуэт рамы окончательно канул в бездонные воды.

– Она дышит? – спросила Петра, опустившись на колени рядом с Лили.

– Я не знаю! – воскликнул Джеймс, обнимая мокрое, легкое тельце. – Она такая холодная!

Петра кивнула и наставила свою палочку на горло Лили.

– Экспеллиаква, – твердо произнесла девушка.

Прошло несколько секунд, и когда Джеймс уже уверился, что заклинание не сработало, Лили вдруг вздрогнула в его руках. Она сильно закашлялась, из ее рта полилась вода. Джеймс помог ей наклониться, аккуратно стуча сестру по спине. Девочка исторгнула еще воду, тяжело вздохнула и прерывисто задышала. Джеймс был так занят, что даже не заметил исчезновения Привратника. Его хозяйка провалила последнее испытание. Петра не смогла убить. Ослабленный, Привратник просто тихо растворился в воздухе.

– Джеймс? – прохрипела Лили, глядя затуманенным взглядом на его лицо. – Где я? Что случилось?

Джеймс потряс головой и облегченно рассмеялся, хотя в его глазах стояли слезы:

– Ты со мной, Лил. Остальное не имеет значения.

– Привет, Петра, – слабо проговорила Лили, косясь в сторону. – Ты была великолепна. Я плакала, когда ты пила сонное зелье Болотной ведьмы.

Петра неуверенно улыбнулась:

– Спасибо, Лили.

Джеймс и Петра помогли Лили подняться на ноги, и Джеймс, приобняв, поддерживал сестру на пути к выходу из пещеры. Петра забрала Мантию-невидимку, но оставила нетронутыми жуткие вещи своего отца. Она оглянулась только один раз, лицо ее покраснело. Сама же девушка была грустна.

– Привет, Петра, – храбро произнес Альбус, как только они подошли. – Тебе уже лучше, да?

Петра кивнула, но не ответила. Она молча встала на колени рядом с Альбусом и осмотрела его ногу.

– У тебя отлично получается, – сказал Джеймс, наблюдая за Петрой, отрывающей ленту от своего платья. Она осторожно примотала длинную палку, оставшуюся от метлы Табиты, с помощью ленты к ноге Альбуса. Закончив, девушка встала и подняла Альбуса на ноги.

– Эй, – удивленно проговорил Альбус. – Так намного лучше! Как у тебя это вышло?

– У меня есть определенного рода дар, – ответила Петра, отводя глаза. – Кроме того, это всего лишь перелом. Ты будешь в порядке через пару дней, когда мадам Курио посмотрит твою ногу.

Джеймс ничего не сказал, но втайне был уверен, что Петра не говорит Альбусу всю правду о травме. Здесь, несомненно, не просто перелом. Джеймс успел мельком увидеть, насколько сильно изуродовано колено Альбуса. Теперь же тот опирался на ногу с помощью простой шины. Создавалось такое ощущение, будто Петра пыталась отплатить им за то, что произошло, но тайно, через довольно необычную магию.

Петра снова встала, взяв куклу вуду и Мантию-невидимку. Некоторое время она смотрела на эти предметы в своих руках.

– Это не мое, – сказала девушка и протянула их Джеймсу. – Я даже не знала о кукле, пока портрет не упомянул ее. Она все время была у меня, но я практически ничего о ней не знала. Мне очень жаль, Джеймс. Я не знаю, что еще сказать.

Джеймс принял куклу и Мантию.

– Тебя ввели в заблуждение, – ответил мальчик просто.

Петра кивнула и угрюмо уставилась в пропасть:

– Да, – согласилась она. Но большей частью я сама обманывала себя. Я не могу это отрицать.

– У тебя были причины и на злость, и на страдания, Петра, – тихо произнес Джеймс. – Но это не тот способ бороться с ними. Тед мне сказал передать тебе, что... что есть и другие способы. Эти чувства реальны. Их нужно принять и решить, что с ними делать, не так ли?

