Джеймс Поттер и проклятие Привратника

Глава 8. Прослушивания

Следующий урок Защиты от Темных Искусств был несколько более терпимым, нежели предыдущий, видимо, потому, что его вел один из приглашенных помощников преподавателя. Впрочем, помощник, вероятно, был не меньшей знаменитостью, нежели сам Дебеллоуз, поскольку он не только был нынешним лидером Харриерсов, но и бывшим болгарским игроком в квиддич, принимавшим участие в Кубке Мира. Виктор Крам вошел в тренажерный зал и, после того, как Дебеллоуз представил его, все разразились аплодисментами. Джеймс мало был с ним знаком, они встречались один раз год или два назад. Виктор Крам, конечно же, был одним из участников Турнира Трех Волшебников наравне с папой Джеймса, тетей Флер и Седриком. В течение этого времени у него был короткий роман с тетей Гермионой, так что, когда ему случалось оказаться в одном помещении с семьей Уизли, тетя Гермиона, как правило, отводила взгляд, а дядя Рон принимал набычившийся вид.

Виктор говорил со своим живым акцентом, рассказывая классу, как он тренировался вместе с Кендриком Дебеллоузом в молодости, когда он еще был ловцом Харриерсов, и уверял всех, что он не был бы тем, кем он является сейчас, если бы Кендрик не помог ему. Джеймс почти сразу заскучал. Виктор ему немного нравился, но его нелюбви к Дебеллоузу было достаточно, чтобы не менять точку зрения на человека из–за похвал его протеже, от которых Джеймсу становилось неуютно. Кончилось все тем, что не было никаких практик и показательных выступлений, хотя Дебеллоуз вызвал Крама на «конкурс мужества», чтобы показать, кто из них лучший. Виктор отклонил вызов, и Джеймсу хотелось бы верить, что молодой человек сделал это, потому что не хотел позорить своего наставника.

Пока класс медленно тянулся к выходу, Джеймс заметил, что Ральф, который был не намного талантливее Джеймса в изобразительном искусстве, нарисовал листовку с логотипом для нового Клуба Обороны.

Когда они вышли из спортзала и направились на историю магии, Джеймс сказал Ральфу:

– Тебе не кажется, что нам не следует рассказывать об этом всем подряд, пока у нас не появится учитель?

– Это твоя забота, – пожал плечами Ральф. – Мне надо выполнить свою часть работы. Кроме того, ты собирался поговорить с Седриком об этом. У тебя получится.

– Да, конечно. Но я еще не говорил с ним.

– Тебе бы лучше поторопиться с этим делом, – сказала Роуз, встретив их в пересечении коридоров. – Первое собрание завтра вечером.

Джеймс чуть не выронил книгу:

– Завтра? С чего бы это?

– С того, что я рассказала об этом в Большом Зале на завтраке, – ответила Роуз. – Я хотела рассказать только Генриетте Литлбай и Фионе Фоуркомпасс, но вы знаете Фиону. Весь стол Когтеврана говорил об этом, когда я ушла. Возник ажиотаж вокруг этого клуба. Никому не нравится, как Дебеллоуз ведет ЗОТИ, хотя увидеть Виктора в этих залах сегодня утром было чем–то вроде ложки меда, – хихикнула Роуз.

– Но мы даже не знаем, где нам собраться! – воскликнул Джеймс. – Я думал, что мы начнем все это в конце следующей недели!

– Да, но это было до того, как мы поговорили с директором и увидели в зеркале то, что видели. Ральф прав. Этот клуб сейчас очень актуален. Кроме того, – Роуз фыркнула, останавливаясь у двери кабинета Истории магии, – мы договорились, что я отвечаю за расписание.

– Да, кажется, так, но... весь когтевранский стол?

Роуз кивнула:

– А Луи расскажет обо всем этом пуффендуйцам.

– Луи?! – вскричал Джеймс, снова повышая голос. – Ты и Луи сюда вмешала?

– Он подслушал меня, поэтому я подумала, что хотя бы заставлю его поработать. В чем дело? Мне казалось, ты упомянул, что там могут быть все, кто хочет?

– Да, конечно... – сказал Джеймс, понижая голос, – все, кого мы бы хотели пригласить туда.

– Я не думаю, что это сработает, – ответил Ральф. – Кроме того, рассказы о клубе сейчас разлетаются по всей школе.

Джеймс вздохнул с досадой, но было уже слишком поздно что–либо предпринимать. Он должен был пойти и найти Седрика сегодня же вечером. Если, конечно, у него это получится. Думая об этом, он повернулся и зашел в переполненную аудиторию. Профессор Биннс булькал где–то вдали, стоя спиной к ученикам, и, как всегда, писал что–то на доске совершенно неразборчиво.

В этот же вечер после ужина Джеймс наконец получил возможность, которую он ждал. На лестнице Ральф пожелал им всем спокойной ночи, а Роуз отправилась в библиотеку, чтобы заняться там выполнением домашнего задания. После того, как Ральф спустился в подвалы, Джеймс отвернулся от лестницы и пошел вдоль главного зала в сторону портика. Он был уверен в том, что должен сделать это в одиночестве. Когда он повернул в коридор, который был заполнен трофеями, он замедлил ход, оглядываясь по сторонам. Никого вокруг вроде бы не было, и в коридорах было довольно тихо, так как большинство учеников в этот поздний час уже разошлись по своим гостиным.

Джеймс с легким сердцем шел вдоль витрин, проходя мимо фотографий старинных команд Дома Квиддича, отображающих старые игровые шары, таблички и трофеи. На мгновение он остановился напротив трофея с турнира по квиддичу с выгравированным списком имен. Он был довольно старым и тусклым, но имя около основания было все еще различимо. «Джеймс Поттер – охотник», – разобрал он плавные буквы. Так звали деда Джеймса, которого он никогда не знал. Он вдруг почувствовал неимоверную грусть, потому что это напомнило ему, что теперь у него вообще больше не было дедушек. Памятная табличка была довольно пыльной, вероятно, забыта большинством, всеми, кто ежедневно проходил через эти залы. У Джеймса появилось сильное желание прикоснуться к табличке, будто бы чтобы убедиться, что это реально. Это было похоже на якорь, который связал его с человеком и временем, которых он никогда не знал. Джеймс оглядел коридор, уверяя себя, что никто его не заметит, а потом принялся за дело. Стеклянная дверь немного скрипнула, когда он открыл ее. Он протянул руку и провел пальцем по имени, выгравированному около основания, прочертив слабую линию по пыли. Он едва мог чувствовать гравировку букв. Вдруг, ни с того ни с сего, Джеймс вспомнил слова, которые его отец сказал ему в ночь на похоронах дедушки: «Дед – на самом деле третий отец, которого я потерял... Я вернулся к тому, с чего я начал». Это имя на трофее уже было, когда все началось. Этот трофей с тех последних нескольких лет, прежде чем все изменилось, подумал Джеймс. Это было до того, как бабушка и дедушка были убиты Волдемортом; до гибели крестного отца папы, Сириуса, в Отделе Тайн; прежде, чем старый Дамблдор был сражен на одной из крыш этого самого замка; это было еще до всех тех событий, тогда, когда все были счастливы, и никто не еще умирал. Если только... если только...

