Джеймс Поттер и проклятие Привратника

Глава 6. Король кошек

В четверг утром первым уроком у Джеймса и Ральфа была Магическая Литература. Комнатой для занятий служила полукруглая галерея, примыкающая к задней части библиотеки. Окна располагались по изогнутой стене, наполняя комнату солнечным светом. Новый преподаватель Магической Литературы, Джульетта Ривальвье, сидела за своим столом, листая огромную книгу, пока ученики искали свои места. В сравнении с большинством преподавателей Хогвартса профессор Ривальвье была довольно молода и изящна. ее русые волосы до плеч обрамляли открытое дружелюбное лицо. В очках для чтения она напоминала Джеймсу умную пикси.

– Только не ты опять, – прошептал Ральф, когда Роуз опустилась на стул рядом с ним.

– Я специально попросилась попробоваться в этот класс, если это возможно, – пояснила Роуз, доставая учебник по МагЛиту из сумки. – У меня есть все книги Ривальвье по классической магической литературе. Знаешь, она и сама написала несколько романов пару десятилетий назад, хотя они в основном продаются в мире маглов под вымышленным именем. Все они немного спорные.

– Да, я знаю про них, – сказал Джеймс, вспомнив Кэмерона Криви и его упоминание о новеллизации приключений Гарри Поттера. – Это ее, верно?

– Ну, ее и еще нескольких людей. Это был тестовый проект, возглавляемый большой издательской компанией, принадлежащей волшебникам. Думаю, проблема в том, что он оказался, если угодно, слишком успешным. Министерство, в конце концов, запуталось и все это стало немного досаждать.

По сути, издательство истинных фактов о магическом мире, пусть и под видом фантастики, в мире маглов является нарушением Закона Секретности, хотя Визенгамот и не осудил ее. Она была лишена большей части своего гонорара, что объясняет, почему она оказалась здесь на месте преподавателя.

Словно по команде, профессор Ривальвье закрыла книгу и встала, зацепив свои очки для чтения на ворот мантии. Она проверила часы на задней стене комнаты и откашлялась.

– Способны ль вы узреть миры, – сказала она, слегка улыбнувшись и позволив взгляду блуждать между лицами, – сердца таящие в основе? Как можно сотворить такое, что мы, дотронуться не в силах, остались навсегда пронзенны стрелой, которая достигла самих глубин души людской?

Осмелюсь ль я создать основу, на коей возрастут се царства, и на которую возлягут те кирпичи, с которых сложатся их стены? Ничто – ни дерево, ни камень, ни драгоценные каменья не вынесут времен нагрузки, с которой сладят царства те лишь, что рождены словами, мыслею и рифмой.

Профессор глубоко вздохнула, затем другим голосом сказала:

– Это была цитата из одной из старейших и самых почитаемых баллад волшебного мира, «Вестника». Неизвестны ни имя автора этого произведения, ни точная дата, когда оно был написано. Мы ничего не знаем о времени ее создания:

Ни кто был королем, ни в каком городе она была написана, даже не известен язык, на котором она была написана. И все же баллада продолжает существовать. Если и требуется подтверждение темы, затронутой в балладе – что нет царства более красивого, сильного и нерушимого, нежели царство слов – то им служит само существование «Вестника», пережившего даже породившую его цивилизацию.

Краем глаза Джеймс заметил, как Роуз лихорадочно строчит заметки. В этом был смысл ее жизни, насколько он знал. Он взглянул на свой собственный пергамент, по–прежнему пустой, и засомневался, стоит ли ему конспектировать самому, или есть надежда, что Роуз позволит ему списать.

– Волшебный мир очень стар, и, следовательно, имеет очень богатую литературную историю, о чем свидетельствует данная библиотека, – продолжала Ривальвье, указав рукой на забитые книгами полки, покрывающие заднюю стену комнаты.

– У нас нет надежды исследовать даже десятую часть этой истории. Мы, однако, выберем основные работы представителей каждой эпохи и углубимся в них так настолько, насколько сумеем, постараемся лучше понять эпохи, которые их породили. Некоторые люди находят литературу скучной. Эти несчастные люди просто никогда не встречали истории, которая открылась бы для них. Я же сделаю все возможное, чтобы эти истории открылись для вас, ученики. Если повезет, мы увидим, как эти они оживают. И не только истории из особой секции библиотеки, где книги приходится приковывать к полкам, чтобы они не сбежали.

Раздался вежливый смех. Ривальвье встретила его неодобрительной улыбкой.

– Начнем наше знакомство с миром магической литературы с вызовов, пожалуй. Не с известной классики или уважаемой баллады, давайте начнем с чего–то немного более доступного. Нам нужен доброволец. Может кто–нибудь сказать мне, пожалуйста, какой была ваша любимая сказка на ночь в детстве?

Джеймс огляделся. Девочка из Когтеврана по имени Кендра Корнер подняла руку. Ривальвье кивнула ей ободряюще.

– Любая сказка? – спросила Кендра. – Даже если она совсем короткая?

Ривальвье улыбнулась.

– Особенно, если она короткая, мисс Корнер.

– Ну, – сказала Кендра, чуть покраснев, – моей любимой сказкой, когда я была маленькой, была «Три глупые карги».

– Очень хорошо, мисс Корнер, – сказала Ривальвье. – Я думаю, многие из нас слышали этот рассказ про трех пожилых женщин, принесших свои товары на рынок. Очень старая история и отличный пример. Кто–нибудь еще?

Грэхем ответил следующим.

– Мне запомнилась история про великана и бобовый стебель. Один магловский ребенок находит некие волшебные бобы, а затем залезает по бобовому стеблю, который вырастает из них. Наверху живет Великан, и магловский ребенок пытается утащить добро великана, но великан ловит его и запекает. Мораль в том, что неосторожное обращение с магией опасно для всех.

– еще один классический пример, мистер Вартон, – согласилась Ривальвье, – хотя твой вариант истории появился позднее, основываясь на изменениях в культуре.

Еще несколько человек описали свои любимые истории, заканчивая Роуз, чьей любимой историей, ко всеобщему удивлению, оказалась одна из сказок Барда Бидля.

– Зайчишка–трусишка и ее кудахтающий пень. Мама читала мне ее очень старую версию из книги, которую она получила от бывшего директора школы, Альбуса Дамблдора, – сказала она с некоторой гордостью.

– Конечно, большинство из нас очень хорошо знакомы со сказками Барда Бидля, – сказала профессор Ривальвье, опираясь на стол, – хотя и не всем из нас посчастливилось получить их из таких прославленных источников. Действительно, все это очень хорошие примеры классической волшебной литературы.

Все они имеют несколько очень важных общих черт. Все они довольно старые. Все они в основном передается из уст в уста. И они все предназначены, чтобы научить важным жизненным урокам. Менее очевидно, что эти истории рассказывают нам тонкие вещи о времени, в котором они были созданы. Например, давно минули времена слабых пожилых женщин, толкающих воз товаров на рынок, и все же они кажутся нам знакомыми, поскольку все мы выросли на сказке о Трех Глупых Каргах.

Красота великой литературы, пусть даже и в виде детских сказок, в том, что они учат нас жизни, истории, миру, в котором мы живем, и даже тому, как познать самих себя, причем незаметно для нас. Самые лучшие уроки жизни – те, которые мы постигаем, сами того не замечая. Литература научит вас тому, чему никто другой не сможет научить.