Петра медленно кивнула. В темноте Джеймс заметил еще одну слезу, скатившуюся по щеке девушки.

– Ты в порядке, Лил? – спросил Альбус свою сестру, осматривая ее с ног до головы. – Почему ты мокрая?

Лил нахмурилась и посмотрела на свое мокрое желтое платье:

– Честно говоря, я понятия не имею.

– Позже расскажешь, – тяжело вздохнул Альбус, прыгая на здоровой ноге. – Для начала, как мы вернемся обратно? – мальчик махнул в сторону темнеющей бездны.

– Так же, как я оказалась здесь, – тихо ответила Петра. – Мы просто перейдем.

Альбус поморщился:

– Перейдем? Ты что? Призрак?

– Нет, – ответила Петра тихо, почти про себя. – Я – Наследница Лорда Волдеморта.

Она ступила вперед, шагнув за край обрыва. Джеймс в ужасе ахнул, но не мог отвернуться. Петра не упала. На каждый ее шаг появлялась небольшая каменная платформа, словно ступеньки, возникающие из ниоткуда. Девушка обернулась, нога застыла над пропастью.

– Держитесь рядом и старайтесь не думать о происходящем, – сказала она, и Джеймс вздрогнул. Она не совсем уверена, что это сработает, но какой выбор у них есть? Джеймс заколебался, но затем осознал, что впервые за этот час призрачный шрам на лбу не давал о себе знать. Он вздохнул и двинулся за Петрой, направляя перед собой Лили и Альбуса.

– Она совсем ненормальная, – прокомментировал Альбус.

– Не смотрите вниз, – не оборачиваясь сказала Петра. Без промедления она зашагала вперед. Альбус, Лили и Джеймс последовали за ней. Никто из них не упал. Даже пролетающие мимо со свистом лезвия не задевали их. После того, как Джеймс ступал на грубую каменную поверхность следующей ступени размером с тарелку, предыдущая исчезала во тьме. В очередной раз услышав тихий лязг механизмов, Джеймс узнал его.

Этот же звук он уже слышал в своих снах, хотя тогда источник оставался неизвестным. Но не теперь. Каким-то невероятным образом поднятые камни составляли проход, работающий на чистой магии Петры. Возможно, этот способ был доступен только Наследнику. Но не исключено, что механизм можно было запустить с помощью подходящего талисмана. В любом случае, размышления об этом помогали не смотреть вниз. Как только Джеймс дошел до противоположной стороны, его тут же подхватили Роуз, Ральф и Зейн, тогда мальчик не удержался и оглянулся. Последняя ступенька канула во тьму, присоединяясь к прочим в сложной системе распорок и обмоток. Те заскрипели, вздрогнули и закачались, а потом исчезли, будто бы их никогда и не было.

– Петра! – воскликнула Роуз с облегчением. – Лили! Вы обе целы!

Зейн недоверчиво усмехнулся:

– Я думал, что мы вас уже потеряли. Что случилось?

– Мы врезались в стену из-за Джеймса, – начал ворчать Альбус, тряся головой. – Я, кстати, ногу себе сломал. Как же хорошо, что Петра быстро наложила шину.

– Да, она великолепна в оказании первой помощи, – согласился Ральф, бросив на Петру несколько обеспокоенный взгляд.

– Лили, да ты насквозь промокла! – воскликнула Роуз, смеясь и вытирая слезы со своих глаз. – Давай я тебе помогу, – Роуз достала свою палочку и, совершив ей непонятные движения, направила на Лили. Горячий воздух, подувший из ее кончика, начал сушить платье Лили и заставил девочку захихикать.

– А что насчет Привратника? – спросил Зейн Джемса, когда группа добралась до каменной лестницы, ступени озарял слабый свет, долетавший сверху.

– Исчез, – ответил Джеймс. – Я почувствовал, как он ушел.

– Насовсем?