– Я помню, как твой папа стоял перед этой самой табличкой, – тихо сказал голос.

Джеймс не был удивлен. Он не обернулся, когда сказал:

– Я пришел сюда, чтобы найти тебя. У меня было ощущение, что это то, откуда ты пришел, когда ты не знал, куда еще можно пойти.

– Это первое место, которое я вспомнил, после того, как я умер, – сказал призрачный голос Седрика Диггори. – Прошло очень много времени в пустоте, хотя иногда казалось, что прошло не больше минуты. Наконец я оказался здесь, глядя на собственное изображение на Кубке Трех Волшебников. Я провел немало времени за этим занятием. Это было... утешительно, так сказать. Я ведь не вижу себя в зеркале, ты знаешь. Это только одна из особенностей бытия призрака.

Джеймс закрыл шкаф с трофеем и повернулся к Седрику.

– Ты видел моего отца тут, смотрящего на имя дедушки на табличке?

Седрик улыбнулся, вспоминая.

– Не только его. Их было трое. Рон, Гермиона и Гарри. Это был их первый год. Я тогда не знал их, но я знал, кем был твой отец. Каждый знал.

Джеймс снова взглянул на табличку. Было приятно узнать, что его отец тоже смотрел на имя и чувствовал то же, что и он. Мальчик вздохнул.

– Прошлое – это стальная ловушка, – сказал Седрик. – Поверь мне на слово, Джеймс.

Джеймс взглянул наверх, будто удивился.

– Что? – Сказал Седрик. – Это еще не все, не так ли?

Джеймс потряс головой.

– Нет. В смысле, да, полагаю, но это не то, о чем я думал. У меня сейчас было самое странное, сильнейшее чувство, что это случилось раньше. Причем почему–то я подумал о рассказе Ральфа.

Седрик посмотрел недоуменно. Джеймс вышел, махнув рукой.

– Это тот рассказ, что мы изучали на МагЛите. Профессор Ривальвье сказала, что все великие волшебные истории предназначены для того, чтобы их передавали из уст в уста, потому что написанные слова ограничивают их и делают их ручными. Волшебные истории предназначены для того, чтобы выжить. Они меняются с каждым пересказом, потому что они подбирают дух рассказчика. Я не знаю, почему, но я думаю только о последней строчке из сказки, что Ральф рассказал нам в классе. Это единственная строчка, которую я могу когда–нибудь правильно передать, когда я попытаюсь записать это.

– Что это? – спросил Седрик.

Джеймс задумался.

– Теперь я – Король Кошек, – сказал он, как бы проверяя слова.

Призрак Седрика молчал. Спустя мгновенье он спросил:

– Что это значит?

– Это и значит, – сказал Джеймс, тряхнув голову. – Это, кажется, не значит ничего больше, чем то, о чем я подумал. Затем, внезапно, это хлопнуло в моей голове, прям как сейчас, и это показалось очень важным. Я просто не могу не приложить к этому своих рук. Это как что–то, едва различимое краем глаза, то, что исчезает, как только ты смотришь прямо на него.

– Ну, я думаю, если это действительно так важно, это придет к тебе, когда тебе будет нужно, – сказал Седрик, пожав плечами. – Так ты говорил, что ты пришел, чтобы найти меня?

– О, – ответил Джеймс, встряхнувшись. – Да. Э–э... – Он вздохнул и посмотрел на призрака прямо в его полупрозрачные глаза. – Нам нужна твоя помощь, Сед. Я не знаю, как еще сказать. Мы собираем этот клуб, Ральф, Роуз и я. На самом деле, это была идея Ноя, Сабрины и Дэмьена, но мы те единственные, которые пошли к Мерлину и получили разрешение и все такое. Честно говоря, мы даже не первые, кто сделал это. Мой папа входил в такой же клуб в свое время, хотя это было после тебя, знаешь, э–э... в любом случае, мы должны узнать, как научиться защитным заклинаниям и приемам, а наш новый учитель в этом году отказывается обучать нас чему–либо, кроме как тянуть подколенное сухожилие. Мы получили разрешение на официальное открытие клуба, и теперь, кажется, уже вся школа уже знает об этом. Завтра наша первая встреча, но у нас даже нет учителя. Вот почему я пришел искать тебя. Когда мы впервые заговорили об этом, ты был первым человеком, о котором Ральф, Роуз и я подумали, тем, способен научить нас защитной магии.

– Ты это не серьезно, ведь правда? – сказал Седрик, улыбаясь немного криво. – Я призрак, если ты не заметил. У меня не только больше нет рабочей палочки, технически, у меня нет даже пальцев. Я не могу оглушить даже пылекролика. У меня достаточно долгое время не заколдовывались фонари, когда я пытаюсь быть «Молчаливым Призраком». И вы считаете, что я могу научить оборонительной магической технике?

– Ну, да! – сказал Джеймс, подходя ближе к нему. – Я имею в виду, ты был великим волшебником, даже когда ты был еще в школе! Все так говорят! Даже Виктор Крам говорит о том, как ты перехитрил дракона и взял на себя водяных. Ты был настоящим! Кроме того, у тебя есть реальный боевой опыт, после турнира Трех Волшебников. И ты учился при Дамблдоре, во времена, как говорят, золотого века Хогвартса. Давай, Седрик! Это прекрасно!

– Я не думаю, что это так, Джеймс, – сказал Седрик, его улыбка исчезла. – Это здорово, что вы вообще решили попросить меня, и все такое, но...

– Смотри, Седрик, это не только для нас, – сказал Джеймс, подходя еще немного ближе к призраку. – Ты сказал, что думаешь, что здесь нет больше места для тебя. Все ваши старые друзья и одногруппники пошли дальше. Но есть целая куча из тех, кому ты действительно нужен, здесь и сейчас. Мой папа говорит, что ты был просто превосходен со своей палочкой и техникой, и все знают, что ты прирожденный лидер. Я знаю, что ты до сих пор помнишь все это, потому что призраки не ощущают время так же, как это делают живые. Ну, что ты скажешь?