Давайте рассмотрим другой пример, один из которых не был упомянут до сих пор. Когда я была маленькой, моей любимой сказкой на ночь была сказка под названием «Король Кошек». Кто–нибудь из вас знает эту историю?

Ральф незамедлительно поднял руку.

– Я думаю, я знаю одну, но моя версия может звучать немного по–другому. Я вырос в семье маглов. По крайней мере, так мне казалось.

– Много историй волшебного происхождения нашли свой ​​путь в мифах и легендах маглов, господин Дидл. Не могли бы вы рассказать нам версию, с которой вы знакомы?

Ральф пососал верхнюю губу, на мгновение задумавшись.

– Ну, ладно, – согласился он. Он глубоко вздохнул и начал: – Однажды один человек собрался в путь по стране, далеко–далеко от мест, где он жил. Ни единого человеческого жилья не встретилось ему на пути в течение нескольких дней.

Однажды он заметил целую кучу мышей. Сначала он решил было разогнать их, но потом обратил внимание, что они ведут себя не как обычные мыши. Зверьки, кажется, шли в своего рода шествии и что–то несли. Мужчина присел за кустами, потому что не хотел напугать мышей, но ему было действительно любопытно, что они несут. Как только они прошли мимо, он увидел, что они несут другую мышь на крошечной кроватке. Человек понял, что мышь на кровати мертва, и что это маленькая мышиная похоронная процессия.

Так тихо, как только мог, он последовал за шествием глубоко в лес, пока они не достигли большой широкой поляны, хорошо освещенной солнцем. В центре поляны стояла крошечная каменная лестница, ведущая в никуда. Она просто шла вверх и там заканчивалась. У подножия лестницы сидела большая кошка, заблокировавшая путь.

Золотисто–полосатая, выглядящая очень серьезно и торжественно, кошка смотрела на мышиную процессию, как они пересекали поляну, приближаясь к ней. Человек собирался предупредить мышей, поскольку он был уверен, что кошка съест их, похороны у них там или нет. Но вот мыши наконец добрались до кошки и остановились у самых ее лап. Они опустили маленькую кроватку и разошлись в стороны.

Большая золотистая кошка все это время наблюдала своими огромными зелеными глазами. Наконец она наклонилась и что–то сказала мертвой мыши. Мышь вскочила, живая и невредимая. Она прошмыгнула в пространство между золотистыми кошачьими лапами и бросилась к маленькой каменной лесенке.

Человек продолжал смотреть, все еще оставаясь незамеченным, как мышь пробежала до конца каменной лестницы, все еще идущей вверх, и направилась все выше и выше. Мышь взбиралась дальше к небу, как будто по невидимой лестнице, пока полностью не пропала из поля зрения. Человек с трудом мог поверить своим глазам.

Когда он снова посмотрел туда, оставшиеся мыши уже ушли. Осталась лишь крупная золотистая кошка, которая уставилась прямо на него своими большими зелеными глазами. Человек испугался кошки, потому он развернулся на каблуках и бросился бежать прочь из леса. Он не прекратил своего бега, пока не достиг тропы и направился далее в свою страну, к себе домой.

В ту ночь мужчина сел за стол со своей семьей. Он рассказал им об увиденном и напоследок сказал: «Эта кошка была, несомненно, Королем Мышей!» В этот момент их большая старая кошка, до этого момента спокойно спавшая у очага, вскочила на задние лапы и ясным голосом произнесла: «Тогда я – Король Кошек!» И бросилась в дымоход, с тех пор ее больше никто никогда не видел.

Ральф закончил рассказывать сказку, и комната погрузилась в странное молчание. Профессор Ривальвье сидела с закрытыми глазами, будто впитывая историю. Яркий свет утреннего солнца заставил класс чувствовать себя странным образом сонным. Он, казалось, согревающе жужжал, усыпляя, как если бы время замедлилось во время истории Ральфа.

– Это был замечательный рассказ, господин Дидл, – сказала профессор Ривальвье, медленно открывая глаза. – Он действительно немного отличается от версии, известной мне с детства, но так же интересен. Кто–нибудь еще из вас слышал эту сказку?

Никто не поднял руку. Ральф удивленно огляделся по сторонам.

– Что такого необычного в этой сказке? – спросила Ривальвье у класса. – Может кто–нибудь сказать, чем эта история отличается от тех, что мы вспоминали ранее?

Мердок поднял руку.

– Только одним – в ней нет никакого смысла.

Профессор слегка наклонила голову.

– Так ли это? Кто–нибудь еще согласен с суждением мистера Мердока?

По всей комнате закивали.

– Не то, что бы мне не понравилось, – добавила Морган Патония, подняв руку. – Сказка довольно милая. Но от нее также немного бросает в дрожь.

Ривальвье прищурила глаза.

– И вопреки ожиданиям, это приятная дрожь, верно?

Многие в комнате закивали, хотя их кивки сопровождались озадаченными пересматриваниями.

– Как вы думаете, почему ваши родители не рассказывали вам эту сказку? За исключением мистера Дидла, конечно.

Последовала долгая пауза. Наконец Роуз подняла руку.

– Все сказки, которые мне рассказывали в детстве, были красивыми историями, – сказала она. – Иногда в них были злые ведьмы и колдуны, но не было никаких мертвых мышей или чего–то в этом роде. И все они заканчивались хорошо, или хотя бы имели мораль, что заставляло их казаться хорошими, даже если главному герою не везло, или он поступал неправильно.

Ривальвье выглядела задумчивой.

– А эта история не счастливая? Не имеет морали?

Джеймс знал, что лучше не отвечать на риторические вопросы вроде этих. Очевидные ответы никогда не оказываются правильными. Ривальвье, казалось, понравилась повисшая тишина.

– Сегодня, ученики, вашим домашним заданием будет записать сказку про Короля кошек, – сказала она, направляясь к своему столу. – Я бы предпочла, чтобы вы не консультировались друг с другом об этом. Смысл упражнения не в том, чтобы как можно точнее повторить историю, рассказанную мистером Дидлом, а в том, чтобы записать ее так, как вы ее запомнили. Если ваша версия будет в чем–то отличаться, тем лучше. По результатам изменения волшебной истории в процессе пересказа можно узнать много интересного о рассказчике. В данном случае ваш рассказчик – это вы сами. Посмотрим, будет ли вам по–прежнему казаться, что у этой истории нет морали после того, как вы закончите это задание.

Ривальвье села за стол и положила на него свои очки.

– Вы, конечно же, освобождаетесь от задания, мистер Дидл. В награду за ваше восхитительное изложение истории. А теперь, класс, пожалуйста, откройте ваши учебники на первой главе.

Оставшееся время занятия они потратили на лекцию по исторической подоплеке золотого века магической литературы, из которого вышли большинство известных (и наименее читаемых) волшебников–классиков.

Ривальвье заверила учеников, что она сделает «все необходимое», чтобы сделать эти истории актуальными, и у Джеймса появилась надежда, что она и правда преуспеет в своем начинании. Ему стало любопытно, как она собирается сделать это, поживем–увидим.

Когда они покинули класс, Джеймс обратился к Ральфу.

– Отличная работа. Ты спас себя от задания.

– Твой отец действительно рассказывал тебе эту сказку, когда ты был маленьким? – спросила Роуз.

– Вообще–то, нет, – признался Ральф. – Бабушка рассказывала всякий раз, когда меня оставляли с ней.