Джеймс пожал плечами:

– Он не смог заполучить Петру в качестве своей хозяйки. В конечном итоге она не стала убивать ради него. Он не сможет найти другого хозяина, ему не за кого цепляться. Все кончено.

Зейн кивнул, немного нахмурившись.

– Хорошо, если так, приятель. Давайте убираться отсюда. Чем больше я нахожусь здесь, тем сильнее трясутся колени.

– Да. Есть веские причины на то, чтобы называть эту комнату Тайной, – согласился Альбус.

Джеймс кивнул, оглядываясь. Затем он горячо сказал:

– Надеюсь, это была последняя тайна этой комнаты.

– Вот так все и произошло, – закончил Джеймс, сидя в кресле напротив директора. Было утро следующего дня, яркий солнечный свет проникал в комнату, а ранние пташки начинали свою утреннюю песню. – Мы прошли обратно через туалет для девочек, и Тед отвел Табиту к вам в кабинет. Мы же вместе с Лили отправились в Большой Зал, чтобы встретиться с мамой. Она позвала тетю Гермиону, дядю Джорджа и дядю Рона, которые прекратили поиски. Все пошли на вечеринку по поводу окончания спектакля, но большей частью мы праздновали возвращение Лили.

Мерлин медленно кивнул, его пальцы были сцеплены. Он переглянулся с Гарри Поттером, который стоял рядом, скрестив руки на груди и уставившись в пол.

– А мисс Моргенштерн присоединилась к празднеству? – спросил Мерлин.

Джеймс покачал головой:

– Нет. Мне кажется, она решила, что ей не стоит присутствовать там. Я имею в виду, учитывая все обстоятельства.

Гарри проговорил, не поднимая головы:

– Она не виновата. Ее обманули.

– Она виновата не во всем, – мрачно поправил Мерлин. – Ее обманули, да. Но она позволила себе обмануться. Она сама призналась. Тот факт, что она наконец смогла осознать правду, доказывает, что она могла это сделать в любой момент, но каждый раз выбирала иное.

– Она проклята, в ее крови находится последняя частица души Волдеморта – сказал Гарри, наконец, поднимая глаза. – Он был хитрым лжецом и манипулятором. Очень многие колдуны и ведьмы намного сильнее и умнее Петры Моргенштерн поддались на его уловки.

Мерлин кивнул:

– И все они так же несут ответственность за свой конечный выбор.

Джеймс подался вперед в своем кресле:

– Да что вы говорите? – возмутился мальчик. – Вы думаете, что Петра злая только потому, что ей так повезло попасть под этот дурацкий кинжал-крестраж?

– Нет, Джеймс, – мягко произнес Мерлин. – Из-за этого она несчастна. До такой степени, что позволила этой проклятой душе контролировать себя, хотя всегда могла сама выбирать, что ей делать и самостоятельно справиться с этим кусочком зла внутри. Она призналась, что это она наложила на Джозефину Бартлетт заклятие головокружения, зная, что все обвинят мисс Корсику. Только для того, чтобы доказать самой себе, что она способна на такое. Она была очень близка к тому, чтобы совершить неправильный выбор прошлой ночью и обречь человечество на гибель. Если бы ты не появился в нужный момент, раскрыв таинственный портрет, все могло бы быть потеряно.

– Вы не можете знать это, – неуверенно проговорил Джеймс.

– О, нет, я знаю, Джеймс, – возразил Мерлин, глядя Джеймсу прямо в глаза. – И за это я должен попросить у тебя прощения.

– Прощения? Почему?

Мерлин глубоко вздохнул.

– Я ошибался насчет тебя, Джеймс Поттер.

Мерлин умолк, как будто не хотел продолжать. Он уставился прямо перед собой, и Джеймс понял, что тот смотрел мимо него, на что-то на задней стене. Мальчик обернулся через плечо. Альбус Дамблдор на портрете не сводил с Мерлина глаз. Он слегка улыбнулся и кивнул. Потом, едва заметно, Дамблдор подмигнул Джеймсу. Поттер нахмурился и повернулся обратно к директору.