Призрак Седрика было порхают назад, его лицо обратное приведение, когда он покачал головой.

– Я не могу, Джеймс. Часть меня, действительно, хотела бы это сделать, но я не могу. Ты не можешь понять.

– Давай, Сед, просто попробуй это в течение недели или двух. Это будет здорово! Ты всем понравишься, и я просто знаю, что ты сможешь научить нас куче всякого. Кроме того...

Джеймс запнулся, не зная, следует ли ему говорить дальше. Седрик остановился и посмотрел на него. Джеймс сделал глубокий вдох и продолжил.

– Помнишь, в конце прошлого года, ту ночь, когда мы говорили в гостиной Гриффиндора? Ты сказал мне, что здесь в залах, по–прежнему ощущается присутствие Волдеморта, хотя он давно мертв. Ну, Роуз и Ральф и я, мы видели кое–что. И… я почувствовал кое–что. Что–то случилось, и это связано со старыми Пожирателями Смерти, и могилой Волдеморта, и некоторым действительно страшное существо в плаще, что выглядит, будто соткано из закрученного дыма и пепла. Роуз даже считает, что сюда вовлечен директор, хотя я и не согласен.

Я пытаюсь сказать, что, возможно, скоро опять начнется схватка. Дебеллоуз не учит нас ничему стоящему, используемому в реальной магической схватке. Мы просто хотим быть подготовленными. Мы хотим быть готовыми. Ты с того времени, когда Волдеморт был еще жив. Ты знаешь, как лучше бороться с этими людьми. Ты идеально подходишь, и мы нуждаемся в тебе.

Седрик посмотрел на Джеймса в течение долгого, напряженного момента. Он, казалось, боролся с самим собой. Наконец он опустил лоб и отвернулся.

–Ты прав только в одной вещи, Джеймс. Я имел боевой опыт. Я был убит в свой первый же бой. Он длился в общей сложности десять секунд.

Джеймс был поражен.

– Сед, ты не можешь думать так. Той ночью на кладбище... это было не сражение. Я слышал, папа об этом говорил. Он был там, помнишь? Петтигрю выстрелил в тебя без предупреждения. Ты не можешь серьезно думать...

– Правда, Джеймс, – Седрик сказал, глядя вверх. Глаза призрака были очень серьезными. – Не проси меня снова. У меня есть причины. Я не могу, ладно?

Джеймс встретился взглядом с призраком. Через некоторое время он глубоко вздохнул.

– Ладно, Седрик. Забудь об этом. Прости, что побеспокоил тебя. Увидимся.

Джеймс повернулся и побрел прочь. Он так и замер на полпути вниз по коридору, когда неожиданно раздался голос Седрика:

– Это и правда больно?

Джеймс остановился как вкопанный и прищурился. Он оглянулся через плечо.

– Что больно?

Седрик не сдвинулся с места. Он парил около шкафа с трофеем, выглядя столь же серьезно, как Джеймс.

– Шрам на лбу.

Сердце Джеймса екнуло. Недолго думая, он коснулся места, где почувствовал зуд и странную жалящую боль возле кабинета директора.

– Ты можешь видеть это? – прошептал он резко.

Седрик медленно кивнул.

– Что... – Джеймс начал было, но голос подвел его. Он прочистил горло. – На что он похож?

Выражение Седрика не изменилось. Он знал, что Джеймс знал.

– Он похож на молнию, Джеймс. Так же, как у твоего отца. Кроме этого, зеленый. Немного светится.

Глаза Джеймса широко раскрылись, и его сердце бешено застучало. Участок на лбу был теплым. Он горел немного теперь, когда он подумал об этом. Он снова беспомощно глянул вверх на Седрика.

– Не волнуйся, – сказал Седрик, предчувствуя вопрос Джеймса. – Я не думаю, что кто–то может увидеть его. Возможно, кроме других призраков. Он проявился там только в течение последней недели или около того. Сначала довольно слабо, но сейчас... Вот почему я спросил, больно ли это.

Мысли Джеймса заметались. Что бы это значило? Почему это происходит?

– Он болит иногда, – признался Джеймс, – но только немного. В основном, просто чешется. За единственным исключением прямо у кабинета директора. Мерлин посмотрел на меня, и он... он ужалил. Но только на секунду.

Седрик торжественно кивнул.

– Обрати на него внимание, Джеймс. Определенно есть причина для его появления. Но будь осторожен. Все же не стоит ему безраздельно доверять.

Джеймс кивнул, едва слушая. Он огляделся быстро, просто чтобы убедиться, что никто не подошел и не подслушал разговор. Коридор был по–прежнему пуст. Когда он снова поднял глаза, призрак Седрика уже исчез.

– Седрик? – прошептал Джеймс. Ответа не последовало. Джеймс не мог быть уверен в том, действительно ли призрак ушел или просто стал невидимым. – Седрик, если ты все еще там, и ты переменишь свое мнение... ну, ты знаешь, где найти меня, верно?

Воздух в коридоре был тих и неподвижен. Джеймс снова тревожно потер лоб. Наконец он вздохнул, повернулся и поплелся назад, к лестницам и гостиной Гриффиндора.

Как только Джеймс добрался до общей гостиной, он сразу рассказал Роуз о результатах своей встречи с Седриком. Она на удивление спокойно восприняла отказ призрака, поскольку помнила разговор, который случился у них в коридоре неделей раньше.

– Этого следовало ожидать, – сказала она, кивая. – Что ж, теперь нам нужно только найти кого–то еще за это время. Это хорошо, на самом деле. По крайне мере, никто из учеников, с которыми мы говорили сегодня, не будет ничего знать о Седрике.

– Но как мы успеем найти учителя за такой короткий срок? – заволновался Джеймс. – Ведь все придут завтра с определенными ожиданиями, Роуз! Мы не можем просто сказать им, чтобы они открыли свои учебники по Защите и начать пробовать все заклинания подряд вне зависимости от своих способностей! Это будет полнейшей глупостью!

Роуз, похоже, задумалась.

– Может быть, нам стоит попросить Виктора. Он собирается побыть здесь до конца следующей недели. Он, конечно, знает свой материал.

– Он слишком близок с Дебеллоузом, – сказал Джеймс, – так что, во–первых, сразу расскажет ему, а во–вторых, не сможет довести занятия до конца.

Роуз осматривала комнату, скрестив руки. Внезапно ее глаза расширились. Она оглянулась на Джеймса, скривив губы в легкой улыбке.

– А ведь среди нас уже есть кое–кто, кто, похоже, неплохо разбирается в защитной магии.