Джеймс посмотрел на Ральфа.

– Я тоже подумал, что это был твой отец. В конце концов, у него волшебное прошлое, детство.

– Ну, об этом профессор Ривальвье и говорила. Многие волшебные истории просочились в культуру маглов как легенды и мифы. Вероятно, Король кошек – одна из них. Вот почему бабушка Ральфа знала ее.

Ральф кивнул.

– У нее было полно историй, подобных этой. Они все были немного странными и жуткими, но мне нравилось. Они были... ну, они были своего рода магией. У меня бывали действительно безумные сны всякий раз после этих сказок. Не кошмары, но... – он покачал головой, не в силах подобрать правильные слова.

– Со мной случается нечто подобное, когда я съедаю особый паприкаш дяди Дмитрия, – кивнул Грэхем. – Он готовит его на каждое Рождество. По его утверждениям, магическим ингредиентом является толченый корень мандрагоры, но мама утверждает, что магический ингредиент – это пинта гоблинского рома.

Джеймс ожидал, что справится с заданием по МагЛиту в два счета, но позже, вечером, сидя в библиотеке с пером и пергаментом в руках, он обнаружил, что просто тупо смотрит в окно, вертя между пальцами сухое перо. Наконец он отчаянно потряс головой, пытаясь освободить ее от лишнего.

– Поразительно, – сказал он Ральфу, погруженному в Арифмантию, с которой у того были некоторые сложности, – я отлично помню, как ты рассказывал нам эту сказку на уроке. По сути, я мог бы не сходя с места пересказать ее тебе. Но когда я пытаюсь записать ее, все в голове как будто перемешивается.

Ральф откинулся на спинку стула и потянулся.

– Что ты имеешь в виду? Если ты можешь рассказать ее вслух, то как ты не можешь сделать то же самое на бумаге?

– Понятия не имею. В смысле, я знаю, что она начинается с парня, идущего по лесу. Я начинаю записывать это, как вдруг не могу вспомнить, идет ли он днем или ночью. Начинаю представлять, куда он мог бы направляться. И почему забрел так далеко от дома? И почему на мили вокруг нет никакого жилья? Он видит мышей, верно? Только, начиная писать, я представляю белок. Или полевок.

– Полевок? – повторил Ральф, скорчив рожу. – Это кто еще такие?

– Понятия не имею, – ответил Джеймс. – Подозреваю, что это такие мелкие зверушки. Но не в том суть. Сказка буквально утекает у меня между пальцами, когда я пытаюсь записать ее. Она словно бы стремится стать другой.

Ральф на некоторое время задумался, затем решительно покачал головой:

– Бессмыслица какая–то. Хочешь, я расскажу тебе ее еще раз?

Джеймс вздохнул.

– Нет. Ривальвье сказала, что так нельзя. Она ясно дала понять, что мы должны записать все именно так, как мы запомнили. Я просто не ожидал, что с этим возникнут какие–то сложности. То есть, я имею в виду, это же просто сказка из тех, что рассказывают на ночь!

Ральф пожал плечами.

– Ну, это волшебная сказка на ночь.

– Только не твоя версия, – ответил Джеймс. – Ведь ее рассказывала тебе твоя магловская бабушка. Я так понимаю, это была мама твоей мамы, ведь, насколько мне известно, твой папа был сиротой.

Ральф кивнул, но ничего не сказал.

Джеймс уже собрался было предпринять еще одну попытку записать свою версию Короля Кошек, когда Петра Моргенштерн медленно подошла к концу ближайшей полки с книгами.

– Привет, Петра, – сказал Джеймс почти шепотом, чтобы не вызвать неодобрительного взгляда со стороны библиотекаря.

Петра рассеянно просматривала книжные полки, в руке у нее болталась сумка. Девушка, казалось, не слышала его.

– Я сказал «привет!», Петра! – повторил Джеймс, сложив руки рупором вокруг рта.

Петра оглянулась. Увидев Джеймса, она заморгала, ее большие голубые глаза были несколько отстраненными.

– Ох, – сказала она. – Привет, Джеймс. Я тебя не заметила. – Она снова повернулась к книжным полкам. – Я не совсем уверена в том, что именно я ищу...

Джеймс наблюдал за тем, как Петра идет по проходу, волоча за собой сумку.

– Что это с ней? – шепнул он Ральфу, когда она вышла за пределы слышимости.

– Не знаю, – покачал головой Ральф.

Роуз грохнула стопку книг на стол и села.

– Неплохо бы получить преимущество на МагЛите, – радостно провозгласила она. – Здесь десять книг, которые, как утверждает учебник, должен прочитать каждый думающий волшебник или волшебница. Я уже прочла четыре из них раньше, но никогда не помешает немного освежить память.

– Эй, Роуз, – перебил ее Джеймс, наклоняясь поближе. – Что творится с Петрой?

– Петрой? – недоуменно повторила Роуз. – Почему с ней должно что–то твориться?

– Всего минуту назад она прошла здесь с таким видом, словно ее сова умерла.

Роуз задумалась на минуту.

– Не знаю. Она выглядела прекрасно сегодня во время обеда, хотя и ушла раньше, когда пришла посылка.

– Какая посылка? – спросил Ральф.

– А, это было уже после вашего ухода, – объяснила Роуз, беря верхнюю книгу из стопки и открывая ее. – Коробку принесла для нее министерская сова. От ее отца, наверно. Она сразу же ушла, думаю, хотела открыть посылку без лишних глаз.

Джеймс наклонил голову.

– С чего бы посылку от ее отца приносить министерской сове?

Роуз вскинула брови.

– Полагаю, потому, что он там работает. Многие люди отправляют личные письма с помощью почты компании. Папа тоже иногда так делает, хотя мама говорит, что он не должен. Подобные вещи ее немного нервируют.

– Может, это были плохие новости из дома, – предположил Ральф.

– Там было больше, чем просто письмо, – ответила Роуз. – Я думала, это сладости от ее мамы, или подарок на день рождения, или что–то еще в этом роде.

Джеймс хмуро посмотрел туда, куда убрела Петра.

– Если сладости от мамы сделали ее такой, то мама Петры должна быть просто отвратительной поварихой.

Неожиданно Роуз оживилась. Она наклонилась вперед и прошептала:

– Я только что столкнулась с Фионой Фоуркомпасс в справочном разделе, и она сказала, что знает, почему уроки Магловедения были отложены до следующей недели!

– Я думал, это из–за того, что профессор Карри еще не вернулась из некоей исследовательской экспедиции. Я, впрочем, полагаю, что это прекрасно. По мне, так она может исследовать хоть весь семестр, – сказал Ральф.

– В некотором роде так и есть, – кивнула Роуз. – Но смысл в том, что именно она исследовала. Она вернулась вчера, а завтра во второй половине дня будет большое собрание всех учащихся, у кого в расписании имеется магловедение, со всех курсов. Она собирается объявить о том, что будет в будущем семестре, и это должно коснуться всех!

Джеймс посмотрел скептически.

– Фиона Фоуркомпасс рассказала тебе это? Откуда она все узнала?

– Она видела профессора Карри сегодня утром рядом с ее кабинетом, – пояснила Роуз серьезно. – Та как раз вернулась из своей поездки и сказала про собрание. По ее словам, занятия во второй половине дня закончатся пораньше, чтобы все смогли прийти.

– Она не упоминала, что это за великие перемены? – спросил Ральф.