– Мне советовали, – сказал Мерлин слегка насмешливым тоном, – держать все тайны на замке или говорить полуправду, чтобы избежать искушения. Ваш Альбус Дамблдор и я очень долго обсуждали эту тему, и я признаю, что до недавнего времени не был с ним согласен. Но недавние события показали правильность его суждений. Джеймс Поттер, в присутствии твоего отца я расскажу тебе всю правду.

Мерлин снова вздохнул, а затем встал. Он сделал шаг в сторону от стола и прошел мимо Гарри.

– Это правда, – пояснил он. – Я прекрасно знал о том, что Привратник явится сюда после моего долгого путешествия во времени. Салазар Слизерин очень хорошо мне это объяснил. Он надеялся на то, что меня не будет все это сильно волновать, и все прошло по его плану. "Чертов мир, – думал я, – если Несущий Гибель придет, тогда, может, человечество выживет, а может, и нет. Мне все равно". В прошлом году, когда я вернулся в мир людей, я не стал размышлять об этом. Я решил, что, даже если Привратник действительно следит за мной, я смогу сдержать его этой малой частичкой доступной мне мощи, – Мерлин поднял руку, показывая блестящее черное кольцо.

– А потом я обнаружил присутствие борли. Это означало начало настоящих неприятностей, ведь борли – волшебный эквивалент тараканов, и их присутствие доказывало, что Привратник действительно последовал за мной из Пустоты. Я решил схватить всех борли, используя самый лучший инструмент для такой задачи – Темную Сумку, в которой, как вы знаете, содержится последний на земле кусочек чистой тьмы, происходящий из пустоты. Я посадил борли внутрь, десятки их, хотя в то время не мог сказать, зачем я это делаю; мне это просто казалось правильным решением. Все верно, изначально я просто хотел изучить получше это время, и пока я вылавливал – а немало их по-прежнему здесь – целую кучу борли, которых вообще-то терпеть не могу, я понял, что не ненавижу этот мир настолько сильно, как считал раньше. Кроме того, я начал заботиться о людях этого времени. Большей частью, о вас, мистер Поттер, и о ваших неугомонных дерзких друзьях.

Вот так у меня не осталось выбора: я должен был сделать все возможное, чтобы избавить мир от Привратника, в прибытии которого сам был повинен. Решив это, я начал искать тех, кто знал о Привратнике и хотел использовать его. То есть последователей Слизерина, которые, как и сам Салазар, обманывались, считая, что Привратником можно управлять и использовать его как карающую длань. Я знал о другой половинке Сигнального Камня и ощутил его присутствие в руках этих негодяев. Я следил за тем, как они занимались поисками Привратника. Смотрел через это самое зеркало и ждал, – Мерлин указал на занавешенное Амсера Церф. – Некоторые из моих инструментов способны улавливать темную магию, выявляя ее местоположение. Когда они подавали знак, я смотрел в зеркало.

В конце концов, я сам предпринял кое-какие действия и отправился на место встречи слизеринцев и Привратника. Я подозреваю, что вы, мистер Поттер, вместе с мисс Уизли и мистером Дидлом видели это. Я нашел их в не нанесенном на карту лесу, на могиле Тома Риддла. Там Привратник оживил память о Волдеморте, заставив говорить его могильный памятник. Привратник потребовал, чтобы ему привели человека, который мог бы стать его хозяином. Статуя назвала мальчика, сумевшего победить Волдеморта, и Привратник предположил, что этот мальчик, Гарри Поттер, будет логичным вместилищем для него. Я почувствовал, что он обратился к тебе, Гарри, сфокусировался на тебе... – Мерлин посмотрел на отца Джеймса. – Он нашел тебя, не отходя от могилы. Привратник определил тебя среди множества людей и понял, что из тебя не выйдет подходящий сосуд для него. Я чувствовал, как он обдумывает твою кандидатуру, и это было видно по нему. Я понял, что он отверг тебя, но не как недостойного, а как непобедимого. Он знал, что не сможет использовать тебя в своих целях.