– Чем старше становишься, тем меньше захочешь заниматься всем этим, – вздохнул Джеймс. – Этот вариант мы уже обсуждали, Роуз.

– На самом деле, – сказала Роуз, снова глядя исподлобья, – человек, которого я имела в виду, на год моложе тебя.

Джеймс проследил за направлением взгляда своей двоюродной сестры. Скорпиус Малфой сидел за столом в другом конце комнаты, лениво перелистывая страницы в учебнике. Он поднял глаза, заметив пристальный взгляд Джеймса, и слегка усмехнулся.

– Нет и через тысячу лет нет, Роуз, – решительно сказал Джеймс, разворачиваясь и скрещивая руки на груди. – Нет, даже через миллион лет нет.

– Я просто хочу напомнить, – невинным голосом сказала Роуз, – ты упоминал, что он использовал Оглушающее Заклинание в поезде против Альбуса. И все остальные второкурсники говорили о том, что он сделал с твоим изголовьем, результат, надо признать, впечатляет. Он уже знает левитацию, и…

– Нет, Роуз! – Джеймс прошипел, перебивая. – Я лучше возьму дополнительные уроки у Деббелоуза на его Тропе Препятствий, чем я попрошу его научить меня хоть чему–нибудь!

– Готов ли ты решать и за остальных членов клуба тоже?

– Он не учитель! Он абсолютный придурок! Он, наверное, все равно не сделает этого, даже если мы будем валяться в ногах! Подобные ему никогда не делятся своими знаниями.

Роуз чопорно разгладила мантию.

– Ну, ты не можешь знать, пока не попробуешь. В самом деле, Джеймс. Хотим ли мы учителя или нет?

Джеймс покачал головой.

– Мы хотим учителя, а не самодовольного мелкого кретина, который разучил несколько трюков. Если ты хочешь, чтобы он учил, ты и спросишь его.

– Я с легкостью это сделаю, – гордо ответила Роуз. Она собрала свою сумку и пошла прочь. Джеймс уставился на нее, но она просто поднялась по лестнице в спальню для девочек. Если она и собиралась попросить Скорпиуса вести занятия в новом Клубе Обороны, она, по–видимому, не планировала делать это именно сейчас. Некоторое время спустя Джеймс поднялся по лестнице с противоположной стороне комнаты.

Пока он готовился ко сну, его мысли крутились вокруг разговора с призраком Седрика. Он должен был догадаться, что Седрик откажется от ведения Клуба, и все же было действительно видно, что какая–то часть Седрика хотела сделать это. И что мог бы означать увиденный Седриком светящийся зеленый шрам–молния на голове Джеймса? Когда Джеймс закончил чистить зубы в крошечной уборной, он наклонился, рассматривая себя в зеркале.

Насколько он мог видеть, его лоб был вполне обычным. И все же, даже сейчас, он мог чувствовать это еле различимое предательское покалывание. Раньше Джеймс часто видел людей, узнававших его отца по его знаменитому шраму, и Джеймс иногда думал, что было бы здорово тоже иметь такой знак.

Тогда Джеймс не понимал, какую цену его отец заплатил за этот шрам. Даже сейчас он не мог полностью понять его, но все же теперь, потеряв дедушку Уизли, стал понимать больше. Он знал достаточно, чтобы больше не желать себе подобного. Какое–то время в прошлом году Джеймс боролся с ожиданием того, что он последует по стопам своего знаменитого отца. Теперь Джеймс знал, что это было бы слишком много для него. Более важным было то, что у Джеймса впереди лежит свой собственный путь, уникальный для него. Он не был обязан воспроизводить то, что сделал его отец. Он усвоил этот урок, не так ли? Так почему же он переживает этот фантом шрам–молнии? Что он пытается сказать ему? И может ли он доверять ему? Не было никакого смысла беспокоиться об этом. И все же было трудно отпустить. В конце концов, забравшись в постель, Джеймс отвлекал себя тем, что пытался придумать хоть кого–нибудь, кто мог бы, возможно, стать учителем в новом Клубе Обороны. Никто не приходил ему на ум, и, конечно, он не собирался просить Скорпиуса, но это занятие отвлекло от таинственного покалывания во лбу. Наконец в конце концов, сон принял Джеймса в свои объятия.

Откуда–то гулко раздавались голоса, невнятно повторяющие что–то или, возможно, это был только один голос, но эхо разделяло его на множество отголосков. Джеймс не мог разобрать ни слова, но звук голоса был одновременно успокаивающим и сводящим с ума, как царапанье ядовитого плюща. В темноте мелькали какие–то вспышки, словно отблески света на клинках, пронзающих воздух. За голос послышался лязг и грохот древней техники, и звон воды, все повторяющийся, сбивающий с толку. Шаги гремели по камням, и голоса становились все ближе. Джеймс мог слышать слова, но они были бессвязными и странными. Свет стал ярче, мерцая, как будто из–под воды. Он был зеленым, и в нем мелькали лица. Мужчина и женщина манили, грустно улыбаясь, надеясь...

– Джеймс, ну ты и соня. Вставай давай!

Мешок с бельем обрушился на голову Джеймса, и он резко подскочил, мигая.

– Ну наконец–то, – несколько устало пробормотал Грэхем. – Я пытался разбудить тебя целую минуту. Ты всегда говоришь во сне?

Джеймс мутным взглядом посмотрел на Грэхема.

– Откуда мне знать, – пробормотал он ворчливо, – если я делаю это, когда я сплю? – сон кружил голову, как рой комаров, но он не мог вспомнить хоть что–то. Утренний свет проник в комнату, как Грэхем выскользнул из постели.

– Ну, в любом случае пора просыпаться, – сказал Грэхем. – Я чувствую запах бекон по дороге сюда. Давай смолотим тарелку прежде, чем Хьюго спустится и сожрет все, что там есть.

Удивительно теплый осенний день радостно разбрасывал солнечные лучи во второй половине дня. Классы гудели на утренних занятиях и едва замечали Джеймса, погрузившегося в размышления о странном вчерашнем сне и одновременно пытавшегося решить, кто же проведет первую встречу членов Клуба Обороны, которая состоится во второй половине дня, а также тревожившегося о словах Седрика о фантомном шраме на голове. В какой–то момент, Джеймс связал сновидение со шрамом, вспомнив, что шрам отца когда–то был своего рода пропуском в мысли Волдеморта.

Но Волдеморт уже давно мертв. Шрам отца не болел в течение двух десятилетий. Что бы ни означал фантом на лбу Джеймса, он не имел отношения к каким–то образом возродившемуся Темному Лорду, ведь его отец, несомненно, почувствовал бы это в первую очередь.