Роуз покачала головой.

– Она не сказала, а Фиона не спрашивала. Мне и правда любопытно.

– Ну, – вставил Джеймс, – она играла с нами в футбол в прошлом году, и это действительно было довольно забавно. Может опять будет что–то подобное. Но почему вся школа сразу?

– Это вполне может быть всеобщий футбольный матч, – согласился Ральф.

Вскоре Джеймс, Ральф и Роуз заметили, что уже довольно поздно. Большинство учеников разошлись, а библиотекарь гасил фонари на опустевших столах. Троица покидала свои книги, перья и пергаменты в сумки и пошла вдоль книжных полок.

– Эй, Роуз, – спросил Джеймс, – ты уже начала домашку по МагЛиту?

– Сочинение по Королю Кошек? Я закончила его в первую очередь. А что?

Джеймс покосился на нее.

– Просто интересно. Это было... трудно?

Роуз закинула сумку на плечо.

– Идет человек по лесу, видит кучу мышей в похоронной процессии, следует за ними, и так далее и тому подобное. Простейшее задание, но потратила на него всю ночь.

Джеймс нахмурился.

– О, ну, хорошо.

– Я немного запуталась, когда дошла до части про скунса, – добавила Роуз, поворачивая к дверям библиотеки.

– Скунса? – переспросил Ральф, моргнув.

– Да. Не могла вспомнить, был ли он перед лестницей или сидел на ней. И я забыла цвет его полосок. Зеленый, верно?

Ральф уставился на нее, затем перевел взгляд на Джеймса. Тот пожал плечами и покачал головой.

Как только они вышли из библиотеки, Джеймс заметил, что кто–то все еще оставался там. За столом в нише одиноко в свете лампы сидела Петра. ее голова была опущена, длинные темные волосы занавесом скрывали лицо.

На столе перед ней лежал крохотный кусочек пергамента. Джеймс задержался, надеясь, что она поднимет взгляд, но она не шевельнулась. Ему было больно видеть Петру в такой печали. Он почти решился было окликнуть ее, но потом передумал. Наверняка он увидится с ней позже в общей гостиной. Возможно, к этому времени ей полегчает.

Джеймс пожелал Ральфу спокойной ночи, когда они разошлись по этажам. Роуз присоединилась к Джеймсу в общей гостиной, где они посидели у камина и некоторое время наблюдали за шумной игрой в «Складки и сверла». В конце концов, они разошлись по своим комнатам.

Скорпиус уже был в кровати. Он сидел, склонившись над книгой под названием «Вся правда о драконах и охотниках на них». На нем были его очки без оправы, которые каким–то образом придавали ему вид скорее лихой, чем тупой. Он поднял взгляд и посмотрел поверх них, когда Джеймс вошел в комнату.

– Отличная сказка на ночь, – хмыкнул Джеймс.

– Ты бы предпочел «Три глупые карги»? – растягивая слова, произнес Скорпиус, переворачивая страницу, – или, возможно, одну из старых сказочек Ривальвье про твоего папочку?

Джеймс откинул одеяло на своей новой кровати. Слова «ПЛАКСИВЫЙ УБЛЮДОК ПОТТЕР» все еще слабо отсвечивали фиолетовым на ее спинке. Попытки Джеймса удалить их не увенчались успехом. Он натянул свою пижаму и забрался под одеяло, бросив недовольный взгляд на Скорпиуса.

– Слышал, у твоего брата хорошие шансы попасть в команду Слизерина по квиддичу, – заметил Скорпиус, не отрывая глаз от книги.

Джеймс снова сел:

– Ты, гляжу, внимательно следишь за факультетом своего отца, Скорпиус? Он собирается приезжать на матчи? Интересно, за кого он будет болеть? Трудный выбор.

– Как я понимаю, Альбус летал на метле Корсики, – Скорпиус наконец посмотрел Джеймсу в глаза.

Джеймс встретил взгляд Скорпиуса, не зная, что ответить. Скорпиус дразнит его? Или предупреждает?

– Знаю, – наконец признался Джеймс. – Видел его. Ну и что?

– На прошлой неделе мне довелось полетать вместе с милым крошкой Альбусом и твоей кузиной Роуз. Похоже, с тех пор его умение сильно выросло, не так ли?

Джеймс повернулся.

– Тебе–то какое дело?

– Мне все равно, на самом деле, – сказал Скорпиус. – Просто пытаюсь завязать беседу. Ты попытаешься попасть в команду Гриффиндора, как я понимаю?

– Возможно, – ответил Джеймс. – А ты?

Скорпиус ответил не сразу. Джеймс оглянулся через плечо. Скорпиус снова оторвал взгляд от книги.

– Нет, Поттер, – сказал он, вздохнув. – Организованный спорт так... ограничен. Давай будем просто считать, что я предпочитаю использовать мой талант менее очевидным способом.

Джеймс закатил глаза и снова плюхнулся на бок. Скорпиус просто снова пытался задеть его. В этом и состоял его подлинный талант, и, несомненно, Джеймс был его любимой мишенью.

Уже засыпая, Джеймс понял, что Петра так и не появилась в общей гостиной.

На следующее утро Джеймс как раз заканчивал завтракать, когда Нобби пролетел над его головой и бросил письмо на тарелку. Джеймс схватил его и помахал рукой Нобби, вылетевшему в окно вместе остальными почтовыми совами.

Это было на удивление объемистое письмо от Люси.

– Что это? – поинтересовалась Роуз, сидевшая напротив Джеймса.

– Ответ от Люси, – ответил Джеймс, быстро запихивая письмо в свою сумку.

– Так прочти его, – сказала Роуз, потянувшись за очередным кусочком тоста.

Джеймс перелез через лавку и встал.

– Не могу. Мне пора на занятия. Мне надо попасть в Северную Башню. У меня сегодня предсказания.

– Вообще–то, мне тоже туда, Джеймс. У нас еще куча времени.

– Я, эм, оставил домашнее задание в спальне. Лучше пойду захвачу его.

Роуз с подозрением глянула на Джеймса, но он развернулся и убежал до того, как она успела возразить. Он решил пойти кружным путем в направлении Северной Башни, но остановился на пустом лестничном пролете. Он сел на нижнюю ступеньку и достал из сумки письмо Люси. Когда он открыл конверт, он увидел, что пергамент был обернут в сложенную газетную вырезку. Сначала он прочитал письмо.

Дорогой Джеймс,

Спасибо, что написал. Сейчас мы уже дома, где мне очень нравится, но не настолько, чтобы присылать фотографии чего–нибудь интересного для Роуз, извини. У меня было какое–то предчувствие насчет Альбуса. На самом деле, не думаю, что–то кто–то будет удивлен его попаданию в Слизерин.

Я задумалась: а если вдруг я окажуссь там. Было бы это настолько ужасно? Надеюсь, нет. Папа рассказал мне о вашем учителе Дебеллоузе. Кажется, он восхищается им и горд,, что встречался с ним несколько раз. Как ты и просил, я разузнала о Привратнике.

О нем довольно много информации. Нужно только знать, где искать. К счастью, раз уж мы дома, у меня есть доступ к волшебной библиотеке в Ноттинг–Хилл. Мама водит меня туда раз в неделю, хотя она бы умерла, если бы узнала, в каких секциях я побывала, чтобы найти информацию. У Привратника множество имен, и все они довольно жуткие, что вполне логично, если знать, кто он такой.