Гарри заметно вздрогнул:

– Я помню это, – сказал он тихим удивленным голосом. – Я был в штаб-квартире мракоборцев в Министерстве, говорил с Киркхемом Вудом. Все случилось внезапно – мне показалось, что я смотрю на свое тело со стороны, будто бы меня оттуда вытащили, а что-то другое было внутри него и рассматривало мою память и мои мысли. Это длилось всего несколько секунд, а потом резко закончилось. Киркхем ничего не заметил. Я решил, что просто слишком устал. Но, должно быть, это... это существо... изучало меня.

Мерлин кивнул:

– Только сильный волшебник мог это почувствовать. Привратник околдовывает свою добычу так, что мало кто помнит его. Несомненно, этот факт стал одной из причин, почему ты, Гарри, не мог стать его вместилищем. Поэтому он двинулся дальше. Даже несмотря на призывы сумасшедшего Люциуса Малфоя и на его слова об идеальном кандидате на место хозяина Привратника, он сначала не присоединился к нему. Я чувствовал, что он движется дальше, мимо тебя, Гарри, дальше... в поисках тебя, Джеймс.

– Меня? – удивленно воскликнул Джеймс. – Почему?

– Это можно понять, если поставить себя на место Привратника. Пророчества утверждают, что хозяином Привратника станет ребнок с большой потерей или сирота. Он искал Волдеморта, сироту, который больше всех подходил для целей Привратника, но нашел лишь его труп. Далее он логически поразмыслил и нашел еще одного сироту, Гарри Поттера, победителя Волдеморта. Но тот оказался слишком силен, а значит пользы от него было столько же, сколько от трупа Волдеморта. Поэтому он решил продолжить свои поиски, и нашел первенца Гарри Поттера. Что же его заинтересовало в этом мальчике? Совсем недавно тот пережил свою трагедию – неожиданную потерю дедушки. Кроме того, он помнил, что ты, Джеймс, был рядом в ту роковую ночь, когда на Землю прибыл он, Привратник. Он почувствовал, что ты даже помог ему здесь появиться.

– Все не так! Я не хотел! – ляпнул Джеймс. – Я пытался остановить это!

Мерлин поднял руку, заставляя Джеймса умолкнуть.

– Это не имеет значения для Привратника. Тогда я понял, что он выбрал тебя своим хозяином. Он мгновенно изучил тебя, и все это происходило в тот момент на кладбище, как и говорил Люциус Малфой. Я прочел его намерения, Джеймс, и вышел из тени, чтобы отвлечь. Я позвал Привратника, и мне удалось привлечь его внимание при помощи Сигнального Камня. Он помнил меня и мое путешествие в Пустоту. Первое, что он сделал – спросил о тебе, Джеймс. Я сказал как можно увереннее, что тебе ничего не известно, и уж тем более ты никогда не согласишься стать хозяином Привратника.

Но тот лишь рассмеялся. Он сказал мне, что ты уже искал его, и что ты смотришь на нас прямо сейчас. Люциус Малфой огляделся и увидел твое отражение в окне заброшенной лачуги. Он указал на тебя, и Привратник засмеялся. Он знал, что ты наблюдаешь за нами с того момента, как избрал тебя своим хозяином, Джеймс. Я обернулся и тоже увидел твое отражение. Я знал, что должен вернуться, чтобы предупредить тебя, но ты закрыл Фокусирующую Книгу, перекрыв тем самым мне путь обратно. Я потратил много времени на то, чтобы вернуться в замок иными методами. И пока я добирался, я изменил о тебе свое мнение. Я решил, что ошибся.

– Вы подумали, что я был на стороне Привратника? – растерянно спросил Джеймс.