Если только, вдруг подумал Джеймс, это не было его связью с тайным наследником Волдеморта, о котором дриада рассказала ему в прошлом году. Джеймс вздрогнул, приседая на траве на занятии по уходу за магическими существами Хагрида. Как он может быть связан с наследником? Ведь это его отец, Гарри Поттер, был единственным носителем шрама, а не Джеймс. Почему он?

«Прошли дни твоего отца, – сказала дриада, – твоя же битва впереди еще».

– Джеймс, – сказал Хагрид, глядя на него поверх других учеников, – что–то не так с логовом твоего соплохвоста?

Джеймс посмотрел на грязное, слизистое месиво перед собой. Он погрузил руку туда, нащупав только что посаженного туда скользкого угря.

– Нет, нет, все в порядке, Хагрид. Слизняк там, где он должен быть. Это и правда здорово.

– Это совершенно отвратительно, – сказал Ральф, покопавшись рукой перед собой. Раздался плеск и омерзительный сосущий звук. Вдруг он сделал выпад и потянул, выдергивая за хвост своего соплохвоста из грязи.

– Чудесненько! – загрохотал от души Хагрид, – у Ральфа получилось перевернуть его вертикально. Как только соплохвост повернется мордочкой вниз в свою норку, он скользит медленнее. Просто ласково и осторожно поласкайте его брюшко. Это его, эгм, успокоит. Тогда мы сможем заготовить слизь угря. Очень полезная штука, эта слизь соплохвоста.

Грэхем поморщился и попытался счистить слизь со своих пальцев.

– Так это растение или животное, Хагрид?

– Ну, на каком вы уроке, мистер Уортон? – ответил Хагрид вопросом на вопрос.

– Уход за магическими существами, – ответил Грэхем монотонно.

– Тогда, поскольку это не занятие по травологии профессора Долгопупса, – сказал Хагрид, ухмыляясь, – то я могу предположить, что соплохвост – волшебное существо с некоторыми необычными растительными признаками, не так ли?

– Профессор Хагрид! – вдруг во весь голос завопила Морган Патония, любящая, чтобы ее все слышали. – Думаю, что мне слишком трудно вытащить своего соплохвоста!

Все обернулись. Морган вскочила на ноги, держа соплохвоста на расстоянии вытянутой руки, пытаясь максимально отдалиться от вращающегося метрового существа. Всплески зеленоватой слизи разлетались от угря, забрызгивая мантию Морган и землю под собой.

– Не давайте ему уйти! – воскликнул Хагрид, вскинув руки. – Отпустите обратно в его логово, но не давайте уйти! Он увильнет вниз к озеру, и мы никогда не увидим… э–э… снова, а ведь соплохвосты такие славные! Просто вниз… э–э… осторожно голову сперва в логово, вот такочки, мисс Патония.

Ральф наблюдал за Морган, опускавшей извивающегося соплохвоста обратно в месиво склизкой грязи. ее лицо было маской полного отвращения. Стреловидные головки угря коснулась грязи, и тело рванулось вперед, пытаясь зарыться в нору.

– Ускользнул, эх, – Хагрид вздохнул. – Ничего страшного. Хороший урок для всех нас, вот так вот. Держите голову в норе. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, а, мисс Патония?

Морган смело улыбнулась, выглядя так, будто ей и правда очень жаль. Слизь тянулась косыми полосами по всей ее мантии.

– Прежде, чем я узнал, что я волшебник, – задумчиво сказал Ральф, глядя на мантию Морган, – я планировал поступать в школу для мальчиков Байрона Бруггмэна. Бьюсь об заклад, там нет никаких соплохвостов.

– Можно подумать, ты бы не скучал по ним, – сказал Грэхем с легкой улыбкой. Затем он ловко метнул слизь с пальца прямо на Ральфа.

В тот же день Джеймс прокладывал себе путь через переполненные залы, не оглядываясь, будто стараясь избегать чужих взглядов. Свободное время во второй половине дня было оставлено для драматических прослушиваний профессора Карри, и Джеймс был на пути в кабинет магловедения. В поперечном коридоре Джеймс встретил Роуз и Ральфа, которые оживленно разговаривали.

– Что это вы двое тут делаете? – спросил Джеймс, останавливаясь и глядя на каждого из них по очереди.

– Ну, я пришла, чтобы посмотреть прослушивание Петры на роль Астры, – ответила Роуз, – у тебя все хорошо, братец?

– А я просто пришел, потому что альтернатива – это идти и начинать делать домашнее задание по Заклинаниям, – ответил Ральф. – Роуз пообещала, что она поможет мне с этим, если я подожду до вечера. Мне это нелегко дается. А ты что?

– Я? – сказал Джеймс, и его голос сорвался в писк. – Ничего. На самом деле. Я просто... По той же причине. Давайте, пойдем уже.

Когда они вошли в класс по Магловедению, лицо Джеймса пылало. Он быстро прошел к передней части аудитории, надеясь, что Ральф и Роуз не последуют за ним. Он забился в угол второго ряда и был раздражен, увидев, что те последовали за ним.

– Что это с тобой, Джеймс? – спросил Роуз, садясь и глядя на него с любопытством.

– Вы нашли место для встреч Клуба Обороны? – вместо ответа спросил Джеймс, меняя тему.

– О, да–а–а, – медленно сказала Роуз, по–прежнему изучая лицо Джеймса. – Тренировочный зал не используется по вечерам, так что я получила нам разрешение на встречу там. Все под контролем.

– Тренировочный зал? – застонал Ральф. – Я ненавижу это место. Это класс Дебеллоуза. Это лучшее, что ты могла найти?

– Это идеальное место для встреч, – сухо ответила Роуз. – Там нет столов и стульев, чтобы удариться, и уже есть много мишеней для практики заклинаний. И, в конце концов, если мы начнем проводить практические поединки, мягкие полы будут очень полезны.

– Вы уверены, что поединки это хорошая идея? – спросил Ральф. – Я имею в виду, Джеймс ведь пообещал директору, что мы не станем практиковаться друг на друге.

– Дуэли необходимы для нормальной оборонительной техники, Ральф, – сказала Роуз, закатывая глаза. – Многие залинания невозможно накладывать на неподвижные мишени. К тому же, я бы предпочла, чтобы директор поменьше знал о наших тренировках. Он может попытаться закрыть нас.

Джеймс нахмурился.

– Роуз, это просто смешно. Мерлин наверняка будет рад, что мы учимся реальным магическим методы борьбы.