Древние предания гласят, что Привратник – это Страж между мирами живых и мертвых. Он существует в месте под названием Транзитус Нигило – Пустоте между мирами – и является чисто магическим созданием. В целом, это огромная притаившаяся сущность, не имеющая ни тела, ни очертаний, живущая в абсолютном небытии.

Предположительно, он даже не знает о существовании Земли и людей, потому что слишком высокомерен, чтобы признать наличие других живых созданий, кроме себя. Но самое страшное – то, что называют «Проклятием Привратника». Об этом говорил еще Салазар Слизерин.

Он упоминал о «Страшном суде» над теми, кто предал его. По сути, Проклятие гласит, что однажды Привратник будет вызван неким Послом – волшебником, могущества которого хватит для путешествия в Пустоту. Привратник последует за Послом обратно, и это событие станет началом конца света.

Попав сюда, Привратник будет питаться ужасом и болью, высасывая их из людей, как вампир сосет кровь. Согласно легенде, он будет изучать людей, чтобы понять, как лучше их напугать в больших количествах. Очевидно, что ему придется вселиться в добровольного хозяина среди людей, хозяина, который будет обучен убивать, чтобы доказать свою ценность.

Пророчества утверждают, что хозяином станет дитя трагедии – возможно, имеется в виду сирота, тот, кому нечего терять. Очень, очень страшные вещи. Мне крайне интересно, Джеймс: почему ты об этом спросил? Удивлюсь, если вы изучаете такое в школе. И почему ты хочешь все оставить в тайне? Это очень жуткая древняя магия. Книга, в которой я все прочла, чуть не откусила мне большой палец. Поделишься со мной, ладно? С любовью, Люси.

P.S. Это вырезка из магловской газеты, попавшейся мне, когда я возвращалась из библиотеки. Возможно, это ерунда, но я не могла не обратить на нее внимания после всего, что прочла. Это же никак не связано, как думаешь?

Джеймс медленно сложил письмо, широко раскрыв глаза. На лбу выступил холодный пот. Слова Люси сильно напоминали сказанное Фарриганом, скелетом из пещеры. Но, конечно, не мог же Мерлин действительно быть посланником такого ужасного существа, не так ли? По крайней мере, осознанно.

Но с другой стороны, что, если его долгий поход в Пустоту вызвал того, кого называют Привратником? Джеймс раздраженно покачал головой. Газетная вырезка соскользнула с его колен и упала на пол. Джеймс всмотрелся в нее. По цветам и шрифту он мог определить, что это вырезка из магловского таблоида. Он неохотно поднял ее и развернул. Прочитав заголовок, он состроил гримасу и погрузился в чтение статьи.

Целую семью терроризировал «Призрачный пришелец–демон»! Двое сошли с ума!

Привлекательную своей старомодностью приморскую деревушку Кенсингтон Флэтс в начале лета потрясли слухи о призрачном существе, прозванном местными жителями «созданием из дыма и пепла». Нечто, принимаемое за фантастический призрак, неоднократно было замечено в течение третьей недели мая.

В одном из случаев не менее десятка сельчан заявляют, что были свидетелями явления в «Кольте и задире», небольшом пабе на окраине деревни. Хотя никто из них не захотел общаться с представителями «Взгляда изнутри», однако в более ранних отчетах упоминается, что существо источало «буквально осязаемые ужас и панику, чувствовалось, как оно распространяет своего рода заразное безумие».

Эти явления завершились в ночь на 17 мая, после того, как существо более трех часов терроризировало дом Герберта Блекера. Соседи утверждают, что слышали загадочные звуки, идущие из дома, а также разного рода дикие крики и странные огни. Мистер Блекер, бакалейщик, вместе с женой и взрослым сыном, Чарли, в это время находился в доме, но соседи, по–видимому, были слишком напуганы, чтобы проверить, в чем дело. На следующее утро все три Блекера были найдены на лужайке перед домом и выглядели они, по словам одного из свидетелей так, словно «их мозги превратились в омлет». Позже их поместили в психиатрическую больницу в соседнем городе Данфиф, там Блекеров описывали как безразличных и находящихся в бреду.

Двадцать четыре часа спустя Чарли Блекер начал реагировать на врачей. Он описал визит существа как вечер невообразимого ужаса.

– Оно как будто препарировало наши мозги изнутри, – рассказывал Блекер. – Мы были словно радио, и оно настраивало нас, стараясь заставить почувствовать худшие ужасы, какие только можно вообразить! Это было чудовищно! Ужасно! Словно оно даже не знало, что мы такое, но не собиралось останавливаться, пока не выяснит!

Мистер Блекер снова соскользнул в бессвязную речь после этого короткого просветления, хотя его состояние кажется удовлетворительным, и велика возможность излечения. Его родители, однако, остаются практически в коме. Профессор Лиам Кирквуд из Департамента Паранормальных Исследований в Университете Северного Хевердауна утверждает, что частота подобных явлений возросла.

– Подобные свидетельства появляются во всех регионах страны и за ее пределами. Скорее всего, это работа враждебных пришельцев, исследующих человечество для своих собственных неизвестных нужд. Мы можем только надеяться, что их цели не так ужасны, как кажется на первый взгляд.

«Взгляд изнутри» будет следить за событиями и освещать их и дальше.

Джеймс медленно сложил газетную вырезку и вложил ее вместе с письмом Люси обратно в конверт. Это не может быть связано, сказал он сам себе. Это просто газетная утка. Многие из них звучат как сенсации, верно? Пришельцы, монстры и лики святых на подгоревших тостах. Но даже если так, мысль о «существе из дыма и пепла» заставила его вздрогнуть.

А что, если это был Привратник? Что, если он уже явился на Землю, а Мерлин не знает об этом? Или – хуже – знает и повинен в этом? Не может быть. Это слишком ужасно. Джеймс был намерен все выяснить. Он не знал как, но он найдет способ. Решившись, он почувствовал себя чуть лучше. Он положил письмо обратно в сумку, забросил ее на плечо и бежал сломя голову всю дорогу до Северной башни.

– Ну же, ребята, – кричал Кендрик Дебеллоуз, вышагивая вдоль кромки озера. – Октябрь еще не наступил! Вода достаточно теплая. Будет лучше, если вы сразу нырнете. Сделайте все быстро и тут же привыкнете.

Джеймс стоял между Ральфом и Грэхемом, вцепившись пальцами ног в край настила. Вода внизу выглядела холодной и мутной, а его лицо, отраженное в ней – напряженным и встревоженным.

– Не знаю, что хуже, – пробормотал Грэхем сквозь стиснутые зубы, – сама идея прыжков в эту воду или показаться на людях в этом идиотском наряде.

Конечно же, никто из учеников не прихватил с собой купальных костюмов. Дебеллоуз, будучи невыносимо упорным в своей цели, откопал в каком–то чулане очень старые купальные костюмы, принадлежавшие когда–то официальной команде Хогвартса по водной борьбе. Сплошные костюмы до локтей и колен в выцветшую бордово–серую полоску. Посередине груди каждого из них красовалась вышитая эмблема Хогвартса.

– Кто–нибудь вообще слышал о «водной борьбе»? – спросил Ральф.

– О, когда–то она была очень популярна, в стародавние времена – ответил Грэхем. – У водяных была команда. Вы можете подумать, что они не особо сильны, глядя на них, но я думаю, они были действительно жестоки.