– Не совсем, – ответил Мерлин. – Я причислял тебя к приспешникам Привратника не больше, чем Петру. Я решил, что он манипулирует тобой с помощью твоих желаний. Должен признать, Джеймс, я опасался, что Привратник воспользуется твоим желанием походить на отца в своих целях. Когда твоя мать отправила тебе Громовещатель, и мы все узнали, что ты, как ей казалось, украл Мантию-невидимку и карту Мародеров, я еще больше уверился в том, что ты сотрудничаешь с Привратником. Я решил занять позицию наблюдателя, надеясь, что ошибаюсь. А потом, когда твоя сестра исчезла прямо в ночь спектакля, я понял, что наступил момент истины. Я не мог поверить, что ты причинишь ей вред, но запутавшиеся в сетях обмана люди делали вещи и похуже, чем убийство сестры. Я хотел забрать тебя из Хогвартса, чтобы ты оказался как можно дальше от Привратника, ведь я не мог допустить воплощения его планов в жизнь. Но ты сумел избежать этого с помощью своей молодости и быстроты. И, тем не менее, даже тогда я мог бы тебя схватить, если бы захотел. Но я не сделал этого. Я решил довериться тебе и судьбе. Это было мое "испытание золотым шнурком", Джеймс. Очень похоже на то, что было с тобой в моей пещере-тайнике. Ты удержал шнур, хотя отпустить его было намного проще. Рассудив таким образом, я тоже решил не отпускать шнурок доверия. Если бы я не доверился тебе, то по моей глупости мир вскоре перестал бы существовать. Как оказалось я поступил действительно мудро. На самом деле, я считаю, что именно доверие всех нас и спасло.

Джеймс удивленно вздохнул:

– Уау. Так вот почему вы были таким таинственным и устрашающим в тот день в кабинете.

– Портрет сказал мне, что я ошибаюсь, – признался Мерлин, косясь в сторону. – Дамблдор не одобрял мое отношение к тебе и сообщил мне об этом сразу, как только ты ушел.

Со стены, на которой висел портрет бывшего директора, раздался голос Дамблдора:

– Я всего лишь хотел быть вежлив, Мерлинус. Но да, я имел в виду, что вы зря сомневаетесь в мальчике.

– Да, вы выразились вполне себе ясно, если мне не изменяет память, – кивнул Мерлин.

– На мне лежит бремя помощи тем, кто занял мое место. Они не должны допустить тех же ошибок, что и я, – произнес Дамблдор, глядя на Мерлина. Тут же он перевел взгляд на Гарри. – Это я понял за считанные дни до своей смерти. Слишком поздно, чтобы что-то изменить, хотя я и так не мог изменить почти ничего.

– Так что же нам делать с Петрой Моргенштерн? – грустно кивнул Гарри.

Мерлин пожал плечами, возвращаясь к своему столу.

– Она виновна в хранении краденого имущества и похищении Лили Поттер. Я бы хотел задать этот вопрос именно тебе как главе Аврората и отцу девочки, Гарри Поттер.

Гарри довольно долго размышлял над этим. Его лицо было серьезным. Наконец, он взглянул на Джеймса и произнес:

– Я не буду выдвигать ей обвинение. Ты согласен со мной, Джеймс?

Джеймс кивнул:

– Она не знала, что делает, пап. Когда я сумел доказать ей, что она была обманута, она быстро вернула все на круги своя. Она не хотела никому вредить.

– Я надеюсь, вы осознаете, что делаете, мои друзья, – тихо произнес Мерлин. – Мисс Моргенштерн – милая молодая девушка, но она несет в себе некоторые сложности.

– Но она не всемирное зло, – категорически заявил Джеймс.

– Не больше чем ты, Джеймс, или твой отец, или, наконец, я. Хоть я и совершил великое зло, но сделал это во имя любви. Мы все способны на зло, все зависит от нашего выбора, от наших мыслей. Чем больше в нас потенциал для совершения хороших поступков, тем больше наш потенциал и для злых. У мисс Моргенштерн был, мягко говоря, большой, даже слишком большой потенциал. Вопрос был только в том, что она выберет и как будет использовать его.