– Да? Тогда зачем он нанял Дебеллоуза? – спросила Роуз, приподняв брови.

– Мерлин не отвечает за принятие подобных решений, – ответил Джеймс, но неуверенно.

– Моя мама и твой папа оба работают в министерстве, Джеймс. Мы оба знаем, что директор имеет право на окончательное решение, касающееся любого предмета. Кроме того, Мерлин не тот человек, который позволил бы другим людям принимать решения за него. Дебеллоуз здесь потому, что Мерлин хочет, чтобы он здесь был.

Ральф сказал:

– Это еще не значит, что он пытается удержать нас от изучения чего–нибудь полезного.

– Нет, – легко согласилась Роуз. – Но если да, Дебеллоуз это отличный способ, чтобы убедиться, что мы этого не сделаем. И после того, что мы видели в зеркале, я бы не рисковала.

Джеймс уже открыл было рот, чтобы поспорить с Ройз, но в этот момент профессор Карри встала и прокашлялась.

– Спасибо всем, что пришли, – пропела она. – Эти прослушивания не являются обязательными, так что я воспринимаю ваше присутствие как признак здорового интереса к нашему труду. Конечно, эти прослушивания не вполне соответствуют проводимым в театре маглов, но в интересах образования мы предпочли формат скорее общественного конкурса. Сегодня мы завершим прослушивания на роли Астры, Трея, короля Джулиана и Болотной Ведьмы. Окончательные решения будут приниматься мной и избранными представителями от основных факультетов–участников.

Давайте немного познакомимся: руководитель отдела реквизита – мистер Джейсон Смит, заведующая костюмами – мисс Дженнифер Теллус, глава команды, отвечающей за сцену, – мистер Хьюго Полсон, и, наконец, мой официальный помощник и заместитель – мисс Табита Корсика.

Четыре представителя сидели за длинным столом в переднем углу, расположенным так, что они оказались лицом к классу и упирающимся в сцену, отведенную для прослушиваний. Все четверо вяло поаплодировали, кивая и улыбаясь. Хьюго встал и широко вскинул руки, будто принимая награду. Он низко поклонился, и Дженнифер Теллус одернула его обратно в свое место, закатив глаза. В конце стола Табита загадочно улыбнулась. Она бросила на Джеймса быстрый взгляд и подмигнула. Джеймс нахмурился.

– Прежде всего, – сказала профессор Карри, сверяясь с кипой пергаментов в руке, – мы будем просматривать последние две кандидатуры на роль Астры. Мисс Джозефина Бартлетт, седьмой курс, Когтевран, будет читать в первую очередь. Просим, как всегда, соблюдать тишину в зале. Это значит никаких аплодисментов, спасибо. Мисс Бартлетт, прошу вперед, когда вы будете готовы.

Джозефина Бартлетт практически прискакала к передней части комнаты, ее мантия развевалась вокруг нее и ее длинные светлые волосы блестели в солнечном свете, изливающемся из окон.

– Спасибо вам всем, и в частности Комиссии, – сказала Джозефина, обаятельно улыбнувшись. – Кого бы вы ни выберете в итоге, это будет прекрасной возможностью для меня и всех остальных кандидатов.

– Просто читай, Джозефина, – сказала Дженнифер, выгнув бровь.

Джозефина улыбнулась чуть шире, глядя на Дженнифер, а потом вдруг опустила руки и голову, словно сломанная кукла. Она сделала глубокий вдох, по–видимому, уставившись в пол между ногами. Затем, медленно, она подняла голову. ее глаза заблестели. Она смотрела на собравшихся учеников, выражение блаженной тоски отразилось на ее лице.

– Услышь! – воскликнула она, поднимая руку так быстро, что ее рукав взметнулся. Она указала вперед. Сидящий за столом Комитета Хьюго повернул голову, чтобы увидеть то, на что указывала Джозефина. Дженнифер толкнула его в бок локтем. Джозефина сделала глубокий судорожный вдох.

– Не освещаешь ты ли, о закатный луч, в дали сей парус возвернувшейся любви моей, иль взор обманут мой желаньем сердца тайным? Случилось коли так, что он лежит на синем дне, в глубокой океана бездне, то никогда моей душе уж не проснуться, не сбыться сну желаний: уж лучше быть мне в склепе погребенной, средь спящих вечным сном, чем мертвецом живым ходить среди людей, весь мир сей – ад, мой ад без моего родного Трея. Услышь зов сердца моего, оно разбитое трепещет! О, Трей мой, где же ты? Вернись на родину свою, или позволь мне воссоединиться с тобой на ложе каменном твоем под саваном в объятьях смерти! Душа моя в страданиях сгорает! Трей, жажду я ответ твой слышать, ценой молчанью станет лишь уход – уход! – души моей в пучину вечных снов – во тьму и тишину могилы!

Джозефина замолчала, и одинокая слеза скатилась вниз по щеке. ее губы дрожали почти минуту. Затем, внезапно, ее лицо прояснилось. Она вытерла слезу рукавом и улыбнулась присутствующим. Последовал коллективный вздох. Даже Джеймс задержал дыхание. Роуз посмотрела на него с досадой. Джеймс пожал плечами, а она закатила глаза.

– Отлично, мисс Бартлетт, – сказала Карри со своего места за столом. – Может быть, немного, э–э, мелодраматично, но, конечно, весьма экспрессивно. Есть комментарии со стола?

Лицо Хьюго сморщилось в недоумении.

– Что означает «трепещет»?

Дженнифер вздохнула и повернулась к Джозефине.

– Ты, очевидно, долго тренировалась, Джо, и это видно. Хорошая подготовка.

– Объясни мне, – сказала Табита, опустив глаза к столешнице и нахмурив брови, – ты пыталась представить Астру как грустную и несчастную, или мы должны поверить, что она только что перенесла полную переднюю лоботомию?

Улыбка Джозефины сползла.

– Думай, что хочешь, Табита. Я не думаю, что кто–то еще разделяет твое, хе–хе, профессиональное толкование.

– Я не уверена, что это столь уж важно, – мягко сказала Табита, встретившись глазами Джозефины.

– Если ты сама хотела роль, – сказала Джозефина, усмехнувшись, – то тебе следовало бы попробоваться на нее. В противном случае пусть те немногие, кто знает, как играть, приступают к работе.

– Достаточно, мисс Бартлетт, – быстро сказала Карри. – Пожалуйста, не стесняйтесь вернуться на свое место. Теперь второе прослушивание части Астры, следующая – Петра Моргенштерн, седьмой курс, Гриффиндор. Мисс Моргенштерн, вы готовы начать?