– Ученики надевали это, чтобы бороться с водяными? – сказал Джеймс, глядя на свой слишком большой купальный костюм.

– Да, но водяные иногда жульничали, – пояснил Грэхем. – Все прикрыли после того, как капитан водяных спрятал гриндилоу под накидкой. Он собирался натравить его на своего соперника и утащить его на дно.

На траве на краю озера девочки со второго курса предположительно должны были попарно отрабатывать упражнения на улучшение рефлексов, размахивая палками с затупленными наконечниками. Сейчес же, впрочем, большинство из них оставило это занятие, собравшись в группки, часть из которых беззастенчиво глазела на мальчиков, а другая откровенно зевала. Дебеллоуз не обращал на них никакого внимания.

– Это же так просто, ученики, – взывал Дебеллоуз. – Прыгаете, плывете до буйка, огибаете его и плывете обратно к причалу. Это только кажется, что плыть далеко, но я вас уверяю – это вполне выполнимо. Я сам проделал это шесть раз этим утром. Весьма бодрит! Ну, есть еще кто–нибудь, кто не знает как плавать?

Мальчики мрачно смотрели перед собой, никто не осмеливался поднять руку. Несколько минут спустя друг Ральфа Трентон Блоч признался, что он не умеет плавать. Джеймсу это показалось неплохим способом избежать погружения в мрачное озеро. Но даже это не спасло Трентона, Дебеллоуз подготовил пару резиновых надувных нарукавников.

К ужасу Трентона, Дебеллоуз сам надул нарукавники, а затем натянул их на руки мальчика. Трентон несчастно стоял на самом краю настила, широко раскинув руки. Парочка девчонок на берегу хихикала, глядя на него.

– Это испытание воли, друзья мои, – провозгласил Дебеллоуз. – В Харриерс мы не только учились плавать на расстояние, но и тренировали водный бой против всех видов водных чудовищ, от Снарракада до Визжащих Угрей. Сейчас мы не будем пытаться провести какие–либо бои, но мы можем ввести в программу «Болотный сорняк» позже, весной, если профессор Долгопупс сможет вырастить достаточно одомашненный гибрид. А сейчас просто получайте удовольствие от плавания. Итак, раз... два... – Дебеллоуз поднял свою палочку, направив ее в небо, и счастливо улыбнулся. – Три! – закричал он, из его палочки раздался громкий треск.

Мальчики, толкаясь и скользя, вразнобой попадали в воду. Их всплески сопровождались хором стонов и жалоб.

– Здесь еще есть водяные? – прошипел Ральф сквозь зубы, опускаясь в холодную черную воду.

Джеймс кивнул.

– Но папа говорил, что об этих русалках можно не беспокоиться.

– Замечательно, – задохнулся Ральф, погружаясь по подбородок и стараясь не захлебнуться. Он храбро бросился в рывок брассом, направляясь к оранжевому бую, находящемуся в пятидесяти ярдах впереди. Джеймс последовал за ним.

Ральф оказался на удивление хорошим пловцом, к тому времени как Джеймс обогнул буй, попривыкнув к воде, Ральф уже выбирался по лестнице на настил. Дебеллоуз схватил его за руку и поднял ее вверх, одобрительно кивая.

Джеймс завершил свой круг и схватился за гладкую слегка обросшую водорослями лестницу. Нечаянно проглоченная вода озера вызвала тошнотворное ощущение в животе, когда он поднялся наверх. Спотыкнувшись, он выбрался на доски настила и присоединился к Ральфу и Грэхему. Все трое дрожали, вода струйками стекала с их крупногабаритных купальных костюмов.

– Живей, живей, Блоч! – прогремел Дебеллоуз, приложив руки ко рту. – Представь, что тебя преследует шлакобрюх. Ведь это вполне может случиться! Я слышал, их иногда встречают на другой стороне озера. И, насколько мне известно, их привлекают брызги.

– Профессор Дебеллоуз, – произнес чей–то голос. Джеймс обернулся, его зубы стучали. На набережной, ведущей к замку, стояла профессор МакГонагалл. Она бросила на них быстрый взгляд, но сумела сохранить серьезное выражение лица. – Все ученики обязаны быть в амфитеатре через пятнадцать минут. Вам было сообщено заранее, что сегодняшний урок должен быть сокращен.

– Мы уже почти закончили, мадам, – рявкнул Дебеллоуз, похлопав Ральфа по плечу. – Думаю, мы прибудем даже раньше вас, если только вы не будете очень спешить. – Он обернулся, обращаясь к мальчикам, стоявшим на причале. – Вы слышали слова профессора! Подберите свою обувь и выстройтесь в линию. Я высушу вас, когда будете проходить мимо, затем мы все совершим пробежку вокруг амфитеатра. После этого сможете переодеться.

Дебеллоуз извлек свою палочку и направил ее на Джеймса, стоявшего ближе всех. Из ее кончика вырвалась струя горячего воздуха, окатившая Джеймса с ног до головы. Мгновение спустя он был совершенно сухим. Его волосы торчали дыбом, словно зубцы короны.

– Нам что, придется идти в этих дебильных костюмах на собрание? – недоверчиво спросил Джеймс.

– Они вполне приличные, мистер Поттер, – пренебрежительно ответил Дебеллоуз. – Пожалуй, даже стильные, если вас интересует мое мнение. Ученики, не будем зря терять время. Амфитеатр находится рядом с восточным валом. Давайте подадим пример и явимся на место раньше других классов, верно? А теперь, бегите, друзья мои! И мистер Блоч! Вы завершите свой заплыв самостоятельно или мне послать мистера Дидла за вами?

К тому времени, как Джеймс достиг входа в амфитеатр, он вспотел и запыхался. Большинство других учеников уже собрались, их голоса звенели в естественной акустике помещения.

Джеймс скривился, глядя на сотни фигур в мантиях, толпящиеся вокруг. Оставаться незамеченным в безразмерном полосатом купальнике было почти невозможно. Джеймс и Ральф съежились у стены, безуспешно пытаясь спрятаться друг за другом. Первым их заметил Скорпиус. Он ухмыльнулся, проходя мимо с группой первокурсников–гриффиндорцев. Кемерон увидел Джеймса и заулыбался. Его улыбка стала несколько озадаченной, когда он увидел, во что одет Джеймс.

– Я не вижу ни одной девочки со второго курса в купальнике, – прокомментировала Роуз, скользнув взглядом по Джеймсу. – Защита от Темных Искусств, я полагаю?

Джеймс кивнул.

– Все в порядке. Дебеллоуз сказал, что это, пожалуй, даже стильно. Пойдем, давайте найдем места.

Последний раз Джеймс был в амфитеатре в прошлом году, в ночь первых общешкольных дебатов. Это было довольно неприятное событие, во время которого Табита Корсика со сцены объявила, что Гарри Поттер – мошенник и лжец. Всеобщий бунт был предотвращен своевременным, хоть и немного абсурдным фейерверком, который устроили Тед Люпин и Гремлины. Теперь, при дневном свете, в амфитеатре было довольно весело.

Огромные ступени были почти пусты, двое мальчиков – старшекурсники Когтеврана, одетые так же как Джеймс, поднялись из оркестровой ямы. Они поклонились и, стоя на краю сцены, начали корчить рожи, пыхтеть и фыркать на толпу. Раздались разрозненные аплодисменты и улюлюканье, а потом профессор МакГонагалл прогнала мальчиков обратно на их места.