– Но в итоге она сделала правильный выбор, – сказал Гарри. – У меня большой опыт в этом, и те, кто хотя бы однажды поступил верно, в итоге привыкают к правильному выбору. Кусочек души Волдеморта, заточенный в девушке – точка опоры для зла, всегда остающаяся с ней. Но она доказала, что этого кусочка недостаточно для управления ей.

– Зато его достаточно, чтобы расщепить ее, – ответил Мерлин. – Она никогда не сможет покорить эту маленькую частичку себе, ведь та принадлежит Волдеморту. Он всегда будет оставаться с ней, отравляя душу лестью и соблазнительной ложью. Кроме того, его сила – это и ее сила тоже. Она показала, что способна ей воспользоваться – хотя и в благих целях, например, для исцеления ноги Альбуса – но кто знает, как долго она сможет ее контролировать? Сейчас, когда она покинет эти стены, ей придется вернуться к тяжелой жизни без малейшей частицы любви. Она решила не возвращать свих родителей ради Лили и Джеймса. Между тем, она наблюдала за тем, как вы вернулись домой к любящим родителям, а она о такой жизни сможет только мечтать. Не думаю, что у нее не будет холодных, бессонных и одиноких ночей, когда она будет безнадежно тосковать по своим умершим родителям и представлять, что бы случилось, если бы в ту роковую ночь в Тайной комнате она сделала бы другой выбор.

Джеймс взмахнул головой, отметая услышанное:

– Она никогда не будет думать об этом! Петра хорошая.

– Она хочет быть хорошей, – согласился Мерлин. – В этом можно быть уверенным, Джеймс. Будем надеяться, что этого будет достаточно.

Гарри подошел к Джеймсу и положил руку на плечо своего сына:

– Скорпиус решил помочь нам найти своего деда Люциуса. В нем оказалось больше энтузиазма, чем я ожидал, и поэтому я немного удивлен. Впрочем, дед лгал своему внуку и ловко манипулировал им, из-за чего мальчик стал ценным союзником для нас, коим все еще и является, – сказал он, обращаясь к Мерлину. – Что же насчет Табиты Корсики? Она вернула карту. Помимо того, что она оглушила Ральфа, технически она ничего страшного не сделала, хотя нельзя сказать, что не старалась. Но все равно у меня нет никаких оснований для обвинения.

– Оставьте ее мне, – ответил Мерлин, опять усаживаясь за свой стол. – Она не так далеко зашла, так что мы сможем ей помочь. Я знал кое-кого, похожего на нее.

– Вы шутите! – произнес Джеймс, вставая и направляясь к двери кабинета вслед за своим отцом. – Вы считаете, что Петра в итоге станет новым Темным Лордом, но в то же время думаете, что Корсика способна исправиться на основании знакомого вам "кого-то вроде нее"?

Мерлин серьезно посмотрел на Джеймса.

– Пожалуй, я неточно выразился, – произнес волшебник рокочущим голосом. – Я хотел сказать, что я сам был кем-то вроде нее.

Джеймс уставился на директора, в изумлении нахмурив брови, но Гарри взял Джеймса за руку и решительно направился к выходу:

– Идем, сынок, – сказал он с легкой улыбкой. – У директора много дел. Я видел твое выступление через омнинокль. Ты прирожденный актер. Кстати, у меня возник вопрос, правда ли ты ничего не делал с теми сломанными часами в гостиной?

Джеймс как можно быстрее сменил тему:

– Так ты сейчас домой?

– На самом деле, нет, – ответил Гарри, закрывая дверь. – Я хочу проведать Альбуса в слизеринских покоях. А потом собираюсь, хех, нанести еще один визит.

– К кому? – спросил Джеймс, шагая вниз по винтовой лестнице.

– Плаксе Миртл, – вздохнул Гарри, снова улыбнувшись. – Роуз настояла. Она сказала, что обещала. Просто зайди и забери меня оттуда, если я там пробуду больше трех часов, хорошо?