Петра поднялась с места в конце комнаты. Джеймс повернулся, чтобы посмотреть, как она подходит к сцене. Она держала в руках свой сценарий, и продолжала его читать, уже повернувшись к зрителям. ее губы шевелились, пока глаза бегали по строчкам.

– Я предлагала ей порепетировать, – прошептала Роуз Джеймсу, – но она сказала, что хочет проделать все свежим, без репетиций. Клянусь, она вряд ли даже прочитала весь сценарий.

Петра снова опустила сценарий и откашлялась в кулак. Наконец она посмотрела в толпу учеников, ее лицо было почти пустым, с легкими морщинками на лбу. Последовала десятисекундная пауза, и Джеймс забеспокоился, что Петра забыла свою реплику. Наконец почти шепотом Петра произнесла первое слово: «Услышь».

Вся комната, казалось, наклонилась вперед, когда Петра читала строки, тихо, вдумчиво, как бы про себя. ее голос поднялся до обычной громкости речи, когда она уже заканчивала.

– О, Трей мой, где же ты? – произнесла она, и ее голос был полон сомнений, как если бы она знала, что надежда Астры была столь же тонкой, как ткань ее платья. – Вернись на родину свою, или позволь мне воссоединиться с тобой на ложе каменном твоем под саваном в объятьях смерти... – Она замолчала, и ее голос снова снизился почти до шепота. – Трей, жажду я ответ твой слышать, ценой молчанью станет лишь уход – уход... – души моей в пучину вечных снов – во тьму и тишину могилы...

Петра остановилась, на ее лицо по–прежнему застыло то же выражение, с которым она начинала чтение. Она будто смотрела сквозь дальнюю стену на что–то очень далекое, зыбкое как мираж. Затем, даже не взглянув на стол комиссии, она засунула сценарий за пазуху и вернулась на свое место по центральному проходу. Джеймс не сводил с нее глаз, пока она не села.

– Очень приятно, мисс Моргенштерн, – сказала профессор Карри. – Несколько тихо для сцены, но мы можем поработать над техникой, когда придет время.

– Она пропустила второй «уход», – пробормотала Джозефина с места.

Никаких комментариев со стола не последовало. Карри стояла, проверяя свою стопку пергамента снова и поправляя очки. – Далее, у нас заключительные чтения роли Трея. Мы сузили кандидатов до некоторых из младшекурсников, так как Трей был моложе второго жениха Астры.

Краска бросилась в лицо Джеймса. Он так и не сказал Ральфу или Роуз, что записался на роль Трея. Его первое чтение прошло довольно хорошо, хотя на первом прослушивании были только профессор Карри и несколько первогодок. Он даже не знал, кто еще был претендентом на роль. Он взглянул на Роуз и Ральфа.

– Мне надо сказать вам кое–что, – прошептал он.

– Тсс! – прошипела Роуз.

– Осталось только два кандидата на роль Трея, – сказала Карри. – Один из них со Слизерина и другой с Гриффиндора, но по иронии судьбы, они оба из одной семьи. Прежде всего, в порядке имен, так как они оба имеют один и тот же фамилию, – Карри снисходительно улыбнулась и сняла очки, – первый курс, Слизерин, Альбус Поттер.

Челюсти Джеймса, Ральфа и Роуз одновременно упали. Роуз и Ральф повернулись к Джеймсу, но Джеймс развернулся в кресле, глядя на брата. Альбус вскочил на ноги и пробежал к передней части комнаты, бросив улыбку и пожав плечами в направлении Джеймса. Джеймс не мог в это поверить. Альбус? В пьесе? Конечно, это не было чем–то более удивительным, нежели проба на роль самого Джеймса, но все же... Так вот каков был смысл хитрого подмигивания Табиты. Она, вероятно, поставила Альбуса до него просто чтобы вызвать разногласие между двумя братьями. И Альбус почти позволил ей добиться успеха в этой попытке. Джеймс вскипел от гнева в своем кресле.

– Ты мелкий бесстыдник! – Роуз толкнула Джеймса локтем. – Почему ты не сказал нам?

– Я пытался! – ответил Джеймс, по–прежнему наблюдая, как его брат забирается на сцену. – Э–э, десять секунд назад.

Альбус, по–видимому, выучил свой сценарий наизусть. Он прокашлялся, а затем посмотрел в сторону стола комиссии.

– Я должен сказать что–нибудь? – громко спросил он. – Это всего лишь моя вторая проба на роль. Я должен поблагодарить академию или что еще в первую очередь?

– Это будет позже, мистер Поттер, – сказала Карри, снисходительно улыбнувшись. – Просто прочитайте текст, пожалуйста. Если сможете.

Альбус кивнул. Как показалось Джеймсу, его брат нисколько не нервничал. Он немного покачался на носках, а потом развел руками, как бы охватывая комнату.

– О, подлый Донован! – воскликнул он, его лицо потемнело. – Предатель и мятежник! Не будь заполнен разум мой одной лишь мыслью о любимой нежной, давно раскрыл бы я нечестный заговор, что сплел ты за моей спиною. Одна лишь гордость глупая мне принесла несчастье, поверил я твоим советам лживым, в мечтах о славе я в недобрый путь пустился, теперь меж нами сотни лиг, а ты же празднуешь победу, греха победу и порока. О, Астра, друг ты мой сердечный, женой моей останешься ты в сердце, наполни ветром паруса мои, несет пусть нас на север он, пройдем сквозь ураган, как нож сквозь масло! К оружию, мужи, свет истины горит для нас одной: и острие ее копья пронзит се злое сердце! Шпиона тучи ее солнце перекрыли, и время здесь играет лишь на руку врагу! Волшебники и воины, взметните ввысь оружие свое, держите палочки в руках мечу подобно, сразимся мы с жестокими морями в эту ночь, лишь утро принесет нам знанье, одержим ль мы победу иль возляжем на ложе из песка в морских глубинах, гробницы стены сей нам слава вознесет!

Альбус закончил свою вдохновленную речь торжествующим воплем, взмахнув невидимой палочкой в воздухе. Раздался смех и несколько возгласов поддержки. Эта речь была, в конце концов, классическим боевым кличем в волшебном мире. Несколько особо смелых зрителей даже проговорили вслух последнюю строку вместе с Альбусом и, ухмыляясь, замахали своими невидимыми волшебными палочками.

– Благодарю вас, мистер Поттер, – громко сказала Карри, заглушая аплодисменты. – Очень энергично, но не настолько серьезно, как можно было бы ожидать. Солдаты ведь не приступают к матчу по квиддичу; они сталкиваются с возможностью их собственной гибели. Их лидерам стоит быть несколько менее оптимистичными. Тем не менее, исполнено с большим энтузиазмом. Пожалуйста, вернитесь на свое место.