Как только Джеймс, Ральф и Роуз проскользнули в ряд, Ной Мецкер прокомментировал с соседнего места:

– У вас двоих интересный выбор одежды. Полосы кричат «Азкабан», но вырезы кричат «прогулочный двор».

– Ха–ха, – проворчал Джеймс. – Ты будешь следующим, Мецкер.

– На самом деле, нам уже довелось поплавать в озере, – серьезно ответил Ной. – Но подождите лучше до шестого курса. Дебеллоуз начнет пучками швырять в вас Жалящие Заклинания с берега. Предполагается, это научит вас «психической дисциплине преодоления боли».

Дэмьен мрачно кивнул.

– Все, чему я научился, так это преодолевать непреодолимое желание вывернуть ему уши наизнанку.

Джеймс обратил внимание, что Петра сидела отдельно от остальных Гремлинов. Она выбрала место в конце прохода на несколько рядов ниже. ее глаза невидяще смотрели на подмостки.

Наконец профессор Тина Карри вскарабкалась по ступенькам на площадку. Поверх ее мантии на ней красовался голубой плащ в спортивном стиле. ее вьющиеся волосы были стянуты в тугой пучок.

– Приветствую вас, ученики, – провозгласила она, прикоснувшись кончиком палочки к горлу. ее усиленный голос эхом раскатился под сводами амфитеатра. Шум от болтовни учеников начал утихать.

– Спасибо за то, что пришли на этот довольно необычный первый урок, – продолжила Карри. – Поскольку у большинства из вас в этом семестре будут занятия по магловедению, я подумала, что нам всем доставит удовольствие собраться на первом уроке всем вместе.

Как известно большинству из вас, меня зовут Тина Карри, я преподаватель магловедения, и целью этого предмета является научить вас понимать, как устроен мир маглов. Это необходимо всем по ряду причин, основной из которой является то, что, в результате, будучи ведьмами и волшебниками, нам необходимо много знать о мире маглов, при этом сохраняя свое существование в тайне. Поэтому нам необходимо изучать мир маглов настолько подробно, насколько это возможно, чтобы в случае необходимости не привлекать ничьего внимания и успешно работать в этой среде.

Кроме того, все мы люди, и наши различия не должны порождать предрассудков. Таким образом, упражняясь на наших занятиях, вы сможете погрузиться в мир маглов, используя некоторые их гениальные инструменты и методы, с помощью которых они компенсируют отсутствие у них магических способностей. Как многие из вас помнят, в прошлом семестре мы играли в магловскую спортивную игру под названием «футбол» с помощью одних только своих ног и незачарованного мяча.

В этом семестре мы попробуем кое–что посложнее. Проект потребует сотрудничества между классами. У каждого из нас будут свои особые обязанности, которые он будет выполнять безо всяких заклинаний, зелий и чар. Ученики, в этом семестре мы подготовим театрализованное представление знаменитой волшебной пьесы «Триумвират».

Волна разговоров прокатилась по рядам собравшихся. Джеймс не мог сказать, была ли общая реакция положительной или отрицательной.

– О чем это она? – спросил Ральф.

Роуз заговорила шепотом:

– Это история о любовном треугольнике между молодой принцессой–волшебницей по имени Астра и двумя магами, Треем и Донованом. Донован старше и богаче, Трей – младше, командир королевской армии. Я смотрела ее с мамой, когда была еще маленькой. У нее огромный актерский состав. Должно быть интересно.

Хэвлок Баумгартен, один из слизеринских загонщиков, поднялся со своего места в первом ряду и поднял руку:

– Профессор Карри, «Триумвират» – это классическое волшебное произведение, – сказал он своим вежливым вкрадчивым голосом, – оно основано на использовании магии.

По сюжету героиня летает, присутствуют воображаемые фантомные армии, и в конце мы наблюдаем потопление галеона Трея в урагане. Как вообще можно ожидать, что мы сумеем воспроизвести эту историю такой, какой она должна быть, используя только магловские методы?

– Обоснованное беспокойство, мистер Баумгартен, – ответила Карри. – И все же, я только что вернулась из турне по лучшим театральным постановкам мира маглов и должна сказать, что абсолютное мастерство и изобретательность этих представлений поразили даже меня. Думаю, вам будет интересно узнать, что даже маглы обращаются к «магии» в театре.

Из толпы раздался голос Виктуар:

– Но как Астра будет летать без левитации?

– Вас очень удивит, мисс Уизли, чего можно достичь при помощи веревок и подъемных блоков, – улыбнулась Карри. – В целом, думаю, вас всех поразит, какое количество повседневной «магии» творят краски, костюмы, реквизит, освещение и бесчисленное количество рабочих–постановщиков.

Поэтому я и попросила школу включить все классы в столь масштабное предприятие. Учитывая общее количество команд и необходимых навыков, можно уверенно сказать, что каждый из нас сыграет важную роль в постановке. Я, конечно, буду режиссером. Мы покажем только один спектакль, в этом самом амфитеатре, в последнюю неделю семестра. Будут приглашены ваши родные. Я уверена, что этот вечер запомнят все.

Собравшиеся вновь зашептались, обсуждая столь необычный план. Профессор Карри откашлялась.

– С этой целью, – сказала она, пытаясь перекричать шум, – в зале рядом с амфитеатром я повесила пергаменты для записи. Любой желающий может попробоваться на роль. Прослушивания будут проходить во время наших занятий, и роли будут распределены в конце следующей недели.

Те, кто не захочет выступать на сцене, могут записаться в оркестр, отдел реквизита, костюмерную мастерскую, осветители, технический персонал и так далее. Уверена, каждый найдет область, в которой захочет трудиться. А теперь позвольте мне первой поприветсвовать вас в мире театра! Собрание окончено, поэтому у вас достаточно времени, чтобы рассмотреть все варианты и записаться, куда пожелаете. Всем спасибо, хорошего вечера.

Когда собравшиеся потянулись к огромной арке замка, Роуз сказала:

– Ты должен пробоваться на роль, Джеймс. Ты высокий для своего возраста. Уверена, ты мог бы сыграть Трея.

Джеймс поморщился:

– Ни за что.

– Почему нет? – настаивала Роуз. – Только не говори, что ты боишься выйти на сцену перед всеми.

– Нет, – чуть покраснев, ответил Джеймс. – Просто это глупо. То есть, если бы мы ставили «Последний штурм Кьеркенгарда», я бы записался. В конце концов, в той истории есть сражения на шпагах и взрывы. Я думал скорее о техническом отделе.

– Ага, – согласился Ральф. – Я собираюсь записаться или туда, или в отдел реквизита. Будет интересно. В детстве я смотрел эту пьесу в Лондоне. Она была обалденной. Всегда думал, что было бы здорово поработать за кулисами.

– А я попробуюсь на роль Донована, – заявил Ной. – У меня уже есть этот взрослый, загадочный хитрый взгляд. Успех мне обеспечен.

– Жаль, что Теда нет, – заметила Сабрина. – Ему бы понравилось. Интересно, как у него дела с тренировками по квиддичу.

– Мы увидимся с ним в Хогсмиде на этих выходных, – сказал Дэмьен. – Есть идея встретиться в «Трех метлах».

– Если только Уизли отпустят его с работы, – вставил Ной. – Слышал, Джордж заставляет его работать как лошадь. Впрочем, Тед не жалуется. Ему платят проценты, ведь он как живая реклама, верно?

Толпа учеников собралась около арки вокруг пергаментов со списками. Роуз направилась в дальний конец коридора.

– Собираюсь записаться на роль Астры, – заявила она. – Возможно, шансов мало, но я всегда смогу пойти в костюмеры, если не получится.

Ральф протиснулся в толпу, направляясь к списку для записи в отдел реквизита. Джеймс посмотрел другу вслед, и затем изучил ближайшие пергаменты. Толпа стала наконец расходиться: большинство учеников направились на ужин. Джеймс огляделся в нерешительности.

Убедившись, что никто не видит, он проскользнул к списку актеров. Присмотревшись, он нашел нужный пергамент и, схватив перо, висевшее тут же на веревочке, вписал свое имя в список, озаглавленный «ТРЕЙ».

Полная глупость, уверил он себя. Ему никогда не получить роль. Просто шутка, вызов самому себе. И все же было что–то захватывающее и головокружительное в самой мысли играть главную мужскую роль. Но он не мог в этом признаться Роуз или Ральфу. Если по какой–то замечательной счастливой случайности он получит роль, те, вероятно, узнают о его тайном желании.

С другой стороны, если нет, то никто и не узнает, и это тоже хорошо. Прежде чем уйти, Джеймс быстро просмотрел остальные имена. Он был почти уверен, что обнаружит в списке имя Скорпиуса. Его не было, и Джеймс почувствовал себя глупо из–за того, что искал его там.

Джеймс, стараясь вести себя максимально непринужденно, побрел к группе, все еще толпившейся у списков технического персонала. Ральф только что вписал туда свое имя.

– Записался в технический персонал и отдел реквизита, – сказал он. – Надеюсь, смогу быть в обоих. Куда ты записался, Джеймс?

Джеймс закончил вписывать свое имя на пергаменте со списком технического персонала. Он обернулся, сохраняя невозмутимое выражение лица, и демонстративно помахал пером, прежде чем позволить тому повиснуть.

Ральф кивнул и улыбнулся.

– Тогда, возможно, будем работать вместе. Трентон и Битлбрик тоже записались сюда. Он не так уж плох, если не обсуждать с ним квиддич. Ты не обратил внимания, куда записался Альбус?

Джеймс отрицательно покачал головой. На самом деле, он вообще не заметил брата на собрании.

– Мы можем спросить его за ужином, – ответил Джеймс. – Пойдем.

Это был не первый раз, когда Джеймс сидел за столом Слизерина. В предыдущем году он часто присоединялся к Ральфу и Зейну во время приемов пищи под зелено–серебряным знаменем. Однако только теперь он понял, как хорошо было иметь озорного американского друга–когтевранца возле себя в подобных ситуациях.

Ему не удалось бы найти свободного местечка возле Альбуса, по–прежнему сохранявшего популярность среди своих сокурсников, так что Джеймс нехотя уселся на дальнем конце стола рядом с Ральфом и Трентоном Блочем.

За ужином Джеймс был рассеянным. Его раздражало, что пришлось зайти так далеко, чтобы привлечь внимание младшего брата. Все должно быть наоборот, разве нет? Альбус очень доверчивый. Он верил, что слизеринцев привлекает в нем остроумие и личные качества, но Джеймс знал, что те просто его используют.

Поттер среди слизеринцев – своего рода моральная победа для Табиты Корсики и ее дурацкого клуба «Клык и Когти». Джеймс хотел предупредить Альбуса, что дружба слизеринцев не была искренней, а еще он был зол на брата за то, что тот так легко дал себя обмануть.

Альбус наконец встал из–за стола в сопровождении старшекурсников, которые, похоже, всегда вертелись рядом с ним. Джеймс, отодвинув тарелку, тоже поднялся, собираясь нагнать Альбуса у дверей.

Он хотел предупредить его насчет метлы Табиты и не только. Альбус слишком легко принял свое распределение на Слизерин, и Джеймсу казалось это предательством семьи. Стиснув зубы, он направился к двери, чтобы перехватить там удаляющихся слизеринцев.

– Джеймс, – раздался голос. Он обернулся и замер. К нему, мило улыбаясь, шла Табита Корсика. Видимо, она не стала провожать Альбуса. Джеймс молча смотрел на нее.

– Рада, что ты по–прежнему ужинаешь за столом Слизерина, – тепло улыбнулась Табита. – После прошлогоднего... недоразумения. Рада, что ты поддерживаешь межфакультетские отношения.

Джеймс покачал головой: в нем рос гнев.

– Плевал я на это, Табита. Нет никаких «межфакультетских отношений». Просто потому что Ральф – мой друг, я не собираюсь одобрять все, что задумала ты со своими приспешниками. еще не забыл дебаты.

– Также как и я не забыла, как ты в прошлом году пытался стащить мою метлу перед матчем, – Табита кокетливо захлопала ресницами. – Но что было, то было. Я думала, ты будешь вести себя по–другому, учитывая произошедшее.

– Учитывая, что Альбус оказался в Слизерине назло Скорпиусу? – выпалил Джеймс. – Он не знает, что творит. А ты им пользуешься.

Табита слегка нахмурилась:

– Жаль, что ты так думаешь, Джеймс. Мы считаем, что Альбус отлично вписался к нам. Он рассказывал, что ты накануне наблюдал за его замечательной тренировкой, и, должна тебе сообщить, я этому рада. Там не было никакого обмана. Альбус очень талантливый. И он станет ценным членом слизеринской команды по квиддичу. И раз уж ты упомянул Скорпиуса Малфоя, я думала, что сама факт его распределения докажет тебе то, о чем я постоянно твердила.

Джеймс глянул на дверь. Альбус шел не оборачиваясь.

– Какое отношение ко всему этому имеет Скорпиус? – спросил он.

– Ну, – приподняв брови, ответила Табита. – Скорпиус также нарушил семейную традицию, выбрав мужество и доблесть вместо амбиций, таким образом доказав, что достоин Гриффиндора.

Или Слизерин изменился, перестав быть факультетом жадности и продажности, как во времена его отца. В любом случае... – она улыбнулась, ожидая, пока Джеймс переключит все свое внимание на нее, – это доказательство того, что Распределяющая Шляпа знает свое дело. Твой брат в Слизерине только потому, Джеймс, что он здесь должен быть. Искренне надеюсь, что ты перестанешь без конца в это вмешиваться.

– Он мой брат, – возразил Джеймс. – И я буду вмешиваться всегда, когда посчитаю нужным.

– Я тебе не угрожаю, Джеймс, – в ее голосе больше не слышалась улыбка. – Я оказываю тебе честь, предупреждая об этом. Твой брат особенный. И вполне возможно, что мы, слизеринцы, – единственные, кто смог это увидеть. У Альбуса есть предназначение. Говорю тебе как другу: если кто–то попытается встать на пути этого предназначения, даже ты, он сделает это на свой страх и риск.

Джеймс всмотрелся Табите в лицо. Она говорила на удивление искренне, но все же было чрезвычайно трудно поверить ей.

– Что, по–твоему, ты знаешь о судьбе Ала?

Табита слегка улыбнулась:

– Об этом расскажет он, если захочет. Но, полагаю, он пока и сам этого не понял. Мой тебе совет, Джеймс: наблюдай и жди. И наслаждайся успехом брата. На твоем месте он бы так и поступил.

На этом Табита развернулась – ее мантия изящно взметнулась – и покинула Большой зал.