Карри не нуждалась в том, чтобы свериться со списком на своем пергаменте. Пока Альбус шел на свое место и, ухмыляясь, по пути отбивал «пять» некоторым из своих друзей, Карри посмотрела прямо на Джеймса.

– А теперь также чтение на роль Трея, старший Поттер, Джеймса. Второй курс, Гриффиндор. Как только вы будете готовы, мистер Поттер, сцена вся ваша.

Джеймса почувствовал, как он прирос к месту. Он заставил себя встать, а затем проскользнул мимо Роуз и Ральфа. К тому времени, пока он добрался до сцены, его мысли были полностью пусты. Он помнил прослушанные строчки, но теперь, отвлеченный неожиданным исполнением Альбуса, он не мог даже думать о первом слове. Он взглянул на стол комиссии и застенчиво улыбнулся. Профессор Карри кивнула в поддержку. Табита самодовольно улыбалась, явно наслаждаясь неловкостью Джеймса. Искра гнева вспыхнула, когда он посмотрел на эту улыбку, и с этим гневом к нему пришли первые два слова его сценария.

– Предатель и мятежник! Не будь заполнен разум мой одной лишь мыслью о любимой нежной, давно раскрыл бы я нечестный заговор, что сплел ты за моей спиною…

Поскольку слова пришли, Джеймса позволил его собственным обидам подпитывать их. Его голос повысился, и он даже позволил себе косо глянуть на Табиту. Было довольно приятно видеть, что она больше не улыбалась.

– Волшебники и воины, взметните ввысь оружие свое, держите палочки в руках мечу подобно, – продолжал Джеймс, будто бы смакуя саму идею борьбы, – сразимся мы с жестокими морями в эту ночь, лишь утро принесет нам знанье, одержим ль мы победу иль возляжем на ложе из песка в морских глубинах, гробницы стены сей нам слава вознесет!

Роуз разразилась аплодисментами. Ральф и некоторые другие присоединились к ней, но они быстро утихли под предупреждающим взглядом профессора Карри.

– Очень страстно, должна признать, мистер Поттер, – одобрительно сказала Карри. – Я не знаю, в чем вы нашли свою мотивацию, но я полагаю, это было довольно эффективно. Гм. Вы можете занять свое место. Далее, у нас есть мисс Эшли Дун, второй год, Гриффиндор, чтение роли Болотной Ведьмы. Мисс Дун, сцена ваша.

Эшли пошла вперед, уже играя своего персонажа, сгорбившись и покачиваясь. Она достигла сцены, помолчала, а затем обернувшись, хрипло завопила и крючивая пальцы в подобии когтей. Джеймсу, усаживающемуся с торжествующим видом в первом ряду, пришлось подавить усмешку.

– Это было впечатляюще, – Роуз прошептала ему на ухо. – Это словно бы был не ты!

– Ты же сама сказала мне, что я должен попробоваться на роль, – прошептал в ответ Джеймс.

– Да, ну, я сделала это просто из вежливости, – призналась Роуз. – Но я рада, что так вышло. Это было действительно удивительно. Прямо мурашки по коже побежали.

Двадцать минут спустя все вышли из кабинета Магловедения. Джеймс последовал за Роуз и Ральфом в коридор и там замер, широко распахнув глаза.

– Не надо так удивляться, – сказала Роуз, хлопая его по плечу. – Ты был великолепен. Ты заслужил эту роль.

– Но я не актер, – сказал Джеймс, глядя на нее немного дико.

– Поздновато беспокоиться об этой маленькой детали, – усмехнулся Ральф.

Альбус протолкнул плечами толпу и подошел к своему брату.

– Да, ну, на самом деле я в любом случае не хотел бы выступать на сцене, – сказал он, вскинув руки. – Повеселись там, строя влюбленные глазки Джозефине.

– Не напоминай мне, – скривилась Роуз. – Я не считаю правильным, что они предпочли ее Петре.

– Мне казалось, что она очень хорошо читала, – прокомментировал Ральф, глядя в потолок.

– Ты думаешь, что она выглядела очень милой, вот и все, – ответила Роуз, качая головой. – Я вижу тебя насквозь, Ральф Дидл.

– Это не правда, – защищаясь, сказал Ральф. – Ну, я имею в виду, это правда, но это не то, почему я считаю, что она заслужила роль.

Табита вышла из кабинета и посмотрела на Альбуса. Она улыбнулась и подошла к группе.

– Поздравляю, Джеймс. Вдохновляющее исполнение. Приятно видеть вас с Альбусом не дерущимися по этому поводу.

– Получи сполна, Корсика, – сказал Джеймс, отворачиваясь. – Не пытайся выглядеть счастливой, что мы не перегрызли друг другу глотки.

Табита грустно посмотрела на Джеймса, но лицо Альбуса потемнело.

– Что, черт возьми, с тобой такое, Джеймс? Ты ведешь себя так, будто Табита имеет зуб на тебя. Я держу пари, ты даже не знаешь, что она голосовала за тебя, чтобы ты получил роль! И я был с ней согласен! Так почему бы тебе просто не утихомириться, а?

Джеймс повернулся было к брату, но еще один голос окликнул прежде, чем он успел ответить.

– Табита не голосовала за меня, но я все равно получила эту роль, – сказала Джозефина. Она улыбнулась Табите, окруженная стаей ликующих девочек из Когтеврана. – Очко в пользу «полной передней лоботомии «, ноль очков для «профессионального толкования» Табиты.

Девушки захихикали, когда Джозефина прикрыла глаза, а затем повернулась, чтобы уйти. Табита казалась невозмутимой, как всегда, она, по–видимому, забыла о Джеймсе. Она исчезла в толпе, не оглядываясь, по–видимому, следуя за Джозефиной и ее окружением. Альбус бросил раздраженный взгляд на Джеймса и также пошел прочь.

– Я пойду и найду Петру, – сказала Роуз, покачав головой от отвращения. – Она наверняка разочарована потерей роли. Увидимся с вами в тренировочном зале после ужина. Не забудьте.

– Мы не сможем, – раздраженно ответил Ральф.

– За последние полчаса, я совсем забыл об этой проклятой встрече клуба, – проныл Джеймс, повернувшись, чтобы догнать последних учеников, идущих на обед в Большом зале.

– Не парься насчет этого, – счастливо сказал Ральф. – Что такое маленькая встреча Клуба Обороны для великого Трея, покорителя Каспийского моря?